Текст книги "И тогда оно упало мне в руки"
Автор книги: Луис Реннисон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)
– Привет. А мой папа свалился в барсучью нору. – Это я ей вроде как сообщаю новости из родных мест, хотя мышка уже много лет безмолвно плавает в растворе и не дышит.
Рози решила поджарить на горелке банан. Это пожароопасно, но меня уже разморило от тепла, потому что я в пальто, а поверх него лаборантский халат. Пока Рози поджаривает банан, я рассказываю ей про Большую Варежку.
Рози выслушала меня и говорит:
– Ты же знала, что он дурак, зачем пошла? Да и вообще, у нас есть дела поважнее, это очень ответственная четверть.
Я изумленно смотрю на подругу:
– Только не говори мне про экзамены и что важна победа, а не участие.
Рози строго смотрит на меня поверх очков и отвечает:
– Не глупи. Я не про экзамены, а про то, как мы будем провожать Элвиса на пенсию.
На хоккее
На хоккее у меня сон как рукой сняло. Эх, люблю погонять клюшкой мяч, случайно ударяя себя по лодыжкам. Кровь быстрее бежит по жилам! Сегодня на воротах стоит П. Грин, а это гарантированная хохма. В защитной экипировке она похожа на огромную черепаху. Я просто ухохатывалась, глядя, как она выковыривает клюшку из сетки. Но самый, pièce de r è sistance[32] был, когда она завалилась на ворота и десять минут не могла подняться, шевелила лапками, как перевернутая на спину черепаха. Когда же, наконец, она поднялась, ей шайбой заехали по попе «в подгузниках», и она снова бухнулась на сетку.
Жестоко, но смешно.
У Джаски
17.00
Джаска с джасменом скоро опять идут в поход, и Джаска хочет похвалиться, как она подготовилась. Пришлось тащиться к ней домой – вот на какие жертвы идешь ради дружбы.
В комнате у Джаски идеальный порядок: на кровати мягкие игрушки рассажены по росту, очень грустное зрелище. Я посмотрела на это дело и говорю:
– Даа... Приехали.
Джаска роется в шкафу, что-то оттуда вытаскивает.
– Смотри, – говорит она, – почти армейский вариант. Водонепроницаемые штаны. Даже если я упаду в болото, то не промокну.
Я смотрю на эти штаны жуткого лимонного цвета и отвечаю ей:
– По-моему, это штаны от недержания.
– Джорджи, ты ничего не понимаешь, – говорит Джас. – У девушки обязательно должно быть хобби – все лучше, чем вешаться парням на шею и унижаться.
Она меня достала. Причем очень.
18.00
Но на этом демонстрация походной моды не закончилась. Джас похвалилась, какие у нее резиновые сапоги, плащ и пр. и пр.
С чувством исполненного долга я отправилась домой.
Мне хотелось дойти как можно быстрее, поэтому я представила, что я маленькая девочка и скачу на лошадке. Я помчалась галопом – и-го-го! – подхлестывая лошадку воображаемым прутиком. Дорога была пустынной, и Черная Звезда (так я назвала лошадку) скакала галопом, и на боках ее выступала пена. Я всякий раз поддавала ей прутиком, и мы неслись так, что ветер в ушах свистел! Нно, милая! – приговаривала я. – Нно! А потом – тпру! – потому что нам пора было переходить дорогу. Смотрю, а на той стороне – Дейв Смехотура. Замечательно. Спасибо, Господи, ты меня круто подставил. Я вся красная и потная, без косметики, да еще на «лошадке».
Дорогу я перешла, преисполненная достоинства и холодная, как айсберг (хотя дышала как загнанная лошадь).
– Джорджия, а что это ты меня игнорируешь? – окликнул меня Дейв.
– Что тебе надо? – сказала я, не сбавляя шага, а сама с ужасом подумала: у меня, наверное, прическа сейчас похожа на хвост бешеной лошади.
Но Дейв не отстает, идет следом. Это называется – игнорирует мое игнорирование. Меня это бесит. А потом еще он меня и за руку схватил.
– Джорджия, ну посмотри на меня. Может, хватит злиться? Ведь я же не твой парень, а ты не моя девушка. Ты ведь сама не захотела. А потом я встретил Рашель, она хорошая, она ведь тоже человек...
Но у меня даже мускул на лице не дрогнул.
Дейв улыбнулся и говорит:
– Разве мы не можем просто дружить? Ведь нам было так весело друг с другом.
Что ж, он прав. Пусть из нас не получилась влюбленная парочка, зато Дейв как никто умеет смешить.
Как-то так, без всякого напряга, мы оказались в кофейне, где я и рассказала Дейву про Марка Большую Варежку.
– Да он полный придурок, – возмутился Дейв.
И мне сразу стало легче. Одно дело, когда такие вещи говорит Рози, а другое – друг мужеского пола. Выпив кофе, мы вышли на улицу и еще немного погуляли, держась за руки. А потом Дейв остановился и взял меня за подбородок (не путать со «схватил»). Он притянул меня к себе и тихонько поцеловал в губы. Черт! У меня коленки затряслись.
А потом я пошла домой.
– Эй! – окликнул меня Дейв. – А насчет Марка не беспокойся. Я с ним поговорю.
Дома
Вот радости привалило: к нам с ночевкой приезжает мой кузен Джеймс.
– Мам, ну за что? – воскликнула я.
– Дорогая, он наш родственник.
– А если б Гитлер, например, был моим родственником, ты и его впустила бы в дом?
Тут мутти «включила маму»[33]:
– Не глупи, пожалуйста. Отправляйся делать уроки. Да, и душ пока не принимай, мне нужно убрать в ванной кучку после Горди.
Горди сделал в ванной кучку? Представляю, как он долго закапывал ее, скребя когтями эмаль... Ему что, собственного лотка мало? И как он вообще забрался в ванну? А, знаю, наверняка Либби его подсадила. Или Ангус. Точно, Ангус. Я вхожу в комнату: Ангус развалился на моем кардигане и умывается после туалета.
– Ну ты и гад, – говорю я. – Вот погоди, вырастет у тебя сын, узнаешь. Маленькие детки – маленькие бедки.
Но Ангус меня не слушает. Закрыл глаза и спит. Да что я распинаюсь? С какой стати Ангус будет переживать за своего сына, если он сам такой же хулиган? Это у них в крови.
21.00
Звонят в дверь. Как всегда, открыть некому. Мама с Либби в ванной и, судя по громкому мяуканью, там же наши коты. Не представляю, как туда вообще после этого можно заходить. Чтоб я еще раз приняла там ванну или душ! Ни за что – даже если мама вымоет ее нитроглицерином[34].
А звонок все дзынь да дзынь.
21.03
Я кричу своим:
– Не беспокойтесь, мои дорогие, я открою! Это ничего, что у меня экзамены на носу! Я работаю – вы отдыхаете!
Иду вниз.
Если это Джеймс, у меня случится истерика.
21.05
Ёпрст! Открываю – а там Марк Большая Варежка. Стоит, нервно переминаясь с ноги на ногу.
– Джорджия, я тут насчет вчерашнего...
Что? Он опять хочет посягнуть на мои нунги-нунги?
– Чего надо? – устало спрашиваю я.
– Я это...
Тоже мне, культура.
– Я это...
– Ты кто? Граф Монте-Кристо? Тупица? Наглая Большая Варежка? Определись.
– Я это... Я пришел извиниться, – говорит Марк.
Джорджиально. И тут я вижу, что у него рот распух и губа рваная. Может, он превращается в монстра, как в фильме «Невероятный Халк»[35]?
– Так ты меня прощаешь? – интересуется Марк.
Ой, прямо сцена из «Унесенных ветром», старого кино, где джентльмены в камзолах и панталонах. Мне следовало бы ответить примерно в таком духе:
«Сэр, ваши извинения приняты. Ваше благородство беспредельно».
Но весь облик Марка как-то не вяжется с традицией изъясняться высокопарным слогом, поэтому я просто говорю:
– Эээ... Ну да, прощаю.
Еще немного потоптавшись, Марк уходит, а потом поворачивается и говорит:
– Только скажи своему приятелю, что я извинился.
– Какому еще приятелю?
– Ну, Дейву.
Bay! Ваще!!!
Это Дейв его что ли так разукрасил?
21.15
Я позвонила Рози и рассказала о случившемся.
Рози впечатлилась по полной программе – она у нас вообще любительница всего брутального.
– Вот это я понимаю! – воскликнула она. – Наш человек. Это еще хорошо, что Свен не подключился. Тут на одной вечеринке парень вперед меня в туалет заскочил, так Свен закинул его задницу через забор.
– То есть парня отдельно, а задницу отдельно?
– Джорджия, не ерничай. Это выражение такое.
— Sacré bleu. Ужас.
— Mais oui[36] .
21.35
Теоретически я против насилия, если учитывать мое отношение к Иисусу. Но хорошенького понемножку. То, что Дейв поколотил Марка – это как раз то самое исключение из правил, которое меня вполне устраивает.
21.40
От этого меня еще больше тянет к Дейву.
А вот к кузену Джеймсу я испытываю совсем иные чувства. Он нынче зачитывается «Хоббитом» Толкиена и прожужжал мне все уши на эту тему.
«А ты знаешь, – говорит он, – что люди до сих пор собираются у могилы Толкиена и разговаривают между собой на эльфийском языке»?
Тоже мне интересность. Какие-то придурки собираются у могилы мертвого чувака и говорят на эльфийском языке. Это тупость, вот что я вам скажу.
Слава богу, что Джеймс не пристает ко мне со своими «щекоталками». Пусть лучше читает своего Толкиена.
Полночь
Интересно, чем отличается парень от эльфа?
Четверг, 17 марта
Позвонила Дейву Смехотуре и отблагодарила его за то, что он кое-кому «взбил перинку», защищая мою честь.
– Всегда пожалуйста, – ответил Дейв.
И никаких тебе «ну, до встречи»...
Суббота, 19 марта
Были времена – целовали меня мальчишки в ушко и все такое, а теперь я одна. Как такое могло произойти? Неужели я уже достигла своего «потолка» по поцелуйной шкале?
23.00
Села за письмо к БЛ:
Дорогой Робби,
Тут у нас идут дожди, и в школе мы разучиваем одну дурацкую шотландскую пьесу...
12.15
Лучше не напоминать ему, что я до сих пор школьница.
Пятница, 1 апреля, День дураков
Мой праздник.
Пятница, 8 апреля
Несколько раз пыталась засесть за письмо к Робби, но, увы, мне нечего ему сказать. Нужно принять эту горькую истину: он не хочет быть моим бойфрендом. Пора очищать комод от алтаря.
23.00
Я убрала все реликвии, связанные с БЛ. Когда в комнату вошла мама, то застала меня в слезах. Она присела на кровать и погладила меня по головке. В другое время это считалось бы посягательством на личность, но сейчас мне даже все равно.
– Солнышко, мне так не хочется, чтобы ты расстраивалась, – говорит мама. – У тебя все будет хорошо, и мальчики от тебя никуда не денутся. Ведь ты у меня такая хорошая и смешная, доченька моя.
От этого я заплакала еще горше.
Тут пришла Либби:
– Джи, матли.
В одной руке у нее было печенье, уже много повидавшее на своем веку, а в другой она держала за шкирку Горди. Она запустила Горди ко мне под одеяло, и тот стал кусать мои коленки.
Полночь
Мама принесла мне теплого молочка[37] – прямо как в детстве, когда я болела. Эх, хорошее было время. Я на секунду поставила кружку на тумбочку – Горди тут как тут, сунул мордочку в молоко и после этого чихал минут двадцать.
Поцелуйный счетчик зашкаливает
Понедельник, 11 апреля
В шконцлагере
Горячие новости! Осторожней, не обожгитесь! У «Стифф Диланз» – новый солист. Эта новость была объявлена Эллен на нашей сходке в тарталете, на большой перемене. На случай шухера, у нас есть старый отработанный способ остаться незамеченными. Шесть девочек забираются с ногами на толчок – точнее, стоят на одной ноге и не дышат.
– Этот новый солист наполовину итальянец, наполовину американец, – продолжает рассказывать Эллен. – И зовут его Масимо.
– Черт, – говорит Джулз, – нужно срочно поднатаскаться в американском.
– Мэбс говорит, что он красавчик.
– Анжела Ричардс видела, как он подрулил к «Фениксу» на крутом итальянском скутере.
11.00
Я молча слушаю их глупую болтовню. Им-то что – подумаешь, одного солиста заменили другим. А у меня-то «Гибель Богов»: мой Бог Любви предпочел мне вомбатов[38] и буровые скважины.
Джулз говорит:
– Анжела доложила, что мальчик – обалдеть. Пока он парковал свой скутер, его обступили девчонки, а он им: «Чао».
– И как же он собирается выступать, если не знает английского? – замечаю я.
– Да знает он английский, – возражает Эллен. – Он же наполовину американец.
– Ну да, у нас knickers, у них – panties[39]. И ты называешь это английским?
– Может, ты и права, Джи, – говорит Рози. – Но синдром «красной попы» способен стереть между нами все языковые различия.
На уроке плавания
Сегодня мисс Стэмп подменяет герр Камьер. А сама физручка на каких-то курсах. Я говорю девчонкам:
– Курсы для лесбиянок что ли?
Как пить дать.
Плыву в бассейне
Я проплыла под Джаской, а она запищала, как будто там акула, и намочила свою драгоценную челку.
Я мастерски плаваю «кролем», особенно по сравнению с П. Грин. Она же в надувных нарукавниках и при этом каждые пять минут умудряется уходить на дно.
Но самый прикол был, когда к нам в плавках вышел герр Камьер. «Уааа...» – отреагировали мы. Герр Камьер занервничал и шагнул в воду с той стороны, где глубоко. Ушел на дно в очках. И потом долго нырял, пытаясь их нашарить. Герр Камьер – самое бледное существо на земле, даже бледнее бледной поганки. А его руки и ноги явно принадлежат отряду палочниковых. А когда он поплыл «брассом», то сильно фыркал и брызгался, словно близорукий бобер.
Короче, мы веселились. И вдруг завыл сигнал пожарной тревоги. О, черт и merde! Ну на фига? Во-первых, тревога наверняка ложная, а во-вторых, лучшее средство от огня это и есть вода.
Да уж, то была особая пожарная тревога. Потому что роль «спасателя» исполнял мистер Эттвуд. Он нагрянул в бассейн со свистком, он свистел и орал на нас, чтобы мы срочно вылезали из воды и собрались в безопасном месте.
Тело после воды тяжелое, ступеньки мокрые, а тут еще тебя подгоняют.
– Вообще! – возмущенно воскликнула я.
Мы с девчонками пошли в раздевалку, но Элвис быстренько запер дверь и говорит:
– Всем на выход. Ориентируйтесь по указателям.
У Рози большие нунги, а когда она злится, то может ими и убить. Она как поперла на Элвиса, у него даже очки съехали набок.
– Ну и куда ведут ваши указатели? – грозно спросила Рози.
– К спасению, – изрек Элвис. – Быстро все на улицу!
– На улицу?!
И вот мы уже на школьном дворе. Начало апреля, а мы в одних купальниках. Стоим и дрожим от холода, а этот псих ходит вокруг нас с рулонами фольги.
– Мы что, будем запекать овощи для пикника? – интересуюсь я.
А Элвис вошел в роль, гасит панику, вызванную пожаром, и как рявкнет на меня:
– Фольга огнеупорна. А ну оборачивайся.
Супер.
15.00
Никогда не забуду, как все мы, включая герра Камьера, стояли на школьном дворе, завернутые в фольгу.
Герр Камьер пытался делать вид, что все нормально, хотя вряд ли он имеет представление о наших английских нормах. Чтобы нас подбодрить, он предложил «попрактиковать неметский»:
– Споем песня про семья Коххов – как они отправились на пикник. Перечислим предмедты, которые они забыли...
Храни, Господь, Королеву, но и про нас не забудь...
Суббота, 16 апреля
Джаска уже в Лесу Дураков со своим Джасменом, а наша крутая туса отправилась в Черчилль-сквер[40]. На улице дубняк, но мы все равно немножко посидели на парапете и поглазели на мальчиков – они там ходят табунами. Сегодня в «Будда Лаунж» ночная дискотека, но родители меня не отпустят – из-за наезда Спички. Смотрите, что она написала в моем дневнике: «Джорджия умная девочка, но она портит себе жизнь своими детскими шуточками».
Детскими шуточками? Ха-ха-ха! Это в ее школьные годы шуточки были такие же примитивные, как залить хлопья «Weetabix» молоком. Но время не стоит на месте. Шуточки нашего поколения гораздо круче. Не каждый взрослый выдержит.
13.15
Мы съели по шоколадному мороженому и раскрыли пудреницы, чтобы подкрасить губы, и тут мимо проходят Дейв Смехотура с Ролло. Дейв и говорит:
– Ой, девочки, мы так соскучились по вашей нежности.
Он вообще что? А Эллен аж вся завибрировала. Но я, au contraire[41] , сама непринужденность. Я даже изобразила фирменную улыбку, свернув язык трубочкой. А Дейв взял и подмигнул мне. Эй, хватит подмигивать...
А Ролло стоит такой грустный. Думаю, он до сих пор влюблен в Джулз, хотя сам же с ней и расстался. Джулз тоже переживает, хотя держится как неприступная крепость. А Эллен начала применять пункты из книжки про обольщение, мотая головой, встряхивая волосами и стреляя глазками.
– Эллен, с тобой все в порядке? – осторожно спросил Дейв.
А она ему так кокетливо:
– Ну да. А ты как поживаешь? – И снова боднула головой и стрельнула глазками. Но выстрел в цель не попал.
Я чувствовала, что начинаю краснеть, а тут еще появилась Рашель, та самая подружка Дейва, и она тоже покраснела, но потом взяла себя в руки и говорит:
– Всем привет. Рада вас видеть.
Да ну? Это с какого перепугу она так рада нас видеть? Особенно меня. И тут мы все стали изображать из себя благовоспитанных девиц, очень утомительное занятие. Потом Дейв с Рашель удалились, а Джулз с Ролло отошли в сторонку выяснить отношения. Рози, Эллен и я пошли в Boots за пробниками. Пока Эллен застряла у прилавка Rich Chick ,я говорю Рози:
– Тебе не кажется, что Рашель, как и Джаска, слишком возбуждена? «Ой-ой, кукушкины слезки», «Ой-ой, прекрасный день, неправда ли», «Ой-ой, какая у тебя прическа», «Ой-ой...».
– Джи, я тебя уже поняла, – перебила Рози. – А вот ты не такая, ты другая. Ты колкая и язвительная, за это я тебя и aime[42] ...
Оказывается, Эллен, пока намазывала из пробника ароматизированные тени для глаз, прислушивалась к нашему разговору. Кстати, кому нужны ароматизированные тени – чтобы тебя в глаз поцеловали что ли? Хотя я уже ничему в этом мире не удивляюсь. Так вот, я думала, что Эллен там, а она уже оказалась тут, просунула между нами голову и заявляет:
– Джи, зачем ты так обижаешь Дейва? Ведь это не ты, а я в пролете... Ты помнишь, как на «рыбной» вечеринке вы поцеловались?
И мне пришлось долго распинаться, что все это фигня, что дружба превыше всего, ляля, фа-фа, а потом в магазинчик ввалилась Джулз, счастливая, как слон, проломивший вольер.
– Он попросил дать ему еще один шанс! – выпалила она.
И мы долго спорили, стоит ли предоставлять парням второй шанс.
А кто его знает. Любовь – мрак.
Дома
На эти выходные я наказана. Буду сидеть дома с Либби, а взрослые в кавычках едут оттягиваться по полной программе. Все наши девчонки идут сегодня на ночную дискотеку. Я пыталась впарить вати, что дискотека – это что-то вроде домашнего задания, но он был тверд:
– Джорджия, я сказал – нет.
А мутти добавила:
– Кто-то же должен остаться с ребенком. У дяди Эдди день рождения.
Они идут в какой-то задрипанный бар с караоке. В свой прошлый день рождения дядя Эдди заработал приз за исполнение песни «Я девственница»[43]. Мутти тоже вспомнила про эту историю. Она красится в ванной и кричит оттуда:
– Знаешь, когда он начал петь, он был вылитая Мадонна.
Даже страшно представить.
Перед уходом мама решила меня порадовать:
– Да, кстати. Я записала тебя на прием к доктору Джилхули – ты там сделай отметку у себя в календаре.
– О нет, я тебя умоляю. С моими локтями все в порядке. У меня прекрасные родители, и они заботятся о моем здоровье.
– Твое здоровье тут ни при чем. Просто доктор Джилхули такой классный мужчина. – Увидев мою кислую мину, мама поправилась: – Шутка. Я хочу попросить, чтобы он тебя взял к себе на практику[44]. Ты же любишь биологию.
– Что? Знаешь, мамочка, если я умею изображать столбняк, это еще не значит, что из меня выйдет хорошая регистратурная медсестра.
– Это же интересно. Ты прикоснешься к реальной жизни.
– Мам, я не хочу прикасаться к такой жизни. Ты же сама видела, что там творится. Полный коридор стариков, которым уже пора носить урологические подгузники.
Но она меня не слышит. Пошла к себе одеваться.
19.50
Мутти с вати сели в психмобиль, и он с ревом укатил прочь, оставляя позади себя шлейф дыма.
Так, где там Либби? А, вот она: учит Горди прыгать через свой красный хула-хуп. Хотя Горди и без нее прекрасно умеет прыгать и скакать, он этим только и занимается.
20.00
Тем более что Горди косоглазый. Интересно, кошкам выписывают очки?
Ангус на улице – сидит на заборе и милуется с Наоми. А ведь у них дети! Как я понимаю бедного Горди. У меня такая же травма из-за собственных родителей. В последнее время возле соседского дома ошивается какой-то черный задрипанный кот. Его заинтересовала Наоми. Получается такой кошачий любовный треугольник.
У Наоми ни стыда, ни совести, она заигрывает с этим Дрипой даже при Ангусе. Позорит всю нашу женскую породу.
20.25
Quel dommage![45] Горди гоняется за собственным хвостом, и, кажется, хвост одерживает победу.
– Джи, пошли на улицу, – ноет Либби.
– Солнышко, уже пора спать. Давай лучше почитаю тебе про Хейди.
И тут она ударила меня по голове этой самой «Хейди». Даже ее достала эта бесконечная история про сыр и кожаные штаны. Либби сердито топает ножкой:
– Хачуна улицу! Ты плахоймальчик!
О, господи...
Либби брыкается и не хочет одеваться. Хочет идти прямо так, в пижаме (спасибо еще, что не с голой попой). Я пытаюсь обернуть ее пледом, но Либби вырывается, прыгает по комнате, напевая:
– Тпру-ннуу, тпруу-нуу, лошадь скачет на Луну.
Только я открыла дверь, как Либби выскочила на улицу, ну вылитая лошадь, собравшаяся на Луну. Когда я проходила мимо забора, Ангус хлопнул меня лапой по плечу. Спасибо, друг, мне так сейчас нужна твоя поддержка... Когда Либби доскакала до ворот, я говорю:
– Молодец, лошадка, хорошо скачешь. А теперь поскакали домой в теплую постельку.
Но Либби открыла калитку и поскакала дальше по улице. Я за ней. Пытаюсь схватить ее за шкирку, но Либби замахала руками и чуть не вышибла мне глаз.
20.40
Прошло еще десять минут, а мы все скакали, как две лошадки, собравшиеся на Луну. Моей задачей было развернуть ее в сторону дома, но Либби оказалась более прыткой, и в результате мы доскакали аж до Бэронз-стрит, а там же «Феникс», где «Стифф Диланз» репетируют. Ну и, конечно, вижу картину маслом: останавливается машина, и оттуда вылезает Домм, в руках зачехленная гитара, наверняка на репетицию приехал. Пока Либби кружила вокруг меня, я успела поздороваться с Доммом.
– Привет, Джорджия, – сказал Домм. – Привет, Либби.
Нет бы «лошадке» заняться своим делом, но она с места в карьер сообщает нашу семейную новость:
– А Горди покакал прямо в ванну.
– Ой, только дальше, пожалуйста, без подробностей, – сказал Домм и повернулся ко мне: – Тебе Робби пишет?
И тут мне сразу захотелось плакать.
– Я только знаю, что ему там хорошо, – тихо сказала я.
– Ну да, я тоже об этом слышал. Жаль. Гм... У нас тут восьмого концерт, приходи обязательно. Мы взяли классного солиста, и у нас диск наклевывается.
– Новый солист – это здорово, – говорю я, а про себя думаю: «Очень рада за вас, но как вы могли променять БЛ на кого-то еще, даже если мой БЛ так любит путешествовать».
И тут из-за угла вылетает серебристый скутер и тормозит прямо возле «Феникса».
– А вот и Масимо приехал, – говорит Домм.
Ага, тот самый итальяно-американский псевдо БЛ. Ну и насколько он меня интересует по десятибалльной шкале? На минус двенадцать, что значит «по барабану».
Либби, завороженная стрекотом мотора, кучей зеркал и разными шикарными прибамбасами, побежала к скутеру.
– Либби, вернись немедленно! – кричу я.
Одного слова достаточно, чтобы она сделала все с точностью до наоборот. Пока Масимо снимал шлем, Либби доложила:
– Привет. Я лошадка с Луны.
О, черт!
Я подошла к сестренке, сцепила ей ладошки, чтобы она меня не оцарапала, и взяла на руки. А она давай целовать меня как бешеная – взъерошила ртом волосы, всю обслюнявила и размазала блеск для губ, фу.
– Я аблю тебя, Джинджер, – приговаривает Либби.
Пока я с ней боролась, мне было не до Масимо, и вдруг он говорит, с таким приятным итальянским акцентом:
– Здравствуй, Джинджер. Чао, лошадка с Луны.
И тут я его увидела. Мамочкиродные. Он прекрасен. Просто распрекрасен. Настоящий красотулечка. Распрекрасный красотулечка. Такие черные волнистые волосы, и весь загорелый – это в Англии-то, в апреле! И такие губы, глаза, зубы! И плечи, и руки, и вообще. Рот, прости господи, не такая «варежка», как у Марка, но довольно крупный. И длинные ресницы, и глаза цвета янтаря! Очень знакомые глаза... И тут я вдруг поняла: у этого парня глаза... как у моего Ангуса! Вот прикольно! Точно такие же янтарные глаза, только без этого бешеного кошачьего блеска, а наоборот – глаза смеющиеся и мечтательные.
И тут я очнулась и поняла, что уж слишком долго не отвечаю на его приветствие. Я отодрала от себя Либби, которая впилась ртом мне в шею (отодрала очень нежно, как и положено на людях старшей сестре) и дала себе мысленную команду: Веди себя естественно и ни в коем случае не впадай в истерический смех.Я глубоко вздохнула и выпалила:
– И вам тоже чао. Только я никакая не рыжая[46] – это просто игра света. Хи-хи-хи...
Аатлично– на меня все-таки напал истерический смех.
Домм понял, что у девочки сносит крышу, и срочно пришел на помощь:
– Масимо, это Джорджия. Джорджия, это Масимо, наш новый солист. Джорджия... эээ... очень дружила с Робби.
О, Масимо, Масимо... Вааще! Так, взяли себя в руки... Масимо пристегнул мотоцикл к парковочному столбику и посмотрел мне прямо в глаза. Как я удержалась на ногах – не знаю. И он сказал:
– Ну что ж, Джорджия, рад был познакомиться. Надеюсь, мы еще увидимся. Чао. – И пошел с Доммом к «Фениксу».
– Ага, чао, – пробормотала я вдогонку.
А Либби крикнула:
– Пока-пока, гомик!
Я быстро развернулась и понесла Либби куда подальше. Ведь не объяснишь же людям, что для нее что «гомик», что «гномик» – все едино...
– Либби, не смей так больше говорить! Это нехорошее слово!
А Либби едет на мне и распевает:
– Стоит на полянке пряничный домик, а в домике том живет пряничный гомик...
О, господи...
...О, господи, ну и тяжелая у меня сеструха. Пока я дотащила ее до дома, я была уже совсем без ног. Мы поднялись наверх, но спать со мной Либби отказалась, потому что, видите ли, я на нее накричала. И еще вместо того, чтобы поцеловать меня, заехала в ухо своей костлявой Барби.
В постели
Господи, лодка моей мечты снова подняла паруса.
Полночь
Наконец-то я нашла замену БЛ. Но есть одно «но» – юноша не проявил ко мне ни малейшего интереса.
00.35
Но ведь он же сказал: «Надеюсь, мы еще увидимся».
Значит ли это, что он действительно надеется, или он это сказал просто так?
Наступают счастливые денечки – я снова влюбляюсь.
Понедельник, 18 апреля
Шконцлагерь № 14
Красилась буквально на ходу, потому что проспала. Успела заехать себе в глаз кисточкой для туши.
Джаска ждала меня у ворот такая посвежевшая. Радости полные штаны.
– Привет, Джорджия! Гляди, а у меня второй значок скаута! Супер, правда?
– Джас, со мной тут такое...
– Да, мы были в лесу и построили домик из веток, а Том...
– Джас, только не надо мне про ваш домик из веток. Лучше я тебе расскажу о прекрасном принце.
– Джи, ты разве забыла правило нашей тусы?
– Какое именно?
– Кто первый начал, тот и договаривает.
– Так это было сто лет назад. К тому же у тебя – домик из веток, а у меня – распрекрасный прр...
Но Джаска заткнула уши и стала мычать мантру.
Джорджиально.
«Хо-ро-шо. Го-во-ри» – произнесла я губами.
Джаска отняла руки от ушей и спрашивает:
– Тебе честно интересно?
Я чуть не заорала на нее: «Конечно же, мне НЕинтересно, клуша ты эдакая!» Но я улыбнулась и вежливо так говорю:
– Ну конечно же, мне интересно. И про то, как вы жгли костер, и как варили кашку из старой тыквы, приправленной барсучьими какашками.
– Нет, Джи, по-моему тебе неинтересно.
– Что ты, очень даже интересно.
– Если бы тебе на самом деле было интересно, ты задавала бы вопросы поумнее.
О мамамиа.
– Ладно. Тогда расскажи, пригодился ли тебе в походе Том Швейцарский Нож.
– Ой, спасибо, что ты спросила, потому что, знаешь...
8.50
И так всю дорогу. Джаска распиналась про свой поход, пока, наконец, впереди не замаячили ворота до боли любимого шконцлагеря. Я сразу же попала в поле зрения Ястребиного Глаза, которая, как известно, не особо пылает ко мне любовью. Она буквально на меня охотится.
– Джорджия Николсон, – говорит она, – с таким слоем косметики ты похожа на ночное существо. Быстро умыться! И «неуд» за поведение.
Я потащилась в тарталет, ворча себе под нос:
– Не знаешь, что это называется «найт пипл», не выпендривайся.
Из тарталета я вышла с красным умытым лицом – радуйся, учителка. И тут я наталкиваюсь на макрель Линдси:
– Джорджия Николсон, ты опоздала на ассамблею на три минуты. «Неуд» за поведение.
– Слушай, Линдси, может, ты меня сразу сваришь в кипящем масле, и дело с концом?
Правда, я сказала это, когда она уже уковыляла на своих циркулях.
На уроке английского
Сегодня мы изучаем жизнь Эйвонского барда, известного еще под именем Билли Шекспир. Мисс Уилсон восторженно рассказывает про его дуплеты[47] и про то, что он практически изобрел английский язык. Но Рози послышалось не «бард», а «бёрд», то есть «птица»[48], и она переиначила Шекспира в Эйвонского лебедя.
Но мне все это скучно слышать: ведь кто такой Шекспир в сравнении с Масимо? Я теперь только о нем и думаю. Он самый прекрасный парень во Вселенной и даже за ее пределами.
Послала Рози записочку и велела пустить ее по цепочке нашим девчонкам. Записку я выдержала строго в шекспировском стиле, ибо из меня так и прет высокопарность. И потом я же все-таки тянусь к знаниям...
А написала я так: О блин, о блин, сие повествование меня достало. Ночная дискотека милее сердцу моему.
А Рози отвечает мне: Воист ину – ах, слово дискотека ласкает слух прелестных дев! И ввечеру оттянемся мы классно!..
И пока мисс Уилсон писала на доске стихи, мы с девчонками, устав от церемоний, вскочили и быстренько станцевали несколько движений в стиле диско.
И это так прикольно– amusantненько!
На перемене
Мисс Уилсон очень бы обрадовалась тому факту, что влияние Билли Шекспира на культуру Англии действительно неистребимо. На перемене Рози присела на тостер для трусов (так мы называем батарею), но потом вскочила как ошпаренная и выпалила:
– Покорнейше благодарю– я свою попу обожгла!
После этого я так долго смеялась... Увы, любовная истерика...
Даже не знаю, говорить ли девчонкам про Масимо. А то еще подумают, что я зазналась, меняя Богов Любви как перчатки.
Поэтому сию исключительную новость я решила поведать только своей лучшей подруге Джаске.
За школьными воротами
16.00
Мне так не терпелось поделиться с ней, но я стояла и ждала, пока она расскажет девчонкам про жизнь в лесу, где нет ни мяса, ни сосисок, а одни только слизняки. Кажется, я уже начала засыпать стоя, как лошадь, но Джаска ткнула меня:
– Джорджия, пошли, сколько можно тут стоять.
Ну и мы пошли. По дороге я начала рассказывать ей про Масимо:
– Джас, он такой джорджиальный! Ну просто bon, душечка, и настолько formidable[49] !У него такие глаза... представляешь, прямо как у Ангуса! Думаю, если с ним целоваться – поцелуйный счетчик просто зашкалит за отметку 25!
– А разве бывает выше десяти?
– Джас, это называется сексапил.
– Но почему я ничего не знаю о новой шкале?
– Потому что я только что ее придумала.
– Зачем ты нарушаешь старые правила и придумываешь новые? Представь, что все пришли в лес и начали высекать огонь, а кто-то один воспользовался спичками. Это то же самое.
