355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Лорен Блэйкли » Огромный бриллиант (ЛП) » Текст книги (страница 3)
Огромный бриллиант (ЛП)
  • Текст добавлен: 6 ноября 2017, 23:30

Текст книги "Огромный бриллиант (ЛП)"


Автор книги: Лорен Блэйкли



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Глава 6

Пока она кладет сахар в чашку, ее глаза округляются. С каждым мгновением они увеличиваются и увеличиваются, пока не превращаются в блюдца. И когда она подносит кофе к губам, глазные яблоки практически выскакивают из орбит.

При упоминании о завтрашнем обеде она чуть ли не выплевывает горячий напиток.

Затем хватается за живот и прижимает вторую руку ко рту, сотрясаясь от смеха.

– И как ты только попадаешь в такие ситуации?

– Мне нравится думать, что это все мой ум и обаяние, но в данном случае, думаю, проблема в моем длинном языке, – говорю я с умоляющим выражением лица. Дело в том, что существует только один ответ на этот вопрос – я должен прийти туда со своей невестой. А это означает, что она должна сказать «да», так что я становлюсь все более серьезным. – Ты же сделаешь это? Сможешь притвориться, что помолвлена со мной? Всего на неделю?

Она продолжает хохотать.

– И это твоя блестящая идея? Лучшее решение проблемы твоего болтливого языка?

– Да, – говорю я, кивая, с намерением твердо следовать плану, – это отличная идея.

– О, Спенсер. Это круто. На самом деле, действительно, одна из твоих лучших идей, – она наклоняется к стойке за сливками. – И под словом «лучшая идея» я подразумеваю «худшую».

– Почему? Скажи, почему это такая плохая идея?

Она театрально замолкает на мгновение, затем поднимает палец вверх для пущего эффекта и произносит:

– Исправь меня, если я ошибаюсь, но ты хочешь, чтобы вся эта чепуха с фальшивой помолвкой сработала, не так ли? Ты действительно хочешь это провернуть?

– Да. Это же очевидно.

Она тычет пальцем в мою грудь.

– И поэтому ты решил, что будет круто попросить меня участвовать в этом?

– Кого мне еще просить, если не тебя?

Она закатывает глаза.

– Ты же знаешь, что я худшая в мире лгунья?

– Я бы не назвал тебя худшей.

Она смотрит на меня, словно я сумасшедший. Хотя, может, она и права.

– Тебе напомнить, как в девятом классе ты со своими друзьями разыграл мое общежитие? Если мне не изменяет память, то я не только стала свидетелем вашей шалости из-за того, что ушла пораньше с фильма «Спеши любить» в кинотеатре, но мои соседки за пять секунд смогли выяснить, кто это сделал!

– Ты не могла сдаться так быстро, – настаиваю я, продолжая пить свой кофе и возвращаясь к воспоминаниям о колледже. Один из моих приятелей встречался с одной из подруг Шарлотты. Подружка выбросила его пульт от телевизора из окна четвертого этажа, потому что, по ее мнению, он слишком много смотрел телевизор, и парень решил провести небольшой мебельный переворот, вынеся из комнаты все. Беда была в том, что Шарлотта застала нас в процессе, так что я поклялся ей, что мы все вернем после полуночи.

– Ох, именно это я и сделала. Было несложно вытрясти из меня правду, – говорит она категорично, глядя мне прямо в глаза. – Сначала они просто спросили, кто перенес всю мебель из общей комнаты в прачечную, потом начали щекотать меня. Если бы я не смоталась с того фильма так рано, то не стала бы участником ваших шалостей. Я до сих пор виню Николаса Спаркса за свою неспособность сохранить твой секрет.

– Обещаю, что тебе не придется проходить через просмотр фильма Николаса Спаркса из-за этой ложной помолвки. И клянусь, что никто не будет щекотать тебя.

– Слушай, я просто думаю, что это не невинная шалость. Весьма вероятно, что в будущем это выйдет тебе боком, – она смягчает тон. – Я забочусь о тебе, Спенсер. Знаю, что ты придумал всю эту помолвку, чтобы помочь отцу со сделкой, но из всех женщин, которых знаешь в Нью-Йорке, почему ты выбрал меня? Да даже использование службы эскорта было бы логичнее. Эти женщины знают, как правдоподобно притвориться невестой.

Я усмехаюсь над подобной идеей, а затем сжимаю рукой ее плечо, словно тренер, пытающийся убедить игрока, что ему следует вернуться в команду. Мне нужно убедить ее, что она сможет это сделать. Потому что сможет. Она знает меня лучше, чем кто-либо. Кроме того, я не могу просто позвонить в эскорт-агентство и заказать невесту на неделю. «Привет, можно мне опытную невесту и порцию картошки фри с собой, пожалуйста?». Во-первых, я не знаю ни одного эскорт-агентства. Во-вторых, выбор пал на Шарлотту. Я представил ее сегодня утром как свою невесту. Так что, или Шарлотта, или никто.

– Это займет не так уж много времени. Нужно будет сходить всего на парочку мероприятий – сегодня выбрать кольцо, а завтра сходить на ужин. Ты сможешь сделать это. Только ты и я, детка, – произношу я, и на последнем слове она хмурится.

– Так ты называешь свою невесту? Детка? Или солнышко? Или как-то еще? Милая? Сладкий медвежонок? Конфетка? Мамонтенок?

– Уверяю, ты не Мамонтенок.

– А мне нравится Мамонтенок, – я понимаю, что она просто тянет время… или просто-напросто избегает ответа.

– Думаю, что буду называть тебя деткой, – произношу я с уверенностью, пока она пьет свой кофе, – не знаю, почему решил называть тебя так. За исключением очевидного. Ты – детка.

Она снова улыбается и мягко произносит:

– Спасибо. Ты тоже.

Вот видите? Это одна из величайших отличительных черт нашей дружбы. Я могу признать, что она детка, а она может сделать то же самое относительно меня, и ничего не произойдет. Именно поэтому только она должна притвориться моей невестой.

Я жестом показываю, что все это только между нами, и решаю, что следует давить до последнего. Может быть, это чепуха. Может быть, это не по-настоящему. Но это все, что у меня есть, и я нуждаюсь в ней. Часики тикают, и я понимаю, что в два часа открывается «Катарин».

– Вот, что я думаю. Мы уже делали подобное. Это же наша игра, – говорю я, будто убеждаю ее стать частью моей команды, чтобы ограбить казино в Вегасе. – Мы ведь знаем ее правила. Я постоянно притворяюсь твоим женихом, теперь твой черед.

Уголок ее губ дрожит от волнения. Это одновременно смешно и мило. И будь она моей настоящей невестой, я бы наверняка подумал, что это прекрасно, и наклонился бы, чтобы поцеловать ее.

– Ты притворялся перед ними от силы минут пять, и то в баре, – продолжает она. – Просто обычно это заканчивается быстро – спасибо тебе – и спасает одного из нас от нежелательных связей. А теперь ты говоришь, что мне нужно продержаться целую неделю? Под пристальным вниманием? Прессы, твоих родителей, покупателя магазина твоего отца и всех остальных? Я просто думаю, что ты напрашиваешься на неприятности.

– Да, но кто знает меня лучше, чем ты? Ты единственный человек, кто может сделать это, – говорю я. Маленькое кафе наполняется людьми, и мы разворачиваемся, выходя из здания с чашками кофе в руках.

– Я хочу помочь тебе, ты же знаешь. Просто думаю, все догадаются, что мы на самом деле не помолвлены, и станет только хуже.

Испугавшись, я давлю дальше:

– Тогда давай разберемся. Особенно если я планирую в два часа дня купить тебе кольцо, – она смотрит на меня своими широко распахнутыми глазами, и я продолжаю успокаивать ее. – Давай договоримся обо всем, что нам нужно знать друг о друге.

– Типа, какой пастой я пользуюсь, и воруешь ли ты одеяло?

– Я не ворую одеяло, – говорю я, когда мы уступаем дорогу семейной паре – каждый из них держит на руках ребенка и спорит о том, где пройдет их обед.

– И я пользуюсь Crest со вкусом морозной мяты. Вроде полосок для отбеливания зубов, – говорит она, – но давай будем честными. Никто и никогда не задаст подобный вопрос. Кстати, ты уже думал о том, как будешь выживать неделю без твоего любимого времяпрепровождения? – говорит она, и в ее карих глазах появляется злорадный блеск.

– Я могу дать обет воздержания.

Она кивает.

– Конечно. Продолжай себя успокаивать, – потом останавливается и пялится на меня. – Но, серьезно, если я соглашусь на это, тебе лучше не шастать с другими женщинами.

Надежда дико скачет в моей груди.

– Означает ли это, что ты согласна?

Она качает головой.

– Еще нет. Я просто показываю тебе еще один контрольно-пропускной пункт. Это будут ооочень дооолгие семь дней для тебя, – говорит она, ударяя локтем меня в бок. – К тому же, как ты собираешься объяснить, почему у тебя было публичное свидание несколько недель назад? Что ты собираешься рассказать своему отцу и его покупателю об этом? Или что ты скажешь о той женщине в Майами, с которой тебя видели на открытии ресторана?

Я театрально взмахиваю рукой.

– Оставь это мастеру. Если начнет всплывать, что я был со знаменитой тренершей, то просто буду это отрицать. В любом случае, эти сплетни никто всерьез не воспринимает. К тому же, в Майами это было просто дружеское позирование для фото. И я уже придумал идеальную историю о том, как мы влюбились. Я сказал папе, что это случилось быстро. Всего за нескольких недель. На самом деле, прошлым вечером я сделал тебе предложение, потому что понял, что все эти годы был влюблен в тебя.

– Все эти годы? – спрашивает она, приподняв бровь.

Я игриво пожимаю плечами.

– Все чертовы годы. Я был увальнем. Но, наконец, я осознал это чувство, заставившее меня опуститься на одно колено, чтобы сделать тебя своей.

Она ничего не говорит, только уголки ее губ дергаются, и я смотрю на них дольше обычного. У нее действительно красивые губы. Я имею в виду, с эмпирической точки зрения. В качестве фиктивного жениха я должен знать обо всех ее особенностях, в том числе и о губах.

Если предположить, что она скажет «да». Она должна сказать «да».

– Это на самом деле милая история, – говорит она, ее голос совершенно искренен, когда мы стоим на углу дома, удерживая взгляд друг на друге. – От закадычных друзей к влюбленным?

– Да, – говорю я быстро, разрывая зрительный контакт, потому что это для меня сейчас слишком. Понятия не имею, почему это ощущается так странно: действуют ли на меня так ее слова или то, как она смотрит на меня.

Или, на самом деле, почему я вообще ощущаю неловкость.

Мы продолжаем идти, и она залпом допивает весь кофе, расправляет плечи и прочищает горло, а я скрещиваю пальцы, чтобы услышать согласие.

– Я хочу помочь тебе, но…– говорит она, и ее голос затихает.

Моя грудь сжимается. Похоже на то, как спускают газ из шариков. Я лишен воздуха. Я собираюсь сказать отцу, что помолвка закончилась, не успев начаться, а затем опустить голову, рыдать и возмущаться, что Шарлотта бросила меня и разбила мое сердце.

– Черт, – бормочет она, – дебил на подходе.

Это козел Брэдли «Верну Ее Назад Любым Путем» собственной персоной.

Он меня ненавидит. Не то чтобы мне было до этого дело, но он не выносит меня, потому что я имел наглость посоветовать Шарлотте не покупать квартиру вместе с ним. С финансовой точки зрения приобрести квартиру на двоих в этом доме было бы глупо, ведь в других кварталах цены росли намного быстрее.

Ростом он около метра восемьдесят, что на пять сантиметров ниже меня. У него дерьмово-рыжеватые волосы, широкие плечи и мерзкий оскал продавца пылесосов. Он работает в сфере пиара – старший вице-президент по коммуникациям в огромной фармацевтической компании, которая всегда под огнем. Король продаж. Козырь лжецов. Капитан Отребье.

– Шарлотта! – кричит он и машет ей. – Ты получила воздушные шары?

Он подходит к нам, устанавливая зрительный контакт со мной.

– Они не помещались в лифте, но, на самом деле, это не имеет значения. Ты должен прекратить посылать мне подарки. Между нами все кончено. Кроме того, – говорит она и тянется, хватая мою свободную руку и переплетая наши пальцы, чем чертовски удивляет меня, потому что она не из тех, кто держится за ручки, – я помолвлена со Спенсером.

Вау.

Меня удивило, что она держит меня за руку? Это ничто по сравнению с удивлением от того, что происходит сейчас.

Она отбрасывает стакан из-под кофе в сторону Брэдли, в мгновение ока обвивает руками мою шею и прижимается губами к моим.

Глава 7

Шарлотта целует меня.

На улице Нью-Йорка.

Ее губы прижимаются к моим губам.

У нее фантастический вкус.

Как сливки и сахар, и кофе, и сладости. Как все самые лучшие сладости в мире. Вкус в точности такой, каким я его себе представлял.

Не то чтобы я думал о поцелуе с моей лучшей подругой.

Но, послушайте, будучи парнем, невозможно контролировать то, где временами витают ваши мысли. Любой мужчина, который дружит с женщиной, традиционно отправлял свое воображение на авеню Поцелуев, потом на проспект Любви, а затем на улицу Секса.

Это именно те улицы, которые собирается посетить Мой Старый Добрый Мозг, если она продолжит мягко касаться моих губ в этом трепетном, затяжном поцелуе. Потому что становится все сложнее думать о чем-то другом, кроме как об углублении поцелуя и расширении границ дозволенного.

Намного сложнее.

Она издает еле уловимый звук – то ли вздох, то ли всхлип, то ли практически стон. И если она сделает это снова, то будет прижата к сланцево-серой кирпичной стене дома, и я, скользнув руками по ее бедрам, превращу этот эпизод в знакомство с ее телом.

Потому что она чертовски сексуальна в лучшем смысле этого слова.

На радость мне.

И затем она отпускает мои губы.

Мой стояк не собирается прятаться. Он по-прежнему указывает в ее сторону, желая большего. Я зацикливаюсь на своем лучшем сертифицированном убийце возбуждения, представляя себе потных баскетболистов, и стояк опускается вниз, в то время как Шарлотта дьявольски улыбается Брэдли.

Пока Шарлотта была занята, пожирая меня на Лексингтон-авеню, челюсть Брэдли изменила положение и в итоге упала на землю.

Отлично.

– Мы обручились прошлым вечером. И я чертовски счастлива, – говорит она, прижимаясь и обнимая меня за талию.

Он пытается заговорить, но вместо этого просто открывает рот, словно выброшенная на берег рыба.

О, это бесценно. Я опускаю взгляд на свои ботинки. И не ухмыляюсь. Клянусь, что на моем лице нет огромной ухмылки засранца. Я просто сторонний наблюдатель, получивший поцелуй от богини.

– И как я уже сказала, было бы прекрасно, если бы ты смог прекратить атаковать меня шарами, мишками и вишнями в шоколаде, – говорит она, и я издаю тихое фырканье. Шарлотта терпеть не может вишни в шоколаде. Как он может этого не знать?

– Они мне даже не нравятся, – говорит она Брэдли, все сильнее сжимая пальцы на моей талии. Так крепко, что я даже подумал, что…что она хочет почувствовать на ощупь каждый кубик моего пресса.

Хорошо.

Это совершенно не проблема. Эти несокрушимые мышцы полностью в вашем распоряжении, моя леди.

– Я понятия не имел, что вы двое вместе, – говорит Брэдли. Я смотрю на него и буквально вижу, как крутятся шестеренки в его голове. – Или вы всегда и были?

Выражение лица Шарлотты приобретает один из видов полнейшего шока.

– Что ты только что сказал?

Ему конец. Я и не думал, что такое возможно. Но он только что получил звание Мастер Мудак.

Пора вмешаться.

– Нет, Брэдли. Все это началось совсем недавно, – говорю я, встретив его взгляд. – И, если честно, я на самом деле безумно благодарен тебе. Если бы не ты и твои тесты по контролю качества кухонной мебели, у нас никогда бы не появился шанс быть вместе. Так что спасибо, что расстался с самой удивительной женщиной в мире. Потому что сейчас она моя, – и чтобы шокировать его окончательно, я притягиваю ее за талию и, развернув к себе, страстно целую.

Подхватив ее на руки и махнув на прощание ее бывшему, я захожу в подъезд.

Не уверен, что шокировало ее больше: то, что он только что сказал, или то, что я только что сделал, а может, собственное суперспонтанное решение, но как только мы оказываемся в лифте, она поворачивается ко мне и счастливо пожимает плечами.

– Полагаю, что в течение следующей недели я буду притворяться твоей невестой, Мамонтенок. В два часа нам предстоит покупка кольца, и мне необходимо устроить тебе допрос.

Прямо сейчас и у меня есть много вопросов, которые я хотел задать ей. Но на данный момент и так неплохо.


***

Моя любимая сфера деятельности – работа в спальне. Здесь я абсолютный царь. Поэтому нет ничего особенного в том, что она попросила меня подождать здесь. Но что-то в пребывании в спальне Шарлотты заставляет меня нервничать.

Может быть то, что ее обнаженное тело оказалось в нескольких метрах от меня.

Она принимает душ, а квартиры в Нью-Йорке размером с наперсток, независимо от того, как вы их обустроите. Просто послушайте – мокрая, обнаженная, сексуальная женщина на расстоянии десяти метров от вас.

Это ясно? Хорошо, двигаемся дальше.

Я беру в руки рамку, которая стоит на ее небесно-голубом столике – фотография собаки ее родителей. Пушистый коричневый терьер – ну или что-то вроде этого. Мне нужно сосредоточиться на этой собачонке. Всмотреться в него. Рассмотреть его хвост. Его уши. Да, это фото делает свою работу. Оно помогает мне не думать о голой женщине и о том, насколько хорошо она целуется.

Или насколько мне это понравилось.

Черт возьми, почему же мне так сильно понравилось?

Конечно, тебе понравилось, идиот. Ты гетеросексуальный мужчина. Тебя целует красотка. Ты был бы глупцом, если бы тебе это не понравилось. Конец истории. Это ничего не значит. Прекрати анализировать.

Тем более, она только что выключила воду в душе. Вдруг она забыла полотенце. Вдруг она приоткроет дверь и попросит меня принести его.

Я бью себя по лбу. Соберись, Холидей.

Поставив рамку обратно на полку, я глубоко вдыхаю и расправляю плечи. Дверь скрипит и открывается. Она выходит из ванной, одетая только в белое пушистое полотенце, обернутое выше ее груди.

– Ты, наверное, удивился, что я попросила тебя подождать меня в спальне, а не в гостиной, – произносит она лишающим иллюзий тоном. Не представляю, как она может говорить спокойно, словно мы совершаем бизнес-сделку, в то время как капелька воды скатывается вниз по ее голым ногам. Но я сильный мужчина. Я могу с этим справиться. Моя лучшая подруга ни капельки не соблазняет меня. Мой член, однако, говорит обратное. Предатель.

– Эта мысль приходила мне в голову, – говорю я, прислоняясь к комоду как ни в чем не бывало.

– Потому что, раз уж ты мой жених, то должен чувствовать себя комфортно, наблюдая мое обнаженное тело, – говорит она с уверенным кивком.

Черт, она собирается сделать это. Она собирается сбросить полотенце. Она собирается устроить нам практику в сексе. Я самый удачливый человек на земле.

Подождите. Нет, я не могу переспать со своей лучшей подругой. Я абсолютно точно не могу трахнуть Шарлотту. Даже если она швырнет на пол полотенце и попросит меня.

Я скрещиваю пальцы за спиной, связывая свои похотливые ручонки.

– Хорошо, так ты собираешься обнажиться? – говорю я и делаю все возможное, чтобы подражать ее холодному тону, который обычно выводит меня из себя.

– Нет. Только представить меня голой, – исправляет она.

Я смотрю на нее поучающим взглядом.

– Для меня это одно и то же: что мысль, что реальность.

– Ладно, ладно. Это не особо отличается, и да, это часть подготовки.

– Это часть экзамена?

Она проходит мимо, задевая меня рукой, а потом открывает верхний ящик комода.

– Да. Это больше похоже на курс практического обучения в лаборатории.

– И все это потому, что ты с чего-то взяла, что мы будем ходить голыми перед мистером Офферманом и не должны облажаться? Это не реалити-шоу о фальшивой помолвке, где мы должны будем показать определенные навыки и пройти полосу препятствий. Ты ведь это знаешь, правда?

Она кивает и роется в ящике.

– Я знаю. Но это больше похоже на Игры Новобрачных.

– И в этой версии мы узнаем о том, привык ли я к мысли о тебе голой, и не только к мысли?

Ее дыхание перехватывает, когда я произношу это – и не только к мысли.

Не знаю, как воспринимать этот маленький вздох… словно она только что представила меня голым.

Она поворачивается ко мне и держит две пары трусиков, по одной в каждой руке.

– Ответь быстро. Тебе нравится, когда твоя избранница носит черные кружевные стринги? – она трясет клочком шелковистой ткани, которая выглядит так сексуально, что мое лицо начинает гореть, будто его опаляет пламя. Откуда у Шарлотты вообще подобное белье? – Или ты за белые бикини? – она машет белой вещицей, и все, что я вижу – это крошечный треугольный клочок ткани с ажурными дырочками.

Забудьте про пламя. Прямо сейчас я в гребаном аду, зная, что она носит и это тоже. Белые трусики, которые открывают почти все.

Господи, помилуй.

Если бы женщина, с которой я встречаюсь, надела подобные трусики, то их давно бы на ней уже не было. Я стянул бы их с нее зубами. Ничего не могу поделать, но просмотр ее белья разогревает мою кровь до уровня кипения ртути.

Шарлотта склоняет голову и стреляет в меня выжидающим взглядом.

– Так в чем ты предпочитаешь видеть свою избранницу?

Я все еще не ответил ей. Просто пытаюсь организовать отток крови от других частей тела назад в мозг.

– Ни в чем, – говорю я, намереваясь сказать это в шутливом тоне, но в горле пересохло и першит, поэтому слова выходят с суровым рычанием.

Она совершенно невозмутимо приподнимает бровь.

– Ни в чем? В самом деле? Тогда хорошо, – говорит она, поворачивается, возвращает трусики в ящик, берет лифчик и закрывает комод с легким щелчком. – Это все упрощает. Я скоро вернусь.

Она игриво прикасается к моему плечу указательным пальцем, быстро открывает шкаф, хватает что-то с вешалки и возвращается в ванную. Когда она закрывает дверь, я падаю на кровать, тяжело дыша, и опускаю ладонь на свой лоб. Офигеть, что вообще это был за тест? Это было самое сложное испытание на прочность, которое я когда-либо проходил.

Но у меня нет времени, чтобы разбираться в этом, потому что двадцать секунд спустя она открывает дверь ванной и спрашивает:

– Ну как тебе?

На ней клюквенно-красная юбка до колен – она подобна вспышке огня, когда Шарлотта кружится – и черная шелковая приталенная блузка.

– Это подходит для похода за обручальным кольцом?

Я указываю на область ниже ее живота.

– Ты на самом деле не надела трусики?

Ее глаза искрятся озорством.

– Мой жених сказал, что он предпочитает меня… – она подходит ближе, опускает руку мне на плечо и шепчет на ухо, – без ничего.

И вот теперь, дамы и господа, мой член официально отдает честь моей лучшей подруге, Командору Искусительнице. Она подбегает обратно к шкафу, достает пару черных туфель на каблуках и надевает их на свои ножки.

Убейте меня прямо сейчас.

Ее ноги выглядят безумно сексуально, и тот факт, что сокровище между ее бедер обнажено, практически сводит меня с ума. Я зарываюсь пальцами в свои волосы и ерошу их, словно экскаватор.

– Хорошо, ты выиграла первое испытание на прочность, – я подхожу к ее тумбочке, открываю верхний ящик, беру бикини и размахиваю им, как белым флагом, – я сдаюсь.

Она хмурит брови.

– Этого достаточно, чтобы сдаться? Я думала, ты хочешь и нуждаешься во мне в качестве твоей избранницы?

– Нуждаюсь. Еще как нуждаюсь. Но ты не можешь выйти без нижнего белья. Ты не можешь разгуливать по всему Нью-Йорку без ничего под этой юбкой. Надевай, – говорю я, передавая их ей.

Она расплывается в улыбке, уголки ее губ дергаются вверх-вниз. Я клянусь, что в ее глазах написано: «Я тебя предупреждала».

Я скрещиваю руки на груди.

– Хорошо, Чеширский Кот. Какую канарейку ты съела?

Она берет трусики в руки, хватает меня за руку и тащит в ванную. А там указывает на зеркало. На нем записка, написанная красной помадой. «Спенсер заставит меня надеть белое бикини».

И я взрываюсь – глубоким громким смехом, идущим от самого моего сердца. Я указываю на нее пальцем.

– И ты говоришь, что плохая лгунья.

Ее челюсть отвисает прямо до пола, а потом она прижимает руку к груди.

– Я не лгала. Это правда, написанная красной помадой две минуты назад, и я была права. Признай это.

– Ты играла со мной.

– Нет. Я доказывала себе, что смогу достойно сыграть роль твоей избранницы, – говорит она со злой усмешкой, толкая меня бедром. В ее взгляде коктейль из гордости и удовольствия.

– Я хотела увидеть, так ли хорошо мы знаем друг друга, – она делает паузу, прежде чем говорит, понизив голос, – а также насколько близко.

А потом надевает трусики.

При мне.

В этих туфлях на каблуках.

Одна лодыжка, затем другая; трусики скользят по ее соблазнительным гладким ногам. Я слежу за всем этим процессом. Я не смог бы отвести взгляд, даже если бы попытался. И тут я понимаю, что мне придется ходить с гребаным стояком всю следующую неделю. Это ведь нормально, да?

Какой вменяемый мужчина сможет находиться в непосредственной близости от великолепной женщины, надевающей пару прозрачных…

Мой мозг прекращает обработку слов. Я сухо сглатываю.

Трусики на ее коленях. Скользят вверх по бедрам. Пробираясь к ее голой…

– Закрой глаза, – шепчет она.

И только потому, что я джентльмен, я исполняю ее просьбу. Я вижу черноту и серебристые звезды за моими веками, но воображаю все, чего мне прямо сейчас не хватает. Ага. Круглосуточный трах. Просто смирись с собой бесконечно твердым. Ты не сможешь этому противостоять. Даже не пытайся.

– Можешь открыть глаза, – говорит она, и я подчиняюсь. Она указывает на сидение унитаза. – Садись, партнер. Давай устроим опрос, пока я делаю прическу и макияж.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю