Текст книги "Соблазнение (ЛП)"

Автор книги: Лорейн (Лорен) Хит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

– Есть места и похуже, Алтея. Я предполагаю, что Маркус сейчас живет в одном из них – если он вообще где-то живет. Насколько я знаю, он спит на улице.

Она глубоко вздохнула и поплотнее закуталась в плащ, пытаясь вернуть себе немного тепла, которое потеряла, когда отреагировала так, как отреагировала. В своем новом жилище она сможет снять свой плащ. Она больше не будет вынуждена ходить внутри, как будто все еще снаружи.

– Я не хотела показаться неблагодарной. Ни ты, ни Маркус не виноваты в том, что мы оказались там, где мы сейчас. Проводи меня завтра, если таково твое желание, но знай, что никакие твои слова не удержат меня от выбранного пути.

В большую сумку, сделанную из ковра, которую она использовала, когда они сбежали ночью три месяца назад после того, как у них забрали все остальное, она запихнула оставшуюся у нее одежду, расческу с жемчужной ручкой и зеркало, а также маленький флакон духов с ароматом гардении, которыми она пользовалась так редко, что сомневалась, что кто-нибудь на самом деле мог почувствовать его запах, но нанося их за каждым ухом всегда заставляло ее чувствовать, что еще не все потеряно. Она оставила одеяла аккуратно сложенными в углу, потому что была уверена, что Гриффит, а возможно, и Маркус, смогут ими воспользоваться. Поверх стопки она положила свой заработок от "Русалки", три соверена, которые дал ей Бенедикт Тревлав, и несколько пенсов, оставшихся от двух предыдущих попыток устроиться на работу. Она знала, что у Гриффита слишком много гордости, чтобы взять деньги сразу, но если она оставит монеты здесь, когда он придет за одеялами, у него не будет другого выбора, кроме как добавить их в свою казну. Она чувствовала себя лучше, зная, что, возможно, они хорошо послужат ее братьям.

Она даже не подумала о том, чтобы положить в карман несколько монет на оплату кеба, потому что знала, просто знала, что они ей не понадобятся.

Когда она вместе с Гриффитом вышла из дома, она увидела, что оказалась права.

– Доброе утро, мисс Стэнвик, – крикнул со своего места водитель, который привез их сюда прошлой ночью.

– Доброе утро, сэр.

Гриффит помог ей забраться в экипаж, затем последовал за ней, держа ее сумку на коленях. Они не сказали друг другу ни слова с тех пор, как проснулись. Она ненавидела, что отношения между ними были такими напряженными.

Она изучала его профиль, стараясь запомнить его на случай, если их пути больше никогда не пересекутся. Этот человек был в ее жизни с самого рождения, и все же она могла описать Бенедикта Тревлава более подробно, чем своего собственного брата.

– Что ты собираешься сказать им в доках по поводу своего отсутствия сегодня утром?

– Ничего. Я устал работать в доках. Я получу свою зарплату сегодня днем, а потом поеду дальше.

– Ты собираешься искать Маркуса?

Наконец он перевел взгляд на нее и криво усмехнулся.

– Да. Я чувствую себя виноватым за то, что испытал такое облегчение…

– Избавившись от меня?

Он покачал головой.

– Никак нет. От возможности помочь ему. Я просто надеюсь, что у тебя все получится.

– Так и будет. Я оставила тебе одеяла и, – она не планировала говорить ему о деньгах, но хотела убедиться, что он действительно вернется в дом, действительно зайдет в ее комнату, – и все мои заработки.

Как она и предполагала, он выглядел не очень довольным этим.

– Они могут тебе понадобиться.

– Не понадобятся. Я попрошу его выдать мне аванс за эту неделю, и все будет в порядке.

– Ты, безусловно, очень доверяешь ему.

– У меня не было причин не доверять.

– Ты и раньше переоценивала человека.

Она знала, что он имел в виду ее жениха.

– Это несправедливо. И мы все ошиблись в отце.

Это, казалось, отрезвило его.

– Да, это так.

Экипаж замедлил ход и остановился перед ее новым домом.

– Я знаю это место, – сказал Гриффит. Он резко перевел взгляд на нее.

– Это бордель.

– Ты навещал его?

– Нет.

Он перевел взгляд на здание, затем снова на нее.

– Кое-кто из парней с работы предлагал это. Ты же не думаешь, что я позволю тебе войти туда.

Она вздохнула.

– Ах, Грифф, я уже была там дважды. Я иду туда, чтобы учить, а не делать… что-то еще.

Дверцы кеба распахнулись, и она выбралась наружу. Она обхватила пальцами ручку своей сумки.

– Отпусти.

Крепко держа ее сумку, он выпрыгнул и положил ее к ее ногам.

– Алтея—

– Со мной все будет в порядке. Я обещаю.

– Мне подождать вас, сэр? – спросил водитель.

– Нет.

Как только лошадь и экипаж тронулись в путь, Гриффит криво усмехнулся ей.

– Я не думаю, что Тревлав заплатит за мое возвращение домой. Если здесь все пойдет не так, как ты ожидаешь, или если мы тебе понадобимся, – он вытащил из кармана клочок бумаги, положил его ей на ладонь, сомкнул ее пальцы вокруг него, – иди по этому адресу, постучи в дверь и скажи джентльмену, который откроет дверь, что у тебя есть посылка для Вольфа, которую нужно забрать немедленно. Известие дойдет до Маркуса, и в ту ночь ты услышишь стук в свое окно. И мы встретимся снаружи. Но обращайтесь к нам только в том случае, если это очень важно.

Как будто она попала в мир преступников, шпионов и интриг. Если бы не действия их отца, Маркус стал бы герцогом Вулфордом. Она задавалась вопросом, не было ли это причиной того прозвища, которое он выбрал для себя. Волк.

– Вот как ты связывался с Маркусом.

– Всего пару раз. Для него будет лучше, если они поверят, что он отвернулся от всего, что ему когда-то было дорого.

Она сделала то, чего никогда раньше не делала. Она крепко обняла его, обняла так, как будто у нее больше никогда не будет такой возможности. Когда его руки осторожно обняли ее, она чуть не заплакала.

– Пожалуйста, береги себя. И если я тебе понадоблюсь, ты знаешь, где меня найти.

Он высвободился из ее объятий и кивнул в сторону здания.

– Иди внутрь.

Подхватив свою сумку, она направилась к ступенькам, поспешно поднялась по ним, положила руку на дверную ручку и оглянулась, чтобы помахать ему на прощание.

Он уже растворился в толпе прохожих, направлявшихся на работу, домой, в магазины и на встречи. У нее мелькнула тревожная мысль, что в Гриффите было много черт, о которых она не подозревала.

Дверь открылась, и прежде чем она успела среагировать, сумку взяли у нее из рук.

– Он не казался особенно счастливым, – сказал Бенедикт Тревлав. Она представила, как он прижимается носом к окну, ожидая ее прихода, наблюдая, как она прощается со своим братом.

Ей не следовало радоваться мысли о том, что он с нетерпением ждал ее возвращения. Между ними не могло возникнуть ничего серьезного. Он не должен был стать частью ее постоянных планов, ее будущего. Он был просто средством для достижения цели, точно так же, как она была для него. Они помогут друг другу в достижении своих целей, а затем мирно расстанутся и продолжат жить своей жизнью.

Он отодвинулся, и она переступила порог.

– Я сомневаюсь, что его недовольство тем, что он узнал в этом месте бордель, о котором ему рассказали приятели, продлится долго. Теперь он избавился от меня и волен делать все, что пожелает.

– Его потеря – это моя выгода. Давай устроим тебя в твоей комнате. Затем мы отправимся на встречу с адвокатом, чтобы подписать соглашение.

Он провел ее через большое фойе, мимо гостиной, к лестнице.

– Все дамы отдыхают. Мы закрываем бизнес в шесть. К тому времени они обычно хотят есть, поэтому завтрак подается перед тем, как они ложатся спать. Если ты не любишь вставать рано, я могу попросить повара приготовить для тебя еще одно блюдо позже.

– Поскольку я вставала задолго до рассвета, чтобы приготовить еду для Гриффа, прежде чем он отправится в доки, я подозреваю, что продолжу просыпаться рано утром.

– Ты готовишь?

– Я бы не стала заходить так далеко для описания своего мастерства. Мы ели в основном сыр, хлеб и вареные яйца – все, что требовало небольшой подготовки.

– Здесь у тебя будет лучший выбор. Я мог бы завлечь тебя этим.

– Тебе и без этого это удалось.

Он начал подниматься по лестнице.

– Начиная с завтрашнего дня, твое утро будет принадлежать тебе, и ты сможешь делать все, что тебе заблагорассудится. Остальные спят до половины двенадцатого или около того. Обед подается в час дня. Ты начнешь свои уроки в два. Я подумал, что несколько часов в день будет достаточно, хотя ты можешь скорректировать расписание в соответствии с твоими потребностями. Мы ужинаем в половине седьмого. Женщины готовятся к работе. Двери открываются для посетителей в восемь.

Она задавалась вопросом, все ли бордели работают с такой эффективностью или этот был просто отражением своего владельца.

На лестничной площадке она бросила быстрый – и виноватый – взгляд вдоль обычного коридора на ряд дверей, за которыми происходило основное действо. Были ли в комнатах большие кровати, зеркала, алые атласные простыни, обитые шелком стулья?

– Ты можешь посмотреть, если хочешь, – сказал он с юмором в голосе, заставив ее понять, что она остановилась, пока он продолжал идти, и теперь опирался на балюстраду несколькими ступенями выше.

– Они не кусаются.

Унижение согрело ее кожу.

– Нет, я просто… Я бы предпочла увидеть свою комнату.

Она вздохнула немного легче, когда они достигли следующего этажа.

– Мой кабинет.

Он указал на закрытую дверь в дальнем конце коридора.

– Обычно ты сможешь найти меня там.

Он подошел к открытой двери.

– Библиотека. Ты будешь заниматься здесь с дамами.

Заглянув внутрь, она почувствовала, как ее охватывает удовлетворение от знакомого заплесневелого запаха и полок с книгами, так много книг.

– Я не ожидала, что в борделе будет библиотека.

– Этот этаж не считается частью борделя. Это считается нашей резиденцией.

Он огляделся.

– И я люблю книги.

– Значит, они все твои?

– Все до единого.

Они, должно быть, обошлись ему в целое состояние. Она не смогла удержаться и подошла к широкому, высокому книжному шкафу, который занимал одну из стен. В нем было поразительное количество томов в кожаных переплетах. Она была удивлена разнообразием и количеством, а также тем, как многие из них выглядели новыми.

– Их можно читать?

– Можно.

Она снова подошла к нему и мягко улыбнулась.

– Ты, вероятно, мог бы заполучить меня за половину стоимости, если бы показал мне это.

– Тебе нравится читать?

– Очень нравится.

Ее ответ, казалось, понравился ему.

– Встретимся здесь сегодня вечером в десять. Мы начнем твои уроки.

Ее уроки обольщения. Она ожидала, что они будут происходить в постели или, по крайней мере, рядом с ней, но воздержалась от расспросов об этом, потому что ей вдруг стало невыносимо жарко.

– Нам стоит пойти дальше, – тихо сказал он.

– У нас не так много времени, прежде чем нам нужно быть у адвоката.

– Да, конечно.

Он подвел ее к двери в конце длинного коридора, распахнул ее и показал, чтобы она вошла первой. Расправив плечи, она пронеслась мимо него и сразу же почувствовала его запах. Сандаловое дерево, корица и что-то более темное, насыщенное, соблазнительное – аромат, присущий только ему. Аромат, который наполнил бы ее легкие, если бы она вдохнула его кожу. В библиотеке. В постели.

Возможно, библиотека должна была стать просто отправной точкой, и они окажутся здесь. На кровати с балдахином, с бледно-сиреневым покрывалом и темно-фиолетовыми подушками.

Как будто было грехом смотреть на кровать, размышляя о том, что может там произойти, она резко отвела от нее взгляд и внимательно осмотрела остальную часть комнаты. Стены были оклеены обоями лавандового цвета. Кресло из сиреневой парчи с вышитыми фиалками, конечно же, фиолетового цвета, стояло у камина. Одну стену занимал шкаф из темного красного дерева. У окна стоял письменный стол из красного дерева и деревянный стул с прямой спинкой и мягкой фиолетовой подушкой. Она представила, как сидит там и пишет письма, а утренний солнечный свет заливает комнату. Если у нее остались какие-нибудь друзья или родственники, которые были бы рады получить от нее весточку. Но не только все друзья бросили ее и ее братьев – за исключением Кэт, которая тоже была на грани, – но и все родственники.

– С тобой все в порядке? – спросил он.

Что-то связанное с напоминанием о ее потере, должно быть, проявилось в ее внезапно застывшей позе. Борясь с этим, приходя в себя, она оглянулась через плечо. Он ждал по другую сторону порога, хотя поставил ее сумку на пол внутри комнаты.

– Безусловно. Спальня просто замечательная. Честно говоря, я думала, что здесь будет только кровать.

Его глаза потемнели, ноздри раздулись, и она не могла не задаться вопросом, не заставило ли его то, что он увидел ее с кроватью позади нее, пожалеть о своем правиле.

– Ты можешь добавить любые личные штрихи, повесить что-нибудь на стены.

Она не собиралась оставаться здесь так долго. Было неразумно делать что-либо, чтобы превратить комнату в место, по которому она будет скучать. И все же она хотела быть любезной.

– Спасибо.

– У нас есть две горничные, которые будут поддерживать порядок в твоей комнате. Лакей, который может принести тебе все, что угодно, – посылки, медную ванну, горячую воду для ванны. Прачка. Как ты можешь себе представить, тут приходится перестирывать большое количество постельного белья. Но она также позаботится о твоей одежде. Я представлю их всех позже.

– Кажется, ты все продумал.

– Я очень в этом сомневаюсь. Если тебе что-нибудь понадобится относительно твоего жилья, ты можешь поговорить с Джуэл. Как я уже упоминал ранее, она управляет всем, в том числе персоналом. Все, что тебе еще может понадобится, ты можешь попросить у меня. Если на данный момент у тебя нет вопросов, я оставлю тебя обустраиваться. Нам нужно будет выехать не более чем через двадцать минут.

Внезапно приступ нервозности охватил ее при осознании всего, что она делала.

– Этого времени более чем достаточно. Как видешь, у меня не так уж много вещей.

Что – то промелькнуло на его лице, что она не могла точно определить: печаль, гнев, разочарование – Боже милостивый, она надеялась, что это была не жалость. Она не вынесет, если он будет жалеть ее.

– Встретимся в гостиной, когда будешь готова.

Затем он ушел, и она снова смогла дышать. Взяв свою сумку, она положила ее на покрывало. Комната и близко не была такой элегантной или шикарной, как те, в которых она спала под крышей своего отца в поместьях или в Лондоне. Но это заставило ее почувствовать, что она снова начала обретать почву под ногами.

Глядя в окно гостиной с недопитым скотчем в руке, Зверь изо всех сил пытался отвлечь свои мысли от ее образа с кроватью, маячащей на заднем плане. Как легко было бы повалить ее на него. Как приятно начать свои уроки с того, что она никогда не забудет.

Он топтался в дверях, не решаясь войти в комнату, потому что боялся поддаться искушению. Он задавался вопросом, сколько раз его правило будет опасно близко к тому, чтобы быть нарушенным. Он не мог припомнить ни одного случая в своей жизни, когда бы так сильно томился по женщине.

Как одурманенный мальчишка в коротких штанишках, он стоял у этого самого окна, ожидая ее прибытия, и когда наконец появился экипаж, ему пришлось сдержаться, чтобы не выбежать навстречу ей. Что, как оказалось, было в его интересах, если сжатые кулаки ее брата были каким-либо признаком того, как Зверь мог быть встречен.

Он не был уверен, что она точно понимает, насколько Гриффит Стэнвик не хотел, чтобы она жила в этом доме. То, что она сейчас была наверху, было свидетельством ее способности уговаривать, или, возможно, веры ее брата в ее суждения, или степени его желания видеть ее счастливой, или силы его собственной потребности быть свободным, чтобы делать то, что для него важнее всего.

Что для Зверя было важнее всего, так это сдержать свое обещание не ложиться с ней в постель. Через три месяца – он почти не сомневался, что она достигнет этой цели, – с деньгами в руках она может передумать относительно своего желания быть любовницей. Она могла бы понять, что брак все еще был для нее вариантом, и он не хотел уменьшать ее шансы обрести счастье, отнимая у нее то, чего многие мужчины желали в первую брачную ночь. Он не собирался губить ее.

Он услышал тихие шаги. Что-то изменилось в резиденции теперь, когда она была здесь. Она казалась не совсем такой… безвкусной.

Обернувшись, он наблюдал, как она скользнула в гостиную, в ее глазах светилось предвкушение, на щеках играл румянец. Он отставил свой стакан.

– Давай сделаем это соглашение между нами официальным.

После чего пути назад уже не будет.

Глава 8

Пока они ждали в приемной у адвоката, Алтея изо всех сил пыталась успокоить свои расшатанные нервы. Одно дело – обсуждать скандальные условия, условия и результаты с Бенедиктом Тревлавом в уединении его гостиной. И совсем другое – получить их в письменном виде от порядочного человека, чья работа заключалась в соблюдении закона, знать, что он засвидетельствует, что она не только поставит свою подпись, но и обречет свою душу на вечный огонь проклятия. Но тогда, если верить светскому обществу, действия ее отца уже обеспечили ей эту участь просто в силу того, что она была его отпрыском. Со вчерашнего дня она начала видеть преимущество в том, чтобы воспользоваться свободой, которую давали ей его грехи. С таким же успехом она могла бы принять свои собственные.

– Мистер Беквит ожидает вас, – сказала секретарша, придерживая открытой дубовую дверь, которая казалась огромной пастью, угрожающей проглотить ее целиком.

Ее ноги были не так устойчивы, как ей хотелось бы, когда она поднялась с Бенедиктом, но затем его рука опустилась на ее поясницу с уверенностью и силой, которые прошли через нее и успокоили всю дрожь.

Она прошла впереди него в кабинет, где за своим столом стоял худощавый мужчина гораздо меньшего роста. Он склонил свою серебристую голову.

– Мисс Стэнвик, мистер Тревлав.

Все еще казалось странным, что к ней обращались таким образом, а не как к леди Алтее.

– Мистер Беквит, соглашение готово? – спросил Бенедикт.

– Да, сэр. Пожалуйста, присаживайтесь.

Он указал на два кожаных кресла, стоявших перед его столом.

Бенедикт указал ей на то, что слева, а сам сел на другое. Если адвокат и думал что-то о ее отношениях с мужчиной рядом с ней, он тщательно скрывал свои мысли. Она подозревала, что Бенедикт хорошо заплатил ему за его способность не раскрывать своего мнения о его делах.

Он смотрел на них пронзительными голубыми глазами, которые казались еще больше из-за очков, сидевших на переносице его аристократического носа.

– У меня есть копия для каждого из вас, и я сохраню один экземпляр у себя. Прочтите и убедитесь, что вас все удовлетворяет.

Она надеялась, что ни один из мужчин не заметил легкой дрожи в ее пальцах, когда она взяла пачку бумаг, которую он ей протянул, и начала читать. Все было так официально, так точно прописано, как они обсуждали накануне.

Ее жалованье в размере ста фунтов в год будет выплачиваться еженедельно, остаток будет выплачен полностью, если она по какой-либо причине уйдет с работы до истечения полных пятидесяти двух недель. Если он уволит ее или она решит уйти по собственному желанию, ей гарантировали сто фунтов, даже если вина за ее уход лежала на ней. Они не обсуждали мелкие детали, касающиеся того, как они справятся с резким расставанием; она даже не подумала, что у них может быть такое, что может возникнуть причина, по которой она уйдет раньше, чем она ожидала. Похоже, у Бенедикта было больше опыта в составлении контрактов, чем у нее, и он ничего не оставлял на волю случая. Она не нашла никаких недостатков в благоприятствующих ей условиях.

Были указаны выплаты за достижение трехмесячной, шестимесячной и двенадцатимесячной цели. Кратко и по существу.

Но именно формулировка ее дополнения к их переговорам заставила ее сердце биться так сильно, что она была почти уверена, что адвокат мог его услышать.

Мистер Тревлав преподаст мисс Стэнвик уроки того, как быть искусной соблазнительницей. Когда их сотрудничество подойдет к концу, если мисс Стэнвик сочтет, что мистер Тревлав потерпел неудачу в своих начинаниях, единственным доказательством, которое требуется, является ее мнение по этому вопросу, мистер Тревлав должен немедленно передать сумму в тысячу фунтов.

Она посмотрела направо, где он так спокойно сидел в кресле рядом с ней, его пачка бумаг уже лежала на столе, чтобы показать, что он их прочитал.

– Эта последняя часть, касающаяся того, что я могу посчитать ваши усилия провальными…

Он пожал одним большим плечом.

– Раз я собираюсь наказать вас, если вы не оправдаете моих ожиданий, мне показалось, что я тоже должен быть наказан, если не смогу оправдать ваших.

– Ты веришь, что я не стану лгать просто для того, чтобы заполучить эту тысячу фунтов.

– Ты будешь лгать?

– Ну, нет.

– Тогда я не вижу проблемы.

– Условия кажутся несправедливыми. Они более выгодны для меня, чем для тебя.

– Ты знаешь, чего я хочу. Это не может быть измерено в монетах.

На краткий миг ей показалось, что он говорит не о том, чтобы выбраться из борделя, а о том, чтобы иметь ее. Каково это – быть желанной так отчаянно, так сильно? Быть потребностью, болью, которая пересиливает весь здравый смысл?

– Если ты смотришь на суммы, указанные в этом документе, – продолжил он, – и считаешь, что получаешь больше выгоды, уверяю тебя, это не так. Я готов подписать контракт. А ты?

Никогда в своей жизни она не подписывала юридический документ; никогда она не ставила свою подпись на чем-то, что связывало ее с другим человеком. Она всегда предполагала, что в первый раз это произойдет в тот день, когда она выйдет замуж и передаст свою жизнь мужу. Но она обеспечит себе свободу, подписав этот документ с этим мужчиной, чего брак бы ей не дал. Сделав глубокий вдох, она успокоила свои нервы.

– Да.

Она трижды обмакнула золотой кончик пера в чернильницу. Три раза она подписала свое имя. Три раза она наблюдала, как он делает то же самое. Затем адвокат в качестве свидетеля.

Когда они закончили, Бенедикт Тревлав посмотрел на нее с удовлетворением, отразившимся в его ониксовых глазах. – Дело сделано.

– Действительно, так и есть, – сказал мистер Беквит, аккуратно сложив два документа, один, два раза, и вручая им по одному.

Она положила свой в ридикюль. Бенедикт спрятал свой во внутренний карман куртки и встал. Она последовала его примеру, в результате чего мистер Беквит тоже поднялся на ноги.

– Прежде чем вы уйдете, мистер Тревлав, раз уж вы здесь, и если вы не сочтете это навязчивым, я хотел бы спросить, не будете ли вы так добры, – он выдвинул ящик стола, достал книгу и положил ее на стол, – подписать ваш роман для жены. Ей он очень понравился.

Ошеломленная Алтея подумала, не разговаривает ли он с кем-то, кто вошел в комнату незамеченным. Хотя мистер Беквит обратился к нему по имени, она не могла поверить в то, что Бенедикт Тревлав был писателем.

Но Бенедикт взял книгу и перо, которым всего несколько мгновений назад подписал их соглашение.

– Есть ли что-то конкретное, что вы хотели бы, чтобы я написал?

– Я оставлю это на усмотрение мастера слова. Ее зовут Анна, с двумя буквами "н".

Она зачарованно наблюдала, как Бенедикт раскрыл обложку, обмакнул перо в чернильницу и что-то нацарапал внутри книги. Не закрывая ее, он вернул ее мистеру Беквиту.

– "Анне, женщине-загадке. Искренне ваш, Бенедикт Тревлав." Ха. Ей это понравится. – Он улыбнулся. – Я очень ценю это. Она еще хотела, чтобы я поинтересовался, когда будет опубликован следующий роман.

– Где-то в конце следующего года.

– Я сообщу ей об этом. Вам нужно от меня что-нибудь еще?

– В данный момент нет. Мы ценим вашу конфиденциальность в этом вопросе.

– Непременно. Это одна из тех вещей, за которые вы мне так щедро платите.

Он пожал руку мистеру Беквиту.

– Тогда доброго вам дня.

Мистер Беквит улыбнулся ей.

– Было приятно познакомиться, мисс Стэнвик.

– Спасибо, сэр.

Положив руку ей на поясницу, Бенедикт подтолкнул ее к двери, и она подумала, не этой ли рукой он писал романы.

Казалось, что, хотя он задавал ей много вопросов, стыд за свои ответы лишил ее желания расспрашивать и его тоже. Совершенно неожиданно она поняла, что очень мало знает о нем и хочет узнать все.

Почему ты не сказал мне, что ты писатель?

Она подождала, пока они сядут в кеб и отправятся в путь, прежде чем задать свой вопрос.

– Это не то, что обычно всплывает в разговоре.

Зверь вздохнул.

– И, честно говоря, я еще не совсем комфортно себя чувствую, чтобы говорить об этом. Я не знаю, долго ли это продлится. Тот роман, который я сейчас пишу, не… хочет сотрудничать. Звучит как бред сумасшедшего, как будто роман – это живое существо, которое может как-то со мной взаимодействовать.

– Но это так, не так ли? Живое существо? Даже когда книга закончена, она вдыхает жизнь в людей, когда они ее читают. Или они вдыхают жизнь в нее. Причина, по которой я люблю книги, заключается в том, что я как будто путешествую с другом.

Он не знал, что на это сказать. Главным образом потому, что он чувствовал то же самое, и для него книги всегда были спасением от реальности, которая не всегда была доброй.

– Сколько книг ты опубликовал?

– Мой первый роман был опубликован около двух месяцев назад.

– Он есть в книжных магазинах?

Ее шквал вопросов и волнение заставили его еще больше смутиться. Он приподнял плечо, затем опустил.

– Во многих из них. Я не знаю, есть ли он во всех.

Его сестра Фэнси, графиня Роузмонт, владела книжным магазином Fancy Book Emporium. Она заказала около тысячи экземпляров.

– Как он называется?

– "Убийство в районе Тен Белз".

Владелец паба в Уайтчепеле не возражал против того, чтобы он использовал заведение как место совершения убийства. Очевидно, дурная слава привела к увеличению его бизнеса.

От ее восторженной улыбки у него сжалось в груди.

– Вот почему ты написал миссис Беквит такое послание. Женщина-загадка. Потому что ты пишешь книги-загадки.

Он рассматривал то, что он писал, скорее как детективные истории, чем что-либо еще.

– Я хочу, чтобы ты рассказал мне все.

Что еще можно было рассказать? Когда он понял, где они находятся, он переключил свое внимание на что-то более срочное, требующее его внимания. Он собирался сообщить ей после того, как они сели в кеб, что их пути скоро разойдутся, но затем она начала свой допрос.

– Я ценю твой интерес. Однако с этим придется подождать. Я не часто бываю в этом районе Лондона, и мне нужно сходить в другое место. Если ты не возражаешь, я попрошу водителя высадить меня и отвезти тебя в резиденцию.

Вспышка разочарования осветила ее глаза, как молния во время холодной зимней бури. Она так быстро пропала, оставляя его гадать, не привиделось ли ему это.

– Нет, совсем нет. Делай то, что должен.

Откинувшись назад, он позвал водителя через маленькое отверстие в крыше.

– Отвезите меня в Эбингдон-парк. По дороге остановите у цветочного магазина.

When Когда они прибыли на садовое кладбище, держа в руках обилие ярких цветов, которые в это время года могли расти только в теплице и, без сомнения, стоили ему небольшоесостояние, он пообещал вернуться в резиденцию до того, как Алтея даст свой первый урок. С грацией и проворством, которых она привыкла от него ожидать, он выпрыгнул из экипажа.

Заплатив водителю дополнительные монеты, Бенедикт сказал ему, куда ее доставить. Когда они тронулись в путь, она оглянулась и увидела, как он заходит на кладбище, его походка была медленнее, чем она когда-либо видела, и она была поражена – как и в ту ночь, когда она смотрела, как он уходит из ее убогой маленькой резиденции – его одиночеством, но сегодня добавилось что-то еще, чтобы углубить его. Одиночество витало вокруг него. А почему бы и нет? Он прошел через ворота не для того, чтобы насладиться чашечкой чая.

Они едва добрались до следующей улицы, когда она приказала водителю вернуться туда, где они его оставили. Проинструктировав его подождать, она выбралась из кеба и остановилась в нерешительности. Должна ли она просто дождаться его возвращения или присоединиться к нему, чтобы предложить любую поддержку, которую он мог бы приветствовать, когда он навещал того, кто был теперь потерян для него? Будет ли он рад ее видеть или рассердится на вторжение?

В конце концов, она решила, что стоит рискнуть вызвать его гнев, если есть вероятность, что ему может понадобится ее утешение.

Идя по тропинке, она не могла не замтетить, что в этом месте царили умиротворение, тишина и спокойствие. Послышался шорох, когда легкий ветерок поиграл с последними цепкими листьями, цеплявшимися за деревья. Свежесть воздуха делала ее дыхание заметным.

Проходя мимо статуи огромного каменного ангела, она заметила слова, вырезанные у ее основания, указывающие на то, что он присматривал за герцогом Лашингом. Его вдова вышла замуж за Тревлава.

Завернув за угол по тропинке, она заметила Бенедикта со склоненной темноволосой головой, стоящего на одном колене у подножия могилы, отмеченной небольшим простым надгробием, его красивый букет свежих цветов покоился на черном мраморе с позолоченной надписью.

Салли Грин

15 июня 1841 года

5 августа 1866 года

Вальсирует сейчас с ангелами

Остановившись достаточно далеко, чтобы не мешать, но достаточно близко, чтобы прочитать слова, она почувствовала острый укол печали, задаваясь вопросом, кем была эта молодая женщина и что именно она когда-то значила для него. Она задавалась вопросом, какого оттенка были ее волосы, была ли доброй ее душа. Хотя она не могла представить его с кем-то, кто не был бы таким сильным, смелым и дерзким, как он.

Прошло несколько долгих минут, прежде чем он, наконец, встал, водрузил на голову свою бобровую шапку и повернулся к ней лицом.

– Я прошу прощения, если побеспокоила тебя, – произнесла она со всей искренностью.

– Ты не побеспокоила, но тебе стоило вернуться в резиденцию.

– В этом районе не так уж много транспорта. Я решила, что будет лучше вернуться сюда и попросить водителя подождать нас, чтобы убедиться, что вы не опоздаете на встречу с дамами. Честно говоря, я немного волнуюсь из-за своей первой встречи с ними.

Он изучал ее целую минуту, прежде чем кивнуть.

– Ты кажешься такой уверенной, что мне и в голову не пришло, что ты можешь нервничать. Правильно, что ты вернулась за мной. Нам пора уходить.

– Ты любил ее?

Слова вырвались прежде, чем она смогла их остановить, прежде, чем он смог уйти, и она поняла, что уже знает ответ. Он был в цветах, в том, как он стоял на коленях, в мрачности, в печали, которая теперь окутывала его, как поношенный плащ.

Засунув руки в перчатках в большие карманы пальто, он посмотрел на серое небо.

– Трудно было не любить Салли. Она часто жаловалась, что у нее слишком широкий рот и слишком кривые зубы, но когда она улыбалась, ее темные глаза сверкали, и казалось, что зажглись тысячи свечей, чтобы осветить мир.