Текст книги "Дикая Софи"

Автор книги: Лукас Хартман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Глава 8, в которой Ян машет незнакомцу, а Софи пишет письмо

Пока шло строительство, Яну разрешалось покидать кровать только для коротких прогулок по коридору. На каждом шагу он был окружен толпою слуг, и стоило ему только задышать чуть чаще или кашлянуть, король тут же приказывал вернуть принца в постель. Все слуги теперь носили военную форму и по виду не отличались от солдат. Это королю присоветовал капитан Родерик: форма-де отпугнет похитителей. На самом же деле он просто хотел увеличить армию. Свита принца теперь подчинялась Родерику и каждое утро занималась строевой подготовкой. Больше того, слугам пришлось учиться обращению с саблями и пиками. Родерик даже думал о том, чтобы позже выдать им ружья; он считал позором, что не у каждого солдата есть ружье. Только Станислав и Раймунд были освобождены от формы и военных упражнений. «Все равно они слишком старые», – пренебрежительно бросил Родерик. Для обороны, мол, годятся только здоровые и сильные мужчины.

Каждый день Ян спрашивал маму, когда же он выздоровеет, когда сможет выйти на улицу, и каждый раз Изабелла отвечала: «Я делаю все, что в моих силах».

На шестую неделю король наконец-то смягчился и дозволил первое восхождение на смотровую площадку. Яна одели в зимнюю одежду, хотя к тому времени уже настал июль. В окружении своих защитников принц отправился в путь на двор замка. С каждым шагом Ян заново учился ходить. Он собрался с силами и вторую половину путешествия одолел без посторонней помощи.

Свежий воздух окатил Яна волной самых разных запахов. Он посмотрел туда, где прежде стоял дуб. Теперь там высилась деревянная вышка, и лишь на самой ее вершине из большого проема посреди смотровой площадки торчала кудрявая шевелюра дубовой кроны.

Процессия остановилась перед этим сооружением.

– Отличная лестница, правда? – сказал король и собственноручно проверил прочность перил. – Красивая и крепкая. Тут с тобой ничего не случится.

– Но ведь Дуба теперь совсем не видно, – заметил Ян.

– Ну что поделать. Главное, что ты можешь на него подняться.

– Ему ведь нужна вода, – сказал Ян. – И свет.

– Он их получает. Сверху. Для того плотники и оставили эту дыру.

Ян собрался ступить на первую ступеньку лестницы, но король махнул рукой, принца тут же схватил носильщик по лестницам и на руках понес наверх.

«Нет смысла сопротивляться, – подумал Ян. – Мне нужно беречь силы для других дел».

Перила лестницы были такие высокие и обшиты досками так часто, что Ян уже не мог прикоснуться к стволу, а ветки, до которых он мог бы дотянуться, были спилены.

Носильщик Яна сделал два-три витка вокруг дерева, и они оказались на смотровой площадке. За ними поспешили все остальные слуги, на помосте сразу же стало тесно. Принца отвели на южную сторону, поставили на скамеечку, и он наконец смог выглянуть за перила. Страна с ее полями, домами и холмами раскинулась перед ним, как и в прошлый раз. Но все казалось бледнее, дальше от него, и река теперь не сверкала на утреннем солнце, а лишь вилась среди лугов тусклой серой лентой.

– Тебе нравится? – спросил король, встав рядом с сыном.

– Да, папа, – ответил Ян.

А сам подумал: «Это лучше, чем ничего».

Фердинанд достал из кармана королевской мантии песочные часы и поставил их на перила. Неудержимо заструился песок из верхней части в нижнюю.

– Можешь побыть здесь пять минут, – сказал король, – это и так очень долго.

– Да, папа.

Время бежало. Вокруг принца молча стояли придворные. За конюшнями возводили новую внешнюю стену. Строители, стоя на кладке и на прислоненных к ней лестницах, опустили свои инструменты и уставились на площадку. Вдруг один рабочий помахал принцу. Ян не знал его, но робко помахал в ответ.

– Не отвлекаться, работать! – крикнул капитан Родерик, и строители снова опустили головы, вокруг камней замелькали мастерки.

– Возможно, сегодня пойдет дождь, – сказал придворный врач. – Принцу нельзя промокнуть.

– Чтобы ни капельки на него не упало, – отозвались в один голос рядомходящие.

– Время и так уже почти истекло, – сказал Фердинанд и озабоченно посмотрел на тучи, плывущие к ним с запада.

– Я хотел бы хоть раз услышать гром, – попросил Ян. – Всего один разок.

– О нет, – ответил король. – Гром может быть вреден для твоего слуха. К тому же ты услышишь его и в замке. – Он взглянул на Станислава. – Пожалуй, заткни-ка ему потом уши ватками.

– Как прикажете, ваше величество. – Станислав поклонился.

– Вперед, назад! – приказал король. – Пошли, пошли!

Свита сейчас же засуетилась. Под стук каблуков и общий гомон носильщик спустил Яна по лестнице так быстро, что у того закружилась голова. Прежде чем с неба упали первые капли, принц был в безопасности – в своей спальне. Дверь за ним закрылась, шаги слуг прозвучали по пустому коридору и стихли.

В тот день Отто вернулся домой промокший до нитки, вода капала с волос и одежды. Он стоял на кухне слегка смущенный, а у его ног натекли лужицы.

– Ведешь себя как мальчишка? – ругала его Герда. – Почему ты не спрятался где-нибудь?

– Я люблю такой теплый дождь. Смывает весь пот и пыль.

– Я тоже люблю, – сказала Софи, только что юркнувшая в дверь.

– Да ты же промокла сильнее отца!

Но Герда не смогла удержать улыбки: с мокрыми волосами Софи была похожа на тюлененка.

– Марш к корыту, оба!

Отто снял рубаху и штаны, Софи скинула платьице, Герда принесла большое полотенце и стала растирать их досуха.

Затем все уселись за стол. На ужин был хлеб с сыром, горячий чай с мятой, а на десерт Софи получила несколько ложек сливового варенья. Герда перемешала с вареньем пол стакана сливок и присыпала корицей, так что десерт получился уж точно не хуже королевского, который Герда всегда готовила из самых крупных и красивых слив.

Отто вытер рот, откинулся на спинку стула, сцепил руки за головой и сказал, подмигнув Софи:

– Кстати, я сегодня видел принца.

– Принца? Правда? – Софи спрыгнула со стула и уселась к отцу на колени. – Расскажи, пожалуйста.

И Отто рассказал, как он вместе со всеми строил стену и вдруг наверху, на странной вышке, собралась половина королевской армии и появился ребенок под зонтиком; мальчика поддерживали двое солдат, он выглядывал из-за перил и смотрел на них, работников…

– Как он выглядит? – перебила Софи.

– Трудно сказать. Лицо его было в тени.

– Какие у него глаза?

– Большие, наверное. Глаза принца.

– А какого цвета у него волосы?

– Ну по́лно тебе мучить меня. Светлые, кажется.

– И что, он просто смотрел вниз?

– Да. А я ему помахал.

– А он? Что он сделал?

– А он помахал мне в ответ. Но тут его прогулка закончилась. И его увели, как дрессированную собачку.

– Не говори про него так. Это неправда!

– Вот тебе раз! Ты что же, подружиться с ним успела?

Софи покраснела и слезла с папиных колен.

– Что будет потом, не знает никто, – сказала она упрямо и выбежала из комнаты.

У Софи была своя маленькая каморка под лестницей. Час спустя она сидела там и писала на коленке письмо печатными буквами:

ДОРАГОЙ ПРИНТЦ. КАК ТЫ ПОЖЕВАЕШ? ЕСЛИ БЫ МЫ ТОЛЬКА МАГЛИ ВСТРЕТЕЦА И ПАЗНАКОМЕЦА. С ДРУГИМИ ДЕТЬМИ МНЕ СКУШНО. У НИХ В ГОЛАВЕ АДНИ ГЛУПЫСЬТИ. Я БЫ С ТАБОЙ ХАТЕЛА ПОГОВАРИТЬ ПРО ЛУНУ ПРО ЦВЕТЫ И ПРО КОШКУ КАТОРАЯ ПОМЕРЛА НА ПРОШЛАЙ НЕДЕЛЕ. МОЖЕТ ТЫ ЗАИДЁШ КА МНЕ В ГОСЬТИ КАК НЕБУТЬ ЕСЛИ ХОЧЕШ. МЕНЯ ЗАВУТ СОФИ И Я ЖЕВУ У ОТТО И ГЕРДЫ. ТЫ КАНЕШНА ПИШЕШ ЛУЧЬШЕ МЕНЯ НО ЕТО НЕ ВАЖНО.

Софи сложила листок пополам и сунула его под подушку. На следующий день она пошла к лавочнице.

– Это в замок, – сказала Софи и положила письмо на прилавок, между цветной капустой и мешками с мукой.

Лавочница посмотрела на Софи с любопытством:

– Что, прошение? Тогда отправлю бесплатно.

Софи замялась, но потом все же сказала:

– Это письмо.

– Ясное дело. Я же не слепая. Но ведь в этом письме твой отец наверняка просит короля о какой-нибудь милости. Например, о разрешении уплатить налоги попозже. Или пропустить несколько дней на строительстве стены. Сейчас многие об этом просят.

– Я… Я не знаю, что там написано, – солгала Софи.

– Стало быть, прошение, – решила лавочница и положила листок в стопку с другими письмами. – Но передай родителям, что ответа им придется ждать несколько месяцев.

Софи кивнула и поспешила покинуть лавку. Письмо отнесли в замок, там оно прошло через десяток рук и попало к придворному почтмейстеру, который в последнее время только прошения и получал. Он равнодушно развернул листок, но, прочитав содержимое, побледнел: уже панибратское обращение было неприличным, но дальше начинался просто ужас – письмо кишело огромными трезубыми буквами Е. Они казались почтмейстеру такими остро заточенными, что он не удивился бы, если бы эти трезубцы выпрыгнули с бумаги и расцарапали ему лицо. Чиновник зажмурился и разорвал листок на мелкие клочки.

Глава 9, в которой профессор считает, что принца надо развлекать, а король понимает, что все старания напрасны

Какое-то время в Цыпляндии не происходило ничего необычного. Завершалось строительство стены, люди неохотно платили большие налоги, армия выросла до двадцати семи человек. Раз в две недели Ян по нескольку минут стоял на смотровой площадке, глядя вдаль, а потом его отводили вниз. В дождь, при слишком сильной облачности или в жару король откладывал выход на неделю, а часто и еще на неделю. Зимой же, когда ступени лестницы покрывались снегом или наледью, объявлялся полный запрет. По ночам Яна сторожили как заключенного. Король даже подумывал, не стоит ли ради безопасности привязывать сына к кровати. Дуб, окруженный вышкой, понемногу чах. Листва желтела раньше прежнего, крайние ветки засыхали и отмирали.

Однажды утром Ян не захотел вставать с постели, хуже того – ему вообще ничего не хотелось.

– Нет, пожалуйста, не надо, – тихо сказал принц, когда Станислав откинул одеяло, приглашая его встать. – Я хочу остаться в кровати.

– Нет, – сказал он, когда Раймунд собрался начать урок географии. – Сегодня я не хочу учиться.

– Нет, пожалуйста, не надо, – сказал он, когда Раймунд накрыл на стол. – У меня нет аппетита.

Ян ответил «нет», даже когда его стали уговаривать подняться со свитой на смотровую площадку.

– На улице снова май, – сказал Станислав. – Деревья в цвету, ты должен на это посмотреть.

– Нет, – сказал Ян, – я не хочу.

– Но почему?

– Потому что не хочу.

На следующий день Ян выпил немного молока, но к еде не притронулся, как его ни упрашивали. Придворный врач прослушал грудную клетку принца; осмотрел его: не появилась ли где-то сыпь; ощупал колени и локти: нет ли воспалений; он совал Яну градусник попеременно то под мышку, то в рот; он прописал ему компрессы с ромашкой и капустными листьями; он ставил банки ему на живот; он заставил его глотать порошок из хвостиков ящериц; он обрил его наголо и втирал в голову какую-то вонючую мазь; он пробовал горячие и холодные ванны для ног. Но все зря, никакого толку.

Через две недели тщетных усилий придворный врач со всей своей латынью сдался и совершил то, чего никогда прежде не делал: он попросил короля пригласить второго врача – знаменитого профессора Ветрогаста из столицы соседней страны.

– Как? Ты что?! – завопил Фердинанд. – Чтобы к моему сыну притронулся иностранец? Мы, цыпляндцы, до сих пор справлялись со всеми трудностями сами и гордимся этим!

Придворный врач опустил голову:

– Ваше величество, умоляю вас, одобрите мое предложение… иначе я не могу больше ничего гарантировать… – Голос врача дрогнул, глаза его наполнились слезами.

– Но этот иностранец приедет только через несколько дней, – сказал Фердинанд. – А моему сыну с каждым днем все хуже и хуже.

Губы короля задрожали, теперь уже он пытался сдержать слезы. Вдруг он закрыл лицо ладонями и пошатнулся. Врач подошел к нему и поддержал.

– Помоги мне, – простонал Фердинанд. – Помоги мне, делай что хочешь.

Послали гонца с королевским приглашением. Профессор Ветрогаст поломался немного, но в конце концов согласился поехать. Через пять дней он с тремя ассистентами в специальной карете прибыл в Цыпляндию. Профессор оказался высокий, роскошно одетый, с седыми кудрями. Он заявил, что торопится, и попросил королевскую чету сразу же отвести его к больному. Бледный Ян неподвижно лежал в постели уже много дней. Он посмотрел на незнакомца удивленно, но без страха.

Профессор несколько раз обошел вокруг кровати, не спуская глаз с принца.

– Сколько будет восемь плюс семь, мой мальчик? – спросил он, положив руку Яну на лоб.

– Я… я забыл, – сказал Ян.

– Так, – сказал профессор. – Какого ты роста?

– Еще слишком маленький.

– Что ты больше любишь, облако или яблоко?

– Я не знаю.

– Так-так.

Король с королевой и самые важные слуги, столпившиеся в спальне принца, едва дышали, слышался только скрип карандашей – это ассистенты профессора что-то записывали.

– Ты умеешь свистеть в два пальца? – спросил Ветрогаст. – Вот так… – Он вставил в рот большой и указательный пальцы и свистнул так громко и пронзительно, что все содрогнулись.

– Нет. – По лицу Яна скользнула слабая улыбка.

– Какого цвета небо?

– Я не помню. Серое, а может, синее, как-то на букву С.

– Небо бывает очень разных цветов, – сказал профессор.

Он смотрел на Яна, наморщив лоб, и молчал.

– Не желаете ли… – робко начал придворный врач, – не желаете ли вы его высочество так сказать… э-э…?

– Да, – поддержал его Фердинанд, – не желаете ли вы наконец обследовать принца?

– Попрошу без советов, – отрезал профессор. – Я знаток человеческой природы и часто с первого же взгляда вижу, с какой болезнью имею дело. А принцу поможет только одно средство: его нужно развлекать.

– Ага, – выдавил придворный врач и кивнул. – Я об этом, разумеется, уже и сам… Но потом…

– Ну конечно! – перебил его король. – Ему нужны развлечения. Как же мы сами не догадались? – Он осекся. – Но как нам его развлекать? У вас есть рецепт?

– Существует множество способов, ваше величество. Ни один из них не лучше других. Главное, научить мальчика снова хоть немного радоваться жизни. – Профессор достал из кармана бархатного жилета часы на цепочке и взглянул на циферблат. – Я должен спешить. Вам пришлют счет. До свидания, господа. Адью, мой мальчик, смейся на здоровье.

Уходя, Ветрогаст потрепал Яна по щеке и махнул ассистентам следовать за ним. Придворные ошеломленно смотрели ему вслед.

Счет от профессора пришел на бессовестно огромную сумму. Чтобы оплатить его, королю пришлось снова отправить по стране сборщиков налогов. Да еще и попытки развеселить принца тоже обходились недешево, так что подданные Фердинанда разорились до последней рубашки.

– Еще немного, и нам будет нечего есть, – удрученно сказал Отто Герде и Софи.

– Солдаты оставили в огороде только пять кочанов салата, – отозвалась Софи, – и немножко шпината.

– Этим сыт не будешь, – вздохнула Герда, – а урожая слив еще долго ждать.

– Безумие какое-то! – воскликнул Отто. – Мы голодаем, а к королевскому двору приглашают шутов и скоморохов, кормят их там и золотом осыпают. А все зачем? Чтобы рассмешить его высочество принца. И тот, кому это удастся, еще и получит такую награду, на которую мы могли бы жить лет десять. А главное, что толку-то? Толку никакого! Говорят, наследник лежит себе смурной в кровати и помирает от тоски. – Отто вскочил со стула и швырнул в стену вареную картошку. – Эх! Будь моя воля, – закричал он, – всю королевскую семью выгнал бы к чертям из страны!

– Возьми себя в руки, – урезонила его жена, – тебя могут услышать. И пожалуйста, не разбрасывай еду. У нас ее и так мало.

– Прости, я просто рассердился.

Отто смущенно нагнулся и стал собирать с пола кусочки разлетевшейся картофелины.

– А вот я знаю, как рассмешить принца, – заявила Софи.

– И как же? – спросила Герда.

Софи сложила руки на груди:

– Не скажу.

– Ну так иди и попробуй.

– Даже не думай! – проворчал Отто и вытер губы ладонью. – Ты что, собралась помогать этим кровопийцам?

– Принц не виноват, что ему так грустно.

– Может, оно и так. Но мы для них будем делать только то, что обязаны. Да тебя к принцу никто и не пустит. Ты слишком мала, и ноги у тебя грязные.

– Ноги я помою, – сказала Софи и тут же спрятала босые ступни под юбку.

– Я не потерплю, чтобы ты там в очереди стояла.

– Как хочу, так и сделаю!

– Нет! – Отто замахнулся, чтобы дать дочке оплеуху.

Но Софи бросилась к выходу, крикнула с порога: «Да!» – и громко хлопнула дверью.

Многие пытались развеселить принца, приходили из дальних краев, но никому это не удавалось.

Комнату Яна разделила пополам стеклянная перегородка. Так распорядился Фердинанд, чтобы пришлые весельчаки ни в коем случае не притронулись к принцу. Король решил, что стекло должно защитить его сына и от неприятных запахов, и от грязи, и от всех заразных болезней.

По одну сторону от стеклянной перегородки лежал в кровати принц, по другую – выступали шуты, показывая все, на что способны. Жонглеры заставляли плясать в воздухе булавы и тарелки. Фокусник вытаскивал из носа Раймунда целую вереницу связанных платков. Лилипуты с картонными красными носами кувыркались и кидались друг другу в лицо кусками торта. Но выражение лица Яна не менялось.

Вечером, когда шуты удалялись, Фердинанд подходил к постели Яна и озабоченно спрашивал:

– Ну что, сынок, тебе сегодня что-нибудь понравилось?

Но Ян каждый раз только мотал головой.

– Жаль, очень жаль, – говорил король. – Тогда скажи, что могло бы тебя развеселить?

Ян каждый раз отвечал одно и то же, и с каждым днем все тише, так что королю приходилось наклоняться к нему все ниже:

– Я хочу выйти, выйти из замка.

Если король мог расслышать эти слова, он возражал:

– Нет, что ты еще выдумал, это не имеет никакого отношения к веселью!

Затем он резко поворачивался и сердито шагал прочь.

На следующее утро у ворот замка снова стояло несколько желающих попытать счастья. Их обыскивали и испытывали: только если человек мог рассмешить своим номером хотя бы одного стражника, ему дозволяли выступить перед принцем. Однажды в очереди оказалась маленькая девочка.

– Ну и что ты умеешь? – спросил первый стражник. – Показывай, нам интересно.

– Я умею говорить, – сказала девочка. – А что я еще умею, вам не скажу.

Стражник рассмеялся:

– Вот как, говорить, значит, умеешь! Так ты собираешься развеселить принца? Детским лепетом?

– Не знаю, мне надо его сначала увидеть.

– Не видать его тебе. – Стражник оттолкнул девочку древком копья, и она упала на землю. – Марш отсюда! Здесь тебе делать нечего!

Девочка медленно побрела назад. И вдруг побежала. Она бежала прочь от замка, вниз по холму так, что юбка ее развевалась, а из-под ног поднималась пыль.

К концу четвертой недели в постели Яну едва хватало сил поднимать руки. Король был в отчаянии. Он не спал ночами и все думал, как же ему развеселить сына.

– Уступи наконец, – попросила Изабелла, она тоже не спала. – Уступи, пока не поздно.

Фердинанд перевернулся на другой бок, спиной к жене.

– Разве я тебе еще не уступил почти во всем? – спросил он. – И к чему это привело?

Но Изабелла стояла на своем.

– Выпусти Яна из замка. Только это еще может ему помочь.

Король натянул одеяло на плечи и свернулся калачиком, как маленький ребенок.

– Я не могу… я не могу просто взять и отказаться от своих принципов…

– Выпусти его. Если это не поможет, то уж точно не повредит, хуже быть уже не может.

– Выпусти! Выпусти! Как будто это так просто. Куда выпусти? Как? С кем?

– Он должен увидеть свою страну.

Король снова повернулся к жене и хотел возразить – но у него пропал голос, и он молчал так долго, что Изабелла посмотрела на него с тревогой. Наконец Фердинанд сказал:

– Хорошо, пусть будет по-твоему. Ради сына я готов на все.

– Спасибо! – сказала Изабелла. – Я знала, что ты образумишься.

Фердинанд приподнялся на локте, избегая пристального взгляда Изабеллы.

– Я уступаю, но с условиями.

– С какими еще условиями?

– За пределами замка Ян не ступит ни шагу пешком. Я прикажу сделать ему стеклянную карету. Из нее он сможет осмотреть страну. Стенки, дверцы, пол – всё из стекла. – Фердинанд сел, свесив ноги с кровати. – Так его не коснутся никакие нежелательные явления: не будет ни сквозняка, ни пылинки, но при этом он сможет видеть небо над головой и каждый камушек внизу. Разве не здорово я придумал?

– Не знаю, я себе иначе все представляла. Ему ведь нужен свежий воздух…

– Не беспокойся, – Фердинанд схватил Изабеллу за руку и погладил ее, – мы что-нибудь придумаем. Может, поставим воздушный фильтр, чтобы Ян дышал чистым воздухом. Это, пожалуй, самое безопасное, правда?