Текст книги "Тихая гавань"
Автор книги: Луанн Райс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
– В комод?
– Ну да, на втором этаже. На верхней полке.
Дана чмокнула маму в макушку и помчалась наверх.
Сэм стоял на палубе катера береговой охраны и осматривал все вокруг. Дождь заливал лицо, ручьями струился по желтому дождевику. Суденышко бросало из стороны в сторону по всей Охотничьей мели – именно туда, по мнению Марты и Даны, направились девочки. В ста метрах от них прошли танкер и баржа.
– Почему мы ищем именно здесь? – спросил офицер береговой охраны Том Хэнли.
– Здесь затонула лодка их родителей.
– Да, помню, «Сандэнс». Меня тогда вызывали. Ужасная трагедия, – сказал Хэнли. – Совершенно непонятная история – ночь была спокойная, лунная, оба – опытные моряки.
– Они наткнулись на буксирный канат, – сказал Сэм, глядя на идущий с запада буксир. – Я нырял туда, к лодке. Нашел ворс от каната.
– Ну, тогда понятно, – сказал Хэнли. – Движение здесь оживленное – это же главный торговый путь между Бостоном и Нью-Йорком.
– Будем надеяться, что сегодня такого не случится, – сказал Сэм.
– Только бы их волной не опрокинуло, – ответил Хэнли.
Глава 13
Погода менялась стремительно. Утро было солнечным и безоблачным, а теперь небо посерело, поднялись волны. Не огромные, как во время урагана, но все равно большие. Куинн еще никогда не ходила на лодке по таким волнам. Она старалась крепко держать румпель, чтобы лодка, не дай бог, не перевернулась. Насквозь мокрый Кимба висел на руке Элли.
– Идем строго на восток, – крикнула Элли.
– Умница, Эл.
– Нам еще долго?
Куинн мрачно вздохнула. Она что думает, это легкая прогулка? Свистел ветер. Он оборвал кливер, и парус хлопал о мачту. Если бы она знала, что погода так испортится, ни за что бы не вышла в море.
Куинн поглядела по сторонам – пыталась понять, далеко ли они отошли. Ориент-Пойнт – он был справа – они прошли час назад. Слева остались залив Силвер и Нью-Лондон. А земля впереди – это, должно быть, Рыбачий остров.
– Это Мартины Виноградники? – спросила Элли.
– Нет, Рыбачий.
– Давай причалим здесь, – взмолилась Элли. – Переждем шторм и пойдем дальше.
Куинн держала румпель так крепко, что сводило пальцы. В лицо хлестал дождь. Предложение Элли было дельным, но, если они сделают остановку, взрослые их найдут и отправят домой. И тогда уж с них глаз не спустят и второго такого шанса не представится.
– А как же наше дело? – сказала Куинн, утирая лицо.
– Ты про деньги, которые надо отдать тому человеку?
– Ну да. За маму и папу.
Элли на несколько секунд задумалась.
– Ну ладно, – сказала она наконец. – Поплыли дальше.
Зачем ты их взял? Ты нас погубил...В порывах ветра Куинн слышала мамин голос.
– Нас никто не погубит, мамочка, – произнесла она вслух.
Она твердо знала: ее обязанность – исправить ошибки своей семьи.
Дана, встав на цыпочки, нащупала на верхней полке шкатулку. Шкатулка была заперта на крохотный замочек, и ключ, который Дана носила на шее, к нему подошел. Она открыла крышку и вскрикнула. Внутри лежал медальон Лили.
Дана сжала медальон в кулаке. Это был довольно тяжелый серебряный овал с узором ручной работы. Дана отнесла его в комнату сестры, чтобы разглядеть при дневном свете.
Она присела на краешек кровати и трясущимися руками открыла запор. Медальон раскрылся как книжка, и на колени Даны упал еще один ключик, совсем крохотный. У Даны застучало в висках.
В правой части медальона была фотография Лили и девочек в саду. Девчонки в рабочих перчатках взяли мамины грабли и совок, Лили руку с книгой положила на плечо Куинн, а вторую, державшую авторучку, на плечо Элли. Слева был другой снимок: Дана с Лили смотрят друг на друга, и глаза обеих светятся любовью. У Даны заныло сердце – никогда больше не испытать ей такой любви.
Она взглянула на фото повнимательнее и заметила, что на шее у Лили висят этот медальон, а рядом с ним – золотой ключик. Приглядевшись к снимку Лили и девочек, Дана поняла, что за книга у Лили в руке. Это был ее детский дневник в бордовом переплете.
В окно бил дождь, порывы ветра трепали тент, натянутый во дворе. Ну какое это теперь имеет значение? Они нашли потонувшую лодку, убедились в том, что произошла авария. Коробка с деньгами явно как-то связана с махинациями в «Сан-Центре», но к семье это никакого отношения не имеет.
Медальон жег ей ладонь. Она смотрела на снимки и вдруг почему-то перевела взгляд на шар, стоявший на ночном столике Лили. Дана взяла его в руки, встряхнула, и крохотные рыбешки закружились вокруг русалки. Шар был куплен в магазинчике мисс Элис приблизительно в то же время, что и медальон.
«А вы знаете, что русалки существуют на самом деле, – сказала им тогда старая леди. – Они плетут сети из лунных лучей, они снимают с неба звезды. Если вам понадобится их помощь, достаточно только их позвать. Произнести: „Ты, русалка, мне скажи...“»
– «Как девчонке жизнь прожить?» – закончила вслух Дана.
И словно вернулась в прошлое. Где Лили прятала свои дневники? Под матрасом, в шкафу за книгами, на чердаке. Все эти места Дана находила, и Лили об этом знала. Но был еще последний тайник Лили – она его сделала в тот год, когда они обе поступили в школу искусств. О том, что Дана обнаружила и это место, Лили известно не было.
Найдя золотой ключик, Дана часто задавалась вопросом: а куда же взрослая Лили стала бы прятать дневник? И только одно не пришло ей в голову. Последнее место было идеальным, а идеала не превзойти.
Нет, надо было раньше посоветоваться с русалкой, думала Дана, быстро спускаясь по лестнице. В кулаке у нее был зажат второй ключик.
Катер береговой охраны избороздил весь пролив с юга на север. Сэм стоял на палубе и смотрел в бинокль на Охотничью мель. При мысли о двух маленьких девочках на крохотной парусной лодке ему становилось по-настоящему страшно.
Капитан замедлил ход, и Сэм похолодел. Он решил, что капитан разглядел в волнах обломки лодки.
– Что он делает? – спросил Сэм.
– Идет назад, – сказал Том Хэнли.
– Но они должны быть где-то здесь!
– Тогда бы мы их обязательно увидели. Может, они решили укрыться в одной из бухт? Надо пройти вдоль берега, поискать их там.
Дана не надела ни плаща, ни шляпы, даже лопаты не прихватила. Зажав ключик в зубах, она встала на четвереньки и принялась руками разрывать грядку с травами.
Травы Лили рассадила в строгом порядке: на севере шалфей – символ мудрости, на западе тимьян, символ долголетия, в память об отце и всех умерших родственниках на юге росла лаванда, а на востоке травы любви – розмарин и мята.
Травы источали таинственный, дурманящий аромат, который смешивался с запахом влажной земли. Много лет назад она видела, как Лили ночью пробралась к грядке с травами с дневником в руке. И сразу догадалась: Лили решила закопать его там.
И теперь это была последняя надежда Даны. То ли Лили, то ли русалка, то ли обе вместе послали Дану искать под дождем дневник. И найти правду.
Но дневника не было. Дана изрыла все вокруг. По лицу Даны текли струи дождя. И вдруг взгляд ее упал на латунный диск солнечных часов, врытых в землю посреди грядки.
Дана потянула за центральный штырь, и диск легко вышел из бетонного основания. Под ним и лежал дневник Лили.
Дана схватила его, прижала к груди, и по щекам потекли, смешиваясь с дождинками, слезы.
– Я нашла его, Лили! И девочек найду!
Она помчалась в дом, вверх по лестнице. В спальне Лили она плотно прикрыла дверь и села на кровать. Дрожащими пальцами она вставила ключ в замок, и дневник распахнулся. Дана принялась читать.
Здравствуй, новый дневник! Ты последний в ряду многих, но я тебя уже люблю. Приготовься выслушать все, и плохое, и хорошее. Стоит мне записать все, что меня мучает, и на душе становится легче. Так я избавляю от груза своих переживаний самых дорогих и близких мне людей.
Очень не люблю кричать на мужа и на дочек. Но идеальных людей нет. Когда Майк бывает резок с Куинн или недостаточно терпелив с Элли, я ужасно на него злюсь. Впрочем, такое случается нечасто. Он замечательный отец. И мне очень повезло в жизни.
Дела у него идут превосходно. «Грейсон инкорпорейтед» работает сейчас над двумя новыми проектами – в Цинциннати и здесь, в Коннектикуте. И то, и другое – дома для престарелых. Таково веяние времени.
Плохо то, что Цинциннати так далеко и Майку приходится ездить туда довольно часто. По-моему, раньше, когда он еще не так развернулся, было лучше. Денег у нас, конечно, было меньше, но нам хватало.
Второе февраля. У обеих девочек насморк. Куинн сводит меня с ума – все время рвется погулять, а нос совершенно забит, и температура под тридцать девять.
Дана пролистала несколько страниц – февраль, март – и остановилась на апреле.
В саду уже появились первые всходы. На деревьях набухли почки. Элли занимается танцами и футболом, а Куинн, как всегда, делает все всем назло. Она обожает бродить по горам, лазить на деревья и подслушивать под дверью. А занятия в школе требуют усидчивости. Майка постоянно нет дома – в Цинциннати все закончилось, но теперь появилось что-то новое в Массачусетсе.
Вчера доставили новую лодку. Признаю, я была не права: она великолепна. Мы с девочками сразу в нее влюбились. Первое большое путешествие будет в Мартины Виноградники, но сначала мы походим по проливу. Мы решили назвать ее «Сандэнс» – в честь проекта «Сан-Центра» в Цинциннати, на деньги от которого она и была куплена. Место чудесное, и Майк им очень гордится. Вот если бы такой же здесь был, в Коннектикуте. Как раз для мамы. Он делает еще один, в юго-восточном Массачусетсе, но почему-то не любит о нем говорить. Ну и пусть. Не хочу ему надоедать.
Мне очень нравится наша жизнь. Мы ходим в море, работаем в саду, занимаемся семьей, и нам хорошо друг с другом. Вот если бы и Дана жила где-нибудь поблизости, тогда все было бы абсолютно прекрасно.
Неужели только на прошлой неделе я писала о том, как хорошо мы живем? Какая ложь... Вернее, какой лжец!
Майк меня обманывал. Он говорил про «юго-восточный Массачусетс», а на самом деле речь шла о Виноградниках. Да-да-да! Его новый проект – никакой не дом для престарелых. Это подряд на строительство четырех огромных уродливых домов в Мартиных Виноградниках. На моем обожаемом острове. И самое ужасное: все это на Жимолостном холме. На священной для нас земле – там, где он сделал мне предложение.
Как я надеялась, что эти песчаные дороги никогда не замостят и вересковые пустоши никогда не тронут. По-моему, это огромная ошибка.
Господи, дай мне силы сохранить спокойствие и не показывать девочкам, как я расстроена. Сегодня вечером Майк пришел домой и сказал, что хочет мне что-то показать. Он все время смеялся, и я тоже смеялась. Мы оба устали злиться друг на друга.
Он показал мне старую жестяную коробку. А в ней – пять тысяч долларов. Старые купюры, в основном по пятьдесят и по сто долларов – похоже на чьи-то давние сбережения. Так оно и есть, сказал он. Джек Конвей, старый мастеровой из Куиссета, хочет работать на строительстве. У него больная нога и больная спина, и подрядчик его не нанял, вот он и пошел к Майку.
Майк сказал, что не может взять от него деньги, но Джек настаивал. Для него это вопрос чести, сказал Майк.
Ему все это кажется очень забавным. Он говорит, что Джек неплохо заработает на строительстве. А через некоторое время Майк вернет ему эту коробку.
Разумеется, проблема не в этом. А в том, что Майк строит дома на острове, на том самом холме, который так нам дорог. Я вне себя от ярости.
Сегодня Куинн совершенно вывела меня из себя. И мне теперь стыдно. Она все донимала меня расспросами, хотела узнать, что у нас с Майком не так. Она слышала, как я плачу, а он кричит, и сказала, что, если так будет продолжаться и дальше, она покончит с собой. Так прямо и сказала. Может, я пытаюсь себя оправдать, но у меня на самом деле не было другого выхода. Когда она пошла заниматься плаванием, я поднялась к ней в комнату и прочитала ее дневник.
Я получила то, что заслужила. Моя дочка пишет, что каждую ночь плачет, что боится, как бы мы не развелись, и не понимает, что происходит. Я так переживаю из-за нового проекта Майка. Ведь Виноградники – мой второй дом.
Дана начала читать последнюю запись. Тридцатое июля, день смерти Лили.
Ну ладно. Перемирие. Взошла луна, море совершенно спокойное. Наши дочки мирно спят. Всего несколько минут назад я кричала на их отца. А теперь мне хочется взять свои слова назад. Я обвиняла Майка в том, что он нас погубил, разрушил нашу семью. Это была моя реакция на то, что три дня назад сказала Куинн.
Мы отправляемся на морскую прогулку.
С девочками все будет в порядке. Правда ведь, дорогой дневник? Я никогда прежде не оставляла их ночью одних, но, с другой стороны, я прежде и с мужем так страшно не ругалась, Он хочет, чтобы я была довольна. А я хочу, чтобы был доволен он. Может быть, мы будем заниматься на лодке любовью. А может, и нет. Это значения не имеет. Я все равно его люблю.
И их люблю. Я так переживаю, что причинила Куинн боль, поругавшись с ее отцом. Она знает, что мне стыдно за Майка – потому что он взял деньги. Она слышала, что я назвала это взяткой.
Ночь совершенно ясная, дует легкий бриз. Мои дочки спят как сурки. Я уже и забыла, когда они просыпались раньше утра. Их не мучают кошмары, они не ходят во сне, и снятся им хорошие, добрые сны. Они будут крепко спать, а через час я вернусь.
Какая потрясающая сегодня луна! И я сижу здесь, в саду, и вижу лунную дорожку, тянущуюся отсюда, от пролива, до самой Франции. Русалки забросили сети – мисс Элис сказала бы, что они нас оберегают.
Всех нас, всех девочек-русалочек. Маму, Дану, меня, Куинн и Элли. Как нам повезло, что мы есть друг у друга.
Дана закончила читать. По ее лицу ручьем текли слезы. Она целый час слушала голос Лили и тосковала по ней больше, чем когда бы то ни было. Она встала, пошла к себе в комнату, заглянула под кровать. Жестяной коробки не было, но она и так уже знала, куда отправились Куинн и Элли. Она сняла телефонную трубку и набрала номер сотового Сэма.
– Они плывут в Мартины Виноградники, – сказала она.
– В Мартины Виноградники? Ты...
– Да, точно знаю, туда, – прокричала Дана, чтобы он ее расслышал наверняка. – Они считают, что должны отдать один долг. За родителей.
Сэм позвал капитана, и Дана услышала, как он просит передать это сообщение по рации тем судам, которые могут быть в районе Виноградников.
– Они меня сейчас высадят. Я еду за тобой.
Дана схватила дождевик и села ждать, когда он приедет и отвезет ее к парому.
На ноги поставили береговую охрану Ньюпорта, Вудс-Хоула и Менемши, и Дана пыталась убедить себя, что девочек обязательно спасут. Уж если Лили и русалки завели их так далеко, не бросят же они их теперь.
– Я безумно волнуюсь, – сказала Марта. – Ты уверена, что они плывут в Виноградники?
– Абсолютно.
– А вы с Сэмом отправляетесь на паром? Он что, до сих пор ходит?
– Да.
Марта недоверчиво покачала головой. Ну ладно, может, и правда ходит. А Дане казалось, что она действует не совсем по собственной воле, а лишь выполняет приказы сестры. Она поцеловала мать и выбежала из дома.
Сэм уже завел мотор. Дождь заливал ветровое стекло, но он ехал быстро и аккуратно.
– Откуда ты знаешь? – спросил он, когда они свернули на автостраду.
– Что они отправились в Мартины Виноградники? Мне Лили сказала. Правда, сказала. Понимаю, это звучит дико, но она показала мне, где искать ответ. А когда я его нашла, она посоветовала, что делать дальше.
– Я тебе верю.
– Почему? Я сама себе верю с трудом.
Сэм Тревор был человеком рассудительным. И все же легко согласился с самым невероятным.
– Я изучаю дельфинов, – сказал он. – Они общаются друг с другом очень замысловатым способом. Мы, люди, пока что его до конца не поняли. Они плавают рядом и одним взмахом хвоста сообщают, где есть пища, где подстерегает опасность, даже в любви признаются. Они поддерживают связь и на большом расстоянии, когда не видят друг друга. – Он взял Дану за руку. – Лили все время с тобой общалась.
– Откуда ты это знаешь, Сэм?
– Потому что я сам иногда слышу отца. Он говорит мне, что я молодец, что иду по верному пути. У него легкий ирландский акцент, и слышу я его обычно по ночам, когда я один на яхте.
Шторм разыгрался нешуточный. Элли следила за компасом, а Куинн изо всех сил старалась держать румпель ровно. У нее устали руки, и видимость была никудышная.
– Где мы? – прокричала Элли.
– Почти у цели!
На самом деле Куинн понятия не имела, где они находятся. Дождь лил как из ведра, и разглядеть что-либо было невозможно. Ветер рвал паруса. Куинн с трудом перебарывала страх.
– Ой, Куинн! – завизжала Элли, когда лодку накрыло огромной волной.
– Элли, держись!
Ладони у Куинн горели. Она натерла их до волдырей, и волдыри начинали лопаться. Деревянная рукоятка румпеля стала скользкой от дождя и крови.
Следующая волна появилась непонятно откуда. Куинн отслеживала их все, но эта ударила им в лоб. «Русалка» заскрипела и повалилась на бок.
– Кимба! – закричала Элли.
– Эл, держись, – велела Куинн.
– Он упал, – зарыдала Элли, кидаясь в волну. – Он упал за борт.
– Эл, оставайся на месте!
– Куинн, спаси его, ну, пожалуйста!
– Я вижу только то, что ждет нас впереди, – сказал Пол. – Теплая одежда, хороший бифштекс и мартини в «Черной жемчужине».
– Я серьезно. Я, кажется, видел, как перевернулась лодка.
– Наверное, это какой-нибудь идиот серфингист ловит волну. Давай посмотрим, может, он опять покажется.
Мужчины молча вглядывались в бушующее море. Дождь бил в лицо, волны вздымались одна за другой. Оба были опытными моряками и за себя не беспокоились. Но они проголодались и хотели поскорее добраться до Ньюпорта.
– Да нет, показалось, – сказал Твигг. – Процентов девяносто вероятности, что показалось.
– Девяносто?
– Да, черт возьми.
– Тогда придется проверить.
– Держись, Элли! – крикнула Куинн, когда на них пошла очередная волна.
Она обрушилась ей на голову, в рот залилась соленая вода. Но Куинн изо всех сил цеплялась за перевернутую лодку. Элли была рядом – она одинаково крепко держалась и за Кимбу, и за лодку. Пока они видели друг друга, им было спокойнее. Но когда волны захлестывали их, Куинн охватывала паника.
– Куинн, ты тут?
– Тут...
Сестры все время переговаривались. Вода была теплая, но волны – слишком сильными. Так им долго не продержаться. Куинн цепенела от ужаса.
Под мышкой она зажала жестяную коробку. Волны пытались выбить у нее коробку, но Куинн сопротивлялась. Не так важны были деньги, главное – очень хотелось выполнить то, что не успели сделать родители.
Налетела очередная волна и оторвала их от лодки. Куинн, не выпуская коробки, ухватила сестренку, подтащила к лодке. Она знала твердо: надо держаться до последнего. Это было первое правило, которому научила их мама. «Если вы когда-нибудь перевернетесь, обязательно держитесь за лодку», – говорила она.
– Эл, хватайся крепче, – велела она.
– Куинн, я так устала...
И снова их накрыло волной. Куинн и под вод водой слышала мамин голос. «Держись, любовь моя. Что бы ни случилось, не отпускай лодку».
Мама, это ты?
Да, я. Держись. Отпусти коробку. Скажи Элли, пусть отпустит Кимбу. Вы справитесь, обязательно справитесь, но надо приложить все силы.
Неужели такое бывает? Куинн трепетала от радости. Она только что слышала мамин голос, ощущала ее рядом с собой.
– Держись крепче, Элли. Кто-нибудь обязательно придет на помощь. Помнишь русалок? Они приплывут.
– Никаких русалок нет, – сказала Элли.
Она была совсем бледная, губы посинели.
А мамин голос продолжал:
Подбодри ее, радость моя. Скажи, чтобы она отпустила Кимбу и держалась обеими руками. И ты тоже. Слышишь, обеими руками!
– Есть, Эл. И они нас спасут. Одна сейчас здесь, и, по-моему, это наша мама. Держись!
– Мамочка!
Элли отпустила руку, ее подхватила волна. Элли ринулась обратно к лодке и вцепилась в нее.
Ну же, Куинн, давай!
– Элли, – крикнула Куинн, когда прошла следующая волна, – слушай меня. Мамин голос сейчас с нами, и она сказала, что тебе надо отпустить Кимбу.
– Не могу, – зарыдала Элли.
– Элли, сначала я выброшу коробку с деньгами, договорились? А потом ты отпустишь его. Мама говорит, так надо.
Умница! Так и продолжай!
– Не могу... – вопила Элли.
– Он знает, что ты его любишь, – уговаривала сестру Куинн. – Он отправится на морское дно, к нашим маме и папе.
Правильно, родная. Ко мне. Игрушка моей дочки...
Куинн взглянула на жестяную коробку. Она слышала голос матери, она должна была спасти сестру. И Куинн выбросила коробку.
Замечательно, Акуинна! Вот так! Теперь держись крепче. И следи за сестрой.
Увидев, что Куинн выбросила коробку, Элли поцеловала на прощание Кимбу и отпустила его. Она держалась за борт и горько плакала.
– Ой, мамочка... – причитала она.
Куинн безумно устала. Море боролось с ними, и сил сопротивляться уже не было. Но вдруг усталость как рукой сняло. Она взглянула на Элли и приободрилась. Ноги словно нащупали твердую почву – будто кто-то поддерживал Куинн. С Элли случилось то же самое. Сестре стало гораздо легче.
Дорогие мои, раздался голос. Я так вас люблю.
– Это... – изумилась Элли.
– Мамочка, где ты? – спросила Куинн.
Я всегда рядом с вами. И не важно, видите вы меня или нет, слышите ли мой голос или нет.
– Ты спасла нас!
Вас спасла ваша любовь. Никогда не забывайте об этом, дочки мои. Любовь сестер сильнее, чем любовь русалок.
– А любовь матерей? – спросила Куинн.
Это самая сильная любовь на свете. Она не кончается никогда. Не забывайте об этом, Куинн и Элли! Когда вам будет одиноко, вспоминайте: я – ваша мама. На веки вечные.
Внезапно они увидели, что к ним идет большая яхта. Куинн понимала, что надо кричать, чтобы их заметили, но ей не хотелось расставаться с мамой. И Элли тоже.
– Не уходи! – закричала Элли.
– Мамочка! – подхватила Куинн.
Яхта шла прямо к ним. Подойдя поближе, капитан крикнул:
– Как вы там?
– Нормально, – ответила, клацая зубами, Куинн.
Мужчина в белом дождевике перегнулся через борт, и Куинн подтолкнула к нему сестру.
– Тетя Дана, – пробормотала Куинн.
Волны били все сильнее.
– Я ее люблю, мамочка. И Сэм любит. Ты его не знаешь, но поверь, он очень хороший.
Я знаю его, любимая моя.
– Сэм помог мне убедиться в том, что вы сделали это не нарочно.
Куинн, я никогда бы не оставила вас по собственной воле.
– Ну, теперь твоя очередь, – позвал Куинн мужчина и протянул ей руку.
Она в нерешительности осмотрелась по сторонам. С запада шла волна. Вода вздымалась зеленым, просвечивающим насквозь гребнем. И Куинн увидела в нем множество рыбок – синих, красных, оранжевых – совсем как в шаре с русалкой.
На палубе ждала завернутая в одеяло Элли. Она пустила Куинн к себе, и сестры прижались друг к другу. Они в последний раз взглянули на лодку, которую их мама и тетя выкупили у своего отца, заработав деньги на хот-догах. Куинн взглянула на золотые буквы – «Русалка».
