Текст книги "Черный Лотос"

Автор книги: Лора Джо Роулэнд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

Рэйко поразилась умению Анраку истолковать события так, чтобы они подтверждали его пророчество. Он как будто верил в свою извращенную логику и силой личности заставлял поверить других, превращая искателей просветления в фанатиков, одержимых убийством и самопожертвованием во имя его.

Он перебирал волосы Хару, лаская ее взглядом.

– Дитя мое, воистину ты – орудие нашей судьбы. Благодаря тебе Черный Лотос вот-вот обретет славу.

Он вдобавок считает человекоубийство шагом на пути к просветлению! Рэйко поразилась степени безумства Анраку и его извращенному толкованию буддизма.

Хару приосанилась, как ребенок, которого похвалили за примерное поведение, и окинула Дзюнкецу-ин победным взглядом.

– Ты всегда ненавидела меня за то, что я ему дороже. А теперь я скажу все, что о тебе думаю. Ты злая ревнивая глупая шлюха. – Видя, как Дзюнкецу-ин задохнулась от негодования, она расхохоталась и обернулась к доктору Миве. – А ты – гадкий похотливый урод.

Мива злобно покосился на нее. Придирчивый взгляд Хару перебегал от него к настоятельнице и обратно.

– Пытались избавиться от меня, но не тут-то было! – задирала их Хару. – Еще пожалеете, что связались со мной!

Пока первосвященник, забавляясь, взирал на происходящее, Хару переключилась на Кумасиро.

– А ты пожалеешь, что хотел выбить из меня признание.

Рэйко ужаснулась ее браваде. Она подожгла дом, сгубила двух человек, вокруг нее гибли сотни людей, а ее заботили только внимание Анраку и мелкая месть! Рэйко еще больше устыдилась своей былой приязни к Хару.

– Вынужден не согласиться с вашим мнением о хорошем положении дел, – сказал Кумасиро первосвященнику. – Я был наверху. Наши люди гибнут один за другим. Их не хватит для взятия Эдо, не говоря уже обо всей стране. Наша миссия обречена.

– Если бы ты лучше тренировал наше войско, такого бы не случилось, – желчно ответила Дзюнкецу-ин, решив сорвать злость на ком-то, кроме Хару, пользующейся таким явным покровительством Анраку. – Так что пеняй на себя.

– Крестьянин самураю не ровня, – огрызнулся Кумасиро. – Любой учитель справился бы не лучше.

– Яд, который я изготовил, очень мощный, – тихо, но не без гордости произнес доктор Мива. – Если даже несколько гонцов доберутся до города, результат будет более чем утешительный.

Дзюнкецу-ин язвительно прыснула.

– Несколько капель твоего вонючего зелья погоды не сделают. Поработай ты над газом как следует, его можно было бы пустить по ветру. Синагава доказала, что ты просто пшик, и ничего больше.

Доктор Мива что-то забубнил себе под нос. Кумасиро подошел к Дзюнкецу-ин, сжав кулаки.

– Кто дал тебе право нам указывать? – рассвирепел он. – Тебе, глупой, ничтожной, ни на что не годной бабе? Придержи-ка язык, или я отрублю его!

"Любопытно, – подумала Рэйко, – что они все еще доверяют Анраку и не винят его за учиненный разгром... а может, обвинять боятся?"

– Повелитель, – почтительно-благоговейно обратился к нему Кумасиро. – Скоро сюда проникнут солдаты. Нам следует уйти немедля.

Рэйко обожгла паника. Если они уйдут, что ей делать?

– Мы останемся! – отрезал Анраку. Хару сидела, преклонив голову на его колено, в блаженном небрежении к их перепалке. – Моя армия победит. Мы найдем просветление сегодня же, этой ночью, на этом месте. Так предсказало мое видение. Я не позволю врагу изгнать меня отсюда.

На лице Дзюнкецу-ин отразились страх и неверие.

– Может, они уже идут сюда! Тогда нам всем конец! Я не хочу оставаться!

– Собираешься бросить меня на пороге нового мира? – Анраку, глухой к уговорам, нахмурился. – Так-то ты платишь за власть и роскошь, которыми я одарил тебя? Трусостью и вероломством? Что ж, тогда иди. – Он махнул Дзюнкецу-ин. – Но если уйдешь, наши пути никогда больше не пересекутся.

– Нет-нет! – вскричала Дзюнкецу-ин. – Я не хочу покидать вас! – Она бросилась к Анраку, словно порываясь обнять, но Хару уже заняла ее место. – Я надеялась, мы уйдем вместе.

В этот миг наверху грянул сильнейший взрыв, от которого весь туннель затрясло. Рэйко ахнула и пригнулась, укрывая руками голову. Из-под потолочных балок посыпалась пыль, а из-за двери послышались испуганные вскрики.

– Они бросают бомбы! – завопил доктор Мива.

Следом раздался панический крик Дзюнкецу-ин:

– Сейчас храм рухнет и нас раздавит!

Услышав это, Рэйко всполошилась, но мысль, что Сано где-то там, наверху, испугала ее еще больше. В туннеле потянуло гарью – должно быть, храм загорелся. Рэйко с трудом удержалась, чтобы не броситься к Сано. Заглянув в оконце, она увидела, как все – Мива, Дзюнкецу-ин, Кумасиро – сгрудились вокруг Анраку, словно ища у него спасения.

От второго взрыва закачались потолочные фонари. Рэйко крепилась, чтобы удержаться на ногах.

Анраку милостиво произнес:

– Пожалуй, будет лучше встретить судьбу в другом месте.

"Значит, самосохранение ему не чуждо", – подумала Рэйко, предвидя немалые трудности в связи с его бегством. Ведь если Хару отправится с ними, ей придется идти следом.

– Я приказал собрать нам в дорогу провизию, – сказал Кумасиро. – А денег у нас столько, что с лихвой хватит на много лет вперед. Братья из других провинций нас укроют. Заляжем на дно, пока все не утихнет, а потом возьмем новые имена и наберем новых приверженцев. Вы да я возродим Черный Лотос, подыщем другой храм...

Едва до Дзюнкецу-ин и Мивы дошел смысл сказанного, как их черты исказил страх. Хару, не отходя от Анраку, растерянно озиралась.

– Думаешь, увезешь господина с собой, а нас бросишь тут? – вскинулась Дзюнкецу-ин. – Ну уж нет! Куда он – туда и я!

Доктор Мива сказал, нервно скалясь:

– Достопочтенный повелитель, я ведь наверняка пригожусь вам, чтобы начать все заново!

Анраку оглядел их, и его единственный глаз сверкнул озарением.

– Пойдут все, – сказал он.

Рэйко предположила, что преданные слуги были нужны ему для выживания, а их соперничество польстило ему. Он поднялся и сошел с возвышения, помогая Хару встать на ноги.

– Ее нам не надо, – сказал Кумасиро.

Хару наморщила лоб. Анраку задумался. Дзюнкецу-ин не замедлила ввязаться:

– Она не умеет хранить тайны. Растреплет о нас первому встречному, а у бакуфу везде есть уши. С ней мы никогда не будем знать покоя!

– Она беглая преступница, – добавил доктор Мива. – Сыщики будут повсюду охотиться за нами, чтобы заполучить ее. Оставим ее здесь, тогда будет больше шансов спастись.

"Если они бросят Хару, мне не придется следовать за ними", – подумала Рэйко. Она затаила дыхание в надежде, что сможет поймать Хару после ухода Анраку с его подчиненными и подать знак Сано, пока те не ушли далеко.

Хару, опешив, смотрела на недругов. Она уцепилась за Анраку.

– Я тоже хочу с вами! Неужели вы меня бросите?

– Чем меньше нас будет, тем легче скрыться, – заметил Кумасиро.

Анраку стряхнул Хару с себя и отошел в сторону.

– Не надо! – воскликнула девушка. Упав на колени, она прижалась к его ногам и жалобно залепетала: – Нас ничто не разлучит. Мой путь связывает все остальные – вы сами сказали. Разве не помните? От меня зависит будущее Черного Лотоса! Мы созданы друг для друга! Вы должны взять меня с собой!

Рэйко выдохнула, мысленно призывая Анраку оставить Хару и увести остальных с собой. Первосвященник с минуту буравил ее взглядом, потом обратился к подручным:

– Введите-ка нашу пленницу!

Его приказ, который никак не вязался с происходящим, потряс Рэйко.

– Только ее не хватало! – в сердцах бросила Дзюнкецу-ин.

Два священника скрылись в арочном проеме за драпировками и вскоре возникли опять, неся неподвижное тело в сером одеянии. Руки жертвы безвольно свисали, длинные волосы волочились по полу. Вдруг голова ее качнулась и повернулась лицом к Рэйко.

"Мидори!" – обомлела она. Подруга была без сознания – глаза закрыты, губы разомкнуты. Когда священники уложили ее на пол перед возвышением, она даже не шелохнулась. Только медленно вздымающаяся грудь указывала на то, что Мидори еще жива. "Ее опоили сонным зельем", – предположила Рэйко. Но как ни радостно было ей увидеть подругу, сердце пронзил страх. Что Анраку задумал сделать с Мидори?

Дзюнкецу-ин горячо зашептала:

– Она же шпионка! Не хотите же вы тащить ее с собой!

– У меня достаточно зелья, чтобы держать ее без сознания всю дорогу, – сказал доктор Мива, похотливо щурясь при взгляде на тело Мидори.

Рэйко с ужасающей очевидностью поняла, что должна следовать за беглецами. Таким людям нельзя оставлять Мидори, да и найти Сано ей уже не удастся. И все же в ней забрезжила надежда – робкая и эфемерная, как мотылек. По крайней мере Мидори она разыскала. Только вот удастся ли ее спасти?

– Для госпожи Ниу у меня особое предназначение, – продолжил Анраку как ни в чем не бывало.

– Значит, ее вы берете, а меня – нет? – взвилась Хару и схватила Анраку еще крепче. – Так же нельзя!

– Потащим ее – можем не успеть, – заметил Кумасиро. Прогремел новый взрыв. Дзюнкецу-ин взвизгнула, все остальные пригнулись. Поблизости что-то загромыхало, как если бы осыпалась груда камней: видимо, в одном из ближайших туннелей случился обвал.

– Бежим, пока не поздно! – упрашивала Дзюнкецу-ин. – А госпожу Ниу можно оставить здесь вместе с Хару.

Сердце у Рэйко подпрыгнуло, едва она представила себе такую возможность; подруга спала, безучастная ко всему. На губах Анраку заиграла странная усмешка.

– Только что мне открылось последнее предназначение госпожи Ниу, – произнес он, неотрывно глядя на Хару. – Ты действительно хочешь, чтобы я тебя простил?

– Да! – выдохнула Хару, подняв на него полные надежды глаза. – Больше всего на свете!

– Хочешь доказать свою верность мне?

– Да, да! – закивала Хару, жалкая в своей истовости.

– И ты сделаешь все ради того, чтобы вернуться ко мне?

– Все, что угодно! – воскликнула Хару, пока Рэйко силилась понять, к чему клонят Анраку.

Первосвященник осклабился.

– Тогда убей госпожу Ниу!

у Рэйко внутри все оборвалось. Она машинально отметила, как побелели Мива и Дзюнкецу-ин, явно не ожидавшие такого приказа. Кумасиро набычился, словно жалея о том, что не ему поручили расправиться с жертвой, или сомневаясь в способностях Хару на этот счет. Хару отстранилась от первосвященника и, сидя на пятках, медленно выпрямилась. Даже издали было заметно ее сильнейшее волнение.

Но вот Хару кивнула и еле слышно произнесла:

– Если вы так хотите, Анраку-сан...

Она поднялась и пошла к Мидори. Видя, что судьба подруги оказалась в руках убийцы, озабоченной лишь тем, как угодить Анраку, Рэйко почувствовала подступающий к горлу крик "Хару, стой!".

Анраку снова взошел на возвышение.

– Дай ей меч, – приказал он Кумасиро.

На глазах у Рэйко тот вынул из ножен катану и протянул девушке. Хару неуклюже схватилась за эфес обеими руками. Высоко занеся меч, она встала в двух шагах от Мидори, затем глубоко вздохнула и стала опускать лезвие поперек ее шеи, глядя искоса на Анраку. Он кивнул и ободряюще улыбнулся ей. Кумасиро и доктор Мива не сводили глаз с клинка. Дзюнкецу-ин отвернулась, зажав рот ладонью. От кошмарного ожидания на Рэйко напал столбняк, парализовав и разум, и тело. Она смотрела и не могла шевельнуться. Если бы не шумные вздохи Хару и не лязг из туннелей, могло бы показаться, что время остановило ход. Веки Мидори дрогнули. Смертоносное лезвие зависло прямо над ее горлом. Хару поежилась. Ее пальцы машинально стиснули рукоять.

Осознание неотвратимой беды вывело Рэйко из ступора.

– Стой! – закричала она и, толкнув дверь, ворвалась в комнату.

36

Ступайте же безбоязненно,

Не жалейте ни рук, ни жизней,

Одним умом сосредоточьтесь

На цели совершенного просветления.

Сутра Черного Лотоса

Судя по всему, сектанты не ожидали такого развития событий. Хару отдернула меч. За секундную паузу Рэйко увидела в чужих глазах свое отражение – отражение испуганной, отчаявшейся женщины, размахивающей кинжалом. Тишину расколол возглас Дзюнкецу-ин:

– Да это же госпожа Рэйко, жена сёсакан-самы!

Кумасиро с помощниками тотчас двинулся на Рэйко.

– Не подходи! – храбрясь, закричала она. – Госпожа Ниу пойдет со мной. И ты тоже! – бросила она Хару, которая смотрела на нее раскрыв рот.

"Умно, нечего сказать", – пронеслось у Рэйко в голове.

– Взять ее! – спокойно приказал Анраку.

Миг – и сектанты ее обступили. Рэйко кидалась то на одного, то на другого, бессмысленно метаясь по кругу. Она то уворачивалась, то бросалась вперед, кромсая тянущиеся к ней руки. Раненые злобно чертыхались. Но вот Кумасиро сгреб ее поперек талии, схватил за правое запястье и крутанул его. Рэйко вскрикнула отболи и выронила кинжал. Ручищи Кумасиро стянули ее как стальные канаты и повернули лицом к Анраку.

– Не очень-то вежливо вторгаться в чужие владения, госпожа Рэйко, – произнес тот с усмешкой.

– Отпустите нас, а то хуже будет, – выдавила она, отчаянно скрывая страх. – Мой муж и его отряд уже пробрались в подземелье. Они будут здесь с минуты на минуту.

Анраку хладнокровно выслушал ее ложь и обратился к Хару:

– Так, говоришь, никто не видел, как ты спускалась?

Та сжалась в комок, уловив обвинение и угрозу в его тоне.

– Это правда. Клянусь!

– Тогда как, интересно, госпожа Рэйко нашла нас?

– Не знаю...

– Кто, как не ты, показал ей дорогу? – ввернула Дзюнкецу-ин. – Хотела устроить нам западню!

– Я не нарочно, – оправдывалась Хару. – Я и не думала, что она полезет за мной. Честно!

Рэйко дергалась и извивалась, пытаясь высвободиться из тисков Кумасиро. Да, ей удалось отсрочить погибель Мидори, но теперь они обе во власти Черного Лотоса.

– Сёсакан-сама будет разыскивать свою женушку, – сказал Кумасиро. – Нужно поскорее убираться, пока он не спустился сюда. Что прикажете делать с ней? – Он встряхнул Рэйко.

Анраку поднял ладонь, призывая к терпению.

– Похоже, ты снова подвела меня, Хару, – сказал он. – Значит, прежнего задания для тебя мало. Положи госпожу Сано рядом с первой пленницей. – Это повеление предназначалось Кумасиро.

Как Рэйко ни сопротивлялась, дюжий священник пронес ее через комнату и уложил, как было приказано – головой к Хару. Остальные сектанты выстроились у стены позади девушки.

– Новое уличение в отступничестве смывается более суровым испытанием, – сказал Анраку Хару. – Чтобы заслужить право остаться со мной, тебе придется убить их обеих.

Рэйко, чье сердце едва не выскакивало из груди, поняла, что сейчас умрет вместе с Мидори – от руки той, которую все это время пыталась спасти.

Анраку спокойно приказал Хару:

– Можешь начать с госпожи Сано.

Словно в оцепенении Рэйко видела, как Хару старательно избегает ее взгляда. Хару подняла меч, Кумасиро подтолкнул пленницу вперед, и острие коснулось ее горла. От укола холодной стали у Рэйко перехватило дыхание. Она испытала сильный приступ тошноты и невыразимое отчаяние. В этот миг все ее помыслы были о сыне. Ее разум заполнили образы Масахиро, живые и яркие, как никогда: его смех, ощущение его тельца в объятиях... Еще ей вспомнились счастливые дни дома, с мужем и сыном. Тоска по родным всколыхнула всю ее душу. Любовь к Сано и Масахиро укрепила ее волю к жизни, а желание увидеть их снова и спасти Мидори вернула храбрость и выдержку.

Она поняла, что должна надеяться на чудо и попробовать опередить смерть.

* * *

Сано, Хирата и четыре сыщика мчались по храмовому подворью, прочесывая кусты и постройки. Отбиваясь от фанатиков, Сано продолжал искать Рэйко, но тщетно. Дым ел глаза, спина и ребра ныли от тупых ударов. Прогремел еще один взрыв. Внезапно, с абсолютной уверенностью, он догадался, куда исчезли Рэйко и Хару.

– Они под землей! – крикнул он Хирате, который сражался с тремя сектантами.

Предположив, что входы в катакомбы расположены внутри зданий, Сано взбежал по ступенькам главной молельни. Двери были раскрыты, гигантский зал – пуст. Перед алтарем с фреской черного лотоса курились благовония, горели светильники. Пока Сано осматривал стены и пол, подоспели его помощники. Он увидел, что алтарное возвышение украшено резными панелями, одна из которых была откинута на петлях. За панелью зияла чернота.

– Сюда, – махнул Сано, спеша к потайному входу – его, судя по всему, сектанты не потрудились закрыть.

Сано с товарищами нырнули под алтарь и очутились в подполье молельни, вдыхая влажный запах земли. То и дело пригибаясь под лагами, они вскоре отыскали колодец, ведущий под землю. В узкой шахте Сано разглядел лестницу, а еще ниже – освещенную пещеру, услышал вопли истязаемых узников и рокот воздушных мехов.

– Осторожнее, – сказал он. – Там кто-то есть.

– Мидори. – В голосе Хираты слышались страх и надежда на то, что девушка где-то рядом. – Я пойду первым.

Он убрал меч и начал спускаться по лестнице. Сано и остальные – за ним. Когда последний из воинов достиг дна и замешкался, чтобы достать оружие, Хирата уже мчался по коридору. Сано, бегущего следом, едва не свалило с ног волной мощной вони. Хор голосов, взывающих о помощи, внезапно умолк. Хирата пробежал еще несколько шагов и резко остановился.

– Милостивые боги!

Поравнявшись с ним, Сано увидел два ряда дверей за тяжелыми засовами. Из зарешеченных окошек тянулись тощие – кожа да кости – руки. Здесь размещались застенки Черного Лотоса.

– Мидори! Я пришел за тобой!

Хирата выдернул шкворень из затвора первой двери и рывком распахнул ее. Его встретил радостный гул. Из камеры, спотыкаясь, высыпали около двадцати изможденных послушников в грязных лохмотьях. Из-под спутанных длинных волос смотрели осунувшиеся лица. Сано и сыщики, открывая клетку за клеткой, выпустили около сотни юношей и девушек почти в таком же состоянии – вероятно, неудачливых беглецов, схваченных сектантами. Хирата проталкивался через толпу, выкрикивая имя Мидори.

Бывшие узники ринулись к выходу. Сано и Хирата осмотрели все камеры, но нашли только тех, кто был слишком слаб, чтобы двигаться.

– Ее здесь нет, – сказал удрученный Хирата.

– Держись, – подбодрил Сано. – Она непременно отыщется.

Однако и он беспокоился, почему Мидори не оказалось в тюрьме, как они предполагали.

– Все будет хорошо, – твердил Сано, уговаривая и себя тоже. – Мы спасем их.

Он чувствовал, как теряет самообладание под напором паники, но Хирата как будто успокоился, кивнул и дальше уже сохранял невозмутимость. Отряд углубился в подземелье. Выйдя к развилке трех ходов, Сано услышал яростные вопли. Со всех сторон на них, размахивая мечами, неслись сектанты в белых одеждах. Отступать было некуда.

* * *

– Хару-сан, – выдавила Рэйко, превозмогая страх. – Посмотри мне в глаза.

Испуганно всхлипнув, Хару уставилась на клинок в своих руках. Затем ее взгляд скользнул вверх, послушный желанию Рэйко восстановить связующие их нити.

– Ты ведь не хочешь убивать меня, правда? – сказала Рэйко. От прикосновения острого лезвия у нее свело горло, хватка Кумасиро не давала пошевелиться, но она старалась не подавать виду, что напугана.

– У меня нет выбора! – вызывающе выпалила Хару.

Рэйко сникла. Раз уж Хару должна выбирать между их дружбой и расположением Анраку, гадания излишни.

– Выбор есть у каждого, – лихорадочно импровизировала Рэйко. – Я выбрала твою сторону, когда все ополчились против тебя, помогала наперекор воле мужа. Разве ты не в долгу передо мной?

Взгляд Хару затуманился. Но едва Рэйко осмелилась дать волю надежде, Кумасиро сказал Анраку:

– Время не ждет. Если Хару не может убить ее, это сделаю я.

Он так стиснул Рэйко, что она кожей ощутила его жажду крови.

Вдруг мерный лязг прекратился. По подземелью разлилась тишина. Все удивленно заозирались.

– Рабы ушли с мехов, – проронил Кумасиро. – Скоро здесь будет нечем дышать. Позвольте мне разделаться с пленницами, и тронемся в путь.

– Нет! Это задание для Хару, – отрезал Анраку.

Девушка стиснула зубы, проникшись его словами. Анраку изводил Рэйко снисходительным взглядом. Их заочное противостояние переросло в открытую схватку. Анраку волновал не столько побег, сколько верность своих спутников; их беспрекословное подчинение стало для него первейшей заботой, в то время как Рэйко боролась, чтобы выжить.

– Хару-сан, он не стоит твоей преданности, – сказала она. – Вспомни: разве он защитил тебя после пожара? Нет. Выкручивайся, мол, как знаешь. Разве он приходил утешить тебя в тюрьме? – Рэйко мотнула головой. – Ни разу не навестил. Пытался ли вернуть тебе доброе имя и спасти от палача? Нет. Более того, он сам сдал тебя полицейским.

– Что было, то прошло, – запальчиво ответила Хару. – Главное, мы с Анраку-сан опять вместе.

Рэйко, однако, почувствовала, что Хару задумалась над отступничеством своего кумира.

– Анраку-сан и его приспешники делали все, чтобы тебя погубить. Доктор Мива и настоятельница обвиняли тебя во всех грехах. Кумасиро хотел выбить признание, сироты рассказали о твоих прогулках к месту преступления. Наконец, последователи Черного Лотоса избили тебя в тюрьме.

– Это их вина, – запнувшись, ответила Хару.

Анраку излучал такое чистосердечие, что Рэйко уже отчаялась раскрыть Хару глаза.

– Но ведь бодхисатва должен знать все, я права? – спросила она.

Хару поколебалась, а затем кивнула.

– И все в Черном Лотосе подчиняется и служит ему, так?

– Д-да. – Хару забеспокоилась.

– Выходит, он не только знал, что твои враги стремятся тебя уничтожить, – продолжила Рэйко, – но и сам приказал им это!

– Неправда! – вскинулась Хару. – Не может быть...

Однако меч отвела и вопросительно взглянула на Анраку. Тот помрачнел.

– Может, может.

Рэйко прислушалась, надеясь, что Сано и его отряд уже пробрались в подземелье, но вокруг было тихо. С тех пор как воздушный насос встал, в комнате стало тяжело дышать. Вдобавок лампы сильно чадили. Мидори зевнула и завозилась. Еще немного – и она проснется. Рэйко убеждала себя, что помощь уже рядом.

– А по-моему, – сказала Хару, резко подавшись к ней, – ты просто морочишь мне голову!

Рэйко силилась вырваться, уклониться от лезвия, но Кумасиро ее обездвижил. Она вновь ощутила, как смертельный ужас леденит кровь.

– Мне ведь не надо ее слушать, да? – обратилась Хару к Анраку.

– Разумеется, дитя мое. Просто убей ее, и она перестанет тебя смущать.

– Он хотел убедиться, что тебя обвинят в смерти Оямы. – Рэйко старалась не обращать внимания на отчаяние. – И в других преступлениях, которых ты не совершала.

Взгляд Хару снова стал озадаченным. Видя это, Рэйко поспешила продолжить:

– Вспомни сиделку Тиэ и ее мальчика. Разве ты их убила? На суде этот главный пробел в умопостроениях Сано – отсутствие у Хару мотива для двух других убийств – так и не был восполнен. Рэйко ни секунды не верила в то, что Хару убила женщину и ребенка, даже сейчас, несмотря на разочарование в ней.

Хару кивнула с потаенной тревогой во взгляде.

– Если ты их не убивала, значит, это сделал кто-то другой.

Подозрительно щурясь, девушка оглядела находящихся в комнате.

– Кто-то подставил тебя, – продолжала Рэйко, чувствуя, как напрягся Кумасиро. – Кто-то хотел отправить тебя на костер, в то время как он – или она – смогут жить как ни в чем не бывало.

Восемь бонз выдержали взгляд, но доктор и настоятельница отвели глаза и словно ощетинились. Наконец Хару посмотрела на Анраку, чье лицо сделалось напряженно-зловещим.

– Именно так, – произнесла Рэйко. – Пусть не он убивал, а другие по его повелению – все равно их смерть на его совести. Он и тебе готовил такую же участь.

Хару замотала головой, однако отрицание вышло неубедительным – Рэйко поймала ее потрясенный взгляд.

– Скажете, нет? – обратилась она к Анраку.

Тот промолчал. Рэйко поняла, что затея загнать первосвященника в угол ей удалась. Анраку предстояло либо покаяться и тем самым ослабить влияние на Хару, либо признать, что не все в Черном Лотосе ему подвластно. Как ни претило проигрывать, позволить выставить себя шарлатаном он тоже не мог. Глаз Анраку недобро сверкнул.

– Вот кто расскажет нам о событиях перед пожаром, – указал первосвященник на Дзюнкецу-ин.

– Я?! – Оказавшись в центре внимания, настоятельница побелела как полотно. – Но ведь меня... я ничего не знаю... я...

Анраку перехватил ее взгляд, и она осеклась, покорившись его воле.

– В ту ночь, – послушно начала Дзюнкецу-ин, – я шла через двор и вдруг увидала двух девочек, крадущихся от приютских дверей.

"Выходит, она была вовсе не у себя, как заявляла прежде", – отметила про себя Рэйко. Похоже, Анраку хитроумно переводил подозрение с себя на Дзюнкецу-ин, а она, Рэйко, теряла очко в борьбе за свою жизнь. Зато возник шанс узнать правду о преступлениях в хижине, а заодно – выгадать время.

– Я уже собиралась отправить негодниц в постель, – продолжала Дзюнкецу-ин, – но тут разглядела и Хару – девчонки следили за ней. Мне захотелось узнать, что она задумала, и я отправилась следом. Не подходя к хижине, девочки повернули назад. Я укрылась за деревом, и они меня не видели. Потом я пошла дальше. В хижине горел свет. Хару юркнула в дверь, а я осталась снаружи и смотрела через окно. Она была с Оямой. Он стиснул ее шею между ног. Хару кричала, а он орал на нее. Потом они сцепились. Хару ударила его статуэткой по голове и, как видно, убила.

Пока настоятельница рассказывала, как Хару выскользнула из хижины, спрятала статуэтку и вернулась, Рэйко слушала и диву давалась. Дзюнкецу-ин почти слово в слово повторила показания Хару на суде, а ведь у нее не было причин выгораживать девушку. Выходит, Хару говорила правду!

– Когда-то начальник полиции Ояма арестовал меня и приговорил к проституции в Ёсиваре, а потом вынуждал принимать его здесь. А теперь он был мертв! Вот так удача! – Глаза настоятельницы вспыхнули мстительной радостью. – К тому же у меня наконец появилось в чем уличить Хару перед его святостью. Я надеялась, он ее выгонит.

Несомненно, Дзюнкецу-ин ненавидела Ояму и благословляла судьбу, которая не только покарала его, но и подарила ей власть над соперницей. Ее не заботило, попадет Хару в руки закона или нет, – в любом случае девушка ей больше не мешала. Рэйко недоумевала, почему Дзюнкецу-ин не доложила о ней раньше.

– Но потом я поняла, что никто, кроме меня, не видел, как Хару убила Ояму, – сказала настоятельница, подтверждая догадку Рэйко. – Возьмись она отпираться, неизвестно, кому бы поверил Анраку. Не хватало, чтобы убийство сошло ей с рук!

Голос Дзюнкецу-ин дрогнул от ярости.

– Я проследила за Хару до хижины, потом разулась, а одну сандалию – тяжелую, с толстой деревянной подошвой – взяла в руку. – Она занесла ладонь, стиснув пальцы вокруг воображаемой туфли. – Хару стояла ко мне спиной. Я подкралась и ударила ее по голове. – Дзюнкецу-ин показала удар. – Хару упала лицом вниз. Я проверила: она была жива, только без сознания. В кладовой мне удалось раздобыть масла и ветоши. Я обмотала ею палку – получился факел. Затем пошла к хижине. Хару еще не пришла в себя. В комнате, рядом с телом Оямы, горела лампа. От нее я и зажгла ветошь, а потом налила масла в комнате и коридоре, а остальным окатила снаружи стены. От факела они сразу вспыхнули. Кувшин с остатками масла я припрятала в кустах, потом обулась и вернулась к себе в покои. Хару еще лежала в саду. Я слышала, что ее муж погиб в пожаре, и хотела, чтобы ее заподозрили в смерти Оямы и поджоге.

"Так вот как Хару очутилась рядом с хижиной и получила клеймо убийцы и поджигательницы", – поняла наконец Рэйко. Ощущение торжества справедливости заставило ее забыть о страхе. Хару не собиралась убивать Ояму и пожара не устраивала – стало быть, ее муж тоже погиб случайно, точь-в-точь как она показала на суде. Да, Хару немало лгала и преступала закон, но немало и пострадала. Все это время чутье говорило Рэйко правду.

Хару слушала Дзюнкецу-ин со смесью недоверия и замешательства в глазах.

– Значит, это ты меня подставила, – проговорила она.

Настоятельница усмехнулась:

– За проступки надо отвечать.

– И Тиэ с мальчиком тоже ты убила! – Новая догадка привела Хару в негодование. – Ты всегда ненавидела их. Тиэ нравилась Анраку, а Светоч Духа был его сыном.

– Здесь я ни при чем, – огрызнулась Дзюнкецу-ин. – Их даже не было в хижине, когда я туда заходила.

Окрыленная своей правотой, Рэйко снова решила поднять тему виновности Анраку.

– Дзюнкецу-ин объяснила, откуда возник пожар и почему ты потеряла сознание, – сказала она, – но не то, как погибли Тиэ и ребенок. В их смерти повинен Анраку.

Хару оглянулась, явно собираясь обрушить те же обвинения на первосвященника. Рэйко было воспрянула духом, но тут Анраку высокомерно улыбнулся ей и произнес:

– Продолжение истории поведает нам доктор Мива.

Тот вздрогнул, снова послышались его хлюпающие вдохи.

– Да, но...

Взгляд Анраку пригвоздил Миву к месту, и он послушно заговорил:

– После родов Тиэ очень горевала. Она хотела воспитывать сына сама, но монахини отобрали его, чтобы растить вместе с другими детьми, и почти не подпускали ее к приюту. Ей не нравилось, как они обучают детей. Она никак не понимала, что молитва и пост укрепляют их дух, и жаловалась, когда ее мальчика секли за непослушание.

Рэйко вспомнила слова Сано об истощенном тельце малыша в ссадинах от побоев – следах изуверской муштры сектантов.

– Вскоре Тиэ начала сомневаться в других наших порядках, – продолжал Мива. – Она отказалась помогать мне в опытах. По ее словам, было неправильно испытывать на лежачих больных лекарства, от которых они не выздоравливали, а заболевали еще больше. Она требовала объяснить, для чего мы готовим подобные снадобья. Узнав, что мы собираемся отравить колодцы в Эдо, Тиэ попыталась переубедить меня, говоря, что так делать нельзя, умоляла свернуть опыты. Однажды мы повздорили, а потом она убежала.

Выходило, что верность Тиэ Черному Лотосу подорвало плохое обращение с детьми. Спор, о котором упоминала Хару, действительно имел место, однако Сано не придал ее словам значения.

– Но я не убивал Тиэ, – сказал доктор Мива, отскочив назад, поскольку Хару повернулась и направила на него меч. – Я всего-то сказал Кумасиро, что с ней нужно разобраться, пока она не наделала бед.

Рэйко похолодела. "Разбирательство" доктор доверил тому, кто сейчас держал ее железной хваткой, тому, кто был повинен в смерти Тиэ и ребенка. Когда же Анраку устремил свой гипнотический взгляд на Кумасиро, тот напрягся, но потом покорно произнес:

– Я устроил за ней слежку. В ту ночь она, пока не рассвело, выкрала сына и собралась бежать. Мы перехватили их на пути к воротам. Я поступил в соответствии с обычным правилом, применяемым при поимке беглецов.

"То есть удушил", – мысленно продолжила Рэйко. Бессердечие Кумасиро ужасало ее, а соприкосновение с ним заставило содрогаться от отвращения.

– Когда мои люди несли тела ко входу в туннель, прибежал дозорный с новостью о пожаре. В саду он нашел Хару, лежащую без сознания. Его слова навели меня на мысль. Мы отнесли тела к хижине и положили внутри. Полицейский Ояма лежал на полу мертвый. Все выглядело так, будто Хару прикончила его и подожгла дом, чтобы замести следы. Так отчего бы не повесить на нее два других убийства? Тогда бы полиция наверняка ее сцапала. Потом я устроил нападение в тюрьме, чтобы ускорить дело.