Текст книги "Билет в ад"

Автор книги: Лоран Ботти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц)

22

На всякий случай Тома Миньоль еще раз проверил замок на двери. Он знал, что обнаружит там следы взлома – накануне он видел в бинокль, как Жамель орудует отмычкой, очевидно собираясь застигнуть Тевеннена врасплох.

Но когда он уже собирался войти, его остановил голос Орели Дюбар:

– Я не понимаю, что здесь происходит, Тома…

С сегодняшнего утра она звала его по имени, и он даже не знал, радоваться этому или наоборот, ведь это означало, что Дюбар (Орели?..) не прочь продолжить, возможно, даже углубить отношения. Но сейчас этот вопрос отходил на второй план. Еще будет время его решить.

А сейчас нужно прежде всего объяснить. Орели, почему они здесь и собираются войти в дом Тевеннена, открыв уже взломанную дверь, поскольку до сих пор он так и не сообщил ей никаких подробностей. По пути сюда он разжимал челюсти только для того, чтобы проклинать утренние пробки и сожалеть о потерянном времени – хотя с чего вдруг оно казалось ему таким драгоценным, если Тевеннен все равно уже был мертв?.. Ответа на этот вопрос у него тоже не было.

Наверно, он просто хотел побыстрее… увидеть. Понять. Расследование выходило у него из-под контроля, возможность арестовать Вдову и благодаря этому получить хорошую должность в полиции – настоящей полиции! – становилась все более иллюзорной, и он всеми силами стремился исправить ситуацию. А для этого ему нужно было, по крайней мере, первым оказаться на месте преступления.

– Мой источник уверяет, что Тевеннен оставил за собой серьезный след. Именно здесь. Вчера вечером, незадолго до того как началась вся эта хренотень…

Скорее всего, этот аргумент показался Орели достаточно натянутым, но она не стала задавать лишних вопросов.

Тома толкнул дверь, сделал несколько шагов по просторной прихожей, откуда открывался вход в гостиную, затем обернулся к напарнице:

– Ты идешь?

Орели вздохнула и наконец последовала за ним.

– О черт, мадам Тевеннен любит жавелевую воду!.. – пробормотала она, наморщив нос.

Тома ничего не ответил на это замечание. Его удивила обстановка в доме копа. Он никогда бы не подумал, что в этом человекоподобном куске сала есть хоть какая-то утонченность, но, судя по изысканной дизайнерской мебели в гостиной, он ошибался. Если только оформительницей семейного гнездышка, напоминавшего скорее модный парижский лофт, чем дом в городском предместье, не была Шарли, подружка Тевеннена…

Тома продолжал осмотр. В гостиной трупа не обнаружилось – комната была безупречно чистой, в ней пахло как после генеральной уборки… что, кстати, было странно: ведь если Тевеннен умер еще вчера, запах разложения, путь даже слабый, уже должен был ощущаться.

– Ты осмотри кухню, а я поднимусь наверх, – распорядился он, обращаясь к коллеге.

Орели с раздраженным видом направилась к кухне, тогда как сам Тома поднялся на второй этаж, где по обе стороны коридора располагались несколько комнат.

За первой дверью оказалась супружеская спальня. Все такая же изысканная обстановка: красивая двуспальная кровать, пушистый ковер, шкаф с зеркальными раздвижными дверцами длиной во всю стену, трюмо в стиле ар-деко…

Трупа не было.

Вторая комната оказалась детской. Не так уж много игрушек, белые стены с яркими цветами, нарисованными через специальный трафарет… Тоже довольно изящно, хотя слишком уж экономично…

И здесь трупа не было.

Третья комната, очевидно задуманная архитектором как спальня для гостей, была абсолютно пуста.

И в ванной ничего.

Так, а что внизу? Почему молчит Орели?..

– Эй, ты что-нибудь нашла? – крикнул он вниз, перегнувшись через перила.

Орели вышла из кухни:

– На кухне ничего, в гараже тоже ничего, кроме супер-пупер-мотоцикла… То есть я имею в виду, ничего необычного. Но поскольку я вообще не знаю, что мы ищем, чего ты от меня хочешь? У нас тут игра в «Форт Бойяр» или что?

Тома сжал кулаки и от всей души шарахнул по перилам. Какого черта Жамель устроил ему такую подставу? Значит, он вернулся ночью, чтобы вывезти труп? Или Вдова отправила для этой цели кого-то другого, а Жамель об этом даже не знал?..

Он вернулся в коридор, снова осмотрел все комнаты второго этажа, потом спустился на первый и, не обращая внимания на красноречивый взгляд Орели Дюбар, заново осмотрел все помещения и там.

Никаких следов преступления. Ни даже просто драки. Ни капельки крови нигде.

Тома с силой потер подбородок. А что, если… Тевеннен разыграл собственную смерть? Заставил Вдову в нее поверить, чтобы беспрепятственно скрыться?

Единственным средством это узнать был люминол. Это вещество использовали эксперты, чтобы обнаружить следы крови даже после самой тщательной очистки помещения, когда их нельзя было увидеть невооруженным глазом.

Итак, нужно было вызывать криминалистов. Что ж, тем хуже для его открытия… И вдруг у Тома перехватило дыхание – он только что осознал, что никакого открытия на самом деле нет! Ему ни о чем не известно. А Вдове? Знать бы…

Ясно одно: если Тевеннен мертв, делу конец; если же он жив и в бегах, тогда еще остается шанс на удачный исход.

Тома вернулся в гостиную и вынул из кармана оставленной здесь куртки мобильник. Набрал номер Коньо. Для очистки совести он сегодня утром отправил двух других своих подчиненных к дому, где вчера поздно вечером остановились Шарли с сыном, чтобы проверить, там ли еще их «БМВ».

– О, ну наконец-то! Я тебе уже звонил!.. – воскликнул Коньо.

– Что у тебя?

– Все очень странно… «БМВ» на месте. Но… этой ночью в доме убита женщина. В том самом доме, где на ночь остановилась наша подруга…

Тома постарался с честью выдержать новый удар. Значит, сожительницу Тевеннена тоже убили?..

– А что с мальчишкой? – спросил он.

– Нет, ты не понял. Это не Шарли Тевеннен убита. Другая женщина. Причем совсем недавно. Наши коллеги уже были там, когда мы подъехали. У меня уже есть все данные: имя и точный адрес жертвы. Похоже, дело рук маньяка. Ее насиловали, пытали… в общем, кошмар.

Тома, совершенно растерянный, встряхнул головой:

– А жена Тевеннена все еще там?

– Нет, ее уже нет. Там сейчас целое столпотворение, но ее нет. Ни ее, ни мальчишки…

Мысли Тома смешались. Итак, Тевеннен убит у себя в доме этой ночью… Женщина, у которой остановилась его жена в ту же ночь, тоже убита, причем зверски. Какая связь?.. И где сейчас эта Шарли?

Он отсоединился, не переставая задавать себе вопрос: но почему же ту женщину пытали и насиловали?..

– Ты мне объяснишь наконец, что происходит?

Тома обернулся. Орели стояла, уперев руки в бока, с видом женщины, которая под утро встречает пьяного мужа, наконец вернувшегося домой. Тома собирался все ей объяснить сразу же после того, как они обнаружат тело. Но… нет тела – нет дела. Он чувствовал себя полным идиотом.

Не отвечая, он еще раз обвел глазами комнату, ненадолго задержавшись на огромном экране телевизора, словно ожидал, что там сейчас появится объяснение.

И вдруг он заметил что-то под самым потолком, над стеллажами. Какой-то отблеск, промелькнувший буквально на долю секунды…

Он нахмурился, затем, по-прежнему не говоря ни слова, направился в кухню.

Орели Дюбар, глубоко задетая полным отсутствием внимания к себе, но слишком гордая для того, чтобы пытаться его привлечь, осталась в гостиной. Тома вернулся через минуту, неся небольшую лестницу-стремянку.

Скрестив руки на груди, Орели наблюдала, как он поднимается по лестнице, протягивает руку к верхней полке стеллажа, затем проводит ею вдоль длинного провода, тянущегося от настенного светильника.

Затем Тома порылся в карманах, после чего начал откручивать наверху какую-то детальку – по крайней мере, так показалось Орели. Она не понимала смысла его действий, но они вызвали у нее невольное любопытство.

Через минуту у него в руке оказался какой-то небольшой предмет, который он принялся вертеть перед глазами так и сяк.

Наконец Орели не выдержала:

– Что это?

– Камера.

– Что? – изумленно переспросила она.

– Мини-камера, – уточнил Тома, протягивая ей предмет, лежащий у него на ладони.

Когда Орели приблизилась, она перехватила взгляд его темных глаз, в котором прежнее вожделение сменилось суровостью. Несколько секунд они пристально смотрели друг на друга.

– За ними наблюдали… И между прочим, за нами сейчас тоже, возможно, наблюдают, – произнес он. – Дом Тевеннена был под постоянным видеонаблюдением.

23

Давид не мог оторвать изумленного взгляда от женщины, сидевшей рядом с ним на водительском сиденье. На ней были огромные темные очки, а на голове возвышалось нечто невообразимое из черных набриолиненных прядей, стоявших торчком, как иглы дикобраза.

На мгновение она отвлеклась от дороги и повернула голову к нему:

– Давид, ну перестань уже смотреть на меня как на монстра!

Сдвинув очки на лоб, она подмигнула ему, и Давид невольно улыбнулся:

– Извини, мам, но я тебя не узнаю… ты похожа на певицу с Эм-ти-ви! На Аврил Лавинь, например…

Шарли, улыбаясь, покачала головой:

– Аврил Лавинь блондинка, радость моя. И у нее длинные волосы.

– Ну тогда… на Пинк.

– Да, в самом деле, у Пинк короткие волосы, но она тоже блондинка… с розовым оттенком.

– Вообще-то да… То есть… я не знаю, они постоянно меняют имидж… ладно, тебе видней. Просто ты сама на себя не похожа! Ты выглядишь как… ну, певица с Эм-ти-ви, и все тут! Иначе не скажешь!

Шарли снова улыбнулась. Да уж, имидж певицы с Эм-ти-ви – не лучший для встречи с матерью после десятилетнего молчания… но сейчас ей не хотелось об этом думать.

Сейчас она наслаждалась короткой передышкой – рядом с Давидом, в тепле и уюте автомобильного салона.

Утро выдалось хлопотным. Давид еще спал – глубоким, свинцовым сном, – когда Шарли выскользнула из номера отеля, не разбудив сына и ничего ему не сказав, чтобы лишний раз не беспокоить. Сначала она зашла в салон-парикмахерскую, где ей и создали этот новый, слегка гротескный имидж, затем – что было самым главным – позвонила во «Французкие лотереи» и объявила о своем выигрыше. Конечно же от нее потребовали сообщить данные удостоверения личности, и она назвала данные единственного документа, который могла предъявить без особого риска: акта гражданского состояния. Она не была уверена, что ее фальшивый паспорт выдержит серьезную проверку, и понимала, что тридцать четыре миллиона евро не отдадут первому встречному. Что касается Шарли, гражданской жены и убийцы Сержа Тевеннена, она исчезла навсегда, почти одновременно со своим сожителем. Осталась Анн Шарль Жермон, воскресшая из небытия после десяти лет пребывания в коме. Странно, еще совсем недавно Шарли была уверена, что ей никогда больше не понадобится удостоверение ее реальной личности, и однако вот очевидный факт: она едет по дороге, ведущей в Сен-Клу…

…к дому у озера…

Почему она решила выбрать именно это место, которое предстало Давиду в одном из его «видений», Шарли не знала. Может быть, она предчувствовала, что это неспроста?.. Что в этом есть какой-то смысл… возможно, даже необходимость? Сказать матери последнее «прости», не сказанное за все десять лет после бегства юной Анн Шарль из наркологической клиники. Поставить последнюю точку перед окончательным отбытием в неизвестность, без всяких шансов на возвращение. И наконец, показать матери Давида. Но в то же время внутренний голос нашептывал Шарли, что это безнадежная и совершенно напрасная затея.

Дом у озера… Возможно, однако, отправиться туда было ее собственным, чисто рефлекторным побуждением: хотя Шарли ни за что бы себе в этом не призналась, но она инстинктивно искала защиты у матери, как любой человек в самые трудные моменты жизни.

И потом, всего через несколько дней, самое позднее – недель ее мать обязательно увидит в газетах или даже по телевизору ее фотографию с комментариями, вроде: «Трагедия в семье полицейского… разыскивается убийца… опасная преступница…» Рано или поздно полицейские проследят весь ее путь: ее опознает и портье из отеля, и представитель «Французских лотерей»… ведь прическа типа «Взрыв на макаронной фабрике» вряд ли так уж сильно ее изменила… В конце концов они явятся и к ее матери. Шарли понимала, как та отреагирует на все это, и хотела, чтобы мать запомнила ее как адекватное существо, нормальную женщину, любящую своего сына, а не как бывшую наркоманку, ставшую убийцей.

На ближайшей развилке она свернула и удивилась, внезапно осознав, что уже почти добралась до цели. Из-за тумана Шарли вела машину медленно, но при этом ни разу не сбилась с пути, хотя не слишком обращала внимание на дорогу – можно было подумать, что ее вел какой-то старый инстинкт, память об этих местах, сохранившаяся с детства…

Вот они и приехали.

Шарли замедлила ход, потом притормозила, предоставив мотору некоторое время работать на холостом ходу. Перед ней тянулась абсолютно пустая улица, как будто застывшая во времени. Высокие каштаны, окаймлявшие улицу с обеих сторон, протягивали голые ветви к свинцово-серому зимнему небу. Шарли вспомнила, что в крайнем правом от нее доме, аккуратном белом особнячке, когда-то жила семья профессора Гримо – он сам, его жена и двое детей, а дальше – семьи Моризо, Клейн, Морсан дю Кулак, а еще дальше, за высокой решеткой и густыми зарослями садовых кустарников, ее собственная семья: мать всегда считала, что лучше как следует отгородиться от посторонних взглядов…

Шарли почувствовала, как ее сердце забилось сильнее, и сделала глубокий вдох, чтобы как-то справиться с нахлынувшим на нее потоком воспоминаний.

– Это здесь? – нерешительно спросил Давид. – Но… это ведь не дом у озера, нет?..

– Нет, радость моя… Мы просто заедем сюда, чтобы забрать ключи…

Шарли вновь медленно тронула машину с места, радуясь, что на пути нет ни одной живой души.

Наконец они поравнялись с решеткой своего семейного особняка. Шарли вышла из машины и в ту же секунду ощутила ледяной холод – температура здесь была как минимум на три градуса ниже, чем в городе. О боже, как же она ненавидела холод! Почему они с Брижитт не уехали на юг сразу же, как только выяснилось, что Фабиан исчез бесследно?.. Тогда все было бы иначе, совсем иначе, и они могли бы…

Напрасные мысли. Шарли чувствовала, что вообще напрасно приехала сюда. Все в ней кричало: уезжай, убегай… подальше отсюда!..

Но она постаралась не думать об этом и сказала Давиду:

– Подожди немного здесь, котенок, ладно? Мне просто нужно кое с кем повидаться…

Она захлопнула дверцу машины и подняла воротник. Потом приблизилась к чугунной решетчатой калитке и протянула руку к кнопке звонка. В тот самый момент, когда ее палец коснулся кнопки, Шарли обернулась, но увидела не старую синюю «клио», а роскошное авто своего отца, медленно отъезжавшее от дома. За рулем сидел отец, на заднем сиденье – две девушки азиатской наружности. Почему две?.. Тогда, в семь лет, она этого не знала. Позже ее мать, потягивая виски из бокала, постаралась это ей объяснить. Все ей объяснить. Шарли было тогда всего девять.

Она несколько раз моргнула. Синяя «клио» стояла на месте. И Давид прижимался носом к стеклу. На его лице читалось явное любопытство. И нетерпение… и какое-то предчувствие…

Шарли поправила волосы, потом сняла темные очки и сунула их в карман пальто. И наконец позвонила.

Давид вытянул шею с любопытством выглядывающего из норки маленького зверька. За живой изгородью он разглядел красивый особняк, совсем не похожий на те дома, среди которых он вырос. Это была какая-то другая, неизведанная вселенная.

Значит, здесь живет его бабушка… До сих пор он думал, что она давно умерла. Мама говорила, что бабушка погибла в автокатастрофе, и он в этом никогда не сомневался, потому что у него не было никаких причин подозревать маму во лжи. Однако, когда мама совсем недавно сказала, что бабушка жива и тот самый дом у озера – это, в общем-то, ее дом, он не удивился. Может быть, он слышал, как мама говорила об этом когда-то давно, когда он был совсем маленький и она еще не знала о его способностях?.. Во всяком случае, у него не осталось об этом никакого четкого воспоминания. Кажется, даже никакого «воспоминания о будущем»…

По дороге сюда мама сказала только: «Видишь ли, мы с ней никогда особо не ладили… поэтому я тебя с ней так и не познакомила…» Давид не стал требовать подробностей: он знал, что со вчерашнего вечера привычный для него мир непоправимо изменился, и его мысли были слишком сумбурны, а эмоции слишком хаотичны, чтобы попытаться как-то прояснить ситуацию, которую он не до конца понимал. Тем не менее он все же спрашивал себя: что это за бабушка, которая совсем не интересуется внуком? Такие вообще бывают?..

Сейчас, когда он смотрел на кованую узорчатую решетку перед домом и на маму, которая нервно сжимала и разжимала руки, прежде чем нажать на кнопку звонка, он все отчетливее представлял себе бабушку в образе злой феи из «Спящей красавицы».

Как же ему ее называть? Бабушка? Или мадам?..

Этот дом и весь окружающий квартал, казалось, застыли во времени. Втайне Давид желал, чтобы никто так и не открыл калитку – ему совсем не хотелось знакомиться с бабушкой. Да и вообще ни с кем. Хотелось уюта, покоя, безопасности… где-нибудь вдали от всего остального мира. И самое главное – чтобы мама была счастлива.

Но он понимал, что так не получится. Знал, что встреча с бабушкой неизбежна. Их с мамой путешествие должно было закончиться в доме у озера – и только бабушка могла дать им ключи от него.

Словно в подтверждение его мыслей загудел интерфон, и Давид смутно расслышал, как мама что-то произнесла. Еще через несколько секунд она сделала ему знак выйти из машины и присоединиться к ней.

Ну вот, подумал он обреченно, пора.

И удивился, осознав, что его сердце колотится гораздо сильнее, чем обычно.

Так как же все-таки ее называть? Бабушка? Или мадам?..

24

Женщина, открывшая дверь, выглядела типичной домохозяйкой – на ее лице читалась неизбывная скука от постоянного пребывания в четырех стенах. Но когда Тома развернул у нее перед глазами служебное удостоверение, выражение ее лица изменилось – на нем появилось беспокойство и даже некоторая враждебность.

– Но… что я могу для вас сделать? – спросила она.

– Мы расследуем дело о поставке наркотиков, и я попросил бы вас припомнить, не замечали ли вы в последнее время по соседству чего-нибудь подозрительного?

Женщина – лет сорока, спортивного телосложения, ненакрашенная – слегка нахмурилась:

– Чего именно?

– Ну, например, не появлялись ли здесь какие-то незнакомые люди?

Немного поколебавшись, она впустила его в дом – примерно такой же, как у Тевеннена, но с более соответствующей данному кварталу обстановкой.

– Хотите кофе? Я только что сварила…

Тома совершенно не хотелось кофе, как не хотелось и мучить бесполезными расспросами эту женщину. После того как он обнаружил в доме Тевеннена первую камеру, он вышел на улицу, чтобы посмотреть, нет ли где поблизости припаркованного грузовичка. Хотя Тома не слишком хорошо разбирался в аппаратуре слежения, он все же предполагал, что шпионы обосновались явно не за километры отсюда. «Режиссерская аппаратная», куда передавалось изображение, наверняка находилась в этом же квартале.

Осмотр ближайших окрестностей ничего не дал. Но, вернувшись в дом, Тома с помощью Орели обнаружил еще две камеры – одну на кухне, другую в супружеской спальне. Настоящая сеть видеонаблюдения, опутавшая весь дом!

Он взял чашку кофе, протянутую женщиной.

– Так что же, вы не заметили каких-нибудь незнакомых людей, подозрительных перемещений?.. – снова спросил он.

– Да… это началось несколько месяцев назад. Еще весной, если память мне не изменяет… Они появились… как будто из ниоткуда.

– Кто – «они»?

– Сначала их было двое. То есть… в основном двое. Время от времени к ним присоединялся третий. Вы понимаете, когда двое мужчин снимают жилье в тихом семейном квартале… это немного странно.

Тома кивнул.

– У них был такой вид… в общем, они совсем не вписывались в здешнюю обстановку. Особенно один из них. Настоящий гигант. Немного похож на Себастьяна Шабаля, знаете?.. Только бритый наголо. А второй… ну, в общем, скорее симпатичный парень, такой стройный… Но было такое ощущение, что они здесь ненадолго. Как будто выполняют какую-то работу…

– А где конкретно они снимали жилье?

– Это дом в самом конце улицы. У перекрестка.

Дом?.. Тома скорее предполагал, что они приезжали и уезжали в небольшом пикапе… но съемный дом?.. Кто же они такие, если проводили операцию с подобным размахом?.. Или это просто совпадение и те двое ребят занимались чем-то другим?..

Он поднялся и подошел к окну.

– Вон тот дом? – спросил он, указывая на серо-белый домик у поворота.

– Да, – подтвердила женщина, приблизившись.

Недалеко от этого дома Тома увидел Орели, оживленно беседующую с каким-то пожилым господином. Время от времени она поглядывала на дом. Неужели и впрямь?..

– А как они себя вели, эти двое мужчин? – спросил он. – Вы сказали, они производили странное впечатление… А что именно было странного, кроме того, что они вместе снимали дом?

– Да в общем, ничего такого особенного… Они не пили, не дебоширили, почти никуда не отлучались, разве что в магазин… По очереди, никогда вместе… И не принимали никаких гостей, кроме того, третьего… Он приезжал раза два в неделю…

– Вы не могли бы описать их подробнее?

– Ну… один из них такой здоровяк, прямо чемпион по регби… Другой – не слишком высокий, стройный, темноволосый… чем-то похож на вас. Только побледнее. А третий… о, этот тип был самый странный из всех! Высокий блондин, худой, даже тощий… такой, я бы сказала, женоподобный. С ним я однажды даже общалась – наши машины столкнулись, и он слегка повредил мою…

– Он вам случайно не называл свое имя? Или профессию?

– Нет… Он… – тут женщина слегка покраснела, – он заплатил мне наличными…

– Вы помните, какая у него была машина?

– Я не очень разбираюсь… внедорожник. А двое других ездили на серой «ауди». Мы с мужем, помнится, даже удивлялись – люди снимают самый маленький домик во всем квартале, а машина у них такая здоровенная… и они ей почти не пользуются.

Тома снова взглянул в окно на дом.

– А сейчас что-то не видно ни джипа, ни «ауди», – заметил он.

– Ну да. Я так и подумала, что вы по этому поводу… – отозвалась женщина.

– Э-ээ… то есть?..

– Они уехали как раз сегодня утром. Примерно с полчаса назад. Я видела, как они грузят вещи в машину. В «ауди». Столько чемоданов, сумок!.. Я подумала, что они едут куда-то на отдых.

Торопливо поблагодарив собеседницу и распрощавшись с ней, Тома вышел из дома и почти бегом устремился через улицу к Орели.