Текст книги "Жена самурая"

Автор книги: Лора Джо Роулэнд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

– Мой бедный безрассудный сын! – прорыдала она, заломив руки.

Среди придворных поднялся гвалт: мужчины принялись рьяно открещиваться от мятежа, женщины заплакали; вся группа двинулась со двора. Сано понимал их страх перед наказанием за невольное соучастие в государственной измене, но беспорядков в императорской резиденции он не мог допустить.

– Задержать их! – приказал сёсакан чиновникам бакуфу. – Посадить каждого под домашний арест!

Чиновники бросились выполнять приказ. Янагисава указал пальцем на Правого министра Исидзё:

– Вы первый в ответе за то, что произошло. Вы подвигли императора к мятежу и организовали заговор!

Исидзё смерил его высокомерным взглядом:

– Ошибаетесь. Если бы я был посвящен в планы императора, то убедил бы его отказаться от них.

– Не лгите! – вскричал Янагисава. – Я видел вас вчера ночью с ронинами. Вы заплатили им за военные действия, которыми теперь руководит император. Где мятежники нанесут удар?

От изумления лицо Правого министра стало пепельным.

– Вы... видели меня? – Он попятился. – Но мои действия не имеют ничего общего с бунтом.

– Госпожа Асагао призналась, что вы не были с ней, когда умер Левый министр Коноэ, – сказал Сано. – Кроме того, у нас есть свидетель, который видел вас в Саду пруда сразу после убийства.

– Да... я там был, – машинально согласился Исидзё, явно думая о чем-то своем.

– Убийца! – взвизгнул Янагисава. – Мятежник!

Глаза Исидзё остекленели.

– Коноэ... Милостивые боги... Я должен был догадаться... – прошептал он и рухнул без чувств.

Янагисава нагнулся и ударил Правого министра ладонью по щеке:

– Очнитесь!

Исидзё не отреагировал.

Янагисава посмотрел на Сано:

– Ну, что вы теперь предложите?

* * *

Несколько часов прошло как в тумане. К полудню войска и полиция, прочесав город и не найдя императора, заняли круговую оборону; у ворот Большого укрепления выстроились пушки; самураи Мияко и окрестностей подверглись поголовной мобилизации; на сторожевых башнях замка Нидзё разместились охранники.

Сано и Янагисава спустились в столовую перекусить.

– Возможно, у нас есть средство обнаружить императора и предотвратить мятеж, – сказал Сано, беря палочками лапшу.

Янагисава отпил чая.

– Вы имеете в виду таинственные монеты? Сомневаюсь, что они могут помочь в решении проблемы.

Сано проглотил лапшу.

– Я говорю не о монетах, хотя они имеют отношение к местному разбойничьему клану Дазай. Я подумал о бумагах, которые вы забрали из покоев Левого министра Коноэ.

– Я изучил их. Не помню, чтобы видел хоть что-то, относящееся к удару по Мияко.

– Просмотрю-ка их теперь я.

Янагисава пожал плечами:

– Да пожалуйста!

* * *

Сано подъехал к Особняку Нидзё. Рэйко выбежала навстречу; лицо пылало от возбуждения.

– Город заполонили войска, – затараторила она, не дожидаясь, когда Сано слезет с коня. – Все самураи, проживавшие в гостинице, по приказу сёсидая отправились на сборные пункты. Неужели началось?

– Да. – Сано спешился и сообщил жене о пропаже императора и его послании. – К сожалению, мы не знаем, когда и где мятежники ударят.

– Что ты собираешься делать?

«Не было бы счастья, да несчастье помогло», – мельком подумал Сано, обрадовавшись, что отчуждение жены сняло как рукой.

– Нужно внимательно пересмотреть бумаги Коноэ. – Он передал поводья конюху и, обняв за плечи, повел жену в гостиницу.

Рэйко рассортировала содержимое ящиков; пол был усеян аккуратными стопками.

– Вот календари Левого министра с перечислением деловых встреч, церемоний и праздников. Тут финансовые отчеты. Там проекты императорских эдиктов. Слева письма из бакуфу и прочие официальные документы. Справа меню приемов. Посередине личные дневники. Кроме перипетий соперничества с Правым министром Исидзё, оскорблений в адрес госпожи Дзёкио и жалоб на плохое поведение императора Томохито, в них ничего нет. Судя по записям, он сам готов был их убить.

– Забудем пока про убийство, – сказал Сано. – Канцлер Янагисава и я почти уверены, что Каноэ пал жертвой Исидзё. – Правый министр признал, что находился в то время в Саду пруда.

– Значит, Кодзэри сказала правду. – Рэйко упала на колени; глаза расширились, дыхание стало прерывистым.

– Что с тобой? – Встревоженный Сано опустился рядом с женой.

Рэйко припала к нему и забормотала:

– Прошлой ночью Кодзэри сказала, что пыталась соблазнить тебя, но ты не поддался из-за любви ко мне. Она и на мне испробовала свои чары. Пожалуйста, прости меня за то, что я сомневалась в тебе! Я чуть не умерла от стыда.

Сано с блаженной улыбкой крепко обнял Рэйко и прошептал:

– Теперь все хорошо.

Рэйко высвободилась из объятий:

– Довольно. – Голос прозвучал резко, но лицо сияло от счастья. – Займемся делом. Что будем искать?

– Любые намеки на заговор.

Они углубились в работу.

Спустя некоторое время Сано разочарованно сказал:

– Я не нахожу ничего полезного. Может быть, информация зашифрована.

Рэйко отложила в сторону свиток:

– Если и так, то я не вижу никаких следов шифра. Все слова и фразы совершенно ясны. Никакой двусмысленности.

– Двусмысленности, – повторил Сано. Где-то он недавно читал что-то подобное. Иероглифы говорили одно, а он понимал совсем другое.

Рэйко развернула новый свиток:

– Взять хотя бы это письмо...

– Стоп!

Рэйко вздрогнула:

– Ты чего?

Сано вскочил и ринулся в кабинет. Возвратился он с листом бумаги.

– Вот! Это последнее письмо Коноэ. Он сочинил его за семь дней до гибели. Слушай: «Скоро силы обороны и страсти столкнутся на священных высотах, где пики пронзают небо, где ветер шевелит перья и где истекает чистая влага».

– Обыкновенный любовный бред, он ее хочет, а она его нет, – усмехнулась Рэйко.

– Именно это мне сначала и пришло в голову. А что, если он описывал другой вид борьбы, на реальной местности? «Силы обороны и страсти» могут означать армию сёгуна и мятежников, стремящихся овладеть Японией. – Сано ощутил прилив вдохновения. – Разве ты не говорила, что Коноэ пригласил Кодзэри во дворец, чтобы отметить «некое событие»?

Рэйко кивнула; в глазах загорелось понимание.

– Он пригласил ее через шесть дней после того, как написал письмо, и за день до своей смерти. Возможно, он намекал, что раскрыл антиправительственный заговор...

– И выяснил, откуда мятежники собираются нанести удар. Он намеревался информировать бакуфу, чтобы армия...

– Упредила удар по Мияко. Он рассчитывал, что бакуфу...

– В награду закроет храм Кодай, и таким образом Кодзэри поневоле вернется к нему, – торжественно закончила Рэйко.

Они удовлетворенно рассмеялись.

– Теперь надо попробовать угадать, где расположены «священные высоты», – сказал Сано.

– Наверное, это горы, – предположила Рэйко. – Но какие? В районе Мияко полно гор.

– Высоты бывают и духовные. Здесь же сказано – «священные».

– А шевелящиеся перья и чистая влага? – Рэйко покачала головой. – Не представляю, что Коноэ имел в виду.

– Насчет перьев и влаги я что-то читал в книгах о Мияко. – Сано напрягал мозг, но не смог уловить воспоминание. – Нужно порасспросить местных жителей.

Он бросился за порог и увидел хозяйку гостиницы. Она стояла на коленях, приложив ухо к стене.

– Здравствуйте! – гаркнул Сано.

Хозяйка от испуга села на пятки.

– Здравствуйте, господин.

– Зайдите, пожалуйста. – Сано схватил ее за руку и притащил в номер. – Послушайте. – Он прочел пассаж из письма. – Это вам о чем-нибудь говорит?

Женщина, сообразив, что ее не будут ругать за чрезмерное любопытство, разулыбалась:

– О, конечно! Речь идет о храме Киёмицу[8]8
  Храм Киёмицу – храм Чистой воды на горе Шорох перьев.


[Закрыть]. Очень красивое место. Вы обязательно должны побывать там.

– Всенепременно! – Сано выпроводил хозяйку в коридор и погрозил пальцем. – Большое спасибо за помощь.

Хозяйка поспешно ретировалась.

Теперь и Сано вспомнил храм, расположенный на возвышенности и служивший в течение нескольких веков опорной базой для всякого рода мятежников. Он обменялся с Рэйко радостными улыбками.

33

Душам мертвых пришло время покинуть мир живых. По мере того как бледно-розовый закат приобретал фиолетово-пурпурный оттенок, горожане, не подлежащие призыву, перемешались на берег Камо. Они спускали на воду соломенные лодочки, в которых лежали фонарики, чтобы освещать духам путь в небытие, еда, благовония и бумажки с молитвами. Река превращалась в нескончаемый поток огней. На склонах гор пылали огромные костры в виде иероглифов, обозначающих добрые напутствия.

Две тысячи воинов сёгуна медленно двигались по улицам Мияко на юго-восток.

– Дорогу! – кричали знаменосцы впереди процессии. – Мятеж! Расходитесь по домам!

Сано в полном боевом облачении ехал позади войска вместе с командирами.

– Нынешняя ночь очень удобна для захвата города. Мятежники наверняка считают, что все боеспособное население занято ритуалами Обона, – заметил он.

– Думаю, так и было бы, не найди мы письмо императора, – отозвался Марумэ.

– Да, – согласился Фукида, – письмо изменило все. Армия перешла через мост Годзё.

Сано все происходящее казалось ожившим кошмаром. Он ехал на гражданскую войну; сердце под металлическим нагрудником стучало как боевой барабан. Придется ли исполнить последнее предназначение самурая – отдать жизнь в бою за своего господина? Сано мысленно помолился, чтобы они с Рэйко снова встретились. Жена находилась в гостинице под защитой телохранителей. Она пообещала не лезть в битву, если война докатится до города. Сано надеялся, что жена сдержит слово.

К нему подъехал на черном коне Янагисава. На канцлере были доспехи, покрытые красным лаком, и шлем с золотыми рогами. Это он, бросив весь свой талант организатора на спасение режима, собрал за невероятно короткое время лучших бойцов и двинул в поход на мятежников.

Сано полностью подчинился Янагисаве. Точнее, воин в душе Сано согласился беспрекословно слушаться человека, окруженного аурой великих воителей вроде Иэясу Токугавы и Хидэёси Тоётоми.

– Вы поняли приказ? – спросил Янагисава. Во взгляде, который он бросил на Сано, Марумэ и Фукиду, не было враждебности, в нем читались более значительные заботы, чем личные переживания.

– Да, досточтимый канцлер. Мы втроем находим императора и берем его в плен живым, – сказал Сано.

– Хорошо. Я надеюсь на вас. – Янагисава поехал к другим командирам.

Сано ощутил прилив вдохновения. «Все сегодня готовы драться за Янагисаву», – подумал он.

Армия начала подниматься по узкой улице. Впереди возвышались ворота храма Киёмицу. Квадратная арка и треугольная крыша яркими пятнами выделялись на фоне лесистого холма. Небо было цвета свежей крови.

По рядам воинов пробежал шепот:

– Внимание!

Из-за ворот послышался грохот копыт, взвилось зарево факелов. Армия мятежников двинулась на выход. Сано охватил боевой азарт.

Канцлер Янагисава крикнул:

– Оцепить храм!

Часть воинов кинулась врассыпную. Ворота распахнулись. На открытую площадку перед ними высыпали мятежники. Малочисленные самураи были в дорогих доспехах, а простолюдины, составляющие большинство, – в отрепьях. Бандиты прикрывали голые татуированные тела кожаными куртками и холщовыми штанами. Бритоголовые монахи маячили оранжевыми хитонами и белыми капюшонами. Знаменосцы вздымали флаги с императорскими золотыми хризантемами; пехотинцы держали луки, ружья и копья; всадники сжимали в руках мечи и пики. При виде армии Янагисавы мятежники остолбенели: они никак не ожидали столь быстрого отпора.

– Вы в ловушке! – крикнул канцлер из-за спины воинов. – Сдавайтесь!

Первым очнулся командир мятежников – конный самурай в полном боевом облачении, он дерзко крикнул в ответ:

– Стойте и бейтесь!

Лучники и аркебузеры обеих армий одновременно упали на одно колено и прицелились. Над открытой площадкой взлетела стая стрел. Ночную тишину разорвали ружейные залпы. В облаках пороховой гари и дыма рухнули мертвые и застонали раненые. Трубы из раковин и боевые барабаны дали сигнал к атаке. Битва началась. Водоворот секущих клинков и вздыбленных лошадей затопил площадку. Пробиваясь через сутолоку боя, Сано чувствовал, как стрелы ударяют в его броню. Какой-то мятежный самурай на всем скаку замахнулся на него мечом. Сано быстрым движением рубанул его по шее. Лошадь мятежника поскакала прочь, унося бездыханное тело. Восторг разрушения ужасал и возбуждал Сано до самой глубины самурайской души.

– Не отставайте! – крикнул он Марумэ и Фукиде. – Ищите императора!

Они отбивались от нападавших, их кони топтали тела упавших. Повсюду валялись факелы, поэтому Сано мог внимательно рассматривать противников. Императора среди них не было. Сано предположил, что мятежники запретили Томохито участвовать в сражении. Император как ключ к власти был нужен им целым и невредимым.

– Он, наверное, в храме, – сказал Сано, обогнул вместе с детективами площадку и поскакал вверх по лестнице. Позади грянул ружейный залп. Пули, сильно тряхнув Сано, срикошетили от доспехов. Марумэ ударил пикой преградившего путь мечника. Но другой мятежник стащил детектива с коня. Пока они боролись, пуля ударила в коня Фукиды. Конь заржал и покатился вниз по ступеням. Фукида выпрыгнул из седла, но запутался руками в поводьях. Сано соскочил с коня и помог Фукиде освободиться. Сражаясь, они добрались до пролета лестницы, тут к ним присоединился Марумэ, и все трое бросились в ворота.

Территория храма, построенного на террасах, высеченных в крутом склоне, была окутана тьмой, которая, правда, рассеивалась на дорожках благодаря каменным светильникам. Грохот ружей и звон клинков стали глуше. Сано с детективами торопливо миновали пагоду и пересекли внутренние ворота. Остановившись, чтобы перевести дух, сёсакан заметил слева группу приземистых строений. Там явно никого не было. Осторожно ступая, Сано повел группу мимо журчащего фонтана через очередные ворота к крытой галерее. Выйдя из нее, они увидели Главный павильон.

Здание напоминало огромный нарост на холме; массивные квадратные колонны подпирали остроконечные крыши над верандами. Окна светились только на южной стороне павильона. Сыщики тихо двинулись на свет. Голоса, донесшиеся с веранды, нависавшей над ущельем Кинюн-Кё, заставили их замереть.

– Я хочу участвовать в сражении! Почему я должен сидеть здесь? – возмущался император Томохито.

– Потому что вас могут убить, – урезонивал его суровый мужской голос. – Мы защищаем вас.

Послышалась возня, затем раздался гневный возглас Томохито:

– Пустите меня! Я император. Вы должны мне подчиняться!

– Если хотите править Японией, то будете подчиняться нам, – вступил новый голос.

Сано выглянул из-за угла. Светильники освещали веранду, словно сцену. Два человека в кожаных куртках стояли спиной к Сано. В просвете между ними Сано заметил Томохито в старомодных императорских доспехах; на поясе у него висел длинный меч.

– Я впервые за стенами дворца, – капризно произнес Томохито. – Я надеялся увидеть мир, а вижу только этот дурацкий храм. Вы даже не позволили мне раздвинуть шторки на окнах паланкина по дороге сюда. – В голосе зазвенели слезы. – А теперь вдобавок я пропускаю сражение, о котором так долго мечтал!

Император шмыгнул в просвет между кожаными куртками, но те вовремя сдвинулись. Он забился в мускулистых руках. Голоса принялись уговаривать Томохито не поднимать шума. По испуганным интонациям Сано понял, что «курткам» известно о провале переворота. Сано пошептался с детективами, обежал на цыпочках павильон и вступил на веранду позади Томохито:

– Сдавайтесь или будете убиты на месте!

Император резко обернулся, детское лицо под резным шлемом исказилось.

– Вы?!

Мятежники выхватили клинки и кинулись на Сано.

– Эй! – хором окликнули их сзади Марумэ и Фукида.

На веранде возник вихрь из мечущихся фигур и сверкающих мечей.

Император попятился от Сано:

– Что вы здесь делаете?

– Я пришел, чтобы отвести вас домой, ваше величество.

– Я не пойду. – Томохито с шумом выдохнул и пошире расставил ноги. – Во всяком случае, до тех пор, пока не разобью весь клан Токугава.

Сано стало жаль избалованного самонадеянного мальчика.

– Простите, но вам не суждено это сделать, – сказал он. – Войска сёгуна добивают вашу армию. Прислушайтесь.

Ружейные выстрелы редким эхом отзывались в горах. Марумэ и Фукида теснили «кожаные куртки» к балюстраде.

Император Томохито строптиво покачал головой:

– Я не могу проиграть. Мне покровительствуют боги. Победа в любом случае будет за мной.

– Пора реально взглянуть на вещи, – мягко сказал Сано. – Сдавайтесь, ваше величество.

– Сдаться? – Томохито презрительно рассмеялся. – Ни за что в жизни!

Цапнув украшенную золотыми пластинами рукоять меча, он направил на Сано клинок. Сёсакан с благоговением посмотрел на иероглифы, сияющие почти неземной красотой. В руке у Томохито был священный меч, передаваемый императорами из поколения в поколение. Безрассудный юнец взял его из сокровищницы. Томохито круговым движением рассек воздух и сделал выпад.

– Я вышел на тропу войны! – крикнул он; в глазах, круглых от возбуждения, отразился металлический блеск. – Вам выпала честь стать первым убитым мной врагом.

– Одумайтесь, ваше величество, – посоветовал Сано. – Вы не способны меня одолеть.

Томохито рассмеялся:

– Я мог убить вас еще вчера! Теперь я это сделаю.

Он выбросил вперед руку с мечом. Сано отскочил назад; клинок свистнул возле подбородка. Император взревел и рубанул Сано по ногам. Тот вовремя подпрыгнул.

– Ваше величество, мятеж – это ведь не ваша идея, – сказал Сано, метнувшись за колонну. Меч Томохито вонзился в дерево. – Вас науськал Правый министр Исидзё, не так ли?

Вытащив меч из колонны, Томохито бешено кинулся на Сано:

– Я император! Меня нельзя науськать, как собаку! Я хочу победить клан Токугава. Вам не остановить меня!

– Но как вам удалось набрать армию и запастись оружием? – спросил Сано, уклоняясь от ударов. – Наверняка все устроил Исидзё.

– Не порите чушь!

Клинок Томохито опустился на шлем Сано. Сёсакан отлетел к стене. Он не хотел драться, опасаясь поранить императора, но тот, похоже, принимал его расчетливую сдержанность за слабость. Сано понял, что отказ от боя лишь укрепляет самонадеянность мальчишки. Выхватив меч, сёсакан парировал несколько рубленых ударов.

– Это Исидзё убил Коноэ? – спросил Сано. Его меч скрестился с мечом Томохито и отбросил императора к балюстраде.

Томохито только рассмеялся и ринулся в контратаку.

– Если вы дадите показания на Исидзё, то я уговорю сёгуна простить вас.

– Плевать мне на Исидзё и вашего сёгуна! Когда я встану во главе Японии, все будут мне служить!

Рука Сано болела от отражаемых ударов, в голове гудело от звона металла. Он был более искусным фехтовальщиком, чем Томохито, но у того, кто хочет победить, есть преимущество перед тем, кто не желает сражаться. Томохито рубанул Сано по плечу. Клинок рассек кольчугу и подкладку рукава. Сано не на шутку встревожился, ощутив жгучую боль и теплую влажность ткани.

– Ха! – вскричал Томохито. – Я достал вас! Готовьтесь к смерти!

С горящими от ликования глазами император двумя руками поднял меч и рыча устремился на Сано. В отчаянии Сано рукоятью ткнул Томохито в пах. Император согнулся. Сано ударил его клинком по рукам. С криком боли император уронил меч и в ужасе воззрился на свою пустую правую руку; по костяшкам пальцев шел узкий порез. Томохито поднял глаза на Сано.

– Я истекаю кровью, – растерянно произнес император, похоже, ранее он считал себя неуязвимым.

– Прошу меня простить, – сказал Сано, которого потрясло, что он ранил священную особу. «Впрочем, – мелькнула мысль, – не исключено, что испытание кое-чему научит императора».

– Боги накажут вас за это! – взвизгнул Томохито. Упав на колени, он принялся баюкать окровавленную руку.

– Государственная измена карается отсечением головы. – Сано выставил меч, подчеркивая угрозу. – Даже статус не спасет вас... если, конечно, вы не согласитесь сдать Правого министра Исидзё.

«Кожаные куртки» с воплями полетели в ущелье Кинюм-Кё.

Сано велел Марумэ и Фукиде присоединиться к воинам сёгуна.

– Я здесь справлюсь сам.

Детективы ушли.

– Правый министр внушил вам, что заговор – ваша идея, а он просто выполняет приказания. Он убийца, не заслуживающий вашей защиты. Бросьте, ваше величество, спасайте себя, и пусть за измену отвечает Исидзё, – сказал Сано.

Томохито с жалким видом покачал головой.

– Нет, – прошептал он; лицо было болезненно-бледным: казалось, император вот-вот лишится чувств. – Он не делал этого. Я не могу...

– Посмотрите вокруг. – Сано высоко воздетым мечом прочертил в воздухе дугу, указав на близкие горы и далекий город. – Япония больше, чем вы представляете. У сёгуна сотни тысяч воинов. Мятежники, которым удастся избежать смерти сегодня, могут бродить по стране, вербуя сторонников, организовывая бунты, но они никогда не победят. Амбиции Исидзё намного превосходят его возможности.

Император обозрел окрестности храма; по телу пробежала дрожь; тени умирающей мечты затуманили глаза. Сано, охваченный жалостью к мальчику, вложил меч в ножны. Томохито заплакал.

– Я хотел править Японией, – разобрал Сано сквозь рыдания. – Я хотел быть полезным богам... Я не думал, что люди способны причинить мне вред. – Томохито глянул на кровоточащие пальцы. – Исидзё не поднимал мятежа, но, если желаете, я подтвержу... Спасите меня...

Настойчивое отрицание вины Правого министра обеспокоило Сано. Ему не нужны были лживые показания, довольно и истории с Асагао. «Неужели вправду Исидзё не плел заговора? Неужели не он убил Левого министра и Аису? – подумал Сано. – Впрочем, мятеж и убийства могут быть не связаны между собой. – Он быстро начал перестраивать факты в новую версию. – Томохито – душа мятежа. Мятеж обречен на провал. Томохито грозит по крайней мере отречение. Кто от этого пострадает в первую очередь? Кому наиболее выгодна смерть дворцового осведомителя мецукэ и следователя, упорно продвигающегося к истине? Кто, зная о планах императора, не мог его остановить и всеми силами старался оттянуть неизбежный крах? Если изменник и убийца не одно и то же лицо...» Догадка обожгла Сано.

С восточной стороны павильона раздалось медленное, неуверенное пошаркивание сандалий.

– Помоги мне, Момо-тян! – крикнул император.