Текст книги "Приключения знаменитых первопроходцев. Америка"

Автор книги: Луи Анри Буссенар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)

«Этот отрывок, – добавляет Л. Симонен, – который я перевел целиком и близко к тексту, является введением в “Пособие для золотодобытчиков”, маленькую брошюру, отпечатанную в Сан-Франциско в 1858 году. Рассказ, открывающий эту книгу, показался мне достоверным, и я без колебания признал за Маршаллом авторство строк, которые вы только что прочитали. Могут сказать, что он рассуждает о своем открытии, как человек с институтским образованием, и что его опыт с весами напоминает знаменитый опыт Архимеда. Но подобные факты неудивительны у американцев, людей здравого смысла и практической хватки. Как бы то ни было, несомненно, что именно Маршаллу Калифорния обязана открытием на ее земле золота. И возблагодарим святого того памятного дня за это счастливое событие, которое, впрочем, как мы это увидели, есть не что иное, как воля случая».

Несмотря на то, что капитан Суттер и Маршалл хотели сохранить открытие в тайне, им это не удалось. Последствия были неслыханными. Землю капитана Суттера захватила алчная, сильная толпа, которая, пренебрегая правом первого владельца, вскоре вытеснила его.

Как собственник капитан Суттер был разорен. Золото, находившееся у него под ногами и часть которого принадлежала ему, обогатило бы его, если бы, смирясь с обстоятельствами, он оставил скотоводство и земледелие и поддался горячке золотоискательства, поскольку находился в лучшем положении, чем другие. Но капитан не сделал этого и вскоре был вынужден оставить землю, которую сделал плодородной.

Рудничное законодательство Калифорнии – одно из самых простых и самых оперативных, и именно благодаря ему она смогла стать за несколько лет классическим штатом, занятым промывкой золота и добычей его из кварцевых жил.

Конгресс постановил, что золотоносные земли принадлежат всему американскому народу и запрещены любые концессии, не отвечающие законам управления золотыми приисками, установленными самими золотодобытчиками. Закон, касающийся права владения, может применяться только к общественным землям с сельскохозяйственными угодьями и пастбищами, и никак не к землям, содержащим ценные металлы; они остаются в общем пользовании.

Золотоискатель, с киркой и лопатой на плече, с деревянным лотком для промывки золота в руках, ножом и пистолетом за поясом, отправляется на разведку участка, обследуя еще не разработанные земли и пески, богатые самородками. Найдя место, которое ему кажется подходящим, он отмечает свой участок и объявляет обществу запиской на английском языке, прибитой к врытому в землю столбу, что начиная от этой точки до другой соответствующей точки, расположенной на расстоянии ста пятидесяти футов, он намеревается начать разработку. Если в течение трех дней не последует никакой претензии, золотоискатель немедленно приступает к работе.

Сначала он роет яму, сухой колодец, в который кладет инструменты, чтобы не брать их обратно вечером, если на заявке еще не поставлена палатка. Инструменты оставляют, чтобы предупредить «джемпера». Так называют золотоискателя, который, набредая на заброшенную заявку, продолжает за свой собственный счет и вполне законно прекращенные когда-то работы. Колодец, всегда имеющий около двух метров в диаметре, квадратный или чаще круглый, занимает обычно почти всю площадь, так как запрещается выбрасывать извлеченную землю за пределы участка. Эксплуатация ископаемых богатств также предоставлена всему обществу, и земля никогда не должна быть в простое. Выигрывает тот, кто сумеет сделать лучше и быстрее.

Сначала земля захватывалась с полным произволом, и не было юридической власти, защищающей старателя. Однако существовал главенствующий повсюду общий принцип.

Так, всегда провозглашалось право личной собственности, которое, надо сказать честно, часто нарушалось; существовало право неприкосновенности границ, свободы действий, но без покушения на права соседа. Существовали обязанности перед обществом и взаимные обязательства, которые не позволялось нарушать даже тайком и без свидетелей.

Например, в глубоких подземных выработках право общности владений сохранялось и никогда не разрешалась горизонтальная проходка по золотой жиле под участком соседа, позже приступившего к рытью колодца. Грубая сила и хитрость, без сомнения, нарушали эти правила; часто именно они решали споры, да и не могло быть иначе при наличии такой ненадежной власти, как власть шерифа, осуществляющего свои полномочия только с одобрения масс, почти постоянно собирающихся на митинги.

Больше всех от нарушений страдали иностранцы. В некоторых местах американские граждане их едва терпели. Лучше всего относились к французам: они были более сильными и симпатичными. Но китайцы, чилийцы и мексиканцы испытывали жестокую несправедливость. Если они позволяли себе какую-нибудь слишком богатую находку, им намекали, что в шахтах, как в любом другом месте, судьба иногда продает очень дорого то, что, казалось, дала бесплатно.

Чтобы уравнять права всех тружеников, было решено ввести налог на иностранцев. Этот закон не нанес ущерба золотоискателям или мелким объединениям, но он стал обременительным для компаний, объединяющих только капиталы, а не рабочие руки.

В Калифорнии золотодобытчиками называли всех рабочих – и тех, кто промывал золото на россыпях, и тех, кто добывал в кварцевых шахтах руду с использованием пороха. Однако существовала разница, и довольно существенная, между работой первых и вторых, являющихся настоящими шахтерами в подлинном значении слова.

Золотые россыпи представляют собой песчаные отложения, наносные земли, где золото, принесенное водными потоками, находится в большем или меньшем количестве, и его достаточно вымыть. Кварцевые шахты, напротив, это – рудное месторождение, где драгоценный металл вкраплен в твердую скалистую породу.

Самородные отложения золота находятся в Сьерра-Неваде, внутри кварцевых жил, где характер его вкраплений не оставляет сомнений в одновременности их образования в результате извержений вулкана, которые в незапамятные времена выбросили его из недр земли.

Трудно узнать, повторялись ли эти геологические катастрофы несколько раз; но металл несет на себе явные следы плавления, как сама страна – след вулканических потрясений. Геологи считают, что, с одной стороны, скалы Калифорнии состоят из мягкой и рыхлой породы и не могут сопротивляться атмосферным воздействиям; с течением времени горы, оседая под собственной тяжестью, дробят скалы, и металл высвобождается.

Как бы то ни было, но после работы вулканов или оседания пород следующую задачу выполнили текучие воды, захватывавшие и разносившие это золото по долинам, образуя таким образом россыпные месторождения. Металл скатывался под действием вулканических толчков, сотрясающих землю. Он задерживался перед препятствиями, лежащими на его пути, или под действием законов тяготения перемещался вниз. Из-за своей тяжести золото, вкрапленное в породу или в самородках, даже после измельчения оставалось очень близко от места зарождения, тогда как более легкие, блестящие и тонкие чешуйки постоянно уносились потоками вод.

Обыденный и упрощенный промысел золотодобычи – промывание земли и песка; дробление кварца – это уже крупная индустрия. Два главных принципа добычи заключаются в том, чтобы копать и промывать, все остальное – производное от них. Промывка производится индивидуально или маленькими артелями вручную с помощью только простейших инструментов; дробление кварца требует больших капиталов для приобретения механизмов и оплаты наемных рабочих.

В принципе промывка была как раз работой для дикарей, которые использовали первые попавшиеся инструменты. Самым первым приспособлением было батте.

Батте – это нечто вроде большого таза из кованого железа или дерева, в который насыпают подлежащий промывке песок. Держат батте двумя руками, опускают в воду и покачивают. Легкие примеси уходят вместе с водой, и только чешуйки золота остаются на дне приспособления.

Батте было родоначальником люльки, или лотка. Оно состояло из трех частей, одной верхней, называемой сито, другой нижней – фартука, сделанной из простого куска полотна, прибитого к раме. Третья часть – корпус устройства – ящик с колодками снизу, в который входят две предыдущие. Мойщик держит одной рукой люльку, а другой рукой поливает водой камни и песок, насыпанные на сетку. Вода уносит землю, и золото остается на фартуке.

Повторив операцию по промывке несколько раз, дно люльки, где застревают наиболее тяжелые частицы, очищают и пересыпают этот золотоносный песок в новый сосуд вместе с песком, собравшимся в батте. Затем вечером под пологом на жарком огне его поджаривают на сковороде, как кофейные зерна; земля и прилипшие к металлу частицы отделяются и превращаются в пыль.

Именно тогда становится видимым блеск золотых частиц. Эту смесь из пыли и металла провеивают, слегка дуя поверху, сор улетает, а песок, состоящий из магнитного железа и золота, остается лежать неподвижно. При помощи магнита убирают железо или вылавливают золото при помощи ртути.

По результатам этой операции подводился итог дня золотоискателя. Радость или грусть будет царить сегодня под пологом?

По берегам рек люльку заменил «Длинный Том», который получил свое название от американца по имени Том и его роста. Это было нечто вроде гроба двухметровой длины; один его конец представлял собой сито, а другой конец погружался в воду. Большими лопатами непрерывно бросали песок и воду на сито, расположенное над большим чаном с тремя отсеками. Первый останавливал наиболее крупные частицы металла, а те, что из него ускользнули, падали во второй; третий захватывал самые легкие с помощью ртути или без. Эту работу могли выполнять только пять или шесть человек, особенно когда за золотоносной землей надо было ходить подальше. Вместо того чтобы носить ее в мешках, использовали двухколесную тележку, в которую впрягали лошадь, и таким образом значительно экономили человеческие силы. «Длинный Том» позволял промывать большее количество земли, чем люльки или лотки, и вскоре стал таким же распространенным, как вышеназванные примитивные приспособления.

На ручьях использовалось также другое устройство, называемое рудопромывочным желобом, который представлял собой череду деревянных каналов, через которые пускали воды ручья, вместо того чтобы дать им течь по их прихоти в скалах и песках. Затем в это искусственное русло бросали землю и щебень, и поток сам промывал породу, захватывая только отслоившиеся частицы, остальное медленно скользило, и постепенно задерживались все более тяжелые частицы металла, а в конце самые чистые смешивались с ртутью.

Таким, конечно, несовершенным способом, но достаточно быстро промывали большое количество земли. Для подобного устройства, которое изготавливают на месте в не обделенных лесом краях при помощи топора, пилы и нескольких гвоздей, не требуется капитала.

Калифорнийцы изобрели еще один способ разработки золотоносных пород: они используют струи воды колоссальной мощности. Длинные трубы из листового металла, герметично соединенные одна с другой, подсоединяют к резервуару, в который вода поступает от источника, подводят воду к подножию разрабатываемой горы. Вес воды выталкивает породу с огромной силой относительно узкой струей; под ее сильным напором глыбы земли обрушиваются и измельчаются, а через несколько мгновений, как сахар, тают холмы, для раскопки которых потребовалось бы сто человек и десять дней работы. Желоб, выкопанный заранее, вымощенный крупной галькой и залитый на всем протяжении толстым слоем ртути, принимающей на себя массу желтоватой грязной воды со склонов горы; по пути в несколько сотен метров чешуйки золота оседают, поглощаются ртутью и перемешиваются с ней, тогда как бесполезные частицы гравия, щебня, глины быстро уносятся искусственным потоком. Раз в месяц закрывается шлюз резервуара, замирают струи воды, поток прекращается, собирают насыщенную золотом ртуть и отправляют в лабораторию, где ртуть выпаривают, а чистое золото остается.

Итак, вода всегда является принципом и средством разработки золотоносных земель. Но как быть летом и особенно на золотых россыпях, где нет воды? Возникают многочисленные предприятия, которые, вместо того чтобы искать золото, начинают заниматься изобретениями и производством орудий труда для шахтеров.

Искусство организации и заключается в том, чтобы одновременно дать достаточно воды тому, кому ее недоставало, и забрать ее у того, кто имел ее в избытке. Большая группа промышленников, объединившись, завладела высокогорными источниками и направила их воды по искусственным руслам. По существу, это лишь только применение принципа, провозглашенного одним инженером: реки созданы, чтобы питать каналы.

Другие при помощи насосов поднимают речные воды, чтобы сбросить их в каналы, подобные тем, по которым под небольшим наклоном спускают воды горных источников, часто находящихся на очень удаленных высотах. Но ничто не останавливает деревянные акведуки на сваях; они преодолевают долины и вместе с проложенными в горах широкими желобами, хорошо сработанными из гончарной глины, дополняют систему каналов.

По этим искусственным руслам, покрывающим пространство во многие мили, по желобам или отводным трубам подается вода на золотые россыпи на всех уровнях. Каждый золотодобытчик делает свой водоотвод, естественный или с жестяными трубами, за свой счет или за счет водопроводной компании, и платит поденно по объему израсходованной воды. Одна и та же вода, которую бережно расходуют, часто используется неоднократно и быстро восстанавливает свою чистоту.

Чтобы заниматься водоснабжением, необходимо прежде всего иметь большие капиталы, которые идут на ежедневную оплату рабочих рук землекопов, лесорубов, строителей. Благо, дерево стоило лишь затрат на то, чтобы срубить и обтесать его. Только богатые могли позволить затраты на работы, требующие много времени, которые плохая погода прерывала, а часто и разрушала сделанное. Но законченные и пущенные в эксплуатацию сооружения давали огромную, просто невероятную прибыль.

Рядом с обычной разработкой золота путем промывания почвы существует более прибыльная и трудоемкая добыча из кварцевых жил.

Самородное золото, то, которое, не будучи подвергнуто вулканическому плавлению и размельчению, не было перенесено в золотоносный слой почвы в долинах или не просочилось в россыпи, покоится в кварцевых жилах в виде вкраплений мелких зерен. Именно это золото ищут в недрах земли, и именно оно стоит постоянной и регулярной добычи.

Необходимы большие геологоразведочные работы в виде бурения шурфов и рытья больших тоннелей, чтобы удостовериться в наличии жил; как мы уже говорили, это под силу только крупным объединенным силам и капиталам: ведь необходимо двадцать – тридцать человек только для того, чтобы произвести изыскания.

После добычи кварцевой руды – процесса, иногда очень трудоемкого, кварц необходимо дробить. В принципе на некоторых шахтах использовали силу падающей воды для вращения мельничных жерновов. Но если зимой воды много, то летом ее недостаточно, а это и приводило к дорогостоящим сезонным потерям там, где жизнь и рабочие руки были чрезвычайно дороги. Следовательно, пришла пора обзаводиться паровыми машинами. Не было угля, но дров было всегда и везде в достатке. И теперь уже только паровые машины размалывали, превращали в пыль золотоносные породы.

Но не всем золотодобытчикам, извлекающим золото из кварца, по средствам иметь эти машины; да и тем, кто их имеет, не всегда удается открыть хорошую жилу, организовать бригады, достаточно мощные, чтобы пробурить колодцы и тоннели. И тогда владельцы механизмов предлагают свои услуги тем, у кого есть что молоть. Мельницы становятся центральными заводами: они производят мельничные работы для всех тех, кто им доставляет породу. Транспорт, конечно, дорого обходится тем, кто ведет добычу на удаленных разработках; но если жила богатая, она щедро оплатит деревянные дороги, проложенные от рудника до мельницы.

Чтобы закончить, приведем некоторые цифры, относящиеся к добыче золота в Калифорнии. Официальные публикации значительно занизили действительные цифры. Так, вместо трехсот миллионов франков, вырученных в 1858 году, из этих документов следует, что добыча золота и серебра принесла только сто сорок пять миллионов франков в 1871 году.

Добавив девяносто пять миллионов франков золотых и серебряных монет, отчеканенных в том же году Монетным двором Сан-Франциско, получим цифру двести тридцать девять миллионов франков.

Но если учитывать последние открытия очень богатых золотых и серебряных рудников, усовершенствованные средства, применяемые в настоящее время для их эксплуатации, многочисленные капиталы, инвестированные в горную промышленность, то цифра четыреста миллионов, представляющая современную доходность рудников Калифорнии, не будет преувеличена.

Пусть даже двести тридцать девять миллионов, разве это не превосходно для страны, которая не только обеспечивает себя всем необходимым, но и экспортирует большую часть даров своей земли? Можно ли это сравнить с той порой, когда шахты давали ей триста миллионов, которые надо было обменивать на предметы первой необходимости?[552]552
  Всего в Калифорнии за сто сорок лет добычи (с 1848 года до середины 80-х годов нашего века) добыто около двух тысяч тонн россыпного золота; пик добычи пришелся на середину 1850-х годов, когда добывали в среднем по 80 тонн золота в год, а в 1853 году добыли даже 94 тонны! Рудное золото в Калифорнии было открыто в 1850 году (Голд-Хилл близ Грасс-Вэлли). Общее количество добытого в этом штате золота превышает 3300 тонн, однако последний «всплеск» добычи отмечен в 1948 году, когда было получено из недр земли 13 тонн благородного металла. Потом добыча резко пошла на спад, и сейчас Калифорния уже не относится к золотодобывающим штатам.


[Закрыть]

ГЛАВА 22

Поль Тутен. – Стефан Жусслен. – Карлье. – Барон де Мандат-Грассей

Перед тем как оставить США, будет интересно показать читателю, чем стал за сто лет этот народ, политической эмансипации которого мы помогли когда-то в порыве энтузиазма, ничем не оправданного ни тогда, ни впоследствии.

Современные путешественники, изучавшие по другую сторону Атлантики эту странную цивилизацию, упрямо восхваляемую только потому, что она исходит из так называемой свободной страны, предоставляют нам по этому поводу очень интересные и красочные документы.

Поль Тутен, искрящийся остроумием руанец, написал маленькую книжку под названием «Француз в Америке», полную задора, веселья, лукавства и искренности, которая стоит того, чтобы о ней подробно рассказать и дать из нее некоторые выдержки.

«Впечатление, которое производит эта страна, – говорит Поль Тутен, – решительно странное. Эта Америка с ее любовью к рекламам, театральным патриотизмом, звуковыми штампами, митинговыми ораторами, похожими на зазывал, самовосхвалением, доходящим до безумия, если не глупости, броскими плакатами, которые можно увидеть даже на спине прогуливающегося человека, правда, получающего за это плату, “большие аттракционы”, спиритические знаменитости, необычная неугомонность, подвижность, скорее беспорядочная, чем обоснованная, перед лицом которой всякий европеец, только что ступивший на ее берег, всегда спрашивает себя: “Что, сегодня праздник?”, намеренная эксцентричность, цель которой по большей части привлечь внимание и приманить клиента, огромные предприятия, которые распространяют акции, как шарлатаны пузырьки с лекарством, эмансипированные женщины, выставляющиеся напоказ как достопримечательность, врачи, достойные не более чем титула костоправов, города, похожие на барачные лагеря, Америка со всем этим производит впечатление гигантской ярмарки.

…В этой стране не имеет значения, чужак ты или близкий сосед, поскольку здесь свирепствует борьба за выживание; если у тебя затруднения, никто не поможет из них выпутаться; если ты упал, то рискуешь долго пролежать на земле; если жив – хорошо, умер – не важно! Место есть только для сильных. Течение уносит слабого, и никто не протянет ему руку: каждый думает о себе, этого достаточно. Даже не надейтесь в этой стране озлобленной индивидуальности на знаки внимания, мелкие услуги, за которые скудными чаевыми широко платят в остальном мире. Вы все обязаны делать сами – нести посылки, найти дорогу, если потерялись, и чистить свою обувь.

Отель, где я остановился, “Тремон-Хауз”, огромный; мне говорили, что в нем сто пятьдесят комнат. В американском городе на видном месте стоит не церковь и не мэрия, а отель: все живут там, даже местные. Не правда ли, очень характерно для этой поспешной и как бы временной цивилизации?

Цены здесь очень высокие – тридцать франков в день, но даже за эти деньги не надейтесь, что слуга почистит вам ботинки, и не думайте, что носильщик мнит о себе меньше, чем вы. Гордись, тебя обслуживает свободный человек! Что касается стола, то он просто отвратителен. Судите сами: вам дают огромную карту, в которой перечислены по меньшей мере шестьдесят блюд; вы можете попросить их все, это не стоит ни одного сантима сверху. Однажды я позволил себе фантазию заказать двадцать. Я сделал заказ, меня посадили одного за круглый стол, вокруг которого легко разместились бы десять человек; через полчаса ожидания появляются заказанные блюда, каждое на отдельном маленьком блюдце, и на все только одна тарелка. Поскольку я француз, то, конечно, требую, чтобы мне блюда подавали постепенно и с отдельным столовым прибором, – напрасный труд: официант не намерен подчиняться моим фантазиям, если он белый и, следовательно, ровня мне. Если он черный, он идиот. Волей-неволей пришлось смириться. На одну тарелку мне кладут порцию со всех блюд: суп из стручкового перца, пирожное, жаркое, конфитюр, ломтик хлеба с маслом, пикули, горчицу, консервы, картошку, арбуз, рагу, сыр, огурцы, пудинг, помидоры, жареные устрицы, галантин[553]553
  Галантин – заливное, студень.


[Закрыть] и крем; и едят вместе или по очереди одно блюдо за другим эту чудовищную мешанину. Если хочешь выпить, тебе принесут ледяную воду, кофе с молоком, но высшая изысканность, верх хорошего вкуса состоит в том, чтобы разбить в стакан сырые яйца и разбавить их содовой, потом проглотить ужасную желтую смесь: меня пытались убедить, что этот варварский напиток восхитителен; мне даже предложили его попробовать, я заявил, что верю на слово.

Клянусь всем моим соотечественникам, держа руку на желудке, все это неудобоваримо. Надеюсь, что моя откровенность не приведет к дипломатическим осложнениям, но мне трудно простить Америке, что меня здесь так плохо кормили.

Насытившись, что, как вы сами понимаете, не занимает много времени, вы имеете возможность посмотреть, как американцы едят, – вещь действительно очень любопытная, но описанию поддается с трудом. Они едят быстро, поспешно, стремительно; они торопятся, они спешат скорее закончить! Абсолютно так же, как накапливают состояние на Бродвее. Янки ест бодро, увлеченно, усердно; он занимается этим старательно, для него обедать – не удовольствие, а работа: он ест и пьет до пота на лбу. Вилка, нож – это инструменты, помогающие успешно завершить работу, которую он делает в этот момент. И, смотрите, он усердно трудится над бифштексами, проглатывает, не ощущая вкуса, – все, он кончил, обжора!..»

Можно до бесконечности цитировать эту книгу; жаль, не хватает места.

Поль Тутен только что нам показал, как живут в Америке; другой путешественник поведает, как там женятся. Это Стефан Жусслен, опубликовавший недавно том[554]554
  «Янки, конец века». (Примеч. авт.)


[Закрыть], полный сочных подробностей и оригинальных наблюдений. Его литературный дебют имел вполне заслуженный успех.

Известно, что женитьба в Америке не окружена ни формальностями, ни гарантиями, как в Европе, особенно во Франции. Прежде всего благословение родителей совершенно необязательно, и будущие супруги умеют очень хорошо обойтись без оного, закон этого не требует.

«Вы хотите жениться? – пишет Стефан Жусслен. – Нет ничего проще. Идете в мэрию, заходите в отдел регистрации браков и обращаетесь там к служащему:

– Я бы хотел получить лицензию.

– Отлично, месье; впишите ваше имя и имя вашей будущей супруги и выкладывайте доллар.

Эта маленькая операция закончена, вам после клятвы на Библии, что вы еще не женаты и достигли совершеннолетия, выдают розовую или голубую бумагу, в зависимости от того, какой сегодня день. Теперь вы можете предстать перед любым пастором. Заслуживающий уважения пастор – человек очень нелюбопытный; он не будет спрашивать, кто вы и откуда явились. Как я уже имел честь доложить, это настоящий джентльмен, который не имеет привычки вникать в ваши личные секреты. Он видит только одно: два человека разного пола, а это значит, что они могут воспроизводить себе подобных. Кроме того, есть перспектива получить несколько полновесных долларов, которые возблагодарят его святое пасторство; большего он не спросит и поспешит соединить вас. Дело сделано.

Ситуации, которые возникают из этих скоропалительных браков, иногда невыразимо причудливы. Так, известен человек, женатый пять раз; поскольку каждый штат имеет свои, отличные друг от друга законы, то можно очень легко жениться в различных штатах и иметь в конце своей карьеры небольшой симпатичный гарем.

Этот акт бракосочетания, который для нас один из наиболее важных в жизни, совершается иногда в Америке самым странным образом.

Однажды молодая романтическая мисс объявляет, что она выйдет замуж только за человека, способного похитить ее оригинальным способом. Некоторое время спустя она отправляется купаться на самый модный пляж и, как опытная пловчиха, заплывает далеко от берега. Вдруг она чувствует, как ее хватают сильные руки, оборачивается и узнает одного из своих обожателей, который, несмотря на ее крики и мольбы, взваливает ее себе на спину и уплывает прочь в открытое море к заранее нанятой лодке, в которой уже находится пастор. Там оба в купальных костюмах получают брачное благословение, пока безутешная семья делает им на пляже отчаянные знаки. Церемония закончена, они возвращаются вплавь, и месье, теперь женатый, сообщает о счастливом событии опешившим родителям.

Другая история. Перед моими глазами уведомительное письмо о свадьбе китайца с молоденькой и красивой мисс, из которого я узнал, что свадьба будет происходить в доме матери невесты. Хонг, китаец, о котором идет речь, обладатель достаточно большого состояния, предпочел европейский костюм и был бы настоящим американцем, если бы не отказался наотрез пожертвовать своими длинными волосами, заплетенными в косичку. Мать девушки решительно воспротивилась этому союзу, но дочь, всем сердцем привязавшаяся к косе сына Небесного императора, объявила, что убежит с ним, и мать вынуждена была согласиться.

Теперь – свадьба на велосипеде. У одного месье, большого любителя велосипеда, был постоянный соперник, оспаривающий его рекорды в скорости. Этим соперником была девушка. Однажды месье налетел своим стальным конем на камень. Кульбит на полной скорости, страшный удар, потеря сознания, велосипедист очнулся от прикосновения белых ручек своей соперницы-велосипедистки. Так он нашел родственную душу.

– Не хотите ли вы стать моей женой?

– Договорились, – ответила его новая подруга.

Оставалось только назначить день и час и выздороветь как можно скорее.

Все готово. Час настал.

– Джек, – говорит невеста, – не могли бы вы сделать мне одолжение? Я бы хотела венчаться на велосипеде.

– Я не осмеливался просить вас об этом, – говорит глубоко взволнованный жених со слезами в голосе.

Несколько дней спустя среди многочисленной и сочувствующей аудитории протестантский пастор благословил союз двух влюбленных, которые, каждый на велосипеде, вступил под своды церкви в сопровождении шаферов и подруг невесты, горевших желанием последовать такому прекрасному примеру.

На выходе трехколесный велосипед поджидал супругов, которые тотчас же отправились в большое путешествие через равнины великой республики».

Другой путешественник, Карлье, приводит случай, когда проводник железнодорожного поезда, слишком занятый, чтобы выкроить хотя бы один день для своей свадьбы и тем не менее не желая оставаться холостяком, нашел счастливый выход. Он устраивает невесту и пастора в вагоне и занимается своими служебными делами, то есть готовит поезд к отправлению. Поезд трогается, жених присоединяется к своей невесте и пастору, последний соединяет их узами брака. Таким образом, от одной станции до другой обряд бракосочетания был завершен, и проводник не потерял ни минуты своего рабочего времени.

Ну и чтобы закончить эту тему. Двое вступающих в брак направились вместе к пастору, который должен был их обвенчать. На пути была река, случаю было угодно, чтобы поток, вздувшийся от дождя, не позволил молодоженам переправиться на другой берег. Молодые люди, сильно огорченные, решили было вернуться обратно, но заметили на другом берегу прохожего. Они окликнули его и объяснили как смогли цель своих хлопот. Прохожий оказался человеком услужливым. Он сходил за пастором, и тот не замедлил явиться.

Обменялись издалека несколькими словами, потом свернули бумагу с разрешением, привязали к ней камень и, рискуя утопить в реке, бросили сверток почтенному пастору, который, с важным видом приступив к произнесению привычной формулы, вскричал своим хорошо поставленным голосом:

– Очень хорошо, дети мои; вы можете идти к себе: вы женаты в соответствии с обрядами церкви.

Разумеется, что такие неординарные способы заключения брака чрезвычайно редки, но достаточно того, что закон позволяет их, чтобы показать, насколько этот порядок способствует заключению скороспелых, комичных, плохо подобранных браков, так часто кончающихся разводами, правда, сопровождаемыми не более сложными процедурами.

Что бы стало со всеми этими беднягами, так необдуманно вступающими в брак, если бы не было возможности исправить положение! Выход так же доступен, как и вход. Вы достаточно пожили вместе и хотите развестись? Нет ничего проще.

Как и для заключения брака, отправляетесь в мэрию и говорите служащему:

– Месье, я бы хотел развестись.

– Отлично, месье, с вас два доллара.

Это дороже, чем за вступление в брак, но не важно.

– Очень хорошо, месье; вот два доллара, а вот также мое заявление.

Дело сделано. Вы предстаете перед судом, который объявляет вас разведенным. И ничто вам не мешает, пока вы еще там, вернуться в мэрию и сказать:

– Теперь, когда я разведен, я готов снова жениться; дадите мне разрешение?

– Конечно, месье, с вас один доллар…

«Так, однажды, – рассказывает Жусслен, – в штате Коннектикут дама девятнадцати лет, едва выслушав постановление суда о разводе, пошла за разрешением на брак и менее чем через час снова вышла замуж. И еще я знаю одного парня, который обещает к старости иметь хорошую коллекцию браков».

И после этого пытаться запретить мормонам иметь несколько жен! Что касается меня, то я не очень понимаю разницу между этими двумя системами. Менять супругов каждые пятнадцать дней или иметь несколько всегда одних и тех же, которым сохраняют верность, – не знаю, что больше достойно осуждения…

…Заканчивая эту главу, автор глубоко сожалеет, что имеет возможность процитировать только несколько строк из описаний путешествия барона Мандат-Грансея, который опубликовал три изысканных тома о современной Америке и американцах[555]555
  «Истребление буйволов». «У дядюшки Сэма». «В Скалистых горах». (Примеч. авт.)


[Закрыть]. Тем не менее следует позаимствовать у него портрет ковбоя, сделанный с натуры.