Текст книги "Охота для всех"

Автор книги: Луи Анри Буссенар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 28 страниц)

Человек, охотившийся на бекаса на низменной, заболоченной местности, примыкающей к реке и часто затопляемой ее водами, не совершает никакого преступления, даже если он бродит довольно далеко от реки, ибо там нельзя найти какую-либо другую дичь.

С другой стороны, суд города Везуля 29 апреля 1875 года принял очень важное решение, по которому на водоплавающую птицу разрешено охотиться и в снегопады. Сей прецедент позволяет надеяться на то, что в дальнейшем это станет юридической нормой. У многих охотников не будет оснований жаловаться, хотя я сам, лично, и не приветствую подобное решение вопроса.

Следует добавить, что только сам хозяин заболоченных земель имеет право охотиться на своем участке. Также только граждане, живущие по берегам несудоходных и непригодных для сплава леса рек, могут охотиться на прилегающих к этим рекам территориях.

Что же касается больших рек, судоходных и пригодных для сплава леса, то, так как они находятся в собственности государства, только оно имеет право разрешать кому бы то ни было охотиться на общественных землях.

ОХОТА ВО ВРЕМЯ СНЕГОПАДА

Только префекту полиции департамента принадлежит право запрещать охоту во время снегопадов. Префекту нет нужды ежегодно возобновлять сей запрет, если он не издал однажды указа о его отмене.

Под снегопадами будем подразумевать время, когда земля покрыта слоем снега, достаточно толстым для того, чтобы дичь оставляла явные следы на белом покрове, по которым ее можно выследить. Всякий раз при вынесении приговора по поводу охоты при наличии такого снежного покрова судья лично принимает решение по поводу того, достаточно ли высок снежный покров или нет, выслушав показания свидетелей.

Мы, охотники, должны понимать всю важность запрета, налагаемого на охоту при наличии снежного покрова, для сохранения дичи. Ведь охотник может очень легко выследить погибающих от голода и холода птиц, которые в столь суровое время становятся слишком легкой добычей, ибо не в силах ни убежать, ни взлететь, ни спрятаться.

В свое время суд города Дуэ постановил, что запрет на охоту в снегопады распространяется и на водоплавающую птицу, но, как я уже говорил, суд города Везуля создал весьма опасный прецедент.

Кассационный суд тремя решениями в 1845 году и суд города Ренна в 1850 году разрешили перевозку дичи в период снегопадов как не противоречащую требованиям закона. Действительно, охотник мог настрелять много дичи, намереваясь отправить ее наутро на продажу, и он вовсе не виноват в том, что ночью выпал снег. Так что никто не имеет права, принуждать его держать дичь у себя в погребе до тех пор, пока снег растает.

О ПРАВЕ ИСТРЕБЛЕНИЯ ХИЩНЫХ И ВРЕДНЫХ ЖИВОТНЫХ

Как справедливо отмечает господин Жюлемье, осуществление права на охоту было строжайшим образом регламентировано законом 1844 года таким образом, чтобы защитить как дичь от полного истребления, так и посевы от потрав. Но сей строгий закон мог бы даже нанести урон праву землевладельцев защищать свою собственность, если бы в нем не было особой статьи, разрешающей собственникам, арендаторам охотничьих угодий и фермерам уничтожать хищных и вредоносных животных.

Статья эта заслуживает того, чтобы читатель обратил на нее самое пристальное внимание.

Итак, в статье 9 говорится, что префект полиции департамента принимает решение относительно видов хищных и вредоносных животных, коих землевладелец, арендатор или фермер может уничтожать на своих землях в любое время года, а также условий, при которых это право может осуществляться даже с применением огнестрельного оружия, если указанные животные наносят ущерб достоянию землевладельцев.

Из всего вышесказанного следует, что ни одно животное не считается хищным или вредоносным, если его нет в особом списке, составленном префектом, но если какое-либо животное попало в такой список, оно может быть уничтожено и человеком, не имеющим охотничьего удостоверения, и даже при помощи огнестрельного оружия.

Право защиты собственности столь хорошо обеспечено землевладельцу законом, что в том случае, если префект своим указом пожелает запретить уничтожать вредоносных и хищных животных ночью или во время снегопадов, землевладелец вполне может пренебречь распоряжением местных властей.

Префект вправе лишь определять условия, при коих землевладелец может осуществить свое право на защиту собственности, но не время, когда он может это право осуществлять. Ведь было бы весьма неразумно запрещать уничтожать хищных животных (что, в общем-то, является благом для всех) в то самое время, когда это легче всего сделать.

Что же касается условий, при которых землевладелец может осуществить свое право защиты собственности, то здесь полномочия префекта очень велики: он может как разрешать, так и запрещать применение тех или иных средств охоты, может позволить отстреливать хищников, травить ядами, ставить ловушки и капканы, использовать силки и сети, брать на охоту борзых и т. д.

Следует отметить, что землевладелец, арендатор или фермер имеют право уничтожать хищников только на своих землях (кстати, слово «земли» в законе 1844 года толкуется более расширительно, чем в законе 1790 года, где как «земли» подразумевались только пахотные земли, теперь же оно включает в себя все, что находится в частной собственности: поля, луга, леса и т. д.). Уничтожение же хищных животных на чужой территории запрещено законом.

Префект имеет право строго регламентировать деятельность землевладельцев при помощи особых указов, и каждый должен помнить о том, что следует точно исполнять все распоряжения властей департамента и ни в коем случае не применять для уничтожения хищных животных никаких не оговоренных специально средств, дабы не быть обвиненным в нарушении закона.

В соответствии со статьей 9 правом уничтожать хищных животных обладают землевладелец, арендатор и фермер. По поводу первого и последнего в этом ряду никаких дополнительных толкований не требуется, но вот в связи с правом арендатора у нас возникают некоторые вопросы. Господа Виллекез, Нейреман и Жюлемье утверждают, что арендатор охотничьих угодий имеет право уничтожать на арендуемом им участке только хищных животных, наносящих урон дичи, но не имеет права трогать тех, кто вредит посевам. Они полагают также, что землевладелец может делегировать свое право уничтожать хищных животных лицу, которому он передал право пользования имуществом, а также лицам, состоящим у него на службе, в частности – лесникам.

Совершенно ясно, что не только землевладелец, но и арендатор охотничьих угодий, и фермер могут делегировать свое право иным лицам, иначе во многих случаях они просто не имели бы возможности осуществить это право на деле, например, в тех случаях, когда человек находится за пределами страны, департамента, округа, а также в тех случаях, когда землевладельцем, арендатором или фермером является женщина или лицо, по каким-либо причинам неспособное охотиться физически.

Не следует, однако, забывать о том, что действия по уничтожению хищных животных, осуществляемые иными лицами, могут и должны производиться только с разрешения и одобрения землевладельца, арендатора или фермера.

При осуществлении своего права на уничтожение хищных животных землевладелец, арендатор или фермер вправе прибегнуть к помощи третьих лиц, на коих тогда распространяется иммунитет перед законом (разумеется, только в том случае, если они помогают собственнику осуществить свое право строго в рамках закона).

В конце концов многие стали задаваться вопросом, на законных ли основаниях некоторые землевладельцы вносят в текст договоров со своими фермерами специальные оговорки, запрещая тем уничтожать хищных животных и лишая их законного права на защиту своей собственности.

К решению этого вопроса следует подходить с большой осторожностью. Лишение какого-либо права уничтожать хищных животных незаконно в силу статьи 6 Гражданского кодекса, если речь действительно идет о вредоносных животных, которых нельзя рассматривать в качестве дичи и уничтожение коих служит во благо обществу. Однако, когда речь идет о животных, которые наносят вред посевам только потому, что плодятся в невероятных количествах (например, кролики), и являются настоящей дичью, то в данном случае землевладелец, охраняя свою частную собственность (то есть дичь), на вполне законных основаниях может лишить фермера права уничтожать таких животных. Здесь уже закон стоит на страже частного интереса, и стороны должны заранее обо всем договориться.

А вообще, что следует понимать под словами «дикие животные»? Совершенно очевидно, что в языке юриспруденции это словосочетание имеет более широкий смысл, чем на языке псовой охоты. Как нам напоминает в своем блестящем труде господин Виллекез, охотники различают три вида животных:

1) так называемые «дикие звери», к коим относятся олени, лоси, косули, а также их самки и молодняк;

2) так называемые «черные звери», к коим относятся дикие кабаны: самки, секачи и поросята;

3) так называемые «красные звери», к коим относятся волки, лисы, барсуки, куницы и хорьки.

Закон, разумеется, трактует понятие «дикие звери» совсем иначе. Из документов, вышедших из-под перьев законодателей, следует, что под этим выражением следует понимать всех диких животных, которые наносят какой-либо ущерб собственности. Мысль законодателей, похоже, была абсолютно четко и ясно растолкована господином Нейреманом, который пишет, что все живые существа, четвероногие и пернатые, которые либо вследствие своей злобности или вследствие своей многочисленности наносят вред интересам частного лица, подлежат уничтожению.

Вот таким образом в дикие животные судом Руана были зачислены олени, судами Руана и Орлеана – косули, судом Меца – кабаны, судом Клермона – вяхири и витютни, кассационным судом – сойки, судом Анже – сороки, судом Руана – вороны…

Что касается кроликов, то вопрос по сию пору остается, пожалуй, открытым. Мне все же кажется, что землевладелец или фермер имеют право их уничтожать, но только в том случае, если они нанесли реальный и весьма ощутимый ущерб посевам.

Землевладелец, сдавший в аренду свои охотничьи угодья или их часть, сохраняет за собой право уничтожать кроликов на данной территории, если они наносят вред урожаю; а вот арендатор угодий будет не вправе уничтожать этих зверьков, ссылаясь на арендный договор, так как не ему был или может быть нанесен ущерб (если только сам землевладелец не передаст ему на время свое право на защиту угодий от вредоносных животных). Если, однако, землевладелец и сам лишит арендатора права уничтожать вредоносных животных, в том числе и кроликов, то пусть тогда не жалуется на весьма жесткий шаг со стороны арендатора, когда тот ответит категорическим отказом возместить ущерб, нанесенный посевам землевладельца животными, которые расплодились на землях нанимателя.

Очень часто в списках вредных животных, составленных префектами, фигурирует выдра (кстати, весьма справедливо). Об этой злодейке, пройдохе и нахалке, право слово, стоит поговорить отдельно. Она вполне достойна того, чтобы в списке префекта стоять отдельной строкой! Ведь это – самый опасный, самый коварный враг всего живого, что водится в наших прудах и реках. Путь его бывает отмечен ужасными злодеяниями, а ущерб иногда и невосполним. И я считаю, что землевладелец и фермер имеют полное право бороться с этим злом, даже если префект и не оговорил особо в указе, что выдра входит в число подлежащих уничтожению животных.

Следует добавить, что префекты по указу от 19 плювиоза V года Республики имеют право отдавать приказы об организации охоты и облав в тех местах, где вред, причиняемый дикими животными, превращается для местных жителей в настоящее бедствие. Облавы производятся под наблюдением и руководством лесников и лесничих, которые согласуют с мэрами время их проведения, а также число людей, в них участвующих. Лица, регулярно уклоняющиеся от участия в акциях истребления вредных животных, подвергаются штрафу в размере 10 франков.

Иногда префекты полиции относят к числу вредных животных и голубей. В таком случае землевладельцы и фермеры имеют полное право уничтожать их, как и прочих вредных птиц.

Но можно ли истреблять голубей, если они наносят ощутимый вред хозяйству, а в указе префекта нет ни слова на сей счет? В статье 2 закона от 4 августа 1789 года говорится, что «исключительное право владельцев голубятен отменяется; что в определенное время года по решению собрания жителей округа им надлежит не выпускать птиц на волю, иначе голубей будут рассматривать в качестве обычной дичи и всякий будет иметь право убивать их на своем участке».

Положения этого закона не были отменены с принятием закона об охоте от 1844 года, хотя сей вопрос и обсуждался во время его разработки.

В своде законов о сельском хозяйстве говорится:

«Статья 75. – Префекты ежегодно после согласования вопроса с Советом департамента определяют либо для всего департамента, либо для каждого округа в отдельности сроки открытия и закрытия голубятен.

Статья 76. – В период, когда владельцам голубятен предписано держать голубей взаперти, землевладельцы и фермеры могут на законных основаниях отстреливать, отлавливать и присваивать голубей, оказавшихся на их землях, вне зависимости от того, нанесли ли птицы ущерб урожаю или нет, а также вне зависимости от того, подверглись ли уже наказанию в виде штрафа владельцы голубей или нет».

В любое другое время землевладельцы и фермеры по отношению к голубям, оказавшимся на их землях, обладают правами, определенными статьей 73.

В статье же 73 говорится буквально следующее:

«Владелец голубятни, чьи птицы летают над землями других лиц и наносят ущерб урожаю, обязан возместить сей ущерб. Землевладелец или фермер, понесший большие убытки вследствие действий голубей, может даже убить птиц, но только на том самом месте, где он их застал, и только в том случае, если у него не было возможности поймать их живьем и присвоить».

Надеюсь, сей текст достаточно выразителен, чтобы обойтись без каких-либо комментариев.

УСЛОВИЯ ИСТРЕБЛЕНИЯ ВРЕДНЫХ ЖИВОТНЫХ

Как было уже отмечено выше, права землевладельцев и арендаторов в деле уничтожения вредных животных, поименованных в указе префекта полиции, ограничены строгими правилами, оговоренными в данном документе. Однако собственнику предоставлены широкие права по истреблению диких животных, способных нанести урон его посевам и иной собственности, и здесь он свободен от всяких правил, ибо по закону он имеет право на самозащиту. Как лично сам собственник, так и лицо, его представляющее (лесник, арендатор, слуга, служащий), могут осуществлять право защиты частной собственности в любое время года, как днем, так и ночью, и даже не имея охотничьего удостоверения. Стоит все же отметить, что осуществление этого права не всегда проходит безнаказанно для того, кто его осуществляет. Об этом свидетельствует, например, приговор суда города Руана от 18 февраля 1864 года. В нем собственник, злоупотребивший своим правом на защиту собственности и нанесший тем самым урон обществу, был признан браконьером и приговорен к наказанию.

Действительно, на практике не всегда легко отличить честного, добропорядочного крестьянина, пекущегося о сохранении урожая, являющегося плодом его тяжких трудов, от хитрого сельского жителя, который ищет в законе удобную лазейку для того, чтобы удовлетворить свою низменную страстишку и вдоволь пострелять дичь, когда по условиям арендного договора он не имеет такого права.

Вот почему всякий землевладелец или фермер должен доказать, что существовала реальная угроза большого ущерба его хозяйству со стороны животных, иначе судьи будут вынуждены усмотреть в деле истребления вредных животных факт охоты.

Я не смогу сделать ничего лучшего, чем привести здесь некоторые весьма мудрые рассуждения господина Нейремана относительно того, каким образом должностное лицо может определить, каковы были истинные намерения человека, обвиненного в злоупотреблении правом защиты частной собственности.

Прежде всего судья должен выяснить, действительно ли данному лицу был причинен значительный ущерб и грозили ли животные новыми бедствиями его хозяйству, является ли обвиняемый страстным охотником или он просто рачительный хозяин, равнодушно относящийся к охоте? Законопослушен ли он, или закон значит для него очень мало? Не было ли на него уже когда-либо заведено досье в связи с нарушением охотничьего законодательства? Была ли при нем собака в момент уничтожения животных, якобы угрожавших нанести урон его хозяйству?

Вредные животные, за исключением кроликов, отличаются довольно солидными размерами, и для их уничтожения требуется либо крупная дробь, либо пули. Судье предстоит выяснить, было ли ружье обвиняемого заряжено для охоты на крупного зверя или обычной дробью.

А теперь мы подойдем к рассмотрению вопроса, разделившего всех серьезных охотничьих писателей на два лагеря. А вопрос этот состоит в том, следует ли признавать право землевладельца, арендатора или фермера на использование запрещенных средств охоты для уничтожения вредных животных или нет.

Параграф 4 статьи 9 гласит, что уничтожать вредных животных, наносящих ущерб собственности, можно даже с применением огнестрельного оружия. Следовательно, законом разрешаются и все иные способы истребления животных, в том числе и запрещенные! Да, именно так, сети и силки весьма недвусмысленно провозглашены легитимными!

Господин Виллекез является ярым противником такого толкования закона и в пылу полемики порой доходит до абсурда, в то время как господин Нейреман является убежденным его сторонником и отстаивает свое мнение не только с огромной убежденностью и всесокрушающей логикой, но и с недюжинным талантом.

Некоторые писатели недоуменно вопрошают, как можно (если вообще возможно) совместить право использования запрещенных средств охоты с законом, формально запрещающим даже хранение подобных средств и карающим за это деяние по всей строгости? Право входит в неразрешимое противоречие с законом! Придется разделять факт применения орудия и факт хранения?! И как отличить капкан, силок или сеть, поставленные на вредных животных (то есть для уничтожения настоящих врагов собственника) от таких же капканов, силков и сетей, предназначенных для поимки дичи (то есть для браконьерства)? Что же, выходит, цель оправдывает средства?

Многие браконьеры, хранившие и хранящие у себя запрещенные средства охоты, могут, словно щитом, прикрываться статьей 9 и утверждать, что оные средства предназначались для уничтожения вредных животных, если представители закона обнаружат у них эти средства. Но данная статья не является оправданием и не сулит безнаказанности нарушителям закона в этом случае, как и в случае, когда судье приходится различать факт уничтожения вредных животных от факта обыкновенной охоты. Для должностного лица главную роль в этом случае будут играть обстоятельства деяния, и оно (должностное лицо) будет обязано внимательно изучить запрещенное средство, навести справки о привычках и законопослушности человека, находящегося под следствием.

Разумеется, необходимым условием для того, чтобы хранение и применение запрещенных средств охоты было легитимным, является факт нанесения значительного ущерба землевладельцу или арендатору со стороны животных, а также угроза повторного нанесения ущерба тому же лицу.

Судьи склонны признавать за землевладельцами, арендаторами и фермерами право подкарауливать в засаде животное, нанесшее их хозяйству значительный ущерб. Многие даже склонны считать, что собственник вправе преследовать вредоносное животное на территории соседа, если оно было «застигнуто на месте преступления», вспугнуто и обращено в бегство. Мнения судей и охотничьих писателей разделились только по поводу того, имеет ли право собственник преследовать и уничтожать на чужой территории причинившее ему вред животное без согласия хозяина того участка, где оно укрылось, спасая свою жизнь.

Если землевладелец или фермер, воспользовавшись своим правом на защиту собственности, убивает вредителя в период, когда охота запрещена, он имеет полное право доставить добычу домой. Убитую таким образом дичь префект полиции может разрешить перевозить по территории департамента, ибо невозможно требовать, чтобы ее тотчас же употребили на месте. Таким образом, отчасти смягчается суровость статьи 4 относительно правил перевозки дичи в период, когда охота запрещена.

Если же убито животное, которое невозможно рассматривать в качестве дичи, то его вообще разрешено продавать и перевозить в любое время года.

Закончу я наше толкование статьи 9, пожалуй, еще одним очень важным замечанием. Дело в том, что закон разрешает землевладельцам изгонять из своих владений и убивать вредоносных животных, которые наносят ему ущерб, прибегая к подобным мерам лишь в качестве защиты собственности, но ни в коем случае не разрешает нападать на животных первым, если они ведут себя смирно и не причиняют вреда. Об этом надо всегда помнить, в особенности же в тех случаях, когда землевладелец или фермер, осуществляя свое право на защиту, могут повредить интересам третьих лиц, например арендаторов охотничьих угодий.

Нельзя допустить, чтобы кто-либо в своих корыстных целях принялся злоупотреблять правом уничтожения вредоносных животных. Арендатор охотничьих угодий, как и фермер, вносит определенную плату за то, чтобы иметь возможность получать удовольствие от охоты, вот почему и его право получить за свои деньги то, на что он рассчитывал, должно быть защищено, ибо оно священно.

Итак, когда речь идет о необходимости истребить тех или иных диких животных, коих можно причислить к дичи, фермер должен доказать, что они наносят его хозяйству действительно значительный ущерб. Если же речь идет о землевладельце, сдавшем свои охотничьи угодья или их часть в аренду и настаивающем на своем праве уничтожения хищных или вредоносных животных в качестве защиты собственности, то в данном случае судьи должны с еще большей строгостью отнестись к представленным доказательствам необходимости подобных действий. Почему? Да потому, что землевладелец в качестве арендодателя обязан обеспечить своему арендатору спокойную жизнь и возможность вдосталь насладиться охотой, тем паче что он извлекает дополнительный доход.

Таким образом, было бы вопиющей несправедливостью, если бы он, двусмысленно толкуя текст закона, истребил бы на своем сданном в аренду участке дичь и сделал бы право на охоту, которое он продал арендатору, чистой иллюзией.

ПРАВОНАРУШЕНИЯ

Целая серия правонарушений связана со статьей 11 закона об охоте. Так как их весьма много, мы ограничимся рассмотрением только основных.

Мы уже говорили о том, что определенного рода подозрения по поводу законопослушности охотника могут возникнуть даже в том случае, если он просто вышел в поле с легавой собакой в то время, когда охота запрещена. А вышел он для того, чтобы потренировать своего верного друга. Тем более такие подозрения возникают, когда в лес или поле выходит охотник с гончими. В таком случае даже не важно, вооружен он или нет. Собаки сами прекрасно умеют охотиться и часто без особых науськиваний бросаются вслед за дичью и ловят ее.

Однако для того, чтобы обвинить хозяина собак в совершении преступления, необходимо, чтобы он присутствовал при сем и подбадривал бы собак криками. Если собаки сбежали с псарни и принялись травить дичь по своей воле, то состава преступления нет, а посему хозяину собак можно будет вчинить только гражданский иск.

С другой стороны, землевладелец или арендатор охотничьих угодий, коим нанесли ущерб чужие гончие, не имеет права не только убивать нежеланных гостей, но даже и вести по ним огонь с целью запугивания. Человек, прибегший к таким мерам, будет принужден возместить убытки хозяину убитой или раненой собаки, да к тому же он может быть подвергнут судебному преследованию по статье 480 Уголовного кодекса.

Если хозяин гончих собак присутствует на месте, но не натравливает собак на дичь, не ободряет их криками, а тихо и спокойно сидит, скажем, в экипаже, в то время как собаки рыщут по обе стороны от дороги, время от времени возвращаясь к хозяину, то в чем же тут преступление? Полагаю, хозяин гончих не совершает ничего дурного. Самое же приятное заключается в том, что суд города Нанси придерживается того же мнения.

Преступление было бы совершено лишь в том случае, если бы чьи-либо гончие, дворовые, комнатные или пастушьи собаки затравили бы дичь на глазах у своего хозяина и тот ничего бы не сделал, чтобы их отозвать или остановить.

Точно так же господин Нейреман полагает, что владелец собак совершает преступление, если он забирает у собак отловленную или убитую вдалеке от него дичь, ибо он таким образом как бы одобряет сам факт незаконной охоты уже тем, что решает воспользоваться ее плодами.

Несколько судей вынесли обвинительные приговоры лицам, совершившим следующее правонарушение: эти лица преследовали и отлавливали раненых животных, не имевших возможности убежать, например оленя со сломанной ногой, который не мог уйти от преследователей.

Подобное же решение ждет и того, кто будет преследовать и затравит слишком молодое, неопытное и слабое животное, которое еще не способно уйти от погони.

По закону считается правонарушением и подлежит наказанию сбор яиц или отлов молодняка, пусть даже и с целью воспроизводства дичи, во время, когда охота запрещена.

Под страхом наказания нельзя убивать животное или птицу палкой или камнем.

В 1875 году суд Руана признал виновным в нарушении закона об охоте человека, чей ребенок в течение 7–8 минут бегал с отцовским ружьем и собакой по чужой территории. Вы удивлены? Дело в том, что ребенок сопровождал отца, и суд сделал вывод, что тот охотился с ружьем и собакой на чужой территории.

Вбивание в землю кольев, предназначенных для поддержания сетей для ловли птиц, само по себе не является преступлением, но вот натягивание сетей, а также установка силков, капканов и ловушек, как и их проверка, считаются преступлением, и за эти деяния приходится отвечать по всей строгости закона.

ПОВЕДЕНИЕ ОХОТНИКА

Чтобы суд признал, что факт охоты имел место, надо доказать, что человек, обвиненный в преступлении, вел себя как охотник, то есть всем своим поведением выдавал свои намерения, желание и способность убить при помощи огнестрельного оружия представшую перед его взором дичь или отловить ее каким-либо иным способом.

Но при рассмотрении подобных дел, как и вообще при рассмотрении любых уголовных дел, должна действовать презумпция невиновности; любые сомнения в факте совершения преступления должны интерпретироваться в пользу подозреваемого, но не наоборот.

Справедливо или несправедливо, но, к сожалению, в общественном мнении охотники не пользуются репутацией людей абсолютно честных и законопослушных. Увы, запретный плод сладок, а человеческая натура с течением времени ничуть не изменилась! Часто, очень часто охотники, питая непреодолимую тягу к вещам запретным, тайком проникали на территорию чужих владений, потому что на их собственных участках либо вовсе не было столь вожделенной дичи, либо добыть ее было чрезвычайно трудно.

И сколько раз, не имея в личной собственности ни лесов, ни полей, злоупотребляли они радушием одних и терпением других! Сколько раз пускались они на всякие хитрости! Сколько раз прибегали ко всяким уловкам, чтобы удовлетворить свою страстишку и попользоваться своим охотничьим удостоверением! Среди этого беспокойного племени есть много таких, что достигли самых высоких вершин в искусстве мошенничества и обмана, что способны сбить с толку любых, даже очень бдительных лесников, уже имевших возможность познакомиться с браконьерами и обладающих зорким, наметанным глазом.

Рассматривая дело одного из таких подозрительных субъектов, судья должен прежде всего поинтересоваться, каково было его поведение в прошлом и не был ли он ранее осужден за нарушение охотничьего законодательства. Судье следует также помнить, что хороший стрелок может поразить дичь и с большого расстояния, ибо дальнобойность современных ружей довольно велика.

Я полагаю (и многие, очень многие со мной согласны), что ношение ружья на плече, на руке или даже за спиной не должно рассматриваться как безопасное для дичи, как «положение отдыха», так как охотник в любую секунду может вскинуть ружье к плечу и поразить дичь. Короче говоря, хождение по лесу или по полю с ружьем дает судьям юридическое основание для того, чтобы обвинить охотника в том, что он охотился, ибо, имея при себе оружие, он имел возможность стрелять и убивать дичь.

Охотник, желающий быть вне всяких подозрений, проходя по территории, где он не имеет права охотиться, обязан держать за спиной незаряженное ружье. Разрядить ружье современной модели так просто, но тем самым любой честный охотник может обезопасить себя от наговоров и ложных обвинений.

РАЗРЕШЕНИЕ НА ОХОТУ

В параграфе 2 статьи 11 говорится, что подлежит наказанию тот, кто охотится на чужой территории без согласия землевладельца. Из этого следует, что охотнику, пожелавшему поохотиться во владениях другого лица, совершенно необходимо заручиться разрешением на охоту от землевладельца либо в устной, либо в письменной форме.

В случае возникновения спора само наличие устного разрешения на охоту может быть доказано охотником согласно соответствующим статьям Гражданского кодекса.

Совершенно очевидно, что при наличии и при предъявлении суду составленного по всем правилам арендного договора, в соответствии с которым арендатору предоставлялось исключительное право охоты на арендованных землях, охотник, охотившийся на данном участке без согласия арендатора, не может оправдываться тем, что ранее ему было дано устное разрешение самим землевладельцем, если только оно не было оговорено в арендном договоре.

Для того чтобы иметь право охотиться на общинных землях, вовсе не достаточно предъявить разрешение, данное мэром общины, ибо право выдавать такие документы имеет муниципальный совет.

Землевладелец, передавший свое право на охоту другому лицу (арендатору), а затем явившийся охотиться на сданном в аренду участке, по иску арендатора может быть даже подвергнут уголовному преследованию. Точно так же может быть подвергнут судебному преследованию владелец сданного в аренду огороженного участка, и многие охотничьи писатели полагают, что за правонарушение, установленное в соответствии с законом по всей форме, он должен быть наказан, хотя и будет ссылаться на свое право охотиться на данном участке только потому, что он примыкает к его жилищу.