Текст книги "Банда гиньолей"

Автор книги: Луи Фердинанд Селин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 44 страниц)

– Давайте!.. – поторапливаю я его. – Пошли! И правда, пора уже!

– Да! Да!.. Вы правы!.. Вперед! молодой человек! я за вами! Ну, действительно! Не вечно ж им тут тискаться!

– Пепе! зеленое платье!.. – командует он.

Как она вскочит! За платьем побежала… оно в сундуке… переливающийся фай, мелкими мимозами усеянный… роется, извлекает, надевает на него, пудрит, разукрашивает… шляпу!., зонтик!..

Готово!

– Напомните-ка мне адрес!

Забыли уже! ищу обрывок «Таймc». Переписываю… он повторяет медленно… «О'Коллогем! Полковник!.. Уайлсден Грин, 41… Уайлсден-Меншнз…»

Вот так! Старается хорошенько запомнить!

– Так! Так!..

Потом оглядывает меня.

– Ваши ботинки отвратительны!.. Что верно то верно… Вздыхает…

– Надо же следить за собой!

Я его огорчаю.

Кидает мне ткань… чтоб я тоже вид имел… полотнище кимоно…

– Надо уметь себя подать, молодой человек! Готово.

– И еще!.. – вспомнил, значит… – говорить буду я!.. Вы меня не перебивайте!..

Что вы, что вы, ни в коем случае!., обещаю с чистым сердцем!

Пепе снова виснет у него на шее… последний поцелуй!

– Ну! Живее! в путь!

Отталкивает ее… Не время, дескать… Устремляется вниз по лестнице… я следом… поспешаю! Быстрей! быстрей!

Но Пепе это не по вкусу! Она за нами! хнычет! мяукает! одна оставаться не желает! возьмите ее с собой!..

– Эх! надо было ее запереть!.. Поздно уже!

На улице сразу народ собрался… опять скандал… одни скандалы! пререкаемся с Пепе! она специально шум поднимает, чтобы люди на нас смотрели! слушать ничего не хочет! уговариваем ее, Состен ее целует… ничего не слушает… мол, мы насчет противогазов!., уразумела кое-как… отпускает, но с условием! чтоб сначала ее побаловали!., полакомиться хочет!.. Состен знает, что ей надо… она идет с нами… до угла… Альдесгейт-стрит… до трамвайной остановки. Вот сюда!., «табак-конфеты»!., и чтоб купили ей все, что пожелает!., сладости, какие ей заблагорассудятся… от витрины переходим к прилавку… сначала леденцов, потом гаванские сигары… потом три кулька маршмеллоу, потом флакон одеколону… Вроде бы все… Нет! ей еще карамель подавай… ненасытная!.. Чтоб расплатиться, выкладываем последнее! все деньги, какие есть! у Состена и у меня! и едва хватило! Она у меня последние пенни забрала! Уф! согласилась наконец-то пойти домой… Но еще и недовольна… надулась… даже не попрощалась…

Автобус! двадцать девятый! наш! давай! жми! он подол подобрал!., впрыгиваем!

Банда гиньолей II

У входа уже толпа, а ведь поторапливались… У ограды, на тротуаре… У всех в руках развернутый номер «Таймс». Значит, все заявились сюда по объявлению… Дом хорош, картинка. Роскошь. Вокруг обширный сад, клумбы, розы. Заглядение!.. Лакей сдерживает напор посетителей, призывает их к терпению:

– The Colonel is not ready! Полковник не готов! Сгоняет их с крыльца.

Ах, черт! Нас это не устраивало, не в нашем нраве было ждать!..

Состен желчно горланит поверх голов:

– Полковник! Полковник! Quick! Quick! War Office! Срочно! Срочно! Военное ведомство!..

Он размахивает своим пухлым свитком, разворачивает его над толпой… Ни дать ни взять знамя!

– Китай! Китай! – требовательно выкрикивает он. Естественно, раздается смех, а Состен под шумок проходит.

– The fool! The fool! Сумасшедший! Все решили, что он спятил.

Я устремляюсь следом, и вот мы в доме… На полу толстый ковер… Какая прихожая!.. Мы старательно вытираем ноги… На стенах большие полотна, старинные гобелены, а в этом я знаю толк… Шикарная хибара!

Откуда-то появляются слуги: верно, собираются нас выпроводить. Состен прикрикивает на них, увлекая меня за собой. Побольше чувства собственного достоинства!..

– War office! Военное ведомство! Mask! Mask! Противогазы!

Он корчит рожи, выставляет себя напоказ… они посматривают на него, но воровато. Стоят как пришпиленные перед этим Китайцем… Пялятся на его халат, но так, чтобы рассмотреть вышивку, глазеют главным образом на его задницу… Он выставляет на обозрение своего дракона… ярко-голубого с желтым, изрыгающего языки пламени!.. И сходу добивается успеха!..

– Speak english! – изрекает он в мой адрес. – Speak english!

– Это его идея, – выскакиваю я.

Но тут вижу… совсем юная девица… клевая девчонка, вообще-то, прелесть!., блондиночка, очарование… я в восторге от нее… Ах, красоточка!.. тащусь!., гром и молния!.. Ах! эти голубые глазки!.. Эта улыбочка!., куколка… я ее обожаю!..

Состена я уже не слышу!.. Я вообще ничего не слышу, завис я, ничего сказать не могу…

Не будь я упакован в эти жуткие шмотки!., стыдно. Был бы я выбрит поаккуратнее… не будь я по уши в дерьме… сразу бы ей намекнул… ах, что она со мной делает… такое неотразимое впечатление… Нет! ей я этого не скажу… не буду высовываться, весь такой встревоженный… сопливый… несчастный… Ах, в каком я восторге!., не смею!.. Ах! Какая красавица!..

Прислуга в недоумении… им надо дождаться хозяина… они уходят, бросают нас… а мы торчим здесь вдвоем перед девчонкой… не знаем, куда глаза девать… Сколько ей лет?., двенадцать… тринадцать, может быть… по-моему, вообще я так думаю… а эти икры!., короткая юбочка… какая грация… какие роскошные ножки… золотистые!., наверно, спортсменка… это всегда поражает меня… Я такими представляю себя эльфов… коротенькие юбочки!.. Это фея!.. Ужасный Состен гонит что-то циничное… подмигивает в мою сторону… А ему следовало бы стоять перед ней на коленях, не иначе! головоприклоняться, припадать, просить прощения!

– Uncle! Uncle! Дядя!

Представьте себе, она даже разговаривает!., она зовет своего дядю! Какой голос! как хрусталь!.. Ах! я влюбился!..

Состен по новой подмигивает, она это замечает!.. Он невозможный!..

– Ладно! ладно… – шепчет он мне.

– Хулиган!..

Объявляют о прибытии полковника. Вот и он.

– Вирджиния!.. Вирджиния!..

Он уже рядом с нами… разговаривает со своей племянницей.

Ах! ее зовут Вирджиния… Как это красиво – Вирджиния…

Он толстячок, этот полковник, скорее расплывшийся, ну, в общем, плотненький… совсем не похож на моего де Антре!.. с толстым задом, маленькой головкой, этакий шарик в домашнем халате… крохотные пронизывающие глазки, гримаса, нервный тик, перекатывающийся с одной щеки на другую и задевающий нос… он жует, короче, тик у него как у кролика… лысина как зеркало… глаз слезится… только один… он его вытирает пальцем… Разглядывает Состена. Строго смотрит на Вирджинию.

– Зачем они здесь? – спрашивает он у нее. Разумеется, по-английски.

Я сразу вмешиваюсь.

– The War office! – решительно объявляю я. Главное – смелость!., все беру на себя! Добавляю:

– The engener speaks only french!.. Инженер говорит только по-французски.

Показываю на Состена Роденкура.

– Oh! Oh! but it's a Chinaman – он удивлен. – О! О! Да это китаец.

Вот тут его черед забавляться! Разглядывает эту заморскую птичку сверху вниз. Состен разворачивает свои планы… свитки… вытаскивает из-под желтого халата еще какие-то бумаги… Ах! неприятный полковник уже во всю веселиться… он предоставляет Состену трепаться, даже поощряет его жестом. Он приглашает нас в гостиную как дорогих гостей, сопровождает нас… я не решаюсь сесть… потом осмеливаюсь… Во, какие кресла!!. Я утопаю! Пузатые монстры! великаны из губки! вся усталость прямо-таки растворяется в них…

Состен все еще заливает, суетится посредине комнаты, даже не присел отдохнуть… он жестикулирует, толкает речуги, брызжет слюной… Теперь он размахивает «Times», страницей объявлений…

– Вы понимаете, полковник?.. Вы согласны?.. Ваше предложение… я за него берусь… вы действительно согласны?.. Я в этом деле компетентный на все сто! Я!.. Я!..

Он только о себе и говорит. При этом сильно бьет в грудь и смертельно боится быть непонятым! Подбегает к окну, показывает полковнику на людей, стоящих там, на улице, которые заняли весь тротуар… переминаются с ноги на ногу… Ах! он такой безапелляционный! Состен не терпит конкуренции!

– Ах! Полковник, Бог с ними! Я вам честно скажу! Нужно, чтобы все эти люди ушли!.. Так продолжаться не может!.. – Либо я, либо ничего не будет, друг мой! А ну пошли!., черт меня возьми… Достоинство!

Все смеются, даже челядь, хватают его за фалды:

– No! No! Sit, Sir! Садитесь, сэр! Он победил. Уж больно забавен!..

Полковнику охота еще потешиться: он просит Состена пройтись, пробежаться, возвращает его, просит снять, снова надеть шляпу… Происходит все это в гостиной… Умора!.. Прелестная крошка Вирджиния хохочет вместе со всеми, только ей не хочется, чтобы его замучили до полусмерти, чтобы выставляли шутом гороховым.

– Sit down, Sir! Sit down! – приглашает она его.

Только ее дядю это не устраивало, дядюшка-то хотел видеть все представление целиком, с халатом, драконом и прочим… А Состен ничего не замечал… На бегу он попутно расписывает во всех подробностях свои похождения, не переставая скоморошничать. Повествует о своих подвигах в Индии, о найденных и утраченных им сокровищах, о своих неприятностях с «Джем просидинг компани», еще бог знает о чем, все так же гаерствуя… о своих технических открытиях… о подлинном перевороте в области электромеханических передач… о том, в каком долгу перед ним наука… о пиретовом колебателе, созданном им именно для газов, о детекторе с чувствительностью до одной миллионной… о всем том, на что он получил патенты в Берлине еще в 1902 году и что у него похитили!..

– Drinks! – распоряжается полковник.

Слуга кидается, угодливо подает… Целая батарея бутылок и бутылочек: виски, коньяк, шампанское, черри…

Полковник наливает себе стаканчик, второй, третий… Пьет в одиночестве. Еще один!..

За каждой стопкой следует «Бу-у-у!» Продирает здорово! Полковник опускается в глубокое кресло, его душит смех – о! о! о! – живот его колышется, его просто корчит. По душе ему Состен, уморительный малый!.. Лично я просто сквозь землю провалился бы, тем паче при малышке. А он знай себе зыркает в мою сторону… Поприличнее бы ему держаться… Да куда там! Разошелся, удержу нет. – Имею удовольствие полагать, господин полковник, что я именно тот человек, который вам нужен!.. Могу утверждать без тени сомнения! Ведите нас в лабораторию, и вы такое увидите!..

Новый взрыв веселья, народ просто покатывается, но больше всех получает удовольствие полковник. Хлопает себя по ляжкам, задыхается от хохота… Состен блаженствует, стоя посреди гостиной… Новый сеанс шутовских ужимок… Челядь, верно, ничего не понимает, а что тут гадать?.. Шут – он и есть шут! Каждое его замечание сопровождается взрывом смеха… Состен упивается своим успехом. Славно придумано!.. Полковник предлагает ему выпить… Что вы, ни капли спиртного! Содовой, просто содовой! Иду к окну бросить взгляд на улицу… Там по-прежнему топчутся претенденты. Уйма народу, и это еще не конец, подходят все новые и новые… Объявление возымело действие… Все головы накрыты номером «Таймс»: идет дождь, льет ливмя… Надо как-то спровадить их, надо решаться, полковник все никак, все изучает Состена… Не возьму в толк, В понимает ли он по-французски… Опустошает еще один стакан виски. У-а-а!.. Спиртной дух далеко разносится по зале. Знать, здорово глотку дерет… Во всяком случае, нас пока не гонят, а это самое важное! Дрожат у меня поджилки… Зря Состен так усердствует… слишком уж громко тарахтит… Мне хочется стать совсем маленькой мышкой и навсегда затаиться здесь…

А дождь припустил пуще прежнего, в оконные стекла хлещет – славное купание для претендентов… Людское скопище гудит, гомонит все громче, так что под конец начинает мешать, а наш полковник и ухом не ведет… Он хлопает в ладоши, засуетившиеся слуги несут новые подносы. Накрывают целый стол, уставляют его судками с закусками, всевозможной снедью… Неслыханное изобилие дивных кушаний, смачных блюд!.. Я не успеваю глотать слюнки, просто захлебываюсь, голова идет кругом… жаркое в жире, анчоусы, ветчина, бифштексы, рокфор!.. Груды, завалы!.. Боже, какое роскошество!.. Вот что значит наголодаться… Волны, валы, море сливочного масла! Ох, у меня мутится в глазах!.. Ох, у меня двоится в глазах!.. Троится!.. Состен передо мною покачнулся, приподнялся, привстал на носках, между небом и землею и – плюх! – рухнул на поднос, на карачки, на брюхо и начал пожирать, перемалывать все подряд… Прямо как пес, да еще с рычанием! Ужасающее зрелище… Я просто не знаю, куда деваться… Состен трудится в полном молчании… Вот потеха-то для полковника!.. Кстати, он принимает все это совсем неплохо… Видать, мы и впрямь пришлись ему по душе!.. Да он просто в телячьем восторге… Вот уж потеха так потеха! Он наклоняется над Состеном и принимается собственноручно пичкать его едой! Запихивает ему в рот целыми судками закуску, колбасу, жаркое!.. Еще!.. Еще!.. Набивает ему рот до отказа. А Состену все мало. Давай, давай еще!.. И все это на глазах молоденькой девушки… Срамотища! Мой китаец превратился в прожорливого пса, хватающего куски прямо с ковра. Боже, что за зрелище!..

Полковник и мне предлагает цыпленка, но я-то не стану на четвереньки, а ведь и меня терзает зверский голод! Голод такой, что голова кружится… Еще немного, и я упаду… Но я держусь, ни к чему не притронусь ни лежа, ни сидя, ни стоя… Отрекаюсь от еды перед моим чудом… моим волшебным видением… душой моей… грезой моей!.. Я трепещу, я изнемогаю, я сам не свой от обожания, от пьянящей радости! Я сражен молнией небес! Нет, больше я не притронусь к пище!.. Я люблю, слишком сильно люблю ее… Жевать перед нею?.. Набивать себе утробу, как этот?.. Да как смел этот боров?.. Нет, пусть лучше я умру!.. Умру ради нее от голода!.. Но что это?.. Моя богиня, моя душа сама предлагает мне бутерброд… два… три бутерброда… Смею ли я отказаться? Она просит меня, улыбается мне… Я уступаю, сил более нет… Сдаюсь, побежден! Теперь и я уплетаю, уписываю… Полковник поздравляет нас. Я взволнован, я покорен… Мы сметаем все, что находилось на четырех его подносах. К нашему общему удовольствию.

– Браво, boys! Браво!

Полковник счастлив тем, что все съедено подчистую… Теперь он нам настоящий товарищ, счастливый тем, что мы воздали должное его бутербродам, его окороку, его икре, его сластям, его мороженому – и башенке, и восхитительному фруктовому… Мы едим в три горла, но самый прожорливый, это уж точно, Состен – набивает себе брюхо по меньшей мере на месяц вперед, а едва делает передышку, начинает трепать языком. Хвастливые россказни, немыслимый вздор!.. Прожует – и снова молоть вздор… Ну и напор! Ну и бахвальство! Совершенно неистощим, когда нужно объяснить, какой он расчудесный малый… Плетет семь верст до небес, изображает себя эдаким чудом природы… Пример следует за примером – и то он изобрел и се… Взять хоть большое спектроскопическое зеркало, обнаруживающее газообразные выделения… Запатентовано в Ливерпуле!

Похоже, его болтовня наводит на полковника сон… Он начинает поклевывать носом в своем кресле, позевывает, прикрываясь ладонью… Теперь я осмеливаюсь поглядывать на девчушку, на дышащую свежестью тайну… Господи, как она прекрасна! Ангелочек, да и только!.. Сколько изящной мягкости, но и милого лукавства!.. Я незаметно подаю ей знак, что, де, Состен не в меру говорлив… Одно это уже великая дерзость с моей стороны… Она отвечает легким мановением руки, она снисходительна: «Пусть его, дядя засыпает!»… Он и впрямь засыпает, да и я начал клевать носом… Ничего удивительного, совсем осовел! А Состен все говорит, говорит… Я не хочу уснуть, хочу смотреть и смотреть на Вирджинию… Смотреть без конца… Обожать… Но глаза мои закрываются сами собою, отяжелевшие веки жжет… Я не очень-то умею быть обходительным… да и просто веселым… забавным… смешить ее, как этот дуралей… Только чувствую, как внутри бьется сердце… Я отяжелел… Так давит на глаза… в голове… Нет больше мочи, сдаюсь! Весь я точно свинцом налитой, целиком… Только сердце легкое, оно стучит во все стороны… Так я и задремываю, обхватив голову руками, упершись локтями в колени… Маловато, видать, во мне силенок… Не хотелось бы при девочке… Но я сдаю, сдаю… Только бы не захрапеть! Ведь здесь, перед нами, Вирджиния… Как славно в этой гостиной! Я сплю вполглаза, дремлю. Не хочется, чтобы она видела, как я сплю… А тот чудило все трещит – «господин полковник» да «господин полковник»…

Конца этому не видать!.. Его паскудный голосишко усыпляет меня… усыпляет… уже понять не могу, о чем он толкует.

* * *

На другой день мы проснулись около шести часов утра, в креслах… Все отправились спать на второй этаж, а нас будить не стали.

С первыми звуками пробуждавшейся в доме жизни Состен принялся шнырять туда и сюда, приказал слугам, чтобы нам нагрели немного воды. Ему хотелось кофе, но кофе не оказалось. Он вернулся в гостиную, и мы прикончили кусок окорока и запеченный в духовке паштет… вернее, его остатки…

Состен был бодр как никогда… Умылся, куда-то исчез, возвратился с утюгом и принялся гладить свой халат на большом столе гостиной, с особым тщанием заутюживая складки… Наконец ему подвернулся слуга, зачем-то слонявшийся по комнатам…

– Мне нужно еще разок повидаться с вашим полковником, мистером О'Коллогемом… Да живей поворачивайся! Мне с ним потолковать нужно!..

Мне пришлось переводить. Однако никто не пришел.

Потом мы глянули в окно, есть ли там кто-нибудь из претендентов, торчавших вчера в ожидании… Видать, они то ли совсем не ложились, то ли вернулись чуть свет!.. Во всяком случае, выглядели они бледно… Их было видно издали… лица несчастные, а на головах у всех – тот же «Таймс». Дождь лил всю ночь! Лакей в ливрее махал им рукой, что, дескать, нет смысла ждать, но они на него не обращали никакого внимания и с места не трогались. Мы им тоже махали, чтобы проваливали, а они – хоть бы что… Тут заявился полковник, завтракать. В прекрасном расположении духа, страшно довольный.

– Shake hands! Shake hands! Жму руки!

На нем шлафрок в узорах… Прекрасно выспался… Чудесное настроение…

– Boys! Boys!..

Он цепляет нас под ручку, весь такой любвеобильный, и тащит куда-то… быстрее… быстрее… Пускаемся рысью. И вот мы в саду. Между двумя купами деревьев – какой-то сарайчик, неприметный из-за увившего его плюща. К тому же вокруг он зарос бурьяном, засыпан прошлогодними листьями, а кровля сплошь покрыта мхом.

– Тс-с-с! Тс-с-с! – зашикал полковник, но закашлялся и, чтобы прервать приступ, сунул себе в рот большую конфету-леденец. Кашляет и сосет… сосет…

– Good sleep? – любопытствует он. – Good sleep? Хорошо спали?

Наконец в горле у него перестает хрипеть, и мы входим в сарайчик. Он плотно затворяет дверь.

– Do you know the gas? – опять спрашивает он. – Знакомы с газами?..

– Oh! yes, yes!

Надо бы соглашаться… Тут он нагнулся и крикнул:

– There! There!

Он начал крутить вентиль здоровенного крана… и вдруг оттуда как шибанет… как засвищет… Пш-ш-ш!.. Силища!.. Мы и ахнуть не успели, садануло прямо в морду… шарахнулись мы без памяти к двери – и давай бог ноги… Припустили обратно еще быстрее, чем скакали сюда… Нет, каков! Мы чешем пятками, а он сзади заливается, покатывается со смеху. С разгона мы трижды обскакали поляну. Бежим и надрываемся от кашля… Здорово он нас купил!.. Выдохлись, повалились на траву… В горле так драло, что я дышать боялся… Теперь-то до меня дошло, отчего этот чумовой кашлянет… Мы тоже кашляли. Состен – еще сильнее меня. Тут я отхаркнул с кровью… задыхаюсь… захожусь так, что в три погибели скрючивает. Навидался я своем веку шутников, Теперь еще и этот… Плюнуть негде, кругом одни весельчаки… Нет, я сматываюсь. Кричу Состену:

– Разбирайся сам с этим чудилой! Вот где у меня его номера с краном! Пока! Привет блондиночке!..

– Нет, только не это!

Точно обезумев, он цепляется за меня, бросается мне на шею, целует.

– Я этого не переживу!

Он умоляет меня, заклинает, объясняет, втолковывает, что это просто невинный розыгрыш… шуточка… на английский лад… придурь чудака… что я не понимаю англичан… что это так, вздор…

В общем, заговорил он мне зубы. Подошел полковник.

Он, мол, устроил в своем имении что-то вроде Луна-парка…

Повел он нас снова и невдалеке показал другой сарайчик, такую же заросшую плющом хибарку… Только теперь я был настороже, клянусь Богом!.. Чую, доконает он меня!.. Словом, вовнутрь я не пошел, остался глядеть снаружи… Там у него разная механика, приводные ремни, маленькие динамомашины… Это добро кучами громоздится на столах, свалено как попало на полу… Груды молотков, коленчатых валов, всяких технических штуковин…

– Вот здесь я работаю по-джентльменски! – объявляет он этак гордо. – Work! Work! I and mу engineers! Я с моими инженерами!..

Но сегодня здесь безлюдно… Инженеров и в помине нет… Ни души…

Он вновь наклоняется. Пш-ш-ш!.. Желтая струя… Опять кран!.. Тш-с-с!.. Хлестнуло по ногам… Мы и сообразить не успели… Чуть зазеваешься, как этот олух новое коленце выкидывает. А уж рад, дуралей, скачет козлом!.. И при всем при том кашляет так, что выворачивает его наизнанку… Словом, так и корчит его от собственной полоумной затеи. Ему бы только что-нибудь учудить, – хлебом его не корми! Развеселый стервец, растак его!.. Засадил бы я ему его краны в одно место!.. Везет же мне на мастаков по части розыгрышей!..

– Молчите, несчастный!.. Это лишь начало наших испытаний! – одергивает меня Состен.

Он рвет на себе волосы, понимая, что я готов дать деру, делает умоляющее лицо, чтобы я не покинул его в беде.

– Начало, говоришь? У тебя что, не все дома? Знаешь, какой будет конец?.. Да я окочурюсь от кашля!..

Мне и в самом деле худо. Из всех дырок течет гной и кровь… из носа, из ушей… Веселенькое дело!..

Чертов полковничек, так тот веселится… Передыху нам не дает… корчится от кашля… но получает уйму удовольствия… Вот опять потащил нас еще куда-то… «Пф… Пф… Пф». Это он на игривый лад объясняет нам, как освобождать нос… Просто надо дышать наоборот!.. Зловоние, в горле дерет, точно наждаком… разрывает внутренности… жжет… печет… и чем дальше, тем хуже… Я выблюю свои легкие… Хр-у-у!.. Гкхру-у-у!.. Ох, все без толку… А полковник знай насасывает свою лакричную конфетину. Нет, мне, похоже, конец пришел… Счастливо оставаться, Состен!.. Они-то вдвоем споются… да, но была еще девчушка… Ежели я перекинусь вот так, вдруг – это все… Возврата не будет!.. Дядюшке не нравился мой вид, но я цеплялся за жизнь, кашлял, кашлял, продувал нос, испытывая его выдумку с «пф-пф», следовал его советам, вел себя, в сущности, малодушно… Вернувшись из сада, мы поднимаемся по лестнице… этаж… еще этаж… Это здесь. Он оставляет нас за дверьми.

– Wait! – велит он. – Ждите!

Я убежден, что он снова что-то затевает. Уверен. Поэтому говорю моему недоумку:

– Вот увидишь, на этот раз он нас доконает! Чую нутром, пора сматываться.

– Ну, все, Состен, ухожу, отчаливаю!

Через дверь слышно, как чумовой гремит какой-то посудой.

– Wait! Wait! – кричит он нам откуда-то издалека. Боится, что мы уйдем.

– Слышишь? Готовит аппаратуру! Я был уверен, уверен на все сто.

– Нет, нет, подожди минутку!

Ладно, жду, снова уступаю… Совсем ошалелый, я малость очухиваюсь… И тут стена сдвигается, скользит вбок стенной ковер… Скользят и поднимаются, как в театре… И что же я вижу? Прямо посреди сцены!.. Наш затейник, собственной персоной, разодетый в пух и прах!.. Оторопь берет!.. При полном параде: эполеты, гусарская ташка и все такое. Переоделся… Решил сразить нас роскошью… Ни дать ни взять – феодальный владыка наш полковник. Кивер, длиннющая сабля… Великолепие, утеха очей!.. Позументы, сапоги, шпоры… Затянут в мундир цвета хаки с алыми отворотами… Это надо видеть!.. Представьте, кивер с перьями! Кипучее воображение… Может, есть такая английская форма?.. Где он раздобыл всю эту позолоту?.. Состен в своем желтом балахоне бледновато выглядит рядом с ним… со своим дурацким дракончиком, канареечными позументами… Умора, да и только!.. Полковник задерживается на минутку, чтобы дать нам полюбоваться всласть, потом поворачивается на каблуках, выходит и возвращается на малую сцену… Полковник-фантазер, падкий на эффекты!..

Он не оставляет нам времени поразмыслить, подхватывает нас… цоп!.. и снова куда-то тащит. Не дает ни секунды передышки… Коридорчик… этаж выше… лестница… еще лестница… Уф, приехали!.. На чердак… Он знакомит нас с помещением, назвав его Залом экспериментов… Громадное пространство под самой крышей, какой-то несуразный ангар… А вот и «эксперименты»! Еще одно невообразимое нагромождение всякой всячины… Чего здесь только нет!.. Железки, стеклянные сосуды… Навалено кучами, как у Клабена… Хаос стал моим уделом: люди, собранные из осколков, семьи, сшитые из лоскутков… Уверен, он запрет нас здесь… Все свихнулись на одном пунктике! Что он еще затевает? Где он понапрятал здесь кранов? Ошибка исключена, ищу их всюду: на стенах, в воздухе, на полу…

– Тс-с-с! Тс-с-с!

Полковник возвращается с чрезвычайно загадочным видом… Вечные секреты!.. Он беспокойно осведомляется, не следовал ли кто-нибудь за нами, наклоняется над лестницей и кричит:

– Вирджиния! Вирджиния! Дважды повторяет призыв. Ответа нет. Оборачивается к нам:

– She is shrewd! Она хитрая!..

Так сказать, поставил в известность…

Мусолит свою карамельку. Кто-кто, а он знает Вирджинию!.. Будьте покойны! Он прислушивается… Нет, полное безмолвие… Он тихо-тихо затворяет дверь, приближается к нам и так доверительно, едва не на ушко, объявляет:

– Я, полковник О'Коллогем – Royal Engineer! Королевский инженер!

Сам себе берет под козырек.

– Тридцать два года службы! India! Here! В Индии, здесь и там! The Empire is in danger! Грозная опасность! Газы, газы! Вы почувствовали, gentlemen!

О да, еще как!

– The Devil! Дьявол! Gentlemen! Вот, джентльмены! Греховность! Люцифер! Жупел! Вы почувствовали? Sulfur! Понимаете меня? Значит, надо молиться Богу! Pray God! Pray God! Немедленно! And now!..

С приветом!

– Pray God! Сейчас!

– Pray God? Ничего не понимаю…

Он хватает меня за руки, соединяет их, сейчас заставит молиться… Да, тут уж не до шуток…

– Здесь! Вот здесь! На колени!..

Он опускается тоже… в своем парадном облачении… Стоим на коленях все трое… Он должен быть доволен.

– Pray God!! – вопит он. – Pray God! Остается лишь повиноваться.

Я знаю только «Отче наш», начинаю читать… Он тотчас же подвигается ко мне. Хочет убедиться в глубине моей веры… обнимает меня… лобзает в лоб… в полном восторге вскакивает на ноги…

– О, you understand!.. You understand! Му dear incisible! In… vin… ciblle! Мой неукротимый, мой неукротимый! Союзники! Великолепные союзники!.. Чайна! Франс!.. На колени!.. Посвящаю вас!..

Тут не до смеха. Он вынимает саблю из ножен, опускает на мое плечо, постукивает. Вот так, посвящены!..

– England rule the World! – возвещает он. – Англия правит миром!..

Ждет, чтобы мы ответствовали хором.

– Гип-гип, ура!..

Так-то! Вторично возглашаем здравицу, а в придачу и «Да здравствует Франция!..» Воспарение духа!.. Он на верху блаженства, обнимает нас…

– Gentlemen! Вы поняли! Фриц капут! Газ! Капут! Финиш! Он хохочет.

Ох, опасаюсь я слишком бурных проявлений чувств!

– Берегись! – кричу я Состену. – Теперь я точно видел, он полез под верстак!.. Сейчас открутит кран!..

Нет, тут что-то другое… Ох, как я напугался!.. Он выволакивает две здоровенные штуковины… Что-то вроде масок, что-то совсем уж чудное с широченными очковинами, а вокруг накручено трубок, змеевиков, и маленьких, и больших… Что-то вроде водолазных скафандров, только каких еще свет не видывал… Черт знает чего наворочено, а уж весить все это должно!.. Мы помогаем ему, один он не справится…

– Gentlemen! Safety first! Безопасность прежде всего! Это звучит. Он представляет нам свои диковины.

– Вильгельм Завоеватель 1917 года! На Берлин! На Берлин! Modern!.. Modern!.. – возвещает он, снимает кивер, собираясь надеть на голову один из приборов. Верно, надумал отправиться в таком виде в Берлин… Я-то не стану его удерживать…

Ну, везет же нам! Надо же было встретить этакое явление природы!.. Он растолковывает нам назначение приборов… Они разные, нельзя путать. Один с клапанами, вот этот… А этот без… А вот «мамочка», самый громоздкий, с толстой свинцовой трубкой… Вот этот, так называемый клапанный, приоткрывается на верху головы… Видите?.. Медная подвижная заслонка. Она опускается и заслоняет ваши глаза… А вот тут сине-красные очки. Пусть Состен сам испробует! Давайте!.. Пусть потянет воздух через клапаны!.. Ему не будет скучно!.. Все по очереди!.. Они начинают обсуждать техническую сторону дела… Они действуют мне на нервы – Состен – со своими китайскими причиндалами, а тот – в опереточной мишуре… Они начинают горячиться… Я размышляю. Мое дело – сторона, но им непременно хочется объяснить мне систему дыхания!.. Ни в коем случае!.. Хотят соблазнить меня… С какой радостью я послал бы их куда подальше!.. Все это – пакость, и ничего больше. Вот только Вирджиния… Я размышляю, размышляю…

У полковника прямо искры летят из-под копыт. Поистине восторженная личность… Его посетила еще одна идея.

– Все трое, все трое на войну! War!

Ясное дело, в масках…

Он что, именно этого и добивался?.. Отбросить немцев своим клапанным мурлом?.. Его только и не хватало!.. Мать честная, дай ему, Боже, здоровьица! Можно было догадаться… Делаю Состену знак, что, мол, пора навострять лыжи. Это же конец, полный отпад!.. Ан нет, они заделались приятелями. Такая нежная взаимность! Водой не разольешь! У них женилки стоят от этих железок… Состен уже и не глядит на меня… Они обещают, клянутся друг другу, что нагонят страху на немчуру… Балабонят, как заведенные, по-англо-французски. Верно, толком и не понимают, о чем другой долдонит, но души друг в друге не чают… Но уж я, во всяком. случае, не собираюсь морочиться с противогазовым или говнозащитным колоколом!.. Хватит, нарезвились! Да пусть хоть женятся… Пошли они!.. Ну отчего Состену было не взять с собой старичину Ахилла Роденкура?.. Он же мне о нем столько рассказывал!.. Ну, положим, я разбираюсь в касках… носил на войне… с высоченным щетинистым гребнем, и все такое… Я раскинул мозгами. Мне вспомнилось: те были полегче, а все-таки нешуточные каски носили в четырнадцатом кирасирском полку, о-го-го!.. Еще и теперь макушку ломит… Ну, а эти двое собрались куролесить, напялив вроде бы противогазные намордники с лягушачьими гляделками… Проклятая невезуха! Конца ей не видать!.. Добавьте еще моего вундеркинда… Как же славно они спелись!.. На меня ноль внимания… Хватаются за аппараты, разбирают, ломают в полном согласии… Крушат все системы, курочат молотками, отвертками… Вышибают чеки болтов. Работа кипит!.. Добрались до тоненьких мембран, остервенело шуруют… Жуть берет! У них точно приступ лихорадки… Кряхтят, рады до чертиков, прямо обалдели от техники… Попробуй я слово сказать, они меня просто убьют!.. Безумство разрушения!.. На меня даже не взглянут… Взъярились на свое барахло, просто озверели… Дикари! Крушат в четыре руки… И-эх! Сгребают эти расчудесные маски и – хвать ими о стену, а потом – ну доламывать обломки! Видно только две задранные задницы… У китайца – расшитая, у полковника – алая. Расфигачивают свое барахло, полными горстями швыряют его вверх, и оно падает, сыплется… Гайки, винты, куски слюды… Видать, газ в голову им ударил… Ну, потеха! Просто очумели!.. Ох, обрыдли они мне… Бывайте здоровы!.. Смоюсь-ка я втихую, они и не заметят… Ну, вперед! Я собираюсь с духом и… бац!., опять выпускаю пар… Малышка же!.. Я колеблюсь, не знаю, как быть, мне плохо… Как попрощаться с ней? Дурная примета, ох, дурная – умотать вот так, как дубина стоеросовая… Она была так ласкова, так великодушна, к нам двоим, а мы таким хамьем себя выставили, особенно эта ворона китайская!.. Хотелось бы повидаться с нею, сказать на прощанье, что я здесь ни при чем… Хоть два словечка… Не топать же отсюда, как тюха сиволапая… Ненасытное брюхо, дурья башка, невежа… Она, конечно, пока еще девчонка, но уже рассудительна, как женщина. Мы ж видели, как она распоряжалась, какое место занимала в доме, видели, что была в нем ангелом-хранителем… Дождусь ее, а тем временем два этих олуха-крушителя, глядишь, выдохнутся, умаются на своих обломках… Кстати, они уже гораздо слабее колошматили. Припадки рано или поздно кончаются.