Текст книги "Соблазнение (ЛП)"

Автор книги: Лорейн (Лорен) Хит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

Глава 27

Алтее стало интересно, чувствует ли он ее улыбку. Его рычания, стоны и случайные проклятия только подстрекали ее мучить его еще больше. Его пальцы продолжали дергаться, бедра дрожали, живот сводило судорогой.

Ее обрадовало осознание того, как сильно ему это нравилось. Не в легкомысленном, смеющемся, кружащемся на снегу смысле. А в мрачном, восхитительном, сладко-мучительном смысле. Она была хорошо знакома с безумием, которое могли создать все эти противоречивые ощущения. Он достаточно часто заставлял ее проходить через это. Ей было очень приятно отплатить ему тем же.

– Тея… милая… Я больше не могу этого выносить.

Он нежно обхватил ее подбородок и отодвинулся от нее.

– Позволь мне сейчас отвести тебя в постель.

Она подняла на него взгляд.

– Тебе понравилось?

– Понравилось.

Поставив ее на ноги, он подхватил ее на руки.

– Поцелуй меня, чтобы я знал, какой я на вкус.

Прижавшись своим ртом к его рту с энтузиазмом, указывающим на то, что она умрет, если не сделает этого, она провела языком по его языку, вздохнула, когда он пососал ее язык, как она сосала его. Их падение на кровать прервало поцелуй, но не смогло разлучить их, когда он пустил свой рот в путешествие по выпуклостям ее грудей.

– Я разрываюсь между тем, чтобы оставить эту чертову штуку на тебе или снять ее, – заявил он с горячностью.

– Оставь.

– Это сводит меня с ума. Но теперь моя очередь.

Он скользнул вниз, пока не оказался между ее бедер. Первым движением вдоль ее расщелины он провел указательным пальцем.

– Боже мой, но ты мокрая. Тебе понравилось то, что ты делала.

– Да. Тебе нравится то, что ты собираешься там сделать?

Его веки были полуопущены, взгляд страстный.

– Я бы не был здесь внизу, если бы не нравилось.

Затем его язык заменил палец, ласка была медленной и долгой, и она почти увидела звезды. Она была так готова для него. Ее маленький комочек набух и пульсировал и был очень чувствителен к его прикосновениям. Когда он потянул за него, она дернулась, почти села, обхватив его голову руками.

– Я думаю, что я распутница.

– Я люблю распутниц.

Сосание, движение его языка, и все ее тело напряглось, взывая об освобождении.

– Я не могу больше.

– Тогда лети.

– Не без тебя. Не сегодня. Я хочу, чтобы ты был внутри меня.

С рычанием он быстро переместился, откатился от нее и приземлился на спину.

– Оседлай меня, чтобы я мог оценить этот сводящий с ума корсет.

Поставив колени по обе стороны от его бедер, она приподнялась. Он лег поудобнее, и она начала медленно продвигаться вниз, пока он полностью не оказался внутри нее. Он полностью заполнил ее, это было так чудесно. Она сморгнула подступившие слезы. Она ждала, просто впитывая все чудесные ощущения, которые испытала, когда они соединились.

– Ты можешь дышать, когда на тебе эта штука? – он спросил.

– Не очень хорошо.

– Мы не можем этого допустить. Кроме того, я думаю, что он сделал свое дело. Он и твой рот. Я не думаю, что никогда не был таким твердым за всю мою жизнь.

Она издала тихий смешок, отчасти потому, что его голос звучал так недовольно, отчасти потому, что он казался таким довольным.

Он щелчком освободил крючки, и дыхание хлынуло в ее легкие. Она и не подозревала, как сильно нуждалась в этом.

Стянув с нее корсет, он бросил его на край кровати. Он обхватил ладонями ее груди и начал мять.

Она застонала.

– Это так чертовски приятно.

– Ты только что использовала ненормативную лексику?

С улыбкой она наклонилась и поцеловала его.

– Я думаю, что моя грудь собиралась заснуть. Ты их разбудил. Это чудесное ощущение.

Положив руки ей на спину, он удержал ее на месте, когда поднял плечи с кровати и сомкнул рот вокруг ее соска, посасывая и успокаивая. Это было еще лучше.

Он уделил такое же внимание другой ее груди, прежде чем снова опуститься вниз.

– Бразды правления в твоих руках, милая. Скачи на меня. Быстро, медленно, нежно, жестко. Я последую твоему примеру.

В тот момент она не знала, возможно ли любить его еще больше. Она приподнялась, затем скользнула обратно вниз. Это было совсем не похоже на то, что она когда-либо испытывала. Ей это нравилось. Ей это очень понравилось. Затем она начала раскачиваться, создавая давление там, где ей это было нужно.

– О, тебе это нравится, – сказал он.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что ты выглядишь так, словно обрела рай.

Так и было. С ним. Но она не хотела думать об этом сейчас. Это были мысли на потом.

Когда его руки вернулись к ее груди, она увеличила темп, скользя, раскачиваясь. Они начали тяжело дышать по-настоящему; удовольствие начало нарастать. Но вершина ускользала от нее.

– Я не могу…

Она покачала головой. Как она могла это объяснить?

– Я не…

Он обхватил ее бедра руками. Она скользнула вверх, и он направил ее вниз с большей силой. Удовольствие усилилось. Она ахнула.

– Это то, что тебе нужно? – спросил он.

– Да. Да.

Поскольку его руки были заняты, она использовала свои собственные, чтобы мять свои груди, дразнить соски, ее радость возрастала, когда его глаза потемнели, а челюсти сжались. Все ее нервные окончания начали покалывать. Самые изысканные ощущения пронзили ее.

Когда они взорвались, ей пришлось прикусить кулак, чтобы сдержать крик. Вибрации все еще прорывались сквозь нее, когда он впился пальцами в ее бедра, застонал и глубоко вошел в нее в последний раз.

Она рухнула на него, не уверенная, что сможет когда-нибудь снова пошевелиться.

Зверь не знал, почему ему никогда не приходило в голову привести ее в свою комнату. Его кровать была больше, чем у нее. У них было достаточно места, чтобы растянуться на неq. Не то чтобы они в этом нуждались. Как всегда, после этого она прижалась к нему, закинув одну ногу ему на бедро, в то время как он крепко прижимал ее к себе.

– Мне нравится, когда ты ведешь, – сказал он.

– Мне это очень нравится. Я думаю, что ты должна вести каждый раз.

Ее голова покоилась на изгибе его плеча. Слегка повернувшись, она запечатлела поцелуй на его коже.

– Не каждый раз, но иногда, потому что мне тоже нравится, когда ты ведешь.

Он наслаждался каждой минутой того, что произошло после того, как он вошел в комнату, но иногда ему казалось, что в этом было почти отчаяние, как будто все должно было случиться, потому что это никогда не повторится. Что не имело никакого смысла.

– То, что ты делала раньше… твой рот… мой член… Джуэл научила тебя этому?

Она приподнялась, пока не смогла посмотреть на него сверху вниз.

– В некотором смысле.

Она покраснела.

– Но не совсем. Я думала об этом, задаваясь вопросом, действительно ли это то, что делали люди, потому что в последнее время все чаще и чаще я задавался вопросом, каково это… попробовать тебя на вкус. Поэтому сегодня вечером я спросила ее об этом.

– Она научила тебя, что делать?

Она покачала головой.

– Не совсем. Она сказала мне просто делать то, что, по моему мнению, мне понравится.

Он запустил пальцы в ее волосы у виска.

– Ты думала, что тебе понравится это делать?

Покачав головой, она улыбнулась.

– Так и было.

– Мне повезло. – Он провел большим пальцем по ее щеке.

– В будущем ты всегда можешь спросить меня, если будет что-то, что ты хочешь попробовать. Не имеет значения, делают ли это другие люди. Важно только то, что ты этого хочешь.

Отведя взгляд, она снова положила голову ему на плечо.

– Я буду иметь это в виду.

Но у него сложилось впечатление, что он сказал что-то не то.

– Тея, все в порядке?

– Конечно. У тебя сегодня все получилось?

Он хотел бы избавиться от ощущения, что что-то не так.

– Похоже, мой отец – очень влиятельный человек, что, я полагаю, объясняет, как мой дед смог нанести весь тот ущерб, который он нанес. Всякий раз, когда мы входили в здание, офис, комнату, все прыгали, чтобы выполнить его приказ. Это было необыкновенно. Мои братья и сестры и я – потрясающие люди, но это было нечто большее.

– Он относится к знати. Дело не только в его характере, темпераменте или характере. Его титул имеет вес. Чем более почитаем его титул, тем более почитаем он сам, даже если это незаслуженно. Как отец твоих братьев, лорд Элвертон. От него у меня всегда мурашки бежали по коже, но люди преклонялись перед ним, как перед святым. Теперь, когда ты лорд, ты будешь обладать большей властью, чем сейчас.

– Я всегда знал, что к знати относятся по-другому. Полагаю, я никогда не замечал этого у Торнли или Роузмонта, потому что они считали меня равным. Хотя, честно говоря, я никогда не видел их за пределами семьи. Мой отец не требовал, чтобы кто-то относился к нему по-другому. Они просто сделали это.

– Ты привыкнешь к этому. В конце концов, ты даже не заметишь, что все проявляют к тебе такое почтение. Я никогда этого не замечала. Я просто принимала это как должное.

Он не знал, сможет ли когда-нибудь привыкнуть к поклонам и реверансам, к слугам, приходящим, чтобы развести огонь, к тому, что кто-то всегда под рукой, чтобы взять его пальто, шляпу и перчатки.

– Я не знаю, буду ли я когда-нибудь чувствовать себя полностью комфортно со всем.

– Будешь.

Что он точно знал, так это то, что все будет проще, если она будет рядом с ним. Он провел пальцами вверх и вниз по ее руке.

– Они хотят, чтобы я вернулся с ними в Шотландию. На несколько недель, чтобы они могли показать мне окрестности и познакомить меня с другой моей семьей. Он все еще не привык к тому, что у него есть другая семья. Дяди, тети и двоюродные братья, которым не терпелось с ним познакомиться.

– Ты должнасказать мне, когда и где мне сделать второе предложение, потому что я хочу, чтобы мы были официально помолвлены, когда ты поедешь со мной.

Она замерла. Это было сверхъестественно, то, как он мог обнаружить малейшие изменения в ней, особенно когда что-то было не так.

– Тея?

Она высвободилась из-под него и приподнялась, прихватив с собой простыню, так что самые восхитительные части ее тела были прикрыты.

– Теперь я уже не могу выйти за тебя замуж.

Когда его сердце почти болезненно ударилось о ребра, он заставил себя принять сидячее положение.

– Что значит, ты не можешь?

– Ты принадлежишь к аристократии.

– К которой ты хотела вернуться. Ты вернешься туда вместе со мной.

На ее глаза навернулись слезы. Она слегка покачала головой.

– Я не могу. Это было бы несправедливо по отношению к тебе. Это было бы несправедливо по отношению к твоим родителям.

Он хлопнул ладонью по спинке кровати. Боль убедила его, что он не спит и не стал жертвой какого-то кошмара.

– Объясни, что в женитьбе на женщине, которую я люблю больше жизни, несправедливо по отношению ко мне.

Она вытерла слезы, которые катились по ее щекам. Прочистила горло. Когда она снова посмотрела на него, на ее лице не было ни слезинки.

– Тебе будет достаточно трудно быть принятым, потому что люди знают тебя как Тревлава, а не как Кэмпбелла. Бен, я буду просто помехой. Никто не будет смотреть на тебя благосклонно, если ты женишься на дочери предателя.

– Мне на это наплевать. Я люблю тебя, Тея.

– Я люблю тебя. И это причина, по которой я не могу выйти за тебя замуж.

Он вскочил с кровати, подошел к тому месту, где на полу лежали его брюки, и натянул их. Он не мог вести этот разговор в обнаженном виде. Схватив свою рубашку, он бросил ее ей.

– Надень это.

Потому что он также не мог вести этот разговор с ней в обнаженном виде или в этом чертовом корсете.

Расхаживая по комнате, он пытался собраться с мыслями. Он услышал, как скрипнула кровать. Оглянувшись, он увидел, что она сидит на краю кровати, и отказался признать, как очаровательно она выглядела в его рубашке, скрывающей ее.

– Мы можем сделать так, чтобы это сработало.

– Мы не можем. Ты не знаешь высшее общество. Я знаю.

– Я не собираюсь позволять кучке чертовых шишек определять, на ком мне жениться.

Она встала, и подол его рубашки упал ей на колени.

– А как же наши дети?

– Что с ними?

Кроме того факта, что он хотел, чтобы каждый из них был похож на нее.

– Разве ты не слышал, что сказал Чедборн в ту ночь, когда мы победили его? Как страдали бы наши дети из-за того, что их дедушка был предателем? Как бы мне ни было неприятно это признавать, он был прав. Я ненавидела его за то, что он отвернулся от меня, но я бы ненавидела его еще больше, если бы он этого не сделал, если бы у нас были дети, и им пришлось расти с насмешками и колкостями. Ты же знаешь, каково это. Ты испытал это на себе. Ты же знаешь, как это больно. Я не могу так поступить со своими детьми. Нашими детьми.

Он крепко зажмурился. С почти невыносимой болью он хотел этих светловолосых голубоглазых девочек и этих черноволосых темноглазых мальчиков. Он хотел посадить их себе на плечи, чтобы они могли поместить звезду на верхушку рождественской елки. Он хотел, чтобы у них были приключения с его племянницами и племянником. И с теми, кто еще родятся. Он хотел увидеть, как его мама баюкает одного из них на руках. Он хотел, чтобы они услышали истории, которые его отец рассказал ему сегодня вечером. Он хотел, чтобы они сидели на коленях его сильной и заботливой матери.

Тяжело сглотнув, он открыл глаза, выдержал ее пристальный взгляд и выдавил слова сквозь комок в горле.

– Тогда у нас не будет детей.

– Ты разбиваешь мне сердце, Бен.

– Это только справедливо. Ты разбиваешь мое.

Она отвернулась от него. Он услышал, как она прерывисто вздохнула. Когда она снова повернулась к нему лицом, он увидел перед собой надменную, высокомерную леди, которая появилась в магазине портнихи и столкнулась с леди Джоселин, казалось, целую вечность назад.

– Ты – лорд. Твоя первая задача – обеспечить наследника для наследования титулов и имущества, которые ты унаследуешь. Твои родители будут ожидать этого от тебя. Корона будет ожидать этого от тебя. Общество будет ожидать этого от тебя. Я буду ожидать этого от тебя. Не иметь детей – это не тот выбор, который у тебя есть.

Чертов ад. Ерунда. Он прокрутил в уме еще несколько отборных слов, которым научился у людей, работающих в доках.

– Мы что-нибудь придумаем.

– Мы уже это сделали, – сказала она, как будто была королевой, издающей указ.

– Я не выйду за тебя замуж.

Ему показалось, что он действительно услышал, как треснуло его сердце. Он почувствовал это.

– Когда ты приняла это решение?

Часть надменности покинула ее.

– Прошлой ночью, когда я смотрела, как ты спишь.

Он взмахнул рукой, чтобы охватить всю комнату.

– А все это?

– Это было прощание.

Глава 28

Стоя у ярко горящего камина в маленьком доме своей мамы и ожидая, пока его братья и сестры поприветствуют друг друга, обнимут маму, нальют себе выпить и рассядутся по своим любимым местам в комнате, Зверь размышлял об иронии своей жизни.

Долгое время, будучи Зверем Уайтчепела, он не считал себя достойным женской любви, жены и детей. Он беспокоился о позоре, который навлечет на них, потому что он вообще ничего не знал о том, откуда он пришел, немного стесняясь того, что он считал несовершенством. Поскольку он никогда не собирался жениться, его никогда не беспокоило, что он владеет борделем. Благодаря этому он смог помочь некоторым достичь лучшей жизни. Хотя он также знал, что это не даст жене повода хвастаться начинаниями своего мужа. Но опять же, это не имело значения, потому что он представлял себя без жены.

Затем Тея вошла в его жизнь с силой шторма, который так легко мог оставить за собой разрушение, и ей удалось развеять все причины, по которым он считал, что недостоин ее, пока он, наконец, не понял, что это так. Он попросил ее руки, она сказала "да". Он никогда не испытывал такого удовлетворения, такой радости.

Теперь он был наследником герцогства. Он получил силу, чтобы исполнить ее мечту. Брак с ним вернет ее в Общество, сначала как графиню, а со временем и как герцогиню. Но теперь она не хотела выходить за него замуж из-за позора, который, как она думала, принесет ему – и, что более важно, их детям. Что ее присутствие в их жизни усложнит принятие его и их детей.

Ерунда.

Как он мог просить своих родителей не признавать его публично своим сыном? Как он мог разбить их сердца, когда они уже однажды были разбиты из-за него? Как он мог отказаться от наследства, которое они с гордостью и радостью передали ему? Он даже не был уверен, что закон позволит это.

Он чувствовал себя так, как, по его предположению, чувствовал бы себя, если бы остался на корабле, направляющемся в море, – без привязи, без швартовки, отчаянно ищущий безопасную гавань. Казалось, он больше не знал, кто он такой. Тропинка, по которой он шел, была полна ежевики, и он не знал, как обойти ее, не наткнувшись сначала на шипы.

Боль в его сердце была почти невыносимой. И он не знал никакого способа удержать других от падения в ежевику вместе с ним.

Именно прочистка горла Мика вывела его из тревожных раздумий. Его семья собралась вокруг него, дамы сидели в мягких креслах, их мужья примостились на подлокотниках. За исключением его мамы, которая никогда не выходила замуж повторно, не была заинтересована в этом, посвятила свою жизнь воспитанию чужих детей.

Его сердце сжалось так сильно, что боль распространилась по всей груди. Он любил этих людей всеми фибрами своего существа. В течение тридцати трех лет, до появления Теи, они были лучшей частью его жизни. Толкотня, споры, драки. Делились секретами, защищали его спину, твердо стояла на его стороне. Время от времени ругая его – особенно Эйден, – но всегда гарантируя, что он знает, что они никогда его не подведут, они все были в этом путешествии вместе. Они никогда не оставят его позади.

Лица его братьев и сестер представляли собой сочетание тревоги в их глазах и улыбок, которые они с трудом сдерживали. Весь день он репетировал то, что собирался сказать, и теперь слова разлетелись, как сухие листья, уносимые ветром.

– Мы все знаем, что ты собираешься жениться на Алтее”, – наконец сказал Эйден в тишине.

– Тебе не нужно нервничать, рассказывая нам. Мы одобряем ее.

Если бы только это было так. Он вздохнул. Покачал головой.

– На самом деле, похоже, я не женюсь на ней, но это не то, почему я попросил вас всех прийти. Я недавно узнал, кто я такой.

Увидев, как расширились их глаза, он сменил позу. Это было неправильно. Он знал, кто он такой. Он был Зверем Тревлавом – только он им не был. Предполагалось, что он Бенедикт Кэмпбелл. Он ценил то, что все держали язык за зубами, не засыпали его вопросами, давали ему время собраться с мыслями.

– Я постараюсь рассказать длинную историю коротко. Мои родители – Эван и Мара Кэмпбелл, герцог и герцогиня Глэсфорд. Я их единственный сын, он покачал головой, их единственный ребенок. Наследник герцогства.

– Черт возьми, – тихо сказал Финн. – Ты из знати. Законный.

– По-видимому, да.

– Откуда ты знаешь, что они твои родители? – спросила Джилли.

Ему казалось, что он бросает ее, оставляя единственной, кто вообще ничего не знал о том, как она появилась на свет.

– Я его точная копия, и мы с герцогом, – Зверь помахал пальцами у правой стороны головы, – похоже, это общая черта в семье.

– Ты, кажется, не очень доволен всем этим, – мягко сказала его мама.

– Честно говоря, это переворот в моей жизни. Это как шторм, который налетает и меняет береговую линию. Что-то осталось прежним, что-то ушло, а что-то просто изменилось. Я еще не совсем во всем разобрался. Они хотят встретиться с вами. Они хотят, чтобы я вернулся с ними в Шотландию на несколько недель, пока они не вернутся в Лондон на Сезон.

– Ты шотландец? – выпалил Эйден.

Он намеревался быть методичным в рассказе, сообщая им все важные детали. Вместо этого он кое-что опускал.

– Родился в Пертшире.

– Почему они отдали тебя? – спросила Фэнси.

Он отказался от намерения рассказывать длинную историю вкратце и поделился с ними всем, что рассказали ему герцог и герцогиня.

– Господи, – пробормотал Эйден, когда он закончил.

– Язык, – предупредила мама.

– Прости, мам, но Боже. Я думал, что такого рода интриги случаются только в книгах.

– Я бы хотел, чтобы это было так.

– Из тебя получится замечательный герцог, – сказала Джилли.

– Я знаю Глэсфорда, – сказал Торн. – Не очень хорошо, но наши пути пересекались. Насколько я помню, у него есть и другие титулы. Я полагаю, он даст тебе один из них в качестве титула учтивости.

– Граф Тьюксбери.

– Значит, теперь мы должны называть тебя милордом? – спросил Эйден.

– Только если хочешь, чтобы я тебе врезал. Я не хочу, чтобы здесь что-то менялось.

Но даже произнося это, он знал, что это невозможно.

На следующий день Зверь сидел за своим столом, пока Джуэл перечитывала документ, который он ей вручил.

Ранее он повез герцога и герцогиню навестить свою маму. Дух товарищества между ними возник мгновенно, возможно, потому, что они осыпали его маму благодарностями за то, что она оберегала его, и она выразила признательность за то, что он был одним из ее сыновей. Они хотели послушать рассказы из его детства, и она была только рада удовлетворить их желания.

Поскольку он знал все истории, он попрощался с ними, чтобы заняться кое-какими делами, которые нужно было уладить, прежде чем они уедут завтра. Сегодня вечером его мама, братья и сестры будут ужинать в резиденции герцога и герцогини.

С замешательством в глазах Джуэл покачала головой.

– Здесь написано, что здание принадлежит мне. Почему ты отдаешь его мне?

– Я всегда намеревался это сделать, когда мне придет время съезжать. Это время пришло.

– Но почему?

– Мне нужна причина?

– Я буду чувствовать себя лучше, принимая подарок.

– Потому что ты заботилась обо всем здесь. Ты заслуживаешь своей мечты о пансионе.

Она подвинулась на краешек стула.

– Я не хочу пансион. Я выбрала это только потому, что это звучало респектабельно. Я хочу, чтобы это место стало для других женщин тем же, чем оно было для меня: убежищем. Но они должны понять, что если они останутся здесь, то больше не смогут раздвигать ноги. У многих женщин нет выбора. У меня был. Я решила сделать это. Я сам выбрала, когда остановиться. Но этот второй шанс – он был у меня, потому что ты дал мне место.

Она подняла документ.

– Теперь ты дал мне еще один.

– Мне нравится твоя идея не иметь пансион. Я сделаю так, чтобы вся прибыль с одного из моих кораблей всегда поступала сюда, чтобы у тебя были средства управлять им. – Ты не обязанэтого делать.

– Джуэл, ты продолжаешь то, что я начал. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь.

– Что, если мы назовем это Приютом Салли Грин для запятнанных леди? В этих стенах мы их отполируем. -

Он одарил ее нежной улыбкой.

– Мне это нравится.

After После того, как они с Джуэл закончили свои дела, он пошел в свою комнату и запихнул то немногое, что у него было, в матерчатую дорожную сумку, которую купил перед возвращением сюда. Он бросил туда свои бритвенные принадлежности и щетку. Оглядевшись вокруг, он не увидел больше ничего, что ему было нужно. Свои самые ценные вещи – часы, миниатюру Теи, спрятанную в чехле, и спичечный коробок – он всегда носил с собой. Все остальное могло остаться. Он будет скучать по этому месту, по людям. Но вряд ли граф мог жить в бывшем борделе.

Он не мог представить себе жизнь со своими родителями, хотя их дом был достаточно большим, чтобы он мог целыми днями не видеться с ними. Возможно, он купит или арендует свой собственный. Он еще не решил. Он знал только, что больше не может находиться в этих стенах.

Он спросил Джуэл, где он может найти Тею, поэтому он был уверен, когда постучал в дверь ее спальни.

Когда она открыла ее, он с удивлением увидел синие тени у нее под глазами, как будто она не спала, и легкую припухлость век, как будто она плакала. Он не хотел, чтобы то, что он должен был ей сказать, эхом разнеслось по коридору.

– Могу я войти?

Она отодвинулась. Он поставил свою сумку в коридоре, прежде чем войти и закрыть за собой дверь. Она стояла всего в трех футах от него, но с таким же успехом могла находиться во Франции из-за расстояния, которое простиралось между ними. Он протянул ей сверток.

– Остаток твоей зарплаты и доплата за то, что ты уложилась в трехмесячный срок.

Когда она откроет его, то найдет дополнительную тысячу за то, что он не научил ее быть соблазнительницей. Если бы он сказал ей сейчас, она бы возразила, а он не хотел спорить об этом.

– Зачем отдавать его мне сейчас?

– Я хотел, чтобы между нами все было улажено до того, как я завтра уеду в Шотландию. Мы вернемся в начале марта, как раз перед началом сессии парламента.

– Я съеду.

– Нет необходимости. Я больше не буду здесь жить.

– Где ты будешь жить?

Он пожал плечами.

– Я еще не знаю. Я просто знаю, что не могу продолжать жить здесь.

Он ненавидел эту скованность между ними, как будто они никогда не были близки, как будто он не знал, как чудесно чувствовать, как ее мышцы пульсируют вокруг его члена.

– Если тебе когда-нибудь понадобится любовница…

Слова начинались легким тоном, становились все тише, пока не затихли, без сомнения, из-за охватившего его гнева, который он не мог сдержать. Это должно было быть видно по его глазам.

– Так вот что было прошлой ночью? Прослушивание?

Она побледнела. Он поморщился.

– Ты знаешь, что это не так.

– Я знаю. Ты этого не заслужила. Но я не хочу, чтобы ты была моей чертовой любовницей. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

– Я сказала тебе, почему я не могу выйти за тебя замуж.

– Ты думаешь, мне не наплевать, если кто-то повернется ко мне спиной? Неужели ты думаешь, что мы не можем научить наших детей, как обращаться с подонками? Я начал свою жизнь с издевательств, Тея. Это неприятно, может быть невероятно больно. Я не знаю, сколько раз я прятался в угол и плакал. Потом мне становилось стыдно, что я плачу. Но я пережил это и понял, что никогда не хотел делать ничего, что могло бы заставить другого человека почувствовать то отчаяние, которое я испытывал в тот момент. Это можно пережить, и благодаря этому, возможно, я стал лучшим человеком, чем мог бы быть в противном случае.

– Приличное общество – это совсем не то, что улицы Уайтчепела или трущобы. Ты недостаточно долго был лордом, чтобы понять, насколько это сильно отличается. Я думаю, со временем ты обнаружишь, что твое мнение по этому вопросу изменится.

То, что он чувствовал к ней, то, чего он хотел от нее, не изменится, но он не знал, как убедить ее в этом.

Он также понимал, что это совсем другое – быть преданным и запуганным теми, кого ты когда-то любил и думал, что они любят тебя. Те, кто плохо обращался с ним, никогда ничего для него не значили, поэтому он мог отмахиваться от насмешек, как от мух. Она не могла претендовать на то же самое. Люди, которые были важны для нее, были недобры.

– Поскольку я думал, что мы собираемся пожениться, я не принял никаких мер предосторожности, чтобы убедиться, что ты не забеременеешь от меня.

– Я предприняла.

Эти два слова сдавили ему грудь, потому что беременность было его последней надеждой заполучить ее.

Ее щеки вспыхнули.

– Я предполагала, что ты попросил Джуэл научить меня, как избежать беременности по какой-то причине.

Он кивнул.

– Только воздержание – стопроцентная гарантия. Если ты обнаружишь, что беременна, ты должна сообщить об этом. Внутри свертка ты найдешь адреса моих родителей в Лондоне и Шотландии. Ты всегда можешь связаться со мной через них.

– Я знаю, ты не понимаешь, что мое решение действительно к лучшему, но придет время, когда ты поймешь.

– Возможно, ты права. Но что я могу сказать тебе в этот самый момент с абсолютной уверенностью, так это то, что я никогда не перестану любить тебя.

Ее лицо сморщилось, и ему было невыносимо смотреть на это.

– Прощай, Тея.

Он вышел из комнаты, схватил свою сумку и направился в неизвестность.