Текст книги "Сексуальный папочка (ЛП)"

Автор книги: Лорен Блэйкли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Глава 8

Эбби

Этой ночью я принимаю первый холодный душ в моей жизни.

Я дрожу, стоя под водой, и холод проникает в мои кости. Мои зубы стучат, и я умираю от желания включить горячую воду и позволить теплой воде скользить по моему телу.

Но я сопротивляюсь.

Я остаюсь под холодным потоком, решив выиграть этот бой у своей похоти.

Вскоре холод поглощает все раскаленное желание, что было во мне.

Стратегия сработала. Я официально заявляю, что стала, словно эскимо, но достигла своей цели.

Я на сто процентов поборола свою похоть.

Дрожащими руками я выключаю кран, вытираюсь, а затем обматываю вокруг себя пушистое полотенце. После надеваю синюю футболку колледжа, принадлежавшую одному из моих братьев, и беру белое нижнее белье. Не самое красивое и кружевное. А уродливое из хлопка. Для критических дней. Сегодня не «кровавая неделя», но моя секс-миссия потерпела неудачу. Из глубины ящика я достаю старые тренировочные штаны. Боже, эти серые разводы от пота отвратительны. Я даже не знаю, почему до сих пор их не выкинула.

Я туго завязываю шнурок и со злостью смотрю на свои пальцы. Особенно на указательный, этого шаловливого сученыша.

Не надо. Даже не думай опускаться ниже пояса.

Вернувшись в самую маленькую ванную комнату в мире, я открываю шкафчик для лекарств и хватаю тюбик с маской для лица. Размазываю ее по своему лбу, носу и щекам – это все равно, что мазать глазурь на торт анти-похоть. Я вся покрыта светло-голубой слизью, которая слегка пахнет тофу и лимоном. Вполне возможно, я близка к наивысшему уровню отвратительности.

Отлично.

Закрывая тюбик, я оцениваю себя в зеркале. Моя работа поразительно эффективна. Я охлаждена, словно салат из морепродуктов, выгляжу, как новый член группы «БлюМэн», пахну, подобно вегетарианскому кафе, и одета, как мой брат. (Примеч. «БлюМэн» (англ. BlueMan Group) – нью-йоркская перформанс-группа, выступающая в сценическом образе «синих инопланетян»).

Миссия более чем выполнена.

Даже моя собственная рука не хочет трахать девушку в зеркале. Это победа, учитывая, что мой любимый в последние несколько недель ночной вид деятельности был связан с фантазиями о Саймоне. В моем мозгу есть прекрасная серия самых лучших гифок с его участием.

Но не сегодня.

Проскользнув под одеяло, я хватаю свой iPad и решаю немного попрактиковать итальянский. Но этот язык слишком заманчив. Он возвращает меня к нему. Провожу пальцем по иконке электронной читалки и быстро решаю, что это не лучшая идея, учитывая огромное количество любовных романов, смешанных с языковыми книгами.

Я нажимаю на «Пэинтрэст», и от нечего делать начинаю смотреть на изображения желтых плащей, так как это совсем не сексуально. Я вижу детей, которые водят хоровод, зонты в горошек и маленьких собачек в куртках во время дождя, и я определенно доказала свою теорию. Вода вовсе не смазка.

Мои руки остаются выше моей талии. Какая я молодец! Я преуспела в номинации «Удержи свои пальцы» в играх «Представь Босса» в олимпиаде «Сексуального воздержания».

– Эбби получает золотую медаль, – бормочу я, и затем засыпаю. Когда просыпаюсь, обнаруживаю, что моя наволочка покрыта голубыми пятнами, но я пережила ночь без мастурбации.

Я говорю себе, что сегодня новый день, и, когда я встречусь с Саймоном во второй половине дня, ничего не случится.

Этим утром я повторяю себе это снова и снова, пока еду на велосипеде в Центральный парк, чтобы немного потренироваться (поскольку я убеждена, что бег был изобретен в качестве пытки). Я говорю себе это опять, когда направляюсь на занятия по испанскому языку в офис консультанта по вопросам управления, и еще раз, когда сажусь в метро в центре города.

Я напоминаю себе это в очередной раз, когда приезжаю в «Кафе Житане» в районе Нолита, в маленький ресторанчик, в котором подают французские и марокканские блюда (Примеч. NoLita – район в нижнем Манхэттене). Но глубоко внутри я нервничаю так, как будто перебрала с кофеином. Нервозность течет по моим венам, потому что вчера ночью мы были у края пропасти и чуть не рухнули вниз. Я понятия не имею, чего ожидать сегодня, или вдруг терапия холодным душем работает только первые двенадцать часов. Возможно, сегодня утром мне следовало принять еще одну дозу, потому что я не знаю, что почувствую, когда увижу его.

Обернувшись, я получаю ответ. Он идет ко мне. Он на расстоянии десяти метров, и мой пульс ускоряется. Пять метров, и в моем горле пересыхает. Два шага, и мой желудок начинает выписывать пируэты.

Саймон восхитителен в своих джинсах и светло-голубой рубашке на пуговицах с короткими рукавами, в которой видны его мускулистые руки. Я бы сказала, что я девушка, обожающая руки, но на самом деле я девушка, которая любит все. Дайте мне крепкие руки, упругие ягодицы, красивый пресс, мускулистые ноги, великолепное лицо, добрые глаза и прекрасное сердце.

Я возьму всё.

В этом нет ничего плохого.

И у него все это есть.

– Привет, Саймон, – говорю я, и я впечатлена тем, что сказала эти два слова, не вскарабкавшись на него, словно на дерево.

– Привет, Эбби. – Его губы изгибаются в улыбке. – Может, займем столик?

– Мы можем занять столик или сесть за один из них, – говорю я, глупо улыбаясь. Это ужасная шутка. Но, эй, это сработало, ведь так?

– Я выберу столик, – говорит он, и мы выбираем столик на тротуаре.

Он выдвигает для меня стул. Это еще одно очко в его пользу – он вежлив. Но я уже знала, что он джентльмен. У меня нет шансов.

– Спасибо, – говорю я, присаживаясь и желая, чтобы орган в моей груди прекратил биться с бешеной скоростью. Сегодня днем не произойдет ничего непристойного.

Солнце яркое, небо голубое, и мы не останемся наедине. Хорошо. Встреча вне дома – идеальное противоядие для прошлой ночи. Это защита от всех тех дьявольских гормонов, которые угрожали разрушить меня вчера в темноте его дома. Здесь, при свете дня, в окружении нью-йоркцев, снующих по тротуару, меня не соблазнят. Хотя он и выглядит чертовски привлекательно.

– Я подумала, что это будет идеальным местом для работы над твоим французским, – говорю я, расправляя салфетку на коленях.

– Я слышал отличные отзывы об этом месте, но у меня не было возможности посетить его, так что так даже лучше. Тост из авокадо должен быть вполне неплох, так же, как и кускус с красным перцем и поджаренными кедровыми орехами, – говорит он, и я вздыхаю с облегчением, ведь появилось то, о чем мне не нужно думать – выбрать, что поесть.

Сражаться с желанием наброситься на него довольно сложно. Добавьте к этому попытки заказать еду, и мой мозг начнет клинить.

– Тогда давай это и закажем, – говорю я. После того, как мы делаем наш заказ, рыжеволосый официант спрашивает, не хотим ли мы вина.

Саймон ловит мой взгляд.

– Бокал белого?

Боже, да. Целую бутылку, пожалуйста, и воронку, чтобы я могла быстрее ее опустошить.

– Идеально.

Официант прочищает горло и тихо спрашивает:

– Могу ли я попросить ваши документы?

Саймон хохочет, глядя в сторону и прикрывая рот рукой. Я тоже смеюсь.

– Говорила же. – Я запускаю руку в сумку и показываю официанту свои документы.

Парень смотрит на них, а затем улыбается.

– Вы молодо выглядите, и это комплимент.

– Думаю, мои документы вам не нужны, – говорит Саймон, обращаясь к официанту.

Легкий румянец расползается по бледным щекам парня.

– Эм, – заикается он. – Если хотите, то можете показать их мне. Но это не обязательно, сэр.

Саймон качает головой и смеется.

– Нет, все в порядке, – говорит он, и парень уходит.

– На заметку: то, что я пью с тобой, ни капли не прибавило мне возраста в его глазах.

А затем до меня доходит, что я только что сказала. Я выпиваю с Саймоном. Я никогда не пила с ним раньше, так как была с его дочерью каждый раз, когда видела его. Впервые мы вдвоем за пределами его дома, без Хейден.

Понимание этого обрушивается на меня.

Это первый раз.

Мы в ресторане.

За столиком на двоих.

Попытайтесь так же, как и я, осознать, что во второй половине дня, когда на часах еще совсем невинное время, мы с ним сидим за столиком на двоих, заказываем вино и еду, и это отчетливо напоминает…

Неа.

Не буду об этом думать.

Не хочу об этом думать.

Потому что сейчас ничего непристойного произойти не может… не со мной, пьющей вино, хотя Саймон и выглядит великолепно, и мы далеко от его дома.

Ой-ой.

Это и есть все составляющие для идеального блюда под названием «Искушение».

Я заставляю себя зафиксировать в голове этот час с ним, как индивидуальное занятие, а не как свидание с человеком, которого я уже очень давно хочу.

Я достаю свой iPad, нажимаю на «Французские заметки» и говорю:

– Ну что ж, приступим.

Он кивает и улыбается мне, демонстрируя свои ровные белые зубы. На мгновение его взгляд встречается с моим.

– Учи меня, Эбби, – говорит Саймон, и все внутри меня сжимается, потому что он только что сделал эти три слова самыми сексуальными на свете.

Я – учитель, который хочет ученика.

И я облажалась.

Глава 9

Эбби

Час спустя Саймон выучил несколько новых ключевых терминов, которые сможет использовать в беседе с бизнес менеджером Габриэля, и еще мы попрактиковали другие фразы, которые также будут ему полезны, например «условия контракта» и «возврат инвестиций».

– Ты быстро учишься, – замечаю я, и это правда. Хотя я и не ожидаю, что он сможет поддерживать долгие разговоры, однако новые слова Саймон схватывает налету. – У тебя, определенно, есть хорошая база знаний.

– Спасибо. Еще у меня хороший учитель, – говорит он и поднимает свой бокал вина, чокаясь с моим. – Выпьем за то, чтобы не приглашать своих бизнес-партнеров искупаться голышом.

– В точку. Моя цель – не дать тебе допустить еще больше словесных ошибок в будущем, – говорю я с улыбкой, прилагая все усилия, чтобы она оставалась непринужденной.

Саймон допивает свое вино и ставит бокал на стол.

– Замечательная цель. Как ты думаешь, сколько еще уроков мне потребуется, чтобы добиться этого?

Бесконечное множество. Столько, сколько мы сможем организовать, потому что этот последний час еды, выпивки, обеда и разговоров выглядел в точности, как свидание.

Ой. Я подумала об этом.

Я делаю еще один глоток из своего второго по счету бокала вина. Этот напиток помогает моим нервам успокоиться и сосредоточиться на французском.

– Еще немного, – говорю я, пожимая плечом.

Черт. Это был кокетливый жест. Я. Должна. Сдерживать. Свое. Желание. Накинуться. На. Саймона.

Он откидывается на спинку стула.

– Тогда мы должны запланировать экскурсию по всем французским кафе и ресторанам для наших занятий. – Он делает жест рукой, будто демонстрирует рекламный щит. – Еда и урок.

Да, звучит идеально. Своди меня поесть вкусной еды, и я научу тебя говорить на этом гребаном сексуальном языке, потому что ты так чертовски горячо говоришь «условия контракта» на французском.

– Звучит как отличный план, – говорю я, скрещивая ноги и судорожно обдумывая новую тему, которая будет более безопасной, чем болтовня о том, что мы будем делать. – Итак, как ты попал в ресторанный бизнес? Тебе просто надоело работать на Уолл-стрит?

Он хмыкает, а затем отвечает:

– У меня был хороший опыт работы с финансами, но это бездушный бизнес и потенциально всепоглощающий тоже. Я хотел уйти от этого, пока не стал бездушным и одержимым.

– Ты уже начал таким становиться?

– Я был на пути к этому, уже повернул в нужном направлении. Я слишком часто работал по ночам. До рождения Хейден это уж точно. – Он тяжело вздыхает, и его голос наполняется сожалением. – Возможно, даже после, – говорит он так, будто признается в чем-то тяжком.

– Ты был трудоголиком?

Саймон пожимает плечами и поджимает губы.

– Меня так называли.

Ему не нужно произносить эти слова вслух, чтобы я поняла, кто его так называл. Его бывшая жена. Мое сердце разрывается, и я бы очень хотела, чтобы у него никогда не было бывшей жены. Чтобы я могла взмахнуть волшебной палочкой, и она просто растворилась в воздухе. Но это ужасно несправедливое желание по отношению к Хейден. Пусть так, но это то, что я чувствую – желание стереть его историю. Забрать ту боль, что она ему причинила. Но, опять же, именно эта боль и привела его в мою жизнь. Это часть того, кем он есть – отец-одиночка, выполняющий большую часть работы по воспитанию дочери.

Я провожу пальцем по краю бокала, а затем встречаюсь с ним взглядом.

– Кто, по-твоему, ты сейчас? Трудоголик?

Он смотрит мне в глаза.

– А как ты думаешь? – Его вопрос пропитан беспокойством, и я уверена, он отчаянно надеется услышать «нет».

Говорить «нет» легко, потому что это правда. Саймон усердно работает, но я не думаю, что он отчаянно зависим от работы. Успокаивающая улыбка появляется на моих губах.

– Нет. Ты вовсе не трудоголик. А еще я думаю, что ты – отличный отец для Хейден.

Он отвечает мне, широко улыбаясь:

– Я не могу передать тебе, как сильно рад это слышать.

– Когда я наблюдаю за вами двумя, мое сердце наполняется теплом. Видеть вас вместе – самое милое зрелище в мире. Ты одержим ею, а она обожает тебя. – Он не может перестать улыбаться, а затем опускает взгляд, но улыбка не сходит с его лица. – Я смутила тебя, сказав это?

Саймон поднимает взгляд и качает головой. Его голубые глаза сияют.

– Нет. Ты меня не смутила. Ты меня осчастливила.

О, Боже. Вот черт. Мое сердце бешено стучит, неустанно напоминая мне, насколько сильно я глупа. Одно дело изгнать мысли о сексе из своей головы, но говорить о том, что делает его счастливым? Это намного опаснее, потому что теперь мое сердце возвращается в зону тоски. Этот разговор стал столь же рискованным, как и представлять то, как он расстегивает для меня свою рубашку.

И теперь я думаю о том, как Саймон раздевается. Отлично. Прежде чем растечься лужицей прямо на столе, я нажимаю на воображаемые тормоза и направляю машину в другую сторону.

Работа, работа, работа.

– Тогда скажи мне, раз финансы были бездушными, это значит, что ресторанный бизнес полон души?

Он проводит рукой по своим густым волосам и улыбается этой широкой улыбкой, которую я обожаю.

– Определенно. Великолепная еда, в конечном итоге, должна быть приготовлена с сердцем и душой, тебе так не кажется?

– Я не думала об этом раньше, но, полагаю, это имеет смысл.

– Еда – это процесс восприятия. Она может быть чувственной, и должна быть вкусной, верно? – спрашивает он, удерживая мой взгляд.

Мою кожу покалывает от напряжения. Разговор о его карьере – более безопасная тема.

– Конечно. Как и обед, что мы только что съели. Он был великолепным.

– Вот и я о том же. Еда, как эта, великолепная, аппетитная, такая вкусная, что глаза закатываются, должна исходить отсюда. – Он указывает на свою грудь. – Она должна рождаться от страсти. От художника внутри шеф-повара.

Улыбка появляется на моем лице. Его энтузиазм заразителен, и мое сопротивление его очарованию бесполезно. Теперь я с легкостью могу помахать белым флагом.

– Ты никогда не хотел готовить?

– Я ужасен на кухне. Но люблю хорошую еду и жажду инвестировать в нее, так что для меня это идеальное сочетание. Я хочу быть частью бизнеса, который люблю, и вкладываю в него то, в чем я хорош. Кроме того, так я могу проводить больше времени с Хейден. Хотя эта сделка и заняла больше времени, чем я планировал.

Я поднимаю руку, чтобы положить ее на его ладонь и успокоить. Сказать ему, что он все делает правильно, что нашел идеальный баланс между работой и воспитанием дочери. Но я останавливаюсь, кладу руку на стол, а затем отвечаю:

– Знаешь, я буду рада помочь, если потребуется. Я люблю тусоваться с Хейден.

– Ты уже делаешь очень много. И ты великолепно с ней обращаешься. Ты, должно быть, была невероятна со своими братьями.

– Они были моей маленькой стаей. А я была их альфой, – шучу я, хотя на самом деле это правда. – Я старшая из четырех детей и единственная девчонка, поэтому навыки воспитания детей пришли ко мне сами собой. Хотя я и была мини-лидером, чихуахуа среди немецких овчарок.

Саймон прищуривается так, будто оценивает меня, и жестом показывает «так себе».

– Отдай себе должное. Я бы сказал, что ты больше похожа на, – он постукивает по подбородку, – фокстерьера.

Черт возьми. Он только что сделал акцент на слове «привлекательная»? (Примеч.: в английском языке FoxTerrier пишется раздельно, и слово «Foх» можно перевести, как «Привлекательная девушка»).

Я краснею и пытаюсь придумать что-нибудь умное в ответ, когда приходит официант.

Я предлагаю заплатить, но Саймон качает головой и достает несколько хрустящих купюр.

– Ты готова?

Я киваю и встаю, хватая свою сумку.

Глядя на остатки нашей еды, меня одолевает разочарование. Время с ним подошло к концу. Мы позанимались, поболтали, теперь же пойдем в разные стороны. Я хорошо провела с ним время и не хочу, чтобы оно заканчивалось. Я хочу, чтобы остаток дня мы тоже провели вместе.

Мы отходим от кафе, и мне становится интересно, что он будет делать все оставшееся время, куда он ходит, когда не с дочерью. Саймон, вероятно, будет работать, но что, если он этого не сделает? Что, если он встретил кого-то? Прекрасную мать-одиночку, у которой тоже есть маленькая дочка? Эта мысль меня ужасает, и я уже хочу разобраться с этой неизвестной женщиной и сказать ей держаться от него, черт возьми, подальше.

Пока мы идем к метро, Саймон прочищает горло.

– В Трибеке есть театр. Там показывают документальные фильмы о природе в рамках кинофестиваля. – В его голосе я слышу нотки нервозности. Он поднимает руку и смотрит на часы. – Там показывают фильм о зебрах.

Затем он моргает и качает головой так, будто только что услышал сам себя.

– Вау. Разве это не прозвучало странно. – Слова продолжают срываться с его губ так, будто он никогда раньше не приглашал никого в кино.

Его неловкость согревает мое сердце. Он не встречается с другой женщиной. Он хочет больше времени провести со мной.

– Хочешь посмотреть фильм о зебрах? У меня свободна вторая половина дня…

Прежде чем он успевает сказать хоть слово, я беру его под руку и говорю «Да». Он хочет того же, что и я.

– Мне бы очень хотелось посмотреть фильм о зебрах.

Глава 10

Саймон

Когда молодая зебра отдаляется от своей семьи, Эбби задерживает дыхание и сжимает мою руку.

Когда зебра убегает от льва, Эбби вонзает свои ногти в мой бицепс.

А когда зебра вновь воссоединяется со своими полосатыми друзьями и семьей, Эбби прижимает ладонь ко рту и поворачивается ко мне.

– Боже мой, – шепчет она сквозь пальцы.

Я подсчитываю в уме, насколько большой чек я должен отправить в «Фонд защиты зебр», потому что этот часовой документальный фильм оказался своего рода прелюдией.

Это лучше, чем пригласить женщину на фильм ужасов в надежде, что она прыгнет в твои объятия. Не то чтобы мне нравились фильмы ужасов, и не то чтобы я так уже делал. Но я понятия не имел, что история выживания зебры вызовет такую реакцию у Эбби, которая, кажется, каждой клеткой своего тела ощущает то, что происходит на экране.

Я просто хотел сделать для нее что-то приятное, раз уж она выделила время, чтобы помочь мне. Но, честно говоря, это не совсем так. Я не хотел с ней прощаться. Я и не подозревал, что документальный фильм о природе заставит ее сжимать мою руку в темном зале кинотеатра.

Пока идут титры, она говорит:

– Мое сердце все еще бьется со скоростью сто километров в час.

– Это быстрее, чем максимальная скорость зебры.

Она улыбается и переводит дух.

– Фильм был просто замечательный. Спасибо, что пригласил меня, – говорит она, и меня переполняет гордость. Мне нравится, что она хорошо провела время.

– Я очень рад, – говорю я, а затем опускаю взгляд к ее руке, по-прежнему обнимающей мой бицепс. Некоторые зрители уже прошли в проход, постепенно покидая затемненный зал.

– Господи, прости, – говорит она, отдергивая свою руку.

– По правде, я не возражал, – мягко говорю я. – Я рад, что моя рука могла быть полезной.

– Я и не думала, что во время фильма схватилась за твою руку, словно за спасательный круг.

А вот я был полностью осведомлен, и, честно говоря, это было моей любимой частью фильма.

– Просто я была так увлечена, – говорит она, пожимая плечами. – Думаю, теперь ты знаешь, почему мне так сильно нравятся орлы.

– Да. Но я понимал это и раньше.

Она наклоняет голову, а затем спрашивает:

– Да?

Я киваю.

– Ты сияешь, когда смотришь на них. Точно так же, когда говоришь о Музее Естественной Истории. Твои глаза блестят, – говорю я, указывая на эти великолепные янтарные глаза.

– Правда?

– Правда, Эбби. Это естественная часть тебя. Независимая от языков и твоего таланта общения с детьми. Это то, чем ты живешь. – Когда говорю это, я не перестаю беспокоиться о том, что наши отношения в реальной опасности, ведь мы говорим о том, кто мы, что мы любим и что делает нас счастливыми.

Возможно, это даже опаснее моих рук в ее волосах, или тайных прикосновений с намеком на большее. Опаснее, чем озорные комментарии о купании голышом и смазке. Возможно, это настоящее пламя – то, как я чувствую себя, сидя здесь, рядом с ней, когда наши колени почти касаются друг друга, локти лежат на одном подлокотнике, и мы смотрим друг другу в глаза.

Все остальные уже ушли, но мы не двигаемся.

Она облизывает губы, сглатывает и опускает глаза вниз. Затем подняв взгляд, Эбби тихо произносит:

– Ты прав, – говорит она, ее голос звучит уязвимо.

Но в то же время и приглашающе. Так, будто она хочет поговорить, узнать друг друга лучше.

Я склоняю голову.

– Почему тебе так нравятся шоу о диких животных?

Кажется, она обдумывает мой вопрос всего мгновение, а затем отвечает:

– По той же причине, по которой мне нравится работать с детьми. Это реально. Никакой фальши. Никакого притворства. Это, и еще потому, что дома я всегда была окружена дикими собаками. Три брата и все такое, – добавляет она с усмешкой.

Я улыбаюсь ей в ответ.

– Мне нравится это. Нет, я обожаю это. И именно по этой же причине мне понравилось, когда ты впервые показала мне «ИглКам», и я действительно наслаждался шоу. Мне не было интересно наблюдать за этим ранее. У меня даже в мыслях такого не было. Но теперь, благодаря тебе, я уделяю этому больше внимания, и мне действительно интересно смотреть на то, что реально.

Она с энтузиазмом кивает.

– Знал ли ты, что орлы могут спать с одним открытым глазом?

– Как мафиози?

– Именно! Я узнала, что у них однополушарный медленноволновый сон. Они могут спать и бодрствовать одновременно, – говорит она с сияющими глазами. – Они и вправду держат один глаз открытым и наблюдают за хищниками. Дельфины спят также.

Я медленно подмигиваю, демонстрируя ей один открытый глаз.

Она качает передо мной пальцем.

– Но ты не усыпил половину своего мозга.

– Нет, но я работаю над своим уникальным потенциалом.

Эбби смеется, а затем говорит:

– Видишь? В мире природы так много чудес, они настоящие и истинные.

Настоящие и истинные. Мне нравится звучание этих слов. Тем более, потому что притворство было единственным, что я получал от Мириам в течение последних нескольких лет нашего брака, особенно в последние месяцы, когда она закрутила роман с коллегой. Мне было очень больно, когда ее предательство всплыло наружу. Никто не хочет быть обманутым. Но я не был так опустошен, как думал. Я встретил ее сразу после колледжа, и мы долгое время то расставались, то снова сходились. Честно говоря, эмоционально я уже от нее отдалился, похоронив себя в работе, вместо того, чтобы столкнуться с реальностью и понять, что мы больше друг другу не подходим.

Возможно, именно поэтому, когда я увидел переписку между ней и тем парнем с ее работы, мне было так легко сказать те слова.

– Спишь с коллегой, Мириам? Попахивает клише.

– Работаешь так усердно, что игнорируешь свою жену? Попахивает клише, – съязвила она в ответ.

Ни один из нас не сражался за брак. Она была готова уйти. Я был готов ее отпустить. Сейчас, спустя несколько лет, я совсем по ней не скучаю. Я просто рад, что она больше не моя жена. Я не хочу притворства в отношениях.

Я хочу этой честности, открытости – этой реальности.

Именно из-за этого моим влечением к Эбби все сложнее управлять. Это все потому, что она такая, какая есть. Она не подделка. Не фальшивка. Она такая, черт возьми, настоящая, и я влюбляюсь в нее все сильнее и сильнее, и мне интересно, догадывается ли она об этом. Ведь не просто так я узнал время показа документального фильма о зебрах, и, мне кажется, то, что я запал на нее, слишком очевидно.

Но я сачковал достаточно долго. Мне нужно наверстать упущенное, чтобы посвятить свое внимание Хейден, которая вернется в понедельник утром и останется со мной на всю неделю, как обычно. Она проводит со мной большую часть времени, и в понедельник Мириам планирует привезти нашу дочь пораньше, чтобы улететь в столицу страны для решения деловых вопросов. Она – лоббист, и ее работа ей подходит, так как она любит делать жизни людей несчастными.

В зале зажигается свет. Билетер входит внутрь, чтобы собрать ведерка от попкорна и коробки от конфет.

Эбби встает, разглаживает свой желтый сарафан и берет сумочку.

– Спасибо, что взял меня в кино, – ласково говорит она, но я клянусь, что действительно услышал только «взял меня».

Боже, как же я хочу взять ее. Хочу пригласить ее на ужин. Хочу отвести ее в свою постель.

Она идет к проходу, и в течение нескольких секунд я сражаюсь со своей похотью. Я провожаю ее взглядом. Ее ноги гладкие и подтянутые, но не слишком мускулистые. Бьюсь об заклад, это будут восхитительные ощущения, когда она скрестит лодыжки у меня за спиной. Ее волосы скользят по спине, и я хочу пропустить их сквозь свои пальцы, и не во время плетения косы. И еще ее задница. Я думаю, нет, я уверен, что могу поклоняться ей. Покрыть поцелуями всю попу, затем развернуть Эбби, обхватить руками эти сочные ягодицы и рывком прижать к себе.

Блядь, теперь мой член как железный кол, и я с таким же успехом мог бы взять мегафон и объявить, что у меня для нее есть кое-что очень большое. В случае, если это не очевидно. Мы выходим в вестибюль, и я начинаю жалеть, что не купил коробку мятных конфет, чтобы скрыть выпирающий член в своих джинсах. А я ведь даже не люблю мяту.

Эбби этого не замечает или, может быть, просто ничего не говорит. Когда мы выходим на оживленную улицу, я быстро ловлю такси, и мы едем в центр города.

– Мы можем высадить тебя первой, – говорю я, так как она живет на западной стороне города, а я на восточной. Это значит, что мы едем к ее дому, а мне предстоит обратный путь через весь город. Нью-йоркцы никогда так не делают. Мы ненавидим объезжать весь город, но я с удовольствием приму эти неудобства ради того, чтобы побыть с ней несколько лишних минут. А затем меня осеняет.

– Стоп. Я даже не спросил, собираешься ли ты домой.

– Собираюсь. Но потом я снова уйду, – говорит она, когда такси внезапно останавливается на светофоре. С переднего сиденья доносятся тихие звуки радио, а водитель почти скрыт от нас стеклом.

– О, что же. Повеселись, – говорю я своим самым веселым тоном, и в этот момент я как никогда хорошо ощущаю барьер между нами. Она уходит, потому что ее свободное время полностью в ее власти. А я собираюсь провести пятничный вечер за работой, чтобы проводить каждое буднее утро со своим ребенком.

Я бы ничего не изменил. Моя дочь – любовь всей моей жизни. Но я также понимаю, что этот простой факт делает меня неправильным выбором для Эбби. Мое время ограничено. А о моем внимании я уже говорил.

– Повеселюсь, – говорит она. – Я встречусь с Харпер и Ником, а также со Спенсером и Шарлоттой. Мы будем играть в бильярд, хотя я в этом ужасна.

Я навостряю уши.

– Я потрясающе играю в бильярд, – говорю я, потому что это правда, и я не могу удержаться и не сказать эту новость. Может быть, потому, что хочу произвести на нее впечатление. Черт, я определенно хочу произвести на нее впечатление.

Эбби приподнимает брови.

– Правда?

– Взял пару уроков в колледже, как жульничать в бильярде.

У Эбби отвисает челюсть.

– Не может быть! Ты никогда мне этого не говорил!

Я небрежно пожимаю плечами, когда водитель ускоряется, пытаясь проскочить на желтый свет. Он перестраивается на соседнюю полосу, пытаясь влиться в поток.

– Разве я не похож на бильярдного жулика?

Эбби прищуривается, а затем хватается за ручки своей сумки, как будто это поможет ей удержаться, поскольку этот парень едет опаснее, чем следовало бы.

– Нет. Вовсе нет.

– Я играл по ночам и выигрывал немного денег в нескольких играх, – говорю я, широко улыбаясь, когда такси снова поворачивает, и мы заезжаем в Челси. Машина несется очень быстро, и Эбби упирается рукой в разделительное стекло, чтобы удержаться на месте.

– Ты в порядке? – спрашиваю я.

Она кивает.

– Он немного агрессивен за рулем.

Я прочищаю горло и наклоняюсь вперед, чтобы поговорить с водителем через небольшое окно.

– Эй, мужик. Мы не торопимся, так что давай просто немного сбавим скорость.

Водитель ворчит что-то, что звучит как «Ладно», и я откидываюсь на кожаное сидение.

– Спасибо, – говорит Эбби с легкой улыбкой на губах. – Ты – мой герой.

О, черт. Эти слова. Ее губы. Взгляд. Я произношу первое, что приходит на ум:

– Я могу помочь тебе сыграть.

– Можешь?

Такси перестраивается на другую полосу, заставляя Эбби скользить и придвинуться ближе ко мне. Внезапно она оказывается всего в нескольких сантиметрах от меня, ее лицо рядом с моим, а рука на моем плече. Я не знаю, как это произошло, но мы снова перешли от простого разговора к чему-то большему.

Я облизываю губы, и мой взгляд медленно скользит к ее руке.

– Когда-нибудь я научу тебя. Я хороший наставник.

Она кивает и крепче сжимает пальцы.

– Бьюсь об заклад, так и есть.

– Я думал, ты мне не поверила.

– Нет, – тихо говорит она. – Я верю тебе.

И прямо сейчас мне абсолютно плевать на водителя, даже если он собирается гнать как сумасшедший. И мне определенно насрать, как мало времени и внимания у меня есть в запасе. Я почти не забочусь ни о чем, кроме того, чего хочет мое сердце и тело прямо сейчас.

Женщина, которая меня зацепила, держится сейчас за меня.

– Верь мне, – шепчу я, а затем поднимаю руку и аккуратно прикасаюсь к ее волосам.

Она наклоняется ближе, я пододвигаюсь к ней, а затем она хватается за воротник моей рубашки.

– Саймон, – шепчет она. Ее голос звучит отчаянно прекрасно, точно так же, как я чувствую себя рядом с ней.

Здесь не о чем больше думать.

Я сокращаю расстояние, наши лица почти соприкасаются. Я чувствую ее дыхание на себе. Кончиком носа дотрагиваюсь до ее, а затем склоняюсь к губам. Наши губы касаются друг друга, и кажется, будто мир, который был обычным, вдруг стал необыкновенным.

Ладонями я сжимаю ее щеки, когда углубляю поцелуй. Больше губ, больше языка, больше зубов. Больше Эбби.

Мое тело оживает. Сердце бьется, мозг горит, и я дико возбужден. Много ночей, ложась спать, я мечтал о таком голодном, безумном и неожиданном поцелуе. В моих пошлых мечтах поцелуи перерастали в нечто большее, и я прикасаюсь к ней, ощущаю ее…