Текст книги "Сексуальный папочка (ЛП)"

Автор книги: Лорен Блэйкли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Даже если этот трепет в груди, когда я слышу, как отпирается дверь, может меня выдать.

Глава 6

Саймон

Хейден засыпает за считанные секунды. У нее особый талант – уснуть сразу же, как только она ложится под одеяло. Время на часах чуть больше восьми вечера, и я должен отпустить Эбби домой, но я хочу украсть у нее несколько минут, чтобы узнать, как прошел их день. Один из моих любимых моментов работы с ней – слушать ее рассказ о том, чем они занимались весь день, о том, что они сделали, чему научилась Хейден и чем она наслаждалась, от новых испанских слов и до того, что ей понравилось, а что нет.

Но когда я направляюсь в гостиную, где Эбби собирает свою сумку, мой телефон звонит. Я смотрю на экран. Звонит бизнес-менеджер Габриэля, Эдуардо. Я отвечаю, подняв палец, чтобы дать знать Эбби, что скоро вернусь, и что хочу с ней поболтать.

Она садится на диван и включает свой iPad. По телефону на одном дыхании я рассказываю обо всех деталях, интересующих Эдуардо, и краем глаза замечаю, что Эбби переключается на «ИглКам». Ее лицо озаряется, когда она смотрит на снимок, сделанный чуть раньше, где мама-орел наблюдает за тем, как орлята пытаются устоять на своих шатких пушистых лапках. Я встаю за диваном и наклоняюсь ближе, наблюдая, как птенцы учатся быть большими птицами.

Орлята покрыты пушком серых перьев. Их окрас станет традиционным, с коричневым телом и белой головой, только когда им исполнится четыре года – я узнал это из исследований, которые проводил. Но их когти уже огромны. Это забавное зрелище – хищная птица, словно щенок с огромными лапами. Я имитирую собачий лай, и Эбби смеется.

Затем Эдуардо задает мне вопрос, наполовину по-английски, наполовину по-французски. Мои знания французского достаточно скудны и могут поставить меня в трудное положение, поэтому я увиливаю от ответа и предлагаю решить все вопросы завтра.

Эбби резко поднимает голову и смотрит на меня, раскрыв рот.

– Что? – шепчу я.

Она моргает, качает головой и шепчет в ответ:

– Ты только что спросил, не хочет ли он поплавать голышом этим летом.

Вот черт.

– Прошу прощения, – извиняюсь я перед смеющимся Эдуардо.

– Все нормально. Но я предпочитаю плавать голым в компании женщин, – сухо говорит он.

– Я тоже, – добавляю я.

После нескольких минут неловкой беседы, так как ему, похоже, не нравится говорить по-английски, а я, очевидно, слишком ужасен в общении на французском, мы договариваемся завтра снова созвониться. Повесив трубку, я плюхаюсь на соседний диван напротив Эбби. Ее губы искривлены так, будто она ждет удобного момента, чтобы засмеяться.

Я широко развожу руки.

– Что? В большинстве случаев плавать голышом это весело.

Она запускает в меня диванной подушкой, и я ловлю ее одной рукой.

– Но не с тем, с кем ты ведешь бизнес, – смеется она.

– Ладно. Тут ты, возможно, права. – Я выпрямляюсь и провожу рукой по волосам. – Итак, значит, ты говоришь по-французски?

– Да.

Это меня удивляет, и в то же самое время нет.

– Я знал, что ты говоришь по-испански и по-немецки, наряду с китайским, и то, что ты учишь итальянский, но не знал, что ты говоришь еще и по-французски. Ты упоминала, что изучаешь его, – говорю я, так как на собеседовании мы говорили о ее владении языками.

Она пожимает плечами и улыбается, словно маленький эльф.

– Тогда я его только учила. Сейчас я его знаю.

У меня отвисает челюсть.

– Знаешь? Ты выучила его за семь месяцев?

Она кивает.

– У меня была хорошая база знаний со времен школы и колледжа. Я взяла несколько онлайн-уроков, попрактиковалась с приложением, и бум. Теперь я его знаю.

– Это все, что тебе потребовалось?

Эбби с гордостью кивает.

– Я схватываю все очень быстро.

– Со скоростью гепарда.

Она сияет.

– Это мой коронный номер. Быстро изучать новые языки. Моя мама – испанка, а папа…

Я подпрыгиваю на месте.

– Немец. – Она широко улыбается и кивает. – Я знал это о твоих родителях. Ты уже говорила мне об этом. – Я не хочу, чтобы она подумала, что я забыл эту деталь. Женщины любят мужчин, которые умеют слушать. У меня, кажется, это отлично получается, и, я уверен, она это знает.

Она распушает свои светлые волосы.

– Цвет волос достался мне от папы. – Эбби указывает на свои карие глаза. – Глаза – от мамы. – Потом она поднимает взгляд вверх, будто смотрит на что-то высокое. – А вот рост? Понятия не имею, почему я получилась такая низкая. – Эбби пожимает плечами. – Оба моих родителя великаны, а мой рост едва достигает метра шестидесяти. Но знаешь, в чем плюс быть невысокой?

– Скажи мне, – говорю я, удобнее усаживаясь на диване и наслаждаясь тем, что мы… болтаем. Кроме того, она сантиметров на тридцать ниже меня, так что я понятия не имею, о чем она хочет мне сказать.

Эбби загибает пальцы.

– Для начала, много места для ног в самолетах. Плюс, у меня всегда спрашивают документы, что сильно льстит, и еще, я могу носить туфли на каблуках любой высоты, какой захочу. И некоторые большие рубашки можно надеть вместо платья.

Последнее меня веселит. Затем она говорит что-то по-французски. Я морщу лоб, и она тут же все переводит:

– Мал золотник да дорог.

О, как я хочу сказать кокетливый комментарий о том, что она хорошенькая, или пошлый комментарий о больших размерах, или, возможно, даже сказать что-то более пошлое об… оргазмах. Вместо этого я возвращаюсь к теме иностранных языков.

– Выучить французский с такой скоростью быстро даже для тебя. Мне потребовалось несколько лет в школе, чтобы выучить его.

Она делает вдох, а затем указывает на меня.

– Э-э, Саймон. Не хочу тебя огорчать, но я не думаю, что ты знаешь французский.

Я вздыхаю и провожу рукой по волосам.

– Полагаю, я сильнее заржавел, чем думал. Мне кажется, что ребята Габриэля были бы более заинтересованы в деле, если бы я лучше говорил по-французски.

Эбби выгибает бровь.

– Ты действительно думаешь, что это может повлиять на сделку?

Я наклоняю голову, обдумывая ее вопрос, а затем киваю.

– Да, потому что это бы их впечатлило. Я бы выделялся среди других. Это бы показало им мою готовность вложить деньги в их исключительную… – я почти сказал «кухню», но вместо этого говорю, – в их jenesaisquoi (фр., черт знает что).

Она понимающе улыбается, а затем наклоняется вперед.

– Хочешь, я помогу тебе?

Больше времени с Эбби? Мне даже не нужно об этом думать, но я притворяюсь, что размышляю над этим, поглаживая свой подбородок.

– Хм-м. Ну, смотри. Я ужасен. Ты хороша. Мой ответ очевиден.

– Хорошо. Мне нравится преподавать. И я буду очень рада, что смогу тебе помочь.

Я даже не могу объяснить, насколько я рад, что буду ее учеником. Но я должен держать это в себе. Вместо этого я сосредотачиваюсь на деталях.

– Но я настаиваю на оплате.

Она усмехается.

– А я настаиваю, что не буду брать твоих денег.

– Ты не можешь учить меня бесплатно.

– Не думай, что это бесплатно. Это поможет мне отработать свои навыки преподавания. Честная сделка?

Заключение сделок – мой конек, поэтому я наседаю.

– Я действительно хочу платить тебе. Я ценю твое время, Эбби.

Эбби улыбается мне.

– Я знаю. Но предложение действительно, только если оно будет бесплатным. – Она игриво приподнимает бровь. – Либо да, либо нет.

Я качаю головой, впечатленный ее умением вести переговоры и тем, как она меня превзошла.

– Ты специалист по заключению сделок.

– Я жестко торгуюсь.

Это абсолютная правда.

– Да. Очень жестко, – говорю я, поддразнивая, хотя кое в чем я абсолютно серьезен.

– Хочешь начать сегодня? – говорит она нетерпеливо.

– Тебе не нужно быть где-то еще? – спрашиваю я. Затем, потому что не могу сдержаться, из моего рта вылетает: – Например, на свидании?

Я так нелепо выуживаю информацию, но мое желание это узнать перевешивает желание оставаться беспристрастным. К тому же, с появлением ребенка я признал свое поражение в погоне за крутостью.

Она громко смеется.

– Никаких свиданий ни сегодня. Ни вчера. Ни завтра.

Улыбка зарождается на моих губах, а затем становится шире, когда она добавляет:

– И завтра вечером его тоже не будет.

И это, дамы и господа, новости, заслуживающие внимания. Эбби совершенно свободна, и я вскидываю в воздух воображаемый кулак.

Не то чтобы я собирался позвать ее на свидание. Но, черт возьми, если я не могу ее получить, то она не должна достаться никому. Да, я знаю, это звучит несправедливо и властно. Пусть так. Внутри меня живет пещерный человек. Большую часть времени я могу его скрывать под накрахмаленными рубашками, пока живу в своем логове в Верхнем Ист-Сайде, но он здесь, и я не хочу, чтобы кто-то еще прикасался к его женщине.

– Хорошо, – говорю я прежде, чем могу остановиться.

Следующий час мы проводим на диване, и, в данный момент, моя жизнь прекрасна. Быть рядом с ней подобно глотку эндорфинов. Добавьте к этому то, что она терпеливая, веселая и сосредоточенная все время, пока мы работаем над французским языком, и вы получите меня, довольного жизнью человека. Плюс, я узнал несколько новых фраз, в том числе и то, как правильно произнести вопрос, который я хотел задать Эдуардо: «Может, придумаем новый план завтра?».

– Voulez-vous aménager un nouveau plan demain? – говорю я, и Эбби широко улыбается и хлопает в ладоши.

– Очень хорошо, — отвечает она мне по-французски с улыбкой на губах. – А еще ты можешь использовать слово «разработаем» вместо «придумаем». В целом, это прозвучало намного лучше, чем «voulez-vous nager nu dans l’été» (фр., не хочешь ли ты поплавать голышом этим летом).

Она повторяет мою первоначальную попытку с тем же акцентом, что был у меня, так что теперь мой вопрос превратился в одну большую оплошность.

Я кусаю губы и вытягиваю руки.

– Что посоветуешь?

– Никаких больше приглашений поплавать голышом, – говорит она, указывая на меня пальцем. – Кроме того, купание голышом слишком переоценено.

Мой слух обостряется. Так же, как напрягается другая часть тела, которая приподнимается под влиянием разговора о наготе.

– Почему ты так говоришь?

– Из-за… воды.

Я хмурюсь.

– Тебе не нравится вода?

Она смеется.

– Уверяю тебя, я обожаю воду. Просто я думаю, что это что-то вроде, ну, ты знаешь… – Ее тон внезапно становится застенчивым.

– Прелюдии? – подсказываю я, и я действительно не должен затрагивать это. Но все равно это делаю.

Эбби краснеет.

– Да.

– Так, значит, купание голышом, как прелюдия, слишком переоценена? Почему это? – спрашиваю я, потому что она уже пошла в том направлении, а я просто следую за ней.

Она приподнимает подбородок и говорит без стеснения:

– Потому что вода – не смазка.

Мои брови взлетают до линии роста волос. У нее есть греховная сторона. Святой ад, я так сильно хочу узнать получше эту ее сторону.

– Вероятно, ты права. Но есть и другие способы промокнуть в воде, – говорю я, прежде чем позволяю здравому смыслу взять под контроль свой язык. И мне лучше вернуть контроль, пока я, черт возьми, не дофлиртовался до страны «Пошлых и двусмысленных намеков», потому что не знаю, как вернуться оттуда, и захочу ли вообще возвращаться.

– Я не сомневаюсь, что есть способы получше, – говорит она с озорной улыбкой, и в ее тоне есть что-то дразнящее и соблазнительное. Я начинаю думать о том, что ей тоже нравится это танго. Я хотел бы вернуться во времени на час назад и поблагодарить себя за неправильное использование французского глагола «плавать» во время разговора по телефону.

– Но если купание голышом переоценено, то как насчет душа? – В моем голосе больше хрипотцы, чем прежде. Она должна это услышать. Она должна понимать, что мы играем в опасную игру.

Эбби прикусывает уголок своей нижней губы.

– Я думаю, что душ и некоторые виды деятельности в нем могут получить самый высокий рейтинг, – говорит она, ее глаза сфокусированы на мне. Моя кровь закипает, и я не могу думать ни о чем другом, кроме картинок, мелькающих в моей голове. Она в моем душе, вода стекает по ее обнаженному телу. Я присоединяюсь к ней в заполненной паром кабинке, прижимаю ее руки к стене, хватаю за бедра и делаю с ней все, что хочу.

– Я тоже так думаю, – хриплю я, и несколько слов, которые хочу добавить к своему заявлению, готовы сорваться с кончика моего языка.

С тобой.

Сейчас.

Давай проверим эту теорию.

Я с трудом сглатываю, сгораемый желанием сказать что-то двусмысленное. Каким-то образом я хватаюсь за нить реальности и вытаскиваю себя со скользкого пути.

– И, спасибо. Я благодарен тебе за урок, – говорю я по-французски.

Это срабатывает. Принуждение мозга к переводу слов вернуло меня к реальности.

Она тоже с легкостью возвращается.

– Отлично. Твои навыки французского намного лучше, чем навыки плетения французской косы, – дразнит она, закрывая свой iPad.

Я притворяюсь оскорбленным.

– Неправда. Я могу заплести французскую косу с закрытыми глазами.

Эбби качает головой.

– Почему-то я в этом сомневаюсь.

Каким-то образом я вызвал ее на дуэль, не понимая, что творю. У меня остается единственная возможность в этом случае – идти до конца.

– У тебя есть одна из тех ленточек для волос?

Она медленно кивает.

– Да, но… – Ее голос затихает. Затем она продолжает свою мысль: – Ты действительно научился плести французскую косу?

Я киваю.

– Хейден настаивала, – объясняю я, изучая ее лицо. Ее зрачки расширяются, и она моргает. Ах, черт возьми, своим комментарием я заставил ее насторожиться. – Мне не нужно это доказывать. Я просто пошутил, – говорю я, давая ей возможность выйти из игры. Мягкие и кокетливые комментарии – это одно, а вот руки в волосах – уже совсем другое дело.

Маленькая улыбка появляется на ее лице, когда она запускает руку в свою сумку и достает оттуда черную эластичную ленту для волос.

– Нет, я настаиваю. В прошлый раз ты был ужасен. Возьми это.

Она опускается на пол, пододвигается ближе ко мне и плечом подталкивает мое правое колено.

Ну, привет, скользкая дорожка. Забавно, что мы снова встретились так быстро.

Глава 7

Саймон

Другое ее плечо упирается мне в колени. Тут не о чем больше думать – я широко расставляю ноги и позволяю ей устроиться между ними. Я сижу на диване, Эбби – на полу, и она ждет, когда же я, наконец, прикоснусь к ее волосам.

Пока я пялюсь на ее пышные светлые локоны, воздух ускользает из моих легких. На мгновение мне кажется, будто я парю в подвешенном состоянии, сгорая от желания. Будто это именно та черта, и мы ее пересекаем. Не тогда, когда я принес ей десерт или коснулся уголка ее губ, и не тогда, когда я смотрел на ее лицо дольше, чем следовало бы. И даже не тогда, когда отправлял ей сообщения о паре диких птиц, или когда комментировал душ и наготу.

А именно вот это.

Касаться ее волос.

Блядь, мне нравятся ее волосы.

Я вешаю ленту на свое запястье, а затем захватываю несколько прядей на ее макушке.

– Признаюсь, – тихо говорю я, – я смотрел несколько роликов на YouTube после того, как ты показала мне, как это делается.

Она откидывается назад, и я чувствую ее улыбку.

– Как я и сказала, докажи.

– Как раз этим и занимаюсь. – Я сосредотачиваюсь на том, чтобы разделить ее светлые волосы на пряди, пробегая по ним пальцами, словно расческой. Я поднимаю первую прядь и кладу ее поверх средней, затем левую, и захватываю новую прядь.

После того, как провалился на своем первом уроке плетения французской косы, я пообещал себе, что обязательно этому научусь. Мне не нравится быть не в состоянии овладеть какими-то базовыми навыками. Мужчина должен уметь заплетать волосы своей дочери в косы.

И волосы его женщины тоже.

– Как выглядит коса? – спрашивает Эбби с придыханием.

– Так, будто она заплетена мужчиной, который научился этому, просматривая ролики на YouTube, – отвечаю я.

Она смеется и наклоняется ко мне еще ближе. На секунду мои руки застывают. Мне кажется, будто я снова учусь в школе. Будто я увлечен девушкой, и не знаю, что делать дальше, куда идти, что сказать.

Но дело в том, что я знаю. Я просто не уверен. И я также знаю, чего хочу. Я ни капли в этом не сомневаюсь. Я хочу к ней прикоснуться, поцеловать ее, почувствовать, как ее тело прижимается к моему. Даже возможность прикоснуться к ней, как сейчас, опьяняет, и кровь приливает к моей голове. Волнистые волосы Эбби мягкие на ощупь, и кажутся невероятно восхитительными, скользя между моих пальцев. Я не могу думать ни о чем, кроме того, как зарываюсь руками в эти пряди, пока целую ее, касаюсь ее, и пока она движется подо мной.

И вот я представляю ее в кровати.

Да, это не в первый раз. И не в сотый тоже. Блядь, я представлял себе это бесчисленное количество раз, и этот образ великолепен. Ее мягкость, сладость, ее изгибы. Я вижу, как ее рот открывается, дыхание учащается, а руки кружат по моему телу. Я моргаю, пытаясь стереть эти образы из головы, но не сомневаюсь, они вернутся позже, после того, как она уйдет, и я останусь один под простынями.

Я продолжаю заплетать косу, изо всех сил стараясь сосредоточиться на своей задаче, когда опускаюсь ниже. Я смотрю на переплетение прядей, одной за другой, так, будто это поможет выкинуть остальные мысли из моей головы. Эбби наклоняет голову, обнажая небольшой участок шеи, и я шумно выдыхаю.

– Блядь, – бормочу я.

Она напрягается.

– Все в порядке?

Я закрываю глаза, останавливая свои видения, пошатываясь от желания.

– Да. Ты просто…

И замолкаю. Я не могу переступить черту. Не могу сказать этого. Не могу это сделать. Но, Боже мой, я так сильно мечтаю поцеловать ее шею. Хочу покрыть ее шею поцелуями, провести губами по коже, почувствовать, как она тает напротив меня. Хочу сделать с ней все то, что заставит ее колени подкоситься и сделает влажными трусики.

– Просто что? – спрашивает она, ее голос тихий и наполнен отчаянием, будто она хочет услышать ответ так же сильно, как я хочу дать ей его. Вероятность того, что она чувствует то же самое, посылает заряд энергии по всему моему телу.

– Просто у тебя хорошие волосы, – шепчу я, а затем хочу с силой себя пнуть.

«У тебя хорошие волосы?» – беззвучно произношу я, радуясь, что она не может меня видеть.

– Как и у тебя, – говорит она, волна тепла заполняет мое тело, и я позволяю ей унести меня дальше. Позволяю ей притянуть меня ближе. Я почти касаюсь ее волос, останавливаясь всего в несколько сантиметрах от нее, и вдыхаю ее запах. Тепло превращается в огонь, извиваясь и закручиваясь в моих жилах.

– А еще они хорошо пахнут, – хрипло говорю я. – Как кокос или что-то в этом роде.

– Это все мой шампунь, – отвечает Эбби шепотом, едва различимым в тишине моего дома. – Тебе нравится?

В моем горле пересохло. Я с трудом сглатываю и правдиво отвечаю:

– Я обожаю этот запах.

Я заплетаю оставшиеся пряди, хватаю ленту и завязываю ее на конце, заканчивая работу.

– Ну, как она выглядит?

Я провожу указательным пальцем по косе.

– Меня нельзя назвать стилистом, но, думаю, можно с полной уверенностью сказать, что я плету французские косы лучше, чем говорю на этом языке, – говорю я самокритично. Беззаботно смеясь, она поднимает руки и пробегает пальцами по моему творению.

Я блуждаю взглядом по ее рукам, по обнаженной коже, которая хорошо видна благодаря персикового цвета майке.

Сейчас я – похотливый старик, потому что все, что хочу сделать – это взять эту двадцатишестилетнюю женщину и сделать ее своей. Я хочу провести ладонями по ее рукам. Поднять ее, перевернуть и усадить к себе на колени, приказав оседлать меня. Затем зацеловать ее. И узнать, каковы ее губы на ощупь и вкус, и мягкая ли она настолько, насколько я себе представляю. Будет ли она таять в моих руках так же, как в моих фантазиях. Я хочу раздеть ее и придаться греху вместе с ней.

Я делаю глубокий вдох, и моя предательская рука берет надо мной верх и опускается на ее руку поверх волос.

Она ахает, и этот легкий звук самый удивительный и сексуальный, что я когда-либо слышал.

Я веду ее руку вниз по мягкой косе, так, будто лишь показываю свою работу. Будто я не пытаюсь найти способ коснуться ее и не отпускать, или не сгораю от желания прикасаться к ней повсюду. Я так сильно хочу большего с ней. Хочу всю ее.

Температура моей кожи поднимается на миллион градусов, когда я обхватываю своими пальцами ее и провожу нашими соединенными руками вдоль ее мягких волос. Клянусь, она затаила дыхание, пока мы проводим пальцами по ее косе, и ее реакция ободряет меня. Кончиками пальцев я прикасаюсь ее скуле. Я рискую и провожу ладонью вправо и влево по ее щеке, хотя и не должен этого делать. Но я не хочу останавливаться.

Эбби резко вздыхает, и когда я собираюсь скользнуть чуть дальше своими пальцами, она наклоняется ближе ко мне и шепчет:

– Да, теперь ты знаешь, как заплести волосы в косу.

В моем доме настолько тихо, и клянусь, я могу услышать вибрации между нами, летающие в воздухе, слегка переплетающиеся с возможностью, и это похоже на момент перед бурей, когда вы можете почувствовать, что небеса вот-вот разверзнутся. Я уверен, она тоже это ощущает. Я чувствую это в ее плечах рядом с моими ногами, в ее дыхании, словах.

Я уже на пределе. Напряжение между нами нарастает и скоро лопнет. Быть рядом с ней и не держать ее в своих объятиях – полнейшее безумие. Я хочу спросить ее, о чем она думает, и так ли взаимно это чувство, как я его ощущаю, когда она сидит между моих ног, а я прикасаюсь к ее волосам.

– Эбби, – говорю я, но затем резко обрываю себя.

Раздается звук шагов по паркетному полу.

Я отдергиваю руку, и Эбби в спешке срывается с места. Мое сердце бешено колотится, а кожа покрывается мурашками, когда я откидываюсь назад, на диванные подушки, увеличивая расстояние между нами.

Но Хейден даже не заходит в гостиную. Тихий звук воды говорит мне о том, что она просто встала выпить стакан воды в ванной.

Тем не менее, мой пульс громыхает так, будто мой собственный ребенок поймал меня за воровством.

Я встаю.

– Я лучше пойду и проверю ее. – Иду по коридору, направляясь в комнату маленькой девочки, и заглядываю внутрь. Она залезает под одеяло.

Легкая сонная улыбка появляется на ее лице.

– Спокойной ночи, папочка.

– Спокойной ночи, милая, – говорю я и подтягиваю ее фиолетовое одеяло выше. Она сбросит его посреди ночи. Но я все равно ее укрываю, а затем целую ее в маленькую теплую щечку.

Я отворачиваюсь от ее кровати, провожу рукой по волосам и вздыхаю, позволяя воздуху наполнить мои легкие. Я напоминаю себе, что не сделал ничего плохого. Я не пересек ни одной черты. Но мое сердце неумолимо бьется, и я прижимаю ладонь к дверной раме, позволяя своему пульсу успокоиться.

Тридцать секунд спустя я возвращаюсь в гостиную.

Эбби стоит и вешает сумку себе на плечо, разглаживает свой топ и слишком широко мне улыбается. Момент исчез, и эта превосходная возможность не просто пропала, она стерлась.

Ощущение пустоты укореняется в моей груди, но потом я говорю себе, что это к лучшему. Я не должен был прикасаться к няне своего ребенка. Не должен был флиртовать. Не должен был заплетать ее волосы. Мне слишком сильно нужно, чтобы она была в жизни Хейден. Я не могу рисковать этим просто потому, что чертовски сильно хочу ее.

Все становится действительно неудобно.

– Уже поздно. Мне пора идти, – мягко говорит она, и милая улыбка появляется на ее губах.

Я киваю.

– Но дай мне знать, если захочешь снова поработать над французским, – добавляет она, и это похоже на то, будто она бросает мне веревку.

Я хочу быть хорошим парнем, который не пересекает границы. Я хотел бы быть тем человеком, который может отказаться от ее предложения.

Но мне нужно улучшить свои навыки. Черт, если я не узнаю еще несколько слов, то в следующий раз, когда попытаюсь заговорить по-французски, я спрошу у Габриэля, не хочет ли он сделать колесо в военных ботинках или съесть взбитые сливки со стейка. Одной мысли об этом достаточно, чтобы ухватиться за другой конец веревки. Я киваю в сторону комнаты Хейден.

– В ближайшие несколько дней она будет со своей мамой, – говорю я, хотя Эбби и так об этом знает, так как в это время у нее будут выходные.

Ее тон звучит оптимистично, когда она говорит:

– Давай научим тебя французскому.

Я собираюсь спросить, когда она хочет встретиться в следующий раз, но она меня опережает.

– Может, мы могли бы встретиться в кофейне? Или в библиотеке?

Это такой же хороший ответ, как и любой другой. Он говорит все, что мне нужно знать. Здесь мы не встретимся. Господь знает, что сегодня здесь мы сделали уже достаточно. Это слишком опасно. Это огнеопасная зона, и, если мы встретимся здесь в следующий раз, кто-то из нас сгорит.

Мы будем в безопасности вдали от моего дома.

– Звучит как план. – Затем я усмехаюсь и повторяю эту фразу по-французски.

Она улыбается, ее глаза сияют, когда она говорит:

– Trèsbien (фр., очень хорошо).

Я провожаю ее к двери и держу ее открытой для нее.

– Спокойной ночи, Эбби. – Мой голос тише, чем обычно, но и грубее тоже.

Она смотрит на меня, открывает рот, будто хочет что-то сказать, но затем просто сглатывает и говорит:

– Спокойной ночи, Саймон.

И, черт меня дери, если от этого мягкого сладкого голоса мое желание обладать ею не становится еще сильнее.

Но я отталкиваю его.

Когда она идет по коридору, локоны ее волос рассыпаются по спине. Она распустила косу, и я скучаю по ней больше, чем должен.