Текст книги "Отпущение грехов (ЛП)"
Автор книги: Лорен Ловелл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
Глава 36
Эзра
– Я должна их убивать, – произносит она с твердой уверенностью.
Я шумно выдыхаю и сжимаю переносицу.
– Дерьмо, Эви.
Её поймают, если она продолжит свою миссию. Она действует неаккуратно, без контроля. Она бы просто могла выложить дорогу из трупов до самой своей чертовой двери, следуя своему методу. Нет, не до своей – до моей чертовой двери. Я вглядываюсь в нее, и она смотрит на меня в ответ широко распахнутыми глазами, ее зубы нервно прикусили нижнюю губу.
– Ты не можешь просто так убивать людей, – говорю я ей.
– Я не просто убиваю людей, я убиваю людей, которые заслуживают высшей кары, – она держит это проклятое распятие, прокручивая его между пальцами.
Твою мать. Я откидываюсь на подголовник.
– Не стану спорить, что жизнь этих людей стоит хотя бы ломаного гроша, но ты /всегда и везде оставляешь трупы. Ты бы еще вывела мои инициалы на лбу каждого из них, оставив тела прямо за дверьми клуба. Полиция уже идет по моему следу, – я качаю головой, потому что так сказать нельзя. – Тебе нужно остановиться … во что бы то не стало.
Ее глаза открылись, и она яростно качает головой:
– Я не могу остановиться, нет, – она шумно вдыхает, а ее челюсти сжимаются. – Пожалуйста, не заставляй меня прекращать.
Я разочаровано зажимаю в руках собственные волосы.
– Ради бога, Эви.
Она закрывает лицо ладонями. Это слишком даже для меня. Не говоря ни слова, я отъезжаю от бордюра. Она молчит, когда мы проезжаем по загруженным машинами улицам Нью-Йорка. Эви смотрит в окно, ее колени подтянуты к груди. Она выглядит хрупкой, и я впервые чувствую всю глубину ее израненной сущности.
Я включаю радио и пытаюсь не смотреть на нее, пока не подъезжаю к своему дому. Когда я вышел из машины, она даже не пошевелились. Вздохнув, я направляюсь к ее дверце.
И даже сейчас она все еще не смотрит на меня.
– Эви?
Ничего.
Черт возьми. Я наклонился и отстегнул ремень безопасности. Она все еще натягивает его на себя, и я беру ее за запястья, отдергивая руки с колен.
– Нет! – кричит она.
Сейчас у меня нет времени терпеть ее выходки. Какой-нибудь хороший мужчина, возможно, и смог бы, но я не такой. Я тот еще ублюдок. Я силой выволакиваю ее из машины, отталкивая в сторону.
– Мы можем пойти по легкому пути, дорогая, или… – Она начинает яростно сопротивляться. – По сложному, – хлопаю дверцей машины и закрываю ее на замок.
Слезы текут по ее лицу, когда она пытается отстраниться от меня.
– Пожалуйста, – умоляет она.
Я наклоняюсь и обхватываю её за бедра, перебрасываю через плечо. Она кричит, как гребаная банши, извивается и бьет меня по спине.
– Не убивай меня, я не хочу на дно Гудзона. Пожалуйста! – ее кулаки колотят по моей спине, а я продолжаю идти к лифту. Зайдя в кабину, нажимаю кнопку своего этажа. Дверцы закрываются, и я слышу только ее громкие рыдания.
– Пожалуйста, не убивай меня, – снова шепчет она.
Я закатываю глаза: – Я не собираюсь убивать тебя, Эви. Черт, это ты носишься по округе как маньяк-убийца.
Лифт останавливается, и двери открываются. Как только мы оказываемся в моей квартире, я расслаблюсь. В стенах моего дома она может бушевать сколько угодно. Я бросаю ее на диван, и она остается лежать на нем. Отворачиваюсь и беру на кухне бутылку виски, отпиваю большую порцию прямо из с горла.
– Ты меня ненавидишь? – она проводит пальцем по мокрым щекам.
Я делаю еще один глоток виски.
– Нет, – вздыхаю. – Ты убиваешь людей, я убиваю людей. Ничего необычного, правда? Мир от этого не разрушился.
– Ты убиваешь людей, Эзра, – она смотрит на меня, сжимая распятие. – Я убиваю плохих людей.
Я прищуриваюсь и смотрю на нее.
– Я не попадаюсь. Я не оставляю тела на заднем сиденье машины, и я уверен, что не убивал четырех гребаных парней в одном и том же месте за две недели, – я приближаюсь к дивану, на котором она сидит, и смотрю на нее с высоты своего роста. – Ты отправишься в тюрьму, Эви, а потом – в психиатрическую больницу, потому что по закону убийство во имя Бога не является законным оправданием.
Её лицо бледнеет, и она выдавливает:
– Ты все еще думаешь, что я похожа на ангела?
Я вновь трогаю рукой волосы и уже готов вырвать несколько прядей. Я даже не знаю, что с ней делать. – Эви, что …
В этот момент раздается звонок в дверь, и я с радостью сбегаю, чтобы окончательно не выйти из себя.
Эви вызывает привыкание, она может держать меня в своей власти, но она точно съехала с катушек. И, может быть, поэтому я так сильно ее хочу. В моем мире я живу на грани. Быть с Эви – это означает жить на коротком поводке, подчинять ее, владеть ею и постоянно ждать, когда она укусит, если я толкну ее слишком далеко. Я жду того дня, когда она попытается меня убить, и когда этот день наступит, я буду бить ее, пока она не истечет кровью, я буду трахать ее, пока она не станет молить о пощаде.
Я открываю дверь, и молодой парень за порогом испуганно отпрыгивает назад, широко раскрыв глаза. Он сует мне в лицо букет и сразу же убегает. К цветам прикреплена маленькая открытка для Эви. Я закрываю дверь и тороплюсь в комнату.
– Кто, черт возьми, присылает тебе цветы? – я бросаю их на стол, оскорбленный тем, что некто неизвестный купил для нее эти гребаные цветы. – И почему их доставили ко мне домой? – я открываю конверт и читаю две короткие строки.
«Эви,
Эзра не сможет защищать тебя вечно. Жду с нетерпением нашей встречи.
Зи».
Я его грохну. И меня не заботит, о чем он думает. Сначала я оторву ему все конечности. А потом засуну пистолет ему в задницу и изнасилую им, прежде чем нажать на курок.
Я хватаю вазу с цветами и бросаю ее в стену. Дэйв вскакивает со своего места и прыгает на диван рядом с Эви, закрывая ее своим телом.
Эви тянет к себе Дэйва и затаскивает его на колени. – Кто…
– С этого момента ты не исчезнешь из моего поля зрения, пока я не разрешу тебе. Больше никаких этих твоих таинственных прогулок, Эви, – тычу в нее пальцем. – И я клянусь перед твоим гребаным Богом, что, если ты не послушаешься, я привяжу тебя к кресту в клубе и позволю тебе в полной мере насладиться своей религией. Я бросаю карточку на диван рядом с ней. Она поднимает ее, и ее маленькие руки дрожат, когда она читает записку.
– Я не хочу оставаться с тобой. Мне это не нравится, – шепчет она.
Я наклоняюсь к ней, крепко сжимаю ее лицо и провожу пальцем по уголку губ, размазывая губную помаду.
– Чья ты, Эви? – спрашиваю я.
– Твоя…
– И кто защищает тебя, Эви?
Глаза ее закрыты, в них появляются слезы: – Ты.
Я прижимаю руку к ее волосам, запрокидываю голову назад и притягиваю лицо к своему. Я целую ее в губы, поглаживая горло свободной рукой.
– Да, только я, – бормочу я.
Глава 37
Эви
Эзра больше не злится. Я обещала, что буду хорошей девочкой, и я думаю, он мне верит. Я следую за ним, когда он направляется к двери, засунув пистолет за пояс. Я не хочу, чтобы он оставлял меня одну.
– Просто побудь здесь, – Эзра смотрит на меня. – Я вернусь через час. У тебя есть мой телефон, у тебя есть Дэйв, снаружи Джонни. Запри дверь.
– Пожалуйста, не уходи.
Он вздыхает и устало трет лицо.
– Эви, я не могу взять тебя с собой, и уверен, что, черт возьми, ты не собираешься в клуб. Я скоро вернусь, – он открывает дверь и бросает на меня последний взгляд. – Не смей выходить. – Дверь захлопнулась. – Запри ее. Сейчас же, – кричит он с другой стороны.
Я быстро запираю замок и смотрю на Дейва, который лежит на своем месте и смотрит на меня. Я опускаюсь на кушетку, и Дейв оказывается рядом, положив голову мне на колени.
– Что же нам теперь делать? – спрашиваю я, а он медленно виляет хвостом.
Я включаю телевизор и просто жду. Спустя полтора часа Эзра все еще не вернулся. Не сомневаюсь, что есть причина, по которой он не хотел, чтобы я пошла с ним. И она мне не понравится. Что, если он лжет мне? Меня сжигает невероятное желание узнать чем он занят. Сегодня вторник. Бросаю взгляд на часы. Каждый вторник, в пять часов, он идет в местный «Старбакс», заказывает латте и кого-то ждет. Я смотрю на дверь, и знаю, что мне не надо уходить. «Он хочет, чтобы ты верила в его ложь, маленькая убийца». Я должна знать, что он делает, и почему бы мне не пойти и не проверить?
– Хочешь на прогулку? – спрашиваю я, отталкивая Дэйва. Он крутится вокруг меня, прыгает и лает, бесконечно виляет хвостом. Я быстро застегиваю поводок, и мы выходим из квартиры.
Городские рабочие убирают с тротуара свежий снег. Дэйв скулит, когда его лапы ступают на влажный снег. Я дергаю за поводок, заставляю его идти. Я не дура, я вижу, как из черной Audi на улице выходит парень. Чувствуется, что он следит за мной. Я знаю, что он все расскажет Эзре, но я ведь просто гуляю с собакой.
Чем ближе мы подходим к «Старбаксу», тем неспокойнее у меня на сердце. Есть некая романтика в слежке за ним, когда он не знает, что я рядом. Я замедляю шаг и останавливаюсь у окна. Отсюда виден стол, за котором всегда сидит Эзра. Он смотрит на телефон, одной рукой держа чашку. Я улыбаюсь, затем меняя опаляет волной ярости. Эта рыжая, Джен, только что подсела к нему за стол. Она скрещивает ноги, ее серое платье сдвигается высоко на бедра. Эзра взглянул на нее и наклонил голову, прежде чем посмотреть в телефон.
Дейв скулит и тянет за поводок.
– Прекрати! – шиплю я.
Я вижу, как Джен проводит своими мерзкими пальцами по его руке. И во мне поднимается желание отрезать ей пальцы. Она поправляет волосы и смеется. А мне хочется затолкать грязную тряпку ей в глотку, чтоб она заткнулась.
Дэйв рычит, сильнее оттягивая поводок, и у меня возникает соблазн отпустить эту проклятую собаку. Эзра улыбается этой девке, ее словам. Он никогда так не улыбается мне. Он любит ее. А я люблю его. И все, что он делает, принадлежит мне. Я хочу, чтобы он любил меня, а не ее. Джен встает и подходит к Эзре, наклоняется и целует его в щеку. Я убью ее. Он трахнул ее прямо перед окном – то, чего никогда не делал со мной. Он держал свой член внутри нее. Он сделал ее своей. И он все еще хочет ее, хотя и спас меня. Я его грешница, но она – его грех. «Ты должна убить его, Эвелин. Он лжец, он использует тебя. Он встал между тобой и твоей миссией. Даруй, наконец, Ханне покой. Убей его». Я не хочу его убивать. Я люблю его. «Кого ты любишь больше, Бога или Эзру? Убей его».
Я чувствую, как у меня на глазах появляются слезы. Я иду обратно, пробираюсь по оживленному и переполненному тротуар. Дэйв рычит впереди, виляя хвостом. Я чувствую себя виноватой, потому что бедный Дэйв останется без хозяина. Я должна буду заботиться о нём, это было бы правильно, и тогда у меня останется частичка Эзры.
– Пожалуйста, не заставляйте меня его убивать, я люблю его, – умоляю я, когда добираюсь до его дома.
Любовь – это грех. Эзра был моим. И когда она прижала свои грязные губы к его щеке, он не оттолкнул ее. Он улыбнулся, потому что хочет, чтобы она оказалась голой и прижатой к его окну. В моем сердце разгорается ненависть, его удары все сильнее отдаются в ребрах, пока я думаю об этом. Мой разум – беспорядочная вереница из лжи и предательства, ярости и спутанных мыслей. Раньше я считала, что он дьявол или Бог, теперь же я думаю, что он всего лишь нечестивый, бесполезный человек. Извращенец, шлюха. Принадлежащей к тому сорту мужчин, которых я убиваю, потому что это мое предназначение. Я должна помнить о своей миссии … Он заставил меня поверить, что моя религия бессмысленна. Он принудил меня подвергнуть сомнению мои мотивы. Я могу любить Эзру, но я должна убить его.
Когда я поднимаюсь по лестнице в его квартиру, по моему лицу текут слезы. Я не хочу его убивать, но у меня нет выбора. Я собираюсь сделать то, что должна был сделать уже давно. Я поддалась дьяволу, и я согрешила. Я согрешила. Я совершила грех. Греховное деяние… но теперь я сделаю все правильно.
Как только я вхожу в квартиру, Дэйв стряхивает снежинки со своей шерсти и запрыгивает на диван.
– Мне очень жаль, Дэйв, – шепчу я, подходя к комоду и открывая ящичек для косметики. Беру тональную основу, аккуратно наношу ее на лицо, маскируя каждое пятнышко, любую морщинку. Затем достаю тени и кистью провожу над веками. Я трачу много времени, вырисовывая идеальную линию по контуру глаз черной подводкой, стараюсь нанести на ресницы толстый слой туши, и, наконец, прежде чем покинуть комнату, я крашу губы кроваво-красной помадой. Я похожа на фарфоровую куклу, на что-то хрупкое и ценное. И это то, чего хочет Эзра. Образ обманчив. Дьявол был ангелом, прекрасным ангелом, и он обрёк все человечество на ад.
Дэйв не переставал бродить по квартире и скулить с тех пор, как мы вернулись. Думаю, он мог услышать голос моего маленького демона и теперь злится.
– Прости меня, Господи, за то, что я сбилась с пути истинного, – шепчу я, открывая бутылку виски и доставая флакон из косметички. – Прости меня за то, что этот человек осквернил мое тело. Прости меня за то, что я поверила в его ложь.
Я бросаю кубики льда в стакан, а затем наливаю виски, наблюдая за тем, как янтарная жидкость заполняет пространство между кубиками, и как тает лед. Беру флакон, открываю его и высыпаю порошок в напиток. В моем животе растет тяжелый ком, пока я смотрю, как растворяется яд. Я не хочу этого делать. Но после я засовываю пустой флакон в свой кошелек. – И прости Эзру за грехи, которые он совершил. Аминь.
Последние слова отдаются болью…
Я смотрю в окно и вижу, как он подходит ко входу здания. Мысленно начинаю отсчет. Один. Два. Три … Я опираюсь на барную стойку, скрестив ноги. Одиннадцать. Двенадцать. Тринадцать. Мое сердце гулко стучит в груди, внутри все дрожит в ожидании. Я встряхиваю волосы и поправляю прическу, прежде чем откинуться назад. Кладу одну руку на холодную гранитную столешницу, держа бокал, и жду. Сорок пять, сорок шесть, сорок семь. Секунды кажутся вечностью, и часть меня задается вопросом, хватит ли у меня сил сделать это. Я смотрю на напиток и борюсь с соблазном вылить его в раковину. «Не делай этого, Эвелин».
В состоянии, близком к агонии, я отсчитываю сто двадцать секунд, пока жду, когда он придет ко мне, к своей маленькой убийце. Я слышу звон его ключей, щелчок блокировки, как скрипит дверь, когда он открывает ее.
Он входит в кухню, останавливается, когда видит, что я сижу за столом. Красота делает всех мужчин слабыми, даже богов. Его глаза сузились, и он бросает ключи на столешницу.
– Чем занимаешься, Эви?
– Жду тебя, – усмехаюсь. – Где ты так долго был? – спрашиваю я, улыбаясь еще шире. Картинка того, как они с Джен улыбаются друг другу, вновь вспыхивает в моей голове, и я испытываю еще большее желание влить этот гребаный напиток ему в горло и посмотреть, как он задыхается. «Потерпи, Эвелин».
Эзра обхватывает мой подбородок, как обычно, и проводит большим пальцем по нижней губе.
– Что я говорил о вопросах, маленькая убийца?
Я держу выпивку, кубики льда стучат о стекло.
– Я приготовила тебе выпить. – Биение пульса отдается в ушах, я знаю, если он догадается, что я сделала, он изобьет меня, изнасилует и убьет. Если он все узнает, до рассвета мое тело уже будет на дне Гудзона.
Его взгляд встречается с моим и не дает мне пошевелиться. Он склоняет голову на бок, на его губах играет легкая улыбка.
– Как мило с твоей стороны.
Эзра походит и берет из моей руки бокал. Он уверенно смотрит на меня обвиняющим взглядом, его глаза блестят.
Я не могу дышать.
Он подходит ближе и хватает меня за бедра. Разводит колени и оказывается между моих бедер. Жар от его тела распространяется по моей коже, и я почти жалею о том, что собираюсь сделать, потому что я буду по нему скучать. Его пальцы трогают мою кожу, пока он подносит стакан к губам. Мое сердце бешено колотится в груди, руки мелко дрожат. Один большой глоток, больше ничего не нужно, и этот танец с дьяволом закончится. Мой грех будет отпущен, и я очищусь в глазах Господа.
Стакан касается его губ, а затем он останавливается и смеется. Он протягивает мне бокал и прижимает прохладный край стекла к моей нижней губе. Я плотно сжимаю губы, когда он сильнее подталкивает стеклянную грань к моему рту. Закрываю глаза, мой пульс теперь угрожает разорвать мои артерии. Его рука движется к моему лицу, и он стискивает мою челюсть.
– Выпей, – его брови приподнимаются, – маленькая убийца.
Я отворачиваюсь от него. Хочется зарыдать, ведь он обо всем догадался, и сегодня вечером я окажусь на дне Гудзона. Холодные струйки пота стекают по моей коже. В панике я смотрю на дверь, пытаясь разработать план, как добраться до выхода. Я знаю, что Эзра никогда не выпустит меня из этого дома живой.
– Пей. Он еще сильнее сжимает мою челюсть и трясет мое лицо.
– Пей – рычит он, в его глазах зарождается буря, в которой сверкает холодная угроза смерти.
Стакан выскальзывает из его руки и падает на пол. Осколки разлетаются во все стороны. Я пытаюсь спрыгнуть с барной стойки, но он ловит меня рукой и прижимает к своей груди. Мне остается только прокручивать в голове, как он возьмет осколок стекла и перережет мне горло, или, может быть, он вытащит пистолет из-за пояса джинсов и выстрелит мне в голову. Он, вероятно, завернет мое тело в ткань – простыни, на которых он трахался с этой рыжеволосый шлюхой, он обернет ими мое мертвое тело и закинет в багажник. Он проедет по мосту, а затем бросит меня в реку, наблюдая с широкой усмешкой, как меня будет поглощать глубина. И я отправлюсь в ад, потому что не успела освободиться от грехов. Страх, пульсирующий внутри, вызывает у меня головокружение и тошноту.
На его лице появляется гримаса, когда он зажимает в кулаке мои волосы и кладет другую руку мне на плечо. Его сердитый взгляд находит мои глаза, и он так сильно сжимает, что я изгибаюсь от боли. Он дергает меня за ноги, и я падаю. Инстинктивно я пытаюсь удержать себя на ладонях, и они приземляются на кухонную кафель. Я пытаюсь не удариться подбородком о пол, но в ладони впиваются осколки стекла. Пол мокрый и скользкий от пролитого виски, и когда я пытаюсь уползти от него, мои руки начинают скользить. Эзра усаживается на мою спину и всем весом наваливается на меня. Я чувствую, как он наматывает мои волосы вокруг запястья, и, конечно же, натягивает их, прежде чем прижать мое лицо к мокрому полу.
Он возит меня лицом по полу, как собаку, пометившую ковер, и я чувствую каждый крошечный кусочек стекла, впивающийся в кожу. «Он собирается изуродовать тебя, Эвелин. Он это сделает, чтобы ты вновь не поддалась соблазну». И я надеюсь, он оставит шрамы. Надеюсь, он сделает меня уродливой. Эзра сильнее прикладывает меня лицом о мокрый пол, и я чувствую, как под моей щекой хрустит стекло.
Каждый раз тяжело выдыхая, он наносит удары по моей шее. Его теплые, мягкие губы касаются моей шеи, и он целует её, одновременно с ударами по моему телу.
– Лизни, дорогая, – сладко говорит он мне на ухо, поворачивая мое лицо, чтобы заставить губы коснуться мокрого пола.
Я пытаюсь оттолкнуть его. Я кричу, я плачу, я лежу под ним. Ощущаю вкус виски на губах. Отравленный виски, предназначенный унести его жизнь, теперь заберет мою.
– Лижи, – приказывает он и снова толкает мой рот к полу.
Спирт жжет рваные порезы на щеке. Я знаю, что яд просачивается в кровь, и я чувствую, как начинает выворачивать желудок. Мой пульс шумит в ушах, а тело дрожит. Я умру через пятнадцать минут, я буду мертва. И хотя некоторые люди могут обрести покой в свои последние минуты, я не смогу. Не существует успокоения в смерти, когда знаешь, что отправляешься в ад.
Я чувствую, что Эзра опускается рядом со моим лицом.
– Сопротивляешься концу, Эви, – он нежно гладит мою щеку. – Я практически чувствую твой страх, – шепчет он мне в шею. Его тело приподнимается, и я слышу звон пряжки ремня и шорох одежды. Когда меня окутывает теплом его обнаженного тела, я улыбаюсь. В извращенном смысле это меня успокаивает, я знаю, что умру не в одиночестве. Но, более того, я приветствую это, потому что даже в смерти я буду принадлежать ему.
Глава 38
Эзра
Свободной рукой я ласково касаюсь ее щеки, а затем провожу окровавленными пальцами по губам.
– Посмотри, что ты заставила меня сделать, – прошептал я. Ее прекрасное лицо теперь покрыто шрамами, ее молочную кожу навсегда испортили ее собственные ошибки и глупость.
Я хватаю ее за шею, прижимая лицо к полу, и она всхлипывает. Яд проникает в ее кровь, медленно отравляя тело. Так иронично, что яд, которым она пыталась убить меня, теперь течет по ее венам. Я чувствую страх в неровном ритме ее сердца. Я слышу его в ее неустойчивом дыхании. И нет более сильного страха, чем страх смерти. Ее непокорность возбуждает меня почти так же, как и ее страх.
– Ты была плохой девочкой, Эви, – я держу свой член свободной рукой, поглаживая по всей длине. – А что происходит с плохими девочками? – спрашиваю я шепотом, дернув её платье так сильно, что раздался треск ткани.
Она пытается приподнять голову, но я толкаю ее назад.
– Их наказывают, – она всхлипывает сквозь слёзы.
Я нежно целую ее в щеку.
– Я собираюсь сделать тебе больно, Эви, – вдыхаю запах ее кожи. – И пока я причиняю тебе боль, я буду тебя трахать, и ты заплачешь для меня, маленькая убийца, – я наблюдаю, как пульс на ее шее замедляется от яда, наполняющего вены. – Ты забыла, кому принадлежишь, дорогая?
Обхватываю ее за задницу и рву кружевные трусики.
Она отчаянно кричит: – Нет.
Я улыбаюсь, кладу руку ей между ног и проталкиваю палец в ее мокрую киску. Она уже возбуждена, потому что ей это нравится: ею владеют и наказывают за грехи.
– Тогда скажи мне, почему ты пытаешься меня убить? – я засовываю второй палец и вижу, как она стискивает челюсти, когда ее лоно поглощает меня. Она больше не борется.
– Я видела тебя с ней, – отвечает она, ее голос срывается. Я сильнее двигаю пальцами в ней, и она стонет. – Я знаю, ты хочешь ее трахнуть.
Я улыбаюсь, ведь прекрасно знаю, что она меня видела. Джонни позвонил и сообщил, что она стоит прямо возле кафе. Я так люблю злить ее из-за Джен; ее ревность меня возбуждает. А ее попытка убить меня понравилась мне еще больше.
Смеясь, я наклоняюсь и провожу языком по ее уху.
– Ты права, я хочу ее трахнуть. – Она дергается подо мной, и я ускоряю движения. – Но я не хочу обладать ею, – я вытаскиваю руку, хватаю ее за бедра и приподнимаю задницу. Ее ревность, и это чувство обладания… Я закусываю губу, когда мой член требует, чтобы я избил, задушил и трахнул ее в этом испуганном состоянии.
Осколки стекла впиваются в мои колени, когда я приподнимаюсь над ней, но боль лишь еще сильнее заводит. Я отпускаю ее шею, хватаясь за член, и ввожу его в ее горячую узкую киску, шлепнув яйцами, дойдя до упора. Застонав, откидываю голову назад. Никто не ощущается так потрясающе хорошо, как она. Я чувствую панику, проходящую сквозь нее, она рискует расстаться с жизнью. Даже когда ее сердце замедляется, а силы покидают, она все еще возбуждена, потому что она знает, что я владею ею: ее телом и душой.
Я смотрю на ее затылок, на бледную кожу. Ее темные волосы запутались в моих пальцах, и, если бы я мог, я бы полюбил ее, потому что во всей ее испорченности она прекрасна. Я двигаюсь в ней сильнее, извлекая из ее горла хриплые вздохи. Она не пытается поднять лицо, но ладонями отчаянно ищет точку опоры на гладкой плитке. Силы начинают покидать ее, и ее тело ослабевает в моих руках. Я просунул ладони под ее бедра и выше приподнял задницу.
– Скажи, кто твой хозяин, Эви? – мой пульс грохочет в венах, как несущийся на скорости грузовой поезд. Это не желание или похоть – это необходимость. Мне нужно услышать, как она это скажет. Прямо сейчас.
– Ты, – выдыхает она. – Ты… – Всхлип.
Я вхожу в нее сильнее, жестче, и она воет в голос. Этот гребаный звук переносит меня за грань, и я кончаю, все еще яростно ее имея. Я трахаю ее до тех пор, пока она окончательно не расслабляется подо мной, потеряв сознание.
Я всегда знал, что в какой-то момент она попытается меня убить. Она не может с собой справиться. Смерть близка по ощущениям к наркотическому опьянению, и теперь она знает, на что это похоже.
