Текст книги "В стране чудес"

Автор книги: Луи Жаколио

Соавторы: Луи Русселе
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Берта стояла около своей кровати. Когда мы вошли, она обернулась, пристально посмотрела на меня, но, повидимому, не узнала.

– Дочь моя, – сказала ей королева,– вот Мали, один из святых служителей Кали. Он пришел облегчить твои страдания. Слушай его и верь

ему.– Сказав это, она вышла в зал, но я заметил, что она оставила дверь незатворенною, чтобы наблюдать за нами.

Собравшись с силами, я сказал ей тихо, чтобы не слышали в другой комнате:

– Берта, ты узнала меня ? Я – Мали послан твоим братом, чтобы спасти тебя. Но ни одного движения, ни одного жеста, который мог бы дать

понять наблюдающим за нами, что ты узнаешь меня. Только при этом условии есть надежда на спасение.

– Мали, я тотчас узнала тебя, но сомневалась в тебе. Теперь я верю, потому что видела тебя с братом, и исполню все, что ты велишь мне.

Я понимаю, что сделала ошибку, отдавшись в храме порыву радости , но это было свыше моих сил! В это время, как я чувствовала себя осужденной на смерть, я вдруг увидела свободу, жизнь– и не могла сдержать себя. Прости меня , теперь ты можешь засчитывать на мое мужество.

Во время разговора я заметил, что окно ее комнаты выходит на реку. Мы условились, что она сделает все возможное для того, чтобы

остаться одной вечером, а в полночь осветит свой балкон, чтобы мы знали, которое ее окно. Услышав троекратный крик павлина, она потушит

огонь и будет готова соединиться с нами. Я сейчас объясню вам весь план.

– Я проговорил целый час с твоей сестрой.

Когда королева вошла, я сказал:

– Предоставьте молодую девушку ее размышлениям. Один день спокойствия и уединения довершит ее выздоровление.

Я вышел из терема Берты тем же порядком,

как вошел, и торопился к вам – сообщить о моем свидании, но дворцовый офицер уже ждал меня с извещением, что король желает говорить со

мной. Я нашел у него верховного жреца магаджи.

– Ну, Мали,– сказал мне король, – удалось ли тебе сделать больше, чем моему врачу и священному верховному владыке?

– Не знаю, – ответил я. —Но побеседовав с принцессой час, я оставил ее спокойной и отныне покорной вашей воле.

– Королю,– сказал магаджи,– было бы очень неприятно задерживать вас здесь, и он сделал распоряжение, чтобы вы могли выйти после завтра,

отдохнув один день.

Я понял, что слова эти – приказание, данное, очевидно, из ревности к нам верховного жреца, который опасается нашего возрастающего влияния.

– Мы готовы отправиться, когда угодно будет королю,– ответил я и вышел.

– Из всего этого ясно, что нам нужно отправляться, но перед тем освободить твою сестру, Андре.

– Но как?– вскричал юноша.– В такой короткий срок!

– Вот мой план, – ответил заклинатель. – Комнаты твоей сестры выходят, как я уже сказал, на реку. Несколько дней тому назад я поручил

Миане осмотреть реку около дворца. Я знаю, что в этом месте берег реки состоит из крутых скал футов в пятьдесят высоты, на которых и

построен дворец, но, по уверению Мианы, на скалы эти можно взобраться.

– Конечно, – заметил молодой индус, – мне удавалось взбираться без особенной трудности на эти крутизны.

– Так вот,—продолжал Мали. —Мы пристанем с лодкой, которую ты, Андре, добыл, к скалистому берегу, один из нас взберется наверх, бросит к окну Берты веревку, она привяжет ее к балкону, спустится сначала на скалы, а потом в лодку, и мы отдадимся быстрому течению Сатледжа. План прост, Берта его знает и поможет нам...

Юноша бросился в объятия Мали, смеясь от радости.

В течение дня народ желал видеть натов, и они должны были показаться ему на крыльце.

Верховный жрец также посетил Мали и его товарищей. Лукавый брамин был еще приветливее, чем прежде, что не помешало ему, уходя, повторить Мали приказание завтра же утром оставить город.

– Мне остается попросить у тебя еще лишь об одном, – сказал старый заклинатель. – Мы так недолго были здесь, что до сих пор не могли

совершить омовение в Сатледже, священные воды которого имеют дар очищать душу и тело. Позволь нам, когда все удалятся из храма, воспользоваться тишиной ночи и пройти к священным водам.

– Пусть будет по вашему желанию!– ответил верховный жрец. – Я прикажу страже приречных

ворот пропустить вас к реке во всякий час ночи.

Но помните, что завтра с восходом солнца вы должны выйти из Пандарпура.

– Завтра еще до восхода солнца мы навсегда оставим Пандарпур. Клянусь тебе в этом!—сказал Мали.

Посещения продолжались до позднего вечера, к великому неудовольствию Андре. Наконец, наши друзья остались снова одни и поспешили сделать

последние приготовления. Им необходимо было унести с собою съестные припасы, оружие, веревки, и в то же время не возбудить подозрений

большим количеством вещей, поэтому Мали решил бросить своих змей и выпустил их в самом святилище Кали, ему жаль было расстаться только с

Сапрани, и он поместил ее у себя за пазухой. Корзины кобры и других змей были наполнены вещами.

С корзинами на плечах друзья наши вышли из храма. Была черная ночь, улицы были пусты.

Заговорщики быстро прошли через спящий город и достигли речных ворот, у которых их встретил начальник стражи, предупрежденный магаджи.

Но при виде корзин он выразил удивление.

– Магаджи предупредил меня, – сказал он, – что вы идете на реку только для омовения. Я должен вам сказать, что вам невозможно будет продолжать путь, не вернувшись в город, потому что берег с обеих сторон прерывается скалами.

– Мы не хотим теперь же уходить из города,– ответил Мали. – Наши корзины обманывают вас на счет наших намерений: в них лежат только

змеи, служащие нам для „волхвований".

Начальник стражи извинился в своей нескромности и приказал отворить ворота.

– Я останусь здесь всю ночь, – сказал он „заклинателям".– Когда вы пожелаете пойти, вам достаточно будет постучаться и вызвать меня , я

капитан Рамдео.

Заговорщики двинулись в темноте по берегу.

– Вот лодка, – сказал тихо Андре, указывая на черный предмет, качавшийся на реке у берега.

Лодка была пуста. Заговорщики сели в нее со своими корзинами, и молодые люди взялись за весла. Четверть часа спустя лодка остановилась

перед поднимавшимися отвесно от самой воды скалами, на которых стояла цитадель Эклингар.

– Уверен ли ты, Мали, что отсюда открывается окно комнаты сестры?– спросил Андре.

– Да,– ответил старик.

– Но я не вижу никакого света,—продолжал Андре.

– Ждите!

В этот момент гонги в городе один за другим пробили по восьми ударов, означавших у индусов полночь. И почти тотчас же слабый, едва заметный свет показался на черной массе цитадели. Мали сейчас же увидал его.

– Вот!– сказал он юноше, показывая мерцающую точку, это сигнал, твоя сестра ждет нас.

Дети, живо за работу, и главное – без шума.

Я останусь здесь в лодке, пока вы взберетесь на скалы.

Запасшись веревками, молодые люди тотчас же полезли на верх. Сначала дело шло хорошо, но в десяти саженях от земли перед ними поднялись, повидимому, совершенно неприступные каменные глыбы: подъем делали возможным лишь выступы и кустики, выросшие в трещинах , но темнота мешала видеть их. Тут им помог Гануман, с своим удивительным инстинктом он находил дорогу и вел за собою наших друзей.

Преодолев трудности, молодые люди добрались, наконец, до верху.

Они развернули веревки, и Миана, подражая павлину, крикнул три раза. Свет в окне тотчас же потух, и черная тень показалась на балконе.

Она наклонилась через перила и прошептала:– Андре.– Молодой человек тихо ответил:

– Берта, я здесь! Сейчас ты будешь свободна!

Тем временем Миана свернул веревку и, размахнувшись, бросил ее на балкон. Веревка распуталась, взвилась вверх, но затем упала назад, —

Берта не успела схватить ее. Андре нетерпеливо вырвал веревку из рук Мианы и бросил сам, но тоже без успеха.

– Нет, нам никогда не забросить веревку, – ворчал Миана, – тут слишком мало места, чтобы размахнуться. Нужно придумать что-нибудь другое.

– Что же нам делать ? – воскликнул Андре с

отчаянием.

– Если бы я только мог влезть по этим проклятым стенам ! Я замечаю ветки в трещинах между камнями, но они не выдержат моей

тяжести.

– Все равно, если нет другого средства, я попытаюсь, – сказал Андре. – И, взобравшись на первый ряд камней, образующий основание стены,

он ухватился за одну из веток.

– Постой! – остановил его Миана, вспомнив о Ганумане. – Если эти ветки слабы для нас, то они легко выдержат Ганумана. Пусть он полезет.

Миана привязал веревку к поясу обезьяны, подсадил ее до первого кустика, потом сказал ей!– взбирайся! – и умное животное стало караб-

каться на стену.

Даже для обезьяны дело оказалось трудным и опасным, тем более, что развертывавшаяся веревка мешала ее движениям : поэтому она взбиралась

медленно и долго. Наконец, Гануман добрался до балкона и вскочил на него.

При виде этого странного посланца, Берта не могла удержаться и вскрикнула от испуга. Но быстро опомнившись, она захватила веревку при-

вязала ее к перилам балкона и стала смело спускаться по ней.

Через минуту она была в объятиях брата. Они обменялись безмолвным поцелуем и стояли неподвижно на узком уступе скалы. Миана счел нужным

прекратить это опасное положение.

– Нужно скорее спускаться к Мали, – сказал он: – опасность еще не миновала, а вы успеете наглядеться друг на друга, когда мы будем в

лодке. Берта, спускайся по веревке, а потом и мы за тобой.

Несколько минут спустя, все беглецы, включая и Ганумана, были в лодке.

Через минуту она была в объятиях брата

На середину реки, дети, и гребите сильнее! – сказал Мали, – для разговоров будет время после.

Об одном только я жалею, что мы должны были оставить веревку привязанной к балкону, по ней тотчас узнают, каким путем бежала пленница.

В это время в окне комнаты Берты показался свет. Вслед затем какая-то тень появилась на балконе, и в тишине ночи раздался отчаянный вопль:

– .Дулан-Сиркар!

Склонившись над веслами, молодые люди гребли изо всех сил, и лодка, подхваченная течением, понеслась стрелою.

Вдруг с цитадели Эклингара грянул пушечный выстрел, и по этому сигналу все гонги города забили тревогу. Среди ночной тишины послышался смутный шум, затем громкие крики. Речные ворота с шумом распахнулись, и толпа вооруженных солдат с факелами рассыпалась по берегу.

Но беглецы наши успели уже миновать нижний мыс с находившеюся на нем цитаделью, и лодка их, бесшумно скользя по темной воде, быстро

уносила их вдаль от тюрьмы —к свободе!

ГЛАВА XVIII

БЕГСТВО

На реке.– В бухте.– Рассказ Берты. – Погоня. —

В джунгли

При наступлении дня беглецы были уже далеко от Пандарпура. Молодые люди ночью не оставляли весел ни на минуту, и при стремительном

течении Сатледжа, успели проехать значительное пространство. В первые минуты тревоги нандарпурцы могли не заметить исчезновения лодки и

искать беглецов на берегу, но они скоро должны были убедиться в своей ошибке и, без сомнения, не отказались от мысли догнать их на реке.

Чтобы сберечь силы молодых людей, Мали велел им поднять весла и предоставить лодку течению.

Как только отъехали от Пандапура, Берта, разбитая усталостью и волнением, глубоко заснула на дне лодки, на шалях и одеялах. Бросив весла,

Андре тихонько подсел к сестре и залюбовался ее прекрасным лицом. Как он должен быть благодарен Мали и Миане! Чем отплатит он им впоследствии? Ведь после разорения отца, он сделался таким же нищим, как и они! И мысли его перенеслись к отцу. Что сталось с ним? Спасся ли он или погиб?

Андре залюбовался ее прекрасным лицом

В это время Берта проснулась, и встретив взгляд брата, поднялась и бросилась в его объятия со словами:

– Андре, неужели я тебя нашла! Я свободна, я спасена! Чем мне благодарить тебя за такое счастье?

– Да, Берта, – сказал Андре, – ты спасена, свободна и, надеюсь, в безопасности, но не меня следует благодарить за освобождение, а Мали, —

он спас нас обоих.

На горячие изъявления благодарности Берты старый „заклинатель" ответил дрожащим от волнения голосом:

– Друзья, я ничего особенного не сделал и уже вознагражден за все. Ты обязана своему брату свободой. Правда, я помогал ему советами, но

его твердая воля вела и поддерживала нас.

– Я расскажу тебе, чем мы обязаны Мали, а теперь познакомься с моим другом Мианой и она полюби его, как брата.

По знаку Андре Миана подошел к Берте, и она поцеловала его.

– А наш отец? – воскликнула молодая девушка. —Как могла я хоть на минутку забыть о нем? Где он? Почему не с нами? Ведь он жив,

не правда ли? И в безопасности? Что же вы не отвечаете мне? Ах! значит, правда то, чего я боялась: отец погиб!

И девушка зарыдала.

– Нет, дорогая Берта, есть еще надежда, что наш отец жив,– сказал Андре, успокаивая сестру, – но я не знаю, что с ним. Выслушай, и ты узнаешь

все, что произошло после гибели фактории.

И молодой человек рассказал все случившееся после пожара фактории. С волнением выслушала молодая девушка рассказ брата и с убеждением

сказала:

– Как ты вырвался из рук врагов, так и отцу, наверно, удалось избежать опасности: бегство его, как мы уже знаем, подтверждают даже разведчики Нана. Я уверена, что мы найдем его, и нам следует тотчас же начать поиски. Я чувствую в себе достаточно мужества, чтобы следовать за вами, куда бы вы ни пошли. Если Мали удалось выдать тебя за сына, ему не трудно будет выдать меня за свою дочь, и если нужно, я буду, как и ты «заклинать» змей, несмотря на весь мой страх перед ними.

– Предоставьте Андре заниматься змеями, – предложил услужливо Миана, – займитесь лучше Гануманом, я научу вас обращаться с ним.

– Ну, об этом мы поговорим после, – вмешался Мали, – прежде всего мы должны спастись от погони. За весла, дети! за весла!

Несколько мгновений спустя лодка, подхваченная необычайно быстрым течением, стрелою понеслась вниз по реке между высокими скалистыми

берегами.

– Если мы будем так плыть и дальше, – заметил Мали спустя два часа, – то завтра утром достигнем Лудианы. Но нам нужно поберечь силы, дети, к тому же время обедать, остановимся вон в том маленьком заливчике и сварим себе обед на берегу.

Минуту спустя лодка, управляемая старым „заклинателем", пристала к берегу в глубине залива.

Беглецы тотчас вышли на берег. Берта улеглась на свежей траве, а ее спутники развели огонь и занялись приготовлением обеда.

Когда обед кончился, Андре просил Берту рассказать пережитые ею приключения после пожара фактории.

– Мой рассказ не длинен,– сказала молодая девушка, – хотя каждый месяц, прошедший с тех пор, мне казался годом, я могу выразить все в

нескольких словах: жизнь моя в это время была долгим пленом. Увидав, что тебя, Андре, ударил воин и ты упал, я громко вскрикнула и лишилась чувств. Несколько часов спустя я очнулась в кровати в роскошной комнате. Я бросилась к одному из окон. Был уже день, величественный Ганг протекал перед моей тюрьмой. Я была в Битуре! Тотчас же я направилась к двери, чтобы узнать что-нибудь о вас. На пороге меня остановил страж со словами: – „Вам нельзя выходить".– „Разве я арестована?" – вскричала я. – Разве мне нельзя узнать, по крайней мере, где мой отец"?– „Принц приказал не выпускать вас из комнаты ни под каким видом".– Напрасно я умоляла, воин

был непоколебим, ничего мне не хотел сказать и угрожал позвать стражу, если я буду настаивать.

– Два дня провела я в величайшем беспокойстве. На третий день с балкона я увидела несколько больших лодок с людьми, подходивших к набережной замка. Из первой вышел человек, в котором я тотчас узнала Дунду. Он взошел ко мне на балкон и сказал вежливо кланяясь:

– Я хотел видеть тебя тотчас же по приезде из Каунпора и теперь к твоим услугам.

– Где мой отец? – спросила я его.

– С этих пор я твой отец, и моя семья будет твоею.

– Но мой отец? мой брат? – опять спросила я дрожащим голосом.

– Они умерли, – ответил он холодно и кланяясь ушел во дворец.

На другой день он пришел опять и объявил мне, что меня отвезут в Лукнов, а оттуда в Пандарпур.

– Если ты не смиришься, – сказал он мне, – я прикажу связать тебя и в этом положении ты совершишь этот дальний путь.

– Не нужно связывать меня, я обещаю смириться, – отвечала я.

– Прекрасно, – сказал он. – А теперь прощай,

прелестная племянница. Когда мы увидимся, я буду императором Индии, а ты – царицей Гималаев.

– Не нужно связывать меня, на коленях умоляла я его

Несколько дней спустя я выехала из замка на слоне, под сильным конвоем. Мы ехали целый месяц безостановочно по знойным долинам, густым

лесам и покрытым льдами горам.

Наконец, мы прибыли в Пандарпур. Меня приняли торжественно. Тут только я узнала, что Нана просватал меня за гандарпурского наследного принца, ребенка семи лет! Не буду рассказывать вам, что вынесла в моей тюрьме. И вдруг меня повели в храм, чтобы заставить поклониться Кали. Остальное вы знаете.

– Забудем все эти несчастия,– сказал просто Андре, – и встретим будущее мужественно и с надеждой.

Предусмотрительный Мали дал знак к отплытию, припасы были внесены в лодку, и все готовились уже сесть в нее, как вдруг заметили, что

Мианы не было с ними. Он оказался на скалах, возвышавшихся у входа в бухту, и внимательно всматривался вдаль по реке. Вдруг он бросился

к своим спутникам, видимо охваченный ужасом.

– Бегите, бегите, за нами погоня! – кричал он.

Берта, Андре и Миана бросились к лесу.

– Стойте, дети! – закричал им Мали: – иначе вы нас всех погубите.

Молодые люди остановились в нерешимости.

– Суда, преследующие нас, еще далеко,– продолжал „заклинатель", воспользуемся же этими немногими минутами и стащим лодку в лес, —

иначе она выдаст нас, и нас скоро поймают. Скорей за работу!

С помощью Мали и даже Берты молодые люди вытащили лодку из воды и стащили ее в лес за густые кусты. Затем беглецы зарядили три ружья, унесенные из Пандарпура, и, укрывшись за лодкой, приготовились дорого продать свою жизнь.

Едва все это было окончено, как у входа в бухту показались три лодки с солдатами, вооруженными копьями и ружьями, которые ярко сверкали на солнце.

Лодки вошли в бухту и остановились.

– В бухте никого нет, – сказал начальник, – а я поклялся бы, что мы захватим разбойников здесь: это единственное место на всей реке от

Пандарпура, где можно пристать, и я думаю, что беглецы устали не менее нас, должно быть, страх придал им крылья. Но они не ускользнут от нас:

магараджа послал еще верховых, которые раньше их поспеют в Паргар и поднимут там тревогу, беглецы не минуют этого города – и попадутся

в тенета. Я дал бы вам отдохнуть здесь, если бы не боялся, что беглецы ускользнут от нас, а тогда наши головы не надолго останутся на плечах. Едем!

Лодки вышли из бухты и снова понеслись по реке. – Слышал, что сказал начальник? – спросил Андре у Мали. – Без тебя мы попались бы. Но что же нам делать? Река для нас отрезана,

– Нам остается бежать лесами, – ответил Мали. – Но дорога трудна, – сможет ли твоя сестра перенести ее?

– Конечно ! – вскричала Берта. – Я готова всюду итти за тобой. Я сильнее, чем ты думаешь, и дорога меня не пугает. Отец с детства приучил меня ко всему, и я не раз ходила с ним далеко на охоту.

– В таком случае, сейчас же в путь! – сказал Мали, – каждая минута нам дорога! Кто знает?

Не найдя нас в Паргаре, погоня может вернуться сюда искать нас. Ты, Берта, пока мы готовимся, переоденься в более простое платье, – в лодке

ты найдешь все, что нужно, – твоя одежда выдаст нас в первой же деревне.

Молодая девушка переоделась в скромное „дути" (плащ) с широкими складками – одежда женщин северной Индии – и вернулась к брату.

– Нам нужно уничтожить лодку, – сказал Мали, – она может навести на наш след.

– Сожжем ее, – предложил Миана.

– Нет, – возразил Мали, ее следует пустить на воду, и пусть она плывет по Сетледжу, погоня подумает, что мы утонули, и перестанет искать нас.

Приняв эту предосторожность, беглецы распределили между собою ношу и углубились в лес.

ГЛАВА XIX

КАПИТАН ДОДА

Тяжелый путь.– Среди развалин.– Кто виноват.—

Битва. – Допрос. – Приговор

Восемь дней шли наши беглецы через густые леса, избегая обитаемых мест и придерживаясь хребта гор, который возвышался над левым берегом Сетледжа. Множество диких зверей, населяющих эти почти первобытные местности, вынуждали их, как в Тераи, проводить ночи на больших деревьях. Чтобы не истощить сил Берты,

приходилось отдыхать и днем, во время наибольшей жары, хотя молодая девушка хорошо переносила все трудности, а ее постоянная веселость

поддерживала дух и надежды ее спутников. Подвигались они вперед довольно медленно.

Тем не менее, на восьмой день беглецы достигли последнего склона гор и увидели безграничную однообразную равнину Пенджаба, т. е. Пятиречья, которая простирается от Гималаев до Афганистанских гор и орошается пятью давшими ей имя великолепными реками: Сетледж, Рави,

Чинаб, Джелам и Инд.

– Теперь нам нечего бояться пандарпурцев,– заметил Мали, – но кого мы найдем здесь – друзей или врагов? Это мы сейчас узнаем, я вижу

большую деревню, войдем в нее, расспросим жителей, и тогда будем знать, что делать.

Действительно, в нескольких верстах от подошвы горы виднелся, среди голой равнины, целый лес манговых деревьев, походивший на зеленый остров и указывавший на присутствие деревни.

Беглецы направились к ней. Так как солнце уже взошло часа два тому назад, и пора была самая рабочая, беглецы ежеминутно ожидали, что встретят кого-нибудь из жителей. Но ожидания их были напрасны: они дошли до самой деревни и не встретили никого. Да и в ней царила страшная тишина: не слышно было ни одного обычного звука, ни веселых голосов пахаря или пастуха,

ни шума мельниц, которые никогда не останавливаются, ни криков птиц и скота.

Не успели беглецы войти в улицу, как их глазам представилось ужасное зрелище. На месте жилищ торчали лишь почернелые остовы, заваленные обгоревшими бревнами и рухлядью, на пустых улицах стояли большие лужи крови, свидетельствовавшие о происшедшем здесь кровопролитии, в конце деревни путники нашли большую груду трупов, и Берта с ужасом отшатнулась при виде этого страшного зрелища.

– Это повстанцы! – сказал Андре, подходя к сестре.

Тем временем Мали внимательно осматривал трупы.

– Во всяком случае, здесь происходила битва, – сказал он, возвращаясь. – Между убитыми находятся сипаи, на мундирных пуговицах которых осталась английская корона, значит, это не повстанцы. По тому, что мы видим, довольно трудно судить, которая сторона потерпела поражение.

Отдохнув несколько минут, беглецы вышли из опустошенной деревни. К вечеру они пришли в другую большую деревню, но и в ней нашли

такие же страшные следы войны. Улицы были усеяны трупами, и ни один дом не избежал огня.

Жители все бежали.

– Это ужасно! – вскричала Берта, содрогнувшись. – Что произошло в этой стране? Возможно ли, чтобы люди были так дики и свирепы? Безжалостные англичане!

– Ах, дети, – сказал старик, – что вам ответить? Кто виновник этого? Кто виноват в кровопролитии? Разве индусы не имеют оправдания? У англичан же нет никаких оправданий. Некогда эти богатые равнины, эти великолепные горы, словом – несравненная Индия принадлежала индусам, была их собственностью. Их предки построили в ней города, воздвигли памятники, создали мудрые законы и утонченную цивилизацию в то время, когда еще ваша холодная Европа, как говорят, была не более, как чумное болото.

Тем временем Мали внимательно осматривал трупы

И вот, спустя несколько веков, европейцы, привлеченные славою наших богатств, пришли в нашу страну, сначала униженные, с сладкими речами на устах. Вместо того, чтобы их выгнать, как поступили наши соседи китайцы,

индусы приняли с ласкою людей запада, открыли им города, поделились с ними нашими сокровищами. Воспользовавшись нашими несогласиями и

раздорами, они мало-помалу налагали на нас свои руки. И, наконец, сделавшись сильнее, под предлогом, что наша кожа желта и мы поклоняемся идолам, они отняли у нас все, – наши города и поля, они смотрели на наше имущество, как на свое собственное, и поделили его между собою. Теперь угнетенные индусы поднялись против своих притеснителей, кто же может сказать, что они не имеют на это права?

– Да, – сказал Андре, – нужно сознаться, что первоначальная причина всех этих ужасов мы– европейцы. Для нас нет никаких оправданий. А у

индусов не было иного выхода, кроме войны. Ты прав, Мали.

Для ночлега путникам нашим пришлось на этот раз довольствоваться развалинами деревни.

Но и на другой день они находили все поселения покинутыми жителями. Страна превратилась в пустыню. Между тем, съестные припасы стали

истощаться у наших друзей. Мали предложил поэтому попытаться выйти из опустошенного края, и вместо того, чтобы продолжать путь

в Лагору, беглецы направились на юг, то есть к Патиале.

К вечеру второго дня они увидели, наконец, деревню, которую, повидимому, война пощадила.

Высокие столбы голубоватого дыма медленно поднимались над домами. Сначала путники наши подумали, не пожар ли это, но приблизившись,

увидели, что весь этот дым выходит из горшечных печей, около которых сновали работники.

Обратившись к одному из этих людей, они узнали, что деревня называется Чати, что она лежит в двух милях, от Патиалы и что население ее состоит исключительно из гончаров.

Успокоенные этими сведениями, путники вошли в деревню и попросили указать им дом брамина, духовного начальника общины. Брамин, почтенный

старик, принял беглецов дружески и предложил им остановиться в его доме. Мали назвал Андре и Берту своими детьми.

– Мы идем из Пандарпура, – сказал они, – куда почтенный магаджи приглашал нас на праздновавшуюся в городе помолвку наследного принца

с Дула-н-Сиркар, племянницей могущественного Дунду.

– Разве ты не знаешь, что тот, кого ты называешь принцем Дунду, теперь повелитель Индии?– прервал его жрец. – Выгнав англичан из долины Ганга, он послал свои армии преследовать их на севере. Города Дели, Меерут, Патиала в его руках, а его капитан Дода сражается в эту минуту недалеко отсюда, чтобы овладеть, дорогой в Лагор, защищаемой горстью англичан и несколькими сиксами.

– Эти новости удивляют меня, – сказал Мали,– о них ничего не знают еще по ту сторону Гималаев. Кто мог думать, что могущество наших повелителей падет так легко? Значит, жители этого края на стороне Нана?

– Не могу сказать, чтобы мы приняли с радостью сторонников Нана, – ответил осторожно брамин. – Что мы выиграем от этой войны?

Англичане не мешали нам заниматься нашими делами, мои подчиненные с выгодой торговали горшками и произведениями полей, а теперь, под

предлогом нашего освобождения, люди Нана разоряют нас, жгут деревни и портят сады. Неделю тому назад они разорили, например, соседнюю деревню Колар. Мы тоже дрожим за себя и с тревогой ждем конца войны. Это, конечно, не значит, – прибавил благоразумно брамин, – чтобы я не был всем сердцем за нашего магараджу, могущественного Нана-саиба.

Брамин был, очевидно, за англичан, но боялся повстанцев. Довериться ему было поэтому неблагоразумно, и Мали с товарищами решили не открываться ему и только остановиться на один день в Чати для отдыха. Вечером они удалились в отведенную им комнату и расположились было спать. Вдруг вблизи раздался пушечный выстрел, от которого дрогнули шаткие стены дома брамина. Затем последовали еще выстрелы, и земля задрожала от сильной канонады.

– Вставайте, дети, – вскричал Мали, – бежим, сражение близко от нас!

В одно мгновение все были на ногах и бросились из комнаты.

Они нашли брамина в главной комнате дома: его окружили жители деревни, обезумевшие от страха.

– Нужно бежать, бросить деревню, – сказал им Мали, – иначе все мы сгорим, потому что ядра непременно зажгут ваши соломенные крыши.

– Нельзя, – ответил один из крестьян, – битва кипит везде кругом и выйти отсюда – значит подвергнуться верной смерти. Я пытался сейчас

бежать через поле, но пули так и свистали вокруг меня, и я должен был вернуться ползком.

– Что же делать в таком случае? – спросил Андре, прижимая к себе испуганную сестру.

– Останьтесь здесь, – сказал спокойно Мали,– я пойду посмотрю, можно ли выбраться отсюда.

Минут через десять он вернулся. Все присутствующие столпились около него.

– Я обошел деревню, – сказал он, – действительно, бежать теперь невозможно, кругом сражаются, но нужно приготовиться. Шум битвы,

кажется, удаляется к северу, и через час, быть может, нам удастся бежать в противоположную сторону. А вы, дети, – обратился он к своим спутникам, – оставайтесь в вашей комнате и ждите, пока я дам вам знать.

Часть ночи битва происходила вокруг Чати.

Ядрами зажгло несколько домов, но пожару не дали распространиться. К утру артиллерия замолкла, ружейная стрельба, повидимому, удалялась,

и караульные известили, что английские войска отступили, преследуемые по пятам солдатами Пеишвы.

При этой вести все присутствующие принялись кричать: – Да здравствует Нана-саиб, да здравствует Пеишва! – Чувствовалось, что он стал национальным героем.

– Бежим, – сказал Мали своим спутникам, и они бросились к дверям.

Но было уже поздно: колонна повстанцев вступила в деревню, и итти ей навстречу было бы безумием. По знаку Мали молодые люди вер-

нулись в дом брамина и замешались между крестьянами.

Минуту спустя всадник, сопровождаемый пехотным отрядом солдат, остановился перед домом. Он спрыгнул с коня и вошел с несколькими

людьми в главную комнату.

– Эй! – закричал он входя, – что ж тут никто не встречает избавителей отечества? Где хозяин дома?

– Я,– сказал жрец,– идя навстречу и униженно кланяясь. – Меня не предупредили о вашем приходе, и...

– Довольно! Я капитан Дода, генерал Северной армии победоносного Пеишвы. Я задал этим англичанам такую трепку, которой они долго

не забудут. Но это ночное сражение утомило меня, и я выбрал твой дом для отдыха. Подай мне пить и есть и накорми моих людей.

Живо!

Пока брамин и его люди прислуживали капитану, Мали со спутниками попытались уйти. Обежав весь дом, они, однако, не нашли выхода, и

им пришлось вернуться в комнату, соседнюю с той, где были солдаты.

– Слушайте меня, – сказал „заклинатель"

своим спутникам, – что бы ни случилось, будьте спокойны и старайтесь, чтобы вас не заметили.

Сидите тихо в комнате, может быть, нам и удастся бежать.

Опасность была очень велика, и возможность спастись казалась Мали очень мало вероятною, но он скрыл свои опасения от молодых людей.

В капитане он сейчас же узнал Доду, который начальствовал над конвоем, сопровождавшим Берту в Пандарпур. К счастью, молодая девушка не видала своего тюремщика, иначе она поняла бы всю опасность, угрожавшую ей и ее спутникам.

Истребляя пилав, капитан рассказывал присутствующим о своих подвигах и победах, одержанных над англичанами. Но он умолчал о том, что

уже две недели отступает перед соединенными силами англичан и сиксов и что в эту самую ночь он был почти окружен, но вдруг англичане почему-то замялись и начали быстро отступать. Капитан поостерегся их преследовать, но это не мешало ему теперь кричать, искусно скрывая свои