Текст книги "Дикая Софи"

Автор книги: Лукас Хартман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Глава 4, в которой принц узнаёт, каким зеленым бывает дерево, и, к сожалению, вынужден научиться сморкаться

На седьмой день рождения Яна светило солнце. Оно теперь не пекло, как летом, а приятно грело. Ян уже много недель с нетерпением ждал первого выхода из замка. Он часто стоял перед заколоченными окнами и гадал, каково будет там, на улице, окажется ли небо, которого он видел так мало, и в самом деле таким огромным и голубым, как его описывают в книгах.

К полудню принца одели в самую теплую одежду, которую перед этим два часа грел на своем теле одеждосогревальщик. Нянечка натянула на уши Яну расшитую золотом шапку, замотала шею шерстяным шарфом и надела ему рукавицы.

Свита принца выстроилась перед выходом в предписанном королем порядке. Во главе колонны встал путеуборщик, в двух шагах за ним. спиной вперед – впередиходящий, третьим следовал укутанный принц, по бокам от него – рядомходяшие, а сразу же за спиной – следомходяший. Завершали процессию Раймунд и Станислав, обязанные вмешаться при малейших признаках опасности. Король встал позади всех, дабы наблюдать за движением всего отряда. Он глубоко вздохнул и скомандовал: «Вперед!»

Ян никогда прежде не бывал у самых ворот замка и теперь разглядывал кованые железные узоры на них. Король Фердинанд, вспотевший от страха, помедлил и крикнул: «Открыть ворота!» Путеуборщик налег на тяжелую створку.

Столкнувшись с сияющей стеной света, Ян сразу почувствовал, насколько теплее снаружи. Он зажмурился и шагнул вперед, на мощеный двор.

Там его уже ждали мама и нянечка. Колодец во дворе заранее накрыли решеткой, всю крапиву повыдергали, а по углам расставили солдат с ружьями, направленными в небо на случай появления хищных птиц.

Постепенно глаза принца привыкли к яркому свету. Он медленно повернулся, изумленно оглядываясь. Какое синее небо! Как высоко плывут облака! Какое большое, зелено-золотое дерево у колодца! В воздухе пахло чем-то незнакомым, одновременно горько и сладко. Голоса вокруг звучали совсем не так, как в замке. А за голосами – или даже вперемешку с ними – казалось, весь мир жужжит, щебечет, стрекочет. Слишком много всего. Ян закрыл глаза и покачнулся. Слуги тут же подвели его к специально приготовленному креслу и усадили. На плечи принцу накинули бархатную накидку, а распорядитель рыбьим жиром, утром назначенный по совместительству затенителем, раскрыл зонтик над головой подопечного.

Вся прислуга, король и королева озабоченно обступили принца.

– Тебе нездоровится, сынок? – спросил Фердинанд.

– Тебе нравится на улице, Ян? – с ободряющей улыбкой спросила Изабелла.

Ян кивнул и открыл глаза.

– Вы не говорили мне, что мир разделен пополам.

– Разделен пополам? – переспросил король.

Ян указал рукой в рукавице сначала на ту половину двора, что была в тени, а потом на другую, залитую светом.

– Это просто свет и тень, – сказал король.

– Вот как, – удивился Ян. – В замке тени гораздо бледнее.

Тут он указал на зонтик:

– А почему вы забираете у меня свет?

– Чтобы ты не получил солнечный удар, – ответила Изабелла. – Это, пожалуй, единственная разумная мера предосторожности. Ты ведь совсем не привык к солнцу.

– Мне жарко. Зачем вы столько всего на меня надели?

– Чтобы ты не простудился, – сказал король.

– Но уж хотя бы варежки можно было бы и снять, – недовольно заметила королева. – В конце концов, на дворе только сентябрь.

– И речи быть не может! Все меры безопасности подлежат исполнению без исключения. Береженого Бог бережет!

Ян уже не слушал отца. Его взгляд снова и снова возвращался к дереву, росшему из маленького клочка непокрытой камнем земли. В листве играли солнечные лучи и легкий ветерок. Никогда еще Ян не видел столько красоты и жизни.

– Так, значит, это… дерево, – сказал Ян, указывая на дуб.

– Точнее говоря, ваше высочество, это дуб, – поправил ученика Раймунд.

– Я хотел бы постоять там, – сказал Ян, – под этой зеленой крышей. И хотел бы потрогать дуб, там, где он такой коричневый и в трещинах.

– Он имеет в виду кору, – с важным видом вставил одеждосогревальщик.

– Не может быть и речи! – тут же воскликнул король. – А что, если какой-нибудь сук отломится и упадет на него!

Эта мысль так ужаснула Фердинанда, что он приказал сейчас же закончить прогулку, мол, и так уже слишком долго.

– Но я хотел бы… – попытался возразить Ян.

Но слуги подхватили его и отнесли обратно в замок. Створки ворот с лязгом закрылись, солнечный свет остался за ними, и Ян почувствовал себя так, словно его лишили воздуха.

– Ты делаешь мальчика несчастным, – позже сказала мужу Изабелла.

– Я обеспечиваю го безопасность, – запальчиво ответил Фердинанд.

– Пообещай мне, что разрешишь Яну гулять во дворе хотя бы один раз в неделю. Иначе ему… му будет только хуже.

– Но не дольше четверти часа! И только в ясную погоду!

Отныне каждую неделю по четвергам принцу дозволялось выходить на прогулку. Однако через раз, а то и чаще, король по какой-нибудь причине отменял выход. Нередко – в самый последний момент, когда вся свита уже стояла наготове перед воротами.

Ян очень плохо переносил эту чехарду с разрешениями и запретами. Ему казалось, что он день и ночь только и ждет, когда перед ним откроются ворота и предстанет дуб, шелестящий листвой. Королевский запрет – из-за слишком дождевых облаков или слишком сильного ветра – был для принца самым тяжким наказанием, какое он только мог себе вообразить. Но все мольбы Яна оказывались тщетны. Фердинанд никогда не отменял запрета.

Каждую ночь мальчику снился двор: брусчатка сверкает на солнце, дерево рассказывает ему истории. Яну снилось, что он взбирается по ветвям на самую верхушку дуба и оттуда видит всю страну – и дальше, до самого моря. Но просыпался в своей постели, в серой сумрачной комнате, рядом с кроватью – Раймунд и Станислав.

Однажды, после пятнадцатой прогулки, у принца начался насморк. Глаза слезились, из носа капало, в носу хлюпало, вскоре заболели горло и голова. Раймунд и Станислав пощупали лоб мальчика и пришли к выводу, что у него жар. Об этом немедля сообщили королю и королеве.

Фердинанд пришел в ужас, увидев, в каком состоянии его сын.

– Ну а я что всегда говорил? Конечно, все из-за этих прогулок! – Он в панике огляделся: – Где придворный врач? Почему он еще не тут? И накройте принца! Двумя одеялами, нет, тремя, четырьмя! Ох, сыночек, тебе очень плохо?

– В голове стучит, – прогундосил Ян, но тут же добавил: – Все не так уж плохо. – Он испугался, что его лишат следующей прогулки.

– Не так уж плохо? О нет, все плохо, очень плохо! У тебя точно жар. Да куда же запропастился врач, этот бездельник?

– Муж, – сказала Изабелла, до сих пор молча смотревшая на сына, – опять ты перегибаешь палку. Ведь это обыкновенная простуда, и она пройдет через несколько дней. Будем поить Яна горячим липовым чаем с медом. Больше ничего не нужно. Как ты думаешь, Ян?

Принц кивнул и утер тыльной стороной ладони капельку, вытекшую из носа.

– Да уж, ты со своими народными средствами, – едко ответил король, – долго будешь ждать, пока они подействуют.

Наконец прибежал придворный врач с чемоданчиком. Тяжело дыша, он отвесил королю три поклона.

– Ваше величество… я как раз принимал ванну и…

– Я требую, чтобы ты являлся сию минуту, когда ты нужен. Понятно?

Доктор дрожащими руками поправил очки.

– Конечно, ваше величество, я…

– Довольно. Займись делом. Ты что, не видишь, в каком состоянии принц?

Врач склонился над Яном, заваленным одеялами.

– Ну-с, ваше высочество, что у нас тут? – спросил он. – Высуньте-ка язык.

Ян послушно показал язык, покрытый белым налетом.

– Ого. – Доктор озабоченно покачал головой.

Гнев короля тут же сменился сильной тревогой.

– Что там? Что с ним?

Придворный врач расстегнул Яну рубашку на груди, прослушал сердце и легкие, заставил пошмыгать и покашлять.

– Папа, – сказал Ян, – у Раймунда ведь тоже насморк, и у нянечки, и…

– Молчи, сынок, – перебил его король. – Видно же, как трудно тебе говорить. – И тут же повернулся к врачу: – Не молчи же! Что с ним? Говори правду! – Во взгляде короля смешались угроза и мольба.

Придворный врач отвечал с важным видом:

– С вашего позволения, ваше величество, здесь мы имеем ринитис вазомоторику.

– Господи Боже мой! Что ты говоришь? Рино… рина…

– Ринитис вазомоторика…

– Какой ужас! Кошмар! Принца еще можно спасти?

– Я расцениваю его состояние, с одной стороны, как крайне тяжелое, с другой же стороны, как вполне стабильное. Нужно лишь принять правильные меры. Во-первых, делать принцу холодные уксусные компрессы на икры и менять их каждый час.

– А лучше каждые полчаса, – вставил король, – больше толку будет.

– Как пожелаете, ваше величество. – Врач поклонился. – Во-вторых, полоскать горло отваром ромашки, шесть раз в день.

– Двенадцать, – поправил Фердинанд, – только чтобы не захлебнулся!

– В-третьих, ежечасно промывать носовую полость соленой водой.

– Вы слышали? – Король взглянул на слуг. – Исполнять все в точности!

– В-четвертых, – продолжал врач, – принц должен принимать внутрь порошок из хинной корки, желательно вместе с ложкой рыбьего жира. Это семь раз в день. В-пятых, обеспечить принцу тепло и покой. В ближайшие дни избегать малейшего сквозняка.

– Вот так вот! – воскликнул король. – Всё. Прогулки отменяются! Ей-богу! – Ведь к тому времени придворный обычай не произносить первую букву Е уже почти сошел на нет.

– Пожалуйста, не надо, – тихо попросил Ян.

Наконец вмешалась Изабелла:

– Да это просто курам на смех! Вы оба тут буквально делаете из мухи слона. Неужели вы, доктор, действительно за то, чтобы запретить прогулки? – резко спросила она.

Придворный врач смотрел то на короля, то на королеву.

– С одной стороны, да, а с другой – конечно же нет. Я бы сказал временный запрет определенно скажется на здоровье принца благотворно, а…

– Вот именно, – перебил Фердинанд. – Прогулки запрещены до дальнейших распоряжений. – И захлопал в ладоши, словно прогоняя кур с дороги: – Пошевеливайтесь! Выполняйте наши предписания! Живо, живо! Речь о жизни и здоровье принца!

Слуги тут же разбежались.

Ян немножко отодвинул гору одеял и попробовал сесть.

– Папа, а «до дальнейших распоряжений» это надолго?

– Пока ты полностью не поправишься, сынок. Но, пожалуйста, не делай лишних движений.

Король подтолкнул сына обратно на подушку. Какое-то мгновение Ян упирался, но затем поддался нажиму отцовской руки, лег и закрыл глаза.

– Может, я уже никогда не буду совсем здоров, – пробормотал он.

– Конечно, будешь, – подбодрила его Изабелла. – Мы тебя в два счета вылечим.

– Здоров он или болен, решать буду я, – отрезал Фердинанд.

Тут подоспел следомходящий с кружкой отвара ромашки; сразу за ним вошел распорядитель рыбьим жиром с бутылкой рыбьего жира и порошком хинной корки; посудомойщик принес соленую воду; и Яну пришлось попеременно полоскать горло, глотать жир и хину, потеть, сморкаться и шмыгать носом; нянечка обмотала икры принца мокрыми и вонючими уксусными тряпками, и теперь ему казалось, что по ногам у него ползают улитки.

Глава 5, в которой принц идет гулять в полночь

Приказы короля были неумолимы. Даже когда от простуды давно уже не осталось и следа, Ян должен был оставаться в постели. Читать ему тоже не разрешалось. От этого, по словам Фердинанда, у него могли опять покраснеть глаза.

– Как там на улице? – спросил Ян однажды утром у Станислава и Раймунда.

– На улице? – удивился Раймунд. – Ты имеешь в виду сегодня… или вообще?

– Вот прямо сейчас. Там солнце светит или дождь идет? Хотя бы раздвиньте занавески, чтобы я понимал, светло там или темно.

– Нам нельзя, – ответил Станислав. – Королевский приказ.

– Мы сами теперь лишь изредка можем выходить из замка, – сказал Раймунд, – и потому вообще-то не обращаем внимания на погоду. К тому же твой отец пожелал, чтобы мы покамест не касались этой темы.

– Я думаю, – возразил Станислав, – мы можем сказать, какое сейчас время года.

– О да, – оживился Ян, – лето наступило? Пшеница пожелтела? Цветут ли маки? Я же читал, что после весны приходит лето.

– Боюсь, этот разговор уже выходит за рамки дозволенного, – заметил Раймунд.

– Сейчас конец мая, – заговорил Станислав, пропустив мимо ушей упрек Раймунда. – Дни становятся теплее. Это чувствуется даже здесь, в замке. Скоро лето. Да уж, мальчишкой я в это время целыми днями болтался на улице, и теплыми вечерами тоже. Ловил рыбу в речке, шлепал по воде…

Тут Станислав осекся, заметив умоляющие жесты Раймунда.

– Еще! Еще! – потребовал Ян.

– Пожалуй… пожалуй, с тебя хватит, – сказал Станислав, словно извиняясь.

– Несколько капель валерьяны тебе сейчас не повредят, – сказал Раймунд принцу и накапал в ложечку из пузырька, который у него всегда был под рукой. Однако старый слуга сам так разнервничался, что половину лекарства пролил сразу, а остальное – пока нес ложку к послушно открытому рту Яна. Пришлось все начинать сначала.

– А как дуб во дворе? – воспользовался заминкой Ян. – Как он выглядит летом?

– Красиво, очень красиво, – отвечал Станислав. – Хотя он уже старый и корявый, как мы с Раймундом.

– А свет и тень в листве есть? Знаешь, такие золотые пятнышки… и листья шевелятся… и так хорошо пахнет…

– Ну хватит! – скомандовал Раймунд. – Ты уже сам не свой.

Он снова поднес ложку ко рту Яна, тот проглотил и замолчал. Раймунд счел это благотворным действием валерьянки.

Но Ян замолчал из осторожности. Этой ночью он почти не спал. Принц слушал дыхание и редкое похрапывание слуг, и ему казалось, что дуб зовет его: в темноте как будто светились его листья, и от них исходила многоголосая музыка. Глубокой ночью Яна осенила такая дерзкая мысль, что он тут же постарался ее прогнать. Однако мысль эта возвращалась снова и снова, и в конце концов у него созрел план.

Вечером следующего дня Ян, лежа в постели, еле дождался, пока рядомходящие и путеуборщик, дежурившие в коридоре, наконец уйдут. Станислав и Раймунд, как обычно, придвинули свои кресла поближе к кровати принца, зажгли лампу и поставили ее на столик между креслами.

– Кто первый? Ты? – сонно спросил Станислав.

– Ладно, – согласился Раймунд. – До полуночи. Потом разбужу тебя. Только не храпи опять так громко.

– Я вообще никогда не храплю, – обиделся Станислав.

Ян знал, что сейчас они, как и каждый вечер, еще станут пить целебный чай, некоторое время будет слышно, как они прихлебывают, а потом все стихнет.

Едва слуги наполнили свои чашки, Ян вскрикнул. Старички вздрогнули и растерянно оглянулись вокруг.

– Там, там! – закричал Ян. – В коридоре кто-то есть… Вор! Грабитель! На помощь! Караул!

– Где? В коридоре? Батюшки-светы!

Раймунд встал с кресла, но замер как вкопанный и толкнул Станислава:

– Ступай, посмотри. Надо поднять стражу.

– Ты ступай, – ответил Станислав сдавленным голосом. – Или пойдем вместе.

– Скорее! – поторопил их принц. – Я опять что-то слышал! Шорох… и как будто ключи звякнули.

Слуги, ковыляя, вышли в коридор. Ян слышал, как они зовут стражу. Где-то выругался часовой. Суматоха стала расти как снежный ком и наконец докатилась до королевской спальни. Со всех сторон приближались торопливые шаги.

Тут Ян бросился к пузырьку с валерьянкой на ночном столике и вылил его содержимое в чашки Раймунда и Станислава. И хотя он впервые сам тряс пузырек с лекарством, удивительным образом на столик попало лишь несколько капель. Он даже успел закрутить крышку и поставить пустой пузырек на место, прежде чем в комнату ввалились солдаты. За ними вошли Раймунд и Станислав, рядомходящие и король в ночной рубашке, с растрепанными волосами.

Все столпились у постели принца.

– Что произошло? – спросил Фердинанд, испуганно глядя на Яна. – С тобой все в порядке, сынок?

– Да, папа.

– Ваше величество, – сказал Раймунд, – ложная тревога.

– Я просто устал и хочу спать, – добавил Ян.

Король помедлил, обводя взглядом голые стены, занавешенные окна и дверь, отыскивая возможную опасность. Вероятно, то, что он увидел, успокоило его.

– Все чисто, – наконец сказал Фердинанд. – Отбой. Спокойной ночи, сынок.

– Спокойной ночи, папа.

Ян украдкой вздохнул с облегчением.

– Всех на уши поставили, – пробормотал Раймунд, снова усевшись в свое кресло, как и Станислав. – И ведь совершенно на пустом месте.

Он отпил глоток чаю, Станислав последовал его примеру.

Раймунд покашлял и поежился:

– Холоду напустили. Не люблю я этого.

– Что-то чай сегодня горьковат, – заметил Станислав.

Но по старой привычке оба допили чашки до дна. Станислав зевнул и через несколько минут уснул. Его мерное глубокое дыхание постепенно перешло в привычный храп. Раймунд пытался бороться со сном, но валерьянка все же одолела его, и вскоре слуги захрапели на два голоса.

Ян напряженно прислушивался к этому дуэту. «Эй вы, – сказал он тихо и повторил уже в полный голос: – Эй вы!» Ни один не шелохнулся.

Ян в голубой шелковой пижаме осторожно встал с постели. Подождал, пока перестанет кружиться голова, и тихонько вышел из комнаты. В коридоре было темно, лишь слабо светились квадраты окон, и черно-белую плитку пола можно было отличить от однотонных стен. Ян прислушался. Людей в замке было не слышно. Зато он впервые уловил новые, загадочные звуки: то шорох и шелест, то поскрипывание. Босые ноги мальчика мерзли на холодной плитке, и все-таки было приятно чувствовать легкие неровности и бороздки на камне. Ян думал, что знает дорогу, но в темноте все казалось незнакомым, он то и дело на что-нибудь натыкался. Шаг за шагом он добрался на ощупь до вестибюля и ворот во внутренний двор. Ян попытался отодвинуть засов на двери, но тот оказался слишком тяжел для него: только чуть сдвинулся и застрял. Неужели ему придется отказаться от своего плана теперь, когда он у самой цели? Ну уж нет! Справа от ворот виднелось маленькое окошко, но открыть его не получилось бы – створка была приколочена гвоздями, как и на всех остальных окнах в замке. Надо выбраться здесь, решил Ян. Из книжек он знал, что стекло хрупкое, а осколками можно порезаться. Он придвинул к окну стул, на котором днем сидел часовой. Нашел в углу узловатую палку и забрался с нею на стул. Размахнулся и разбил окошко вдребезги. Звон стекла разнесся эхом, как пушечный выстрел. Принц испугался, что обитатели замка проснутся. Но воцарилась прежняя тишина. Ян выдавил концом палки оставшиеся в раме осколки и, несмотря на волнение, почувствовал свежий ночной воздух. Мальчик пролез через окошко, но все-таки порвал рукав пижамы. Теперь он стоял на подоконнике, пригнувшись и крепко держась за раму. В нескольких шагах от него высился дуб. Лунный свет играл в его кроне, листья и ветки то блестели, то исчезали в тени. Ян медлил. Брусчатка внизу была усыпана мерцающими осколками. Спрыгнуть? Он еще никогда не прыгал с высоты. Затаив дыхание, он отпустил раму и оттолкнулся от подоконника. Ян приземлился на обе ноги, вскрикнув от удивления. Колени у него подкосились, он завалился назад и оперся на руку. Конечно, он порезался осколком. Поначалу принц ничего не понял, только сильно испугался. Но испуг быстро прошел, и Ян почувствовал боль – глухо пульсирующую в ступнях и обжигающую ладонь. Из пореза хлынула кровь, в лунном свете она казалась почти черной. Принц изумленно смотрел, как из его руки льется какая-то жидкость. Это было так странно, что он почти забыл о боли. Ян лизнул кровь, она оказалась теплой и соленой. Вскоре кровотечение ослабело, а потом и вовсе остановилось – в точности так, как писали в книжках. Боль тоже утихла.

Ян подошел к дубу, осторожно обойдя колодец. Он вдыхал незнакомые ароматы, сладкие и дурманящие. Наверное, неподалеку цвели цветы и кустарники, и Яну так хотелось увидеть их днем. Дуб манил его к себе. Мальчик приложил невредимую ладонь к коре и почувствовал, какая она жесткая. У его ног корни толщиной с руку походили на блестящих змей, заползающих под землю. Над головой раскинулась широкая крона.

– Я хочу провести эту ночь с тобой, милый Дуб, – сказал Ян.

– Я всю жизнь защищал маленьких принцев, – прошелестел Дуб. – Давай-ка, устраивайся поудобнее.

– Где же? – спросил Ян. – У тебя наверху?

– Да. Забирайся на меня. Я тебе покажу, где сесть.

– Я не умею лазить по деревьям, милый Дуб. Никогда этого не делал.

– Это нетрудно. Я тебе помогу. Смотри.

Дуб наклонил большую ветку к голове мальчика, так что ему оставалось лишь ухватиться за нее.

– Подтягивайся вверх, – сказал Дуб.

Не успев понять, как это произошло, Ян очутился верхом на ветке. Затем он ухватился за следующую ветку и стал пробираться сквозь крону все выше и выше.

– Осмотрись, – сказал Дуб, – вот отсюда хороший вид.

Принц оказался на развилине, где от ствола отходила толстая ветка, так что там можно было удобно усесться. Он прислонился спиной к стволу и свесил ноги.

Перед ним открылся широкий пейзаж, освещенный луной. Внизу, под горой замка, были рассыпаны темные силуэты домов. Только в двух из них еще горел свет.

– Тебе нравится? – спросил Дуб.

– Вот бы мне убежать туда, – ответил Ян, – и бежать все дальше, до самого края земли.

– И что тогда?

– Тогда я был бы счастлив.

– У меня здесь корни, мне с тобой не уйти.

– А я бы взял с собой горсть твоих желудей и посадил бы их на краю земли.

– Откуда ты только знаешь, что можно так сделать?

– Читал в книгах.

Луну закрыли облака. Яну стало зябко. Тогда Дуб склонил несколько ветвей с пышной листвой и укрыл его.

– Так сладко пахнет чем-то, – заметил Ян.

– Это моя подружка, сирень, она цветет рядом с кухней.

– Да, – сказал принц, – есть такая, сирень. А еще жасмин. И лилии. Эти названия мне больше всех нравятся.

– Сам-то я слишком стар, цвету теперь раз в четыре года.

Некоторое время они молчали. Собаки, лаявшие во дворах, тоже умолкли. Зато во рву вокруг замка сонно покрякивала утка. Тихо шурша крыльями, мимо пролетела ночная птица.

Ян потер глаза и зевнул.

– Я устал, милый Дуб.

– Тогда спи.

– Что, прямо здесь?

– Конечно. Я тебя не уроню.

Ян закрыл глаза. Вокруг шелестели листья, его мягко касались ветви. Спину его поддерживал мощный ствол, а над головой у него простиралось небо, выше и шире любой крыши.

Ян проснулся от щекотки: веточка гладила его по лицу. Принцу понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить, где он. Испугавшись, он вцепился в сук, на котором сидел, и в тот же момент почувствовал, как затекли его мышцы. Через проем в кроне принцу по-прежнему были видны окрестности. Горизонт посветлел. Луна стала бледнеть. Над лугами поднялись облачка тумана. Вокруг начали щебетать птицы.

– Как только взойдет солнце, – сказал Дуб, – я онемею. Разговаривать я могу только по ночам.

– Что мне делать, когда ты молчишь? – спросил принц.

– Делай что хочешь. Делай что можешь.

– Откуда же мне это знать, если мне никто об этом не говорит?

В это мгновение из-за алеющих облаков показалось солнце, и его сияние осветило луга и поля, отразилось в реке.

Ветви, укрывавшие Яна, расступились. Внятный шелест Дуба у него в ушах затих. Босые ноги окоченели и ничего не чувствовали. Принц сидел и ждал, пока его согреет солнце. Он слышал, как просыпается замок. В конюшне храпели и ржали лошади; что-то проворчал спросонья конюх; из кухни донесся звон котелков и тарелок. Что же теперь делать? Спуститься с дерева и незаметно проскользнуть в свою кровать? Ян посмотрел вниз, и у него закружилась голова. Он попытался дотянуться ногой до какой-нибудь ветки пониже. От страха упасть его тело стало слабым и неуклюжим.

– Почему ты мне не помогаешь? – спросил принц и сердито подергал ветку.

Но Дуб молчал.

«Неужели придется звать на помощь? – подумал Ян. – Тогда они меня спустят, и папа навсегда запретит мне видеться с моим Дубом. Запрут опять в комнате и уже никогда не выпустят. Нет уж, останусь здесь. Когда стемнеет, Дуб мне поможет. Или вдруг сам что-нибудь придумаю».

К тому времени у Яна заболела спина; он все еще мерз, хотя уже чувствовал на лице солнечные лучи. Мальчику хотелось пить, и он слизнул росу с нескольких листьев. Вкус был приятный, совсем не такой, как у той воды, что он пил обычно.