Текст книги "Запретный плод сладок"
Автор книги: Лора Тейлор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)
Его мощное тело посылало ей недвусмысленные сигналы. Она чувствовала силу его страсти, но она также чувствовала и силу его самообладания. Она знала, что попроси она – и он ее тут же отпустит, а потому отдавалась этому поцелую с такой несдержанностью, которая в других обстоятельствах изумила и испугала бы ее.
Клер чувствовала его власть над собой, но не угрозу. Она чувствовала его желание, но не давление. И она чувствовала себя такой женственной и страстной, как никогда в жизни.
Кровь огненным потоком струилась по ее венам. Ледяные стены, которые она так давно и так старательно возвела вокруг своего сердца, готовы были растаять от этого огня и улетучиться легчайшей струйкой пара.
Она застонала и судорожно вздохнула, когда он освободил ее губы. Но его объятия не раскрылись. Тейт продолжал крепко прижимать ее к себе, и она поняла, что он дает им обоим время восстановить душевное равновесие и вернуть способность думать.
Уже много лет Клер не целовали, не обнимали, не ласкали с такой головокружительной страстью. Целая вечность прошла с тех пор, как она сама мечтала о таких близких отношениях с мужчиной. Но сейчас она хотела этих отношений, она жаждала их так, как жаждут глотка животворного воздуха.
Она открыла глаза, приподняла голову и встретилась взглядом с Тейтом. Его сбившееся дыхание громким эхом отдавалось у нее в ушах. В его взгляде она уловила потрясение, почти шок, и подумала, что и он, должно быть, читает то же самое в ее взгляде. Не в силах найти подходящих слов, она молча смотрела на мужчину, который держал ее в объятиях.
– Теперь я знаю, – произнес спустя несколько секунд Тейт.
– Знаешь что?
– Какая ты на вкус. Все эти дни я только об этом и думал.
Клер от удивления заморгала.
– Ты сладкая. Такая сладкая, что этот вкус ни с чем нельзя сравнить…
– Никогда в жизни мне никто такого не говорил, – раздался ее еле слышный шепот.
– Значит, рядом с тобой были не те мужчины, Клер Дункан.
«Наверное, он прав», – мысленно согласилась она. А потом еще одна истина всплыла в ее сознании – истина, которую она обязана была ему открыть, раз уж их отношения отличаются такой откровенностью и прямотой.
– Рядом со мной был лишь один мужчина. Мой бывший муж.
Клер высвободилась из кольца его рук и сделала шаг назад. Со стороны лифта до них донесся шум. Кто-то вышел на двадцать шестом этаже.
«Опять этот Тома», – с раздражением подумала Клер. Его назойливая опека уже начинала действовать ей на нервы. Пальцы у нее заметно тряслись, но она умудрилась как-то вставить ключ в скважину и открыть дверь.
Потом она оглянулась на Тейта. У него был ошарашенный вид, словно она вылила на него ведро ледяной воды. Похоже, он не ожидал такого признания.
– Увидимся утром, если ты все еще хочешь…
– Я хочу, Клер, но не стану подталкивать тебя. Ни за что на свете.
На ее губах промелькнула слабая улыбка, и Клер, переступив порог своего номера, с величайшей осторожностью прикрыла за собой дверь. А потом она привалилась к ней спиной, выдохнула наконец застрявший в легких воздух, накрыла ладонью горящие, припухшие губы и попыталась справиться с нервной дрожью, все еще пробегающей по телу.
Как только самообладание вернулось к ней, она прошла в спальню, сняла трубку телефона и набрала номер, который не значился ни в одном телефонном справочнике. Гудок. После второго в трубке раздался мужской голос.
– Па, ты завтра утром будешь дома или пойдешь играть в гольф?
Она выслушала ответ.
– Отлично, потому что нам необходимо поговорить.
5
Клер замедлила шаг и нагнулась, чтобы рассмотреть очередную необычную раковину, наполовину присыпанную песком на дне теплой лужицы, которых здесь немало оставил недавний прилив. Тейт сдержал обещание показать ей свое открытие – очаровательную тихую бухту недалеко от Майами. Сейчас он остановился рядом с Клер, дожидаясь, пока она вдоволь налюбуется причудливым созданием океана.
Клер, выпрямившись, заметила:
– Мой самый младший братишка биолог, изучает морскую фауну. Вот кому бы здесь понравилось.
– Пригласи и его на нашу следующую прогулку, – великодушно предложил Тейт, одной рукой обнимая ее за плечи.
Клер приподняла к нему улыбающееся лицо.
– Идея неплоха, но, боюсь, приезд с южного берега Тихого океана влетит ему в копеечку. Саймон возглавляет в данное время научную экспедицию от университета Флориды и вернется не раньше чем через несколько месяцев. Так, во всяком случае, сказала его жена сегодня утром, когда я заехала к родителям.
– Это и было то дело, что ты собиралась уладить? – не удержался от вопроса Тейт. – Воскресный визит к родителям?
Клер утвердительно кивнула, но не стала вдаваться в подробности об истинной причине визита или о том, что она успела еще заехать и в больницу, проверить состояние одного из своих пациентов.
– Я всегда стараюсь повидать их на выходные. Сегодня там были и две мои сестрички.
– Те самые, гроза мужского пола? Мишель и Дженнифер?
– Отличная у вас память, мистер Ричмонд.
– Стараемся, миссис Дункан, – в тон ей ответил Тейт. – Твои родители, похоже, взрастили целый выводок классных специалистов и прекрасных людей. – По его тону можно было понять, что ему хотелось бы побольше узнать о ее семье.
«Да уж, ты и половины не знаешь, – подумала она. – Двое детей – с университетскими дипломами в области общественных наук, один летчик, один дипломат, помощник окружного прокурора, врач и, наконец, Саймон, ученый. Моим родителям действительно есть чем гордиться».
– Компания у нас довольно пест-рая, – произнесла она вслух. – Каждый пошел своим путем. Папа считает, что он так и планировал, а мама говорит, что нам просто повезло.
Тейт хмыкнул.
– И мои родители высказывали похожие мысли.
Клер промолчала, решив, что сейчас не самое подходящее время распространяться о ее собственной профессии. А он и не спросил, просто взял ее за руку, и они побрели дальше, зарываясь босыми ногами в теплый песок на берегу безлюдного залива, где несколько часов назад Тейт бросил якорь своей яхты. Высоко в небе парили в свободном полете птицы. Присущий Флориде пряный аромат морских водорослей струился вокруг них.
– Сегодня ты выглядишь гораздо спокойнее, – заметил Тейт.
– Так и есть, – ответила Клер. – Наверное, благотворное воздействие на меня оказывает твое общество и прекрасная природа вокруг.
– Исчезла тревога, что кто-то тебя может преследовать.
Она бросила в его сторону изумленный взгляд.
– Никто меня не преследует. С чего ты это взял?
– По твоему поведению я бы этого не сказал, – покачал головой Тейт.
– Просто я всегда слежу за окружающей обстановкой, вот и все. Пару лет назад я прошла курс самозащиты – после того, как одну мою подругу ограбили прямо на стоянке у ресторана.
Клер была страшно рада, что может предложить ему это объяснение. Пусть не стопроцентная правда, но все-таки и не ложь. Подругу ее действительно ограбили, и Клер привела эту самую подругу на занятия, посвященные самообороне женщин.
– Ты как-то сказал, что немало поездил по свету. – Она решила сменить опасный для нее предмет разговора.
Тейт пожал плечами.
– Да я и видел-то в основном аэропорты, отели, рестораны и самые известные достопримечательности, куда обычно возят всех туристов.
– И у тебя не было времени как следует присмотреться к местной жизни? – Клер вздохнула облегченно, благодарная ему за то, что он подхватил предложенную ею, более нейтральную тему.
Он подумал немного, прежде чем ответить:
– Пожалуй, за долгие годы путешествий я все-таки парочку-другую стран узнал основательно.
– По твоему тону не скажешь, что они оставили у тебя приятное впечатление, – сделала вывод Клер.
Ей показалось, что на обдумывание следующего ответа у него ушла целая вечность. Видимо, взвесив все «за» и «против», он признался:
– Случалось, я видел больше, чем мне хотелось бы, Клер. Особенно в последнее время.
Его приглушенный голос, в котором явно сквозило напряжение, и ее профессиональная способность улавливать недосказанное заставили Клер устремить взгляд на обращенное к ней в профиль лицо Тейта. Она замедлила шаг, вынуждая и его последовать ее примеру, но если во взгляде Тейта она надеялась отыскать ключ к перемене его настроения, то ошиблась, потому что большие темные очки не дали ей такой возможности.
Тейт увел ее со слепящего послеполуденного зноя в тень приземистых, довольно чахлого вида пальм.
– Посидим немножко, – предложил он и сел, подняв очки наверх.
– Давай, если хочешь.
Клер тоже опустилась на песок такой первозданной чистоты, что он напомнил ей очищенный сахар. Она примостилась напротив Тейта, так, что их колени почти соприкасались.
– А какое-то любимое место за границей у тебя есть? – спросила Клер и, тоже избавившись от очков, продела одну из дужек под узкую бретельку закрытого купальника.
– Карибское море.
Она рассмеялась.
– Не очень-то определенно. – Клер пока не знала, что его тревожит, но ей очень хотелось понять, что именно.
– Отличное место для отдыха под парусами.
– Чутье мне подсказывает, что на борту яхты ты чувствуешь себя самым счастливым человеком на свете.
– Верно. Мне нравится открывать неизведанное и поднимать якорь, если того требует душа.
– От этих слов веет беззаботностью. – Клер даже опешила на секунду от того, насколько он от нее отличался. Ей всегда нужна была крыша над головой и твердая почва под ногами, ощущение защищенности, которое давали стены дома и близость друзей. А он, похоже, без всего этого прекрасно обходился.
– Не беззаботностью. Свободой. Чувствуешь разницу?
Она покачала головой. На ее взгляд, особой разницы в этих словах не было, но она решила, что выслушать противоположное мнение всегда интересно.
– Беззаботность предполагает и безответственность, – пояснил Тейт. – А свобода – означает возможность выбора, но заставляет принимать на себя ответственность за свой выбор.
– Интересная теория. – В ее голосе явно слышалось сомнение.
– Реальная, – с нажимом отозвался он. – Особенно учитывая постоянно изменяющиеся условия жизни.
– Приму твои слова на веру, – кивнула Клер, – поскольку личного опыта в этом у меня нет.
– Как это нет? Ты именно так и живешь. Этот опыт – неотъемлемая часть жизни людей, предпочитающих одиночество.
– Неудивительно, что я ее так обожаю, эту жизнь, – буркнула она.
– О чем ты? Я не понял.
– Последние три года мне доказали, что жизнь одинокой затворницы не для меня, – призналась Клер.
Тейт неожиданно долго, напряженно изучал ее лицо, а потом кивнул. Только она не поняла – что именно означал этот кивок.
– Ты был когда-нибудь женат? – спросила она.
Он покачал головой.
– Не так-то просто, как я понял, найти подходящую пару.
Клер понимала, что не может позволить себе хоть малейшие иллюзии относительно Тейта Ричмонда. Он нравился ей, очень нравился, но она не хотела наделать глупостей. Горький опыт отношений с бывшим мужем стал причиной того, что она поклялась себе – если ей встретится мужчина, способный пробудить в ней ответные чувства, она не станет довольствоваться поверхностным впечатлением, а как следует изучит его, прежде чем пустит в свою жизнь.
– А ты искал? – Конечно, это был слишком личный вопрос, но она не могла его не задать.
Взгляд Тейта устремился мимо нее, как будто он высматривал в океане картины далекого прошлого. Через несколько секунд он перевел глаза на Клер.
– Да, наверное, – время от времени.
– У тебя были в жизни задачи поважнее? – уточнила она.
– Да, хотя теперь они не кажутся мне такими уж важными.
– Почему?
– Я думал о прошлом и пытался предугадать будущее. Кто знает? Может, я дошел до перекрестка жизни и настало время выбирать, какой дорогой идти дальше. – Он улыбнулся, но улыбка замерла на губах, так и не достигнув его темно-карих глаз. Их как будто заволокло пеленой печали и сожаления.
– А может, с возрастом ты просто стал лучше понимать, что в жизни по-настоящему важно, – подсказала Клер.
– Может, и так. – Чуть заметно улыбнувшись, он завладел ее рукой. Смахнул несколько песчинок, прилипших к ее коже. – Я встречался с женщинами, бывало, подолгу встречался, но их больше волновала работа и продвижение по службе.
– А не выбирал ли ты специально именно таких? – спросила Клер.
– Поясни, – попросил Тейт. Ее вопрос явно озадачил его.
– Видишь ли, мне кажется, что большинство людей завязывают отношения по той простой причине, что ничего другого им искать не хочется. Так легче – случись возникнуть проблемам, можно просто встать и уйти. Может быть, ты относишься к категории тех, кто предпочитает не связывать себя никакими обещаниями.
Он не сводил с нее глаз, явно погруженный в размышления над ее последними словами.
– Я задела за живое?
– Ага, но я не против. Ты высветила для меня то, что я старательно обходил стороной все эти годы.
Клер улыбнулась.
– Мне не свойственно ходить вокруг да около. Моя прямолинейность известна всем вокруг.
– И не меняйся. Ты мне нравишься именно такой.
Улыбка Клер стала еще шире.
– И не собираюсь. Правда, должна признать, что с тобой я становлюсь еще откровеннее, чем обычно.
Он прикоснулся легким поцелуем к ее пальцам и снова принялся поглаживать ладонь.
– Тебе нравилась замужняя жизнь – до того, как возникли проблемы?
– Что, настала моя очередь ответить на парочку-другую нелегких вопросов? – отрывисто бросила она.
– Только если ты не против, Клер, – сказал он, оставляя ей путь к отступлению.
Не отрывая глаз от ее лица, он поднял руку Клер и прижался теплыми губами к ее ладони. Клер вздрогнула. Потом его язык обжег чувствительную кожу. И все это время он смотрел на нее, а ей казалось, что он занимается с ней любовью – одними глазами, одним только взглядом.
Она заговорила, не в силах скрыть дрожи в голосе:
– Да, мне нравилось быть замужем, особенно в то время, когда я еще верила, что смогу создать такую же семью, как у моих родителей. Партнерство в браке очень много значит для меня, и неудивительно, если вспомнить, в какой атмосфере я выросла.
– Поясни, – попросил Тейт.
В ее взгляде появилось удивление.
– Что пояснить? Что такое партнерство?
Тейт кивнул, легонько сжав ее ладонь между своими.
– Если коротко – это значит быть частью чего-то более значительного и важного, чем ты сам.
– Интересная концепция.
– Это не просто концепция, это образ мыслей, чувств, образ всей жизни. Тут и инстинкт, и еще сотня необъяснимых вещей – все это, связанное вместе, и составляет полноценный брак.
«Не могу поверить, что разговор зашел так далеко, – подумала она. – Неужели мы в самом деле обсуждаем проблемы брака?» Ее изумлению не было предела, но она напомнила себе, что оба они достаточно взрослые, чтобы позволить себе вдаваться даже в такие подробности.
– Ты говоришь очень интересные вещи. Продолжай, пожалуйста.
– Что ж, хорошо. По-моему, семья – это мечты и заботы на двоих, это жизнь друг для друга, это дети и продолжение себя в следующих поколениях. Это чувство душевного равновесия, когда ты устал или тебе плохо. Это вера, смех, страсть и общие секреты. Это дружба и любовь.
– Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой, – заметил Тейт. – Рискую показаться тебе напыщенным, но брак твоих родителей, должно быть, действительно заключался на небесах.
Клер звонко рассмеялась. Просто не могла удержаться.
– И у моих братьев и сестер тоже. Но ты не хуже меня знаешь, что само по себе ничего не приходит. Они работают над своим счастьем. Как я поняла из твоих слов, то же самое можно сказать и о твоих родителях.
– Честно говоря, я в такие тонкости не вдавался, – признался Тейт. – Отношения моих родителей всегда казались мне чем-то таинственным – возможно, потому, что сам я подобного не испытал.
Его признание расстроило Клер. Как это, должно быть, грустно – ни разу не испытать настоящей близости, никогда не разделить заботы с родным человеком. Ее с Дарреном хотя бы в начале брака связывали именно такие отношения. Она знала, что мечта об их повторении так и не умерла в ней. Только теперь она, наученная горьким опытом, уже не сделает ошибку в выборе.
Тейт протяжно вздохнул. Ей показалось, что она услышала в этом вздохе отголоски тоскливого одиночества. Уж ей-то это чувство было хорошо знакомо.
– Почему ты ищешь ответы на свои вопросы именно сейчас? – спросила она.
– Одиночество все сильнее давит на меня, – признался он. – И, похоже, мне такая тяжесть уже не под силу.
Клер порывисто наклонилась и прикоснулась к его подбородку быстрым поцелуем.
– Я придерживаюсь известной теории, что мы живем одни, когда одиночество нас устраивает, но если очень захотеть, то можно добиться перемены. Никто не может нас спасти или хотя бы дать ответы на наши проблемы. На предприятии по производству собственного счастья мы сами себе хозяева.
Задумчивое выражение не сходило с его лица, когда он потянул ее на себя, и она опустилась на колени между его мускулистых бедер.
– Леди даже умнее, чем я думал. Сначала, – улыбнулся Тейт. – А еще мне кажется, что на сегодня серьезных разговоров достаточно. Сжав губы, пытаясь сохранить серьезность, Клер положила ладони ему на плечи. Глаза ее заискрились смехом, и наконец она не выдержала и засмеялась. Ей было так хорошо на берегу этой тихой бухты рядом с Тейтом, что хотелось смеяться и петь от счастья.
– Принято.
Взгляд Тейта скользнул по розовой, обласканной солнцем коже, окунулся в глубину сверкающих темных глаз.
– Я не насладился твоим вкусом, Клер Дункан. Я хочу еще.
Она окаменела. Через мгновение сердце ее вернулось к жизни, молотом застучало в груди, пламенем опалило кожу. Покоренная его признанием, зачарованная желанием, которое прочитала в его взгляде, и своими собственными бурлящими чувствами, Клер медленно кивнула.
Ей хотелось того же. Ощутить его на вкус. Насладиться им, испить его до дна. Она инстинктивно придвинулась, не в силах отрицать очевидное, не желая обманывать себя. Или его.
Тейт молча смотрел на нее. И все. Но его глаза говорили без слов. И ей нетрудно было прочитать это послание. На этот раз инициатива была за ней.
Она подчинилась без малейшего колебания. Ее даже вдохновляла его готовность позволить ей вести первую партию. Первый шаг к близости не потребовал от нее никаких усилий, она просто следовала женской интуиции, своему непреодолимому влечению к Тейту и почти мучительному желанию прикоснуться к нему.
– Я тоже мечтала о повторении, – призналась она, проводя кончиками пальцев от его широких плеч к ладоням.
Устремленные на нее глаза еще сильнее потемнели и стали совсем непроницаемыми. Он с силой втянул в себя воздух. Но не шелохнулся.
Твердость его мускулов под горячей кожей восхитила ее. Она чуть склонила голову набок; кончики ее пальцев заскользили по его рукам, к шее, ключицам, на секунду замерли, дойдя до густой поросли на груди, а потом обе ладони раскрылись и легли на пружинящую поверхность. Легчайшими, как дуновение ветерка, поцелуями она прочертила невидимый след от его виска к изгибу волевого подбородка.
Потом чуть наклонилась и на миг замерла, не дотянувшись до его губ всего на каких-нибудь несколько миллиметров. Прикоснулась к щекам, провела пальцами по дразняще колкой поверхности. И лишь тогда Клер приблизила свои губы к его, но очень-очень медленно, сознательно продлевая предвкушение до тех пор, пока наконец отчаянное желание слиться с ним не поглотило ее способность мыслить. Ресницы ее опустились, и она полностью окунулась в ощущение, которого больше всего жаждала в этот момент.
Из горла Тейта вырвался низкий, глухой стон.
От этого протяжного звука пульс Клер забился еще лихорадочнее. Мучительно-сладкий, он обжег ей губы, и она вдохнула его в себя.
Целые россыпи эмоций, словно звезды в безоблачном ночном небе, мерцали внутри ее дивным светом. Она обвела языком контур его губ, на миг отстранилась и снова приникла всем ртом.
Губы Тейта смягчились, приветствуя ее осторожные прикосновения. Так же, как это сделал Тейт прошлым вечером, Клер рискнула проникнуть языком в теплую влагу его рта. Язык заскользил по гладким зубам, по нежной внутренней стороне губ, и Клер с головой погрузилась в свое чувственное исследование.
Она узнавала вкус Тейта.
И наслаждалась им не спеша, как гурман изысканным блюдом.
Поцелуй кружил ей голову, но он же и обострял ее жажду большего. Пальцы ее напряглись, с силой впились в его плечи.
– Обними меня, пожалуйста, – выдохнула она горячим шепотом прямо ему в губы. – Я так хочу ощутить на себе твои руки.
Его ладони сошлись на ее тонкой талии. Он притянул к себе Клер, пальцы пробежались вверх и вниз по ее спине, пока не замерли на изгибе бедер. А затем уже он завладел ее губами со все возрастающей страстью. Он ласкал ее рот, покусывал, дразнил – и наконец прильнул к его сладкой влаге с лихорадочностью истомленного желанием человека.
Он требовал и дарил одновременно. В его объятиях Клер познала такое чувство единения, какое до сих пор ей было неведомо. Ее охватило чувство покоя и умиротворения, словно путника, которого долгие дороги и странствия привели наконец в родной дом.
Кончики тонких пальцев очертили линии его шеи и плеч, а потом забрались в плотный жесткий покров на груди. Спираль желания все туже закручивалась внутри ее, вызывая трепет в руках и жар во всем теле. Ни один мужчина – она знала это – никогда не целовал ее так, словно она единственная на свете могла подарить ему жизнь. И ни один не целовал ее так, словно от ее ответа на его ласки зависело все его будущее счастье.
Не отрывая губ от ее рта, Тейт сдвинул с ее плеч узкие бретельки купальника. Солнечные очки упали на песок. Он гладил обнаженную кожу ее плеч и рук пальцами, дрожащими от страсти и усилий, направленных на ее обуздание.
Желание ощутить его прикосновение обжигало грудь Клер. Она дернула вниз лиф купальника и, отбросив ненужную стыдливость, опустила его руки на открывшиеся солнечным лучам молочно-белые возвышенности.
Он накрыл их ладонями.
Ахнув, она застонала от облегчения и удовольствия, обрушившихся на нее как животворный весенний ливень на жаждущую влаги землю. Соски мгновенно напряглись и острыми кончиками уткнулись в его ладони. Целый каскад новых ощущений дрожью прокатился по телу.
Тейт оторвался от ее рта, приподнял Клер так, что ее груди оказались на уровне его губ, и поцеловал глубокую ложбинку между нежными полушариями.
Клер вздрогнула и изогнулась под ним, а потом ее пальцы легли на его затылок, и она нетерпеливо подтолкнула его к одному из сосков, горящему в ожидании ласки.
Он втянул в рот этот изнывающий кусочек ее плоти, и Клер вскрикнула от восторга, слишком пронзительного, чтобы его можно было сдержать. Она не осознавала сейчас ничего, кроме ласк Тейта и своих собственных эмоций, незаметно и непреодолимо завладевших всем ее существом.
Его рот сомкнулся на другом соске, и Клер готова была раствориться в неземной магии его прикосновений. Он целовал напряженный сосок, обводил языком его пылающую поверхность и нежно стискивал зубами до тех пор, пока ей не показалось, что она сейчас завизжит от вожделения, рвущегося из каждой клеточки ее тела. Несколько минут спустя он поднял голову, и Клер, обессиленная, рухнула ему на руки.
Он осторожно приподнял ее, усадил еще ближе к себе и обвил ее ногами свою талию. Затаив дыхание, она вглядывалась ему в лицо. Страсть, горящая в его глазах, полностью парализовала ее.
Она выдохнула протяжно, с облегчением, когда он прижал ее к себе так близко, что горячая пульсация его возбужденной плоти отдавалась между ее бедер. Кончики сосков зарылись в жесткий волосяной покров на его груди, рассылая по всему телу волны новых эротических ощущений.
Обвив его руками за шею, Клер терлась грудью о его грудь, влекомая извечным непреодолимым инстинктом, настолько мощным, что она не могла думать ни о чем, кроме удовлетворения сжигающего ее желания.
Тейт снова завладел ее ртом, накрыл ладонями груди. Его губы и язык продолжали свою чувственную атаку, поддерживая пламя ее страсти, а пальцы теребили соски, доводя ее до пика возбуждения.
Самообладание внезапно покинуло Клер, она почувствовала, что теряет над собой контроль. Вырвавшийся стон был полон мольбы об удовлетворении ее страсти, но ей было все равно. Она отчаянно хотела Тейта, она слишком нуждалась в нем, чтобы останавливать то, что между ними происходило.
Он вдруг сменил позу; не отнимая губ, уложил Клер спиной на песок. Ладонь его скользнула вниз, властно легла между бедрами.
Дрожь ничем не сдерживаемого вожделения сотрясала тело Клер. Купальник неожиданно превратился в досадную помеху. Тейт стал центром ее мироздания. Его ласки словно обладали способностью успокаивать и одновременно возбуждать ее. Горячая ладонь словно костер пылала между бедер; Клер резко дернулась, и губы Тейта поймали ее потрясенный выдох.
Клер, задыхаясь, неожиданно оторвалась от его рта. Возбужденное тело изнывало от умопомрачительного желания, грозившего уничтожить остатки ее здравого смысла. Она пыталась что-то произнести, пыталась высказать ему глубину этого желания, но не смогла найти нужных слов.
Тейт, казалось, угадал ее мысли.
– Доверься мне, – шепнул он, прижавшись губами к ее виску.
– Я… верю, – с трудом выдохнула она. В уголках ее глаз блестели слезы, но она не могла бы сказать, чем они вызваны. Страстью? Счастьем? Восторгом?
Тейт снова склонился над ней, припал к набухшему соску, втянул его губами, не переставая поглаживать пульсирующий, жаждущий близости с ним участок тела между бедрами.
Она трепетала под ласками его губ и рук, тело ее отзывалось на малейшее прикосновение, но взывало о большем. Томление, зародившееся глубоко внутри, стремительно нарастало. Клер инстинктивно выгнулась навстречу его руке.
Тейт отозвался на безмолвную просьбу, усилив давление пальцев. Он нежно сжал зубами сначала один сосок, потом другой, язык попеременно обжигал лаской две твердые вершинки, пока Клер не почувствовала, как ее подхватила неотвратимая волна, чтобы унести за пределы реальности, в мир чувственного забвения.
Клер протяжно вскрикнула, когда ей показалось, что она взорвалась и рассыпалась фейерверком сверкающих искр. Казалось, свободный полет наслаждения будет длиться вечно. Защищенная теплом объятий Тейта, она парила в вышинах удовлетворения.
Спустя какое-то время он легонько прикоснулся к ее щеке.
Клер открыла глаза, все еще затуманенные наслаждением, которое он подарил ей; глаза, где читалось потрясение от того, что он ничего не просил взамен.
– Не нужно смущаться, – тихо попросил он, скользя взглядом по ее пылающему лицу.
Клер помолчала, стараясь разобраться в собственных чувствах, и поняла, что смущения нет и в помине.
– Я не смущена, – покачала головой она.
– Тогда что?
– Изумлена. Ошеломлена.
– Прекрасные слова. – Тейт хмыкнул, обнимая ее, но этот звук превратился в сдавленный стон, когда он прижался губами к ямочке на ее шее.
Она ощутила давление плотно прижатой к ней, все еще возбужденной плоти и сотрясавшие все его тело волны дрожи. Чуть отстранившись, она спросила:
– Все это было как-то очень… од-носторонне. Почему?
Он приподнял голову, и Клер не могла не увидеть легкое облачко разочарования неудовлетворенного желания, промелькнувшее на его лице.
– Я не мог тебя обезопасить.
Она смешалась. «Хвала Создателю, что это порядочный человек, – насмешливо прокомментировал внутренний голос, – потому что у твоих мозгов, похоже, сегодня выходной».
Клер медленно наклонила голову.
– Спасибо тебе. Потому что я перестала владеть собой настолько, что… – Голос ее неуверенно затих.
– Заниматься с тобой любовью – все равно что держать в руках бомбу с часовым механизмом. – Он улыбнулся в ответ на изумленное выражение ее глаз. – Ты первая из всех знакомых мне женщин, Клер Дункан, которая стоит ожидания. Первая и единственная.
– Я не знала, я даже не догадывалась, что мужчина может быть таким великодушным, – прошептала она.
Тейт помрачнел.
– Я не ясновидящий, Клер, но думаю, что твой бывший муж был эгоистом и болваном.
И с этим замечанием он помог ей натянуть лиф купальника, поднял ее на ноги и подобрал обе пары очков.
Рука в руке они вернулись к берегу, вплавь преодолели короткое расстояние до яхты и вскарабкались по трапу, спущенному с кормы судна в воду. Клер, взобравшись на борт, заметила темные тучи, наплывающие с горизонта. А еще она заметила катер, что покачивался на волнах на самом выходе из бухты.
Он был слишком далеко, чтобы она могла кого-то узнать, но у нее почти не возникло сомнений, что, несмотря на утренний разговор с отцом, ее охрана осталась при исполнении своих обязанностей.
«Ну все, – в душе поклялась Клер, – как только вернусь в гостиницу, первым же делом разберусь с отцом. Он слишком далеко зашел в своей опеке. Всякому терпению есть предел! И мое, в конце концов, истощилось!» – безмолвно бушевала она, следя, как катер разворачивается в сторону берега. Клер знала, что пары слов наедине с матерью будет вполне достаточно. Мигель Альварес никогда не пренебрегал советами жены.
Тейт, от опытного взгляда которого тоже не укрылись сгущающиеся облака, крикнул:
– Мы успеем вернуться назад задолго до начала грозы.
Яхта начала набирать ход. Тейт занимался парусами, а Клер вдруг осознала, что со времени смерти сына и развода ни разу не чувствовала себя ни более желанной, ни более счастливой. Казалось, она сбросила с себя наконец тяжелое покрывало горя и разочарования, которое давило на ее душу, не давая возможности наслаждаться радостью жизни.
6
– Как долго нам придется ждать постановления судьи Бентона? – спросил на следующий день Тейт у прокурора.
Джо Карлотти, одетый с иголочки, как большинство представителей его профессии, сидел напротив Тейта за столом в конференц-зале. Он поднял голову от раскрытого перед ним пухлого дела.
– Натаниэль Бентон известен тем, что не допускает проволочек в таких вопросах. Не думаю, чтобы нам пришлось долго ждать. Ну, может, с неделю.
– Насколько важно мнение эксперта-психиатра? – поинтересовался Тейт.
– Очень важно, – твердо заявил Карлотти.
Тейт рывком отодвинул стул и принялся мерить шагами просторное помещение, предоставленное в распоряжение всей команды обвинения. В отрывистых словах легко улавливалось напряжение:
– А что, разве прокурор и его помощник не обязаны присутствовать в зале суда?
– Прокурор и его помощник обязаны присутствовать в зале суда, – отозвалась, входя в комнату, Линн Уолтерс, правая рука Карлотти. – И они там присутствовали, – добавила она.
Линн положила на стол портфель и потянулась за пультом управления от телевизора, установленного в дальнем углу конференц-зала. – Но сейчас у нас небольшой перерыв. Добрый доктор уже почти четыре часа не сходит с места свидетеля. Наша очередь наступит после ленча.
