Текст книги "К далеким голубым горам"

Автор книги: Луис Ламур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

Глава четырнадцатая

Осторожно, промеряя перед собой глубину лотом, я ввел флейт в проливчик между песчаными островами, оставив лишь столько парусов, чтобы корабль слушался руля. Если судно сядет тут на мель и поднимется шторм, мы окажемся отданы на милость волнам и ветру, и то, что последует, может похоронить все мои большие надежды. Так что мне хотелось, чтоб мы, если уж суждено нам сесть на мель, не врезались в нее сходу, – тогда будет легче сняться.

Спустив шлюпку, мы выслали ее вперед и так нашли путь через проливчик и дальше, на глубину, где снова подняли шлюпку на борт. Вспомнив, как я однажды повстречался здесь с моим врагом Бардлом, я велел приготовить две пушки и выставил к ним канониров.

Синего, самого остроглазого, я отправил наверх, в бочку, высматривать корабли, дикарей или любой дымок, который может выдать присутствие людей на берегу.

Теперь, когда мы оказались так близко к цели, Лила примолкла, глаза у нее расширились от опасений – она боялась, что ее хозяйка утонула, была убита или погибла как-то иначе. Я нахмурился от этой мысли и постарался сдержать собственные страхи – я-то лучше нее знал, какие опасности может таить эта земля.

Я вызвал к себе на ют Джона Тилли и велел ему отправить людей вниз – не всех сразу, а по двое, – чтоб вооружились абордажными саблями; кроме того, я приказал зарядить мушкеты и поставить их в стойки, удобно расположенные за дверью главной каюты – пусть будут наготове под рукой.

Встревоженный, я вышагивал по кормовой палубе. Я и сам вооружился шпагой и парой пистолетов, но думал я не об оружии, ибо оно было, по сути, лишь мерой предосторожности. Капитан Темпани – отличный моряк, команда у него хорошая… но что, если его, допустим, перехватил и вынудил вернуться королевский фрегат – из-за связи со мной?

Что, если его корабль захватили пираты? Или он попал в шторм?

С каждым часом беспокойство мое нарастало, а корабля все еще не было видно.

Стемнело, и мы, чтобы не рисковать, стали на якорь, дожидаясь рассвета.

Корабль должен быть здесь, но, если память мне не изменяет, в эти два пролива впадают четыре большие реки и множество речек и ручьев поменьше. Никто не считал, сколько тут бухточек и заливчиков, где может отстаиваться судно. Я пытался думать о бесчисленных причинах, которые могли помешать нам найти его, и все они были вполне реальны, но успокоения это занятие мне не приносило.

Я стоял в одиночестве у релинга, глядя в сторону берега. Беспокойный, не в состоянии – и не желая – спать, я сказал Тилли, чтоб дал команде отдохнуть, а я, когда соберусь ложиться, разбужу кого-нибудь, чтоб занял мое место на вахте.

Я услышал шаги и обернулся. Это была Лила. Она подошла к релингу и остановилась рядом со мной.

– Мы найдем ее?

– Думаю, да. Если она здесь, мы ее найдем.

– Большая страна. Я и вообразить не могла, что она такая огромная и такая пустая.

– Здесь есть индейцы… Их много. – Я помолчал. – Не столько, конечно, как народу в Англии. Они ведут такой образ жизни – в основном охота и собирание ягод, корней и орехов, – что им требуется большая территория, чтобы обеспечить несколько человек.

– Они не сажают растений?

– Некоторые племена сажают. Выращивают зерно – маис – и еще кое-что. Но в основном они живут охотой, рыбной ловлей и собирательством, а потому время от времени кочуют, переходят на новые места, где можно найти больше дичи и больше пищи.

– Наш приход изменит их жизнь, я думаю.

– Не знаю, Лила. Может, и так. Да, я считаю, что изменит – и, возможно, не к лучшему. Их образ жизни – не наш, и верования отличаются от наших. Мы узнаем от них многое об этой земле, а они будут учиться у нас, но я не уверен, что то, чему они научатся, пойдет им на пользу.

Твердо я знаю одно – что это неизбежно. Если не мы, так появится кто-то другой, а изменения всегда трудны – и всегда вызывают сопротивление, так мне кажется. Никакой народ не может долго оставаться в изоляции, а туда, где есть земля, всегда придут люди, такова их натура – как у зверей, растений, у всего живого.

С начала времен люди перемещались по этому миру, и нам нравится считать, что это – проявление нашей личной воли, что мы делаем так по собственному желанию; может, так оно и есть – но разве не может быть, что нас несут течения, упрятанные в нашей натуре? Течения, которым мы не в силах сопротивляться?

Бывало, переселялись целые племена и народы, внезапно, но всегда находя какие-то на то объяснения. Но разве не бывало, что объяснения эти находили уже потом? Откуда нам знать, что мы совершаем эти переселения по собственной воле?

Людям нравится верить, что они свободны от влияния природы, от тех побуждений, которые гонят животных и расселяют растения, но повсюду, где есть свободное место, рано или поздно появляются люди и занимают его.

Сами индейцы переселяются, вытесняемые другими индейцами. Я слышал об этом в первое свое путешествие сюда… И это неизбежно.

Еще долго после того, как Лила ушла спать, я мерил шагами палубу, бродя от носа к корме, напряженно высматривая любой движущийся предмет на темной воде. В конце концов я разбудил одного матроса – ньюфаундлендца, о котором я знал лишь то, что его зовут Льюк, – и оставил на вахте.

Но сон не приходил, ибо меня не отпускали опасения, страх перед тем, что могло случиться с моей любимой, с той, которая отдала все ради меня, чтобы отправиться вместе со мной в это далекое чужое место.

Как глубоко и как необычно мужество женщин! Мы привыкли ждать мужества от мужчины, его воспитывают для этого с детства, и мы в свое время выросли в мире войн и вербовщиков, разбойников с большой дороги и лордов, иногда столь же своевольных, как разбойники. Мы выросли, ожидая трудностей и войны. Но женщины?

Я видел, как они следуют за своими мужчинами на войну, видел, как они обшаривают поле битвы, разыскивая своего убитого или раненого, который умрет, если его женщина не сыщет его. Я видел, как женщина поднимает мужчину и выносит его с поля боя туда, где о нем могут позаботиться.

Абигейл, может быть, в силу того, что провела свою жизнь на кораблях вместе с отцом, отказалась от всего, что может иметь девушка, ради трудной жизни в новой неизведанной стране, без удобств, без надежды на помощь, когда ей придет время родить дитя. По крайней мере, кроме той помощи, которую я смогу ей оказать…

Наконец я заснул и спал до полного света, а когда вышел на палубу, мы уже двигались, прокладывая путь мимо маленьких бухточек и заливов, речных устьев и проток.

Корабля не было. Ни следа.

Разве не исчезли здесь две колонии? Разве не пропали люди, которых оставил Гренвилл?

В каком аду, какой жуткой смертью погибли они?

Красивые зеленые берега скрывали ужас за своими ничего не выражающими, упрямыми молчаливыми лицами. Мы смотрели – и наши глаза ничего не говорили нам, ибо мы не могли ничего увидеть за листьями и лозами.

Мои глаза выискивали тот ручей, где лежал старый корабельный корпус, в котором я однажды нашел убежище. Что привело к гибели это судно? Где его команда? Где груз? К какому таинственному финалу пришло оно в конце концов в этом уединенном месте?

Так ли уж уединенном? Сколько глаз может всматриваться сейчас через завесу ветвей? Сколько человек может лежать в засаде, дожидаясь, пока мы сойдем на берег?

Флейт здесь один. Никто не придет на помощь, если нас постигнет беда. Нет поблизости военных кораблей, ожидающих вызова, нет способа подать сигнал о помощи. Все, что можно сделать, мы должны сделать сами.

– Синий! – сказал я наконец. – Давай пойдем на юг, ко второму проливу. Они могут ожидать нас там.

– Есть, – отозвался он угрюмо, и я преисполнился к нему теплым чувством за прозвучавшую в голосе печаль.

Все на борту были необычно молчаливы. Ни один голос не прозвучал громче в брани или песне, не слышалось ни одного выкрика. Люди старались ходить потише – они понимали мою тревогу и сомнения.

Мы снова пробрались мимо острова Роанок и вошли в больший пролив. И здесь мы не увидели ни паруса, ни верхушек мачт за деревьями. В пролив впадали две большие реки. Со всеми предосторожностями мы направились к ближайшей, которая текла с запада. Едва мы вошли в ее устье, как перед нами открылась другая река, текущая с севера. Мы держались середины русла, постоянно промеряя глубину лотом по мере продвижения, и миновали то место, где обе реки сливались. Мы прошли после него совсем небольшое расстояние, когда вдруг Синий, стоявший наблюдателем наверху, закричал:

– Капитан! На правом траверзе обломки! На два румба к корме от траверза!

Я бросился к релингу.

Он был там, лежал на западном берегу небольшого заливчика или речного устья. Течение было несильное, но по обеим сторонам лежали илистые мели.

– Я сойду на берег, – сказал я Синему, – а ты остаешься на флейте. Брось якорь и жди, но веди усиленное наблюдение.

Со мной поплыл Джон Тилли и еще шестеро надежных людей, вооруженных мушкетами и абордажными саблями.

Когда лодка приблизилась, мы увидели, что нос корабля прочно засел на мели. То ли он шел под парусами и с разгону врезался в грунт, то ли ил нанесло уже после удара.

Остался только корпус, обгоревший почти до ватерлинии, за бортом валялся такой же обгоревший пенек от мачты и еще какие-то обломки.

Тилли показал рукой:

– Его обстреливали, капитан. Видите дыру?

Действительно, в корпусе была пробоина прямо на ватерлинии, а под водой я разглядел верх второй дыры. Да, судну крепко досталось, наверное, оно пылало еще до того, как врезалось в мель.

– Они ее посадили на мель намеренно, – заговорил неожиданно Льюк. – Думаю, хотели выбраться на берег.

И внезапно меня охватила надежда. Мы подплыли впритык и привязались к корпусу, а потом втроем с Тилли и Льюком перебрались через обломки на берег. Однако в этом месте прошел сильный дождь, и если какие следы и были, их смыло начисто.

Мы медленно пошли вдоль берега. Ничего… ни следа кого-нибудь, кто мог выбраться с разбитого корабля, охваченного пламенем. И все же факт оставался фактом: кто-то и в самом деле мог сойти на берег. На борту собрались люди не робкого десятка. Учитывая их бесстрашие перед лицом опасности, изобретательность в умении выжить, искусство в рукопашной схватке, я не мог бы пожелать своей Абигейл лучшей компании, чем те люди, с которыми она плыла… Если только они сумели выжить и продержаться достаточно долго, чтобы помочь ей.

– Пошли обратно к шлюпке, Тилли, – сказал я. – Мы приплыли слишком поздно.

– Так, значит, это был ваш корабль?

– Да, и отличные люди на борту, и девушка, которая должна была стать моей женой, и ее отец, хороший человек… прекрасный человек. Все погибли.

– Они, может быть, еще живы, Барнабас.

В первый раз он назвал меня по имени – я взглянул на него и увидел в его лице сочувствие.

Льюк уже шел к сгоревшему корпусу. И тут он закричал:

– Капитан! Глядите!

Я посмотрел туда, куда была вытянута его рука.

Там, на краю леса, стояли они – маленькая группа изможденных людей. Некоторые еще оставались между деревьями, но я уже видел Джереми Ринга, и Сакима, и Черного Тома Уоткинса, и…

Она вышла из лесу, прошла между другими и остановилась, глядя на меня – оборванная, грязная, убогая маленькая фигурка.

Абигейл…

Глава пятнадцатая

Лицо ее было опалено солнцем, кожа на носу шелушилась, она была исцарапана и ободрана, платье превратилось в лохмотья. Она молча стояла, глядя на меня, в окружении своих товарищей – оборванных, полуголых и вооруженных.

– Я знала, что ты приедешь, – просто сказала она. – Я им говорила, что ты приедешь.

Я кинулся к ней, увязая в песке, обнял, и мы застыли так на несколько минут, пока остальные тянулись цепочкой мимо нас, не глядя, не заговаривая.

Сколько их осталось и кто именно, я узнал лишь потом. А в этот момент я думал только об Абигейл. И все же один вопрос я задал – и в страхе ждал ответа.

– А твой отец?

– Мертв. Убит при нападении. Он приказал мне выбросить корабль на мель, уйти и дожидаться тебя. Он сказал, что ты обязательно придешь. Он очень верил в тебя, Барнабас.

– Я должен был бы появиться здесь раньше, но слишком много всего произошло.

– Тебе было очень плохо – там, в Ньюгейте?

– Ерунда. Совершенные пустяки по сравнению с тем, что ты пережила.

Мы повернулись и пошли к шлюпке, держась за руки.

В первый раз я огляделся по сторонам.

Здесь был Пим – только теперь с жутким шрамом на лице, и Саким, по виду ничуть не изменившийся с того дня, когда я видел его в последний раз, только слегка исхудавший. И еще здесь был Джублейн, мой спутник в первом путешествии, начавшемся в Фенланде.

– Сейчас поплывем на корабль, – сказал я.

Через несколько часов, когда Абигейл уже искупалась и переоделась в свежее платье, найденное на борту (здесь в трюмах хватало всякой добычи), начался рассказ.

Их плавание проходило легко и спокойно. Они пересекли Атлантический океан за шестьдесят пять дней, вышли к земле далеко на севере и не встретили ни одного паруса вплоть до того дня, когда, уже вблизи берегов Земли Рэли, заметили над горизонтом верхушки мачт, которые, впрочем, быстро исчезли.

Зная, что если я присоединюсь к ним, то до этого пройдет много недель, они начали подыскивать место для торгового поста, понимая, что это входило в мои намерения. Подобрали несколько подходящих мест, в том числе одно на ручье, впадающем чуть выше по течению в ту самую реку, где мы сейчас стояли на якоре.

Это был участок твердой земли в несколько квадратных миль среди раскинувшись вокруг болот, с густым лесом из кипарисов, лавров и мирта, поросших бородатым испанским мохом и переплетенных виноградом. Место это продувал хороший бриз с реки, его было легко достичь на шлюпке или пироге. Они забросили швартовые концы на пару громадных старых кипарисов, сошли на берег и начали валить деревья и расчищать землю.

Этим они и занимались, когда появился Ник Бардл со своими людьми. Они оставили свой «Веселый Джек» на якоре в небольшой бухточке, укрытой от глаз, и по извилистым протокам выбрались на реку выше по течению от нашего корабля, ночью переплыли через реку и спрятались под нависающими над берегом кипарисами. Перед самым рассветом они отчалили и сплавились вниз, прямо к спящему кораблю.

Бардл не знал, что Джублейн и еще семь человек ночевали на берегу, чтобы успеть пораньше начать заготавливать бревна для форта, который собирались строить. Когда атака началась, они уже успели уйти в лес – выбирать деревья для валки.

Темпани, в распоряжении которого были считанные мгновения, обрубил швартовы и попытался уйти вниз по течению, подняв все паруса. Он хотел развернуть пушки так, чтобы можно было навести их на догоняющие шлюпки. Но Бардл этого ожидал, и в устье реки внезапно появился «Веселый Джек», отрезав путь отхода. Бортовой залп снес грот-мачту и продырявил корпус в трех местах. Вода рванулась внутрь, шансов на спасение не оставалось, Темпани был тяжело ранен – и Абигейл сама приказала выбросить корабль на мель.

Отец ее скончался в эти последние минуты, и когда форштевень воткнулся в грунт, все, кто уцелел из команды, спрыгнули на илистый берег, заливаемый при приливе, и кинулись в окружающие джунгли.

Саким, одним из последних покидавший палубу, поднес фитиль к двум пушкам, наведенным на «Веселый Джек», потом помог Абигейл сойти с корабля. Блуждая по лесу, они встретились с Джублейном и его наспех собранными людьми, но даже объединенными силами сделать они ничего не могли. Корабль был в пламени, Темпани умер и единственным шансом оставалось прятаться в болотах.

Огромное мрачное болото покрывало больше двух тысяч квадратных миль; оно заросло густым лесом из черных камедных деревьев, кипарисов и можжевельника, оплетенных виргинским диким виноградом, вперемешку с жимолостью и тростником. Солнечный свет с трудом просачивался сквозь ветки и листву над головой, и лишь кое-где попадались участки твердой земли.

Корабельная шлюпка стояла в болоте – ее отвели сюда, чтобы буксировать бревна по извилистым протокам к месту строительства форта. Постепенно собрав отставших, они погрузились в шлюпку и скрылись в глубине болот.

Пищи у них было совсем немного – то, что взяли с корабля на берег для людей, работавших в форте.

Но здесь хватало оленей, изредка попадались медведи, а птица водилась в изобилии. Пустив в ход всю изобретательность, они как-то умудрялись поддерживать свое существование.

Бардл, загасив пожар, ограбил корабль, потом вновь поджег то, что осталось, и дал полностью сгореть. Он пытался охотиться на спасшихся, но несколько хорошо нацеленных выстрелов с болота отбили у охотников охоту. Через некоторое время он уплыл.

– С тех пор вы его не видели?

– Нет, – сказала Абигейл, – а мы постоянно следили, потому что ждали тебя. Мы не знали ни как ты прибудешь, ни когда, но все мы в тебя верили.

– Значит, он вернется, – сделал я вывод, – и мы должны быть к этому готовы.

Мы долго разговаривали в ту ночь, за едой и позже, и я ей рассказал о своем побеге из Англии, о роли, которую сыграла в нем Лила, но довольно немногословно коснулся приключений на острове и того, как я управился с пиратами. И все же в моих словах прозвучал намек-предостережение: теперь у меня появился новый враг в лице Дюваля… да и Ханберри тоже, если на то пошло.

– Для меня, – сказал я в заключение, – возвращение сюда было вне сомнений. Все это теперь позади, и с этого момента мы должны строить новую жизнь на этой земле.

А потом посмотрел на нее с грустью.

– Абигейл, я не думал ни о чем подобном, когда ты согласилась ехать со мной. Я и представить себе не мог, что буду навсегда отрезан от дома, от всякой связи с ним, а потому хочу сказать сейчас, что ты свободна и можешь уехать. У нас есть вот этот флейт. На нем хорошая команда. Тилли – самый умелый штурман, он может отвезти тебя обратно в Англию.

Они налила эль в мой стакан.

– Ты говоришь глупости. Я не ребенок, чтобы желать лишь блеска и побрякушек. На такое в Англии хватит женщин и без меня, как и на многое другое, и они хорошие люди, но я давным-давно отдала всю свою преданность тебе. Если ты останешься здесь, останусь и я… и я хочу остаться. Как ни плохо было в этих болотах, я понемногу полюбила их, хоть так же, как и ты, мечтаю о твоих голубых горах.

– Но ты должна понимать, что я вынужден избегать контактов с другими англичанами. Ордер на мой арест останется в силе и любой пришедший сюда корабль может доставить людей, которые постараются вернуть меня обратно. Мы теперь не просто изгнаны из Англии, мы теперь отрезаны от англичан.

– Что ж, так тому и быть. Меня это устраивает.

Всю ночь срывался мелкий дождик. Мы спустились по реке и, уйдя с течения, стали на якорь в проливе. Из-за темноты и дождя я держал на вахте не одного человека, а двоих, ибо могло случиться всякое и меня это тревожило.

Долго лежал я без сна, размышляя, что нужно сделать. Теперь, когда со мной была Абигейл, надо было думать и том, какими способами разнообразить ее жизнь, чтобы она была довольна. О самом первом и очевидном способе я не подумал.

Зато подумала Лила.

С рассветом я уже был в каюте, расстелил на большом столе карты и принялся изучать направление течения рек. Место, которое выбрал Темпани, мне вполне понравилось, но оно уже известно Бардлу, на этом месте мы можем ждать неприятностей в близком будущем, а потому в мыслях у меня было убраться отсюда.

Мы снова поставили паруса и вернулись в северный пролив.

Мы шли вдоль берега, разыскивая реку, с которой я немного познакомился в прошлое свое путешествие, и вдруг ко мне пришла Лила вместе с Джоном Тилли.

– Вот он, – сообщила она.

– Я вижу… и хороший человек, могу добавить.

– Еще бы! Конечно, он хороший человек. Он человек Божий.

– Разве не все мы такие? – мягко спросил я.

– Я имею в виду, – строго объяснила она, – что Джон Тилли – служитель Господа.

Изумленный, я снова уставился на него.

– В самом деле, Тилли? Мне и в голову не приходило.

– У вас не было никаких причин для таких предположений. Вы встретились со мной на пиратском корабле. Я был у них пленником, пока они не узнали, что я опытный моряк.

– Ну что ж, нам всегда может пригодиться служитель Господа. Я рад, что вы с нами, Тилли.

– Капитан Сэкетт, – сурово проговорила Лила, – сдается мне, вы не поняли. Джон Тилли – священник Господа нашего. И как таковой имеет власть свершать бракосочетания.

Не думаю, что я какой-то особенно тупой, но мысль, которая немедленно после этих слов скаканула мне в мозги, оказалась неверной.

– Лила! Уж не хочешь ли ты сказать… Ты выбрала себе мужчину?

Она покраснела.

– Это не то, что я хотела сказать. Я думаю о вас и мисс Темпани.

Вот это да! На мгновение я просто остолбенел и стоял там, думаю, с самым глупым видом, наконец выговорил:

– Ну конечно… ну конечно, Лила. Я просто думал совсем о других вещах. Я…

– Ты бы лучше пошел и спросил у нее, – сказала она уже помягче. – А мы с его преподобием обсудим, что надо сделать.

Я обвел глазами улыбающихся от уха до уха моряков. Тут были Пим Берк, Джереми (он тихонько посмеивался) и Джублейн со своей ехидной ухмылочкой.

– И нечего глядеть на меня с вашим проклятым превосходством! – разозлился я. – Именно за этим она сюда и приплыла. Именно это мы с ней и планировали.

– Она там, внизу, на шкафуте, – сказал Пим, скалясь, как довольная обезьяна. – Ты ей скажи про это.

Я резко повернулся спиной к этой банде и пошел вниз по трапу туда, где она стояла в одиночестве возле вант, глядя на недалекий речной берег.

Когда я приблизился, она оглянулась.

– Знаешь, ты ему очень нравился, – сказала она.

– Кому?

– Отцу. Он говорил это мне много раз.

– Он был хороший человек, сильный и добрый.

Мы стояли у релинга, глядя на берег. С болота за деревьями поднялась цапля и улетела, медленно хлопая крыльями.

– Я хочу построить нечто вроде форта, – сказал я, – крепкий частокол и все здания внутри, на каком-нибудь высоком месте, на холме, с хорошим полем обстрела вокруг. Он должен быть недалеко от реки, чтобы корабли и лодки могли подходить к нам поближе. А потом устроить там огород, засеять хлебное поле и посадить небольшой садик.

– Мне нравится…

– Кстати, там, на полуюте, есть один человек, с которым ты должна познакомиться, человек весьма особого рода.

Она удивленно повернулась ко мне:

– Ты хочешь сказать, здесь есть кто-то, кого я еще не знаю?

– Н-ну… ты знаешь его, конечно, но не в его официальном качестве, а это единственный способ по-настоящему узнать его. Идем… идем на ют и познакомимся с ним.

– Прямо сейчас? С удовольствием.

Я взял ее за руку и мы двинулись вверх по трапу на полуют. Мы уже дошли почти до самого верха и увидели Джона Тилли, который ждал рядом с рулевым, держа в руках Библию. Была здесь Лила – и почти вся команда выстроилась двумя рядами по обе стороны.

– Что он делает, этот человек?

– Что он делает? О, он сочетает людей браком. Это служитель церкви.

Она резко остановилась.

– Барнабас!

– Нельзя заставлять такого человека ждать, Абигейл. Ты можешь обвенчаться со мной сейчас, а потом на досуге пообижаться.

– Я никогда не буду в обиде ни на эту церемонию, ни на тебя. – Она быстро огляделась. – Ох, Барнабас! Ты… Я, должно быть, выгляжу как пугало.

– Ты никогда не была прекраснее. Идем же!

Она глянула на меня.

– Эй! Ты смеешься?!

– Есть у меня такой недостаток. Есть что-то такое в торжественных церемониях, от чего у меня взыгрывает юмор. Они мне нравятся, я их чту, но все же иногда думаю, что все мы воспринимаем себя слишком серьезно.

– Ты не считаешь, что брак – это серьезно?

– О-о, конечно считаю. Это решающее испытание зрелости, и многие находят поводы избежать его, ибо знают, что не могут соответствовать всем требованиям, которые он предъявляет, или неспособны поддерживать отношения зрелых людей.

Мы остановились перед Джоном Тилли.

Легкий ветер рябил воду в проливе. Утреннее солнце ярко сверкало в каждой волне, изредка дыхание ветра шевелило листья деревьев на материковом берегу. Над нами проплыли три чайки, медленно поводя легкими крыльями. Палуба чуть-чуть покачивалась у нас под ногами.

Тилли начал службу низким, хорошо поставленным голосом.

Я смотрел на девушку рядом со мной, на ее волосы, чуть колышущиеся под ветром. Ее пальцы переплелись с моими и стиснулись крепко-крепко.

Она была далеко от дома, отец ее умер, а она выходила замуж за человека, будущее которого было связано с чужой безлюдной страной.

Когда краткая церемония завершилась, мы с ней отошли к гакаборту и постояли там вдвоем, не говоря ни о чем, просто глядя на воду.

– То, о чем я говорил, будет лишь первым нашим домом, – наконец сказал я, – потому что позднее нам нужно будет перебраться к горам и построить новый дом там. Нам надо иметь такое место, куда можно будет уйти, когда появятся офицеры королевы… а они точно появятся.

В эту ночь мы оставались на борту флейта, который теперь окрестили новым именем: «Абигейл».

Мы стояли вместе под звездами, вдыхая плывущие с берега странные запахи чужой земли – запахи гниющих растений, цветов и леса, и едва пробивающийся сквозь них дух дровяного дыма от костра, разведенного кем-то из моих людей, которые остались на берегу.

– Моя мать, – говорил я, – произнесла пророчество – еще до того, как я родился. Лет тридцать назад, думаю, или около того. Один человек собирался напасть на нее, но ему помешал мой будущий отец, а перед тем, как отец появился, она сказала тому человеку, что он умрет от меча ее сына среди развалин объятого пламенем города.

– Лила передавала мне эту история – так, как ты рассказал ей. И еще она сказала мне, что у тебя есть дар.

Я пожал плечами.

– Я об этом даре не думаю. Он появляется и исчезает, но моя мать, полагаю, просто пыталась испугать того человека – сама подумай, как может сбыться такое предсказание? Что я убью какого-то человека среди развалин объятого пламенем города? Я ведь никогда уже не увижу никакого города!

– Кто знает? – отозвалась Абигейл. – Кто может услышать, о чем шепчет завтрашний ветер?.. Ну что, пойдем в каюту?