Текст книги "В стране чудес"

Автор книги: Луи Жаколио

Соавторы: Луи Русселе
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

ход. Под этой массой человек не мог прожить и минуты, и они остановились, потеряв всякую надежду. Тем не менее, Мали принялся разбивать

своей железной палкой ледяную глыбу. Но, несмотря на все его усилия, надежда на спасение молодых людей казалась несбыточной.

Вдруг ему послышалось, что на его стук отвечают таким же стуком. Он прислушался,– кругом было тихо, вероятно, то было эхо. Он снова при-

нялся за работу и снова услышал стук, сопровождаемый глухими, отдаленными, но ясными криками: „Мали, Мали! помоги!".

Сомнения исчезли, крики слышали и проводники, и все трое принялись крошить лед. По мере того, как Мали и проводники пробивали лед,

голоса детей становились слышнее.

– Осторожнее! – кричал Андре, – глыба качается над нами при каждом ударе. Так, я начинаю видеть свет... Еще несколько ударов в эту сторону... Еще удар... еще!

Этот последний удар, действительно, разбил тонкую стенку, и Андре очутился в объятиях Мали. За ним вышли и остальные. Ни молодые люди,

ни Гануман, ни як нисколько не пострадали. Одна из ледяных стен свалилась целою глыбою и, упершись в противоположную стенку, образовала

большую пещеру, скрывшую детей. Однако, молодые люди почти окоченели от холода в своей тюрьме, и проводники поспешили развести боль-

шой костер, решившись тут же остановиться на ночь. Вскоре вода для чая закипела.

– Нехорошо, что нам пришлось остановиться в этом месте, – сказал один из проводников.– Мы находимся еще на слишком большой высоте,

и нам вряд ли удастся заварить здесь хороший чай.

– Как! – вскричал Миана,– на таком-то хорошем огне?

– Я часто замечал, – сказал пагари, – что на этой высоте вода кипит, не нагреваясь, нам невозможно будет сварить мяса.

– Что ты там рассказываешь! – воскликнул с живостью молодой индус.– Не может быть!

– Он прав, Миана, – заметил Андре. – Градус теплоты, при котором вода кипит, понижается по мере того, как мы восходим на высоты: в то время, как на берегу моря вода кипит и испаряется при 100 градусах, на высоте тысячи метров (около версты) для этого нужно только 96 градусов, и так далее. Этим пользуются даже для измерения возвышенностей. Мы находимся теперь на высоте пяти тысяч метров, значит, вода здесь кипит при 80 градусах, а этой температуры недостаточно для того, чтобы сварить мясо, а тем более, зава-

рить чай.

Худой ли, хороший ли, но чай был приготовлен, и все принялись за него и за сухие бисквиты.

Потом путники завернулись в шубы и заснули около костра, измученные усталостью и впечатлениями дня.

Но им не суждено было провести ночь спокойно. Спустя несколько часов они были разбужены ужасным шумом, эхо гор разносило какой-то рев, смешанный с мычанием.

– Тигры напали на наших яков! – воскликнул один из пагари и вместе со своим товарищем бросился к месту битвы. За ними последовали

Мали, Андре и Миана, вооруженные длинными горящими головнями.

Отдохнув, яки ночью отошли от костра поискать скудный мох, покрывавший местами обледенелые скалы. Там на них и напал тигр. Храбрые животные приготовились к защите и, прижавшись друг к другу, подставили тигру четыре острых рога, вид которых заставил зверя зареветь от бешенства.

Трудно сказать, долго ли продолжалась бы борьба и кто остался бы победителем, – но когда наши друзья осветили головнями сцену, дело кру-

то изменилось. Смелые горцы напали на тигра сзади, а яки спереди, и положение зверя сделалось еще затруднительнее, когда число врагов его

увеличилось вновь прибывшими. Он лег на снег и пополз медленно к краю площадки. Несколько прыжков – и он был бы вне круга осаждающих,

которые неподвижно следили за ним.

Сердце Андре сильно билось, и он невольно пожалел, что при нем не было карабина. Впрочем, в их положении следовало лучше оставить тигра

в покое. Не так, однако, думали горцы. Дав тигру проползти сажен шесть, они вдруг поднялись и с криком замахали кинжалами. При этих криках,

точно по сигналу, яки с опущенными рогами галопом бросились на тигра и не дав ему времени повернуться, принялись катать его рогами по

Тигр лежал распростертый на земле без движения

земле. Пагари поспешили к ним, и в течение нескольких минут на месте борьбы решительно ничего нельзя было разобрать. При свете головешек

друзья наши видели только какую-то огромную черную массу, катавшуюся по снегу. Они уже стали беспокоиться об участи своих проводников,

как вдруг один из них крикнул им:

– Идите, идите, он убит!

Прибежав к ним, друзья наши увидели тигра, распростертого на земле без движения, горцы с трудом сдерживали яков, готовых разорвать зверя в клочки.

– Смотрите!—закричал Андре с удивлением,– совсем белый тигр!

– Да, это белый тигр, – сказал один из проводников,– и я уверяю вас, что это один из лучших тигров, каких я когда-либо убивал. Я уверен,

что меховщик в Муссури даст мне за его шкуру десять рупий.

– Я совсем не знал, что существуют белые тигры, – заговорил опять Андре. – У вас в горах все такие?

– Нет, Андре,—у нас есть еще черные и желтые тигры, из Тераи, белые же заходят к нам из плоских возвышенностей китайского Тибета, но

они встречаются реже других.

–. Какие, однако, храбрые ваши яки! —заметил Андре.—Я не думал, чтобы эти тяжелые животные были так смелы.

– О, они привыкли к подобным битвам, – ответил пагари. – Тем не менее, если бы мы не успели прийти на помощь, они обратились бы в конце концов в бегство, и тигр убил бы одного из них.

Тигра перетащили к огню и сняли с него великолепную шкуру. Между тем, настал день. Путники опять пустили в дело благодетельный чай, и под-

крепив свои силы, караван начал спускаться с Нилы.

Через два часа путники достигли границы вечных снегов. Внизу перед ними расстилалась долина реки Сатледжа, извивавшегося широкой лазурной полосой. Долина эта, напоминающая широкую расщелину, разрезает насквозь Гималаи, открывая широкий путь между Тибетом и доли-

нами Пенджаба. Сатледж течет здесь на высоте шести тысяч футов над поверхностью океана.

Страна Биссагир принадлежит к прелестнейшим уголкам, расположенным на склонах „Оплота Мира". Хлебные растения возделывают здесь у

самых подножий ледников, а плодовые деревья покрывают все склоны гор.

Друзья наши шли некоторое время по густому лесу. Вдруг Гануман соскочил с плеча своего хозяина, быстро взобрался на ближайшее дерево и

принялся жадно пожирать плоды, покрывавшие ветви.

– Что это за плоды? – спросил Миана.

– Это дикие абрикосы, если не ошибаюсь, – ответил Андре.

– Да,– сказал Мали.– Биссагирские абрикосы считаются лучшими в мире. Их сушат и посылают во все страны Индии, где нет этих плодов.

Но Миана уже не слушал дальнейших объяснений. Соскочив с яка, он бросился к другому дереву и быстро очутился на его ветках. Товарищи

его продолжали путь, как вдруг их остановили крики Мианы, который стремительно спускался с дерева, как бы спасаясь от преследования.

– Кажется, Миана встретился с хозяином абрикосов, – смеясь сказал Мали.

Миана, действительно, совсем растерялся от испуга и неожиданности, и бежал сломя голову по склону горы, преследуемый разгневанным собственником. Вдруг он остановился, убедившись, повидимому, в тщетности своих усилий, и превратившись в какой-то шар, покатился вдоль перелеска, не обращая больше внимания на беглеца.

– Это медведь напугал Миану, – со смехом говорили горцы.

Весь запыхавшись, прибежал Миана к товарищам.

– Медведь, медведь! —кричал он в ужасе.

Но страх его вызвал лишь новый смех среди его спутников, хорошо знавших, как неопасен гималайский медведь, питающийся плодами.

Под горой путешественники нашли деревню и простились как с пагари, так и с яками.

– Через два часа вы будете в Пандарпуре,– крикнул им уходя один из горцев.

– Нам предстоит последнее, самое трудное дело, – прошептал Андре.

ГЛАВА XVI

ПЛАН АНДРЕ

В Пандарпуре. – Магаджи, великий жрец. —

Торжественная пуджа. Берта в храме. —

Мали врач

После двухчасового пути по равнине, усеянной садами, друзья наши подошли к Пандарпуру. Город лежал на уступах обширного естественного

амфитеатра, спускавшегося до самых вод Сатледжа и оканчивавшегося с боков двумя мысами, которые вдавались в реку отвесными скалами. Со

стороны горы город защищен полукругом зубчатых стен, оканчивавшихся цитаделями, построенными на скалистых мысах. В главной из этих

цитаделей стоял дворец, высокие фасады его из розового песчаника и многочисленные золоченые колокольни возвышались над всей окружающей

местностью.

– Вот где моя сестра! – воскликнул Андре, глядя на эту волшебную картину. – Как высоки эти стены! Тюремщик выбрал хорошую

тюрьму. У нас мало надежды добраться до ее дверей.

– Если мужество не оставит нас, мы ее осводим, – утешал Мали. – Главное – мы у цели! Теперь необходимо благоразумие, и каждый из нас

должен хорошо помнить свою роль.

Путники засветло вошли в город и вскоре очутились на базаре, где толпилось множество народу. Мали шел впереди с красной палкой и тумрилем. Андре и Миана несли корзины со змеями, а Гануман, испуганный толпой, благоразумно держался в середине. При виде путников, торговцы бросили свое дело, и скоро друзья наши шли, окруженные любопытными. Мали, нисколько не стесняясь, шел по базару и внимательно всматривался в вывески над лавками. Перед одной из них он остановился, величественно повел палкой и направился через расступившуюся толпу к прилавку, за которым сидел старый индус.

– Салям, Гуссейн,– обратился Мали к купцу,– прошу у тебя приюта для меня и моих спутников, от имени нашего друга Тин-то.

При этом имени купец быстро поднялся навстречу путникам.

– Тысячу лет здоровья почтенному Тин-то,– сказал он. – Его друзья – мои друзья, его гости– мои гости. Пожалуйста, войдите.– Потом он крик-

нул толпе: – Идите, друзья, эти иностранцы мои соотечественники.

Купец ввел наших друзей в одну из комнат дома и сказал им:

– Знайте, что отдан недавно строгий приказ, запрещающий впускать в город иностранцев, пришедших из английских владений. Я не могу объяснить себе, каким образом стражи впустили вас в городские ворота, я должен отвечать за вас перед начальником цитадели. Но вы можете быть спокойны, мой друг Тин-то хорошо сделал, направив вас ко мне,—у меня вам нечего опасаться.

– Благодарю тебя, – ответил Мали, – мы воспользуемся твоим гостеприимством только на нынешний вечер и скоро освободим тебя от всякой ответственности. Завтра мы рассчитываем быть у великого жреца. Я имею важное поручение к магаджи, и обратился к тебе потому только, что не

хотел в такой поздний час беспокоить этого сановника.

На самом деле Мали счел не лишним собрать некоторые сведения, прежде чем приняться за исполнение плана, придуманного Андре, и стать

под защиту великого жреца, что далеко не безопасно. Действительно, мучимый любопытством, Гуссейн весь вечер преследовал гостей наивными

расспросами и рассказами, из которых они узнали больше, чем из самого ловкого допроса. Между прочим, Андре узнал, что сестра его, называемая

здесь Дулан-Сиркар, жила в цитадели Эклингар и никогда не выходила иначе, как под сильным конвоем, и что капитан Дода, конвоировавший ее

сюда, только что уехал из Пандарпура в армию Нана-саиба, от которого уже два месяца не было никаких известий. Андре очень обрадовался отъезду

капитана, присутствие которого могло бы разрушить все его планы.

Одевшись на следующее утро в праздничный наряд, наши друзья направились к жилищу великого жреца в сопровождении Гуссейна, указывав

шего им дорогу. Жрец жил в верхнем городе, в обширном дворце, от которого шли в обе стороны длинные крылья с мраморными галереями. Храм красовался наверху гигантской лестницы, каменные ступени которой спускались до реки.

Двор резиденции жреца был наполнен факирами, браминами, служителями, встретившими наших „заклинателей" с таким же любопытством, как и вчерашняя толпа, когда же разнеслась весть, что чужеземцы желают видеть великого жреца,

любопытство сменилось услужливостью. Один из служителей побежал предупредить о них магаджи,

и несколько минут спустя воротился с приказанием ввести чужеземцев.

Великий жрец сидел в большой, богато украшенной зале, на высокой бархатной скамье, окруженный браминами. Увидав входивших в залу

бедно одетых путников, он сдвинул брови и вскричал недовольным голосом:

– Что нужно от меня этим бродягам?

– Мудрец не спешит говорить,—отвечал Мали с гордым поклоном,– и не выслушав, не унижает друзей. Мы пришли к тебе издалека, перешли

леса и горы, и не страшась дикарей и тигров, преодолели зной солнца и холод снегов. Но так как наше присутствие тебе не угодно, мы уйдем!—

И снова поклонившись, Мали направился к двери вместе с товарищами.

– Останьтесь, – остановил их поспешно магаджи. – Человеку свойственно ошибаться, и он достигает совершенства только после тридцати

тысяч существований. Что вы за люди?

– Я – Мали, внушающий страх нат, непогрешимый старец, тот, кто воспитал Нана-саиба и сделал из него человека. Вот этот, – Миана мой

слуга, умеющий говорить с обезьянами и понимающий их язык, а вот этот – Андре, мой возлюбленный сын. Когда ты смотришь на него, не кажется ли тебе, что ты видишь самого Кришну?

Он имеет его красоту, его голубые глаза и белое, гибкое тело, он обладает и его могуществом, – его чары заставляют тигров трепетать, а змей

пресмыкаться. Он мой сын, а я его служитель, он пришел к тебе и будет говорить с тобою.

– Магаджи, – начал Андре, – моими устами говорит с тобой могущественная Кали. Когда я священнодействовал перед ее лицом в Нандапуре,

она воскликнула: „Андре, иди, проникни через горы и снега и скажи магаджи, что гнев мой велик и мщение готово. Напрасно он поклоняется

моему изображению и окрашивает мой алтарь кровью жертв. Женщина, принцесса его крови, невеста его племянника, сопротивляется мне, отка-

зываясь пасть ниц перед моими алтарями. Если до луны Астара она не будет присутствовать при торжественной пудже, гнев мой поразит магаджу".

Я ничего не понял в этих словах, но я пошел, и вот я перед тобою

– Я – Мали, внушающий страх нат

.

– Что докажет мне, – воскликнул верховный жрец, задрожав от ужаса, – что ты не обманщик, посланный, быть может, нашими врагами?

– Вот это, – ответил Андре, показывая перстень, данный ему нандапурским брамином.

– Перстень Сумру! Любимого жреца Кали! – воскликнул магаджи. – Брамины! – сказал он, – обращаясь к присутствующим:– падите ниц, —

эти чужестранцы посланники доброй богини!

Все присутствующие распростерлись перед Андре. План его начал осуществляться.

– Великий магаджи, и вы, почтенные брамины! – начал снова Андре. – Вы видите во мне только смиренного раба могущественной Кали,

благодарю вас от ее имени за оказываемые мне почести. Я готов содействовать вам в предстоящем торжестве.

– Мы рассчитываем на тебя, благородный Андре, – сказал верховный жрец, – я сейчас прикажу поместить тебя с твоими товарищами около

святилища.

В тот же день герольды, разъезжая по городу, возвестили народу, что в десятый день перед луною Астара, т. е. через пять дней, верховный

брамин магаджи, при участии трех факиров из Индии, совершит торжественную пуджу в честь богини Кали. Всем жителям, всех сословий и сект без различия, приказывалось под страхом смертной казни присутствовать при пудже.

Андре и его товарищи, поставленные под непосредственное покровительство верховного жреца, могли теперь расхаживать по городу, не возбуждая подозрений. Напротив, зная их миссию, толпа всюду встречала их знаками почтения.

Заговорщики решили тщательно собирать сведения, необходимые для выполнения их плана, и с этой целью они разошлись по городу в разные

стороны. Провозглашая свое искусство в врачевании, Мали проник к самому королю, Миана с своей обезьяной ознакомился с соседними с

цитаделью кварталами города, а Андре осмотрел реку и ее берега. Только к вечеру они сходились в храме Кали и сообщали друг другу добытые

сведения.

Все шло, повидимому, как нельзя лучше, хотя еще невозможно было предвидеть исхода дела.

Вечером, накануне дня, назначенного для пуджи, заговорщики снова поделились друг с другом собранными сведениями.

– Я узнал сегодня, – говорил Мали, – от одного из придворных, что принцесса Дулан-Сиркар отказалась присутствовать на пудже, но король

решил привести ее насильно, если понадобится.

По правде сказать, дорогой Андре, ты придумал довольно жестокое средство видеть сестру. А что касается меня...

– Разве ты не знаешь, – прервал его Андре,– что я никогда не решился бы подвергнуть сестру этому ужасному насилию, если бы ты сам не

согласился со мной, что нет другого средства.

Раз Берта выходит из дворца под охраной тибетцев, не допускаемых в ваши храмы, и ни один мужчина не может под страхом смерти входить во

дворец, где она находится, – то можно ли было колебаться? Я и придумал завлечь Берту в этот храм, где у нее не будет никакой стражи, кроме

толпы, легко поддающейся обману. Производя мои чары, я скажу ей по-французски, чтобы она шла в святилище Кали, и пока толпа, поверив

в обращение принцессы, будет кричать о совершившемся чуде, мы все четверо выйдем потайною дверью, ведущей к реке. Там нас ждет лодка с человеком, которого я нанял, не сказав ему, конечно, с какою целью. Мы

бежим и будем вскоре далеко от толпы, еще распростертой перед Кали и ожидающей моего возвращения.

– Да, все это прекрасно, – сказал тихо Мали: – но если нас будут преследовать?

– Если нас будут преследовать, мы будем защищаться оружием, которое я купил и положил в лодку. Если нас одолеют, то для нас лучше быстрая смерть, чем долгая жизнь.

– Хорошо сказано, Андре, – воскликнул Миана. – Мне кажется, что мы уже на реке и отстреливаемся от погони.

– Ну, дети мои, ваше мужество успокаивает и ободряет меня, – сказал Мали. – Но мы затеваем трудное дело, достаточно малейшего пустяка,

чтобы головы наши очутились под топором палача. Хорошо ли мы запомнили наши роли на завтрашнем торжестве? Посмотрим. Ты, Миана, поместишься за идолом, —не так ли?

– И по знаку Андре, – прибавил молодой индус, —крикну резким голосом: „Да придет Дулан Сиркар пасть ниц в моем святилище!"

– Прекрасно. – одобрил Мали: – а ты, Андре?

– О, я знаю свою роль, не бойся, – отвечал молодой человек. —

В Нандапуре я сначала колебался служить орудием глупой комедии, потому

что рисковал только моей жизнью, теперь же дело идет о жизни моей сестры, об ее спасении,– и я больше не колеблюсь.

На "другой день, с восходом солнца, гигантские барабаны королевской пагоды наполнили долину глухим рокотом, и тотчас на улицах появились толпы нарядного и веселого народа, сбегавшегося со всех сторон на великое торжество.

Любопытство было всеобщее, всем было известно, что в Пудже будут священнодействовать индусы-факиры, пришедшие из-за Тераи и Гима-

лаев от первосвященника Сумру. И хотя церемония должна была произойти только вечером, многолюдная толпа весь день теснилась около храма,

желая увидеть приготовления к великому торжеству. Многие крестьяне и горожане воспользовались случаем заранее поклониться красной богине,

так как, несмотря на обширные размеры святилища, было вероятно, что мест для крестьян и горожан будет отведено немного. Другие надеялись увидеть натов, но надежды их не оправдались: ни Андре, ни его товарищи не показывались.

День пролетел быстро для заговорщиков, заканчивавших свои приготовления. Андре и Мали старательно готовились к переодеванию, чтобы Берта не узнала их сразу и не выдала их своим изумлением, и повторяли одну за другою все части предстоящего представления.

За два часа до заката солнца высокопоставленные лица, знать и представители каст начали собираться в храм, чтобы занять свои места до

прибытия короля. Вот белый дымок вырвался из амбразуры верхней цитадели Эклингара, раздался пушечный выстрел, извещавший о выступлении королевского кортежа, и несколько минут спустя

прискакавшая тибетская гвардия принялась разгонять толпу ударами алебард, чтобы очистить путь кортежу.

Впереди двигались несколько слонов с членами королевской фамилии, за ними показался сам король на огромном слоне, украшенном драгоценными

камнями и парчой, около него на бархатном троне сидела молодая девушка с белокурыми волосами,

печально смотревшая заплаканными глазами на падавшую ниц толпу.

Перед входом в храм королевский слон склонил передние ноги, король и принцесса спустились с него и начали подниматься по лестнице.

На пороге храма их встретил верховный жрец.

Поклонившись королю, он сказал Берте:

– Дочь моя, ободрись, только враги Кали трепещут перед ней.

– Ты хорошо знаешь, – ответила со спокойной гордостью молодая девушка, – что я совсем не трепещу перед Кали.

– Посмотрим, – пробормотал жрец. И они вошли в обширный храм, переполненный народом. Несмотря на свое мужество, Берта вздрогнула, очутившись под мрачными сводами, со всех сторон смотрели на нее безобразные чудовища,

среди которых пред алтарем возвышался ужасный семирукий идол. Девушка спрашивала себя, какую роль назначили ей ее палачи в мрачной церемонии, и терялась в догадках. Король провел ее вперед и посадил на вызолоченный трон. По знаку магаджи, церемония началась. Между тем, настала

ночь, и огни перед алтарем и по стенам лишь слабо освещали мрачный храм.

С того момента, как Берта вступила в храм, Андре, скрытый за идолом, не сводил с нее восхищенных глаз. В то время, как хоры громко славили Кали, непобедимую разрушительницу, он едва не забыл свою роль. Да, это Берта, сердце не обмануло его, вот она перед ним, и он цеплялся за бронзовую руку идола, чтобы не броситься к ней, не закричать ей, что он здесь,

совсем близко от нее. Мали, повидимому спокойный, не отходил от молодого человека, готовый помешать всякому безрассудству его.

– Андре, – вдруг сказал он ему, – пора. – Хоры поют последнюю песню, подходит наша очередь. Очнись! Бери Сапрани.

– Да, правда, —пробормотал юноша.

Он тихонько взял кобру, прижал ее к груди и твердым шагом вышел из святилища.

При виде представшего внезапно перед алтарем молодого факира и отца его, размахивавшего позади юноши двумя большими змеями, из толпы

богомольцев раздались крики восторга, и к алтарю посыпался дождь цветов. Лицо Андре было покрыто толстым слоем красной краски, делавшей

его неузнаваемым. Он поднял руку и, простирая над собранием свой золотой жезл, замахал другою рукою, державшей Сапрани. Воцарилась глубокая

тишина. Молодой факир медленно повернулся к идолу, руки которого были обвиты живыми змеями, которые вдруг зашевелились по его слову.

Затем он медленно запел гимн Кали, которому тихонько вторили его товарищи.

Несмотря на охвативший Берту ужас, она, задыхаясь от волнения, следила за его малейшими движениями и вслушивалась в каждое его слово.

Вдруг... странная непонятная иллюзия! – ей показалось, что молодой факир, оканчивая фразу,

произнес по-французски: „Берта, слушай!" Девушка с ужасом спрашивала себя, уж не теряет ли она рассудок.

Настала очередь старика. Берта слушала его слова, смутно понимая их смысл, но слово „Мали", произнесенное в конце фразы, снова возбудило

ее внимание. Она вгляделась в факира и узнала старого Мали, своего гандапурского любимца. Но какое ей дело до него! Тогда он был друг, а те-

перь, без сомнения, враг, это доказывало его присутствие здесь, в этом храме, куда она попала по принуждению.

Затем запел молодой факир, он бесстрастно и медленно пропел короткую песнь, окончив ее следующими словами:

„Берта! это я, Андре!"

На этот раз молодая девушка слышала ясно, она поняла все и сердце ее сильно забилось.

Волнение ее было так велико, что она не могла совладать с собой, – она быстро поднялась, протянула вперед руки и с криком, повторенным

"сводами храма, Андре! Андре! -упала без чувств на руки верховного жреца и короля.

Поднялось страшное смятение. Толпа кричала о совершившемся чуде и теснились вокруг принцессы, которую без чувств уносили. Все богомольцы направились к выходу, и вскоре храм опустел. Это было очень кстати для наших друзей, потому что Андре, видя свой план разрушенным, обезумев от горя, бился в руках товарищей,

с трудом удерживавших, его от погони за сестрой.

– Все потеряно! – кричал юноша.

– Нисколько, далеко не так. Народ думает,

что ты совершил чудо. По мнению верующих, называя твое имя при всех, принцесса только повиновалась воле богини. Твое значение стало еще

больше, и мы скоро найдем более благоприятный случай действовать.

– Наверно, – сказал Миана, – и я уже составил план, который непременно удастся.

Эти слова не могли утешить Андре. Вдруг скорые шаги раздались на крыльце храма и дворцовый служитель вошел в залу.

– Святые люди, – сказал он, – кто из вас называется Мали?

– Я, – ответил старый заклинатель.

– В таком случае, сейчас же следуйте за мною во дворец.

– Что нужно от меня королю? – спросил Мали.

– Как вам известно, принцессу Дулан-Сиркар, пораженную духом богини, унесли без чувств во дворец. Врач короля привел ее в чувство, по

крайней мере, она открыла глаза, но затем она отстраняет рукою врача и прислужниц, отказывается от всякой помощи и только повторяет все

время: – Мали! Андре! – Король испугался, что это состояние ее может "Продолжаться, и получил от королевы-матери разрешение, в виду твоих

преклонных лет, ввести тебя в терем принцессы, он надеется, что твое присутствие успокоит ее.

– Хорошо, – поспешил ответить Мали. – Ступай, предупреди о моем приходе, я иду сейчас же вслед за тобою.

Как только слуга вышел, старик сказал своим сотоварищам:

– Видишь, Андре, удача не покидает нас.

Бегу во дворец и через час сообщу тебе то, что узнаю от твоей сестры. Но с этой минуты ни один из вас не должен выходить из храма: дело идет

о спасении всех нас.

ГЛАВА XVII

ОСВОБОЖДЕНИЕ

Опасения. – Обращение Берты.– Мали во

дворце. – Ревнивый брамин. – Брат и сестра

Ночь показалась Андре бесконечной. В течение часа он терпеливо ждал возвращения Мали. Когда этот срок кончился, он принялся лихорадочно

ходить по обширному храму, старик, уходя, взял с него обещание ни в каком случае не выходить в эту ночь из пагоды, и верный своему слову,

он не переступал порога. Каждый новый час увеличивал его мучения. Наконец, он не выдержал, вышел и сел на первой ступеньке лестницы. Внизу

перед ним расстилался великолепный, спящий город с террасами, суживающимися постепенно к глубине амфитеатра. Но Андре не смотрел туда, взгляд его был прикован» ко дворцу, темная масса которого вырезывалась на звездном небе. Проходил час за часом, отбиваемый гонгами на перекрестках, вот и звезды побледнели, потом потухли, небо побелело, и уже отдаленные ледники окрасились багряным утренним светом, – а Мали все еще не возвращался.

Что могло его так задержать? Очевидно, заговор обнаружен, и все потеряно! Так думал Андре.

Миана, усевшийся около него, молчал, но и он опасался за Мали.

– Да, все потеряно ! – вскричал Андре. – Наше совещание выдало нас, шпионы, которыми, конечно, окружил нас верховный жрец, подслушали

наши проекты. В настоящую минуту, быть может, Мали уже казнен, и скоро палачи придут в храм за нами. Я обещал Мали не уходить отсюда всю

ночь, но наступающий день возвращает мне свободу. И раз мы должны погибнуть, Миана, вооружимся и идем во дворец.

– Ты не подумал, – возразил молодой индус, – что итти во дворец – значит подвергнуться верной смерти. Да и что нам делать во дворце?

– Что делать? Я хочу, если еще время не потеряно, проникнуть к королю и вонзить кинжал в этого тюремщика моей сестры.

– Стража убьет нас раньше, чем мы доберемся до короля, – заметил Миана.

– Ну, что ж, пусть! Если ты боишься, я пойду один,—запальчиво ответил Андре.

– Боюсь итти за тобою? – сказал молодой индус с упреком. – Я думал, что в эти три месяца ты успел убедиться в противном.

– Правда, Миана, прости меня, горе заставило меня забыть на мгновение твою дружбу. Но что же нам делать?

– Ты уже сказал, – ответил нат. – Пойдем и отомстим за Мали,– он, без сомнения, погиб.

Андре с увлечением обнял своего друга, потом молодые люди вооружились кинжалами, завернулись в плащи и вышли из храма. Но едва собрались они спуститься вниз, как увидели поднимавшегося к ним человека.

–Это Мали!—воскликнули в один голос молодые люди.

– Куда это вы собрались?– спросил их старик, подходя к ним.

– Мы шли искать тебя, – ответил Андре, – а если ты погиб, то отомстить за тебя.

– Неразумные дети! значит, приди я минутой позже, – ты, Андре, разрушил бы все, что я с таким трудом создал в эту. ночь,—твоим безумием

ты подверг бы опасности вашу и мою жизнь и навсегда потерял бы сестру.

– Но что я мог думать, когда ты так долго не возвращался?

– Войдемте скорее в храм, – сказал старик, – за нами могут наблюдать. Кроме того, у нас мало времени, а мне многое нужно сообщить вам.

Молодые люди последовали за Мали, который провел их в святилище и осторожно запер за собою дверь.

– Нам нужно быть как можно осторожнее,– сказал он.– Я теперь уверен, что нас подозревают, и одно слово может погубить нас.

– Ну, не прав ли я был?– прервал Андре.

– Не в этом пока дело,– продолжал спокойно Мали, —но так как рассказ мой немножко длинен, а времени у нас мало, то прошу не перебивать

меня.—Когда я пришел во дворец, меня тотчас же провели в помещение королевы, занимающей всю ту часть крепости, которая выходит на Сатледж. Я тотчас понял всю трудность, даже невозможность проникнуть в терем Берты без позволения.

– Но в таком случае,– воскликнул невольно Андре,—как же мы можем надеяться проникнуть к моей сестре ?

– В сопровождении служителя, – продолжал Мали, не обращая внимания на замечание Андре,– я прошел тяжелые ворота и очутился в кордегардии, наполненной вооруженными солдатами.

Двое стражей схватили меня за руки и повлекли по запутанным корридорам и дворам, засаженным апельсиновыми деревьями. Наконец, меня привели

в зал, где находилось много женщин. Одна из них, старше других, в которой по золотой повязке я узнал королеву-мать, подошла ко мне и сказала:

– Старец! дух богини Кали, внезапно охвативши мою дочь Дулан-Сиркар, до того смутил бедного ребенка, что мы опасаемся за ее разум.

По возвращении из храма, она произносит непонятные слова на неизвестном языке и упоминает твое имя и имя твоего товарища. Как ты думаешь,

сможешь ли ты успокоить ее и привести в себя?

Берта на коленях стояла около своей кровати

– Королева!– ответил я, не смущаясь,– сведите меня к вашему ребенку, и я надеюсь возвратить ее к жизни и к разуму. Гнев богини тяготеет над

нею, но мне дана власть излечивать болезни.

Я требую только, чтобы никто не приходил нарушить мое пребывание у ней, – только при этом условии я могу достигнуть цели.

– Пусть будет по-твоему,—ответила королева и ввела меня в соседнюю комнату.