Текст книги "Все, что я хочу на Рождество… (сборник) (ЛП)"
Автор книги: Лори Уайлд
Соавторы: Кэндис Хейвенс,Кэтлин О'Рейли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)
Алана. С сердитой гримасой на лице она выглядела чертовски сексуально.
Воспоминания о нескольких часах после полуночи вместе с Аланой, находящейся в его допросной, спорящей с ним на каждом шагу, вновь нахлынули на Ноя.
– Вот дерьмо, – пробормотала она достаточно громко, что он смог услышать. – Это ты.
Ной встал и направился к ней.
– Ужинаешь в одиночестве?
– Да. Ступай отсюда.
Он сел на место напротив нее.
– Ты что, не слышал последнюю часть? Я же сказала, чтобы ты ушел!
– Я слышал тебя, – сказал он мягко.
– Ты не очень-то хорошо следуешь указаниям.
– Я нередко этим грешу.
– Вообще-то, я заметила.
– Что заставило тебя так выйти из себя? – спросил Ной.
Она хотела поговорить. Это было написано у нее на лице. Она просто не была уверена в том, говорить ли с ним.
– Глупо, – проворчала она. – Глупо, глупо.
– Я вмешался в частную беседу? – он пытался не ухмыляться. Алана выглядела так, словно взбеситься, если он улыбнется.
– Нет. Да, – когда девушка говорила, то раздувала хорошенькие завитки рыжих волос, обрамляющие ее лицо. – Ступай отсюда.
– А ты упертая.
Официантка подскочила к их столику.
– Что будете заказывать?
– Рубэновский сэндвич и кофе, – сказал Ной, закрыв свое меню, а Алана в то же время сказала:
– Он уже уходит.
Ной помотал официантке головой.
– Я остаюсь.
– Уходит, – лаконично ответила Алана. – Меня уже тошнит от мужчин.
– Я понимаю тебя насчет этого, милая, – сказала официантка.
Алана повернулась к официантке.
– Да что такое с этими парнями? Они дают тебе грязную работу, а затем, когда ты наслаждаешься ею, они ее у тебя отнимают.
– Свиньи, – официантка указательным пальцем постучала по подбородку. – Свиньи. Жадные кабаны, – она переместила свой взгляд на Ноя, сузив глаза. – Хочешь, чтобы я позвала охрану, чтобы избавить тебя от него?
Ной улыбнулся Алане.
– Я угощу тебя ужином, если позволишь мне остаться.
– Я позову охрану, – вновь предложила официантка. – Это займет всего лишь пару секунд. Только скажи.
– Нет, нет, – проговорила Алана. – Он не та грязная свинья. По крайней мере, на данный момент.
– Ладно, – официантка скривила губы, свирепо посмотрела и указала пальцем на Ноя. – Я не спущу с тебя глаз, приятель.
– Должным образом принято к сведению.
– Итак, – сказала официантка Алане, с блокнотом в руке. – Что закажешь?
– Салат Кобба, только не слишком увлекайтесь приправой, горячий чай.
– Я буду не далеко, – она последний раз посмотрела на Ноя и ушла.
– Почему у меня такое ощущение, будто меня поймали в разгар чего-то? – спросил он Алану.
– Потому что ты притащил свою назойливую задницу сюда.
– Просто я был обеспокоен.
Она скептически приподняла бровь.
– Серьезно?
– Джейкоби забрал у тебя дело Клаусена?
Она кивнула.
– Да.
Ной пожал плечами.
– Протестующие и внимание средств массовой информации. Это было неизбежно.
– Я была той, кто договорился об уменьшенном залоге для Клаусена, – она разровняла бумажную салфетку на коленях. – Джейкоби забирает себе все заслуги.
– Это политика. Не хочу преуменьшать твои достижения или вроде того, но тебе понизили сумму залога, потому что Клайн намерен в следующем году переизбираться. Он заискивает ради симпатий общественности.
– Ты говоришь так по-философски. Это не вспыльчивый Ной Бриско, которого я знаю. На самом деле, это – одна из причин, по которой мы так и не переспали. Ты был настолько непоколебим...
– А я думал, тебе это во мне нравится, – он дразнил ее.
Она проигнорировала его намеки.
– Впрочем, я всегда пыталась заставить тебя быть более живым, смотреть на проблемы с обеих сторон. Сейчас мы уже переметнулись. Что происходит?
– Санта спалил дотла особняк Прайса.
Официантка ненадолго вернулась, чтобы поставить чашку горячей воды с чайным пакетиком возле локтя Аланы и чашку кофе перед Ноем.
– Клаусен этого не делал.
– Доказательства говорят об обратном.
– Пообещай, что будешь продолжать расследование.
– Почему это сейчас тебя так волнует, когда Джейкоби заграбастал твое дело?
– Справедливость. Вот почему.
Он сел прямо.
– Мы переметнулись. Как правило, я – тот, кто пойман на зубце правосудия, а ты – та, кто пытается рассмотреть каждую сторону проблемы.
– Возможно, наше краткосрочное объединение скажется на наших точках зрения, – сказала она, перемешивая сахар в горячем чае. – Подумай об этом.
– Страшно даже подумать.
Алана подняла взор, прижав чайную чашку к губам, поблескивающим ярким красным блеском, пар поднимался вверх на ее гладкую, сливочную кожу и вьющиеся распущенные локоны ее темно-рыжих волос. Мгновенно, Ной оказался охваченным еще одной сексуальной фантазией. Должно быть, так она выглядит в горячем душе. Экзотическая русалка. Пресвятая мать-природа.
– Ужасно, – согласилась она.
Ной сглотнул. Он увяз по уши. Какая бы ни была истинная причина, у них никогда не было второго свидания. В ее силах было изменить его, а Ной не любил перемен.
Однако он знал ее слабое место. Когда официантка принесла им еду, он сказал ей,
– Принесите нам на десерт двойное горячее мороженое с шоколадным сиропом и две ложки.
Официантка бросила взгляд на Алану, ожидая ее одобрения.
Алана, похоже, собиралась отказаться, но потом кивнула. Ха! Он поймал ее. Она была одержима шоколадом. Она украдкой ему улыбнулась и издала слабый звук, настолько чувственный, что у него встал.
– Может тебе стоит стать прокурором вместо того, чтобы быть адвокатом защиты, – сказал он. – Учитывая твои последние изменения в мировоззрении.
– Все в моей семье – судьи или адвокаты защиты. Мы верим в право на справедливую защиту.
– Это не исключает возможности тебе быть прокурором, не так ли?
– У меня упрямая семья.
– Боишься оказаться паршивой овцой, да?
Девушка открыла рот, закрыла его, открыла снова, затем набила рот салатом и принялась жевать.
«Она контролирует свой язык, держа рот занятым?»
При мысли о ее сексуальном маленьком язычке, он стал еще более твердым. Он занялся своим сэндвичем, чтобы не следить за тем, как ее ровные белые зубы умело хватают помидор с вилки.
– Итак, – сказала она после долгого момента. – Какие твои планы на Рождество?
– Чьи, мои?
– Ты единственный, кто здесь сидит.
Он поерзал на стуле, слегка прикоснулся ко рту бумажной салфеткой и откашлялся. Был ли это просто вопрос, или она метит на нечто большее?
– Я просто поддерживаю разговор, – сказала она, читая его мысли.
Он пожал плечами.
– Работаю.
– Ты работаешь каждое Рождество?
– Практически все.
– Ты что-то имеешь против праздников?
– Намного больше, чем ты можешь себе даже представить.
Сожаление вернулось в ее глаза.
– Какая жалость.
– Вовсе нет. Меня устраивает быть Гринчем (прим. «Гринч – похититель Рождества» (англ. How the Grinch Stole Christmas; США, 2000) – семейная комедия с Джимом Кэрри в главной роли, выпущенная компанией Universal Pictures).
– Никто не может быть счастлив оказаться Гринчем, – возразила она.
– Я счастлив, – решительно ответил он. – И кто-то же должен работать во время праздников. Преступления не прекращаются просто потому, что наступило 25 декабря.
– Итак, никаких планов побывать на ежегодном Рождественском балу пожарных Пайн-Креста?
Она подумывала пригласить его? Это взбудоражило его.
– Гм, разве его обычно не проводят в особняке Прайса?
– Да.
– Оно состоится?
– В комитете планирования заявляют, что да, хотя сейчас, когда особняка больше нет, они пытаются найти новое место, – Алана отодвинула свою пустую тарелку и подняла чай. Ее руки, обернутые вокруг розовой чашки, выглядели настолько нежными.
– Боюсь, я не очень-то подхожу под тип мужчины гала-вечеринок.
Подошла официантка забрать их тарелки и поставить гигантское горячее мороженое с сиропом.
– Он хорошо себя ведет? – спросила она Алану.
– На удивление, – сказала Алана, – да.
– Ну ладно, тогда, – официантка ушла.
Глаза Аланы загорелись.
– Вечность прошла с тех пор, как я ела горячее мороженое с шоколадным сиропом.
– Налетай, – побуждал Ной.
Она взяла ложку, опустила ее в мороженое, удостоверившись, чтобы зачерпнуть побольше липкого и сладкого сиропа. У нее напрочь сносило крышу из-за него, как Ной и подозревал.
Она взяла немного в рот, застонав.
– Ммм. Ох, очень вкусно
Взгляд Ноя был прикован к ее губам, когда она слизывала сироп с нижней губы. Ему нравилось, как смотрелось ее лицо, таким блаженным и расслабленным, впервые с момента, когда она вошла в ресторанчик. Это помогло ему расслабиться. И улыбнуться.
– Словно попала в рай, – она мечтательно вздохнула и проглотила еще кусочек.
Он взял вторую ложку, обмакнул ее в сладкий, липкий сироп. Долгое время они просто ели, молчание иногда прерывалось восторженными звуками признательности Аланы. Она закрывала глаза, наслаждаясь каждым кусочком. Неважно, что его эрекция была твердой как из монолитного бетона, а Алана выглядела, словно у нее в любую секунду будет оргазм.
Как под гипнозом, Ной отложил свою ложку.
Она открыла один глаз, поймав его смотрящим на нее.
– Что такое?
– Ты выглядишь...
– Как?
Черта с два он скажет, что у него на уме. Он покачала головой.
Ее второй глаз распахнулся.
– Не осуждай, – пробормотала она. – У меня был день не из лучших.
Он поднял вверх обе ладони.
– Никакого осуждения.
– Я обычно вот так никогда не ем.
Ной наблюдал за ее красивым телом, не в силах сдержать свою улыбку.
– Разумеется.
Она подхватила последние крошки, разворачивая ложку, когда слизала со всех ее сторон капли мороженого с таким фанатичным удовольствием, что его прожгло прямо насквозь.
Алана пыталась понять его, прижав ложку к своим губам.
– Что с тобой случилось, Бриско?
– Случилось?
Она опустила ложку – безупречно чистую – в стеклянную миску. И это действие произвело звенящий звук.
– Почему ты так ненавидишь Рождество? Когда-то Санта в твоем чулке оставил уголь? Ты был маленьким вредным мальчишкой?
Он не любил говорить о себе. О своем прошлом говорить ему понравилось еще меньше. Ной пытался выбросить все это из головы. Поэтому удивился, когда открыл рот и сказал.
– Уже многие годы у меня вообще не было чулка.
Она выглядела столь же пораженной, как он себя чувствовал, и Алана выпрямилась на своем сидении.
– Это – наибольшее, что я когда-либо слышала от тебя, рассказывая мне о своем детстве.
– Только не начинай жалеть меня, – прорычал он. – Меня бесит, когда люди чувствуют жалость ко мне.
– Твои родители были очень бедными или...
– На большее не рассчитывай, – сказал Ной и взглянул в свои часы.
– Ты сбегаешь.
– Я не сбегаю, – он все отрицал. – Я должен отправиться в управление. Узнать, есть ли успехи в расследовании поджога.
Он вытащил из кармана кошелек, вынул пару двадцаток, чтобы покрыть счет за трапезу и чаевые. После этого он, скользнув к краю сиденья, встал на ноги.
– Но ты ведь сдержишь свое обещание, верно? Ты же не потащишь Клаусена в тюрьму только потому, что так проще.
– Я думал, что твой босс забрал у тебя это дело, – Ной натянул свое пальто.
– Да, забрал, но это не значит, что мне наплевать.
– Ты слишком близко принимаешь к сердцу это дело, – сказал он.
Она резко подняла подбородок.
– А тебя оно заботит недостаточно сильно.
– Неужели? – Ной наклонился, заглядывая ей в лицо.
Руки Аланы на деревянном столике сжались, но она не подалась назад и не вздрогнула. Она сглотнула. И стояла на своем. Даже несмотря на то, что бледно-голубая жилка у нее на шее бешено дрожала.
Он был достаточно близко, чтобы поцеловать ее. Он, черт подери, хотел поцеловать ее. Он не стал бы ее целовать. Не здесь. Еще нет.
Но где-то… и скоро.
Глава 3
Алана чувствовала себя подобно охотнице за сокровищами, которая только что из твердого, скалистого камня добыла совсем крошечный кусочек чистого золота. Ной подтвердил то, о чем она давно подозревала. В детстве с ним случилось что-то ужасное. Настолько ужасное, что он не мог об этом даже говорить. Ни это ли то, что делало его таким пугливым, когда дело доходило до интимных отношений?
Хм, однако, только что он вел себя совсем не пугливо.
Более того, она была убеждена, что он собирался её поцеловать, но в итоге передумал.
Девушка сделала глоток чая, теперь уже еле теплого, и попыталась представить себе уязвимого мальчишку, которым он когда-то был. Это было невозможно, представляя эту мужественную челюсть ни как иначе, как шероховатой, сильной и самоуверенной. И все же, когда-то он был ребенком.
Он возбуждал её любопытство.
Господи, да кого она пытается обмануть? Он возбуждал гораздо большее, чем только её любопытство.
И тот факт, что у неё забрали дело Клаусена, означает, что у них нет повода воевать. Нет никакого конфликта интересов, преградой стоящего между ними. И она поверила ему, когда он сказал, что будет искать оправдательные доказательства, чтобы доказать невиновность Клаусена.
Ной имел свои недостатки (эмоционально замкнут, будучи начальником среди них), но он всегда был прямолинейным и честным. Наверное, из-за этого он никогда и не поднимется намного выше сержанта. Его не интересовали политические игры. Ной был полной противоположностью стратегических мужчин в её семье. Он действовал из целесообразности и внутреннего инстинкта, а не коварной изобретательности.
«Хм. Есть причина, по которой ты не переспала с ним прошлым летом». Но хоть убей, Алана не могла припомнить, что это была за причина.
* * *
Методично, Ной прочесывал сгоревшие развалины особняка Прайса на следующее утро после ужина с Аланой. Дневной свет проливал совершенно новый взгляд на место преступления. Он мог видеть детали, которые пропустил в темноте. Бик все ещё заполнял протокол к своим выводам, однако уверил Ноя, что пожар был определенно поджогом.
Вчера вечером Ной зашел в больницу, чтобы проверить жертву Джейн Доу, найденную без сознания в фойе особняка. Она вышла из комы, но, к сожалению, из-за травмы от происшествия у неё амнезия. Доктор сказал Ною, что, хотя он ожидает, что в течение нескольких дней к женщине вернётся память, но, вполне возможно, ей никогда так и не удастся точно вспомнить, что произошло в ночь пожара.
Было важно, чтобы Ной и его команда добрались до сути относительно пожара. Конечно, если Клаусен этого не делал. Алана казалась убежденной в невиновности этого человека, но Ноя не так легко было переубедить.
И, тем не менее, он уже здесь.
Надо проделать тщательную работу. «Ни ради Аланы, — говорил он себе, – а ради справедливости».
Он еще раз прошелся по земле, которая уже осматривалась им самим, его командой и Биком. Иногда, порой, требуется взглянуть по-новому, чтобы увидеть вещи в совершенно ином ключе. Сегодня Ной нуждался в том самом свежем взгляде, представляя себя именно поджигателем, а не полицейским.
Лица без специальной подготовки часто думают, что большинство поджогов результат действий пироманов (прим. Пиромания – расстройство импульсивного поведения, выражающееся в неодолимом болезненном влечении к поджогам, а также в сильной увлечённости наблюдением за огнём), но на самом деле очень немногие истинные пироманы-поджигали делают это просто ради острых сексуальных ощущений, которые получают от наблюдения, как всё вокруг горит. Это был тот мотив, который он выдвинул Алане ночью, когда арестовал Клаусена, но когда он это сказал, то понял, что это здоровенная зияющая дыра в его деле.
Клаусен ни разу не совершал поджогов. На самом деле, он никогда раньше не получал большее, чем штраф за неправильную парковку. Если бы Клаусен был бы истинным поджигателем, у него проявились бы признаки этого ещё в подростковом возрасте или в начале двадцатых, когда пиромания достигла своего пика. А если Клаусен виновен, тогда должен быть другой мотив.
Другие мотивы поджогов включали в себя вандализм, месть, сокрытие преступления, для запугивания или ради прибыли. Ной отмечал про себя мотивы, проходя через их ряд один за другим. Вандализм. Возможно, это бандитские разборки. За исключением того, что в пригородах Пайн-Креста, где живут верхние слои среднего класса, практически нет преступлений, связанных с разборками между преступными группировками.
А как насчет мести? Вот это вполне реальная возможность.
Ной расхаживал по фойе, где он нашел ремень от костюма Санты Клаусена. Приостановившись, он закрыл глаза и опустил голову, размышляя относительно искателя мести. Кто-то обошелся с ним несправедливо. Он полон решимости свести счеты.
Месть — блюдо, которое лучше всего подавать холодным. Тогда ему потребовалось время, чтобы все обдумать. Быть очень внимательным. Убедиться, чтобы в доме не было невинных жертв, подобно Джейн Доу, прежде чем спалить его дотла. И опять-таки, может быть Джейн Доу не такая уж и невинная.
Сокрытие преступления? Поджог использовался как сокрытие? Поджигатель намеревался убить Джейн Доу во время пожара? Если так, для этого он неумело справился с работой. Если Ной собирался бы кого-то убить и использовать поджог, чтобы скрыть преступление, он бы чертовски постарался убедиться, что человек мёртв, прежде чем учинить пожар.
Ной открыл глаза и провёл рукой по челюсти.
Запугивание? А какова была цель поджога для запугивания, если какая-нибудь террористическая группировка не заявляет права на поджог? Никто не узнает, что послужило причиной пожара, поэтому никто не будет запуган деянием.
Остается – получение прибыли. Старая добрая жадность. Деньги. Мотивация преступного поведения номер один.
Кто извлёк бы выгоду от сжигания дотла особняка Прайса? Особняком владел город. Как кто-то мог получить прибыль от уничтожения здания, которое притягивало столько туристов и их доллары в Пайн-Крест?
– Эээй, детектив, – позвала женщина, оторвав Ноя от его сосредоточенности.
Он поднял голову и увидел тощую пожилую женщину, которую опрашивал в ночь пожара. Она стояла за лентой, ограждающей место преступления, махая ему рукой. Ной отряхнул руки о свои штанины и пошел туда, где она ждала.
– Мисс Гейнс, – сказал он.
Её губы на узком лице изогнулись в улыбке.
– Вы запомнили моё имя.
Его босс умаслил бы её неизменной фразой вроде «Вы очень незабываемы», но Ноя больше заботило раскрытие преступления, нежели фальшивить лестью.
– Когда речь идёт о деле, которым занимаюсь, я запоминаю всё.
Она кивнула.
– Вы – серьёзный молодой человек.
– Могу ли я вам чем-нибудь помочь, мисс Гэйнс?
– Память у меня уже не так хороша, как у вас, и только что, когда я увидела здесь Вашу припаркованную машину, то кое-что вспомнила.
Он пригнулся поближе, его интерес зашкаливал.
– Что именно?
– Когда я увидела Санту, выходящего из особняка, у обочины стоял автомобиль. Именно на том же месте, где припарковались сейчас вы.
– Санта сел в эту машину?
Она покачала головой.
– Нет-нет. Он ушел.
– В каком направлении?
– На юг, – она указала рукой. – Он продолжал идти, пока не исчез в темноте.
– Тогда расскажите мне подробно про эту машину.
– Это был седан. Мне очень жаль, но я немного знаю о марках современных машин. Они все так похожи друг на друга, но... – она затихла, стрельнув в него застенчивым взглядом.
– Но, что?
– Вы не рискнете угадать?
Ной сдерживался, чтобы сохранить терпение. Она, наверное, чувствует себя одинокой, и ей нравилось выманивать реакцию от желания услышать продолжение. Он вспомнил, что она говорила о том, что раньше была педагогом актерского мастерства.
– Это – ваша сцена, мисс Гэйнс. На вас всеобщее внимание. Расскажите мне, что вы видели.
– На двери был логотип, – она прервалась, достала из кармана куртки тюбик лосьона, пахнущего розами, и выдавила немного в свои ладони.
В нетерпении он спросил.
– Что за логотип?
Она втирала лосьон в руки.
– По-моему, это был логотип компании по развитию недвижимости.
– Вы случайно не рассмотрели название на логотипе?
– Простите, но нет.
– Что-нибудь ещё, что можете сказать про эту машину?
– Я даже не знаю.
С этим он всё ещё топтался на месте.
– Спасибо, мисс Гэйнс. Я высоко ценю ваши старания. Если вы вспомните что-нибудь ещё, пожалуйста, позвоните мне.
– Всегда рада помочь.
Он стоял и смотрел, как она уходит, размышляя о том, что она только что ему сказала. Машина с логотипом застройщика может ничего и не значить. Возможно, это пустяки. Однако в сознании Ноя стали возникать подозрения.
Алана вполне может оказаться права. Клаусен может быть невиновным.
И если так оно и было, то сейчас у Ноя больше вопросов, чем ответов. Одно известно наверняка. Ему придется изрядно попотеть, чтобы докопаться до сути.
* * *
Два дня спустя, по радио крутили песню «Желаю вам Счастливого Рождества!» (прим.: «Have Yourself a Merry Little Christmas», песня, написанная Хью Мартином и Ральфом Блэйном, Фрэнк Синатра позже записал версию песни с изменённым текстом), когда Алана ехала домой с работы. Звонил окружной прокурор, чтобы сказать, что обнаружены оправдательные доказательства по делу Клаусена, и все обвинения против него сняты. Она испытывала благодарность при осознании, что права человека были защищены. Она оказалась права, но помимо этого, Ной сдержал своё обещание. Он вернулся и обнаружил доказательства, которые доказали невиновность её клиента. Ну, не её клиента, поскольку Дуайт забрал у неё дело, но это не имеет значения. Всё, что имело значение, – это то, что невиновного, правда, слегка чокнутого, человека отпустили на свободу.
Ной растопил её сердце.
«А ну прекрати».
И, тем не менее, она не смогла сдержать улыбку. Девушка повернула на Джунипер-Лейн, выехав на объездную трассу, которая проходила мимо кладбища Пайн-Креста. Проезжая этим маршрутом каждый день, она никогда даже не смотрела в направлении надгробий, выстроенных на скошенном склоне, но сегодня что-то привлекло её внимание в том направлении.
Мужчина в тёмном пальто и с букетом ярко алых роз в руке медленно шел вверх по холму к воротам кладбища.
Визуальному образу невозможно было сопротивляться. На фоне мрачного серого неба, высоких чёрных ворот из кованого железа, возвышающихся наверху, одинокая фигура, зажавшая в руке яркие цветы, была единственным контрастом на этой печальной сцене. Мужчина казался навязчиво знакомым.
Она притормозила, вытянув шею. Кто это?
Он поднял голову.
Ной.
Её сердце ёкнуло. Ной шел на кладбище.
Алана не могла сказать, что её заставило остановиться, но свернув к обочине, девушка заглушила двигатель машины. Она посидела там мгновение, прислушиваясь к своему колотящемуся сердцу и уставившись на цифры на часах приборной панели.
«Не беспокой скорбящего мужчину».
У неё не было ни малейшего желания тревожить его, даже, несмотря на то, что она задолжала ему огромное «спасибо». Ей лучше уехать отсюда.
Но любопытство заставило Алану открыть дверь машины и выйти, бесшумно закрыв её позади себя. Алана втянула глоток бодрящего холодного зимнего воздуха и направилась к воротам кладбища, засунув руки глубоко в карманы своего пальто из верблюжьей шерсти.
«Что ты творишь?»
Она неторопливо шла вдоль рядов, ветер жег верхушки её ушей. Она ссутулила плечи, защищаясь от холода. Это было огромное кладбище ещё со времён до начала гражданской войны, и здесь было полно высоких, массивных деревьев и семейных склепов. Время от времени, Ной то появлялся, то исчезал из её поля зрения, когда деревья или могилы закрывали его.
«Это глупо. Возвращайся к своей машине».
Ной был на расстоянии нескольких ярдов впереди неё. Что она собиралась делать? Притвориться, что посещает могилу? Зачем она выслеживает его?
Она замедлила шаг, почти повернув назад, но острая необходимость узнать о нём больше толкнула её идти дальше. Её пульс участился. Чего же она боялась?
У неё на губах уже было удобное оправдание того, почему она столкнулась с ним на кладбище, но, когда Алана дошла до ряда, где Ной свернул, то была удивлена, никого там не найдя. Она свернула в неправильный ряд?
Девушка блуждала вдоль могил, а её тревога нарастала. У Ноя раньше уже была жена? Он – вдовец? До неё не доходили никакие подобного рода слухи, но он был очень скрытным человеком.
Что ж, теперь она шпионит.
Букет из роз, свежих и хрупких, был прислонён возле холодной надгробной надписи на могильном камне. Она подобралась поближе, покинув узкую зацементированную дорожку, её туфли на каблуках погружались во влажную землю. Она стояла, покачиваясь на ветру, и читала надпись на надгробном камне.
Хелен Джейн Бриско
1 ноября 1962 – 25 декабря 1992
Любимая мать Ноя
Алана закрыла глаза, когда осознала правду. Мать Ноя умерла в Рождество, когда ему было около десяти или одиннадцати лет. Её тут же охватило сочувствие и от эмоций сжало горло. Бедный мальчик. Бедный парень. Ничего удивительного, что он ненавидит Рождество.
Она попыталась представить себе, каково это, но на самом деле даже понятия не имела. Она никогда не теряла кого-то из тех, кто был настолько близок ей. Она была счастливицей и понимала это. Разве могла она надеяться на нормальные отношения с Ноем, когда он так страдает?
Алана выпрямилась, бегло высматривая Ноя, но он уже ушёл.
Внутри неё росла острая и неотложная решимость. Чёрт, она не позволит ему остаться в одиночестве в это Рождество. Только не на двадцатую годовщину смерти его матери.
И неважно, хочет ли Ной того или нет, она была преисполнена решимости внести дух Рождества в его жизнь. Ной, может быть, не в состоянии признать это, но он нуждается в ней.
* * *
Ной вышел из душа, насухо вытерев себя. Раздражающий вопрос снова завертелся в его мыслях.
Зачем Алана выслеживала его на кладбище?
Он знал, что она шла позади него. В конце концов, он был полицейским, а она не очень-то владела мастерством слежки. Опять же, она была адвокатом. С чего бы ей это уметь? Её навыки кроются в других сферах. Так что он быстро оставил цветы на могиле своей матери и выскользнул в боковые ворота. Ной сразу бросился к своему внедорожнику.
Следующий вопрос. Зачем он оставил цветы, если знал, что, когда Алана найдет их, то сложит два и два?
Но каждый ответ, который приходил ему на ум, был всего лишь оправданием тому, что он предпочитал отрицать. Ной хотел, чтобы Алана узнала то, что он не мог заставить себя сказать ей лицом к лицу. И это беспокоило его больше всего.
Раздался звонок в дверь.
Ловко управляясь, он завязал полотенце на своей талии и направился к парадной двери. Ной посмотрел в глазок. Там, на его пороге, стояла Алана, напялившая ободок с рогами северного оленя, держа в руках картонную коробку.
Серьезно?
Просто не стоит открывать дверь. Верно. Но его машина припаркована прямо перед домом. Она знала, что он вернулся домой. Он пробурчал под нос какое-то проклятие.
Снова раздался звонок в дверь.
Он мог воспользоваться иной тактикой – перейти в наступление. Отпугнуть её – открыв дверь почти голым, лишь в полотенце на бёдрах, и посмотреть, сколько времени потребуется, чтобы она сбежала, поджав хвост. Он полагал, что меньше десяти секунд.
Состроив дьявольскую улыбку, он резко открыл дверь, а его пальцы всё ещё сжимали полотенце, обёрнутое вокруг талии.
В то время как он открыл дверь, Алана собиралась постучать. И по инерции она постучала костяшками своих пальцев в его грудь.
Ной отскочил назад.
И она тоже.
Глаза Аланы расширились, но она повела себя спокойно и, будучи искушенной в житейских делах, быстро усмирила выражение своего лица.
– О, – сказала она. – Ты был в душе?
Он промолчал, пропустив резкий ответ на проницательную догадку, и вместо этого резко запустил свободную руку в свои влажные волосы, разбрызгивая капельки воды вокруг себя.
Она замешкалась.
Он подсчитывал секунды. Три... два... один.
Однако вместо того, чтобы уйти, Алана расправила плечи, откинула голову и прошла мимо него в квартиру. Его ошибкой было встать так, оставив пространство между своим телом и дверью.
Ной последовал за ней, закрыв дверь позади себя. Его взгляд прошёлся по всему её потрясающе горячему телу. Девушка была одета в короткую красную клетчатую шерстяную юбку, похожую на плед, которая выставляла напоказ её шикарные ноги в чёрных колготках, придав ей образ взрослой «сексуальной школьницы». Серёжки в виде снеговиков раскачивались в мочках её ушей каждый раз, когда она двигала головой.
– Что ты тут делаешь? – спросил он.
– Распространяю Рождественскую радость, – Алана лучезарно улыбнулась, ставя свою коробку на журнальный столик.
– Прости, что?
Сам спросил. Сам ведь кинул цветы на могиле матери вместо того, чтобы столкнулся с ней на кладбище лицом к лицу. Теперь она считает, что у неё своего рода миссия заставить Гринча почувствовать себя любимым.
– Не удивительно, что ты такой ворчун во время Рождества. Никаких украшений. Вообще ничего, что подняло бы тебе настроение.
Она размахивала рукой по его квартире, оформленной так, что наилучшим образом можно охарактеризовать, как предметами первой необходимости. Диван, кофейный столик, лампа, телевизор. Всё это было безликим разнообразием.
Он был поглощён системой приёмных семей, он рос, не имея ничего, что было по-настоящему его собственным. Подобное отсутствие привязанности может заставить некоторых людей жаждать индивидуальности или развить чрезмерную потребность владеть вещами, однако для Ноя это означало, что на самом деле ему было плевать на имущество. Чем больше у тебя есть, тем больше ты можешь потерять.
Алана скользнула взглядом по его телу, и её щеки окрасились ярко-розовым, однако её не напугало то, что он практически голый.
Он шагнул ближе.
Она отступила.
Её мышцы напряглись, а губы чуть-чуть задрожали. Дыхание ускорилось, её грудь поднималась и опускалась под красно-зеленым свитером.
«Ааа, а она не настолько хладнокровна, как хотела казаться». Но, чёрт побери, он тоже. У него во рту пересохло, а его...
Проклятие!
– Пойду-ка я накину на себя что-нибудь, – пробормотал он, удивленно услышав свой голос низким и скрипучим.
– Неплохая идея, – Алана кивнула.
Когда он бросился в безопасность своей спальни, Ною пришло на ум, что именно он оказался тем, кто поджал хвост и сбежал.
Глава 4
Что она здесь делает?
Алана сглотнула, подняв руку ко рту, когда Ной исчез в конце коридора. Она не смогла сопротивляться тому, чтобы смотреть, как он уходит. Девушка вздохнула. Какая у него красивая задница.
«Да, только не вздумай увязнуть в физическом смысле. Ты здесь, чтобы пробиться сквозь его возведённые стены. Дай ему понять, что тебе не всё равно и он не одинок. Покажи ему, что Рождество, действительно, особенное».
Правильно!
Она выпустила воздух из раздутых щёк от задержанного дыхания, так как прекрасное зрелище в виде задницы Ноя, едва скрытой тонким хлопковым полотенцем, врезалось ей в мозг.
«Сосредоточься».
Она решительно повернулась к коробке, которую принесла с собой, и начала вынимать украшения, в том числе и маленькую искусственную ёлочку. Разноцветную комнатную гирлянду. Ароматизированные праздничные свечи (с корицей, имбирным пряником и сосной). Восьмидюймовую статуэтку Санты, которую можно зажечь как лампочку. Леденцы в красно-белые полоски. Баллончик искусственного снега. Пучок свежей омелы, который она срезала с дерева на своём заднем дворе и перевязала праздничной красной лентой.