Текст книги "Огромный бриллиант (ЛП)"
Автор книги: Лорен Блэйкли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)
– Нет. Я пытаюсь разузнать, есть ли у этой фантастической истории продолжение, чтобы иметь возможность упомянуть о ней в баре или рассказать Нику с Кристин, или твоей сестре, – говорит она, изображая выгуливание собаки.
Но в моем воображении все совершенно иначе. Целиком и полностью. Она должна знать, как я люблю ролевые игры, поэтому наклоняюсь ниже, убираю волосы с ее плеча и шепчу:
– Если кто-то и будет привязанным, так это ты. И это будет не поводок. Это будет шарф, или чулок, или те сексуальные стринги, которые ты надела, когда я сделал тебя мокрой и тебе пришлось сменить трусики. Я бы обернул их вокруг твоих запястий, красиво и плотно, а затем закрепил бы за твоей спиной, а ты умоляла бы, чтобы я тебя коснулся.
У нее перехватывает дыхание.
Она вздрагивает, и мурашки пробегают по ее коже. Ухватившись за мою рубашку, она кончиками пальцев теребит пуговицу. Черт возьми…ей нравится идея быть связанной. Я чувствую, это витает в воздухе. В том, как гудят протоны и электроны. В сексуальной энергии, которую излучает ее тело.
Я делаю вдох.
И ощущаю химию.
И я понятия не имею, что с этим делать.
Я даже не знаю, почему только что сказал это, ведь мне не следует думать о том, чтобы переспать с ней, и уж тем более о том, чтобы связать ее.
К счастью, возвращается Нина с кольцом.
– Супербыстрая калибровочная работа для моих самых особенных клиентов, – говорит она с улыбкой на лице. Шарлотта протягивает руку, и я надеваю бриллиантовое кольцо ей на палец, на секунду встречаясь с ней глазами. Стараюсь прочесть этот взгляд и пытаюсь понять, думает ли она, как и я, о том, что это слишком сюрреалистично – я, нью-йоркский плейбой, надеваю кольцо на чей-то палец.
Пусть даже временно.
Может быть, для нее это так же странно.
Я изучаю ее серьезное выражение лица и сначала даже не могу понять, что она чувствует, получая первое в своей жизни обручальное кольцо. Потом замечаю отблеск печали в ее больших карих глазах. Мое сердце дрогнуло – кажется, она вспомнила, как десять месяцев назад собиралась обручиться с человеком, который смылся, разбив ее сердце.
Хорошо, что из-за меня она никогда не будет чувствовать себя подобным образом. Я не в силах причинить ей такую боль.
Спешно целую ее в щеку, отдаю Нине свою платиновую карту и плачу около десяти тысяч долларов за кольцо. Когда мы вечером идем на работу, она не надевает его.
Глава 10
На следующий день я наблюдаю, как маленький белый мяч взмывает высоко в воздух, а затем падает на землю с искусственной травой в пятнадцати метрах от лунки.
– Чувак, ты проигрываешь, – говорю я Нику.
– И прекрасно это осознаю.
Он хватает еще один мяч, устанавливает его у метки и размахивается клюшкой. В результате удара мяч взлетает так высоко, что почти задевает верхушку черной сетки, а затем катится по траве, будто в док на реке Гудзон, где два белых круизных судна швартуются друг за другом, а над нами ничего, кроме синего неба. Мы в Chelsea Piers, где Ник практикует свои навыки в гольфе.
– Ненавижу говорить тебе такое, но сомневаюсь, что твой новый босс будет очень впечатлен такими ударами. Может, ты сможешь убедить его сыграть с нами в софтбол?
Он усмехается.
– Скорее всего, нет. Этот человек одержим гольфом, и, к слову, он играет за любителей, и у него лучшие промежуточные показатели среди всех шоуменов, которые с ним общаются.
– Это безумие. Но, если серьезно, то тебе следует делать акцент не на движениях плечами, а на повороте бедер, – говорю я ему, вспоминая уроки игры в гольф в средней школе. Я стараюсь избегать этой темы, чтобы не выглядеть слишком высокомерным. Или слишком опытным. Но в данный момент, если это поможет моему приятелю, я готов раскрыть ему все известные мне секреты игры в гольф.
Ник поднимает голову и смотрит на меня сквозь черные хипстерские очки и упавшие на лоб каштановые волосы.
– Ты не посмеешь положить руки на мои бедра, чтобы продемонстрировать это.
Я смеюсь, подняв руки в знак капитуляции.
– Можешь быть уверен, что этого никогда не произойдет, – говорю я и отхожу, чтобы он снова сделал попытку.
На этот раз все не так печально, и мяч аккуратно катится по траве.
– Так держать, – говорю я, – опиши это в своем следующем эпизоде. Приятель Мистера Оргазма спасает его задницу от провальной игры в гольф с его новым боссом.
Ник Хаммер – звезда в телевизионном мире. Еще в средней школе он был тихим задротом, трясущимся над своим блокнотом, в котором рисовал пошлые комиксы и размещал их потом в интернете. Десять лет спустя он направил свой талант в концепцию анимированного ТВ-шоу – «Приключения Мистера Оргазма» – веселую и пошлую передачу, которая идет поздно ночью по кабельному Comedy Nation. Герой – анимационный персонаж, одетый в плащ воина света, который наделяет оргазмическим удовольствием женщин. Уверен, что это было тайной мечтой Ника в средней школе. Теперь искусство отражает его жизнь, и наоборот. Он все еще тихоня, но теперь женщины замечают его. Со времен школы он поднабрал вес, набил на руках татуировки, эскизы к которым придумал сам, и набрался мужества, чтобы, наконец, начать общаться с противоположным полом. Результат? Чистая магия. Этот человек – типичный мартовский кот, и я подозреваю, что очки и скромность в стиле «Я однажды был-задротом, а теперь я звездная персона» помогает в его отношениях с дамами.
– И как именно я впишу игру в сюжетную линию? – сухо спрашивает он.
Я пожимаю плечами и хлопаю его по плечу.
– Не знаю. На то ты, мой друг, и сценарист. Это твоя работа – выяснить, как это впишется в шоу. Кстати, о сюжетных линиях… мне нужна небольшая помощь кое в чем, – говорю я, подходя к основной цели нашей сегодняшней встречи.
Он отбрасывает свою клюшку и сгибает палец.
– Это называется точкой G. Ты найдешь ее внутри женщины. Когда войдешь под нужным углом, она кончит жестче, чем когда-либо ранее. Что-нибудь еще?
Я имитирую барабанную дробь, изображая саундтрек того, как он отреагирует, и озвучиваю ему мой новый временный статус отношений.
Отсмеявшись, отхохотавшись и отглумившись над моим затруднительным положением, он спрашивает:
– Таким образом, ты хочешь попросить меня стать твоим шафером? Фальшивая свадьба тоже намечается?
Я смеюсь и качаю головой.
– Не будет никакой свадьбы. Никогда. Но сейчас мне это нужно. В выходные к нашей очередной игре в софтбол присоединится отец и его покупатель. Все, что от тебя требуется, это подыграть мне. Если эта тема всплывет, то не удивляйся и не вызывай подозрений, – мой папа собрал разновозрастную команду по софтболу, спонсируемую «Катарин», и позвал Ника и меня в его команду. Игра Ника в софтбол явно лучше его игры в гольф.
Он кивает несколько раз, словно переваривает полученную информацию, а затем поглаживает подбородок.
– Позволь мне быть честным. Ты говоришь, что я должен подыграть всей той херне, которую ты придумал? Хорошо. Думаю, что смогу сделать это.
Я закатываю глаза.
– Вот почему я завишу от тебя, бездонный колодец сарказма.
– Такой же, как и ты, – говорит он с ухмылкой.
– Мне пора идти… у меня встреча сегодня за ужином. Я свяжусь с тобой позже.
Я собираюсь уходить, когда он окликает меня:
– Значит ли это, что я больше не смогу подкатывать к Шарлотте?
На мгновение мои плечи напрягаются, и жаркая ревность вспыхивает с удвоенной силой. Проклятье, она словно ястреб, который, бросившись с неба, впивается в грудь своими когтями. Я напоминаю себе, что он шутит. Это его любимое занятие. И я нисколько не ревную, ничего подобного. Ястреб превращается в голубя.
– По крайне мере, в течение следующей недели или около того, – говорю я, – потом она вся твоя.
Эти слова кажутся настолько неправильными, что режут слух. Даже если и не моя, она не может быть его.
И я не гребаный голубь мира.
– Я всегда думал, что вы двое были бы симпатичной парой, – говорит он сладким сахарным голосом.
Когда я ухожу, он имитирует звуки поцелуев. Не сомневаюсь, что он поет Kissing tree song, но все, что я могу – оставить его в зеркале заднего вида.
Кроме того, сегодня мне нужно поработать над своей ролью.
Потому что все это игра.
Ничего более.
Глава 11
Стейк великолепен, салат «Цезарь» вкусный, красное вино приятное.
Как и разговор.
Пока что все идет хорошо. Мы говорим о драгоценностях, частных школах, лиге софтбола и о том, как прекрасна погода. Может ли это означать, что мне все сошло с рук?
Да, ведь после того, как мы приехали в ресторан, Офферман наградил мою будущую невесту «поздравлением», а когда она сверкнула бриллиантом на кольце, женщины заохали и заахали.
Моя сестра тоже. Ее поздравления были самыми восторженными из всех, но, заключив меня в свои любящие сестринские объятия, она еле слышно прошептала:
– Вам не удалось обмануть меня. Но я тебя прикрою.
Думаю, вы никогда не сможете обмануть фокусника. Она умеет раскусить мошенничество, и в нашем случае сделала это в считанные секунды.
– Спасибо. Я у тебя в долгу.
– Вот именно. Тем более, я до сих пор не простила тебя за инцидент с Сантой, когда мне было десять лет, – прошипела она, перед тем как развернуться и блеснуть улыбкой на камеру.
Но репортер из Metropolis Life and Times, похоже, не охотник за сплетнями, поэтому не задержится здесь надолго. Подозреваю, он стажер, а это значит, что статья заказная. Молодой парень задал несколько вопросов моему отцу и мистеру Офферману о продаже семейного бизнеса, затем сделал несколько снимков клана и слинял.
Скорее всего, он привык ложиться спать вовремя.
Простой, как пять копеек.
Сейчас мы заканчиваем ужин в этом стейк-хаусе недалеко от центра. Здесь царит особая атмосфера, подчеркнутая хрустящими белыми скатертями, дубовыми столами, мягким освещением и официантами в костюмах. Я двигаю ножом по своему филе-миньон и замечаю кое-что боковым зрением. Старшая дочь мистера Оффермана, Эмили, сидит напротив. Она крутит прядь длинных черных волос и смотрит на меня.
Ой-ой.
Я узнаю этот взгляд. Такие заигрывающие взгляды на меня обычно бросают женщины в баре. Я обеспокоен. Теперь она хлопает ресницами?
Я отвожу взгляд, беру кусочек мяса, медленно жую и проглатываю его. Хватаю бокал и делаю небольшой глоток. Что-то скользит вдоль носка моего ботинка. И это что-то отчетливо ощущается как Стопа Молодой Леди.
Нет.
Ни хрена себе.
Эмили флиртует со мной?
Моя грудь сжимается.
Я отодвигаю ногу в сторону.
Моя сестра громко смеется.
Маленькая проказница. Она сидит рядом с Эмили.
Моя мать поворачивается к Харпер и лучезарно улыбается.
– Что смешного?
Сестрица с улыбкой кивает, ее рыжий хвостик подпрыгивает.
– Просто вспомнила одну смешную шутку.
– Поделишься? Или это неуместно? – спрашивает мама голосом, сдобренным вежливостью. Ей тоже хочется, чтобы этот ужин прошел хорошо для моего отца. Она не отстала от жизни. И если у Харпер есть хорошая, не похабная шутка, то мама захочет ее услышать. Эта женщина любит смеяться.
Моя сестра кладет вилку на стол.
– Она вполне уместна. На самом деле, теперь она идеально подходит для Спенсера, – говорит Харпер, уставившись на меня.
Она прокашливается. Ей удалось привлечь внимание всех за столом. Я сижу прямо, мои нервы напряжены. Понятия не имею, что она замышляет. Харпер сказала, что сохранит мой секрет, но все еще ищет способ отомстить мне за то, что я сказал ей, что Санта Клауса не существует, и что, будучи пятиклассницей, она слишком стара, чтобы по-прежнему в него верить. С мокрыми глазами и зареванным лицом она поклялась, что отомстит мне за то, что я погубил ее самую большую мечту.
Но прямо сейчас ей лучше забыть о мести. Если она сделает это, то я подвешу ее вверх тормашками на перилах, пока она не прокричит: «Дяденька, прости!». Ой, подождите. Это были мысли десятилетнего Спенсера. Взрослый Спенсер никогда бы не сделал этого. Вместо этого, в следующий раз, когда у нее будет свидание, я просто принесу старый семейный фотоальбом. И всем покажу ее стрижку во втором классе, которую она сама себе соорудила.
– Мммммм, очень интересно, – говорю я, откидываясь на спинку стула.
Давай же, сестренка.
Она поднимает подбородок и начинает рассказывать шутку:
– Почему Рэй Чарльз не может видеться с друзьями?
– Почему? – с любопытством спрашивает миссис Офферман, нахмурив брови. И сама же отвечает: – Потому что он слепой, – кажется, она довольна, что знает ответ.
Моя сестра делает паузу, наклоняет голову и смотрит прямо на меня.
– Потому что он женат.
Харпер заставляет всех за столом рассмеяться. Ну, всех старше двадцати. Дочери мистера Оффермана едва посмеиваются, но Харпер не нужно развлекать их. Они уже охали от удовольствия, когда она обсуждала с ними поп-музыку и секреты удачного селфи, в том числе варианты получения идеального видео селфи.
– Как думаешь, с тобой тоже скоро такое произойдет, Спенсер? – спрашивает сестра, хлопая ресницами и подперев подбородок руками.
Что за дьяволица.
– Неа, Шарлотта крутая, – говорю я, перемещая ногу под столом ближе к Харпер и пытаясь ударить ее. Ну или слегка стукнуть по ноге. Но вместо этого вскрикивает Эмили.
– Ой, как больно, – визжит она.
О, проклятье! Не так девушка.
– Что случилось, дорогая? – миссис Офферман смотрит на старшую дочь. Она миниатюрная женщина, проводившая большую часть ужина, суетясь над членами своей семьи.
– Кто-то ударил меня ногой под столом, – говорит Эмили раздраженно.
Ее мать обращает зоркие голубые глаза в мою сторону, сканируя виновника удара. Я мысленно вздрагиваю. Не могу поверить, что уже успел облажаться, и все из-за моей сестрицы.
Я пытаюсь найти правильное оправдание, но не успеваю произнести ни одного, потому что Шарлотта извиняется, приложив ладонь к груди.
– Мне так жаль, Эмили. Это я. Когда Спенсер начинает меня доставать, я пинаю его. И хотя этот мужчина достает меня часто, я все-таки обожаю его. Но в этот раз я промахнулась и ударила тебя. Прости, пожалуйста, – говорит она со сладкой улыбкой, и я готов расцеловать ее. Черт возьми, я действительно готов поцеловать ее.
Что я и делаю.
– Я это заслужил. Мне нравится, как ты контролируешь меня, сладкий медвежонок, – говорю я, а затем, положив ладонь ей на щеку, мягко целую в губы.
Она отвечает на поцелуй, и, хотя он такой целомудренный и милый, даже этого оказывается достаточно, чтобы забыть об окружающих нас людях. Мне хочется больше притворных поцелуев. Больше языка, больше губ, больше зубов.
Больше контакта.
Больше ее.
Именно то, чего я не должен желать.
Я слышу аплодисменты, разрываю поцелуй и вижу, что моя сестра начинает свою речь:
– Вы такая милая пара. Когда свадьба?
Ох.
Эта деталь.
Глаза моей матери блестят от волнения.
– Ах, да. Это будет летняя свадьба?
– Мы думаем, весной, – говорит Шарлотта, в очередной раз ненавязчиво забирая инициативу в свои руки. – Возможно, в мае. Может быть, в художественной галерее. Или в музее. В музее современного искусства для проведения свадеб такие прекрасные сады со скульптурами.
– О, это было бы великолепное место для торжества, – говорит миссис Офферман, оставляя инцидент с пинком где-то далеко за пределами галактики. Она располагает свою руку у рта так, чтобы дочери не могли ее слышать: – Я уже выбираю место для бракосочетания дочерей, несмотря на их еще юный возраст. Но, если честно, никогда не рано обдумывать это.
Мистер Офферман кладет свою руку поверх ее.
– Для тебя это как чудесное хобби, дорогая. Оно дает тебе возможность выбраться из кухни.
Я выпрямляю спину. Мы что, попали в пятидесятые?
– Из кухни? – вырывается у меня.
Отец откашливается, его голос прерывает мой вопрос.
– Кейт, что ты думаешь о садах со скульптурами? – обращается он к матери, затыкая мне рот. – Тебе всегда нравился музей современного искусства.
– Это изумительное место, но я думаю, что свадьба Шарлотты и Спенсера будет красивой везде, где бы они ни пожелали ее провести. Шарлотта, мне известно, ты очень близка со своей матерью, но, если тебе понадобится какая-нибудь помощь, я всегда готова. Обожаю свадьбы.
Миссис Офферман снова встревает в разговор, уставившись на Шарлотту:
– Твоя мать, должно быть, очень взволнована. Она примет участие в планировании торжества?
Шарлотта, кажется, зашла в тупик и от этого морщит лоб.
– Я уверена, что она поможет.
– Конечно, поможет, дорогая. Ей захочется больше, чем просто помогать. Она живет рядом?
– Мои родители живут в Коннектикуте.
– Чем ей еще заниматься, кроме как планировать твой особенный день? – говорит миссис Офферман с выражением полнейшего удивления, как будто иначе и быть не может. Она уже представляет, как мама Шарлотты тратит каждую свободную минутку на отдачу приказов команде флористов и заказ репетиционных залов.
– Она очень занята на работе, – говорит Шарлотта.
– Ой, работа? – это, кажется, пугает женщину. – Чем она занимается?
– Она хирург в больнице в Нью-Хейвене.
Брови мистера Оффермана удивленно приподнимаются, а глаза округляются до размера пляжного мяча.
– Как интересно. А твой отец?
– Он медбрат, – сухо говорит Шарлотта, и я начинаю закипать, но сдерживаюсь и снова сжимаю губы.
– Правда? Я думала, что он тоже доктор, – говорит моя мама, искренне удивившись, потому что прямо сейчас Шарлотта лжет. Это убивает меня – совершенно убивает – и я с трудом держу рот закрытым.
Шарлотта потирает лоб.
– Прошу прощения. Он начинал медбратом, но приложил много усилий и, благодаря поддержке моей матери, тоже стал врачом, – на этот раз она говорит всю правду, но взгляд на лице миссис Офферман бесценен. Словно она никогда не слышала о мужчинах-санитарах, и, конечно, о тех, кто стал врачом по настоянию жены. Мистер Офферман выглядит еще более смущенным.
Тишина заполняет помещение. Все за столом на мгновение замолкают. Звон бокалов и стук приборов по фарфоровой посуде становятся единственными звуками вокруг.
– За счастливую пару, – говорит мой отец, поднимая свой бокал и спасая присутствующих от споров о распределении ролей между мужчиной и женщиной.
– Послушайте. Кто не любит свадьбы? Это лучшее, что может быть, не так ли? – говорит мистер Офферман и подмигивает моему отцу, словно говоря: «Выпьем за мужчин, преумножающих свой капитал».
Его дочери поднимают стаканы с содовой, а я беру свой бокал и чокаюсь сначала с Шарлоттой. Легкий стук раздается из-под стола. Она смотрит на меня с усмешкой, и есть что-то очень личное в выражении ее лица – что-то, подтверждающее наличие у нас общего секрета. И тут я понимаю, что это. Потому что сейчас нет никаких сомнений, кто к кому прикасается. Это пальчики ее ноги скользят по верхней части моих ботинок. Потом по щиколотке. Потом выше, и это сводит меня с ума – настоящее сумасшествие. Пальцы ног Шарлотты на моей ноге чувствуются чертовски здорово.
Так хорошо, что я хочу схватить ее за руку, затащить в ванную комнату, прижать к стене и задрать юбку. Посмотреть, какие трусики она надела сегодня, и насколько они уже влажные от возбуждения.
Но такого. Не может. Произойти.
Должно быть, это все из-за вина.
– Завтра мы должны пойти в музей современного искусства, – говорит миссис Офферман моей маме. – Эмили планирует изучать историю искусств в колледже в следующем году.
Эмили приподнимает бровь, будто бы совсем не согласна с этим.
– А ты сможешь осмотреть сад, Кейт.
– Какая прекрасная идея, – говорит моя мать, как всегда, дипломатично.
Миссис Офферман смотрит на Шарлотту.
– Не хочешь присоединиться к нам?
– Конечно, – Шарлотта сжимает мою руку, – мы оба присоединимся к вам.
– Не могу дождаться, – говорю я, потому что любой другой ответ может стать причиной моего расчленения.
Я допиваю свое вино, и тема разговора меняется, как и положение ноги Шарлотты – она опять надела туфлю. И я благодарен ей за это, потому что чувствую себя подростком, возбуждающимся от простого прикосновения ноги.
После десерта и кофе я отвожу сестру от стола – достаточно далеко, чтобы поговорить с ней.
– Харпер, серьезно. Ты должна быть на моей стороне. Из-за тебя все могло раскрыться.
– Ой, да ладно. Я не собиралась этого делать. Просто развлекалась. Ты же знаешь, что я тебя прикрою, как обычно, – говорит она таким тоном, будто я сошел с ума, если думаю иначе. Но сумасшествие на этой неделе – вполне нормальное для меня явление.
– Я знаю. Просто будь в этой ситуации за меня, а не против, – говорю я с долей отчаяния в голосе. Кого я разыгрываю? Это не доля. Это гребаная полноценная порция.
Она смеется.
– Ты такой жалкий, когда тебе что-то нужно. Где тот Спенсер, который подвешивал меня через перила, когда мне было восемь?
Я шокировано смотрю на нее.
– Я думал, тогда тебе было шесть?
– Еще лучше, – она притягивает меня к себе, чтобы обнять, – все нормально. Я не буду крысой. Но, надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
– Не переживай. Я знаю.
– Хорошо, если так. И тебе лучше быть осторожнее, – она поворачивается, хватает меня за рубашку и угрожающе шепчет: – Ведь когда ты будешь меньше всего ожидать, я отомщу тебе за Санту, – ее захват усиливается, и голос становится еще тише, – смотри в оба. Эмили пялится на тебя. Она уже втюрилась.
Эмили поднимается из-за стола, глядя на телефон в руке.
– Ошибочка, – говорю я и разрываю объятия, – она просто таращится в телефон, печатая сообщения друзьям.
Но, оказывается, моя сестра права, потому что сейчас Эмили определенно смотрит на меня. Она встречается со мной взглядом и облизывает губы.
Харпер смеется, изображая руками когтистые лапы.
– Мяу. Я чувствую запах кошачьих боев.
Я качаю головой. Шарлотта вряд ли будет драться за меня.
Моя фальшивая невеста проходит мимо, и маленькая девчонка переводит свой взгляд на нее, словно изучая и выжидая момента для атаки. Резким движением она хватает руку Шарлотты. Черт, Харпер права. Начинается драка. В это мгновение я разрываюсь между любопытством понаблюдать за происходящим и желанием предотвратить схватку.
– О, Боже, я в восторге от твоих туфель, – говорит Эмили с обожающей улыбкой на лице, – где ты их купила?
Уф. Эмили просто пялилась на обувь Шарлотты. И вот они уже болтают о моде и дизайнерах одежды, и Шарлотта удивительно легко с этим справляется.
Не понимаю, почему она сомневалась в себе.
Она чертов бриллиант и может сыграть роль моей фальшивой избранницы в любой ситуации.
