Текст книги "Сексуальный папочка (ЛП)"

Автор книги: Лорен Блэйкли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Глава 13

Саймон

Баскетбольный мяч летит по воздуху, подпрыгивает на ободке кольца и, вращаясь, проскальзывает вниз через сеть. Я поднимаю руки вверх в победном жесте.

– Плюс один в счет этого парня. – Большими пальцами я указываю на себя только потому, что это бесит Тайлера.

Мой друг неодобрительно качает головой.

– Счастливый ублюдок, – говорит он, хватая отскакивающий мяч.

Я приподнимаю брови и ухмыляюсь.

– Это вовсе не удача, ведь я смогу сделать это снова. – Я уже дважды забил трехочковый мяч в нашей игре один на один.

Сейчас семь утра воскресенья, и мы бросаем мяч в кольцо на баскетбольной площадке в Центральном парке так же, как и всегда, когда встречаемся здесь раз или два в неделю.

Отбивая мяч возле своих ног, Тайлер приподнимает подбородок.

– Ставлю сто долларов на то, что ты не сможешь повторить это в третий раз.

– Мне нравятся твои ставки. Это словно…подожди… – Я замолкаю, поглаживая свой подбородок, когда Тайлер прищуривает свои темные глаза, глядя на меня. Я поднимаю палец вверх. – Понял. Я знаю, на что это похоже.

– И на что же? – спрашивает он с преувеличенным раздражением.

Я притворяюсь, будто дергаю что-то с ветки дерева.

– Это как отщипнуть деньги, словно листик с дерева.

Он откидывает голову назад и смеется.

– Как скажешь. Но ты ни за что не забьешь еще один трехочковый. Будь ты даже Леброном Джеймсом. (Примеч. Лебро́н Рэймон Джеймс – американский профессиональный баскетболист, играющий на позиции легкого и тяжелого форварда за команду НБА «Кливленд Кавальерс»).

Я смеюсь.

– Мне не нужно быть королем. – Я возвращаюсь к исходной линии, и Тайлер лезет вон из кожи, пытаясь отбить мою атаку. Но я превосхожу его, благодаря длинным рукам и природным навыкам игры в баскетбол. Когда я бросаю мяч, он летит по воздуху и со свистом залетает прямо в корзину.

– Все, что мне нужно сделать – обойти твою защиту.

– Чтоб меня, – говорит Тайлер, наблюдая, как мяч отскакивает от бетона, а затем проводит рукой по своим темно-каштановым волосам.

Тайлер на пару лет моложе меня и работает адвокатом в сфере развлечений. Он известен своим дерзким подходом к сделкам и готовностью отстаивать интересы своих клиентов. Беда в том, что он должен был знать, что ставить против меня на баскетбольном корте – большая ошибка. Баскетбол легко мне дается. Так же, как и языки для…

– Что скажешь, если мы удвоим ставки на все игры «Янкиз» в этом году? – Я не очень азартен, но должен думать о чем угодно, кроме этой женщины.

Он притворно вонзает нож себе в грудь.

– Ударь меня в самое сердце, почему бы и нет? Ты же знаешь, что я хитрец. Я бы никогда не поставил на то, что нью-йоркская команда выиграет все игры сезона. Или вообще хоть что-нибудь, – говорит он с насмешкой.

Я потираю руки.

– Тогда доставай хрустящие купюры с Бенджамином Франклином. Не стесняйся добавить к этому щепотку унижения и немного злорадства, ведь отведать это придется тебе.

– Ты такой ублюдок, Треверс. Ты бы мог потратить эти деньги в стрип-клубе. – Он хватает мяч и зажимает его под рукой, когда мы уходим с площадки.

Я смеюсь и качаю головой.

– Ты же знаешь, существует стопроцентный шанс, что этого не произойдет, не так ли?

Тайлер хлопает меня по спине.

– Я знаю то, что это безопасная ставка.

– Это одна из тех вещей, что происходят, когда у тебя появляется дочь. Ты вряд ли сможешь когда-нибудь снова зайти в стрип-клуб. Если только не возьмешь с собой длинный плащ и не пойдешь туда, чтобы спасти ребенка друга или что-то в этом роде, – говорю я, пожимая плечами. На самом деле, я никогда не бывал в таких местах до брака, и это, конечно, не то место, которое я хочу посетить сейчас. Недавно меня приглашали на несколько мальчишников, но я отказался от части со стрип-клубом.

– Да, я понял. Тогда тебе нужно положить их в свою копилку, – говорит он, вынимая свой бумажник, доставая несколько купюр и протягивая мне.

Я беру их и поднимаю вверх.

– Ты хочешь их вернуть?

Он смеется.

– Конечно, да.

Я складываю купюры и засовываю их в трусы под своими спортивными шортами.

– А сейчас?

Тайлер съеживается.

– Если бы ты дал мне их сейчас, я бы их сжег.

Я смеюсь.

– Отлично. Я точно знаю, чем буду расплачиваться за покупку напитков в следующий раз, когда увижу твою жалкую задницу, – говорю я ему, поскольку мы всегда используем наш выигрыш только для покупки напитков или ужина при следующей встрече.

Когда мы приближаемся к тропинке на краю Центрального парка, Тайлер прочищает горло.

– Итак, что нового? Встретил кого-нибудь?

Я смотрю на него так, словно он сумасшедший.

– Не то чтобы я искал.

– Но ты и не не искал?

– Так по-адвокатски, – говорю я, смеясь. – Всегда переворачиваешь все вверх ногами.

Он поднимает руки в знак капитуляции.

– Я всего лишь использовал двойное отрицание. Но не стесняйся ответить на вопрос, если не хочешь безжалостного перекрестного допроса. Ты встретил кого-нибудь, пока не не искал?

Мы плетемся мимо утренних бегунов и велосипедистов, мчащихся по дорожке. Когда мы подходим к Пятой авеню, я вздыхаю и думаю: какого черта? Если я скажу об этом своей сестре, она захочет утешить меня, посоветовать что-то и вдобавок проведет меня через эту ситуацию с Эбби снова. Но не Тайлер. Учитывая, что парень нацелен на возвращение женщины, в которую безумно влюблен, и у него, кстати, есть шанс на успех, он точно поймет всю невероятность моей романтической ситуации.

– Есть кое-кто. Но я не могу ее получить. Скажи мне, что ты делаешь, когда хочешь кого-то, кого не можешь получить?

Он кивает и указывает на свой висок.

– Ответ на твой вопрос прямо здесь.

– Я знал, что могу рассчитывать на тебя. Так в чем твой секрет?

Тайлер поднимает правую руку и показывает всем известный жест мастурбации.

– Ты проводишь много ночей, познавая себя.

Я закатываю глаза.

– Серьезно? Это твой способ?

Он всматривается в руку и делает вид, что изучает ее.

– Моя линия жизни очень долгая и счастливая. Благодаря регулярному использованию ручного тормоза, – Когда мимо нас проносится автобус, Тайлер принимает более серьезный вид. – Кто она? Эта неприкасаемая женщина?

Я останавливаюсь на пешеходном переходе и поворачиваюсь к нему лицом. Нет смысла увиливать.

– Няня.

У него отвисает челюсть и округляются глаза.

– Не ожидал. Черт. Ты как Бен Аффлек.

Я возмущенно возражаю:

– Нет. Совсем не как Бен Аффлек. Он ведь изменял жене.

– Верно. – Тайлер щелкает пальцами. – «Звуки музыки». Отец и няня. Ну, технически, она была гувернанткой. (Примеч. «Звуки музыки» (англ. The Sound of Music) – фильм-мюзикл, снятый в 1965 году).

– А разве у него было не восемь детей? Ты пытаешься убить меня сейчас?

– Один. Восемь. Какая разница?

– В здравом смысле, чувак. В этом есть разница. Кроме того, с каких это пор ты так хорошо знаешь сюжет «Звуков музыки»?

– Я представляю директора Бродвейского возрождения, мудак, – говорит Тайлер, смеясь надо мной. – К тому же, даже если бы я этого не делал, нет ничего плохого в том, чтобы быть культурно просвещенным.

– Я никогда и не говорил иначе.

– Так вы двое?.. – спрашивает он, когда мы переходим улицу.

Я качаю головой, отвечая на его незаконченный вопрос.

– У нас был короткий…момент, – Хотя это вряд ли оправдывает ту поездку в такси. Это было кульминацией миллиона моментов.

– Впечатляет. Не думал, что ты способен на такое, Саймон.

– Так же, как и я.

– И ты собираешься отдалиться от нее?

– Да, наверное. – Я делаю глубокий вдох. – То, что я зашел так далеко, на самом деле плохо, ведь так? – спрашиваю я, и на этот раз это не пустая болтовня и не подтрунивание друг над другом. Я спрашиваю откровенно, нуждаясь в его честной оценке. По сути, Тайлер мой самый честный друг, который не станет мне врать.

– Все нормально. Учитывая, что ты не в положении Аффлека, а это не так уж и плохо. Если ты хочешь, чтобы она продолжала на тебя работать, то твоим не самым мудрым решением будут эти… моменты. – Он замедляет свой темп, когда мы достигаем квартала, в котором я живу. – Но ты это и так знаешь.

Я киваю.

– Знаю.

* * *

Мириам выдает короткое приветствие, приехав ко мне в понедельник утром. Она приоделась, ее темные волосы уложены в пучок в деловом стиле. Затем, будто внезапно вспомнила нашу договоренность не быть засранцами после развода, она спрашивает, улыбаясь:

– Как прошли выходные?

К чему этот вопрос? Только она понятия не имеет, какими они были, поэтому я отвечаю:

– Замечательно. Успел хорошо поработать. Вы двое повеселились?

Хейден смотрит на свою мать и отвечает за них обеих:

– Да! Как и всегда. И прямо сейчас мне нужно кое-что найти, но это секрет. – Она влетает в свою комнату, словно торнадо.

Мириам возится с застежкой на сумочке, давая понять, что готова к работе.

– Вернусь через неделю. Я встречаюсь с конгрессменами на севере штата, нам нужно обсудить много вопросов, но я должна быть дома вовремя, чтобы забрать ее в субботу вечером.

– Звучит, как план.

– Увидимся. Хорошей тебе недели. – Она поворачивается, чтобы уйти, а затем останавливается. – О, за эти выходные она чихнула несколько раз. – Жестом Мириам указывает на диван в гостиной. – Возможно, нужно почаще приглашать сюда горничную. Вся эта пыль только усугубит аллергию Хейден.

Я потираю рукой шею. Для начала, мой дом не грязный. Но это не относится к делу.

– У Хейден нет аллергии.

Мириам приподнимает подбородок.

– Ну, она могла бы быть. У меня же она есть.

– Значит, хорошо, что ты здесь не живешь, – говорю я, ухмыляясь.

– Тебе не обязательно быть таким.

– Если ты чувствуешь необходимость критиковать мой чистый дом, тогда да, обязательно. – Я вздыхаю. – Пожалуйста, давай просто будем цивилизованными людьми.

– Я была цивилизованной. Я пожелала тебе хорошей недели.

– Цивилизованность также означает отсутствие оскорблений в адрес моего дома.

Она смеется, а затем кивает.

– Ладно. Я просто беспокоилась о ней. Аллергия – это не шутки, и я не хочу, чтобы у нее были с этим проблемы.

– И я по-прежнему буду настороже и прослежу, чтобы у нашей дочери не было аллергии, – говорю я, хотя у Хейден никогда не было признаков аллергии.

– Спасибо. Хорошей недели, – говорит она, а затем уходит.

Я закрываю за ней дверь и защелкиваю замок – самый потрясающий звук на данный момент, отдаляющий ее от меня. Я направляюсь в комнату Хейден и вижу, как она свернулась над игрушечным сундуком и копается в нем. Неподдельная улыбка появляется на моем лице, пока я наблюдаю за ее поисками. Она победно вскрикивает, когда находит деревянный меч, а затем поворачивается и вызывает меня на дуэль.

– En garde! (фр., Защищайся).

Незамедлительно я хватаю точно такой же меч и встаю в позу, как в «Трех мушкетерах», и продолжаю фехтовать со своей дочерью в течение следующих пяти минут.

Когда она ударяет меня в живот, я падаю на пол и зажимаю рукой рану.

– О, нет! Мы должны спасти тебя, – говорит она, стоя на коленях возле меня.

– Спаси! Помоги! – взываю я, хватаясь за свою грудь.

– Не волнуйся. У меня есть пластырь.

– Поторопитесь, сестра. Пожалуйста, поторопитесь.

Она бросается к своему игрушечному сундуку, хватает белую пластмассовую аптечку для детей и достает пластырь «Хелло Китти».

– Это мой секретный запас, – шепчет она, а затем открывает упаковку и клеит пластырь на мою рубашку.

Я немедленно встаю и объявляю:

– Это чудо! Мне стало лучше.

Хейден вытирает рукой лоб.

– Я так волновалась. – А затем наклоняет голову. – Папочка, я думаю, что хочу взять несколько уроков фехтования.

Я выгибаю бровь и облокачиваюсь на спинку ее кровати.

– Да? Что тебя на это вдохновило?

– В эти выходные у мамы я смотрела «Кот в сапогах».

– Звучит, как отличная причина научиться фехтовать. Хочешь, чтобы я все разузнал? – Она взволнованно кивает, а затем я смотрю на свои часы. – Хорошо, сладкий горошек. Сейчас девять утра, мне нужно в офис только к часу дня. Хочешь сделать что-нибудь особенное перед обедом?

Она протягивает мне ногу в сандалии, показывая свои ногти. Лак для ногтей цвета розовой сладкой ваты облупился до мельчайших пятнышек.

– Мои ногти выглядят ужасно. Можно мне сделать педикюр?

– Да, но ты знаешь правило.

– Никакого черного или красного, – говорит она.

– Но ты можешь оторваться с пастельными тонами, – говорю я ей.

Она протягивает мне свою руку, и вот так, с ее маленькими пальчиками в моей большой ладони, мы направляемся в ее самый любимый салон в квартале. В «Дайси Нейлс» ее хорошо знают и относятся к ней, как к принцессе и постоянному клиенту, коим она и является.

Дейзи, владелица салона, дарит мне кривоватую улыбку, когда прядь темных волос падает на ее щеку.

– Вам тоже сделать педикюр, папочка Хейден?

Она так меня называет, и меня это утраивает.

– Нет, я пытаюсь сократить расходы.

– Педикюр может быть вам полезен, – игриво говорит она. Каждый раз, когда я здесь, она делает доблестную попытку усадить меня к себе в кресло.

– Правда? На эту тему проходит какое-то медицинское исследование?

– Многие мужчины в наши дни делают педикюр. Очень важно иметь красивые ноги, – говорит Дейзи, похлопывая по большому коричневому креслу, стоящему рядом с моей девочкой.

– Да, папочка. Сделай его! – кричит Хейден со своего места. – Твои ноги могут быть красивыми.

– Разве мои ноги уже не красивы? – Я шевелю пальцами в своих ботинках.

– Ну, давай, – кричит Хейден, улыбаясь.

Я качаю головой.

– Вы меня не уговорите. Сегодня никакого педикюра для меня.

– Тогда в следующий раз, – говорит Дейзи. – Я не остановлюсь, пока вы не окажетесь в моем кресле.

– Буду считать это предупреждением.

Остаток времени я провожу, корча смешные рожицы Хейден, тем самым удерживая на месте, пока ногти на ее ногах окрашивают в серебристый и фиолетовый цвета.

– Можно мне нарисовать цветок на больших пальцах ног? – спрашивает Хейден, пока Дейзи заканчивает покрывать лаком ее ногти.

– Ты вовремя ложилась спать, пока была у мамы?

– Я следовала всем правилам.

– И слушалась меня на прошлой неделе?

– Да.

– А слушалась ли ты Эбби, когда была с ней?

– Я всегда слушаюсь Эбби, – говорит она, и из-за того, как она произносит имя своей няни, мое сердце сжимается. Хейден произносит его со всей искренностью и любовью в своем голосе. Она обожает Эбби, а Эбби обожает ее.

Я потираю ладонью подбородок, и мне так сильно хочется не любить ту связь, что образовалась между ними.

– Тогда ты можешь нарисовать цветок.

После педикюра я веду Хейден на обед в ее любимую закусочную, где мы съедаем сэндвичи с курицей и картошкой фри, и тяжесть в моем желудке образуется не от еды, а от осознания, что настоящая игра начнется через тридцать минут, когда Эбби придет на работу.

Мы возвращаемся домой, и через несколько минут приходит Эбби.

Когда раздается стук в дверь, я начинаю глубоко дышать и направляюсь к двери, мои ноги еле двигаются, нервы на пределе, а глупое сердце бьется слишком сильно. Я как «шведский стол» противоборствующих эмоций – похоть, желание, сожаление и надежда, все эти чувства смешаны вместе и нарезаны соломкой.

Но когда я открываю дверь, одна единственная эмоция берет верх, а дыхание застревает в горле. Желание побеждает, и оно исходит не только от тела, но и от разума. Эбби такая красивая. Ее непослушные светлые волосы разбросаны по плечам, на ней надета оранжевая футболка с V-образным вырезом и свободная юбка с цветами. Как обычно на ней почти нет макияжа, и она выглядит достаточно хорошо, чтобы ее поцеловать.

Черт.

Я вернулся к тому, к чему не должен был возвращаться – к мыслям о том, чтобы прикоснуться к ней. О том, какими чертовски восхитительными были ее губы на вкус. Как она практически оседлала меня. Как она ощущалась в моих руках – так тепло и идеально, желая того, что я должен был ей дать.

– Рад тебя видеть, – говорю я, и мой голос звучит так, будто он с другой планеты.

Эбби широко улыбается. Слишком широко.

– Я тоже рада вас видеть, мистер Треверс.

Я вздрагиваю, когда она устанавливает дистанцию между нами, используя мою фамилию.

– Саймон. Никто не зовет меня мистером Треверсом, – мягко говорю я. Но, может быть, эта дистанция – всего лишь формальность, то, что ей нужно, чтобы справиться с моим проступком.

Она кивает, а затем протягивает руки к Хейден, которая врезается в них, крепко ее обнимая.

– Что ты хочешь поделать сегодня, сумасшедшая девчушка? Потому что у меня есть кое-какие дикие идеи.

– О, скажи мне, скажи мне, скажи мне, – говорит Хейден, подпрыгивая вверх-вниз.

Эбби не смотрит на меня. Ее взгляд устремлен на мою дочь, когда она делится с ней своими планами на день.

В отличие от меня, у нее, похоже, нет никаких проблем с тем, чтобы притвориться, что того поцелуя никогда не было, и это словно удар невидимым кулаком в живот. Это больнее, чем я ожидал, хотя и предвидел это в течение нескольких последних дней.

Глава 14

Эбби

После нашего исследования как вызывающих, так и традиционных укромных уголков Чайна-тауна, Хейден засыпает в считанные секунды, как только ее голова касается подушки. Я прижимаюсь легким поцелуем к ее непослушным волосам и укрываю темно-бордовым одеялом для сна. Ее обычное одеяло сейчас в прачечной.

Когда я опускаю мягкий материал на ее плечи, вспоминаю слова Саймона, которые он сказал мне однажды, когда я рылась в шкафу для белья в поисках одеяла для сна.

– Почему этот термин существует?

– Какой именно?

– Одеяло для сна. Я не понимаю, – сказал тогда он, почесывая голову. – Оно меньше, чем обычное одеяло. Значит ли это, что во сне ты уменьшаешься?

Я засмеялась.

– Конечно. Научно доказано, что мы становимся меньше во время послеобеденного сна.

Он просиял.

– Так я и знал.

Покидая комнату Хейден, я улыбаюсь, вспоминая этот момент. Его наблюдение позабавило меня тогда, и сейчас оно произвело на меня тот же эффект.

Мы всегда легко понимали друг друга. Всегда ладили. Конечно, он мой босс. На нем лежит большая ответственность, и он подписывает мои зарплатные чеки, но наши отношения никогда не были похожи на рабочие.

Мы шутим. Дразним друг друга. Мы разговариваем.

Он всегда казался мне… другом, несмотря на то, что я влюблена в него. Но, тем не менее, он друг.

И я хочу убедиться, что мы снова сможем стать друзьями. Не просто начальником и сотрудником, а друзьями… друзьями, обсуждающими одеяла.

Закрыв дверь, я тихо прохожу по ковру, достаю телефон из своей сумочки и ставлю будильник через сорок пять минут. Если позволю Хейден проспать слишком долго, она не сможет уснуть ночью, но она устала, так как мы много ходили пешком, ели булочки с лапшой, гуляли по причудливым бутикам, поедая печенье с предсказанием.

В магазине безделушек, где было полно украшенных вышивкой курток, вентиляторов и других мелочей, она вежливо попросила меня купить ей одну из тех красных и золотых кошек, что непрерывно машут лапой, так что я купила одну для нее, а затем и для ее подруги Мэдисон, которая живет на третьем этаже. Затем она захотела подарить папе бамбуковое дерево, чтобы оно принесло ему удачу при заключении новой сделки.

Когда я расплачивалась за покупки, мое сердце наполнилось странным сочетанием вины, стыда, и, как ни странно, волнения от покупки чего-то для Саймона, хоть фактически это и было от его дочери. Самый опасный орган в моей груди кричал маленькой девочке: «Твой отец потрясающий, и я без ума от него».

А затем мой мозг, словно насмехаясь, сказал: «Не будь дурой. Прекрати фантазировать о папе этой девочки».

Мужчина, по которому я схожу с ума, отец этой прелестной, милой, смелой, замечательной девочки. Я хочу, чтобы она была в моей жизни, и мне нужна эта работа.

Это должно упростить мое сопротивление его чарам.

Должно.

Откидываясь на подушки на диване шоколадного цвета, я нажимаю на иконку сообщений на экране, чтобы найти одно от Харпер.

Харпер: Ну-у-у-у-у? Как все прошло? Ты встретилась с мистером Сексуальность?

Я улыбаюсь. В пятницу вечером я рассказала Харпер все о том, что произошло в такси, и что это было похоже на то, будто стена между нами рухнула, а затем выросла снова, когда он отверг меня.

Эбби: Я выжила. Но это было тяжело. Мое лицо было очень серьезным, когда я пришла. Но ты же знаешь, что мое серьезное выражение лица полный отстой.

Я вставляю смайлик лисы, прищурившей глаза и сжавшей губы. А затем отправляю еще одно сообщение.

Эбби: Подруга, разве у меня не самые лучшие смайлики в мире?

Харпер: Так и есть . Но, как ты думаешь, он понял, что твое лицо было серьезным?

Я обдумываю ее вопрос. Сегодня утром Саймон сделал все возможное, чтобы быть приветливым и следовать моим указаниям притворяться, что между нами ничего не произошло.

Эбби: Думаю, мне нужно отдать ему должное за выполнение моей просьбы. Он был невозмутим.

Харпер: Ты же этого хотела?

Эбби: Ты же знаешь, я едва ли понимаю, чего хочу на самом деле.

Харпер: Не правда. Ты знаешь. И ты знаешь, что тебе нужно сделать.

Она имеет в виду совет, который дала мне, когда я затащила ее в дамскую комнату бильярдной.

– Скажи, что мне делать? – сказала я, сжимая ее руку, отчаянно нуждаясь в поддержке. – Я без ума от него, и это так неправильно, но я хочу, чтобы это стало правильным.

Харпер сочувствующе улыбнулась, убирая выбившуюся прядь волос с моего лица.

– Ситуация сложная, и я не могу сказать тебе, что делать. Но, по крайней мере, ты должна попытаться с ним поговорить.

Разговор с ним о том, что я его хочу, будет очень неловким. Я содрогаюсь от одной мысли об этом. И я болтушка, так что это должно ясно показать, как сильно я боюсь выражать свои чувства.

Эбби: Вчера вечером мой рот был склеен суперклеем зелеными человечками. Думаю, теперь я не смогу поговорить с мистером Сексуальность.

Харпер: Трусиха. Угадай, что еще ты не сможешь сделать этим ртом? Например, поцеловать его. Как минимум.

Эбби: Ты – зло.

Харпер: Но ты любишь меня.

Эбби: Всегда и до скончания времен, мой тортовый близнец.

Отложив в сторону телефон, я достаю iPad и начинаю готовиться к завтрашнему уроку испанского. И прежде чем разбудить Хейден, я ищу фехтовальные клубы на Манхэттене, так как сегодня она сказала мне, что хочет попробовать этот вид спорта. Когда я звоню в один из клубов, инструктор говорит мне, что пять лет – слишком юный возраст для этого, но он может провести пробный урок, чтобы узнать, сможет ли Хейден быть достаточно сосредоточенной в ее возрасте. Я записываю ее на вводное занятие через несколько дней.

Затем бужу ее, и как только она окончательно просыпается, с легкостью побеждает меня в «Шутс энд ладерс», а затем я уничтожаю ее в «Сорри». После мы спускаемся на третий этаж в поисках Мэдисон, но оказывается, что ее нет дома. Я пишу няне Мэдисон, и она говорит, что они гуляют в парке и должны вернуться вечером. Я отвечаю ей смайликом лисы, поднимающей вверх большие пальцы. (Примеч. «Chutes and Ladders» и «Sorry» – настольные игры для детей от пяти лет).

Вернувшись наверх, я готовлю рис с зелеными бобами для Хейден, и когда она заканчивает есть, звук поворачивающегося в замке ключа заставляет мое сердце парить. Когда я оглядываюсь, чтобы встретиться с взглядом Саймона, мое сердце начинает биться так беспощадно быстро, что кажется, будто оно вот-вот выпрыгнет из груди.

Я хочу запереть свое тупое сердце в клетке.

С трудом сглотнув и махнув ему рукой, выдавливаю из себя простое приветствие, в то время как Хейден устанавливает новый мировой рекорд скоростного бега, мчась к нему и прыгая в его объятия. Он дарит ей самое крепкое объятие во вселенной и, черт возьми, от вида его сильных крепких рук, обернутых вокруг маленькой девочки, которая поклоняется ему, я просто таю, превращаясь в лужицу у его ног. Бабочки порхают у меня в животе, и я хочу сказать им успокоиться, но это такое замечательное чувство, что я позволяю себе насладиться им немного дольше.

– Расскажи мне о своем дне, – говорит он счастливым и бодрым голосом, когда опускает ее вниз.

Хейден говорит ему подождать всего одну малюсенькую секунду, чтобы она могла подарить ему кое-что, а затем бежит в свою комнату, чтобы, по-видимому, принести бамбуковое дерево.

Из кухни я присоединяюсь к разговору:

– Я записала ее на урок фехтования.

Уголки его губ приподнимаются в улыбке.

– Правда?

– Она сказала, что хочет попробовать. Я подумала, что будет здорово, если я все устрою. Я узнала о клубе и все такое. – Рассказываю ему все о клубе, и о том, что инструктор сказал, что она еще слишком мала. – Но она может сосредоточиться, если захочет, поэтому я думаю, что для нее это будет здорово.

Его улыбка становится шире.

– Спасибо тебе, Эбби. Я действительно ценю это.

– Я записала ее на ранний вечер, раз уж иногда ты освобождаешься пораньше, – продолжаю я со своего места на кухне. – И я знаю, что тебе нравится ходить с ней на первые занятия, когда она пробует что-то новое. Это рядом с твоим офисом.

Его улыбка становится еще шире.

– Это просто фантастика. Да, я с удовольствием пойду с ней. Спасибо еще раз, – говорит он, когда заходит на кухню. Саймон смотрит на меня, и время на мгновение останавливается. Я хочу сказать ему, что не могу притворяться, что это очень тяжело, особенно в эту самую секунду, когда он так чертовски красив в своих черных брюках и синей рубашке с закатанными манжетами, демонстрирующими его предплечья.

Боже, его предплечья.

Я осматриваю его тело, останавливаясь на лице и небольшой щетине, которая, как я теперь знаю, ощущается фантастически, когда он меня целует. Горячая вспышка возникает в моей груди от этого воспоминания, пронзая меня насквозь. Мои коленки слабеют, и я хватаюсь за столешницу, пытаясь успокоиться.

Но затем вспоминаю ту неловкость в такси. Как он себя вел. Как мы согласились притвориться, будто этого поцелуя никогда не было.

Саймон приподнимает бровь.

– Ты в порядке?

Я моргаю и киваю, отбиваясь от каждого инстинкта, который говорит мне броситься в его объятия.

Шаги Хейден раздаются в гостиной, разрушая чарующий момент. Слава Богу.

– Смотри!

Она впихивает бамбуковое дерево в руки своего отца.

– Это на удачу. Удачи тебе, папочка. С твоей новой сделкой. Ты – суперзвезда!

Я отворачиваюсь от них. Если продолжу смотреть, как он взаимодействует с дочерью, то просто не выдержу. Я превращусь в развалину с переизбытком гормонов. Схватив тарелки со стола, чтобы положить их в раковину, я говорю:

– Хочешь позаниматься французским сейчас?

– Было бы замечательно.

Он приносит раскраску с джунглями, которую я купила для Хейден, и кладет ее на маленький столик с динозаврами, пока мы усаживаемся на стулья за кухонным островком.

Я надеваю маску репетитора, пытаясь сосредоточиться на его обучении словам и фразам, а не смотреть с тоской на его губы, которые так хочу поцеловать, на эти руки, к которым хочу прикоснуться, или эти глаза, в которых хочу потеряться.

Я провожу пальцем по экрану своего iPad, открыв языковое приложение.

– Итак, где мы остановились? – Я прокручиваю до раздела приложения, которое охватывает бизнес-термины. – Давай посмотрим. Когда мы виделись в прошлый раз, мы работали…

Я замолкаю, когда понимаю, что сказала мгновение назад.

Ну, Эбби, мы остановились на моих руках в твоих волосах, и твоих губах, впивающихся в мои, а затем вся неловкость мира свалилась на нас, и ты, пожалуйста, прости меня, и позволь мне поиметь тебя, когда мы останемся одни? Только я понятия не имею, можем ли мы остаться одни, но это фантазия, так что, эй, мы одни, и я, черт возьми, тоже без ума от тебя.

Я поворачиваюсь к Саймону, и слова начинают литься из меня:

– Я имела в виду наши занятия. На чем мы остановились на наших занятиях. Больше ничего, – быстро добавляю я, каждое уточнение накладывается на предыдущее, будто я корректирую то, что он сказал в моей полной фантазий голове.

Господи.

Слабая улыбка играет на его губах.

– Я понял, что ты имела в виду, – мягко говорит он.

Если он понял, что я имела в виду, знает ли он, что происходит внутри меня? Интересно, действительно ли я так плоха, как говорит Харпер, в том, как скрываю свои чувства, и может ли он читать мои мысли и сердце.

Очевидно, что сейчас для меня есть только один выход. Говорить на другом языке. Я повторяю на французском то, что он только что сказал: «Я понял, что ты имела в виду». Так мы выглядим просто как учитель и ученик, а не женщина и мужчина, не няня и одинокий отец.

Саймон быстро учится, и уже после часа занятий блистает новыми фразами. Затем он показывает мне электронное письмо от Габриэля о его планах по расширению бизнеса, и в том числе о том, что еще они хотят построить бистро.

Я выгибаю бровь и указываю на экран.

– Тебе не придется обсуждать с ним все это на французском, не так ли? Высококачественная мебель и кухня наряду с бизнес-планом?

Он легко смеется.

– Я просто хочу наладить общение с его деловыми партнерами, такими как Эдуардо. Хочу произвести на них впечатление. На эти выходные у меня назначен с ними ужин, и я надеюсь приблизиться к заключению сделки.

Мне в голову приходит одна идея.

– Подожди, – говорю я, возвращаясь к электронной почте. – Здесь он говорит, что хочет нанять подрядчика для кухни.

Саймон кивает.

– Да?

Я расплываюсь в улыбке.

– Я знаю кое-кого. Брат-близнец жениха Харпер – плотник. Уайат Хаммер. Он специализируется на кухнях. Хочешь, чтобы я познакомила вас? Это действительно может впечатлить этих парней. Они могут еще не знать манхэттенских подрядчиков и плотников, но если у них будет рекомендация…

Выражение лица Саймона говорит мне все, что нужно знать. Он светится.

– Было бы замечательно, Эбби. Спасибо. Особенно учитывая то, что Уайат Хаммер, в значительной степени, идеальное имя для плотника. (Примеч.: с английского фамилию Хаммер можно перевести как «молоток»).

Настала моя очередь смеяться, и мне приятно вернуться к нормальному общению с Саймоном.

– Это так. И ты быстро учишься. Я горжусь тобой, – говорю я и мысленно похлопываю себя по спине, но совершенно по другой причине. Прямо сейчас я убиваю себя, как профессиональную няню и репетитора.

Хейден подскакивает к нам и дает мне страницу с розовым жирафом, а папе – с ярко-оранжевым бегемотом.

– Я что, бегемот? – спрашивает он с любопытством.

– Бегемоты милые, – заявляет Хейден, а затем обращается ко мне за подтверждением. – Не так ли, Эбби?

– Бегемоты потрясающие, – говорю я.

– Как и жирафы, – говорит Саймон, улыбаясь. Мою кожу начинает покалывать. Черт, если бы я уже не была безнадежно влюблена в него, то его комментарий о жирафах заставил бы меня сделать это.

Но прежде, чем этот разговор о джунглях может превратиться в какую-то новую разновидность недомолвок, Хейден дергает его за рукав.

– Мы можем встретиться с Мэдисон? Она уже должна быть дома.

– Давай сделаем это.

– Я приберусь, пока вас не будет, – предлагаю я. – Мне нужно помыть посуду.