Текст книги "Приключения знаменитых первопроходцев. Америка"

Автор книги: Луи Анри Буссенар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц)

Вернувшись на родину в 1576 году, Рэйли занялся изучением юриспруденции. На следующий год ненависть к испанцам толкнула его наняться на службу к сэру Джону Харрису, посланному Елизаветой на помощь Вильгельму Оранскому, сражавшемуся против Филиппа II и кровавого герцога Альбы. Когда в 1579 году один из трех братьев, Хемфри Рэйли[223]223
  Это неверно: Хемфри не относился к роду Рэйли. Речь здесь идет о сводном брате сэра Уолтера – Хемфри Гилберте, о котором дальше рассказывается подробнее.


[Закрыть], предпринимал попытку колонизовать Ньюфаундленд, Уолтер принял участие в экспедиции и даже чуть было не попал в плен к испанцам. В 1580 году Уолтер Рэйли в качестве капитана принял участие в экспедиции под командованием лорда Грея[224]224
  Грей де Уилтон Артур, лорд – род. в 1536 г. ум. в 1593 г.


[Закрыть], посланной Елизаветой против мятежной Ирландии. И он, полный ненависти к вдохновителям и исполнителям Варфоломеевской ночи, отличился в жестокой бойне, вырезав ирландских католиков, ставших печальными жертвами этой Варфоломеевской ночи наоборот.

Честолюбие и стремление к неизведанному – доминанты его жизни – привлекли Рэйли в Лондон к королевскому двору, где, надеясь на ум, приятную внешность и невозмутимую уверенность в успехе, он собирался достичь приличного положения. Очень гибкий, вкрадчивый молодой человек сумел подружиться с герцогом Лестером, пользовавшимся тогда благосклонностью королевы, и вел с ним активную переписку. Это была веха в ожидании счастливого случая, который он, конечно, не упустит, а может быть, и сам спровоцирует.

Вскоре таковой представился. Находясь в разладе с главнокомандующим лордом Греем по поводу средств усмирения Ирландии, он написал Лестеру в таких выражениях, что его письмо, переданное королеве, вызвало у нее желание самой покончить с распрей. Уолтер Рэйли и лорд Грей были вызваны в Лондон; королевский кабинет открылся перед ними, и молодой капитан защитил свое дело с такой ловкостью, обходительностью и учтивостью даже к своему противнику, так сумел польстить этой стареющей королеве, изобразив преклонение перед ней как женщиной, ценимое ею куда больше королевских почестей, что без труда завоевал ее расположение.

После этой аудиенции честолюбец был допущен ко двору и не терял даром времени; вскоре он получил доступ в будуар и рабочий кабинет королевы. Очень обходительный, уверенный в себе, обладающий удивительной сообразительностью, умеющий импровизировать самую тонкую и красноречивую лесть, пользуясь своими обольстительными внешними данными, новый придворный очень быстро добился монаршей благосклонности. В качестве примера лести и тонкой чуткости известен анекдот, который вовсе не странен для его судьбы. Однажды, совершая после дождя прогулку, королева, обутая в белые атласные туфельки, не решаясь пройтись по влажному участку, сделала вид, что собирается повернуть обратно. Рэйли галантно отстегнул богатый бархатный плащ, который носил на плечах, и расстелил его, как ковер, под ноги своей повелительнице, та преодолела препятствие и поблагодарила своего кавалера улыбкой. Польщенная королева не забыла этой услуги, и банальный сам по себе инцидент сослужил ему неплохую службу.

Это был момент, когда открытия в дальних странах будоражили все умы, когда говорили только о новых путях в этот неизведанный мир, где богатство шло в руки тому, кто хотел его взять, королевская власть тому, кто умел ее завоевать. Рэйли стал благодаря королевской милости одним из самых богатых дворян ее величества, получил грамоту, предоставляющую ему и его наследникам королевскую юрисдикцию во всех странах, которые он сможет завоевать. Тогда, чтобы компенсировать провал первой попытки своего брата на Ньюфаундленде, он помог ему оснастить флотилию, предназначенную для тех же прибрежных районов. Эта вторая экспедиция не стала более удачной: буря разбросала корабли, и Хемфри Рэйли погиб. Не обескураженный таким мрачным результатом, Уолтер оснастил маленький флот и послал его разведать берега, о существовании которых он не без основания подозревал, лежащие между Ньюфаундлендом и Флоридой, открытой, как известно, испанцами. Английские моряки высадились в устье реки Роанока в большом заливе Албемарл, на еще совсем неизвестных берегах. Капитаны Армадас и Барлоу, посланные Рэйли, приняли во владение эти территории, которые после их возвращения Рэйли преподнес Елизавете под названием Виргиния, с намеком на прозвище, которое она сама себе дала – Святая Дева западных островов.

Эти территории, однако, не являются, как можно было бы подумать, современным штатом Виргиния. Они расположены на южных границах этого штата. Современная столица Северной Каролины, которой было дано имя Рэйли (Роли), должна находиться почти на месте расположения индейского поселения, названного капитанами Скикоак.

В награду за эти открытия королева посвятила Рэйли в рыцари и даровала ему право на продажу вина (!) во всем королевстве; эта концессия принесла ему значительный доход. Три другие экспедиции на Роанок, снаряженные на средства Рэйли, первой из которых командовал сэр Роберт Гринвилль, второй – сэр Ричард Гринвилль и третьей – Джон Райт, имели целью колонизовать Чесапикский залив (1586–1588) и поглотили огромные средства. Пока Рэйли как член парламента оказывал королеве неоценимые услуги, она стремилась увеличить его состояние или по меньшей мере восполнить потраченное во имя высоких амбициозных целей. Так, он получил ценности, конфискованные у Бабингтона за участие в заговоре в пользу Марии Стюарт[225]225
  В данном случае автор не прав. Заговор, будто бы составленный для освобождения Марии Стюарт из заключения, был на самом деле организован елизаветинским министром полиции Уолсингемом для компрометации шотландской королевы, обвинения ее в измене и покушении на престол, что давало формальный повод казнить венценосную узницу. Во главе заговора был поставлен мелкопоместный дворянин Энтони Бабингтон (так что особых ценностей у этого ревностного католика не было). Заговор, естественно, не имел ни малейших шансов на успех и был в подходящее время раскрыт. Бабингтон и девять его сотоварищей после зверских мучений были казнены летом 1586 года, а полгода спустя их участь разделила и опальная шотландская королева, которую, правда, от физических мучений освободили.


[Закрыть], к тому же специально для него была создана должность суперинтенданта оловянных рудников на Корнуолле[226]226
  Корнуолл – здесь: полуостров на юго-западе Англии.


[Закрыть], и его назначили сенешалем этого графства и капитаном гвардии.

На вершине своего благополучия Рэйли, терзаемый непреодолимой потребностью действовать, оснастил другую флотилию и отправился сражаться с испанцами, армада которых была только что уничтожена. Несмотря на приказы Елизаветы, которая, разрешив ему поднять якорь, снова призвала его, Уолтер сбежал, как простой корсар. Он прошел вдоль прибрежных районов, посещаемых обычно галионами из Мексики и Перу, встретил их, был счастлив захватить один из самых богатых «Мадре де Диос» и привел его в Лондон в 1592 году. Елизавета простила неповиновение, соизволила принять королевскую долю добычи и подарила Рэйли золотую цепь.

Но с такой властной и взбалмошной королевой никогда нельзя считать себя уверенным в завтрашнем дне. Внезапно благополучие королевского фаворита кончилось. Он был заточен в лондонский Тауэр[227]227
  Тауэр – королевская крепость в Лондоне, выстроенная в XI веке. На протяжении своей средневековой истории часто служила государственной тюрьмой, куда заключали особо важных преступников.


[Закрыть] и пробыл там два месяца. Ловкая лесть и влияние в высоких кругах помогли ему выйти. Уолтер Рэйли был помилован, но не сразу явился ко двору, куда хотел вернуться только после блестящей акции, способной ослепить старую королеву. И тогда на память пришло богатство Эльдорадо. Если он сможет покорить эти территории, рассказы конкистадоров о которых рисовали картины, способные зажечь и менее тщеславных, то пошатнувшееся доверие к нему станет более прочным, чем раньше. Итак, в 1595 году Рэйли отправляется в надежде присоединить к английской короне этот ослепительный цветок. Первым пунктом был остров Тринидад из группы Малых Антильских островов, которым владели испанцы еще с начала открытия Нового Света. Он напал на эту островную жемчужину, овладел ею без особых трудов и оставил там небольшой английский гарнизон. Захватив в плен Антонио де Беррио, расспросил его о районе, где находилось Эльдорадо, узнал то, что обычно говорилось в то время, и решил направиться к Ориноко, дельта которой находилась прямо перед островом, который он только что окончательно подчинил английской короне, поскольку с тех пор Тринидад навсегда оставался английским. Благодаря переводчику, которого Рэйли привез из Англии, он смог переговорить с касиками, и все они подтвердили или почти подтвердили слова Антонио Беррио, не скрыв от него, однако, что завоевание этих таинственных мест будет сопровождаться страшными опасностями и лишениями.

Далекий от колебаний авантюрист решительно пустился наудачу. Поскольку его корабли не могли преодолеть бар[228]228
  Бар – мель в устьях рек. (Примеч. перев.)


[Закрыть] Ориноко, он посадил около ста пятидесяти человек в беспалубный баркас, погрузил туда оружие и провизию с расчетом только на один месяц. Ему казалось, что тридцати дней будет достаточно для завоевания. Получив на Тринидаде подтверждение имевшихся у него сведений и даже не дав себе труда вникнуть в них, Рэйли окончательно поверил в существование, во-первых, двух озер, во-вторых, в королевство инков, которое, как предполагалось, было расположено около истоков реки Эссекибо.

Преодолев реку Гуарапо[229]229
  Гуарапо – название многих венесуэльских местностей, речушек и деревушек.


[Закрыть] и равнины Чеймаса, Рэйли остановился в Марекито, где узнал от стодесятилетнего индейца, что чужестранцы, конечно, приходили в Гвиану. Что касается страны Позолоченного Короля, то старик знал о ней не больше, чем все остальные, и приблизительно указал места в глубине континента. Несколько охлажденный таким началом, Рэйли, подгоняемый нехваткой продовольствия и страхом потерять свои экипажи от лихорадки, продолжил путешествие и вскоре столкнулся с непреодолимыми трудностями. Экспедиция была вынуждена остановиться у водопадов реки Карони, которая, как предполагалось, была кратчайшим путем к Маукрегуари и Маное, городам, расположенным на берегах озер Кассипа и Рупунуини, или Дорадо. Здесь англичане встретили великолепные леса с деревьями необычной толщины и высоты, роскошные луга, реки с чистой прозрачной водой, ветвящиеся бесконечными притоками, несущими во все стороны живительную влагу и плодородие, увидели великолепных птиц, стада ланей, которых не пугало присутствие человека, и даже нашли несколько минералов, содержащих желтые пластинки, – возможно, золото, а может быть, и медь.

И это было все. Теперь можно судить, каково было разочарование Рэйли, когда он понял, что Позолоченный Король, горы золота, города, застроенные дворцами, фонтаны с золотыми водоемами, ручные львы на золотых цепях, золотое солнце, поддерживаемое массивным серебряным алтарем, оказалось легендой, колоссальной мистификацией, на которую испанцы были большие мастера!

Сэр Уолтер Рэйли, как говорил один из его историков, придворный в полном смысле слова, не захотел подвергнуться унижению и признать по возвращении провал своей экспедиции и даже позволить считать себя жертвой мистификации. Итак, он решил пожертвовать истиной во имя своего честолюбия, и поскольку с давних пор знал о проекте колонизации Гвианы, то решил, что будет легче реализовать его, если не разрушать мираж Эльдорадо.

Вполне резонно подвергнуть сомнению большую часть сообщений Рэйли относительно результатов его путешествия. Решив уберечь экспедицию от насмешек, он, теряя голову, представил в своих описаниях жалкие хибарки Манои большими, роскошными, великолепными дворцами. Этот авантюрист сравнивал внутренние озера, о которых, впрочем, только слышал, с Каспийским морем, и не называл Маною иначе как царским и позолоченным городом. Владыка этой великолепной земли превращался под его пером в императора Гвианы из племени инка, который воздвиг, по словам путешественника, дворцы, превосходящие роскошью великолепные резиденции своих перуанских предков. Наконец, Рэйли по возвращении не боялся повысить свой кредит лестью и пробуждением алчности, рассказывая королеве, как он показывал ее портрет этим варварам и те с криками восторга бросались на колени перед самой великой северной касикой, святой, которой повиновалось больше касиков и подданных, чем было деревьев в их лесах. Судите сами, с каким восторгом гордая государыня слушала этот пошлый вздор. В довершение Рэйли сочинил, что будто бы во время завоевания Перу «в главных храмах» нашли предсказание, что инка, потеряв однажды свою империю, получит ее обратно из рук англичан. Он убедил ее величество, что туземцы согласятся ежегодно платить Англии сумму в 300 000 фунтов стерлингов, если она соизволит разместить в городах империи гарнизоны численностью от трех до четырех тысяч человек для защиты местного населения. «Мне кажется, – сказал он между прочим, – что эта империя в Гвиане просто предназначена для английской короны».

Возможно, Рэйли преднамеренно связывал военную колонизацию этих восхитительно плодородных земель с разработкой золотых рудников, которые он, конечно, заметил или о существовании которых, вероятно, был извещен. Убежденный в значении этих земель, неугомонный искатель фортуны через некоторое время после своего возвращения в Англию отправляет в Гвиану две большие экспедиции, предназначенные для того, чтобы еще раз пробить ему дорогу к золоту. Первая была поручена Лоуренсу Кемису (1596) и вторая в том же году Томасу Мэшему. Эти исследователи произвели топографическую съемку американского побережья от Амазонки до Ориноко, отметили на своем маршруте устья пятидесяти двух рек и познакомились с различными народами, живущими на реке.

А тем временем Рэйли боролся с испанцами, участвовал в захвате Кадиса в качестве контр-адмирала (1596)[230]230
  Экспедицией командовал Роберт Деверё, второй граф Эссекс. Несмотря на то что на рейде Кадиса был разгромлен испанский флот, английские историки считают экспедицию в целом неудачной.


[Закрыть] и в морской экспедиции на Азорские острова, где он захватил остров Фаял. Его благополучие продержалось еще в течение шести лет, то есть до смерти Елизаветы, последовавшей в 1603 году.

По восшествии на престол короля Якова, очень непопулярного среди англичан, Рэйли тотчас примкнул к задиристой оппозиции, образованной английской аристократией; некоторые историки даже считают, что он лелеял надежду заменить правление сына Марии Стюарт аристократической республикой[231]231
  Вновь автор приводит неверные сведения. Рэйли участвовал в заговоре, целью которого было возведение на престол Арабеллы Стюарт, за что и был приговорен к смертной казни. Однако приговор смягчили, хотя и не отменили формально, и Рэйли был заключен в Тауэр (где, кстати, написал объемистый фолиант – «Всемирную историю», изданную спустя 120 лет). Освободили его только после смерти претендентки на престол (1616 г.).


[Закрыть]. Поскольку этот честолюбец умел наживать себе врагов, то от него постарались поскорее отделаться. За участие в заговоре он снова оказался в лондонском Тауэре. К тому же, следуя порядку вещей, достаточно рациональному с точки зрения придворной морали, фаворит нового монарха преследовал в лице Рэйли фаворита покойной государыни и страстно желал завладеть его имуществом, даже путем конфискации. Потом Рэйли обвинили в государственной измене как заговорщика против королевской персоны и привлекли к суду, члены которого состояли исключительно из его врагов. Король, фаворит, завистники – все имели слишком хороший шанс. Судебная комиссия, в отсутствие всякого, даже морального доказательства, осмелилась приговорить его к смертной казни после яростной обвинительной речи Эдуарда Коука, королевского прокурора, который, покрыв его оскорблениями, навлек позор на самого себя и на этот странный суд.

Как это часто происходит, ненавидимый до вынесения приговора, Рэйли, став жертвой несправедливости, вызвал к себе горячее сочувствие, когда стали известны гнусные подробности этого несправедливого процесса. Был даже такой поворот в его судьбе, когда король, не осмеливаясь отдать приказ об исполнении приговора, на двенадцать лет отправил несчастного в лондонский Тауэр. Это было не помилованием, а только бесконечной отсрочкой, имевшей, как будет видно дальше, странные и скорбные последствия.

Несмотря на самое мощное вмешательство, двери старинной крепости не открывались для Рэйли, и только после переговоров он смог за 1500 фунтов стерлингов купить благосклонность нового фаворита Бекингема[232]232
  Автор имеет в виду всемогущего фаворита короля Якова I Джорджа Вильерса (1592–1628), но во время, о котором идет речь, Вильерс еще только входил в фавор и носил весьма скромный титул виконта. Герцогом Бекингемским он стал только в 1623 году.


[Закрыть], вернувшего ему свободу. Едва покинув темницу, неутомимый искатель приключений решает посвятить все свои силы и остатки средств большому проекту колонизации вожделенного Эльдорадо. Он оснащает эскадру из двенадцати кораблей и поднимает паруса 18 марта 1617 года. Эта экспедиция стала для него роковой. Обеспокоенная с начала приготовлений Испания сделала при помощи своего посла в Лондоне Гондомара все, чтобы оказать давление на Якова I и заставить его отменить выданное им разрешение. Тот ограничился тем, что вписал в лицензию, выданную Рэйли, оговорку с запрещением нападать на какую-нибудь дружественную европейскую нацию. В то время Англия находилась в состоянии мира с Испанией, но только на Европейском континенте. Пошли слухи, что король затребовал себе план Рэйли и передал его Гондомару, предупредившему своих доверителей, которые смогли в надлежащий момент противопоставить значительные силы попыткам отважного моряка. Как бы то ни было, Рэйли высадился на берега Гвианы в середине декабря следующего года и, веря в свое полное право, поскольку он значительно раньше испанцев принял во владение эти территории, атаковал Санто-Томас, индейский поселок, захваченный и укрепленный испанцами, выбил их оттуда в кровавой битве, в которой потерял старшего сына Уолтера, и продолжил свое исследование. Успех не сопутствовал этой экспедиции. Рэйли заболел, войска взбунтовались, один из его помощников, Кемис, покончил жизнь самоубийством. Пришлось снова погрузиться на корабли.

Едва вернувшийся на Плимутский рейд, Рэйли был арестован по приказу короля и предстал перед личным судом его величества как напавший на дружественную нацию. Гондомар открыто потребовал его голову. Нелегко было найти нарушение прав человека в этой экспедиции, предпринятой с целью изгнания испанцев, неправедно обосновавшихся на территориях, открытых английскими путешественниками, и настолько было очевидно, что испанцы первыми нарушили права, что никто даже не подумал вынести ему новый приговор. И вытащили на свет старый, вынесенный четырнадцатью годами раньше, аннулированный по всем правилам предоставленной отсрочкой, а потом освобождением. Напрасно юристы приводили в качестве возражения, что Рэйли, назначенный королем главнокомандующим, то есть на должность, которая ему давала законные права в управлении будущей колонией, не мог выполнять свои функции, будучи приговоренным к смерти, поскольку такой приговор лишал его всех прав. Яков I, желая удовлетворить требования испанцев, оставался непреклонным. Рэйли понимал, что ему пришел конец, и ограничился тем, что меланхолично сказал: «Им кажется, что кровь одного человека сможет наладить торговлю».

Его последние моменты перед казнью свидетельствовали о твердости духа. «Когда я начал готовить узника к смерти, – говорит Трансон, бывший тогда настоятелем Вестминстерского аббатства, а позже епископом в Солсбери, – меня поразило, насколько мало его волновало это событие. Когда я сказал ему, то слуги Бога содрогнулись, он признался, что умирает с отвращением, но – слава Богу! – не боится смерти: “Лучше умереть так, чем от тропической лихорадки”, – добавил этот мужественный человек».

Двадцать девятого октября 1618 года в старом Вестминстерском дворце перед залом парламента Уолтер Рэйли был подведен судьями графства Мидлсекс к эшафоту, где его голова должна была упасть с плеч. Он проявил спокойствие и достоинство, поразившие всех присутствующих. На нем был камзол из коричневого атласа, жилет из черного шелка, расшитый серебром. Его прежняя элегантность, говорит один из биографов путешественника, проявлялась даже в строгости траурного костюма. Когда шериф, по обычаю, потребовал тишины, Рэйли обратился к публике: «Я хочу, чтобы меня услышали, хотя говорю очень тихо; у меня возобновляющаяся на третьи сутки лихорадка, и как раз сегодня день и час наступления моей болезни; если я выкажу некоторую слабость, то пусть она будет отнесена на счет моей болезни». Заметив лорда Арендела и лорда Дункастера у окна, он сказал, глядя на них: «Я благодарю Бога, что он позволил мне умереть не во мраке, но в присутствии почтенных людей. Я повышу голос, господа, чтобы быть услышанным вашими милостями». «Мы спустимся к эшафоту», – сказал Арендел. Действительно, Арендел, Дункастер и некоторые другие сеньоры окружили Рэйли. Он пожал им руки и продолжал говорить, опровергая многие из возведенных на него обвинений, а Арендел подтвердил справедливость сказанного. Потом приговоренный к смерти попросил прощения за свои ошибки, заявив присутствующим, что, без сомнения, его грехи были большими и многочисленными, но смерть будет только политическим удовлетворением, данным испанцам. «Я гордо прошел по жизни, – сказал он, – будучи последовательно, а часто одновременно, придворным, солдатом, капитаном, адмиралом, генералом и моряком, во всех сословиях, где изобилуют пороки…» И закончил словами: «Я прощаюсь с вами, примиренный с Богом». Потом, схватив топор, осмотрел его лезвие и произнес: «Лекарство острое, но оно лечит все болезни». Он дружески приветствовал палача, простил его и попросил нанести удар по сигналу быстро и точно.

Казалось, что сам палач был тронут поведением своего клиента. Когда голова упала, он показал ее людям, молчащим против обыкновения, и не сказал: «Боже, храни короля!»

Так умер Уолтер Рэйли, человек, полный возвышенных качеств, мужественный духом, обаятельный и образованный, который все смел, всего хотел, значивший, быть может, больше, а может, меньше, чем его репутация, и оставивший глубокий след в истории своего века, все признаки которого он собрал в себе и который великолепно олицетворял. Его жизнь была удивительнее всех приключенческих романов, и его дальние экспедиции, смелые предприятия, блестящие связи, которые он из них вынес, отводят ему выдающееся место среди самых достойных людей его эпохи.