Текст книги "И тогда оно упало мне в руки"
Автор книги: Луис Реннисон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)
Господи, ее все время клинит!
– Короче, – заключила я. – Масимо бесподобен. Он вызывает у меня тройной синдром обожания: конкретночеловеческий, общечеловеческий и космический.
И Джас так неодобрительно на меня посмотрела:
– Ты все время говорила, что Робби у тебя единственный и неповторимый, а теперь ты переключилась на Масимо, хотя знакома с ним всего несколько минут. Ты кончишь полным одиночеством, с репутацией легкомысленной женщины.
Что ей надо от меня? Юная Мать Тереза с драной челкой. Я даже обиделась:
– Знаешь что? Зато я не буду такой, как ты, несчастная поедательница слизняков.
Джаска надулась, и всю дорогу мы ignorez -vouвали друг друга. А потом мы снова натолкнулись на Дейва. Странное дело: как только у него завелась девушка, я стала постоянно с ним сталкиваться, будто он ходит за мной по пятам. Именно это я и собиралась ему сказать, но он словно прочитал мои мысли, улыбнулся и произнес:
– Эй, Джорджия, кончай за мной ходить – ты ведь знаешь, что мне это приятно.
Блин. Мы дошли до Джаскиных ворот, и она поковыляла домой, но потом обернулась и говорит Дейву:
– А Джорджии нравится Масимо.
У меня нет слов! Она растрепала про мою любовь по Радио Джас, и тем самым унизила меня! Я почувствовала, как у меня краснеют уши. А Дейв стоит и пристально так смотрит на меня.
– Значит, этот солист покорил твое воображение, Джорджия? Он действительно шикарный малый.
– Он просто итальянец, и этим все сказано.
– А я видел его с дамской сумочкой в руках, – с ухмылкой сказал Дейв.
– Дурак, это барсетка.
– Но очень смахивает на дамскую сумочку...
Мы шли в сторону моего дома и препирались. И вдруг Дейв начал меня щекотать, прям как мой кузен. Может, он еще и эльфийский язык знает? Что вообще такое с мальчишками? И я спросила об этом у Дейва.
А он взял и поцеловал меня. Да как он посмел! Я хотела ему сказать об этом, но рот у меня был занят. Стыдно признаться, но он классно целуется, и на какое-то мгновение я забыла обо всем на свете. Когда мы оторвались друг от друга, чтобы отдышаться, Дейв сказал:
– Ты классно целуешься.
– Зачем ты это сделал, Дейв? Ведь у тебя есть девушка.
– Ну и что?
– Это же нехорошо.
– Но почему?
– Ты меня клеишь и целуешься со мной, а встречаешься совсем с другой.
– Джорджия, не повторяйся. В любом случае, у меня готово объяснение.
Ага, сейчас он скажет, что ему нравлюсь я и только я, а я ему отвечу: «Прости, Дейв, но я вынуждена отвергнуть тебя, потому что люблю другого».
И я обратила к нему взгляд, преисполненный сочувствия:
– Ну что ж, Дейв, жду твоих объяснений.
– Мне нравится с тобой целоваться, потому что я люблю всех девчонок скопом.
– Ну да...
– У меня возраст такой. Годам к сорока пяти это пройдет. Неужели тебе не хочется целоваться со мной?
– А как же Рашель?
– Она классная, но и ты тоже классная, и, знаешь, даже твоя мама классная.
– Тебе нравится моя мама?!
Не могу поверить своим ушам. По-моему, Дейв и сам почувствовал, что переборщил.
– Да ладно тебе. Просто во мне гормоны играют. Это они виноваты.
Я ошарашено смотрю на него.
– Послушай, Джи, девчонки сильно отличаются от мальчишек. Девочкам нравится, когда до них дотрагиваются платонически хоть тысячу раз в день, им этого достаточно, чтобы почувствовать себя красивыми. Поэтому я беру тебя за руку, щекочу тебя. Но парни только и думают что о сексе, поцелуях и футболе. И, даже играя в футбол, они думают о сексе. Все очень просто.
Я дома
Дома никого.
Я в полной растерянности.
Дейв чокнутый.
А что если все обстоит именно так, как он сказал?
Ведь тогда очень многие вещи становятся понятными. И насчет Оскара, и насчет Марка Большой Варежки и кузена Джеймса. И насчет парней из Фоксвудской школы, которые толкают нас по ногам колесами своих велосипедов, приговаривая: «пих-пих-перепих...»
17.00
Но ведь есть и другие отношения, как, например, у Джасмена с Джаской или как у Свена с Рози. Нет, я ничего не понимаю!..
17.45
Вернулась с работы мама. Смотрю на нее и недоумеваю, как она вообще могла понравиться Дейву? Интересно, а он ей нравится? О, это запросто – у моей мамы никаких моральных принципов. О черт, хватит нести всякую чушь.
18.00
Зазвонил телефон. В кои-то веки ответила мутти. Разговаривает и хихикает:
– Да ты что? Что? О нет... И он под музыку снял всю одежду?
О боже.
Но это еще не все:
– Ага... Ага... О нет... Да ты что?..
Мне хотелось подойти и убить ее, но мама не унималась:
– Там что, действительно все раздеваются?
Понятно... И все под воздействием музыки? Bay. А во сколько все это дело начинается? А что ты наденешь? Ладно, до встречи...
У меня в комнате
Раньше мир казался мне таким простым и понятным, а теперь все словно обезумели. Мутти отправилась танцевать «в нудиках»[50] с чужими мужчинами, сказав, что этот стиль называется «пять ритмов». Папа наруливает с друзьями на своем психмобиле – не исключено, что они гоняются за женщинами, пугая их до смерти. Либби положила в корзинку Горди и отправилась в гости к Джошу. Ох, не завидую я его родителям. Ангус между тем привел Наоми в свою съемную «холостяцкую» квартиру, домик для пуделей, потому что соседи куда-то уехали.
18.30
Нужно постараться не думать о Масимо. Лучше поделаю уроки. Еще один «неуд» по поведению, и меня отстранят от занятий.
18.45
Книжка «Грозовой переврал» – скука несусветная. Она отбила у меня всякое желание читать остальные произведения этой самой Эмили Бронте.
19.00
Что-то мне не сидится на одном месте. Позвонила Джульке с Эллен. Договорились встретиться возле «клуба для совместного выполнения домашних заданий», то есть возле башни с курантами.
20.00
На улице холодрыга, но мое лицо согревает плотный слой косметики. Я так густо накрасила ресницы, что можно объявлять чемпионат по поднятию ими тяжестей. Мы сидим на парапете и болтаем. Тут мимо проходит Марк со своими циничными дружками. Я чуть с парапета не свалилась, когда он сказал мне: «Все в порядке?», что было равнозначно: «Доброе утро, мисс Николсон».
Даже Джулз с Эллен заметили. Джулз сказала:
– Надо же, ведь может, когда захочет.
И мы стали обсуждать загадочный мир мальчиков. Джулз все сомневалась, стоит ли ей возобновлять отношения с Ролло.
– В тот раз, когда он меня бросил, – призналась она, – Он сказал, что свобода ему важнее. А вдруг через неделю его опять переклинит?
Гмм...
– Нужно почитать об этом в книжке про обольщение, – предлагаю я.
– Да твоя книжка... – вздыхает Эллен. – Ну потанцевала я в одиночестве по твоей книжке. А Дейв Смехотура запал на другую.
– Знаешь что, там же не было такой главы «Эллен, потанцуй одна, и к тебе подкатит Дейв Смехотура». Это всего лишь учебник, как притягивать к себе парней. Ведь к тебе же подошел парень, неважно какой.
Иногда я и сама удивляюсь, какая я мудрая.
Мы уже гуляем, а не сидим, как раз проходим мимо «Феникса». Хотя с моей стороны это была тщательно спланированная случайность. В окнах горит свет, микроавтобус «Стифф Диланз» стоит на парковке. Ой... все поджилки трясутся.
Я и говорю девчонкам:
– Интересно, Масимо с ними репетирует? Ну, их новый солист? Этот чел – полный улет.
– Ты хочешь сказать, он тебе понравился? – в лоб спрашивает Джулз.
– А пошли через черный ход и подсмотрим? Интересно же, – продолжаю я.
Элен, конечно, сразу заверещала, что без спросу нельзя и все такое, но все равно пошла с нами.
Дверь была открыта, и мы потихоньку входим внутрь. Со сцены доносятся звуки музыки. Справа – дверь, которая ведет в артистическую, я это знаю, потому что однажды целовалась там с Робби. Воспоминания о нем отозвались болью в сердце, но пусть идет к своим вомбатам, а мне надо учиться жить заново.
Входим в артистическую.
– Вон слуховое окно, видите? – говорю я. – Можно встать на стул, а со стула перелезть на коробки, и сцена будет как на ладони.
Юбка у меня узкая, поэтому пришлось задрать ее выше трусов. И вот я уже карабкаюсь наверх.
– Ты права, – язвит Джулька. – Действительно все видно, особенно снизу.
Эллен отказалась забираться на коробки, она у нас вообще трусиха. А, наверное, на ней такие же трусы «макси», как на Джаске. Я же говорю, во всех смыслах «трусиха».
Прикольно! Отсюда видно всю сцену, а мальчишки даже не подозревают.
Боже мой, боже мой... Самый потрясный из них – Масимо. В итальянской рубашке и итальянских джинсах, да-да, я уверена, что именно в итальянских. Он исполняет «Играй-рай-рай», и его легкий акцент завораживает.
– Bay... – шепчет Джулз.
– Я же говорила, – отвечаю я.
Играли мальчики недолго, а потом Домм сказал:
– Может, будем собираться? Я проголодался.
– Что ж... – ответил Масимо. – Это было... клево, я правильно говорю? Пошли ко мне домой – у меня есть вино и паста.
— Ciao bella, mon amigo, – сказал Домм, и все мальчишки засмеялись.
Потом они стали отключать аппаратуру, а Масимо сказал:
– Черт... Scusi, мне надо кое-кому позвонить.
– Хоть классная бэйби? – спросил Бен.
Масимо улыбнулся (о боже, какая улыбка):
– Ну да... Хотя ладно, завтра позвоню.
Он спрыгнул со сцены и пошел... черт, он же идет в раздевалку. А я тут под потолком, да еще в таком виде.
Мы с Джулз тут же спустились вниз и чуть не завалились на Элен. А потом мы быстренько смылись.
23.00
Бегу домой, чтобы успеть до возвращения родителей. Уф-уф-уф... Масимо такой уф-уф-уф... А что это за девушка, которой он хотел уф-уф-уф...
Возле дома вижу Ангуса – он несет маме в подарок мышиный хвостик. Ага, мутти прослезится от умиления. Я забежала наверх и нырнула в кровать. И сразу начала мечтать о Масимо.
Теперь придется учить итальянский.
Скажу Спичке, что немецкий мне плохо дается (особенно после того, как я узнала слово «целоваться» по-немецки... У них это будет knutschen.) и попрошу заменить его на итальянский, потому что я... эээ... очень интересуюсь Древним Римом.
Вторник, 19 апреля
Наверное, Джас встала с восходом солнца. Потому что, когда я пришла в шконцлагерь, она уже была там. Она меня ignorez - vousует ,все не может простить, что я обозвала ее поедательницей слизняков.
На математике
Улыбнулась Джаске самой своей очаровательной улыбкой, но та с головой ушла в квадратные уравнения.
На перемене
Кто бы сомневался.
Отправилась к Спичке насчет итальянского. Но я даже не дошла до своего главного аргумента про Древний Рим... Эх, да что там говорить – я даже до ее кабинета не дошла. Меня подловила Ястребиный Глаз и поинтересовалась, куда это я. Я объяснила, в чем дело, а она мне и говорит:
– Не зли меня. Скажи спасибо, что я тебя вообще терплю.
Однако как педагогично. Какой она после этого учитель, если ненавидит собственных учениц? Ну да, у нее же есть любимчики – вроде макрели Линдси или тупой Моники.
Большая перемена
Взяла в библиотеке книжку Parliamo Italiano,выбрала уютную кабинку в тарталете, забралась на толчок с ногами. Сижу читаю.
Пять минут спустя
Очень отвлекают первалкашки – забегают в тарталет и взахлеб обмениваются новостями: «Ой, а мы на биологии смотрели в микроскоп, а там микробы плавают как рыбки в аквариуме». Неужели в их возрасте я была такая же глупая?
Отлично, теперь они начали играть в «салочки». А потом пришла Линдси и шуганула их. И, естественно, начала ломиться в мой «кабинет».
– Кто там?
– Это я.
– Кто «я»?
– «Я».
Мой ответ почему-то очень разозлил ее:
– А ну быстро выходи!
Черт. Все-таки меня выкурили из моей избы-читальни. А Линдси от злости вся красная. И коленки у нее тоже красные, потому что она ими долбила в дверь кабинки.
– Я так и знала, что это ты, – говорит Линдси.
– Я, конечно, извиняюсь, но законом пока не воспрещено ходить в туалет, – вспыхиваю я.
– Не наглей, – шипит Линдси.
Я даже отвечать не стала, а просто пошла на выход. А она и говорит мне вслед:
– Твое место – с малышней в песочнице. Господи, когда ты повзрослеешь?
Как же я ее ненавижу. Она до сих пор ест меня поедом из-за Робби.
На улице
Брр... Спряталась от ветра за домиком Элвиса. Слава богу, этот маньяк куда-то убрался. Закуталась в пальто и читаю про родину макарон и Масимо.
На биологии
– Куда ты исчезла на перемене? – поинтересовалась Рози.
И я призналась, что изучала итальянский.
– Основная прелесть этого языка, – говорю я, – состоит в окончаниях. У них все заканчивается на – uo .
– Да? И как по-итальянски будет «стол»?
– Столио.
– А любовь?
– Любовио.
По-моему, Рози очень впечатлилась.
16.15
Что-то Джас нигде не видать. Она либо понеслась домой со скоростью ветра, либо спряталась, дожидаясь, когда я уйду первая.
Детский сад, честное слово.
Дома
Мутти настаивает, чтобы я прошла практику у доктора «Клуни». Для нее это просто лишний повод попасть к нему на прием. Везет же мне. А вот Джас проходит практику в овощном магазине у Дженнингсов, т.е. будет целоваться с Томом, не отходя от кассы. А Рози собирается взять на время практики больничный, то есть будет целоваться со Свеном, не выходя из дома. Кто вообще придумал эту практику? Неужели мама думает, что я соглашусь на карьеру регистратурной сестры? Нет уж, у меня замашки покруче. Я буду... я буду девушкой поп-звезды! Это тяжелая и ответственная работа, но ведь кто-то должен ее выполнять. Я и говорю мутти:
– Напрасно ты хлопочешь, потому что я стану самой богатой во всей Вселенной и даже за ее пределами.
Мама пытается отловить Либби и Горди, поэтому отвечает, зло сдувая челку со лба:
– Да? Ну и чем конкретно ты хочешь заниматься?
– Я уже придумала.
– Могу себе представить. Ты, верно, надеешься стать девушкой какого-нибудь музыканта, а потом они выпустят диск, прославятся, и ты будешь купаться в роскоши. С апартаментами в Лондоне или где-нибудь в Америке. Короче, жизнь – молочная река, кисельные берега.
Ух ты, мутти не откажешь в проницательности. Или, может, она просто слушает Радио Джас?
– Мам, откуда ты все это знаешь?
Мама пытается засунуть Либби в полукомбинезон, а та рычит и брыкается. А где Горди? Неужели уже одет?
– Как откуда я знаю? – кричит мама, уворачиваясь от Либбиных шлепков. – Увы, Джорджи, у тебя в голове сплошная каша. Иди быстро надевай пальто.
Ну вааще.
Слава богу, мы едем без Горди. Чтобы он ничего не натворил в наше отсутствие, мама засунула его в «вольер» – Либбин деревянный манеж, а сверху прихлопнула его перевернутым столом. Либби хватается за прутья манежа, не желая расставаться с арестованным другом. Маме удалось отодрать Либби только после того, когда был найден компромисс: Горди для компании подкинули тряпичную куклу.
Слава богу, в моем детстве таких кукол не выпускали. Это же не кукла, а чудовище какое-то: глаза вытаращенные, и жуткая улыбка на лице. Тело и голова у нее тряпичные, а руки-ноги пластмассовые, причем такие острые, что ими только глаза выкалывать. На спине у куклы клеймо: «Made in Eastern Europe». Вот еще одно место, где я теперь не хотела бы жить.
А вати с дядей Эдди отправились на «дело». Уходя, папа сказал маме:
– Я вернусь, дорогая. Ты тут без меня не расслабляйся».
И смачно поцеловал ее. Какая гадость.
У доктора Клуни
Как же меня это заморачивает. Хочется домой, полежать на кроватке и помечтать о Масимо, полистать книжку по обольщению. Концерт «Стифф Диланз» через семь дней, а я еще даже не приступила к очистке лица и не продумала макияж. Надо будет купить накладные ресницы, с блестками например. Нет, с блестками это будет перебор – как бы не ослепить Масимо в прямом смысле этого слова.
Не сошла ли я с ума и не уподобляюсь ли Эллен, страдающей безответным «синдромом красной попы», на обыкновенном языке называемом влюбленностью? В конце концов, Масимо всего лишь сказал, что рад был со мной познакомиться. Ведь он же не говорил: «Будь моей девушкой» или «Давай сходим куда-нибудь, выпьем по чашечке кофе».
О боже. Я веду себя как круглая, le grand ,идиотка.
Кстати об идиотах. В приемной мистера Клуни мы застали противного соседа. Он очень повеселел с тех пор, как раздал котят. А про Горди он сказал: «Нужно быть полными дураками, чтобы забрать такого котенка». Сейчас, увидев нас в приемной, он воскликнул, обращаясь к маме:
– Конни, ты как всегда шикарно выглядишь. Ни за что не поверю, что ты заболела.
Мама захихикала, как дурочка. Она всегда глупеет в присутствии мужчин. У меня-то гордости побольше, чем у нее, и способы обольщения совершенно другие.
– Да нет, спасибо, я здорова, – жеманно ответила мама. – Мы пришли насчет Джорджии. Она хочет посвятить свою жизнь медицине.
– Медицине? – переспросил сосед. – Ха-ха-ха-ха... – Увидев, что мама не шутит, сосед умолк и скрестил ноги. Спрашивается, зачем.
В кабинете Клуни мама впала в телячий восторг. Этот Клуни действительно хорош – хоть кино про него снимай.
– Ну-с, Джорджия, – сказал мне Клуни, – снова беспокоят локти?
– Да нет.
– Опять свист в легких?
– Да нет.
– Тогда что? Стремительно отрастают брови?
– Нет, но можете выписать мне специальный крем...
Тут мама меня перебила:
– Нет, нет, дело в том, что... хи-хи-хи... у Джорджии явная склонность к медицине... ведь так, Джорджия?
– Ну, как сказать... – ответила я. – Во всяком случае, я хорошо умею изображать столбняк.
Мама бросила на меня гневный взгляд, а Клуни и говорит:
– Ну, давай, показывай.
И я показала.
– Что ж, очень правдоподобно, – согласился Клуни.
– А еще могу показать, как гидра щупальцами засовывает в себя планктон, – сказала я, вдохновленная похвалой. – Хотите?
Но миссис, срывающая с себя одежды в присутствии посторонних мужчин и называющая это аэробикой, подвела черту под моей «ученой» речью:
– Вот я и подумала. У нее же практика начинается. Может, возьмете ее на денек?
– С огромным удовольствием, – отреагировал Клуни. – Правда-правда. С тех пор, как ваша семья переступила порог этого кабинета, моя жизнь... как бы выразиться поточнее... она заиграла другими красками.
Пока мы общались, Либби превратилась в индуса: схватила манжет от тонометра – он же на липучках – и соорудила себе чалму.
В клоунмобиле
19.00
Я с трудом втиснулась на заднее сиденье машины, с таким же трудом перенося мамино верещание:
– Правда, он прелесть?
Я упорно молчала, но мама продолжала фонтанировать:
– Он сказал, «С огромным удовольствием», представляешь?
– Уж у него-то наверняка нормальный автомобиль, не то что у нас.
– Не смей обижать своего отца! Он обожает свою машину. Я тоже считаю ее стильной.
– Если б ты намазала лицо белым гримом, надела красный парик и клоунский нос, тогда бы все совпало: клоун едет в клоунской машине.
– Девочка моя, почему у твоего отца не может быть хобби?
– Но не такое же дурацкое.
Пока мы спорили, из-за поворота выехал... еще один клоунмобиль. О боже, они размножаются! О боже, за рулем – дядя Эдди, а рядом с ним – вати, и оба в мотоциклетных очках. Они поравнялись с нами, когда на светофоре зажегся красный свет. А когда зажегся зеленый, оба психмобиля с ревом рванули с места. Формула-1, не меньше. Либби пищала от восторга, а я не знала куда деться от позора. Мама, конечно, отшучивалась, но наверняка в глубине души думала: «Эх, и зачем только я вышла за него...»
Дома
Тряпичная кукла оказалась набита птичьими перьями. Когда мы вернулись домой, в гостиной мела метель из белых птичьих перышек... У Горди вся морда была в перышках, как будто он сожрал целую птичью стаю.
И тут мама взорвалась:
– Я что, в сумасшедшем доме живу? Этот Горди еще похлеще Ангуса!
Я кинула взгляд на Гординого папашку – он довольно улыбался.
Тут в дом влетел счастливый вати и кинулся обнимать маму, но она оттолкнула его, крикнув:
– Уйди с глаз моих, Боб! Сначала ты разводишь опарышей в гараже, потом коллекционируешь клоунские машины. А мне так хочется...
– Чтобы он был нормальным? – подсказываю я.
– Нет! – воскликнула мама.
– Чтобы его вообще не было? – снова подсказываю я.
Уже на пороге своей комнаты мама повернулась и тихо сказала:
– Я хочу быть собой – собой, понимаете? И чем больше, тем лучше!
Ой.
22.00
Любой, лицезревший мамин бюст (а при таких-то размерах не заметить его просто невозможно), вряд ли поддержит ее стремление насчет «чем больше, тем лучше».
Когда мама исчезла в комнате, папа повернулся ко мне и говорит:
– А что я такого сделал?
Но я не собираюсь разбираться в их отношениях. Они меня достали! Профукали свой шанс в жизни, а я не хочу из-за них профукать свой.
У себя в комнате
Полночь
Снизу доносятся мамино бормотанье и всхлипы. Фиг заснешь. Потом папа затянул песню «That's Why the Lady is a Tramp»[51]. Это он ее так развлекает. Я бы сразу умерла.
Гадость. Теперь они целуются, даже сверху слышно это ужасное чмоканье... Мою комнату нужно срочно звукоизолировать.
00.10
Итак, на концерт «Стифф Диланз» я точно иду. Но как можно «случайно» натолкнуться там на Масимо? Он наверняка будет окружен плотной толпой девчонок.
Четверг, 21 апреля
Проснулась пораньше и по маминой книжке посмотрела мальчишечьи способы обольщения девушек.
8.10
Надо же. Мы девчонки любим, когда нам говорят: «Ты самая прекрасная на свете» и все такое. Но оказывается, парням достаточно восторженных междометий в свой адрес: «Ойй...», «Ах...» и пр.
Кстати, очень полезная подсказка. Я резко глупею, когда думаю о Масимо. Но вот с этим я по крайней мере справлюсь. Только интересно ойкать и айкать нужно низким голосом или высоким?
Ладно, буду чередовать на всякий случай.
Полдень
Джас продолжает меня игнорировать.
Вааще.
Сегодня на английском во время репетиции пьесы «МакБред» мы довели Мисс Уилсон до белого каления. Там есть танец ведьм, а Рози, Джулз и Элен начали дергаться в стиле диско. А потом Банко (известный нам под именем Мойра Сандерсон) говорит ведьмам:
– Кто? Женщины ли вы? Вас счесть за женщин бороды мешают.
Рози начала ржать, а следом за ней и мы. Только мы успокоились, как леди МакБред (известная еще под именем Джаска) говорит:
– Сметаннолицый шут! Что смотришь гусем?
И нас опять скрючило от хохота...
20.00
После футбола папа привел в дом шумную компанию болельщиков. Они громко топают и смеются, слышны хлопки открывающихся банок с пивом. Господи, огради меня от общения с ними.
20.05
Как бы не так. В комнату просовываются папа с дядей Эдди. Оба смеются без остановки.
– С удовольствием бы пообщалась с вами, – говорю я, – но вы же видите, что я готовлюсь к литературе.
– Понял, – отвечает папа. – Вы проходите роман известного классика «Как влюблять в себя всех подряд»?
О merde! Они успели прочитать обложку. Теперь до конца жизни будут меня подначивать. Хорошо, что их снизу позвали: «Боб, иди посмотри! Дейв засунул в штанину обе ноги!»
Да... Мой вати явно с таким заданием не справился бы. Маме должно быть обидно. Дядя Эдди успел рассказать мне, что папу сегодня выгнали с трибуны, потому что он все время орал, обращаясь к судье:
– Мистер Ланкастер, Морин[52]!
И после этого он еще приходит домой и пьет пиво.
Если у меня, как выразилась Ястребиный Глаз, недоразвитое чувство ответственности, то я знаю, кого за это благодарить...
20.30
Вернулась мама с Либби. Потом мне послышался Джаскин голос. Неужели это Либби так прикалывается? Но потом в дверь постучали, и Джаскин голос произнес:
– Джорджия, это я... Можно войти?
Она что, забыла, что не разговаривает со мной?
– Ладно, входи.
Джаску всю трясет, глаза заплыли от слез и превратились в щелочки:
– Джорджи, представляешь? Том уезжает в Страну Киви на полгода!
– О, non !
– На шесть месяцев! – лихорадочно повторяет Джаска. – Как он мог! Бросить меня тут одну!
– Знаешь, когда уезжал мой БЛ... – попыталась вставить я, но Джас меня не слушает.
– Ну как он мог со мной так поступить?
– Знаешь... Я тоже через это прошла. Меня вообще променяли на сумчатых.
– Но я бы никогда не бросила Тома, никогда! – в отчаянии восклицает Джас. Она уже завелась и не может остановиться. Тогда я сунула ей в руки лошадку Чарли и побежала вниз, ведь человеку нужно оказать скорую помощь.
Влетаю в кухню, чтобы налить лекарственный кофе с молоком и прихватить парочку «Джемми доджерсов». Либби тоже здесь: пенкой для волос она пытается сделать Горди чуб а-ля Элвис Пресли. А мутти подшивает свой карнавальный костюм для вечеринки «Властелин Колец». Что-то я не очень уверена, что в этой книге фигурирует проститутка, но ручаться не могу – я отложила книжку при первом же упоминании о хоббитах.
– Мам, – говорю я. – Ты все ругаешь меня за плохие оценки по поведению, а папу, между прочим, прогнали с трибуны, потому что он обзывал судью женским именем Морин. И очень тебя прошу: запрети ему надевать на вечеринку зеленые лосины.
– Зря ты так. У твоего папы очень красивые ноги.
Она что, вообще?
– А что с Джас? – спрашивает мама. – Она говорит, у нее с Томом какие-то проблемы.
– Просто он на полгода уезжает в Новую Зеландию. А там овец больше, чем людей.
– Боже, как грустно, – говорит мама.
– О бозе, о бозе, о бозе... – повторяет Либби. Только не думайте, что она кому-то сочувствует.
– Нормально, а меня ты пожалела? – возмущенно говорю я маме. – Меня тоже бросили ради каких-то несчастных вомбатов.
Тут в кухню вваливается вати – достает из холодильника пиво и огромный кусок сыра. Подмигивает нам и говорит:
– Как жестянка, девчонки? – И уходит.
Я пристально смотрю на маму и говорю:
– Грустно, когда тебя бросают ради вомбатов. Но еще грустнее быть замужем за вомбатом.
– Не груби, – говорит мама. – У тебя могли быть папы и похуже.
В кухне повисла долгая грустная пауза. И слышно, как в гостиной кто-то громко пукает.
Ой, мое молоко закипело. Я хлопочу, завариваю нам с Джаской кофе.
– А что у тебя с Дейвом Смехотурой? – интересуется мама.
– Ха.
– Неужели тебе больше никто не нравится?
Увлекшись заваркой кофе, я случайно сболтнула:
– «Стифф Диланз» взяли нового солиста, зовут Масимо, он итальянец, и очень классный.
Черт. Зря я сказала. Вообще-то родители существуют не для откровенных бесед, а для вытягивания денег. Откровенные беседы с мамой? Ну я размечталась. Она слышит только себя любимую:
– Ой, у меня однажды был парень-итальянец. Мы от школы поехали на экскурсию в Римини[53], там я с ним и познакомилась. Знаешь, у него были такие густые волосы, что все расчески ломались. Мы как-то пришли на пляж и обомлели: девица в одних бикини села на мотоцикл и прямо так укатила.
– В одних бикини?
Мама молча кивает.
– Надо же, – говорю я. С развевающимися на ветру нунгами?
– Да, причем у нее был довольно большой размерчик.
– Бедные водители. Она ведь создавала аварийную ситуацию.
– Я так и сказала об этом моему итальянцу. И знаешь, что он ответил?
– Что?
– До сих пор не знаю. Он не говорил по-английски, а я – по-итальянски.
И мама дико рассмеялась, а вслед за ней и Либби.
Ну и нравы в этой Стране Вечно Кудрявых Макарон.
20.45
Сверху из моей комнаты раздается жалобный голос:
– Джорджия, ты где?
У меня в комнате, временно являющейся Комнатой Разбитых Сердец.
Мы с Джаской забрались на кровать, едим «Джэмми доджерсы» и пьем кофе с молоком. В перерывах между чавканьем и причмокиванием Джаска интересуется:
– Как бы мне удержать Тома?
Тут из меня поперла такая рассудительность:
– Ну... Этот вопрос следует рассматривать с двух точек зрения.
– С правильной и неправильной?
– Нет, Джас. Нужно понимать, как думают «юбки» и как думают «брюки». То есть девушка и парень.
Джаска так заинтересовалась, что даже чавкать перестала.
– Так вот, – продолжаю я. – «Брюки» хотят поехать к брату, чтобы слиться в экстазе с широким ассортиментом овощной продукции. Но «юбка», то есть ты, этого вовсе не хочет.
– Ну да. И как мне быть? Как-нибудь помягче отговорить его?
Я грустно качаю головой. Я чувствую себя мудрым седобородым старцем, вокруг которого собрались ученики, внимающие моей мудрости:
– Нет, Джас, нет. «Юбка» никогда не поймет «брюки». Стоит тебе проявить насилие, «брюки» упрутся рогом.
– Брюки упрутся рогом?
– Именно. «Брюки» хотят расправить крылья и улететь, а не висеть в затхлом шкафу, который ты называешь счастливой жизнью.
– Да? А может брюкам очень даже нравится висеть в этом шкафу?
– Так бывает только в начале отношений. Но от долгого висения в шкафу «брюки» задыхаются – их начинает поедать моль.
– Да? – Джаска вздохнула. – Значит, нужно выпустить брюки на свободу – пускай летят?
– Думаю, что так.
Джаска сидит такая задумчивая и понимающая, что я даже испугалась.
– Ладно, – говорит Джаска. – Пускай летят. Но без Тома.
Как же она меня утомила. Я провожу такие блестящие философские аналогии, но для Джаски брюки так и остались просто брюками.
Полночь
Джаска ушла домой совершенно сломленная. По-человечески мне ее, конечно, жалко. Но разве она меня пожалела, когда уехал мой БЛ.
00.05
Нет, я буду хорошей подругой, никакой мести. (Надеюсь, что Иисус сейчас не очень занят голодающими Африки и все такое. И что он увидит, какая я хорошая, и вознаградит меня бойфрендом наполовину итальянского, наполовину американского происхождения...) Черт, забыла, на чем я так грубо себя прервала... Ах, да, быть хорошей подругой. Подарю-ка я Джаске «Кёрли-Вёрли»[54] в красивой подарочной упаковке.
00.15
Что-то не спится. Нет, я должна поразить воображение Масимо еще до начала концерта. Иначе, если откладывать себя в «долгий ящик», он будет уже весь обвешан девушками, как яблоня в урожайный год.
Домм упоминал, что Масимо учится в художественном колледже Святого Беды[55]. Нужно как-то случайно столкнуться с ним по дороге домой. Не со святым, конечно, а с Масимо.
А поскольку колледж этот находится на другом конце города, мне придется прогулять школу.
00.20
И пропустить тему «газообмена» по химии.
00.25
Ха! Я преспокойно могу пройти эту тему и дома – стоит лишь войти в папину комнату и принюхаться...
Что упало, то пропало
Пятница, 22 апреля
По дороге в шконцлагерь
Мой знаменитый «брючный» спич все-таки возымел действие – Джас решила игнорировать Тома.
– И давно ты его так? – интересуюсь я.
– Ну, вчера я пришла домой поздно, так что...
– То есть практически ты его еще не игнорировала?
– Нет. Но как увижу – сразу начну.
Но, судя по всему, колеблется подруга моя. И тогда я дарю ей «Кёрли-Вёрли» в красивой рождественской упаковке, скромненько так, безо всяких затей. Я же не знала, что у нее от этого начнется истерика. Джаска кинулась мне на шею и заверещала:
– Ой, Джи, ты такая хорошая, а я так гадко с тобой поступала! Ты прости меня, пожалуйста, что я с тобой не разговаривала. Ведь на самом деле я так тебя люблю!
Блин. Совсем рехнулась. Повисла у меня на шее, все-таки она тяжелее, чем портфель, я ее до школы не донесу. Прямо какая-то лесбийская версия «Грозового переврала». Не дай бог рядом окажется Масимо или шконцлагерные садисты типа Линдси или Ястребиного Глаза. Но может быть и самое худшее развитие сценария... Вроде мисс Стэмп. Если она такое увидит, то сразу позовет нас в гости на «чаек». И там предложит услуги персонального тренера, т. н. массасажик[56]. Фу.
