Текст книги "Соблазнение (ЛП)"

Автор книги: Лорейн (Лорен) Хит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Глава 30

Пока карета, присланная за ней герцогиней, торопливо мчалась по улицам, Алтея боролась со своими нервами, стараясь успокоиться. Она почти приказала водителю вернуться в резиденцию герцога без нее, но в конце концов забралась внутрь.

Она подумывала надеть зеленое платье, но в конце концов остановилась на красном. Чтобы Бенедикт полностью понимал все последствия ее присутствия, она должна была быть как можно более заметной. В маленький потайной карман она положила спичечный коробок, который он ей дал, потому что знала, что по пути домой ей понадобится напоминание о том, что даже в темноте она может найти свет.

Эстер уложила волосы в сложную прическу, используя жемчужные гребни, которые Алтея купила сегодня днем. Благодаря щедрости Бенедикта она могла время от времени баловать себя. Она также купила жемчужное ожерелье и серьги. Если она собиралась встретиться лицом к лицу с призраками своего прошлого, она намеревалась сделать это со всем достоинством и апломбом, на которые была способна. Она не собиралась показывать им, какой суровой они сделали ее жизнь.

Она намеренно задержала свое прибытие на час, чтобы обеспечить более полный бальный зал, хотя это означало еще большее унижение – больше отвернувшихся, больше обид.

Но его конечное счастье было превыше всего, и он не смог бы его обрести, если бы был одинок, если бы не взял жену. Она не хотела думать о том, насколько глубокой будет рана в ее сердце, когда она прочтет в газете о его помолвке. Она переживет это.

Карета замедлила ход, свернула на подъездную дорожку и замедлилась еще больше, когда другие экипажи подъехали к фасаду резиденции, где ступени вели в массивное поместье. Слава богу, вокруг не было людей, так что она могла попасть внутрь без особых приключений на своем пути.

Она заметила, что один мужчина не направлялся к ступенькам, а стоял чуть поодаль от тротуара. Люди обходили его стороной, не то чтобы она их винила. Его руки были скрещены на груди, и он ни с кем не здоровался. Просто ждал.

Наконец карета полностью остановилась. Лакей шагнул вперед, открыл дверь и помог ей спуститься. Ее ноги едва коснулись кирпича, когда Эйден Тревлав предстал перед ней, покинув место, которое, как казалось, он охранял. Он протянул руку.

– Зверь не был уверен, что ты появишься. Он попросил меня сопроводить ты, если ты приедешь.

Она вложила свою руку в его.

– Ты ждал меня, не зная, появлюсь ли я?

Положив ее руку на сгиб своего локтя, он повел ее к входу. – Он не хотел, чтобы ты заходила туда одна, он занят тем, что его знакомят со всеми шишками. Я уверен, что он предпочел бы быть здесь. До сегодняшнего вечера он никогда не был ни на одном из этих мероприятий.

Она не могла припомнить, чтобы видела его на балу, но подумала, что, возможно, просто не заметила его, хотя не заметить его было невозможно.

– Он никогда не был на балу, ни разу?

– Нет. Избегал их, как чумы. Ни бала, ни ужина, ни романтического свидания.

Граф и графиня, которых она знала, вот-вот должны были войти в дверь. Было очевидно, что графиня заметила ее. Ее глаза расширились как раз перед тем, как женщина сморщила нос, как будто почувствовала какой-то неприятный запах, и поспешила в поместье.

Что касается прямых оскорблений, то это было не самое худшее. В данный момент она была меньше озабочена тем, как люди относились к ней, и больше озабочена тем, как они относились к Бенедикту. Бал, особенно тот, на который, судя по всему, собралась большая часть Лондона, и в лучшие времена мог быть ошеломляющим. Она была подготовлена к своему первому балу, но все равно чувствовала себя неуютно, поскольку изо всех сил пыталась найти знакомых людей, привыкнуть ко всем незнакомцам, которых ей еще предстояло встретить. Почти все присутствующие, за исключением его семьи, были незнакомцами.

А его брат, кто-то, в ком он действительно нуждался, показывая ему знакомое лицо, озорную улыбку, помогая ему освоиться с окружающей обстановкой, был с ней.

Хотя вечер был прохладным, она не позаботилась о накидке, поэтому ей нечего было оставить ожидавшему лакею, когда они переступили порог большого и красивого фойе. Другой лакей направлял людей по коридору, который, без сомнения, вел в бальный зал.

Но Эйден не последовал за остальными. Он направил ее к широкой лестнице. Внизу стояли все остальные братья и сестры Тревлавов и их супруги. Бенедикт был там один, впервые столкнувшись лицом к лицу со всеми этими людьми. Осознание этого привело ее в ужас.

Джилли улыбнулась ей.

– Ты пришла.

– Почему вы все не в бальном зале?

– Потому что Зверь попросил нас подождать тебя здесь.

Идиот. Он действительно не понимал, каково это – вращаться среди аристократии, как это трудно, когда ты никого не знаешь. Хотя его родители будут с ним, люди, в которых он действительно нуждался, были здесь – ждали ее.

– Пойдем, хорошо? – спросил Мик.

Да, быстро. Ей нужно было завести их в бальный зал, чтобы они могли быть рядом с ним и продемонстрировать ему свою поддержку.

Селена приблизилась, и Эйден отпустил Алтею, чтобы прижать жену к себе.

– Показывай дорогу, – сказал Эйден Алтее, – и знай, что мы здесь, если мы тебе понадобимся.

Только она не нуждалась в том, чтобы они присматривали за ней. Ей нужно было, чтобы они стояли за спиной Бенедикта. Ей нужно было, чтобы он знал, что он не один.

В то время как его братья и сестры посещали балы, даже устраивали несколько, Зверю удавалось избегать их. Он никогда не чувствовал себя своим. Его наследие говорило, что да, но все же он чувствовал себя не в своей тарелке, как разросшийся сорняк в цветнике. Он все ждал, что кто-нибудь появится, вытащит его и отправит восвояси.

Он стоял рядом со своими родителями, приветствуя гостей, которые были объявлены и неторопливо спускались по лестнице. Фэнси прошла через нечто подобное год назад, когда ее представили Обществу, и посоветовала ему не вести счет представлениям, потому что от этого ночь будет казаться только длиннее.

Что заставляло вечер казаться более продолжительным, так это то, как все молодые леди смотрели на него, как будто он был недавно обнаруженным десертом, который они с нетерпением ждали, чтобы попробовать. Он встречал хорошеньких дам, некрасивых, невысоких, высоких. Некоторые казались смелее других. Некоторые застенчивее. Он был уверен, что многие из них были восхитительны.

Но ни одна из них не привлекла его внимания так, как Тея, когда он впервые увидел ее.

Он пообещал себе, что не будет думать о ней сегодня вечером. Он сдержал обещание всего на две минуты. Он не был уверен, как долго еще сможет жить с надеждой, что она может появиться. Что ее присутствие сделает эту ночь сносной.

Они пробыли там больше часа, и бальный зал был битком набит гламурными, элегантными и высокомерными. Казалось, герцог и герцогиня были любимцами высшего света. Что он полностью понимал. Даже если бы они не были его родителями, они бы ему понравились. Они были добрыми, щедрыми и заботливыми. Когда-то он задавался вопросом, насколько другим он мог бы быть, если бы его воспитывали они, но размышлять было бессмысленно. Он не мог представить себе жизни лучше той, что была у него, несмотря на все ее трудности. В его жизни не было бы его братьев, сестер и мамы. Он бы этого не хотел.

– Мисс Алтея Стэнвик!

Раздался раскатистый голос мажордома, и это было похоже на перезвон тысячи колоколов на Рождество.

Она пришла. Его сердце воспарило, все внутри него ожило, даже когда он сказал себе, что ее присутствие не имеет никакого значения, что она не выйдет за него замуж. Что сегодня вечером она может быть в последний раз в его жизни.

Она стояла на верхней площадке лестницы в красном платье, которое очень шло ей. Элегантно, с его братьями и сестрами и их супругами, образовавшими фалангу позади нее – он никогда не любил их так сильно, – она начала спускаться. Он хотел отвести ее в свою спальню и снять с нее это платье. Он хотел целовать каждый дюйм ее тела, заниматься с ней любовью до рассвета. Может быть, тогда он сможет забыть ее. Дай мне еще одну ночь, Тея. Мы сделаем так, чтобы это продлилось долго.

Только он не хотел еще одну ночь. Он не хотел забывать ее.

Он повернулся к своим родителям.

– Я люблю вас обоих, но это не мой мир.

Она была его миром.

Его отец просто стоически, быстро кивнул ему – и в этом действии Зверь увидел себя мальчиком, который держался твердо и сильно, когда его дразнили или высмеивали за то, в чем он не был виноват: его незаконнорожденность, его рост, его объем, его недостатки.

Его мать взяла его руку в перчатке, сжала ее, прижала к губам и посмотрела на него сияющими глазами, полными такой большой любви, любви, достаточно сильной, чтобы отдать своего ребенка, плод ее сердца, на попечение другого, и она сделает это снова, будет нести это бремя без угрызений совести или горя, потому что защищать его, обеспечивать его безопасность было для нее важнее, чем все, что она могла бы вынести в результате.

И он понял, что, возможно, не унаследовал от нее ни одной из своих черт, но он унаследовал ее сердце.

Хотя они сказали ему, что он их сын, и он поверил им на слово, только в этот момент он по-настоящему почувствовал, что он их сын.

Что она сказала ему в тот унылый дождливый день, когда отсутствие Алтеи принесло ему такую печаль и одиночество? Никогда не извиняйся перед своей матерью за то, что ты такой, какой ты есть.

Кем он был? Наконец-то он понял. Он был человеком, который найдет способ почтить их любовь и свое право по рождению, но он сделает это, следуя велению своего сердца, а не общества.

Он заметил, что танцоры останавливаются, люди перешептываются. Он заметил Чедборна, направлявшегося к лестнице. Он узнавал человека, жаждущего мести, когда видел его, человека, которому не нравилось, когда его обыгрывали в карты. Зверь не смотрел список гостей, не знал, кто был приглашен, пока они не прибыли. Он бы сразу вычеркнул имя этого парня из списка.

– Пожалуйста, извините меня, – сказал он своим родителям.

Его широкие шаги вскоре привели его к Чедборну.

– Повернешься к ней спиной, и я переломлю твой слабый маленький позвоночник пополам.

Он не потрудился смягчить свой голос, чтобы сдержать вспышку гнева.

– Ты не можешь позволить ей полностью спуститься по этой лестнице. Ты не можешь приветствовать ее.

– Я могу и сделаю это. Чего я не могу сделать, так это позволить тебе остаться здесь хотя бы на минуту дольше. Так что либо убирайся отсюда, либо я с большим удовольствием выкину тебя отсюда.

Граф насмешливо посмотрел на него.

– Ты вырос не в Обществе. Ты не понимаешь его правил.

– Слава Богу.

– Когда другие лорды и леди, герцоги, герцогини, графы, виконты, отвернутся от нее…

Он не дал ему времени закончить то, что, вероятно, переросло бы в неприятный разговор.

– Я не потерплю, чтобы кто-то был недобр к ней.

Люди подходили ближе, и он задавался вопросом, делали ли они это с той же целью, что и Чедборн. Если это так, то ему предстояло многих выгнать, но у него было три брата и два шурина, спускающихся по этой лестнице, которые помогли бы ему это сделать. Осознавая шепот, у него было отчетливое впечатление, что его слова повторяют вновь и вновь, так что они достигли самых дальних углов комнаты.

– Уходи. Сейчас же.” – сказал он Чедборну.

– И если ты скажешь ей хоть одно слово, которое заставит ее усомниться в том, что ей здесь рады, ты почувствуешь тяжесть моего кулака на своей челюсти так быстро, что поверишь, что у меня есть способность летать.

Свирепый взгляд этого человека не испугал бы и ребенка. Он повернулся.

– Джоселин, мы уходим.

– Но это же бал. Я хочу танцевать. Ты не можешь прислать за мной карету?

Он казался растерянным, но в конце концов начал подниматься по лестнице. Зверь наблюдал за ним, пока он не прошел мимо Теи, спускавшейся вниз. Насколько он мог судить, граф не сказал ей ни единого слова. Умный человек.

Он посмотрел на леди Джоселин. Она подняла руки.

– Я не собираюсь ничего ей делать.

Затем она начала пятиться вглубь бального зала, как будто боялась, что если она обернется, он обидится.

Готовясь бежать трусцой вверх по лестнице, он обернулся к ним и замер. Она уже была там, перед ним, так близко, что он чувствовал запах гардений. Судя по тому, как далеко позади остались его братья и сестры, она, должно быть, бросилась вниз.

Он не знал, что ей сказать.

"Ты пришла" казалось довольно банальным по сравнению со всеми глубокими эмоциями, переполнявшими его. Ты прекрасна. Я так рад, что ты здесь. Я ужасно по тебе скучал. Это было немного ближе к выражению его чувств, но все равно не дотягивало.

– Здесь. Сейчас.

Ее слова прозвучали тихо, но отчетливо.

Он изучал каждую черточку и изгиб ее лица, ища намек на то, что она подразумевала то, на что он очень надеялся, что она говорила ему то, что он велел ей сделать в ту ночь, когда они лежали в постели и обнажили свои души друг другу, признались в любви друг к другу. В ее глазах были надежда и сомнение. Если он неправильно истолковал то, что она пыталась донести, он выглядел бы дураком перед всеми лордами и леди, набившимися в бальный зал. Его ошибка будет раскрыта, подробно описана и использована для заполнения колонок в газетах сплетен.

Затем он понял, что было бы ошибкой, если бы он упустил этот момент, не рискнув тем, что у него было на это право.

Никогда не было ошибкой целовать ее, обнажать ее грудь в грохочущем экипаже. Не было ошибкой затащить ее в свою постель, заняться с ней любовью.

Очень медленно он опустился на одно колено.

– Я говорил тебе, что, когда я был в Шотландии, было использовано много слов, которых я не знал. Но я услышал одну фразу, и когда я узнал, что она означает, я подумал о тебе. Мо кридхе. Мое сердце. Ты – мое сердце, Тея. Ты всегда будешь им. Пожалуйста, ради Бога, окажи мне честь, став моей женой.

Она едва могла видеть его сквозь пелену слез.

Он был прав. Он не знал мелких, тонких аспектов жизни среди аристократии. Он не знал, что нельзя использовать громкий голос, когда угрожаешь лорду, что слова должны быть произнесены тихо, только для них двоих. Что они не должны подниматься по лестнице, чтобы кружить вокруг женщины и растоплять ее сердце.

И он, конечно, не угрожал сделать что-то варварское, например, переломить позвоночник пополам. Не то чтобы она ни на секунду не подумала, что он не сможет этого сделать или что у Чедборна не слабый позвоночник. Но джентльмены выбирали дуэль.

И он не угрожал выкинуть человека из зала. Джентльмен подал бы знак лакеям, чтобы они это за него сделали.

И ему следовало позвать сюда своих братьев и сестер, поддержать его, а не просить их ждать в фойе женщину, у которой, возможно, не хватило бы смелости прийти.

Так что ему действительно нужна была жена, которая провела бы его через трясину этикета и гарантировала, что он никогда больше не пожертвует своим счастьем ради счастья другого.

– Бенедикт Тревлав Кэмпбелл, граф Тьюксбери, тебе так много предстоит узнать об аристократии, но, похоже, ты знаешь все, что нужно знать о любви. Ты тоже мое сердце. Для меня будет величайшей честью стать твоей женой.

Он встал, заключил ее в объятия и завладел ее ртом с пылкой страстью, которая обычно предназначалась для спальни. Аристократический джентльмен просто слегка прикоснулся бы губами к ее губам, но в данном случае, обвивая руками его шею, она была очень рада, что он не знает, как это делается среди аристократии.

Глава 31

Я хочу представить тебя своим родителям, – сказал он несколько минут спустя, переплетая свои пальцы в перчатках с ее пальцами.

– Я думаю, они тебе понравятся.

Она уже знала, что ей нравится его мать.

Когда он подошел к тому месту, где стоял его отец, а его мать сидела в своем кресле, она не увидела ни одной повернутой спины, ей еще предстояло получить прямое оскорбление, но ей было бы все равно, если бы произошло и то, и другое. Она вынесет все, что должна, чтобы быть с ним. Он защитит их детей, как и его родители, братья и сестры.

– Мама, папа, я хотел бы представить Алтею Стэнвик, мое сердце и будущую жену.

Она сделала глубокий реверанс.

– Ваши милости.

– Приятно познакомиться с такой отважной девушкой, – сказал герцог.

– Мы с нетерпением ждем возможности приветствовать тебя в нашей семье.

– Спасибо.

Онана опустилась перед герцогиней, ее платье распушилось вокруг нее.

– Когда вы попросили меня прийти сегодня вечером, это было не для того, чтобы он увидел порядок вещей. Вы попросили меня прийти, чтобы я увидел порядок вещей и все поняла.

Герцогиня Глэсфорд улыбнулась, и это была самая красивая улыбка, которую Алтея когда-либо видела.

– Меня не было рядом, чтобы утешить его, когда он был маленьким мальчиком и у него были боли. Когда мы были в Шотландии, я видела, что ему было больно без тебя, но теперь я могла что-то сделать, чтобы попытаться помочь ему. Так что, да, я уговорила тебя прийти, надеясь, что все пройдет так, как я ожидала. Так что прости меня за это, мисс Стэнвик, но знай вот что. У меня была любовь Кэмпбелла с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать лет. Я знаю, на что способен такой мужчина ради женщины, которую он любит. Я бы пожелала, чтобы ни одной женщине не было отказано в такой глубокой любви.

– Я буду стараться стать лучшей невесткой, на которую вы когда-либо могли надеяться.

– Пока ты любишь моего сына и делаешь его счастливым, так и будет.

– Это достаточно простая задача, о которой вы меня просите.

Когда они ушли от его родителей, то вскоре оказались в окружении его семьи, все, кроме Этти Тревлав, которая не посещала подобные мероприятия. Так много объятий, так много улыбок. Забавно, как жизнь может сделать крюк, который в то время казался таким неправильным, но в конечном итоге самым верным решением.

– Алтея?

Повернувшись, она улыбнулась.

– Привет, Кэт.

– Я хотела поздравить вас с помолвкой.

– Спасибо. Ты, конечно, была представлена графу.

– Да, когда мы приехали.

Алтея взглянула на молчаливого стража, чья рука успокаивающе покоилась на ее пояснице.

– Леди Кэтрин – моя дорогая подруга, которая недавно дала мне несколько мудрых советов.

– Леди Кэтрин, мне очень приятно. Он слегка поклонился.

– Мой лорд.

Кэт сделала небольшой реверанс, прежде чем снова обратить свое внимание на Алтею.

– Я надеялась, что ты могла бы зайти на чай, когда у тебя будет время. В гостиной.

– Я бы очень этого хотела.

– Замечательно. Я должна бежать. Мой следующий танец начинается. Береги себя.

С этими словами она ушла.

Алтея верила, что со временем ее будут приглашать и в другие гостиные. Но в данный момент у нее были более насущные заботы. Она посмотрела на мужчину, которого так сильно любила.

– Ты станцуешь со мной вальс?

Он одарил ее улыбкой, которая делала его таким до боли красивым.

– Я думал, ты никогда не спросишь.

Она засмеялась, когда он увлек ее на танцпол с такой грацией, что она знала, что ей позавидуют.

– То, что ты говорила моей матери раньше… Ты говорила с ней раньше.

– Вчера она приходила ко мне. Я не знаю, пришла бы я, если бы она этого не сделала, хотя я серьезно подумывала об этом. Я так по тебе скучала.

– Тебе больше никогда не придется скучать по мне.

– Она не сказала тебе, что навещала меня?

– Нет.

– Но ты попросил свою семью подождать меня, хотя ты и не знал, появлюсь ли я. Когда тебе нужно было, чтобы они были с тобой здесь.

– Ты действительно верила, что я позволю тебе встретиться с этими людьми одной? Я всегда буду защищать тебя. А если я не смогу, это сделает моя семья.

Она не собиралась плакать в середине вальса.

– Я почти могу простить своего отца – не за заговор против короны, а за ту роль, которую он сыграл в изменении хода моей жизни. Иначе я могла бы никогда тебя не встретить.

– Какая это была бы трагедия.

В его словах не было насмешки, только абсолютная убежденность. Он говорил серьезно. Она и представить себе не могла, какой пустой была бы ее жизнь без него, без его любви.

– Теперь мы есть друг у друга.

– Отныне и навсегда.

Глава 32

Две ночи спустя, лежа в своей постели, она внимательно прислушивалась к любому звуку за окном. В то утро она отправилась по адресу, который оставил ей Гриффит, и передала сообщение, которое, как он сказал, приведет их к ней. С тех пор она была на взводе всякий раз, когда скрипела половица, закрывалась дверь, где-то раздавался удар. Она оставила горящую свечу в окне, чтобы они знали, какая комната принадлежит ей.

Затем она услышала щелчок. Камешек на стекле. Она вскочила с кровати, бросилась к окну, когда раздался еще один щелчок, и выглянула наружу. Ее встретила только темнота. Она задула пламя свечи, схватила свою накидку и накинула ее, направляясь к выходу из комнаты. Быстро, но бесшумно она спустилась по задней лестнице на кухню.

Открыв дверь, она вышла на крыльцо.

– Маркус? Грифф?

Два больших силуэта бесшумно вынырнули из темноты, как призраки в ночи. Она могла бы закричать, если бы не ожидала их.

– Заходите внутрь. Никто не собирается нас беспокоить.

Она слишком хорошо усвоила, что голоса могут доноситься на улицу.

Вернувшись внутрь, она стала ждать. Так же бесшумно, как накатывающий туман, ее братья переступили порог, Маркус закрыл за ними дверь.

Она едва узнала их. Их черты были теми же, но они казались более существенными, чем раньше. Настороженность витала вокруг них, когда они осматривались вокруг, напряженная энергия покидала их. Они производили впечатление могущественных и опасных людей, с которыми приходилось считаться. Маркус, особенно. Он напомнил ей гадюку, которую она видела в зоологическом саду, готовую напасть при малейшей провокации.

– Не хотите ли немного скотча?

Она принесла бутылку раньше, поставила ее на стол, готовясь приветствовать их.

Маркус встретился с ней взглядом, его голубые глаза были ледяными, отчего по ее телу пробежала дрожь. Его соболиные волосы были длинными, почти такими же длинными, как у Бенедикта. Из-за тени его глаза выделялись еще больше.

– Нет, спасибо. Это притупляет чувства, замедляет рефлексы.

Она боялась, что им постоянно не хватает и того, и другого. Их куртки не облегали туловища гладко, и она подозревала, что пистолеты, ножи и другое оружие, с которым она не была знакома, были спрятаны под ними.

– Что тебе было нужно от нас, Алтея? – спросил Гриффит с ноткой раздражения в голосе из-за неудобств.

Значит, никаких объятий, никакого радостного воссоединения. Он изменился за месяцы, прошедшие с тех пор, как она видела его в последний раз, и она подозревала, что он больше не извинялся за свои действия. Его волосы были длиннее. Как и Маркус, он нуждался в бритве.

– У меня есть кое-что для тебя. – Она взяла завернутый в бумагу пакет, который положила на стол раньше, когда приносила скотч, и протянула его Маркусу.

Он заглянул в пакет, перебрал банкноты.

– Похоже, это около четырех тысяч фунтов.

Он пригвоздил ее к месту своим пристальным взглядом.

– Откуда они у тебя?

– Я заработала большую часть из них, обучая дам.

Она покраснела, не понимая, почему ей захотелось признаться в остальном, возможно, потому, что она хотела, чтобы они знали, что она тоже изменилась.

– Чуть больше тысячи я заработала за игровым столам.

– Ты играла в азартные игры? – спросил Гриффит, и на мгновение он напомнил ей брата, с которым она прожила три месяца, и она почти улыбнулась.

– Только один раз. Я подумала, что деньги могут помочь вам в ваших поисках… или даже сделать их ненужными.

– Это добрый жест, но ты должна сохранить их, Алтея. Тебе это может понадобиться, – сказал Маркус.

– Не понадобится. Я собираюсь замуж. Объявление появится в газетах через пару дней, но я хотела сказать вам, прежде чем вы прочтете об этом.

– Я не давал тебе разрешения на брак.

Слова были настолько суровыми, настолько абсолютными, что она издала грубый смешок.

– Мне не нужно твое разрешение, Маркус. Я жила сама по себе эти несколько месяцев и буду поступать так, как захочу.

– Кто вел переговоры об урегулировании? Каковы условия?

Несмотря на его черствость, казалось, что он все еще заботился о ней.

– Никакого урегулирования. Я в нем не нуждаюсь. Я люблю его, и он любит меня. Я никогда не буду нуждаться.

– Ты выходишь замуж за Тревлава, – уверенно заявил Гриффит.

Она взглянула на него, улыбнулась.

– Да, хотя, как оказалось, он сын и наследник герцога Глэсфорда.

– Черт возьми.

Ее улыбка стала шире.

– Да, я думаю, что он отреагировал точно так же, когда узнал правду.

Она снова обратила свое внимание на Маркуса.

– Я знаю, что одна из причин того, что ты делаешь, заключалась в том, чтобы убедиться, что у меня есть хороший спутник. Я его нашла.

Самостоятельно.

– Так что, если ты подвергаешь себя опасности из-за меня, пожалуйста, знай, что в этом нет необходимости.

Черты его лица смягчились, глаза потеплели, и она увидела проблеск брата, которого когда-то знала.

– Честь отца не восстановить, но мы можем восстановить честь семьи. Ты захочешь этого для своих детей.

Она сделала шаг к нему.

– Чего я хочу, так это чтобы мои дети знали своих дядей.

– Но что есть у их дядей без чести?

Слезы защипали ей глаза.

– Значит, ты не придешь на свадьбу в следующем месяце, чтобы проводить меня к алтарю.

– Я сомневаюсь, что к тому времени все будет улажено. Важно, чтобы мы держались в тени и не общались с аристократией. Это может навлечь на тебя опасность, если тебя увидят с нами. Будет лучше, если те, с кем мы сейчас… общаемся, поверят, что мы порвали все связи с нашим прошлым. Но я действительно желаю тебе всяческого счастья.

Она ничего не могла с собой поделать. Она обвила руками его шею, крепко обняла.

– Пожалуйста, будьте уверены, что вы не сделаете ничего такого, что помешает моим детям когда-нибудь узнать вас.

Его руки были уверенными и сильными, когда он заключил ее в свои объятия.

– Не беспокойся. Мы вернемся в твою жизнь раньше, чем ты успеешь оглянуться.

Она очень надеялась на это.

Когда он отпустил ее, Гриффит прижал ее к своему сильному, стройному телу.

– Кто бы мог подумать, что я буду скучать по тебе?

Ее руки надежно сомкнулись вокруг него.

– Прикрывай его спину и свою. Я люблю вас обоих. Пожалуйста, позаботьтесь о том, чтобы не разбить мне сердце.

Он отступил назад.

– Ты тоже береги себя. Дай Тревлаву знать, что если он будет плохо с тобой обращаться, он ответит перед нами.

– Этого не случится.

– Я знаю. Я видел, как он смотрел на тебя той ночью, но все равно это нужно было сказать.

– Мы должны идти, – заявил Маркус, – но мы возьмем средства. Они окажутся полезными.

– Если вам когда-нибудь что-нибудь понадобится от меня…

Он кивнул ей.

– Мы знаем.

Он открыл дверь. Она последовала за своими братьями через нее и с грустью смотрела, как они исчезают в темноте.

Они поженились в Церкви Святого Георга. В церкви было так много людей, что Алтея сказала Зверю, что не может решить, забыли ли они, что сделал ее отец, забыли, что она его дочь, или решили, что ее не следует заставлять страдать за тяжкие поступки, на которые она не имела влияния.

Но последовавший за этим завтрак в резиденции герцога и герцогини Глэсфорд был более эксклюзивным мероприятием, на котором присутствовали только члены семьи и близкие друзья, так что его мама чувствовала себя комфортно.

Тем не менее, это было довольно официально с белыми кружевными столами, накрытыми по всему большому обеденному залу. Зверь и Алтея сидели за длинным столом лицом к залу. Они сидели за одним столом с его мамой и родителями.

Когда подали еду, он наклонился к Алтее и прошептал:

– Я бы предпочел полакомиться тобой.

Хотя она покраснела, ее глаза потеплели.

– Может быть, нам следует поесть быстро.

– Как ты думаешь, кто-нибудь заметит, если мы просто… исчезнем?

Он не занимался с ней любовью с тех пор, как она согласилась стать его женой. Он с нетерпением ждал возможности взять ее медленно, потом быстро, потом снова медленно.

– Поскольку мы почетные гости, я думаю, что да.

Стук по стеклу привлек его внимание, и он понял, что его отец встал. Когда все замолчали, герцог сказал:

– Прежде чем мы начнем, я хотел бы сказать несколько слов. Когда мне было шестнадцать лет, однажды вечером, ближе к сумеркам, я посмотрел через долину и увидел Мару, резвящуюся в ручье… и это было все для меня. Я безумно влюбился, больше никого не хотел. Я представлял себе детей, которые у нас будут, свадьбы, на которых мы будем присутствовать, внуков, которых мы будем баловать.

Он покачал головой.

– Но судьба такая непостоянная. Мечты, которые снились нам с Марой, прекрасное будущее, о котором мы шептались под луной всякий раз, когда тайком выбирались из окон наших спален и встречались у ручья… Что ж, им не суждено было сбыться.

– До сегодняшнего дня. Мы вернули нашего сына. Мы присутствовали на его свадьбе. И, да, мы снова мечтаем побаловать одного-двух внуков. Но нас бы здесь не было, к нам бы не вернулись наши мечты, если бы не Этти Тревлав. Ты дала нашему парню семью, которую мы не смогли. Ты сдержала обещание, данное Маре, любить его как своего собственного. Что, я думаю, судя по имени, которым его называют так много людей, было нелегкой задачей.

Зверь ухмыльнулся, когда смех эхом разнесся вокруг него. Когда снова стало тихо, его отец продолжил:

– Мы благодарим вас за это от всего сердца. И мы благодарим его братьев и сестер. Очевидно, что у вас есть особая связь, которую вы все, кажется, не принимаете как должное. И теперь у Бенедикта есть прекрасная жена, с которой мы с нетерпением ждем знакомства.

С этой целью я хотел бы даровать нашему сыну и нашей новой дочери шотландское благословение. Поскольку в этой комнате так много англичан, я избавлю вас от шотландской версии и дам вам слова, которые вы сможете понять.

Он поднял свой бокал с шампанским.

– Пусть лучшее, что вы когда-либо видели.

Будет худшим, что вы когда-либо испытали.

Пусть мышь никогда не покинет вашу кладовую

Со слезинкой в глазу.

Пусть вы всегда будете бодрыми и здоровыми

Пока не станете достаточно взрослымы, чтобы умереть.

Пусть вы всегда будете такими же счастливыми

Как мы с твоей мамой хотели бы, чтобы вы были.

Он поднял свой бокал повыше.

– Слаинте.

– Слаинте, – эхом разнеслось по залу, когда подняли бокалы и пригубили шампанское.

Когда Зверь поцеловал свою жену, раздались радостные возгласы.

Шотландия

Неделю спустя

– Мне кажется, я влюбляюсь в Шотландию.

Сидя в кровати, заложив одну руку за голову, Зверь улыбнулся словам своей жены, сказанным, когда она стояла обнаженная перед окном, глядя на утренний туман, окутывающий долину. Его родители остались в Лондоне, дав ему и Тее некоторое время побыть наедине в поместье, прежде чем присоединиться к ним.