Текст книги "Жена самурая"

Автор книги: Лора Джо Роулэнд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

28

Канцлер Янагисава готовился присутствовать на казни ёрики Хосины. Раздался стук в дверь. Янагисава отозвался:

– Войдите.

Появился, кланяясь, начальник охраны:

– Простите, досточтимый канцлер, но я должен довести до вашего сведения: ёрики Хосина пропал.

Янагисаву словно громом поразило; сердце молотом забухало по ребрам.

– Что значит «пропал»? Он же под замком в полицейском управлении.

– Прошлой ночью сёсакан приказал двум досинам перевести Хосину в тайное место и охранять. Но досины – подчиненные и друзья ёрики, и он уговорил их его отпустить.

– Почему Хосина до сих пор не пойман?

– Он заставил досинов дать обещание, что они до рассвета не сообщат о побеге. Так что где теперь его искать, неизвестно. Япония велика.

Янагисава отвернулся, пытаясь справиться с нахлынувшей яростью. Хосина знает, кто мешает следствию, ведущемуся по распоряжению сёгуна, поэтому он представляет смертельную опасность. «Нужно было вчера его убить», – подумал канцлер, невольно испытывая облегчение. Если Хосина убежал, значит, ему не суждено умереть. Значит, когда-нибудь они встретятся. Но Янагисава хотел увидеть его сейчас, пусть даже на эшафоте!

Янагисава повернулся к начальнику охраны:

– Казнить этих досинов за пренебрежение служебными обязанностями!

– Поздно. Они признались сёсидаю, что отпустили Хосину, и прямо в приемной совершили самоубийство.

– Пусть охранники тщательно прочешут город. Хосина не успел далеко уйти.

– Да, досточтимый канцлер. – Начальник стражи поклонился и ушел.

Янагисава прислонился к стене: его била дрожь. Усилием воли он заставил себя забыть о Хосине. Необходимо раскрыть убийство – восторжествовать над Сано. Они условились встретиться здесь в час петуха, чтобы обменяться информацией, а до того следует кое-что выяснить.

Янагисава поспешно снял официальную одежду и облачился в выцветшее синее хлопчатобумажное кимоно, синие штаны и соломенные сандалии, которые надевал для упражнений в боевых искусствах. Наряд был подобран безупречно, но выглядел слишком чистым. Выйдя в сад, Янагисава испачкал кимоно землей. Теперь нужно было скрыть лицо. Под деревом возился садовник в выбеленной солнцем потрепанной соломенной шляпе.

– Дай шляпу, – приказал канцлер.

Садовник повиновался. Янагисава нахлобучил шляпу, вернулся в комнату, укрепил на поясе мечи, встал перед зеркалом и насмешливо улыбнулся отражению. С синяком под глазом, оставленным Хосиной, в лохмотьях, он выглядел как настоящий презренный ронин.

– Прекрасно, – пробормотал Янагисава и покинул замок Нидзё через задние ворота; кровь в жилах играла так же, как во время вчерашнего налета на дом Ибэ.

Однако, оказавшись на улице Марутамати, канцлер усомнился в том, что поступает мудро. Без свиты он почувствовал себя маленьким и беззащитным. Самураи бросали на него уничижительные взгляды. Простолюдины, правда, уступали дорогу, но без малейших признаков уважения, к которым он привык.

– Посторонись! Посторонись! – Крики перемешивались со стуком копыт и топотом ног.

Прохожие кинулись на обочину. Янагисава оглянулся и увидел надвигающуюся процессию. Пешие воины сёгуна и чиновники на лошадях сопровождали сёсидая Мацудаиру, восседавшего на черном жеребце.

– Прочь! Ты что, оглох?

Воины отпихнули Янагисаву. Канцлер едва не лопнул от негодования. Чтобы слуги подчиненного так грубо обращались с ним! А сёсидай, подлец, даже глазом не повел! «Впрочем, – спохватился он, – я ведь изменил облик». Повеселев от того, что удачно замаскировался, он двинулся к императорской резиденции.

Воротами на улице Имадэгава пользовались торговцы и посыльные. Именно сюда, по словам Хосины, Дзёкио некий Хиро ежедневно приносил письма. Сано об этом не знал: Янагисава приберег ниточку для себя.

Янагисава устроился в закусочной напротив ворот. К нему подошла беззубая старуха:

– Что вам угодно?

– Плошку лапши и чай, – бросил Янагисава, не отрывая взгляда от ворот, к которым работяги подносили мешки с углем и продуктами.

Старуха шмякнула перед канцлером поднос с заказом. Чай по вкусу напоминал гниющие водоросли, лапша слиплась в комок. «Как можно есть такую дрянь?» – подумал Янагисава и принялся периодически поднимать и опускать чашку и ковырять палочками в плошке, притворяясь, будто утоляет голод.

Когда от духоты и мерзких запахов его стало подташнивать, к воротам подошел высокий молодой человек в ладно сидящем черно-коричневом кимоно: волосы собраны в пучок, в руке – красный футляр для свитков. Янагисава подался вперед. Парень заговорил со стражником. Янагисава обладал великолепным зрением и умел читать по губам. Он без труда разобрал фразу: «У меня послание к досточтимой госпоже Дзёкио».

Ворота отворились. Крупная дама в изящном кимоно взяла у парня свиток, поклонилась и скрылась в резиденции.

Янагисава чуть не подпрыгнул от радости: по крайней мере насчет переписки Хосина ему не солгал. Парень в ожидании ответа начал вышагивать вдоль стены. «Кто он? – задумался канцлер. – Любовник? Может, Дзёкио убила Левого министра, потому что он узнал о романе и намеревался сообщить мужу? Парень ничего, симпатичный, только простоват лицом. И все-таки было бы лучше, окажись таинственные визиты связаны не с супружеской изменой, а с антиправительственным заговором».

Ворота открылись, и дама передала парню красный футляр. Парень Поклонился и пошел прочь. Янагисава с трудом удержался от того, чтобы не выбежать из закусочной и не арестовать его. Удержала канцлера боязнь попасть впросак: вдруг послание не содержит ничего предосудительного?

Янагисава встал. К нему тут же подлетела беззубая карга:

– С вас пять дзэни!

Янагисава уставился на нее. Он никогда не носил с собой денег: за него расплачивались слуги. Визг старухи всполошил присутствующих; парень неумолимо удалялся. Янагисава выхватил меч и замахнулся на женщину:

– Я не собираюсь платить за эту гадость! Прочь с дороги!

Старуха подчинилась, но ее ругательства преследовали канцлера на протяжении всей улицы Имадэгава. Парень шмыгнул в боковую улочку. Отпихнув торгаша, обвешанного корзинами, Янагисава кинулся за ним. Парень запетлял по лабиринту переулков, где веревки с бельем соединяли братскими узами противоположные балконы. Янагисава не спускал с парня глаз. «Может, он несет бунтовщикам распоряжение Дзёкио? Почему он периодически озирается по сторонам?»

Янагисаву захватила слежка. Кровь струилась по жилам с пьянящей энергией. Не отягощенный свитой и официальной одеждой, он чувствовал себя быстрым и невидимым, как ветер. Интуиция, которая помогала ему угадывать ходы противников в политической игре, пригодилась и сейчас. Он легко находил дырки в заборах, куда парень нырял. Да, Янагисава хорошо ориентировался в незнакомой обстановке. Мысленно он накладывал свой маршрут на карту Мияко. Они с парнем находились в центре города. «Куда бы ты меня ни привел, – злорадствовал канцлер, – я всегда потом отыщу это место и арестую тебя и твоих подельников».

Парень юркнул в улочку, где и двум паланкинам не разойтись. На магазинах висели вертикальные вывески. На многих были гербы, изображающие приспособления для взвешивания золота. «Район банкиров», – изумился Янагисава. Менялы с самураями-телохранителями и приказчики с коробками денег под мышками не очень-то годились в соседи заговорщикам. Озадаченный Янагисава остановился. Парень скрылся за дверью, украшенной вывеской «Дайкоку-банк». «Неужели мятежникам покровительствует бог богатства?» – подумал канцлер и вошел в дом. Он услышал звон монет, короткие щелчки, громкие голоса и увидел людей в черно-коричневых кимоно. Парень пробрался между ними к человеку на помосте, тот взвешивал на весах золотые слитки. Парень поклонился и протянул синий футляр. Хозяин, как сообразил Янагисава, взял футляр и удалился вместе с парнем в другую комнату. Янагисава быстро вышел из банка.

За домом стояли в ряд зловонные туалетные кабинки; бродячие собаки рылись в мусорных баках. Сморщив от отвращения нос, Янагисава подкрался к заднему окну банка.

Полутемный кабинет был загроможден полками и металлическими сундуками. Парень и хозяин сидели на полу.

Хозяин открыл футляр, извлек свиток и расправил его на коленях.

– Она довольна нами. Ну что ж, так и должно быть. Чем больше процент, тем богаче клиентура. Наши вложения в местные компании дают прекрасный доход. Великий Мацуи, поручивший нам вести в Мияко финансовые операции, причем за солидные комиссионные, не прогадал. На складе хранится рис, которым господин Кии выплачивает жалованье своим вассалам. Мы будем иметь хорошие деньги за пересчет риса в звонкие монеты. Доходы увеличились по сравнению с прошлым годом на десять процентов. На следующий год мы сможем открыть филиал в Осаке.

Янагисаву совершенно не интересовала деятельность банка и бизнес-проекты. Он силился разглядеть иероглифы на бумаге. Но почерк был очень мелкий.

– Каковы ее приказания? – спросил хозяин. – Прочти, у меня плохо со зрением.

«Ну наконец-то! – мысленно проворчал Янагисава. – Давай расскажи мне, как банк посредничает между Дзёкио и мятежниками. Не забудь о плане осады Мияко».

Парень взял свиток:

– Купите две сотни барж строевого леса. Купите тысячу лодок угля, две тысячи соевых бобов и три тысячи бочек масла.

«Вероятно, Дзёкио скупает стройматериалы для форта и провизию для армии».

– Купите по десять упаковок меди и серебра.

«Ей также придется платить воинам», – подумал Янагисава.

– Мудрое решение, – сказал хозяин. – Думаю, цены на эти товары вскоре вырастут.

«Ах, она еще и спекулирует на разнице цен, собирая деньги на мятеж!»

«А если Дзёкио виновна, то Хосина – нет», – добавила любовь.

– Положите пятьсот кобанов на мое имя.

«Деньги, предназначенные мятежникам? Возможно. Значит, она серьезно рассчитывает восстановить единоначалие императорского двора, – решил Янагисава, пораженный щедростью Дзёкио. – Уж не убила ли она Левого министра Коноэ, потому что он раскрыл ее темные делишки?»

Он попробовал вообразить царственную даму, крадущуюся к нему между императорскими кухнями, и невольно фыркнул: «Дзёкио, конечно, обладает мужской хваткой и недюжинным умом, но она не владеет киаи. Ни одна женщина на это не способна».

Парень и хозяин вскинули головы.

– Эй! – крикнул хозяин.

Через несколько мгновений в переулке появились два дюжих самурая. Они схватили Янагисаву, отобрали у него мечи и швырнули лицом в грязь. Тяжелая ступня придавила ему шею.

– Зачем ты шныряешь вокруг моей конторы? – раздался голос хозяина.

– Отпустите! – с трудом шевеля губами, приказал Янагисава. – Я канцлер!

– Видали мы таких канцлеров! Ты арестован.

Янагисаву связали по рукам и ногам и поволокли в полицейское управление.

29

Покинув Дзёкио, Сано направился к императорской наложнице. Хотя Асагао более не числилась в подозреваемых, Сано хотел прояснить для себя несколько вопросов.

Асагао возлежала на подушках на тенистой веранде. Фрейлины обмахивали ее большими веерами. Асагао была в кимоно пастельных цветов; волосы свободно ниспадали на плечи. Врач в длинном темно-синем хитоне потчевал наложницу настойкой из керамической плошки. Сано поднялся по ступеням на веранду; Асагао повернула голову. На круглом землистого цвета лице появилось выражение испуга. Фрейлины с тревогой уставились на Сано. Врач явно рассердился.

– Госпожу Асагао нельзя тревожить, – сказал он. – Испытания, которым она подверглась в заключении, подорвали ее здоровье. Чтобы восстановить силы, ей необходим отдых и покой.

Сано опустился на колени перед Асагао, поклонился.

– Ваше высочество, приношу извинения за причиненные неприятности. Это была вынужденная мера, обусловленная вашим признанием. Я рад, что недоразумение разрешилось. Не будете ли вы так добры ответить на несколько вопросов?

Наложница надула губы:

– С какой стати?

«В самом деле, с какой? – подумал Сано. – Теперь ей не нужно защищаться от обвинения в убийстве. Значит, необходимо дать ей другой стимул к сотрудничеству».

– Я обнаружил заговор, направленный на свержение существующей власти. Он почти наверняка имеет отношение к убийствам. Очень важно поймать преступника, прежде чем он или она убьет еще кого-нибудь или вовлечет Японию в войну. Кроме того, не забывайте, что его величество и ваш отец по-прежнему находятся под следствием. Неужели вы не желаете помочь им очиститься от подозрений?

Асагао заерзала на подушках; глаза метались, словно рыбешки в рыбацкой сети. Женщина сообразила, что Сано пригрозил наказать ее близких, если она откажется сотрудничать. Асагао бросила умоляющий взгляд на врача и попыталась приподняться.

– Мне нехорошо, – плаксиво сказала она. – Отведите меня в дом.

Врач и фрейлины кинулись ей помогать. Сано не позволил Асагао избежать разговора.

– Оставьте нас, – велел он присутствующим, и те нехотя повиновались.

Асагао развалилась на подушках. Дерзкая поза контрастировала с робким выражением лица.

– Давайте поговорим о ночи, когда умер Левый министр Коноэ, – предложил Сано. – Вы сказали моей жене, что выпивали вместе с фрейлинами. Однако мне они сообщили, что вы тайком с кем-то встречались. Где же правда?

– Я была в Павильоне для чайных церемоний. С отцом.

Сано понял, что она обеспечивает отцу алиби, в котором сама более не нуждается. Значит, все дело в Исидзё.

– Вы когда-нибудь присутствовали при разговорах вашего отца с императором?

Наложница озадаченно наморщила лоб:

– Случалось.

– О чем шла речь?

– Не помню. Я не очень-то прислушивалась, – томно ответила Асагао, лихорадочно соображая, куда клонит Сано.

– Говорил ли его величество об императорах, пытавшихся свергнуть военный режим?

В глазах Асагао вспыхнул испуг, она все поняла. Асагао выпрямилась и выпалила:

– Нет! Никогда!

– Его величество хочет единолично править Японией, не так ли? Он не только разыгрывает старинные сражения, но и планирует настоящие. Для этого он собирает оружие и формирует боевые отряды.

– Чушь!

– Чушь? А разве его величеству не наскучило затворничество? Он преисполнен тщеславия. Он мечтает о великих свершениях. Но учтите: покушение на режим является государственным преступлением. За это даже императору не сносить головы.

– Я не понимаю, о чем вы говорите. – В глазах Асагао читался панический страх. – Томо-тян еще мальчик. Какие заговоры?!

«Не имеет значения, лжет она или нет, – подумал Сано. – Главное сейчас – вынудить ее сказать, где она была во время убийства Коноэ. Тогда Исидзё у меня в руках».

– Его величество когда-нибудь упоминал о доме даймё Ибэ в районе красильщиков?

– Нет!

– Левый министр Коноэ раскрыл планы Томохито, – усилил натиск Сано. – Томохито узнал, что Коноэ – шпион, и убил, опасаясь, что тот донесет на него.

– Да нет же!

– Тогда где был Томохито в ночь смерти Коноэ?

– Только не в Саду. Он не убивал Левого министра! – Отчаянный взгляд Асагао обежал окрестности в поисках помощи, но двор, залитый жарким солнцем, был пуст, и здание за спиной молчало, словно обитатели покинули его.

– Откуда вы знаете, где был его величество? Ведь вы сидели с отцом в чайном домике. – Сано выдержал внушительную паузу. – Ваши показания не могут служить алиби одновременно и для отца, и для императора. Похоже, вам придется выбрать, кого именно следует обвинить в измене и убийстве.

Наложница попыталась встать, но ноги запутались в кимоно, и она беспомощно упала на подушки.

– Понимаю, вы хотите спасти отца, – сказал Сано, ненавидя профессию, которая заставляла его терзать несчастную женщину. – Он дал вам жизнь, он кормил вас в детстве и обеспечивал крышей над головой. Ваш долг защитить его.

– Пожалуйста, оставьте меня в покое! – взмолилась Асагао. Лицо было усеяно бисеринками пота; бескровные губы дрожали.

Сано постарался подавить в себе жалость.

– Но если Томохито окажется виновным в измене, трон займет новый человек, он выберет новую Главную наложницу. Вместе со статусом вы утратите особые привилегии. Вы станете фрейлиной у новой фаворитки, или выйдете замуж за придворного, столь преданного вам, что его не смутят насмешки родных и знакомых, или удалитесь в монастырь. – Все варианты были крайне унизительны для Асагао. – Если это то, чего вы хотите, свяжите судьбу с отцом. Если нет, то, видимо, вам нужно еще раз подумать, прежде чем выгораживать его за счет императора.

Сано подождал, пока затихнет эхо жестоких слов. В душе он молился, чтобы выбор Асагао не пал на священную для Японии особу.

Асагао скулила, сжавшись в комок.

– Где вы находились, когда был убит Левый министр Коноэ?

На мгновение ему показалось, что верность отцу возьмет верх.

Тело Асагао обмякло. Она зарыдала:

– Я была в павильоне! Отца там не было. Я была с моим другом, господином Годзё. Мы не хотели, чтобы о нас узнали. Поэтому я сказала... Ну, вы знаете. А Годзё заявил полиции, что гулял с приятелем, он заплатил ему за подтверждение лжи.

У Сано словно щелкнуло в голове. Годзё являлся партнером Асагао не только по дилетантскому спектаклю, но и по сексу; в любовной связи с Левым министром Коноэ она не состояла. Ее признание соответствовало сведениям Хосины о парочке в павильоне. Асагао не пожелала воспользоваться бесспорным алиби, потому что тогда бы вскрылась ее неверность императору.

– Отец попросил меня сказать, будто был со мной. – Слезы текли по ее щекам; она вытирала их рукавом. – Я его вообще в ту ночь не видела.

Она отвергла кровные узы ради секса и власти, пожертвовала отцом, чтобы защитить Томохито. И все же Сано не испытывал удовлетворения от того, что разрушил алиби Правого министра Исидзё. Его снедал стыд за манипулирование чувствами Асагао. Служение закону слишком часто идет вразрез с элементарной порядочностью.

– Благодарю вас, госпожа Асагао, – сказал Сано и помолчал. – Мне очень жаль.

Полный горечи взгляд обжег его. В унынии он пошел к двери.

– Послушайте! – окликнула его Асагао.

– Да? – повернулся Сано.

– Я не была в Саду пруда, когда убили Левого министра, но я знаю, кто там был.

Отчаянное коварство сверкнуло в покрасневших глазах. Сано был почти уверен, что она попробует защитить отца, оговорив первого пришедшего на ум. Он с интересом ждал, на кого укажет Асагао.

– Там была бывшая жена Левого министра.

– Что?!

Сано словно громом поразило. Кодзэри в Саду пруда в ночь смерти Коноэ? Но у Кодзэри есть алиби... Или нет? Ее не было на месте гибели Аису... Или была? Сано вспомнил, что именно хотел еще спросить у монахини. В душе пышным цветом расцвело сомнение, но принесло плоды в виде подозрения, а потом злости. Сано понял, что проделала с ним Кодзэри.

Асагао засмеялась, точнее, мерзко зафыркала:

– Кодзэри одурачила вас, не так ли? Перед смертью Левого министра я подслушала, как он отдавал приказания помощникам. Спросите у Кодзэри, для чего ему потребовалось в ту ночь остаться одному в Саду пруда. Спросите у нее, зачем она покинула свой монастырь.

Сано схватил Асагао за плечи:

– Откуда вы знаете, что она была там?

– Слуги! – завизжала Асагао.

Сано отпустил ее. Она возмущенно посмотрела на него:

– Спросите у Кодзэри, как умер ее первый муж. Спросите у нее, не она ли убила Левого министра.

Прибежавшие слуги подхватили и понесли наложницу. У двери она обернулась и хихикнула:

– Не забудьте спросить ее, отчего умер Риодзэн и где она была, когда убили второго человека.

30

Сано хотелось немедленно отправиться к Кодзэри и задать сакраментальные вопросы. Тем не менее он пошел в комендатуру и просмотрел записи о приходе и уходе посетителей в дни убийств. Затем навестил семью Кодзэри, которая по-прежнему жила здесь, в резиденции. Он убедился в том, что допустил серьезную ошибку, и решил исправить ее сразу после встречи с канцлером Янагисавой.

Солнце оранжевым шаром висело над западными холмами; гонги возвещали о начале церемоний праздника Обон. От алтарей поднимался дым.

– Досточтимый канцлер ушел сегодня утром и еще не вернулся, – сообщил стражник у ворот замка.

На другой стороне улицы Сано увидел Марумэ и Фукиду, они, согласно его приказу, несли дежурство возле чайного домика. Сёсакан быстрым шагом подошел к детективам:

– Янагисавы нет.

Марумэ и Фукида остолбенели:

– Мы не видели, чтобы он выходил из замка.

Сано вместе с детективами поспешил к тем, кто «слонялся» у других ворот. Через пару минут он с тревогой констатировал:

– Канцлер прошмыгнул мимо всех.

Тут он увидел начальника стражи и услышал:

– Досточтимый сёкасан-сама, у меня для вас важное сообщение.

– В чем дело? – спросил Сано, подойдя.

– Канцлера задержали.

– Где? Кто?

Начальник стражи замялся, словно раздумывая, насколько ему дозволено быть откровенным с Сано.

– Э-э... я только знаю, что досточтимый канцлер находится в полицейском управлении.

Сано с детективами помчался по указанному адресу.

Основное здание было оцеплено правительственными войсками. Десятка два ёрики и досинов лежали ничком на земле с вытянутыми руками. В помещении сёсидай Мацудаира стоял на коленях перед помостом клерка и в ужасе смотрел на возвышавшегося над ним бродягу с мордой, синей от побоев.

– Это ужасное оскорбление! – вопил он. – Если бы кто-то случайно не узнал меня, я сейчас гнил бы в тюрьме!

Он обложил руганью присутствующих и всю полицию Мияко.

– Тысяча извинений, – проскулил сёсидай. – Мои люди будут сурово наказаны. Уверяю вас, такого больше никогда не повторится.

– Надеюсь, – хмыкнул Янагисава. – Иначе вы лишитесь должности. Идите! И чтоб ёрики Хосина был у меня к утру!

Полицейские торопливо удалились.

– Он переоделся, – удивленно пробормотал Фукида. – Вот как ему удалось миновать нас незамеченным. Кто мог предположить, что он поступит таким образом?

Сано подошел к Янагисаве и Мацудаире.

– За что вас арестовали? – спросил он канцлера.

При виде Сано лицо Янагисавы злобно перекосилось.

– За попытку ограбить банк, – робко ответил за канцлера сёсидай.

– Я же сказал вам, ничего такого у меня и в мыслях не было! – со сталью в голосе отозвался Янагисава. – Я шел мимо, и вдруг три бугая набросились на меня. Полиция на слово поверила торговцу, который посмел обвинить меня в попытке украсть его грязные деньги.

– Конечно, конечно, – смущенно пробормотал Мацудаира.

– Что вы делали в центре города? – спросил Сано. – Почему вы так одеты?

– Я не обязан отчитываться перед вами! – Янагисава слез с помоста и заковылял к выходу.

Сано последовал за ним:

– А что вы сказали насчет ёрики Хосины?

– Ваш заложник сбежал, – ухмыльнулся Янагисава.

Они вышли на улицу. Слуги помогли канцлеру сесть на коня.

Сано постарался скрыть досаду. Потеряв Хосину, он лишился возможности держать Янагисаву в рамках. Теперь следует срочно искать ёрики. Сано и детективы сели на коней. Сано затрусил рядом с канцлером, детективы – сзади.

Красноватый закат освещал прохожих на улице Ойкэ. Тяжелый запах горячего топленого сала, идущий от кухонь, делал атмосферу удушающей.

– Вы нашли заговорщиков и оружие? – спросил Сано.

– Пока нет. – Янагисава с трудом скрывал раздражение.

– Жаль, – обронил Сано и рассказал, что госпожа Асагао опровергла алиби своего отца.

– Таким образом, Правый министр Исидзё становится основным подозреваемым? – На губах канцлера заиграла таинственная улыбка. – Интересно.

– Это вовсе не означает, что остальных можно сбросить со счетов, – возразил Сано. Мысль о Кодзэри не давала ему покоя. – Госпожа Дзёкио, например, отказалась сказать, где она находилась во время убийства Аису.

– Пока отказалась. – Щелкнув поводьями, Янагисава обогнал Сано.

– Чует мое сердце, он занимался далеко не безобидными делами, когда его арестовали, – заметил Фукида.

– Он знает что-то, но нам не говорит, – сказал Марумэ.

Сано кивнул, соглашаясь, и подумал: «Нужно отстранить Янагисаву от следствия при первой возможности». Он дал Фукиде и Марумэ новые указания и попросил доложить о результатах без промедления.

– Где вы будете? – спросил Фукида.

Сано не хотелось терять лица перед подчиненными признаваясь в промахе.

– Оставьте записку в Особняке Нидзё, – сказал он и порысил прочь.

* * *

И вновь он направился не в храм Кодай. Рэйко ждала новостей, он не мог обмануть ее ожиданий.

Жена сидела за столом и вяло ела рисовые шарики и жареную рыбу с зеленью. Сано опустился на колени напротив. В вежливом кивке Рэйко отразилась та неловкость, с которой они расстались утром.

– Заговорщиков и оружие не нашли, – сказал Сано.

– Жаль. – Не поднимая глаз, Рэйко указала на еду: – Хочешь? Я, кажется, не голодна.

– Нет, спасибо, я тоже не голоден.

Рэйко посмотрела на мечи: обычно муж снимал их, возвращаясь домой.

– Ты опять уходишь?

– Да. – От волнения у Сано зачастило сердце.

– Куда?

– Повидаться с Кодзэри. – По языку разлилась горечь.

Рэйко подняла настороженный взгляд:

– Могу я спросить – зачем?

– Госпожа Асагао заявила, что Кодзэри была в Саду пруда, когда умер Левый министр Коноэ. В дворцовых бумагах нет записи о том, что она приходила в тот день, но есть запись, что она навещала семью в день убийства Аису. Она явилась вечером, провела ночь в родительском доме и утром покинула резиденцию. Я пролистал записи за пятнадцать лет. Это был первый визит с тех пор, как она ушла в монастырь. Еще госпожа Асагао предложила спросить у Кодзэри, отчего умер Риодзэн.

Это тот человек, которого убил Левый министр, помнишь? Мецукэ воспользовалась убийством и завербовала Коноэ в осведомители. Родственники Кодзэри сказали, что Риодзэн был первым ее мужем. Я должен снова допросить монахиню.

На лице Рэйко появилось лукавое выражение.

– А разве в досье мецукэ, которое прислал тебе канцлер Янагисава, отсутствовала ее биография?

Сано потупился: он был настолько уверен в невиновности Кодзэри, что не удосужился изучить ее данные.

– И вообще, почему ты до сих пор не выяснил у нее, где она была в то время, когда погиб Коноэ? Разве не за этим ты дважды с ней встречался?

Сано глубоко вдохнул и выдохнул.

– Существует обстоятельство, оправдывающее мою небрежность. Всякий раз, когда я был рядом с Кодзэри, на меня нападало оцепенение. Теперь я знаю почему. Монахини в храме Кодай практикуют сюгэндо. Кодзэри мысленным усилием не позволяла задавать ей вопросы, на которые не хотела отвечать.

К ужасу Сано, на лице Рэйко проступило недоверие.

– Кодзэри воспользовалась волшебными чарами, чтобы манипулировать тобой? Ты шутишь?

– Если с помощью звука можно убить человека, то почему нельзя концентрацией мысли заткнуть ему рот?

Рэйко с сомнением посмотрела на мужа:

– А можно я выскажу другую версию? Ты не задал ей важные вопросы, потому что был убежден в ее невиновности. Как ты мог безоглядно поверить одному из подозреваемых и при этом критиковать меня за то, что я поверила госпоже Дзёкио?

Сано уклонился от спора. «Пусть лучше подозревает меня в несправедливости, чем в супружеской измене».

– Кстати, о госпоже Дзёкио. Она и Левый министр были любовниками.

– Да что ты говоришь! Откуда узнал?

– От самой госпожи Дзёкио. – Сано рассказал о беседе с матерью императора, не спуская укоризненного взгляда с жены. – Она сказала, что тебе это известно. Почему ты не рассказала мне?

Рэйко гордо вздернула подбородок:

– Она просила сохранить это в тайне. Я согласилась, потому что считала и считаю: ее связь с Коноэ не имеет значения. Ее сообщение о тайном убежище министра гораздо важнее. Без этого мы никогда не узнали бы о заговоре. Полагаю, у меня была более веская причина верить госпоже Дзёкио, чем у тебя – монахине. – Рэйко опустила подбородок и прищурилась. – Кодзэри красива?

Сано напрягся, как парус под ветром надвигающейся бури.

– Кодзэри удалилась от мира. У нее выбритая голова и сто лет за плечами.

– Я не об этом спрашиваю. Впрочем, можешь не отвечать. У тебя все написано на лице. – Рэйко встала, глядя на Сано с горьким пониманием. – Личные чувства, а никакая не магия парализовали тебя.

Вскочив, Сано схватил ее за руки.

– Это не то, о чем ты подумала! – воскликнул он, пылая от стыда при воспоминании, как гладил монахиню. – Между нами ничего не было.

Рэйко высвободила руки и спрятала за спину.

– Ты считаешь меня дурой?

Она отвернулась и заплакала. Ее страдания ножом резанули по сердцу Сано. На фоне стены, расписанной заснеженными кряжами, она выглядела такой маленькой и одинокой. Сано ощутил мощный порыв защитить ее, приласкать. Как он мог возжелать кого-то, кроме Рэйко?!

– Кодзэри манипулировала моими мыслями и чувствами. Это правда, – сказал он. – Но я люблю только тебя и никого другого.

– Я не верю тебе, – высоким дрожащим голосом отозвалась Рэйко.

– Ты не веришь мне, потому что не встречалась с Кодзэри.

– Да, – согласилась Рэйко, – не встречалась. – Она повернулась к Сано: взгляд был тверд, словно замерзший пруд. – И похоже, пора исправить это упущение.

Сано перепугался:

– Ты что! Если Кодзэри – убийца, то она очень опасна. Я сам поговорю с ней. Тебе нет необходимости...

Презрение растопило лед в глазах Рэйко.

– Есть. Мне все равно, как Кодзэри удалось провести тебя: при помощи волшебства или женского обаяния. Она сделала это дважды и наверняка сделает опять.

Сано оказался на развилке: брак или расследование? Если Кодзэри поведает о случае у реки, то Рэйко разведется с ним, а если он не выяснит, где была монахиня во время убийства Коноэ и Аису, то провалит дело. Сано понял, что у него вообще нет выбора.

– Хорошо, – сказал он, – мы отправимся в храм Кодай завтра утром.

– Нет, сегодня, – ответила хмурая Рэйко. – Я хочу ехать сейчас же.

* * *

В сопровождении охранников Рэйко в паланкине, а Сано верхом проехали по людным, залитым огнями Обона улицам. В храме Кодай они узнали, что Кодзэри в монастыре нет: все монахини ушли к кумирне Гион чтобы исполнить ритуальные танцы. Они двинулись к кумирне.

За всю дорогу Рэйко не произнесла ни слова, изнывая от ревности, коря себя за это низменное чувство и ненавидя мужа, заставившего ее ревновать. «Если выяснится, что ты мне изменил...» – подумала она и вдруг вспомнила, что месячные должны были начаться вчера. Двойная задержка делала беременность более чем вероятной. Она почувствовала нежность к Сано и отодвинула шторку на окне паланкина:

– Похоже, Кодзэри проводит столько же времени в монастыре, сколько и вне его.

– Похоже, – нехотя отозвался Сано. Он воспринял ее слова не как шаг к примирению, а как шпильку, дескать, напрасно он полагал, будто устав запрещает монахиням свободно ходить по городу и, в частности, забредать в императорскую резиденцию, в Сад пруда. Рэйко снова рассердилась и задернула шторку.

Спустилась ночь, но влажный, пахнущий дымом воздух был светел от городских огней; небо пурпурно мерцало. В чайных домиках Гиона шло многолюдное веселье. Полупьяный народ заполнял переулки; дома заслонялись от бродячих животных и буйных прохожих «собачьими экранами» – бамбуковыми изгородями. Оставив охранников у ворот, Сано и Рэйко прошли на территорию кумирни. Яркие фонари висели на деревьях; разношерстная толпа бурлила среди прилавков с закусками; непрерывно звенели гонги. Грохот барабанов привел Рэйко и Сано к храму.