Текст книги "Запретный плод сладок"

Автор книги: Лора Тейлор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

– Ты в самом деле не знаешь?

Что-то было в глубине его глаз, что интриговало ее. Какая-то странная напряженность. А лицо его дышало искренностью, но эта искренность ее обескураживала. Как, впрочем, и сам Тейт.

Конечно, она понимала, почему он пригласил ее на ужин. Его тянуло к ней. Как и ее к нему. Зачем же отрицать очевидное?

Клер выскользнула из его объятий и вернулась на прежнее место на скамье.

– Ладно, я принимаю приглашение на ужин.

– Отлично. Ты любишь плавать на яхте? – в очередной раз он резко сменил тему разговора.

Она улыбнулась.

– Очень люблю. Я была заядлой яхтсменкой, когда училась в школе и в колледже; в те времена мы с друзьями частенько выходили в море, но в последние годы я как-то отошла от этого.

Клер никогда не смогла бы забыть, почему так случилось. На отдых и развлечения у нее не оставалось времени, пока длилась болезнь Джейсона, пока она проводила нескончаемые, горькие, одинокие часы у его постели, а он медленно, но неотвратимо уходил от нее. После его смерти и разрыва с Дарреном она потеряла ко всему интерес. Курс интенсивной психотерапии да еще необходимость помогать родителям – вот что стало ее дорогой к излечению и возвращению к жизни.

– Нам определенно нужно изменить такое положение вещей.

– Неужели? – совсем уже кислым тоном отозвалась она.

Тейт не потрудился ответить. Он просто устроился на скамье рядом с ней.

– Расскажи мне о своей семье, – попросил он.

Клер мысленно поаплодировала ему за то, как он мастерски разрядил обстановку.

– Отец у меня юрист. Они с мамой познакомились на Кубе, когда она приехала туда по заданию британского правительства.

– От отца ты унаследовала темные глаза и волосы, – предположил Тейт.

– А от матери – необыкновенное упрямство, – с ухмылкой призналась она. – Родители у меня бесподобные.

– Как и твоя улыбка.

Зардевшись, она добавила:

– Моего отца зовут Мигель Альварес.

У Тейта от удивления расширились глаза.

– Я много слышал о нем. Он пользуется огромным авторитетом не только в юридических, но и в политических кругах Флориды.

– И есть за что, – отозвалась Клер. В ее голосе звучала гордость за отца, который приучил своих детей к самым высоким критериям и в личных отношениях, и в работе. – Мама уже на пенсии, но по-прежнему время от времени читает лекции в местных университетах.

Тейт нахмурился, словно не мог припомнить чего-то очень важного.

– Синтия Харпер Альварес – так зовут твою мать, верно? – наконец с облегчением воскликнул он.

– Да, – подтвердила она с той же гордостью, что говорила об отце.

– Биографию Фиделя Кастро, которая вышла из-под ее пера, иначе как блестящей не назовешь. У меня есть один экземпляр этой книги. Я присутствовал на презентации книги в Джорджтауне несколько лет назад.

Клер расплылась в довольной улыбке.

– Я ей передам. Она будет рада услышать, что ее труд заслужил одобрение. Папа придерживается мнения, что она приукрасила Фиделя Кастро в своей книге, но мама упорно твердит, что она биограф, а не судья или арбитр, и потому ее задачей было написать достоверную биографию.

– Они, должно быть, здорово смотрятся вместе.

Клер рассмеялась.

– Мы прозвали их «динамичной парой». Они оба просто бесятся, когда их сравнивают с Бэтменом и Робин.

– Прекрасное сочетание. Весьма остроумно.

Она поняла, что он имел в виду. По правде говоря, Клер уж и припомнить не могла, когда ей было с кем-нибудь так легко, чтобы она смеялась от души.

– Спасибо за комплимент.

– Всегда рад услужить даме, – шутливо поклонился Тейт.

– Ты бы понравился моей маме.

– Похоже, ты считаешь свою мать строгим судьей.

– Она человек сдержанный, и ее непросто заставить поверить во что-то или в кого-то. До встречи с отцом она вела очень уединенную жизнь. Детство у нее было безрадостное, родители ее бросили, но она преодолела и бедность, и все остальные препятствия ради того, чтобы осуществить свои мечты.

– Одиночество замораживает сердце, – глубокомысленно изрек он. – Дружба и любовь возвращают сердце к жизни.

Клер, удивленная его словами, спросила:

– Кто же это был так мудр?

– Моя бабушка. За долгую жизнь ей пришлось быть и учителем, и поэтом, и акушеркой, и вообще кем угодно, но главное – она была самым близким для меня человеком в детстве. Она умерла, когда я учился в колледже. Мне ее до сих пор не хватает.

Клер не сводила с него глаз. Его откровенность и готовность обнажить свои слабые струнки ее поразила. Отношения между ними определенно складывались необычным образом.

– Лили видела в людях в первую очередь добро, но не прятала голову и от зла.

– Она, видимо, была оптимисткой, – задумчиво отозвалась Клер.

– До мозга костей.

– А ты – нет, я угадала?

Тейт покачал головой.

– Когда-то, может быть, и был, но это время давно миновало.

Из этих слов она сделала вывод, что Тейт Ричмонд перенес в жизни потери, которые оставляют душевные шрамы и заставляют человека ограждать свое сердце от новых разочарований. Теперь ей стало очевидно, что у нее с Тейтом куда больше общего, чем она думала вначале.

– Человеку всегда мучительно трудно терять наивность, заложенную в нас с детства, – сказала она.

– Но я все же стараюсь не терять веру.

– Веру в кого?

– В себя. В окружающий меня мир. В людей, с которыми сталкивает меня жизнь.

Клер несколько долгих минут изучала его лицо.

– О чем ты думаешь? – не выдержал Тейт.

– О том, что тебе не свойственно раскрывать душу перед первым встречным. Почему же ты так откровенен со мной? – Мысль об этом не давала Клер покоя.

– У меня нет другого выхода, – признался он, в очередной раз удивив ее своим ответом.

– Как это нет? – изумилась Клер. – Конечно, есть!

Тейт покачал головой.

– Был – в прошлом и с другими женщинами, но с тобой – совсем другое дело.

Смутившись, она надолго замолчала.

Тейт впился взглядом в ее лицо.

«Интересно, что он там видит?» – гадала про себя Клер.

– Предлагаю довериться тому пониманию, что между нами возникло, – наконец предложил он.

– Не знаю, хватит ли у меня смелости.

Он улыбнулся.

– Если моя интуиция меня не подводит, то ты самая смелая из всех знакомых мне женщин.

Клер вскочила на ноги. У нее вдруг возникло острое ощущение угрозы. Еще чуть-чуть – и она подпадет под его влияние. Как могла она настолько забыться? Ей нужно время, чтобы побыть одной. Причем сейчас, сию же минуту.

– Ты уходишь? – в его глазах, как ей показалось, мелькнуло понимание.

– Уже довольно поздно, а мне еще нужно кое-кому позвонить.

Тейт поднялся и шагнул к ней. Ладонь его осторожно легла на ее щеку.

– Ты просто бежишь.

Она заглянула ему в глаза. Он слишком наблюдателен и, похоже, прекрасно понимает ее смятение. А еще он заставляет ее мечтать о таких вещах, о которых она и думать не хотела. Ее по-прежнему мучил ужас возможной потери, а еще одной потери ей не перенести. Еще одна потеря ее попросту уничтожит.

Но потом она одернула себя. К чему забегать настолько вперед? Тейт Ричмонд предложил ей всего-навсего ужин в ресторане, а не поход к алтарю.

– Клер? – Тейт ждал от нее ответа.

– Я не бегу.

– В таком случае – что же ты делаешь?

Она подыскивала подходящее определение и в конце концов нашла его:

– Произвожу расстановку сил. – Ей самой ответ ее показался дурацким, от него веяло какими-то военными терминами.

– Точно?

– Точно, – кивнула она и, легонько проведя пальцами по его ладони, отступила.

– Я тебе верю.

Ей достаточно было сейчас взглянуть на него, чтобы осознать, что доверие для него – самое главное. Она успела уловить на его лице и ту самую уязвимость, о которой интуитивно догадывалась со дня их знакомства.

– Прошу тебя, верь, – попросила она.

– Мы встретимся в вестибюле гостиницы? – Он придержал ее под локоть, пока она спускалась по трапу с яхты.

Уже спрыгнув на причал, Клер кивнула:

– В вестибюле ровно в семь.

Он улыбнулся.

– Буду рад тебя снова увидеть.

– Я тоже.

От Тейта не ускользнуло ее минутное колебание. Заметил он и то, что Клер, прежде чем направиться к выходу из доков, украдкой осмотрела компании на соседних судах и проходивших мимо людей. Он и сам окинул причалы внимательным взглядом, но не обнаружил ничего подозрительного. В который раз он спросил себя, чего же она опасается, потому что ее объяснение явно хромало на обе ноги.

4

На часах было ровно семь, когда двери кабины лифта, наполненной людьми, открылись.

Клер вышла последней. Тейт смотрел, как она на секунду остановилась, положила что-то в сумочку и обвела глазами просторный вестибюль.

Он двинулся в ее сторону, едва сдерживая охватившее его нервное возбуждение. Прямо как зеленый юнец, ожидающий девушку на первом свидании, а не уверенный в себе мужчина сорока лет, имеющий за плечами немалый опыт общения с противоположным полом. Он даже не мог припомнить, когда в последний раз женщина до такой степени притягивала и возбуждала его.

Сначала Тейт почти ненавидел себя за то, что так легко подпал под влияние, которое на него оказывала Клер Дункан, но потом решил, что такие мысли достойны идиота. Сама не зная того, она затронула не просто его чувство духовного одиночества; она заглянула в тот уголок его души, куда он никого не впускал – тот самый сокровенный уголок, где хранились забытые на долгие годы желания и мечты.

Рядом с Клер он не чувствовал одиночества. Наоборот, его обуревала масса эмоций. Из них не все ему были сейчас понятны, но он хотел в них разобраться. Очень хотел.

Его напряжение улетучилось, когда Клер подняла глаза, заметила его, и ее лицо осветилось улыбкой. За считанные секунды Тейт преодолел разделявшее их расстояние. Оказавшись рядом с ней, он взял ее за руку и увел от толпы, хлынувшей в вестибюль из соседнего лифта.

В следующее мгновение она с тревогой обернулась, и внутреннее чувство снова подсказало ему, что ее что-то беспокоит. Ему пока не удалось узнать причину ее тревоги. Но он узнает, наверняка узнает.

– Я поражен.

– Чем? – У Клер был озадаченный вид.

– Твоей пунктуальностью.

Она рассмеялась.

– Это исключительно мамина заслуга. В детстве мне от нее покоя не было. А теперь точность у меня в крови.

– Ты прекрасно выглядишь, – искренне сказал он.

– Ты просто не видел моих сестер. По вине Дженнифер и Мишель мужское население понесло больше потерь, чем в автомобильных катастрофах на скоростных трассах в течение года, – с улыбкой ответила Клер на его комплимент.

Его оценивающий взгляд скользнул по грациозной фигурке, затянутой в шелковое платье нежнейшего оттенка чайной розы. Узкое, с глубоким вырезом, оно выгодно подчеркивало ее тонкую талию и изящные линии плеч. В ушах у нее сверкали бриллиантовые капельки. Иссиня-черные, забранные со лба волосы обрамляли лицо, по форме напоминающее сердечко.

Он покачал головой.

– Уверен, что твои сестры хороши собой. Но и ты прекрасна, Клер Дункан.

Клер ответила изумленным взглядом.

– Ты мне напоминаешь великолепную розу на длинном тонком стебле.

– Ты здорово поднимаешь моральный дух, – Клер с благодарностью взглянула на своего спутника.

– А он в этом разве нуждается? – удивился Тейт.

– Не так чтобы очень, но время от времени немножко поддержки никому не помешает.

– Считай, что ты ее получила. – Тейт взял ее за руку и повел к выходу. – Проголодалась?

– Очень. Я почти не обедала – так, легко перекусила, – призналась она.

– Я остановил свой выбор на ресторане «Л'Обернс». Мне его порекомендовал администратор отеля.

– У этого заведения прекрасная репутация, – подтвердила Клер, когда они повернули в коридор, ведущий в один из лучших пятизвездочных ресторанов курортного комплекса.

Метрдотель усадил их за столик на двоих в уголке зала. Затем появился официант, подал карту вин и принес бутылку «Мерло». Тейт сделал глоток и кивком выразил свое одобрение. Официант наполнил бокалы, положил перед ними солидные папки с меню и неслышно исчез.

Спустя пару секунд Клер подняла глаза от своего меню и обвела взглядом зал ресторана. Изысканная обстановка, мягкое освещение, приглушенные звуки голосов, доносящиеся от соседних столиков, – все это так разительно отличалось от ее торопливых обедов прямо за письменным столом, в промежутках между приемом пациентов, и от разогретых в микроволновке готовых ужинов по вечерам дома.

Тейт, не сводивший с нее глаз, отметил, как она на мгновение нахмурилась, когда ее взгляд остановился на посетителях за соседним столиком.

– Знакомые? – спросил он, кивнув в сторону двоих мужчин явно испанского происхождения.

– Нет. – Она снова обратила взгляд на Тейта и улыбнулась. – Я просто думала о том, что немало воды утекло с тех пор, как я могла вот так отдохнуть и насладиться ужином в спокойной обстановке.

Тейт ничем не выдал своей уверенности, что она не совсем честна с ним. Он не мог силой заставить ее сказать правду, а потому просто кивнул:

– Я понимаю, что ты имеешь в виду. Как ни неприятно это сознавать, но в наши дни еда превращается просто в необходимый для тела источник энергии.

– Должно быть, работа поглощает тебя целиком. Ты в Майами проводишь отпуск? – поинтересовалась она.

Он откинулся на спинку кресла.

– Нет. Я здесь в длительной командировке, но у меня найдется время, чтобы вдоволь поплавать. Я участвую в… одном проекте. Работа над ним может затянуться на несколько месяцев, – весьма неопределенно объяснил Тейт.

Тейт не имел права разглашать свое участие в процессе против Сантьяго. Да он и не хотел распространяться об этом. Эта тема его расстраивала, потому что вызывала воспоминания об убитом друге и о годах, которые он полностью посвятил разработке и выполнению плана по свержению диктатора, ответственного за это убийство.

Он понимал, что теперь процесс будет во многом зависеть от свидетельства назначенного судом психиатра, в задачу которого входило определить вменяемость Сантьяго. Сам Тейт полностью отдавал себе отчет, кто таков этот человек – изворотливый, безжалостный тип, мастерски манипулировавший людьми и целыми правительствами для достижения своих корыстных целей. Но и Тейт, и все остальные свидетели обвинения сейчас могли лишь молиться, чтобы психиатр – тот, которого судья Бентон выбрал для проведения экспертизы, – умел раскусить человека такого сорта, как диктатор Сантьяго.

Клер приподняла бокал:

– Предлагаю тост за вечер, проведенный без единого слова о работе.

Тейт улыбнулся. Его внимание вновь переключилось на спутницу.

– Ты льешь бальзам на мое сердце.

Бокалы издали тонкий хрустальный звон, когда они чокнулись. Отпив по глотку, Тейт и Клер вернулись к изучению меню.

– Понравилось что-нибудь? – спросил он.

– Абсолютно все, – с улыбкой призналась Клер. – Но выберу я, пожалуй, меч-рыбу.

Официант, словно из воздуха мгновенно возникший у их столика, принял у Тейта заказ. Оставшись снова наедине с Клер, Тейт услышал вырвавшийся у нее печальный вздох.

– Что-то не так? – озадаченно спросил он.

– Типичный пример расшалившихся нервов, как ни обидно в этом признаваться, – невесело улыбнулась она.

Он хмыкнул, увидев на ее лице искреннее огорчение.

– Ты в этом не одинока.

Клер вздохнула свободнее.

– Спасибо тебе.

– За что?

– За сочувствие. Со школьных времен не помню такого состояния. Просто все внутри переворачивается. Дурацкое ощущение.

– Что ж, будем вести себя по-дурацки на пару, – сказал Тейт.

Он не видел смысла лгать самому себе. Клер Дункан притягивала его, он хотел ее, но она интересовала и манила его не только физически. Такого рода влечения ему еще не доводилось испытывать ни к одной женщине. Он нуждался в ее присутствии, радовался, когда звучал ее смех, жаждал ее деликатности и сострадания, ее дружбы. Он жаждал большего. Он хотел получить все, что только могла дать эта чудесная женщина и удивительный человек. Но ее прошлое все еще давило на нее, и Тейт точно знал, что не должен торопить события и подталкивать ее. К тому же у нее наверняка есть глубоко спрятанные тайны, которые он обязан понять.

Тейта тревожила мысль, даст ли им Клер время, позволит ли получше узнать друг друга. Доверится ли она ему настолько, чтобы разделить с ним свою боль. И сможет ли он сам пойти на риск и открыть ей душу.

Ужин длился долго. Они болтали как добрые друзья и даже успели выяснить, что их взгляды на политику сходятся, что они любят одних и тех же писателей, а вот их вкусы в музыке были совершенно противоположны. Тейт обожал джаз, а Клер была поклонницей рок-н-ролла. В конце концов они решили, что каждый останется при своем мнении.

Официант убрал тарелки из-под десерта, налил им по второй чашке кофе, и Клер удовлетворенно откинулась на спинку кресла.

– Кажется, я переусердствовала с едой, – вздохнула Клер, – но она того стоила.

– Как насчет того, чтобы прогуляться после кофе?

Она улыбнулась.

– Идея просто отличная. В этом случае я не буду испытывать угрызений совести за то, что набрала массу лишних калорий.

– На мой взгляд, для тебя это небольшой вред.

– Очень мило с твоей стороны, но этому тридцатипятилетнему телу не так-то легко становится поддерживать форму.

– Уверяю тебя, несколько дней назад в спортзале оно было в великолепной форме, – возразил Тейт.

– Твой комплимент придаст мне сил, когда буду надрываться на следующей тренировке, – улыбнулась она.

– Ты это делаешь каждый день?

– Пару раз в неделю. Боюсь, я совсем разленилась. – Клер окинула его взглядом. – А ты отдаешь предпочтение бегу, верно?

– Да. Как ты догадалась?

– По твоим ногам.

– Надеюсь, они привели тебя в восторг.

Она ничего не ответила, но в ее глазах плясали смешинки.

– Молчание такого рода тяжким бременем ложится на мое себялюбие, миссис Дункан.

– А вам, мистер Ричмонд, вовсе не требуется лишнее подтверждение ваших великолепных физических данных, так что я ни за что не стану потакать вышеупомянутому себялюбию, – насмешливо сказала она.

Тейт, все еще улыбаясь, подписал чек и встал из-за стола.

– У тебя вид весьма довольного собой человека, – отметила Клер и, взяв сумочку, тоже поднялась со своего места.

– А я как раз в этот момент превозносил самому себе хвалу за прекрасный вкус в выборе партнеров на ужин. Сегодня я просто превзошел самого себя.

Клер колебалась.

– Ты что, игрок, Тейт Ричмонд?

Он бросил на нее озадаченный взгляд.

– Сто лет не слышал этого выражения.

Она не смутилась. Скорее наоборот, у нее на лице была написана решимость услышать ответ на свой вопрос.

– Мой отец и братья так называют мужчин, которые слишком увлекаются флиртом, – пояснила Клер.

Тейт протянул руку, и почему-то этот дружелюбный жест показался ей символическим.

Она медленно приняла его ладонь в свою.

Он обвил ее хрупкие пальцы своими – сильными и тонкими.

– Твоя семья начинает производить на меня впечатление несокрушимых жизненных принципов.

– Так оно и есть, – с горделивой улыбкой согласилась она. – Но ты не ответил на вопрос.

– Нет, я не игрок. Я был честен с тобой, когда сказал, что уже давно ни с кем определенным не встречаюсь. Больше года, пожалуй, если ты хочешь знать точно.

– Мне нужно было удостовериться, – объяснила Клер, пробираясь вслед за ним к выходу из ресторана.

– Я бы не стал тебе лгать в таком важном вопросе.

– Тебя послушать, так извечные правила игры между мужчиной и женщиной изменились, – заметила Клер.

Они покинули переполненный зал через французские двери, ведущие в прекрасно спланированный, ухоженный сад курортного комплекса, изобилующий экзотическими растениями.

– Весь мир в наше время изменился, – задумчиво отозвался Тейт. – Но люди тем не менее пытаются игнорировать этот реальный факт, если он их не устраивает.

– А сам ты имеешь дело именно с реальными фактами жизни. Я это поняла по твоему голосу.

Тейт кивнул. Они с Клер как раз остановились у сверкающего под мощными прожекторами всеми цветами радуги фонтана в самом центре сада. Тейт долго молча разглядывал монетки, поблескивающие на мелководье по краю фонтана, брошенные туда туристами по давней традиции.

Когда Тейт наконец заговорил, голос его звучал нарочито спокойно, но в сторону Клер он не обернулся:

– Твой хрустальный шар прорицательницы работает прямо на славу.

Неподалеку послышались чьи-то шаги. Тейт повернул голову на звуки, заметил тех самых двоих мужчин, что сидели в ресторане за соседним столиком. Он проследил, как они медленно, наслаждаясь хорошим вечером, проследовали мимо фонтана. Клер, случайно или нарочно – он не понял, повернулась к ним спиной, и через несколько секунд они скрылись в тени дальней аллеи и исчезли из поля зрения Тейта.

Клер напряженно всматривалась в профиль своего спутника.

– И что ты там видишь? – наконец спросил Тейт.

– Большую внутреннюю силу и целеустремленный характер, а еще налет разочарованности, но ее причина мне неведома. – Она умолкла, но с еще большим напряжением впилась взглядом в его лицо, как только он повернулся, чтобы посмотреть ей прямо в глаза.

– И все? – Тейт не стал тратить бесполезные усилия, чтобы скрыть рвущееся изнутри желание. Это было настолько мощное чувство, что оно наверняка выжгло неизгладимый след даже у него в душе, не говоря уж о лице.

Клер судорожно вздохнула, но на вопрос не ответила.

– Я бы не возражала против обещанной прогулки, – напомнила она.

Тейт молча кивнул.

Они зашагали дальше, рука об руку, в молчании, которое никто из них не осмеливался нарушить.

Теплый, солоноватый бриз приятно остужал разгоряченную кожу. Они тихонько бродили по извилистым дорожкам курортного комплекса. Одна из них привела к пляжу, и они, скинув обувь, продолжили путь по щиколотку в ласковой пене атлантического прибоя.

Клер с наслаждением отбросила все мысли о времени, о проблемах, о Тома с его помощником, наверняка маячивших где-то поблизости, и с головой окунулась в необычное ощущение удовольствия от близости Тейта. Никогда в жизни ей не приходилось чувствовать себя до такой степени женщиной.

Острота этого чувства сладкой мукой отзывалась в сердце Клер и заставляла гадать – каково это, заниматься любовью с Тейтом Ричмондом. Он ее искушал своей чисто мужской красотой, своей врожденной прямотой и неожиданной нежностью; иногда она даже не давала себе отчета, чем именно он так ее притягивал, но факт оставался фактом – притяжение это было настолько сильным, что она терялась, не зная, как же ей реагировать. Однако Тейт, помимо всего прочего, еще и воскрешал в ней неприятные воспоминания.

У ее бывшего мужа был талант вызывать у нее чувство неполноценности. Ей казалось, что она обязана постоянно совершенствоваться, чтобы иметь право хотя бы находиться рядом с ним. Уже после первых двух-трех лет брака Даррен ясно дал ей понять, что ему недостаточно, чтобы она была просто самой собой, и неуверенность в себе отравляла Клер их совместную жизнь.

Она держала свои сомнения в тайне, с головой углубившись в работу и стараясь не развеивать иллюзий родителей о ее безоблачном семейном счастье. Но эта вечная ложь нанесла ей тяжелейший моральный урон, и после смерти пятилетнего Джейсона она лицом к лицу столкнулась с необходимостью расставить все точки над i. Прошло немало времени, прежде чем она поняла, что постоянная неудовлетворенность Даррена женой на самом деле лишь отражала его неудовлетворенность самим собой.

Теперь-то Клер понимала, что не любовь, а угасающая жизнь их сына удерживала их брак от распада. Внешние приличия да, возможно, еще нежелание плохо выглядеть в глазах коллег – вот что руководило Дарреном, хоть и не помешало ему изменять ей налево и направо. Медицинские круги Майами довольно обширны, но все же не настолько, чтобы Клер оставалась в неведении относительно похождений Даррена. Сейчас она его даже жалела.

Стрелки часов в гостиничном вестибюле приближались к одиннадцати, когда Тейт ступил вслед за Клер в кабину лифта. Если не считать того, что его пальцы с излишней силой сошлись вокруг ее запястья, больше он ничем не выдал своего страха высоты. На двадцать шестом этаже они вышли, подошли к ее номеру и остановились, пока она выуживала ключи с самого дна сумочки.

Клер порывисто вздохнула.

– О чем говорит этот вздох? – спросил он.

– Мне так хорошо сейчас, я чувствую себя отдохнувшей.

– Для тебя это необычно?

Уголки ее губ приподнялись в смущенной улыбке.

– Вынуждена признаться – да. Пусть даже теперь ты отнесешь меня к разряду трудоголиков.

– Внутри больше ничего не переворачивается?

– Пусть теперь страдает какой-нибудь другой бедолага.

Тейт протянул руку и обвел кончиком пальца линию ее подбородка.

– Ты особенная женщина, Клер Дункан. Я очень рад, что нам посчастливилось встретиться.

Она затаила дыхание. Сердце рвалось у нее из груди. Его прикосновение, такое нежное, подняло настоящую бурю в ее душе.

– Что-то не так? – встревожился он, заметив, как Клер изменилась в лице.

Она покачала головой и отступила.

– Нет, ничего.

Тейт нахмурился и, поймав ее руку, остановил бегство.

– Ты не хочешь, чтобы я прикасался к тебе? – со свойственной ему прямолинейностью спросил он.

– Нет, дело не в этом. Просто… – Собрав волю в кулак, она ответила с подкупающей откровенностью: – У меня сейчас настоящий кавардак в чувствах, и мне трудно разобраться – что со мной происходит, когда ты стоишь так близко.

– И ты не хочешь, чтобы тебя торопили, – добавил он.

Клер кивнула.

– Именно. Я точно не знаю, чего ты ждешь от меня. Если уж на то пошло, то в данный момент я не знаю даже, чего я сама от себя жду.

Он опустил руки ей на плечи.

– Только того, что ты можешь дать.

– И ничего больше?

– И ничего больше, Клер, хотя я бы солгал, если бы сказал, что не хочу большего. Я хочу тебя. Не стану притворяться, что это не так, но я же не подросток, не умеющий себя контролировать.

– Физиология – это еще не все, – покачала головой Клер. – Для меня, во всяком случае.

– Я тебя понимаю, возможно, впервые с тех пор, как стал взрослым. – И добавил: – Ни малейшего нажима с моей стороны не будет, даю слово.

– Я не позволю тебе его нарушить, – шутливо пригрозила она.

– Нисколько не сомневаюсь.

Только тогда она улыбнулась.

– Вечер был превосходен.

– Леди слишком снисходительна ко мне, – поклонился Тейт, явно довольный ее словами.

Клер, которую позабавил его официальный ответ, мгновенно нашлась:

– Какие изысканные манеры, мистер Ричмонд. Интересно, где вы приобрели их?

– Это мой секрет. Прошу тебя, Клер, только не называй меня дамским угодником. Моему пресловутому себялюбию будет нанесен непоправимый удар.

Она вдруг посерьезнела.

– Нет, Тейт. Я никогда тебя не обижу.

Веселье исчезло из его темных, обрамленных густыми ресницами глаз.

– Я тебе верю.

– Пожалуй, мне пора спать, – сказала она, хотя в этот миг ее охватил нежданный порыв – взять да и пустить по ветру все разумные правила поведения. И пригласить его к себе. Но она устояла. Не только ради себя, но и ради него. Ей не хотелось, чтобы все произошло слишком быстро.

Тейт кивнул, но не снял ладони с ее плеч.

– Выйдем завтра вместе на яхте? – предложил он.

Вообще-то она собиралась провести этот выходной в магазинах «Все для дома», выбрать ковровые покрытия и кафель, чтобы не задерживать ремонт дома.

– Соблазнительное предложение, – призналась она.

– Походим под парусами, пообедаем на свежем воздухе, понежимся на солнышке, может, поплаваем, если будет желание, – продолжил он, демонстрируя перед ней все прелести сказочного выходного дня на манер фокусника, который вытаскивает из потайного кармана один яркий шелковый платок за другим. – Проверим ту бухту, что я открыл сегодня утром.

Клер почувствовала, как слабеет ее воля.

– Звучит заманчиво.

– Так и было задумано.

Клер решила, что ей не помешает отдохнуть хотя бы один день перед началом судебного процесса. А еще ей очень хотелось подольше побыть с Тейтом. Не забыть бы только поговорить с отцом. Не хватало еще, чтобы Тома с приятелем болтались весь день на яхте где-нибудь неподалеку. А они именно так и поступят, Клер в этом не сомневалась.

– Все, уговорил. Я согласна, – решилась наконец она.

– Значит, в десять? В вестибюле?

– Давай лучше встретимся сразу на яхте, – предложила Клер. – Мне еще нужно с утра уладить кое-какие дела.

– Что ж, по рукам. – Улыбку на его лице сменило задумчивое выражение.

– О чем ты думаешь? – прошептала она, с трудом подавив судорожный вздох. Дыхание замерло у нее в груди, зато пульс вытворял немыслимые вещи, а тело внезапно обдало жаром.

– Вот о чем, – отозвался едва слышно Тейт, наклоняясь над ней. – Я думаю о том, что если я сейчас этого не сделаю, то всю ночь не смогу сомкнуть глаз, потому что мне не будет покоя.

Клер не отстранилась. Даже сама потянулась к нему, когда он привлек ее в свои объятия. Она чувствовала, как тянется к нему – и у нее не было ни сил, ни возможности, ни желания остановиться.

Желание смело даже те крохи сомнений, что у нее оставались, едва лишь Тейт завладел ее губами. Поцелуй, осторожный и нежный, потряс ее до глубины души и закружил в водовороте все ее эмоции, внося окончательное смятение и растерянность в ее душу.

Его нежность, чуть заметный запах его лосьона и тепло его прильнувших к ее губам настойчивых губ пленяли Клер. И эта дрожь в его пальцах, тихонько пробегавших вверх и вниз по ее голым рукам…

Клер была рада этому проявлению слабости в Тейте, для нее это было доказательством того, что поцелуй и его не оставил равнодушным. Пылающей кожей она словно ощущала биение пульса в кончиках его пальцев.

Тейт, склонив голову, еще сильнее прижался к ее губам. Объятие тоже усилилось, тепло и мощь его тела окончательно покорили Клер. Он не просто целовал, он смаковал ее как деликатес, настолько необычный и изысканный, что не насладиться им сполна было выше его сил. Его губы, взявшие ее рот в плен, даже не требовали, а лишь приглашали, соблазняли, обещали.

Она прильнула к его широкой сильной груди. Яркие вспышки ощущений звездопадом рассыпались внутри ее. Груди набухли, словно моля его о ласке, а соски отвердели и заострились, изнывая от желания ощутить прикосновение его губ и языка. Кончиком языка Тейт легко обвел нежную внутреннюю поверхность ее нижней губы, а потом с величайшей осторожностью сомкнул на ней зубы. От накатившей на нее почти мучительной волны вожделения Клер едва не рухнула на колени. Она не смогла сдержать тихого стона. Пальцы ее вцепились в лацканы его пиджака.

Подчиняясь непреодолимому инстинкту, она медленно подняла руки и сцепила пальцы у него на затылке. Губы покорно приоткрылись ему навстречу.

Он взял ее лицо в обе ладони, а потом его язык рискнул проникнуть за белоснежную преграду ее ровных зубов, чтобы исследовать влажный жар внутри. Мгновение спустя Тейт отстранился, пробормотав что-то невнятное, но вопрос так и не успел сорваться с ее губ, потому что он снова накрыл их ртом.

Теперь она бы уже не сказала, где чьи губы. Сгорая от желания, Клер завладела его языком, вобрала его в себя, и наградой ей была прокатившаяся по нему волна дрожи.