Текст книги "Соблазнение (ЛП)"
Автор книги: Лорейн (Лорен) Хит
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)
Она была уверена, что на это уйдет по крайней мере четверть дополнительной суммы, которую она собиралась заработать, уложившись в срок.
– Не беспокойтесь. Для одежды найдется лучшее применение. Я сомневаюсь, что она надела бы что-нибудь больше одного раза.
Она взяла руку Алтеи, сжала ее.
– Честно говоря, я рада избавиться от нее. Она постоянно меняла свое мнение о том, чего хочет, но уже после того, как мы закончили все делать. Это становилось утомительным.
Она посмотрела через плечо Алтеи и хлопнула в ладоши.
– Хорошо, дамы, возвращаемся к работе. Представлене окончено.
Теперь это была Алтея, смаргивающая слезы от простой доброты. Когда-то она многое принимала как должное и, без сомнения, не оценила бы то, как трудолюбивая швея, зарабатывающая на жизнь доброжелательностью других, вступилась за нее.
– Надеюсь, до ее прихода все прошло нормально, – сказал Бенедикт, придвинувшись ближе, отвлекая Алтею своим присутствием. За что она была ему благодарна. Она никогда не проливала ни слезинки на публике и, конечно же, не хотела начинать сейчас.
– Все было прекрасно, – заверила она его.
– Я с нетерпением жду готовых платьев.
В его оценивающем взгляде была нотка печали.
– Я помню, ты говорила мне, что леди Джоселин когда-то была твоей самой близкой подругой. Это была она?
Она просто кивнула, ибо что еще можно было сказать?
– Теперь она выйдет замуж за человека, который тебя бросил.
– Похоже, так оно и есть.
Она была благодарна, что он остановился на этом. Они попрощались и вышли под дождь. Или сделали бы это, если бы их не ждала изысканная синяя карета с красной отделкой и лакей сразу же не открыл дверцу, когда они вышли. Рука Бенедикта легла ей на поясницу, когда он подтолкнул ее вперед.
– Это для нас?
– Да. Внутрь. Быстро.
Лакей помог ей подняться, и она устроилась на плюшевом сиденье. Карета покачнулась, когда Бенедикт присоединился к ней и сел напротив.
– Как она у тебя оказалась? – спросила она, когда они двинулись.
– Она принадлежит моему брату Эйдену. Я был у него в гостях и попросил одолжить ее, чтобы ты не промокла.
– Я ценю твою заботу, а также то, что ты настоял на том, чтобы леди Джоселин извинилась.
Она смотрела в окно на пелену дождя, слушала, как он барабанит по крыше кареты, убаюкивая ее спокойствием и тишиной, совершенно противоположными напряжению, которое она чувствовала в магазине.
– Ты чрезвычайно искусна в проявлении высокомерия, – тихо сказал он, как будто он тоже находил атмосферу мирной и не хотел ее нарушать.
– Должен признаться, я чуть не захлопал в ладоши, когда ты выразила ей свои соболезнования.
Она слегка покачала головой.
– Я уже кипела от злости, потому что она угрожала отказать Бет в оплате. Я собиралась уйти после объявления, что Бет ничего не будет делать для меня, но потом эта милая женщина вступилась за меня, и леди, которой я когда-то была, вышла на первый план, и я не могла позволить леди Джоселин остаться безнаказанной.
– Бет заплатят за это приданое.
– Ты не должен оплачивать.
– Я не буду. Семья леди Джослин заплатит, так или иначе. Мне просто нужно узнать, кто ее отец. Или ее старший брат. Тот, кто несет за нее ответсвенность.
Он пожал плечами.
– Или, возможно, я попрошу Чедборна заплатить.
Немного злобы и ликования отразилось в его улыбке.
– Эта идея нравится мне даже больше.
Она посмотрела на его большие руки в перчатках, сложенные на бедрах.
– Когда ты говоришь "так или иначе…“
– Возможно, они проиграют больше, чем обычно, за игровыми столами, или что-то, что они хотят скрыть, может выплыть наружу, если они не заплатят за проделанную работу.
– Ты же не собираешься на самом деле причинить им вред.
Он тяжело вздохнул и посмотрел в окно, как будто был разочарован ее вопросом.
– Давай просто скажем, что они увидят преимущество в том, чтобы заплатить швее, которая часами шила одежду для избалованной леди Джоселин.
– А если они не увидят преимущества?
Улыбка исчезла, когда он снова обратил свое внимание на нее.
– Я могу быть весьма убедительным. А если не я, то один из моих братьев. Мик, в частности, пользуется вниманием многих аристократов в наши дни, и они хотят оставаться в его благосклонности. Но они не почувствуют тяжести моего кулака, если тебя это беспокоит.
Она боялась, что могла задеть его чувства, поэтому одарила его озорной улыбкой.
– Я, наверное, не возражала бы, если бы Чедборн почувствовал его разок.
Его глубокий и звучный смех разнесся по всему салону кареты.
– Нужно мне запомнить, что ты довольно мстительная.
С долгим выдохом она посмотрела на свои руки в поношенных перчатках, лежащие на коленях.
– Презираемая всеми женщина и все такое.
Она подняла глаза.
– Бет сказала мне, что ты и твои братья помогли ей выбраться из трудной ситуации с ее домовладельцем. Трудный – это слишком слабое слово для ситуации, в которой он добивался оплаты сексуальными услугами от милой швеи.
– Это дело рук Джилли.
– Она сказала, что вы противостояли ему.
– Потому что Джилли попросила нас об этом.
– Он почувствовал тяжесть твоих кулаков?
– Несколько раз.
– Это причина, по которой они называют тебя Зверем?
– Частично.
– А другая часть?
Он просто покачал головой. Она была не в настроении настаивать. Сегодня он заступился за нее. Он мог иметь свои секреты.
– Как прошла твоя встреча с братом?
Она скучала по своим собственным братьям, но не стала бы подвергать их риску, сообщив, что хочет их увидеть.
– Успешно. Она обеспечила нам комфортную поездку обратно в резиденцию.
Глава 14
Позже тем же вечером, когда часы пробили десять, схватившись за «Убийство в Тен Бэллз», она вошла в библиотеку. Если он был не в настроении преподавать ей урок, она почитает. Когда она заметила маленький бокал в форме тюльпана с хересом, стоящий на маленьком столике рядом с креслом, в котором она сидела прошлой ночью, что-то растаяло у нее в груди, рядом с тем местом, где билось сердце.
Как всегда, Бенедикт поднялся на ноги. Она не должна быть так рада его видеть. С ужина прошло всего несколько часов, а казалось, что прошла целая вечность.
Она грациозно опустилась в кресло, точно так же, как днем учила этому дам. Она не знала, когда он это сделал, но он поговорил с женщинами, потому что все они пришли в простых, но элегантных платьях, которые открывали декольте не более чем на четверть дюйма.
– Спасибо, что поговорил с дамами об их одежде. Я заметила явную разницу – положительную – в том, как они отреагировали на урок сегодня днем. Еще, конечно, было приятно насладиться ужином, не видя столько открытой кожи вокруг.
– Я заметил, что они были менее… буйными, чем обычно, во время еды.
– Сегодня мы обучались тому, как нужно садиться, и поведением за ужином. Они сообразительны, стремятся учиться. Я вспомнила пару книг, которые могли бы оказаться им полезными. – Сунув руку в карман своего темно-синего платья, она достала клочок бумаги, на котором написала названия. Наклонившись вперед, она протянула его ему. Наклонившись вперед, он потянулся за ним. Когда он взял его, их пальцы соприкоснулись и ей показалось, как будто дождь снова начался и ее ударило молнией. Как могло такое простое прикосновение к такой маленькой области кожи ощущаться во всем ее теле?
Она откинулась назад так быстро, что, возможно, создала ветерок, который заставил пламя в камине танцевать еще более дико, в то время как он просто откинулся назад, как будто вообще ничего не почувствовал. За исключением того, что он тоже наблюдал за пламенем, как будто оно стало самой захватывающей вещью на земле.
– Закажу по одному экземпляру для каждой из них.
Он выглядел как человек, сражающийся с демонами, человек, натянутый до предела, который может сорваться в любой момент. Она задавалась вопросом, может ли он, сорвавшись, вновь ее поцеловать. Она испытывала искушение выяснить это.
Он сказал ей, что слова соблазняют его. Было ли то же самое со всеми мужчинами или только с ним? Она думала, что быть соблазнительницей – значит смотреть сквозь опущенные ресницы, открывая кусочки запретной плоти. Что, если она все это время была неправа, и что просто нужно было быть самой собой?
Прошлой ночью он пытался выведать ее секреты. Сегодня вечером она хотела узнать его.
– После ужина у меня было время свернуться калачиком с твоей книгой. Я подозреваю, что после того, как мы закончим здесь, я проведу ночь за чтением.
Он отошел от камина, чтобы посмотреть на нее, и она была благодарна за то, что смогла ясно разглядеть его глаза, черты лица, когда продолжила.
– Твое описание ночного города настолько живое, что мне показалось, будто я действительно иду по нему. Как тебе это удается?
– Это мир, который я знаю.
– Почему ты пишешь об убийствах? Почему бы не написать о феях, капитанах кораблей или юных леди, ищущих принца?
– Я ничего не знаю о леди, ищущих принца.
– Но ты знаешь об убийствах?
Она знала, что это глупый вопрос. Люди могли писать о вещах, о которых они имели очень мало знаний. И все же крошечная часть ее задавалась вопросом, почему он не сказал ей, как появилось его имя, Зверь.
Взяв свой бокал в руку, он закинул лодыжку одной ноги на колено другой. Он выглядел как человек, готовящийся рассказать сагу, которая займет большую часть ночи. И ее не волновало, что он будет говорить до рассвета, не волновало, что так много знать о нем опасно для ее сердца. Видеть в нем что-то иное, чем беспристрастного наставника. К сожалению, когда дело касалось его, ни одно из ее чувств не стремилось к беспристрастности.
– Когда мне было лет восемь, я заметил мужчину, одетого в одежду прекраснее, чем все, что я когда-либо видел, прогуливающегося по Уайтчепелу. Он так очаровал меня, что я некоторое время следовал за ним. Периодически он останавливался, доставал из жилетного кармана золотые часы, смотрел на них, убирал на место и шел дальше. Я хотел эти часы с такой страстью, какой, по-моему, никогда не испытывал с тех пор. Поэтому я украл их.
Ее глаза расширились от этого, потому что все часы, которые она когда-либо видела у джентльмена, сопровождались брелоком, которым часы прикреплялись к петлице на его жилете. Потребовалось бы недюжинное мастерство, чтобы украсть их, и только один тип людей мог обладать таким мастерством. Тот, у кого большой опыт в краже вещей.
– Ты был карманником?
Он просто пожал плечами.
– Это не тот аспект моей жизни, которым я особенно горжусь или которым склонен хвастаться. Тем не менее, многие ребята этим занимаются в трущобах. Какой-нибудь мерзавец всегда готов научить вас, как красть вещи, не попадаясь на глаза, при условии, что вы отдадите ему большую часть того, что вы украли. Но я рассматривал часы как выход из положения. Я знал, что если моя мама когда-нибудь узнает, что я делал, ей будет стыдно. В конце дня я отдал все, что украл, за исключением часов, которые спрятал в ботинке, Трехпалому Биллу и сказал ему, что с меня хватит, я больше не буду на него работать. Он был недоволен моим заявлением, и в тот вечер я вернулся домой с двумя сломанными руками.
– Боже мой, нет.
Когда она потянулась за своим бокалом, то поняла, что ее рука дрожит.
Он снова просто пожал плечами.
– Он дал мне выбор. Одна сломанная рука за высокомерие, потому что я думал, что смогу просто уйти. Обе, если хочу получить его разрешение уйти. Я выбрал последнее. Никогда не жалел об этом.
– Он отпустил тебя?
– Возможно, он и был преступником, но Билл был человеком своего слова. Иногда я думаю о том, как он мог бы использовать меня, когда я стал взрослым, потому что в то время я был всего лишь неуклюжим мальчиком с длинными ногами и руками, слишком большим для своего возраста, но не особенно изящным. Я заплатил небольшую цену, чтобы освободиться от него. И у меня были часы, так что я пошел стукачом-поднимателем.
Еще три месяца назад она не знала, что это такое, потому что у них были слуги, чтобы будить их.
– Грифф нанял человека за три пенса в неделю, чтобы тот стучал в его окно каждое утро в половине пятого, чтобы он мог вовремя добраться до доков. Это то, что ты делал?
– Да.
– Кто будил тебя?
Он одарил ее улыбкой, от которой по ее телу разлилось тепло, как будто она сделала еще один глоток шерри.
– Я спал днем, что на самом деле было неплохо, потому что у нас с братьями была общая кровать. По ночам я бродил по Уайтчепелу, бродил по улицам, конюшням и переулкам, пока не приходило время будить людей.
– Вот почему ты можешь нарисовать такую яркую картину этого.
Он кивнул.
– Я видел развратников, пьяниц, хитрецов, которые хотели причинить вред, и тех, кто делал добро. Я видел ту часть жизни, которую некоторые люди никогда не увидят. И примерно год спустя, однажды ночью, вскоре после того, как я начал будить своих клиентов, я наткнулся на женщину, лежащую в переулке. Я подумал, что, возможно, она напилась и заснула. Я пошел ее будить.
Он сделал большой глоток виски, как будто ему нужно было подкрепиться, и у нее возникло ужасное предчувствие относительно того, к чему клонится эта история.
– Она была мертва.
Его взгляд был сосредоточен на бокале, на том, как пламя камина отражается от граненого хрусталя, и она подумала, не видит ли он там женщину.
– Ее голубое платье было пропитано кровью. Медный запах ударил в меня, когда я присел перед ней на корточки. Судя по порезам на ее одежде, а также на руках и шее, я предположил, что кто-то ударил ее ножом. Ее глаза были открыты, но в них не было жизни, и я подумал, что последнее, на что она смотрела на этой земле, был ее убийца.
Огонь потрескивал и шипел. Часы на каминной полке тикали. Ее собственная кровь шумела в ушах вместе с бешеным стуком сердца. Каким впечатлительным он должно быть был в таком нежном возрасте. Каким ужасным было то, что он увидел.
Сделав еще один глоток янтарной жидкости, он встретился с ней взглядом.
– Я пошел искать констебля. Я сжимал в руке гибкую бамбуковую палку. Он похлопал меня по плечу и сказал, чтобы я занимался своим делом – будил людей, потому что им нужно было идти на работу. Я сделал, как он приказал, но мне почему-то казалось неправильным продолжать, не обращая внимания на то, что произошло нечто ужасное. После того, как я постучал в свое последнее окно, я вернулся туда, где она была, но ее там уже не было. Я вообразил, что был неправ, и она встала на ноги и пошла домой. Но в глубине души я знал правду об этом. Она никогда больше не вернется домой.
Он допил остатки виски. Даже не задумываясь, словно в трансе, она взяла его бокал, подошла к буфету и снова наполнила его. Вернувшись к нему, она протянула его ему. – Мне жаль, что я спросила. Такие воспоминания нелегко пережить снова.
– Но я думаю, что они помогли сформировать меня.
Она опустилась на плюшевую подушку своего кресла.
– Как так?
Наклонившись вперед, он поставил локти на свои крепкие бедра, обхватив бокал обеими руками.
– До этого я рассматривал свой рост как неудобную вещь. Это заставляло меня выделяться, когда я этого не хотел. Казалось, он с трудом подбирал правильные слова. Она не настаивала. Она просто ждала.
– Это заставляло детей называть меня зверем. Но я был убежден, что если бы я был рядом, когда на женщину напали, я бы смог ее спасти. Мое логическое "я", мое взрослое "я", знает, что это неправда. Но я стал уделять больше внимания, когда был на своих маршрутах, и несколько раз мне удавалось прогнать кого-то, кто хотел причинить вред. Я начал приобретать репутацию Зверя из Уайтчепела. Но я также увлекся убийством.
– Ты не единственный, кто одержим. Я не могу поверить, сколько чернил газеты тратят на описание преступлений и судебных процессов над убийцами в таких зловещих подробностях.
Он одарил ее самоуничижительной усмешкой.
– Которые дали мне пищу для моих историй. Кроме того, я говорил с констеблями, детективами и инспекторами. Я ходил в суды, наблюдал за судебными процессами. Я даже заплатил шиллинг, чтобы отправиться на экскурсию по некоторым местам убийств.
Холодная дрожь пробежала по ее спине.
– Это немного жутковато.
– Соглашусь. Какое-то время туризм с убийствами был популярен. Я не искал крови. Я пытался понять провокацию. Часто все в этом месте казалось таким нормальным. Посуда на полках. Одеяло на кровати. Кресло перед камином. Я пришел к пониманию, что это и было одним из ужасов убийства. Оно может произойти где угодно, без малейшего намека на то, что это случится. В тихой деревне. На шумной улице. В зеленом парке. Я обожал детективные романы. Я начал писать свои собственные. Они были мусором.
Он кивком указал на свою книгу на ее коленях.
– Пока, наконец, один из них не удался. Или, по крайней мере, меня заставили поверить, что это так.
Она ободряюще улыбнулась ему.
– Так и есть. Я едва могла оторваться от нее, как только начала читать.
Он откинулся на спинку кресла, сделал глоток виски и обратил свое внимание на огонь.
– Прошу прощения. Обычно я так много не говорю.
– Я рада, что ты это сделал. Твоя страсть к этому делу очевидна.
Его взгляд безошибочно скользнул обратно к ней.
– В чем твоя страсть?
Она провела пальцем по корешку книги, по тисненому золотом названию. По его имени. Изучение его стало своего рода страстью. Она хотела знать все, все большие и маленькие моменты его жизни, волнующие и обыденные. Она хотела, чтобы он поцеловал ее снова, хотела поцеловать его в ответ. Она думала, что, став любовницей какого-нибудь лорда, сможет освободить своих братьев от беспокойства о ней, думала, что сможет освободиться сама. Но она начала задаваться вопросом, не променяет ли она на самом деле просто один вид тюрьмы на другой.
Она не была вполне уверена, что могла бы ответить, в чем бы призналась, потому что Джуэл внезапно вошла в комнату, и он сразу же вскочил на ноги.
– Тебе только что доставили послание.
Он взял письмо, которое она протянула ему, развернул его и прочитал то, что было написано. Закончив, он сложил его и засунул в карман куртки, прежде чем повернуться к ней. – Мне очень жаль, но у меня есть дело, которым я должен заняться.
Ей показалось, что она уловила некоторое разочарование в выражении его лица, в его голосе, хотя, возможно, это было всего лишь принятие желаемого за действительное с ее стороны.
– Тогда я желаю тебе спокойной ночи.
Он направился к двери. На полпути он резко остановился. Она была совершенно уверена, что слышала, как он зарычал, мрачно и грубо.
Он резко обернулся.
– Я иду в игровой клуб моего брата. Туда могут ходить и женщины. Не хочешь присоединиться ко мне?
Глава 15
Ее волнение было ощутимым. Зверь чувствовал, как она подпрыгивает на скамейке напротив него, последствия каждого ее движения вызывали крошечную дрожь по полу кареты Эйдена. Его брат позаботился о том, чтобы было доставлено не только послание, но и удобный транспорт. Внутри его ждали грелка для ног и меховое одеяло, что немного смутило его. Эйден же не думал, что он был деликатным и нуждался в том, чтобы его баловали, хотя он был благодарен, что они были доступны для использования Теей.
Ему все еще было чертовски трудно поверить в то, что он сболтнул в ответ на такой простой вопрос. Одного предложения было бы достаточно. “Однажды я наткнулся на убитую женщину, и это разожгло мое воображение”.
Только этого не произошло – не в то время. Вид ее поблекшего лица, ее холодных и одеревеневших конечностей ошеломил его, мешая думать. Когда он побежал за помощью, ему показалось, что по его венам течет лед, отчего его бешеные шаги стали неуклюжими и неуклюжими. Когда он, наконец, нашел полицейского, он бормотал почти бессвязно, пока ему не удалось замедлить бешено колотящееся сердце глубокими вдохами и вернуть себе чувство спокойствия.
Какое-то время он думал, что, когда достигнет нужного возраста, поступит в столичную полицию, но боялся, что станет таким же неспособным к сопереживанию, как констебль, который рассеянно похлопал его по спине и отправил восвояси, не задумываясь о том, что девятилетний мальчик только что увидел нечто такое, от чего ему месяцами будут сниться кошмары.
Он был благодарен, что пришло послание, и ему не придется проводить остаток ночи, размышляя о прошлом. Но было бы лучше, если бы это произошло немного позже, предпочтительно после того, как она рассказала о своей страсти. То, что ее взгляд был сосредоточен на его губах, когда она искала ответ, сделало для него почти невозможным перевести дыхание, когда он ожидал ее ответа. И теперь ему нужно было отвлечься от этого хода мыслей.
– Ты знакома с четырехкарточным хвастовством?
– Нет.
– Эта игра довольно популярна в клубе Эйдена, поэтому мне следует научить тебя правилам, как определить, какую карту выбросить, чтобы у трех оставшихся было больше шансов привести тебя к выигрышу.
– О, я не буду играть в азартные игры. У меня нет на это денег. Мне просто любопытно. Я никогда раньше не была в игровом клубе. Я с нетерпением жду возможности увидеть все, погрузиться в эту атмосферу.
Он был готов поспорить на два своих корабля, что, как только они прибудут, она действительно сядет за стол, чтобы попробовать свои силы в игре.
– Вопрос, который тебе нужно решить, займет много времени? – спросила она.
– Не долго.
– Возможно, у меня будет возможность понаблюдать за твоей игрой.
– Тогда позволь мне все объяснить, чтобы ты могла в полную меру оценить, насколько я искусен и умен в карточной игре.
Даже в темноте кареты он чувствовал, что ее взгляд прикован к нему, как будто она протянула руку и коснулась его пальцами в перчатках.
– Я понимаю, что знаю тебя не так давно, но я считала тебя скорее скромным, чем хвастуном.
Он хвастался мастерством, которого у него не было, чтобы вызвать у нее интерес к обучению игре. После того, как она пожелала ему спокойной ночи и он направился к двери, он понял, что она должна была быть с ним в клубе.
– Просвети меня.
Ее смех был мягким, и все же он поселился в его душе.
– Хорошо.
Он объяснил, как карты одной масти обыгрывают карты в последовательности, как три одинаковые карты обыгрывают карты одной масти или последовательности, как последовательность одной масти обыгрывает все.
– Это не очень сложная игра, – сказала она.
– Нет, но она ответственна за то, что состояния выигрываются и проигрываются.
Было опасно находиться с ней в темных пределах кареты, когда ее аромат гардении витал вокруг него, дразня его ноздри.
Покачав головой и глубоко вздохнув, он глубже вжался спиной в подушку, вытянул ноги и скрестил руки на груди. Сейчас было не время, чтобы притянуть ее к себе на колени и завладевать этим ртом, который дразнил его, чтобы еще раз ощутить на губах поцелуй, который преследовал его. Он мысленно поругал себя. Для этого никогда не будет подходящего времени.
Карета остановилась. Лакей открыл дверь, и Зверь выпрыгнул наружу. Потянувшись назад, он помог ей сойти вниз.
Ее глаза слегка расширились.
– Я ожидал чего-то подобного Уайту.
Здание было кирпичным, каменным и прочным, но было вдвое меньше знаменитого джентльменского клуба.
– Только не в этом районе Лондона. Держись поближе, чтобы было понятно, что ты со мной.
Он предложил ей свою руку, и когда она обхватила ее своей, он испытал чувство удовлетворения и гордости, которые были ему не свойственны. Он повел ее вверх по ступенькам. Лакей открыл дверь.
Зверь провел Тею внутрь и, несмотря на тусклое освещение, заметил Эйдена, стоящего в конце короткого коридора и смотрящего в первую из нескольких больших комнат, где играли в различные азартные игры. Передав женщине за маленьким столом свое пальто и плащ Теи, он подошел к своему брату.
– Я не ожидал увидеть тебя здесь.
Эйден оглянулся через плечо, открыл рот, чтобы заговорить, остановился, его глаза слегка расширились – без сомнения, при виде Теи – и повернулся к нему лицом. Хотя, по правде говоря, он, казалось, не был особенно удивлен ее появлением. Скорее, он казался довольным, как будто правильно догадался, что в экипаже понадобятся грелка для ног и одеяло.
– Я попросил своего человека передать весточку и мне, когда он пошлетвесточку тебе. Ты же не думал, что я пропущу то, что ты задумал, не так ли?
Эйден всегда ничего так не любил, как быть свидетелем или участвовать в хорошо спланированной расправе или мошенничестве.
– Тея, познакомься с моим братом Эйденом. Эйден, позволь мне оказать тебе честь и представить мисс Стэнвик.
Эйден одарил ее одной из своих дьявольских усмешек, которыми он был так знаменит, взял ее за руку и поцеловал костяшки пальцев. Несмотря на то, что на ней былоперчатки и его брат не мог почувствовать шелковистость ее кожи, у Зверя все же было сильное желание ударить его. Что было явно нелепо, потому что Эйден был безумно влюблен в свою жену.
– Очень приятно, мисс Стэнвик.
– Приятно познакомиться с вами.
– Так как вы с моим братом познакомились?
Он все еще держал ее за руку, черт бы его побрал.
– В данный момент это неважно, – вмешался Зверь.
– Нам нужно перейти к делу. Где он?
Глаза Эйдена заблестели, когда он вернул свое внимание к Зверю. Из всех своих братьев и сестер Эйден был тем, кто смеялся больше всех и воспринимал жизнь как великую шутку. За исключением тех случаев, когда дело касалось его жены и сына. Тогда он был серьезен, как немой, сопровождающий похоронную процессию. Он наклонил голову в ту сторону, куда должен был посмотреть Зверь.
– За столом на полпути вдоль этой стены. Светловолосый мужчина, чье лицо нам виднее всего.
Мужчина был хрупкого телосложения, меньше, чем он ожидал. Стоя, он не мог быть выше пяти футов восьми дюймов, да и то с натяжкой. Его одежда была исключительно хорошо сшита. Его волосы выглядели так, как будто его камердинер несколько минут назад причесал их щеткой и уложил. Его движения были утонченными и элегантными. Она выбрала павлина, чтобы полюбить и выйти замуж. Теперь она стояла рядом с настоящим медведем.
Краем глаза он видел, как она слегка наклонилась вперед, без сомнения, пытаясь определить, о ком они говорят. Зверь понял в какой момент она увидела его, потому что она чуть слышно ахнула, отпустила его и прижала обе руки ко рту.
– Это Чедборн.
Она резко подняла на него взгляд, посмотрев, будто он предал ее.
– Ты знал, что он будет здесь?
Он кивнул.
– Послание проинформировало меня. В нем просто говорилось: "Он здесь." Это было все, что ему было нужно.
Она повернула голову в сторону карточной комнаты, затем снова к нему.
– Это тот вопрос, которым тебе нужно было заняться?
– Да.
– Что ты собираешься делать?
– Хочу убедиться, что он потеряет каждый фартинг, который принес с собой сегодня вечером.
Это было незаметно, но он увидел, как тревога в ее глазах уменьшилась, как будто она боялась, что он намеревался убить его. Это осознание причиняло боль, и он знал, что боль была иррациональной. Да, он был зверем, однажды он уже убил, и у него не было желания повторять этот опыт.
– Сколько фунтов в фишках тебе нужно для начала? – спросил Эйден.
Зверь не отводил взгляда от этих прекрасных голубых глаз, которые, как он боялся, могли проклинать его.
– Тысяча.
Эйден ушел, чтобы забрать деревянные фишки.
– Ты собираешься сыграть и рискнуть потерять тысячу фунтов? – спросила она, явно напуганная.
– Нет. А вот ты да.
Воздух вышел из ее легких, как будто он ударил ее.
– Ты что, с ума сошел?
– Не думаю. Как ты думаешь, зачем я учил тебя правилам игры в карете?
– Потому что ты хвастун.
Она была бы намного счастливее, если бы причиной было именно это.
– Тея. – Он твердо выдержал ее взгляд.
– Изначально с ним планировал сыграть я, но, выходя из библиотеки, я понял, что это не моя борьба. Это не меня он публично унизил. Это не от меня он отвернулся и не меня бросил.
– Забрав у него деньги, которые он принес с собой сегодня вечером, я ничего из этого не изменю.
– Не изменишь. Его унижение от проигрыша не сравнится с тем, что пережила, но это уже кое-что. И иногда это все, что можно сделать. Как только ты вернешь Эйдену тысячу фунтов, которую он тебе одолжил, остальная часть того, что ты выиграешь, будет твоей. Ты сможешь сделать с ними, что тебе заблагорассудится.
Ей совсем не нравилась надежда, которая наполнила ее при этих словах. Еще немного денег, которые можно отложить, возможно, достаточно, чтобы она могла немедленно заплатить Бет за приданое.
– А если я проиграю?
– Этого не произойдет. Я сяду рядом с тобой, и если тебе понадобится помощь в определении того, какую карту выбросить, ты можешь спросить меня.
Она действительно испытала бы некоторое удовлетворение, победив Чедборна.
– Он вполне может уйти, когда увидит меня. Как ты видел на примере леди Джослин, мне были бы более рады, если бы у меня была чума.
– Я сомневаюсь, что он уйдет. Но я не хочу, чтобы ты чувствовала, что у тебя нет выбора. Если ты не хочешь играть с ним, это сделаю я. Но ты должна понимать, что он – цель моего прихода сюда сегодня вечером, и я добьюсь своей цели. Эйден может попросить одного из своих людей сопроводить тебя обратно в резиденцию. Ты можешь остаться и посмотреть. Или ты можешь сыграть и нанести ему пощечину, которую он заслуживает.
В этот момент она поняла, что была не очень хорошим человеком. Она не только хотела видеть, как Чедборн проиграет, но и хотела быть ответственной за его проигрыш. Приняв решение, она быстро и решительно кивнула.
– Нет, я сыграю с ним сама.
– Хорошо. Когда все будет сказано и сделано, я думаю, ты будешь очень рада, что сделала это.
– Вот, пожалуйста, – сказал Эйден, протягивая Бенедикту маленький поднос, наполненный деревянными фишками, и не выказал никакого удивления, когда поднос был передан ей.
– Каждая из них стоит десять фунтов. Удачи.
– Я постараюсь их не проиграть.
Он пожал плечами, как будто это не имело большого значения.
– Я не волнуюсь.
Он коснулся руки Бенедикта.
– Парень в красной рубашке, сидящий напротив Чедборна – просто похлопайте его по плечу, и он пересядет за другой столик.
– Нам понадобится твой специальный дилер.
– Дэнни уже там, он позаботится о том, чтобы Чедборн выиграл достаточно раздач, чтобы к вашему приходу он был поверил в свои силы. А теперь развлеки меня, поставив его на место.
Бенедикт покачал головой, и она заподозрила, что если бы он был из тех, кто закатывает глаза, то он сделал бы это. Как бы то ни было, он повернулся к ней.
– Ты готова?
– Можно сказать, что да.
Успокаивающе положив руку ей на поясницу, он повел ее вокруг столов, сквозь толпу людей. Это была странная смесь хорошо одетых и грубо одетых людей. Она сомневалась, что хоть одна женщина, которую она заметила, принадлежала к знати. Их шерстяные платья были простыми и незамысловатыми, волосы заколоты, но далеко не так аккуратно, как могло бы быть. От трубок и сигар в комнате было так накурено, что у нее защипало глаза. Даже некоторые женщины попыхивали тонкими сигарами. Казалось, все баловались спиртным. Лакеи суетились вокруг, наполняя бокалы.
