Текст книги "К далеким голубым горам"

Автор книги: Луис Ламур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

Так мы и сделали, а Джереми поднялся на стены, где мог вести сторожевое наблюдение, а заодно присматривать за бунтовщиками.

Когда они поднялись с земли и все вместе направились к воротам, Ринг негромко подозвал меня, и я подошел к стене вместе с ним. Ко мне приблизился Уа-га-су и пожелал узнать, что случилось; я ему объяснил. Он изумленно покачал головой, вернулся на свое место и присел на корточки у стены.

Во главе группы был Джонатан Делв. Обнаружив закрытые ворота, они остановились, явно удивленные.

– Ну, ребята, чего надо?

– Открой ворота! – закричал Делв. – Мы хотим забрать свои вещи. Мы уходим за золотом.

– Все будет, как договорились, – сказал я. – Я думаю, вы собрались искать ветра в поле. Однако все, что я пообещал, вы получите.

Мы спустили им через стену мушкеты и пищу, и они зашагали прочь с сердитым ворчанием и выкриками.

Были там такие, без кого мы отлично обойдемся, но другие – люди хорошие, их просто сбило с толку обещанное золото. Мы стояли тесной группой на стене, стараясь держаться браво, но все отлично понимали, что нас осталось слишком мало, чтобы защитить форт от серьезного нападения, которое мог бы предпринять Бардл. Не говоря уже об индейцах.

– Ты думаешь, они знают, сколько человек ушло? Индейцы, я имею в виду, – спросил Джублейн.

– Если еще не знают, то узнают. Ушедшие оставили следы, а индейцы будут идти за ними и следить. Боюсь, наши друзья сделали не самый мудрый выбор.

Я уже думал о том, что нам предстоит. Надо было пережить зиму, прежде чем мы сможем выступить к горам.

В последующие дни мы не отходили далеко от форта, собирали пищу, сушили мясо, добытое охотой, ловили рыбу, искали моллюсков у берега. И всегда двое из нас оставались внутри форта, большие ворота были теперь постоянно заперты, а ходили мы через калитку. Ее было легче открывать и закрывать, да и охранять тоже.

Как-то Тилли пришел в форт пообедать, оставив за себя старшим на «Абигейл» Синего.

– Боюсь я за них, – говорил он. – Их ждет масса трудностей на Роаноке, если они не самые удачливые люди на свете.

Погибшая колония… Неужели та же судьба ожидает и нас?

* * *

Теперь настало время вытащить наши карты и наброски и посидеть над ними, поразмыслить о том, что лежит за голубыми горами и как получше до них добраться. Уа-га-су обладал быстрым разумом, он сразу схватывал почти любую мысль, если только она не лежала полностью за пределами его жизненного опыта. Во всяком случае, наши нужды он понял сразу.

Он соглашался повести нас в свою родную страну. Готов был показать путь в горы, но когда мы ему предложили идти с нами, отказался.

– А не думал ты сначала совершить плавание? – спросил Тилли. – У нас много мачтового леса, много шкур и поташа. Это будет довольно дорогой груз.

– Я не рискну появиться в Англии, – сказал я.

– А как насчет испанских островов? Или Франции?

С нелегким сердцем я задумался над его словами. Это правда, что груз у нас будет большой и тяжелый. А если мы просто бросим его и уйдем в горы, вся наша работа пойдет насмарку.

Решение было за мной. Уйти отсюда – это значит уплыть, а уплыть – значит снова рисковать в море, рисковать стычками с врагом, возможной поимкой и смертью.

Джон Тилли хотел плыть. Для того были основательные причины. Эбби, я знал, оставит решение мне.

Шел мелкий дождь, мягко шелестел по крышам, тихонько постукивал в стены. Мокро будет в лесу, мокро на тропах… А за Банками холодное зимнее море будет катить с севера тяжелые волны. Крутые валы будут с рычанием расплескиваться на песке. Я снова, казалось, ощутил под ногами кренящуюся и качающуюся палубу.

Еще раз меня как будто поманили огни гавани, еще раз словно послышались звуки музыки и смех.

Завтра, пообещал я себе, я приму решение…

Здесь у нас крепкие стены, хорошие запасы пищи. А там? Никакая стена не устоит против моря, и хоть у нас хороший корабль, но есть в море корабли и быстрее, и лучше вооруженные.

Тяжкая ноша легла мне на плечи. Теперь, когда я должен решать за других, мои решения приходили не так быстро, ибо любой шаг может означать смерть моей жены, друга или потерю нашего корабля.

Но, с другой стороны, каждый шаг, который совершает человек, несет в себе риск, а если думать слишком долго, не совершишь вообще ни одного шага из-за страха перед тем, что может случиться, и застынешь бездвижно, забившись в раковину в ужасе перед любым поступком.

Да, я лягу спать в эту ночь, ибо утро вечера мудренее, я буду много думать о том, что могу сделать, но, полагаю, решение уже принято.

Мы снова выйдем в море.

Глава двадцатая

Первой нашей задачей было подвести «Абигейл» ближе к форту и кренговать ее у берега, чтобы очистить подводную часть корпуса от наросших ракушек. Если этого не сделать, то не только днище ее будет повреждено, но и уменьшится скорость, а этого мы не могли допустить. Во многих ситуациях, с которыми сталкиваешься в море, спасение заключается только в скорости.

По ночам я сидел за столом, расходуя наш скудный запас бумаги и пытаясь придумать, что можно сделать с вооружением и грузом. Вновь и вновь я перебирал варианты размещения груза, стараясь сохранить и мореходность нашего судна, и остойчивость, ибо размещение груза – очень непростое дело.

Тилли, Джублейн и Ринг часто сидели со мной. Тилли был самым знающим по части размещения груза и манипулирования им, Джублейн знал больше всех об использовании артиллерийского вооружения, а Ринг, к моему удивлению, оказался весьма сведущ в торговле.

Что касается последнего, то я часто советовался и с Абигейл, поскольку она совершила много плаваний вместе с отцом и слышала его разговоры о торговле и рынках во многих странах, а также разговоры тех, кто плавал и торговал вместе с ним.

Одновременно я перебирал свои карты и много размышлял о том, куда именно нам следует плыть. Первым моим выбором была бы Англия, но Англия почти наверняка означает для меня тюрьму. И, похоже, почти так же опасно для нас будет прийти в любой порт христианской Европы. Однако я много размышлял о гаванях Бретани, где строили много кораблей, где мы, люди из Фенланда, известны, и где всегда есть спрос на лес для корабельных мачт. Однако в Бретани не было рынка сбыта для поташа, а я хотел распродать весь наш груз за раз. Быстро войти в порт, быстро продать, быстро уйти – и обратно в наш форт; так было бы лучше всего со всех точек зрения.

Следом моя мыслью обратилась к берега Берберии, но они были печально известны своими пиратами, которым вечно не хватало леса и которые с удовольствием захватили бы и наш груз, и корабль. Да и не по душе мне была мысль снабжать мачтами пиратов, которые продали в рабство многих английских моряков.

– А что скажешь об Ирландии? – предложила Эбби – и это погрузило меня в долгую задумчивость.

В самом деле, что? Как я слышал, кое-где там много строили – в тех местах, что не особенно сильно пострадали от сражений.

Итак, Ирландия – этот шанс… а Бретань – второй.

Любой из этих вариантов рискован, ибо с каждым днем плавания мы будем все ближе и ближе подходить к берегам Англии – и к опасной встрече с английскими кораблями.

Однако наш корабль – это голландский флейт, из нейтральной страны, судно того типа, относительно которого у них не будет особенных причин напасть или даже просто побеспокоить. Так что у нас может получиться…

– А что вы думаете об Ирландии? – спросил я остальных.

Джублейн пожал плечами.

– Я думаю, это будет ошибка. Слишком близко, слишком опасно. Там наверняка крейсируют вдоль берегов корабли Маунтджоя, потому что был разговор, будто ирландцам помогают испанские солдаты. У них вызовет подозрение любое судно.

– А почему не в Англию? – жизнерадостно предложил Пим Берк. – Барнабасу нет нужды показываться на палубе. Мы можем войти прямо в Бристольский порт, распродаться по хорошей цене там, где мачтовый лес нужен больше всего, да и поташ можно продать, а после – на выход и исчезли.

– Слишком рискованно, – возразил Джублейн.

Пим всегда был дерзким парнем, все ему хотелось проскочить под самым носом у опасности – и все же в его идее имелись свои достоинства.

– Нет, а почему не в Ирландию все же? – спросил Джереми Ринг. – По мне, так уж пусть лучше лес пойдет туда, чем в Испанию или к маврам. Конечно, мы можем свезти его и в Вест-Индию, но там он принесет куда меньше прибыли.

– Это верно, – согласился я. – Об этом я уже думал.

Джублейн был типичным профессиональным военным. Сражался он всегда не ради драки, а ради победы. Он не признавал ненужного риска – хотя в бою не заколебался бы ни перед чем – и каждый раз прикидывал проценты. Он всегда хотел иметь уверенность, что какой-то запас безопасности на его стороне, принять все меры предосторожности – а уж потом идти вперед.

– Ладно, – сказал я, – для первой попытки выбираем Ирландию. Теперь я немножко знаю ирландское побережье.

– А куда именно в Ирландии пойдем? – спросил Ринг.

– Глендор слишком мал. Там не будет спроса, но есть там место неподалеку… называется Кинсейл. Знаете такое?

– А как же, – сказал Джублейн. – Славный городок. И в самом деле, почему бы нет? Это же с твоей шеи сняли мерку для пенькового воротничка, а не с моей. Хотя переход через океан к любому порту в это время года – дело рискованное.

– Можем поплыть к Азорским островам, – предложил я, – по маршруту более длинному, зато теплому, а оттуда уже свернуть к Ирландии.

Словом больше, словом меньше – и выбор наш мог оказаться другим. Вот на таких тонких ниточках висят жизни человеческие.

Теперь предстояло много работы. К тому времени как было принято решение, корпус «Абигейл» уже отскребли начисто, обработали и начали грузить товар: мачтовый лес, дранку, поташ, немного шкур и мехов, которые мы решили взять с собой, немного пресноводного жемчуга.

Запасы пищи у нас скопились намного больше, чем требовалось для этого плавания, а потому мы, словно белки, вырыли ямы и закопали часть пищи в прохладную землю – в основном орехи, которые сами о себе позаботятся, – закопали в бочках и бочонках.

Наконец мы снялись со швартовов, которые были закреплены за деревья, и медленно поплыли вниз по течению, прибавив парусов, чтобы поймать ветер.

Я оглянулся. Форт, молчаливый и одинокий, поднимался на своем невысоком холме. Уа-га-су стоял рядом со мной. Я попытался угадать мысли этого сильного, спокойного дикаря, уходящего в путешествие по водам, плывущего к землям, которых он никогда не видел и вряд ли мог вообразить. Но он казался спокойным.

– Мы вернемся, Уа-га-су, – заверил я его.

Он ничего не ответил, просто продолжал смотреть на отступающие назад берега. Это была не его страна, но все же земля, которую он знал и знал путь из этой земли к своему народу.

На вахту заступил Джон Тилли, и я пошел вниз.

Снова вытащил я карты ирландских берегов, но, глядя на них, я их не видел, ибо мысли мои обращались к самой Ирландии, а не к карте, лежащей передо мной.

В 1597 году ирландцы восстали против англичан и, возглавляемые О'Ниллом, графом Тайронским, а также Рыжим Хью О'Доннеллом, провели искусную и осторожную кампанию, нападая на походные колонны, устраивая засады и внезапные налеты на лагеря. Это был именно тот род войны, для которого лучше всего подходили ирландские воины и с которым граф Эссекс управиться не мог. В конце концов было объявлено перемирие, Эссекс вернулся в Англию и застал королеву в ярости от этого перемирия. Он был смещен, заменен лордом Маунтджоем и в скором времени обезглавлен – такой разговор мы слышали, когда были в Уэльсе.

Что могло случиться с тех пор, мы представления не имели. Прошло несколько месяцев, а свежих новостей мы не получали. Лучшей для нас возможностью было подобраться поближе к берегам Ирландии, найти рыбацкую лодку или купеческое судно и поговорить с ними, получить какие-то сведения.

Глендор для нашей коммерции был неподходящей гаванью. Корк слишком велик, да и опасность попасть в этой гавани в ловушку намного больше – из-за ее очертаний. Изучив карту и обсудив все с Тилли и Рингом – оба они знали тамошние берега, – мы окончательно остановились на Кинсейле.

Мы проложили курс к дальним островам, и нас встретило ласковое море; ветер был не сильным, но устойчивым. Дважды мы замечали чужие паруса, один раз какой-то корабль направился в нашу сторону, но флейт был хороший ходок, мы подняли все паруса и быстро удрали.

Нас сопровождали чайки, дельфины ныряли и играли у нашего носа, словно компания флейта доставляла им удовольствие. Ближе к Азорам мы начали встречать слишком много кораблей, чтобы сохранять спокойствие, а потому оторвались от них и проложили новый курс – на север.

– Джублейн, ты знаешь Кинсейл? – спросил я.

– Знаю. Добрый маленький городок на реке Бандон, с отличной безопасной гаванью, – он поднял на меня глаза. – Но еще хуже Корка, если ты думаешь о ловушке.

– Да, зато спокойнее, чем Корк, я думаю, – более тихое место.

Он согласился, но не без опасений. Только Пим воспринимал наше плавание легко, а все остальные боялись за меня. Я это чувствовал, зная, что королеву не интересует никто из них, за исключением Черного Тома Уоткинса, для которого это путешествие представляло собой весьма реальную опасность.

Уа-га-су стал умелым матросом; вся наша деятельность на борту его немало интриговала, но по мере приближения к Ирландии он вполне осознал наши опасения.

Я надеялся, выйдя к суше, в первую очередь увидеть мыс Олдхед у Кинсейла. Мыс этот довольно высокий, с острыми скалами, и я не представлял, как смогу прозевать его. И действительно не прозевал – мы увидели его на рассвете и сразу направились ко входу в гавань. Я видел темные очертания Замка де Курси, у меня был наблюдатель наверху, на марсе, и двое на носу – чтобы вовремя обнаружить скалы. Есть там один камень, который лежит в двух кабельтовых на зюйд-вест-тень-зюйд от Мыса Висельника, прикрытый в отлив всего тремя футами воды, – но мы легко проскользнули мимо него с западной стороны.

Внезапно меня окликнул Джублейн:

– Барнабас! Смотри!

Я посмотрел – и увидел впереди с полдюжины кораблей, стоящих на якорях… И на каждом развевался флаг Испании!

Мало того, и над самим городом Кинсейлом тоже реял испанский флаг.

Издали донесся удар пушки.

Джублейн быстро поднялся ко мне на полуют.

– Барнабас, не нравится мне эта картина! Лучше нам удирать отсюда – и поскорее!

– Как? – возразил я. – Это боевые корабли. Если мы попытаемся удрать, они погонятся за нами.

– Так что же ты предлагаешь? – спросил Тилли.

– Взять наглостью. Войти нахально, смело, как вроде так и задумано. А потом нам покажется, что пришли мы сюда в неподходящий момент и лесом торговать сейчас не лучшее время.

– Можно еще кому-то сказать? – вмешался Джереми. – Вы поглядите: в городе огонь вырвался на волю. Я думаю, Кинсейл осажден. Но кем осажден? Ирландцами, которые остались католиками? Думаю, что нет. Здесь был Эссекс. Ему не удалось. Потом отправили Маунтджоя. Может оказаться, испанцы послали флот помочь ирландцам и моряки здесь высадились.

– Глупое место они для этого выбрали, – сказал я. – Сражения идут на севере, я думаю.

– Кто может ожидать, что все люди будут поступать мудро? – Это снова говорил Джереми. – Да и сомневаюсь я, чтоб они что-то знали про Ирландию. Но по порядку: здесь испанские корабли. Город в их руках – и город осажден. Совершенно очевидно, что его осаждают англичане под командованием Маунтджоя.

Он помолчал, потом спросил неожиданно:

– Ты говоришь по-голландски, Барнабас?

– Знаю несколько слов. Приходилось мне как-то ловить рыбу с одним голландским моряком, который жил среди нас какое-то время… недолго.

– Я говорю, – сказал Джублейн. – Мне языки даются так же легко, как обращение со шпагой, а когда человек воюет на континенте, он говорит на многих языках.

– Тогда нам нужно убедить испанцев, что мы голландцы – на то время, пока не сумеем удрать.

С носа донесся крик впередсмотрящего:

– Лодка на подходе!

Мы находились против Верхней Бухты, и пометка на моей карте говорила, что здесь глубина четыре фатома[24]24
  Фатом, или морская сажень – 2 ярда, 1,83 м.


[Закрыть].

– Пошли на нос и вели спустить шторм-трап для тех, кто к нам плывет.

Офицер, который поднялся к нам на борт, был одет элегантно, но один-единственный взгляд на его чисто выбритую челюсть и быстрый шаг убедили меня в том, что это не просто надушенный щеголь.

– Капитан Алонсо де Вальдес, – назвался он. – Что за корабль? И что вы тут делаете?

Джублейн представился ему, потом сообщил:

– Наш капитан и владелец судна – Барнабас де Сэкети. Мы шли в Ла-Рошель, но тут прослышали, что испанский флот нуждается в припасах и лесе. Вот и изменили свой курс.

Испанец обвел нас глазами, взгляд у него был острый и пытливый.

– Как называется ваше судно?

– «Абигейл», – сказал я, говоря с валлийским акцентом, которому выучился у своей матери. – В честь моей жены.

Тут из каюты вышла Абигейл, выглядевшая очаровательнее, чем все последнее время. Она протянула Вальдесу тонкую белую руку, тот грациозно склонился над ней.

После нескольких минут галантной беседы испанец сказал Джублейну:

– Сообщите вашему капитану, что он пришел сюда в неудачный момент. Кинсейл осажден лордом Маунтджоем и его британцами.

– А что ирландцы?

– Выходят ему в тыл. Вскоре состоится битва, – он дернул плечом. – И выглядит все это неважно. Ирландцы выиграли много боев, но воюют они не по-нашему… А как преуспеют в формальных боевых действиях – я не уверен. Лорд Маунтджой – грозный противник.

– Спроси его о лесе, – пробормотал я Джублейну.

Джублейн заговорил с Вальдесом, тот кивнул.

– Да, думаю, что да.

Я достаточно понял его слова еще до того, как Джублейн перевел их для меня. Собственно, я успел окинуть взглядом некоторые из кораблей, стоявших на якоре, и на трех из них заметил повреждения рангоута.

– Возможно, мы и купим у вас лес, – заключил Вальдес.

Когда он уплыл, мы переглянулись, и Джублейн пожал плечами:

– Прекрасный молодой джентльмен, и если бы все зависело только от него… Ладно, думаю, мы справимся. Однако, кое-что здесь в нашу пользу. Мне кажется, им вполне хватает тех неприятностей, что они уже имеют, и новых они не ищут.

– Мы вооружены, – сказал я. – Я заметил, как он смотрел на пушки. И он обратил внимание на нашу позицию. Если затеется драка с нами, мы успеем нанести им много повреждений, пока они нас потопят.

Я очень надеялся, что прав.

Далекие голоса пушек были приглушены громадой холма Компасс-Хилл.

Та часть города, которую мы видели, была сильно повреждена. Одна улица как будто огибала холм, от нее взбирались на склон крутые скользкие переулки. Многие дома были выстроены с балконами, большие окна которых смотрели на гавань. На противоположном берегу были еще два селения, которые, как сказал мне Джублейн, именовались Коув и Силли.

Гавань, несмотря на узкий вход, на самом деле была большая, просторная и способная вместить значительное число кораблей.

Стоя у релинга, я изучал город и обдумывал наше положение. Если испанцы решат захватить наш корабль и взять нас в плен, мы мало что сумеем сделать. Можем кинуться к выходу из гавани, но корабельные пушки – а это все боевые корабли – наверняка нанесут нам непоправимые повреждения.

Джублейн узнал от Вальдеса, что пришедшие сюда испанские силы под командованием дона Хуана д'Акила насчитывают четыре тысячи человек.

Всю вторую половину дня, долгую, тягучую, мы дожидались разрешения сойти на берег, прекрасно сознавая всю деликатность своего положения.

Было ясно, что поскольку испанские корабли нуждаются в замене рангоутных деревьев, поврежденных в бою, наш груз окажется весьма кстати. Но я очень опасался, что они могут просто отобрать у нас и груз, и корабль, а нас самих заковать в железо.

Уже смеркалось, когда вернулся Вальдес. Он был явно обеспокоен, но не из-за нас, как я решил в первый момент.

– Ваш лес – могу я взглянуть на него?

Вместе с ним приехал коренастый баск, судя по всему – корабельный плотник. Так оно и оказалось, ибо когда мы открыли люки и опустили его в трюм, повел он себя резко и бесцеремонно – мол, со мной вам дурака не валять. Он осматривал бревна, он лазил по ним, вышагивал вдоль них и что-то бормотал про себя.

Его доклад Вальдесу был изложен кратко, буквально несколькими словами.

Вальдес был явно удовлетворен. Он быстро повернулся к нам:

– Он говорит, что ваш лес превосходен! Именно то, что нам нужно! – Но тут его улыбка исчезла. – Какую вы хотите цену?

Аристократы, как мне было известно, не любят торговаться, но наша позиция здесь была крайне ненадежна, а если мы хотим убраться отсюда живыми-здоровыми и на своем флейте, нам очень нужно доброе отношение.

Я перекинулся парой слов с Тилли, который лучше меня знал цены, а потом велел Джублейну сказать испанцу:

– Мы понимаем вашу ситуацию здесь, но не хотим наживаться на ней. Заплатите нам столько, сколько этот лес стоил бы в Испании.

Сам того не понимая, я не только сказал нужные слова, но и поднял цену, ибо в те времена спрос на лес в Испании был намного больший, чем в Англии.

За столом я получил от него вексель.

– За деньгами, – объяснил он, – вам придется сойти на берег.

Он записал на векселе соответствующие указания.

– Представьте этот вексель в контору судового поставщика, и вам его немедленно оплатят.

Он повернулся к выходу, затем остановился и оглянулся.

– Ваша жена очень красива, – говорил он по-английски, глядя прямо мне в лицо. – Я бы на вашем месте не стал подвергать ее жизнь опасности. Когда получите свои деньги, уходите. Сразу же.

Он перебросил ногу через фальшборт, спустился по штормтрапу в лодку, и она немедленно отчалила. Казалось, он очень торопится.

Раскрыв люки, мы снарядили грузовые стрелы и принялись вытаскивать из трюма бревна и сбрасывать их за борт. Оттуда их отбуксируют к кораблям, где требуется лес. Работали мы быстро.

– Тилли, – приказал я, – приготовь судно к отплытию немедленно после моего возвращения. Спусти в воду весь лес, который они купили, как можно скорее. Если время будет, мы поднимем якорь, а если нет – просто обрубим канат. Как мне показалось, Вальдес пытался дать понять, что их дела тут кончены.

– Канонада слышна громче, – заметил Пим. – Мне отправиться на берег с тобой?

– Нет. Я возьму Джереми. – Повернувшись к Джублейну, я посоветовал: – Оставь всю работу с кораблем на Тилли, а сам готовься к бою и командуй им, если придется. Если я не вернусь в течение часа после наступления сумерек, обрубайте якорный канат и уходите… быстро уходите. А обо мне не тревожьтесь.

Потом повернулся к Рингу.

– Джереми, ты возьми пару пистолетов и свою шпагу.

Он ухмыльнулся в усы:

– У меня уже сейчас четыре за кушаком, да еще и кинжал.

Я торопливо спустился вниз. Эбби ждала меня – глаза у нее расширились, щеки посерели.

– Не бойся. Если я не вернусь в течение часа после наступления сумерек, Джублейну приказано увести корабль в море. Ты поняла?

– Мы подождем.

– Нет! – Впервые я заговорил с ней резким тоном. – Вы уйдете. Сейчас ты важнее всего – и не только ты, теперь ведь есть еще и наш сын, – я умолк на миг. – Уходите из гавани… уходите подальше. А я уж как-нибудь вас найду.

Я крепко обнял ее – а потом с усилием высвободился из ее рук, пока меня не одолела слабость.

Джереми уже сидел в шлюпке. Я перемахнул через борт, плюхнулся рядом с ним и мы тут же оттолкнулись. Решено было, что пока мы с ним будем на берегу, Синий должен оставаться в шлюпке, держась поглубже в тени.

– Идти нам далеко придется? – спросил Джереми.

– Почти целую английскую милю…

Внезапно со стороны моря донесся тяжелый громовой удар. Обернувшись в ужасе, мы устремили взоры в сторону входа в гавань. Медленно, но уверенно по узкому проходу шел большой корабль… Он нес флаг Англии. Еще один громовый удар – и взрыв ядра разметал обломки и пламя на ближайшем к нему испанском корабле.

– Поплыли… теперь нам надо поспешить, – сказал я, силой заставляя себя не смотреть назад и не поворачивать голову.

Синий высадил нас на берег.

Солнце опускалось за холмом, вдоль берега тянул холодный ветер, а мы спешили вперед, то бегом, то быстрым шагом, в сторону улицы, указанной на векселе. Местные жители указывали нам дорогу.

– Ты надеешься добиться успеха? – спросил Ринг.

– А почему нет? Мы продали лес и желаем получить свои деньги.

– А если он не заплатит?

Внезапно, прежде чем я успел ответить, раздался взрыв в самом городе. Огромное полотнище света взметнулось в небо, потом исчезло, потом донесся тупой грохот падающих бревен и обломков, и мы увидели толпу людей, бегущих вдоль улицы.

Повсюду теперь вспыхивал огонь, оглушительно гремели мушкеты. Позади нас слушался грохот корабельных пушек.

Мы пробились сквозь толпу бегущих, толкающих друг друга людей и свернули в сравнительно тихую боковую улочку.

Мимо меня пробежал какой-то человек – лицо у него было белое, глаза выкачены. Думаю, он даже не заметил меня. Женщина с ребенком на руках пряталась в углу каменного строения, наполовину скрытая бочкой. Это было столь же безопасное место, как любое другое.

Наконец мы добрались до конторы судового поставщика. Фасад здания был поврежден пушечным ядром. Дверь мы открыли с трудом.

Внутри лежал на полу мертвый человек, череп его раздробило упавшей балкой. В одной руке был зажат мешок, который он начал заполнять золотом из открытого денежного сундука.

Рядом с ним валялась связка бумаг. На них стояла подпись «Диего де Гусман».

– Это он, – сказал я. – Наш плательщик мертв!

Джереми Ринг сверкнул улыбкой:

– Зато его золото – нет. Забираем?

– Конечно.

Я сунул вексель в карман погибшего.

– Пожалуйте, сеньор. Вексель ваш, золото – наше.

А потом велел Рингу:

– Бери сундук. Может, он нам переплатит, но кого сейчас это взволнует?

Джереми высыпал золото из мешка обратно в сундук, наклонил.

– Тяжелый!

– Когда потратим, станет легче, – отозвался я. Потом добавил: – Впрочем, золото останется тяжелым навсегда…

Но, произнося эти слова, я не смотрел на Джереми Ринга.

В дверь ворвались четыре человека со шпагами наголо – и замерли, увидев нас.

– Сундук заберем мы, – сказал первый из них.

Это был светловолосый человек лет сорока с лишним, с квадратным лицом и багровым шрамом, протянувшимся через лоб и скрывающимся в волосах. Лицо это показалось мне знакомым, хотя я точно знал, что никогда не видел его прежде.

Затрещало пламя, рядом со мной вскрикнул от боли какой-то человек. В доме было почти темно, и раньше я его просто не заметил в мечущихся тенях. Снаружи, в заливе, большая пушка прочистила горло, выплюнув сноп огня.

Когда я перевел взгляд на человека со шрамом, в руке у меня уже сверкнул отцовский клинок.

– «В полночь, – проговорил я, – в пламени пылающего города!»

Я слышал голос матери. Я чувствовал себя так, словно в мое тело влилась иная сила.

Его отвратительный шрам глубже налился краснотой; пламя играло тенями на его грубо вырубленном лице. Глаза расширились и впились в меня.

– Боже мой! – пробормотал он – и наши шпаги скрестились.