Текст книги "Черный Лотос"

Автор книги: Лора Джо Роулэнд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

– Что произошло той ночью в храме Черного Лотоса?

– Начальник Ояма велел мне прийти в хижину. Я не хотела, но Черный Лотос нуждался в его покровительстве. – Хару словно прорвало. – Поэтому я улизнула из приюта и пошла к хижине. Ояма был уже там, лежал на постели, голый. Он приказал мне... – она стыдливо понизила голос, – приказал взять в рот. Сказал, что, если я откажусь, он перестанет давать деньги Черному Лотосу и тогда Анраку рассердится и выгонит меня из храма. Я испугалась и сделала, как он велел. – Хару сглотнула, борясь с тошнотой, порожденной воспоминанием. – Вдруг он сжал мою шею ногами и начал душить. Я просила его отпустить меня, а он только выругался и прикрикнул, чтобы я не останавливалась. Мне удалось вырваться, но он стал меня бить, прижал к полу за шею и навалился сверху. У меня потемнело в глазах. Я испугалась, что вот-вот задохнусь.

В сумбуре чувств Рэйко, однако, отметила, что хотя бы здесь не ошиблась: Хару действительно били и душили в ту ночь. Но какой в этом толк, если главное от нее скрывалось?

Хару начала громко, навзрыд, плакать.

– Я должна была его остановить. В стенной нише стояла статуэтка богини Каннон. Я схватила ее и ударила Ояму по лицу. Он слез с меня. Я успела лягнуть его в пах и, когда он с воем скорчился, ударила статуэткой по затылку. Его крик оборвался. Я посмотрела – он лежал с открытыми глазами и не двигался. Повсюду была кровь – на голове, на полу, на статуэтке... Тут я и поняла, что убила его.

Была ли это самозащита или Хару снова все выдумала? Рэйко не знала, что и думать, уже не полагаясь на свое чутье. Раз доверившись ему, она совершила худший из своих проступков – подвела Сано, обошла правосудие и опорочила свое призвание. Она ненавидела себя за это.

– Я так испугалась, что не могла шевельнуться, – продолжала Хару. – Долго сидела там, плакала и гадала, что делать дальше. Я уже собралась просить помощи у первосвященника Анраку, но побоялась его гнева за убийство влиятельного гостя. Поэтому решила представить все как несчастный случай – оставила Ояму лежать на полу, а статуэтку подняла, обтерла и отнесла в главный зал, где спрятала в нише вместе с другими такими же. Потом я подумала: а вдруг Ояма еще жив? Чтобы удостовериться, пошла обратно к хижине. В этот миг кто-то подкрался ко мне сзади и ударил по голове. Очнулась я под звон колокола в саду, когда уже рассвело.

Подняв мокрое от слез лицо, Хару умоляюще взглянула на Сано.

– Да, я убила господина Ояму. Но остальных я не трогала, даже не знала, что там был кто-то еще. Это правда, клянусь!

Выходило, Тиэ и ребенка убил кто-то другой, а Хару просто подставили, сделав так, чтобы ее без сознания нашли возле пожарища. Выходит, два других тела были спрятаны тогда, когда Хару избавлялась от статуэтки или лежала в беспамятстве. Может, и впрямь кто-то другой поджег хижину? Впрочем, на это Рэйко почти не надеялась. Пусть маленькая лгунья и образумилась, ее судьбу уже не изменить.

– Господин судья! – раздался голос Сано. – Раз Хару созналась в убийстве важного лица, остальные можно пока не рассматривать. В любом случае она заслуживает казни.

Участие второго убийцы не умаляло оплошности Рэйко, слепо поверившей в невиновность мнимой сироты. От стыда и боли ей захотелось выскочить из зала, но желание узнать, чем кончится суд, пересилило.

– Подсудимая Хару, я объявляю тебя виновной в двойном преступлении: убийстве и поджоге, – провозгласил судья Уэда. Его лицо излучало уверенность в справедливости вынесенного вердикта. – В соответствии с требованиями закона я должен приговорить тебя к смерти через сожжение.

– Только не это! – Тишину судебного зала пронзил испуганный вопль. Хару корчилась, как если бы пламя уже охватило ее. – Прошу, я не вынесу! – Она взмолилась Рэйко: – Помогите! Не дайте им сжечь меня!

Рэйко молча качала головой, зная: даже если бы она захотела, приговор уже не отменить.

Тут Сано и Уэда переглянулись. После кивка судьи Сано сказал:

– Есть только один способ дать тебе умереть более легкой смертью. Все зависит от тебя.

– Да-да! Говорите, я все сделаю! – воскликнула девушка, уже не надеясь на снисхождение.

– Ты должна рассказать все, что знаешь про Черный Лотос, – произнес Сано.

Рэйко наконец осенило. Она поняла, ради чего Сано затеял суд, зачем так жестко выдавливал из Хару признание. Он хотел расколоть ее и тем самым выудить правду о Черном Лотосе. Как бы Рэйко хотелось, чтобы он рассказал ей о своем плане! Тогда она сейчас не кляла бы себя за недогадливость. Взявшись защищать Хару, она чуть было не погубила его затею с получением допуска в храм. Рэйко вспомнила его взгляд – немую просьбу, предупреждение! Подумать только: из-за ее упрямства Мидори могла потерять возможность спастись!

– Этого я не могу. – Хару содрогнулась от страха. – То есть я ничего не знаю!

– Как хочешь, – пожал плечами Сано. – В таком случае прими изначальный приговор. – Он подал знак страже. – Отведите ее к месту казни и привяжите к столбу.

Конвоиры направились было к Хару, но тут она закричала:

– Нет! Погодите!

Сано взмахом руки остановил стражников. Рэйко видела, как в Хару борются страх и чувство долга перед Черным Лотосом. Глаза ее бегали, она кусала губы. Впервые с момента признания Сано смотрел прямо на Рэйко. Его хмурый взгляд так и говорил: "Помолчи, не спугни ее". Рэйко послушно кивнула, сознавая, что и так натворила достаточно, чтобы пытаться что-то еще изменить. Судьба девушки отныне зависела только от нее самой.

Наконец Хару сдалась.

– Горы рухнут, – пролепетала она. – Столицу поглотит пламя. Воды принесут с собой смерть, и в яд обратится воздух. Небо воспылает, а земля разверзнется.

Рэйко похолодела. То же самое предрекал Истинное Благочестие, когда его схватили! В толпе раздались озадаченные возгласы, а Хару продолжала бесстрастной скороговоркой, словно отвечая урок:

– Первосвященник Анраку сделал из своих посвященных армию разрушителей, которые заложат бомбы и устроят пожары по всему Эдо. Горожан будут убивать прямо на улицах. Волна смерти и разрушения прокатится по всей Японии. Выживут только последователи Черного Лотоса. Они достигнут просветления, обретут невероятные способности и власть над новым миром.

34

Когда верный услышит пророчество,

Он устремится на встречу с судьбой,

И наполнятся дух и тело его ликованием.

Сутра Черного Лотоса

Над трактом, пролегающим мимо района Дзодзё, сквозь облака проглядывало ночное небо цвета индиго. Холмы кое-где озарялись сиянием полной луны, лес вдоль обочин дороги стоял тих и недвижим. Со стороны Эдо послышались мерная поступь пехоты и перестук копыт. Сано, облаченный в доспехи, ехал бок о бок с Хиратой, ведя на север конных и пеших солдат – весь свой сыщицкий корпус, личную стражу и солдат Токугавы из замка Эдо. Из-под козырьков шлемов смотрели угрюмые лица.

– А вдруг мы опоздали? – волновался Хирата. – Вдруг Мидори уже погибла?

– Осталось недолго. С ней будет все хорошо, – сказал Сано.

Однако и он опасался, что Мидори не доживет до их прихода – очень уж медленно шла подготовка отряда.

После того как Хару созналась и согласилась рассказать о секте, судья Уэда объявил перерыв. Сано и Хирата тщательно расспросили Хару о деятельности сектантов. Она подтвердила правдивость слов Истинного Благочестия и добавила, что участвовала в отравлении жителей Синагавы, задуманной как репетиция эдоского погрома. Еще Хару заявила, будто знает расположение тюрем и подземного арсенала Анраку и готова провести к ним Сано.

Тот доложил об услышанном сёгуну. Токугава долго колебался, снедаемый страхом перед смутой и боязнью разгневанных родственников. Отчаявшись, Сано прибегнул к приему из репертуара канцлера Янагисавы. Он восхвалил мудрость сёгуна и намекнул, что тот сделает большую ошибку, оставив угрозу Черного Лотоса без внимания. Видя, что сёгун мало-помалу покоряется его воле, Сано живописал перед ним бедствия и катастрофы, которые постигнут страну, если не сокрушить секту немедленно.

Наконец испуганный повелитель подписал указ, дарующий Сано полную свободу действий во спасение державы. Сано, мучимый совестью за недостойное давление на сёгуна, забрал указ и поспешил скрыться, пока тот не передумал. Закипела работа. Готовя вторжение в храм, Сано уже подумывал, что удача ему улыбнулась, пока не возникла заминка. Хару отказалась их сопровождать. Она упиралась, кричала, не желая садиться в паланкин, и без конца звала Рэйко. Угрозы костром ее больше не брали, меж тем только она могла провести Сано к катакомбам Черного Лотоса. Ему совсем не хотелось втягивать Рэйко в поход. Не поощрял он и продолжения связи между ней и преступницей, но вместе с тем сознавал, что для успеха дела Хару нужно как-то успокоить. Итак, он отправился за Рэйко.

Сано нашел жену в ее комнате. Рэйко встретила его настороженно, глаза ее были красны от слез. Однако у него не было времени ни прислушиваться к ее чувствам, ни идти на примирение. Он даже не верил, что это возможно – ее речь в суде стала последней каплей, конечным актом неповиновения.

– Хару бунтует, – сказал Сано. – Требует тебя. Я хочу, чтобы ты убедила ее отправиться в храм Черного Лотоса. Тебе тоже придется поехать, иначе она снова впадет в истёрику.

Рэйко смотрела на него, онемев от потрясения.

– Я не могу, – наконец проговорила она севшим, нетвердым голосом. – Я вообще не желаю ее больше видеть.

– Это меньшее, чем ты можешь загладить свою вину, – нехотя сказал Сано.

Рэйко ничего не оставалось, как согласиться. Она утешила Хару, уговорила сесть в паланкин и забралась следом. Теперь Сано то и дело оглядывался на паланкин, движущийся в хвосте шеренги. После суда Рэйко едва ли чувствует сострадание к Хару, и все же... Не зря ли он взял жену с собой?

* * *

Наконец лес расступился, показались поля и домики с тростниковыми кровлями. И вот уже Сано с отрядом ехал по узким улочкам храмового района. Рэйко сидела в паланкине, приноравливаясь к тряской поступи носильщиков. Она не сводила взгляда с храмовых стен, тянущихся за окошком, потому что смотреть на Хару было невыносимо. Наедине с ней Рэйко снедала ненависть, подогреваемая мыслями о совершенных Хару злодеяниях. Пусть ее мучители и заслуживали наказания, сама она стала приговоренной к смерти преступницей. При этом совершенно не замечать ее было невозможно: тепло ее тела, запах пота и дыхания вызывал у Рэйко дурноту. Несколько раз за поездку, когда Хару заговаривала с ней, она сохраняла ледяное молчание, но на подступах к храму Черного Лотоса не удержалась.

– Что, гордишься тем, как ловко меня провела? – сказала она дрожащим от ярости голосом.

Хару, съежившись в углу, пробормотала:

– Совсем нет. Мне стыдно.

– Когда мы повстречались, ты, похоже, смекнула, как можно меня одурачить, – с горечью произнесла Рэйко. – Все это время ты хвалила себя за находчивость. Еще бы – заставить жену сёсакан-самы плясать под свою дудку!

– Неправда! – Глаза Хару наполнились тревогой и болью. – Я сожалею, что мне пришлось вас обманывать. Я сделала так только потому, что иначе вы мне не поверили бы.

– Хватит с меня твоих оправданий! – вспылила Рэйко. – Я тебя приютила, носилась с тобой, одевала... А ты знай смеялась у меня за спиной!

– Ничего я не смеялась! – возразила Хару.

– Опозорила меня перед всем судом, и довольна! – Рэйко содрогнулась от унижения.

– Я не довольна, – горячо отрицала та. – Я подвела вас и теперь ненавижу себя за это. Вы были так добры ко мне. Кроме вас, у меня нет друзей. Вы мне очень дороги. – Ее губы дрогнули. – Простите меня. Я очень виновата!

Рэйко сердито фыркнула и сложила руки на груди. Ехать в обществе Хару – хуже наказания не придумаешь! Ей казалось, что она никогда не смоет бесчестья с души и не вернет того, что потеряла.

Перед выездом Сано велел ей присматривать за Хару и следить, чтобы она не натворила бед, но ничего более, как будто боялся доверить ей даже это. "И немудрено", – тягостно думала Рэйко. После того как она подвела его и провалила расследование, на которое возлагала такие надежды, чего еще ждать?

– Я хочу возместить зло, которое вам причинила, – сказала вдруг Хару. – Поэтому расскажу вам кое-что важное.

Она взяла Рэйко за руку.

– Нам нельзя ехать в храм – это слишком опасно. Вы должны убедить мужа повернуть обратно.

Рэйко вырвала руку, вне себя от ярости.

– Даты, видно, спятила, если ждешь, что я поверю в твои россказни! Не надейся. Больше от меня поблажек не будет!

– Но сейчас я не вру! – заверяла Хару. – В храме вас могут убить! Умоляю, поверьте хоть на этот раз! – Она вцепилась в Рэйко, лихорадочно бормоча: – Мы – третье знамение. Анраку пошлет свою армию – уничтожить наш мир. Если не вернуться, вы погибнете первыми!

– Замолчи же! Отстань от меня! – Откинувшись к стенке носилок, Рэйко зажала ладонями уши. – Слышать тебя не желаю!

* * *

Храмовой комплекс Дзодзё был погружен во тьму, и лишь подворье Черного Лотоса венчал купол света.

– Как будто нас ждут, – промолвил Сано, беспокоясь, что весть о походе достигла ушей сектантов. Он-то надеялся застать их врасплох и одержать быструю победу.

– Я все равно найду ее, – пообещал Хирата.

Шествие достигло ворот храма, настежь распахнутых, безо всякой охраны. Сано чувствовал исходящую изнутри угрозу, однако необходимость спасти Мидори вынуждала его войти. Итак, он свернул на подворье. По обе стороны аллеи горели фонари, окна всех зданий были ярко освещены. Когда Сано, Хирата и прочие самураи въехали на аллею, цокот копыт разнесся по опустевшей, притихшей округе. Прошла пехота, внесли паланкин. Сыщикам дали приказ проникнуть в здания и захватить обитателей, пока Хару поведет Сано, Хирату и Рэйко на поиски Мидори. Но не успели они разойтись по заданиям, как тишину ночи прорезал воинственный клич.

Из-за деревьев на них ринулась толпа священников и монахинь – голоса их слились в оглушительном вопле, полы белых одежд развевались... Размахивая дубинами, копьями, факелами и мечами, они бросились на пришельцев.

Сано выхватил меч и крикнул солдатам:

– К оружию!

Сектанты их обступили. Сано, конечно, предвидел сопротивление, но не полномасштабную атаку. Его охватила тревога. Он надеялся тихо-мирно найти Мидори и разогнать секту, но теперь ему ничего не оставалось, кроме как отбиваться. Его люди отгоняли рассвирепевших сектантов. Звон сечи и крики дерущихся неслись по подворью, усиленные эхом.

– Все ко мне! – приказал Сано солдатам, но те уже рассыпались, теснимые противником.

Когда он увидел, как белое кольцо сомкнулось вокруг паланкина, у него похолодело в груди. Даже если кинжал при ней, Рэйко не выстоять против такого числа нападающих! Глубина собственного страха подсказала Сано, как сильно он любит жену – несмотря ни на что. Да и Хару нужна была ему живой, чтобы разыскать Мидори. Тревожась за женщин, Сано направил коня в гущу сражения, прорубаясь к паланкину.

Какой-то безусый священник с копьем метнулся ему наперерез. Сано парировал удар и в тот миг, когда его лошадь взвилась на дыбы, полоснул юнца по груди. Тот выронил копье. С исступленным восторгом на залитом кровью лице он вскричал:

– Хвала Черному Лотосу! – и упал замертво.

Видя, как Хирата и остальные положили еще нескольких фанатиков, Сано понял, что убитые были неумелыми воинами – похоже, крестьянами, без должной боевой подготовки. Убивать слабого, даже если тот грозит ему смертью, Сано не хотелось.

– Сдавайтесь или все погибнете! – прокричал он в толпу.

Но сектанты по-прежнему шли на них. Послышались новые вопли агонии. Черный Лотос продолжал наступать, словно армия марионеток, управляемых невидимым кукловодом и гибнущих по его прихоти. Однако их численное превосходство давачо о себе знать. Каждому самураю приходилось биться со многими противниками.

Несколько солдат пали, растерзанные фанатиками. На замену убитым из зданий высыпали все новые и новые полчища. Отражая удары дубин и выпады копий, убивая монахов, Сано медленно, но верно прокладывал дорогу к паланкину. Тут он заметил, как белые одеяния метнулись к воротам храма – одни потрясали оружием и факелами, тогда как другие тащили на спинах какие-то тюки.

Сано понял, что своим появлением привел в действие убийственный план Черного Лотоса. Фанатики отправлялись на уничтожение города.

– Задержите их! – воззвал Сано к своему войску. – Не дайте уйти за ворота!

* * *

– Милостивые небеса! – проговорила Рэйко, обомлев при виде побоища, разгоревшегося за окном паланкина.

– Видите? Я вам не соврала, – доказывала Хару. – Теперь вы мне верите?

Носильщики опустили паланкин на землю. В памяти Рэйко всплыли ужасы Нихомбаси, но тогдашнее нападение казалось ей теперь мелкой стычкой. И хотя носилки были взяты отрядом в кольцо, свирепость священников и монахинь почти не оставляла надежды на спасение. Рэйко и Хару сидели внутри как две готовые мишени.

– Если ты знала, почему не сказала заранее, когда мы уходили из города? – допытывалась Рэйко. Девушка уныло пожала плечами. – Мы могли набрать больше солдат, – продолжила Рэйко, – но теперь уже поздно. Хочешь знать, что я думаю? – Она сгребла Хару за ворот, притянула к себе и закричала: – Да ты вообще не знала, что будет! Пытаешься, как всегда, использовать обстановку для своих целей!

Вдруг Рэйко осенила другая догадка.

– Постой-ка... Ты знала! Ты нарочно затащила нас сюда, чтобы мы все погибли!

Она выпустила Хару и высунулась из окна, разыскивая взглядом Сано. Рэйко слышала его голос, но сам он как будто исчез в толчее и неразберихе. Вся земля вокруг была усеяна окровавленными телами – в основном это были сектанты, хотя встречались и самураи. Метались кони без седоков, в траве дымились оброненные факелы.

– День славы Анраку настал, – благоговейно произнесла Хару.

Сердце Рэйко сковал страх за Сано. Ей отчаянно хотелось загладить свою вину, сделать так, чтобы он полюбил ее снова. Мысль о том, что они так и погибнут в разлуке, разрывала ей душу. Она бы бросилась ему на помощь, но обязательство следить за Хару удерживало ее на месте.

Вдруг кучка монахинь прорвала линию обороны и ринулась прямо на них с искаженными яростью лицами. С диким воплем сектантки обрушивали дубины на крышу носилок. Кто-то схватился за шесты и принялся расшатывать паланкин, отчего Рэйко и Хару стало бросать внутри из стороны в сторону. Другие тыкали копьями в окна. Хару заголосила. Рэйко вытащила кинжал из ножен и начала отбиваться от копий. Затем подоспели солдаты. Рэйко видела, как монахини замирали, роняли оружие и с остекленевшим взглядом отпадали от окон. Впрочем, одна все же пролезла внутрь, рыча и пытаясь выцарапать женщинам глаза.

Рэйко сделала выпад и пронзила монахине горло – ей в лицо тотчас брызнула густая горячая кровь, после чего монахиня завалилась прямо на нее. Потом дверца паланкина скрипнула. Обернувшись, Рэйко увидела, как Хару выбирается наружу.

– Хару! – окликнула она и потянулась за беглянкой, но той и след простыл.

"Если Хару сбежит, – пронеслось у нее в голове, – Сано никогда не простит меня". Миг – и она выскочила вслед за девушкой.

35

Будь со мной, и я выведу тебя

Из дебрей заблуждения

Туда, где ты сможешь проникнуться

мудростью.

Сутра Черного Лотоса

Рэйко в отчаянии оглядела подворье и заметила Хару, мечущуюся в гуще сражения. Маленькая и неприметная, она лавировала между бойцами, которые не обращали на нее никакого внимания. Рэйко с криком "Хару, стой!" метнулась за ней, но та продолжала бежать. Откуда ни возьмись налетела монахиня, размахивая дубиной, Рэйко замахнулась кинжалом и полоснула ее по животу. Вскоре монахини повалили толпой. Отбиваясь, Рэйко заметила мужа – тот, сидя верхом, вел бой с четырьмя священниками.

– Хару сбежала! – прокричала она. – Я догоню ее!

Но Сано даже не обернулся – шум сечи заглушал все слова. Обезумевшие монахини оттеснили Рэйко в сторону, затем путь ей преградили священники, сражающиеся с конными самураями. Пока она их огибала, монахини отстали, но и Хару исчезла из виду. Потом она снова увидела девушку, бегущую по направлению к зарослям в северной части двора, и поспешила за ней.

Там было безлюдно и тихо. Плотная листва не пропускала ни звуков битвы, ни света из окон. Рэйко видела, как темный силуэт беглянки промелькнул над гравийной дорожкой и скрылся в деревьях. Она нырнула следом в зеленый проем и выскочила на поляну. Перед ней высился двухэтажный особняк настоятеля. Рэйко встала как вкопанная, охнув от испуга и напряжения. Хару нигде не было, только дверь особняка была распахнута настежь. Она взбежала по ступенькам и замерла на пороге, не решаясь войти: вдруг там тоже сектанты? Потом стремление поймать Хару придало ей смелости, и она прошмыгнула внутрь.

За порогом оказался ряд полутемных комнат, выходящих в коридор. Из щелей в перегородках проникал слабый свет. Прислушавшись, Рэйко уловила слабые всхлипы: Хару была где-то там. Рэйко ощупью проходила помещение за помещением, пока не увидела лампу, горящую за бумажной перегородкой в соседней комнате. По ту сторону перегородки раздавалось тяжелое дыхание Хару. Затем послышался шорох чего-то громоздкого, перетаскиваемого по полу, а вслед за ним – какая-то возня и скрип досок. Рэйко заглянула в комнату. В ней не было ничего, кроме комода, сундука лакированного дерева и столика с зажженной лампой. Тишину нарушал лишь однообразный гулкий рокот.

– Хару? – озадаченно позвала Рэйко, потому что девушка таинственным образом исчезла.

Через мгновение она заметила, что сундук стоит наискось и тень возле него – вовсе не тень, а дыра в полу, откуда и исходит странный шум. Ее осенило: Хару отодвинула сундук, открыла потайной вход в катакомбы и проникла туда. Подобравшись к краю дыры, Рэйко углядела деревянную лестницу, ведущую в слабо освещенную пещеру. Она снова подумала, что надо бы разыскать Сано, однако вскоре отказалась от этой затеи. Если ходы действительно тянутся так далеко, как утверждал Истинное Благочестие, Хару успеет сбежать раньше, чем она приведет подмогу. Кроме того, только ей, Рэйко, было поручено стеречь девушку и она ответственна за случившееся. Стало быть, возвращать беглянку тоже ей. Спрятав страх под броней мужества, Рэйко убрала кинжал и начала спускаться.

Казалось, земля поглотила ее. Рэйко стало не по себе – сердце чуть не выскакивало из груди, тело покрылось холодной испариной. Подземелье, словно жуткое чрево, дышало враждебностью. Рэйко очутилась на перепутье трех туннелей. Вынув кинжал, она огляделась, ожидая увидеть толпы вооруженных бонз и монахинь, но вокруг не было ни души. Каждый такт лязга сопровождался дуновением воздуха, заставлявшим плясать огоньки настенных горелок. В одном из ответвлений туннеля раздавались шаги и громкое дыхание.

* * *

Тем временем Сано размахивал мечом перед священниками, обступившими его коня.

– Прочь с дороги! – кричал он, пытаясь пробиться к паланкину.

Люди в белых одеяниях выбегали из ворот, преследуемые солдатами. Раненые сектанты отхлебывали из пузырьков, висящих на шее, и в страшных корчах падали наземь – травились, только бы не попасть в руки противника. Двор был усеян телами поверженных священников и монахинь, однако поток нападающих не иссякал. От оброненных факелов кустарник заполыхал – началось всесожжение, предреченное Анраку. Сано всерьез испугался, что его отряд не сумеет остановить резню, а сам он не исполнит свой долг и не спасет город.

Когда Сано почти подобрался к паланкину, у него над головой пронесся какой-то предмет величиной с чайник с тлеющим веревочным хвостом. Он шмякнулся прямо в толпу сражающихся и взорвался с оглушительным грохотом и ослепительной вспышкой. Сано вскрикнул, конь под ним взвился на дыбы. С места взрыва поднялся гигантский клуб дыма, тела воинов разбросало взрывной волной. Люди кричали от боли. Черный Лотос пустил в ход пороховые бомбы – снаряды для уничтожения Японии. Повсюду за стенами храма священники поджигали запалы и швыряли в толпу без разбора. Послышались новые взрывы, а за ними – новые предсмертные вопли. Двор усеяли изувеченные тела. Уцелевшие громко стонали. Сано вдруг увидел, как одна из бомб упала на крышу паланкина.

– Рэйко! – вскричал он в ужасе. – Беги!

Сано оттолкнулся от седла и, перемахнув через головы осаждавших его бонз, тяжело приземлился на корточки. Все же он не выпустил меч из рук, вскочил – и в тот же миг грянул взрыв.

Его отшвырнуло назад. Он ощутил нестерпимый жар. Сверху сыпались обломки досок, пороховой дым забирался в легкие. После вспышки перед глазами стояла темная пелена.

– Где ты? Отзовись!

Он бросился разгребать щепки, не чувствуя пламени, лижущего руки. Увидел обмякшее, обагренное кровью тело.

– Нет, не верю! – закричал он, отчаянно противясь увиденному.

Потом его взгляд упал на бритую голову погибшей. Монахиня! Однако Рэйко могла быть где-то рядом. Надеясь на чудо, Сано неистово разбрасывал завал, пока не добрался до треснувшего основания носилок. Но ни Рэйко, ни Хару там не оказалось. Впрочем, Сано радовался недолго – на смену облегчению пришли новые страхи. Он поднял голову и увидел бегущего навстречу Хирату.

– Их нет! – прокричал Сано сквозь грохот рвущихся бомб.

– Что? – Хирата, угрюмый, в пробитых доспехах, остановился и посмотрел на него в замешательстве. – Кого нет?

– Рэйко и Хару.

– А где же они?

– Не знаю.

Оглядываясь в поисках женщин, Сано ощутил, как страх пустил в его сердце ледяные корни.

– Помоги мне собрать солдат. Нужно их отыскать.

* * *

С кинжалом в руке Рэйко спешила по извилистому туннелю, мимо закрытых дверей, спотыкаясь о камни в земляном полу. Лампы отбрасывали на стены ее зыбкую тень.

Хару не было видно, однако подземелье усиливало всякий шум, в том числе удаляющееся дыхание девушки. Рэйко замечала и другие, приглушенные звуки: дробь шагов, отзвуки разговоров, звон металла о камень. Сердце бешено колотилось в груди. Если сектанты ее обнаружат, наверняка убьют. Однако Хару нужно было поймать, и поскорее.

За поворотом туннель разветвлялся. Из первого коридора несся неожиданный до дрожи детский смех и щебет. Похоже, Черный Лотос укрыл здесь малышей. В другом коридоре послышался громкий стук и крик Хару:

– Впустите меня!

Рэйко метнулась туда. За изгибом туннеля она увидела Хару, барабанящую по двери. Та открылась, и девушка ввалилась внутрь. Затем дверь со скрипом закрылась. Рэйко остановилась, тяжело дыша. Едва она задумалась, к кому могла бежать Хару, ответ тут же пришел сам собой, наполнив ее душу ужасом. И все же долг велел не оставлять Хару. Она подкралась к двери. Ее не захлопнули, вдобавок на уровне глаз в окованных досках виднелось зарешеченное оконце. Рэйко осторожно заглянула в него... и у нее зарябило в глазах. Вместительное помещение по ту сторону двери было увешано драпировками кричащих тонов – алых, лиловых, оранжевых, – образующих контрастные, завораживающие спирали. В свете фонарей эти драпировки отбрасывали блики, заливая комнату и людей сияющим разноцветьем.

У дальней стены на возвышении восседал, скрестив ноги, первосвященник Анраку. Его белая мантия отсвечивала красным, радужная накидка искрилась. По правую руку от него стоял Кумасиро, похожий на бронзовую статую в канареечном одеянии и кольчуге, препоясанный мечом. Настоятельница Дзюнкецу-ин, облаченная в белое, сидела на татами у левой стены. Доктор Мива расположился напротив, в строгом темном кимоно.

"Должно быть, здесь главари Черного Лотоса пережидают пожар", – догадалась Рэйко. Вдоль стен выстроились восемь священников – по-видимому, высшие чины секты. Все как один смотрели на Хару, стоящую на четвереньках посреди помещения лицом к Анраку.

– Откуда ты взялась? – спросил ее доктор Мива.

– Меня привез сёсакан-сама, а потом я сбежала. – Хару, казалось, хвалилась своей находчивостью.

– Кто-нибудь видел, как ты спускалась в туннель? – спросил Кумасиро.

Должно быть, охрана катакомб входила в его обязанности. Священник посмотрел на дверь, Рэйко едва успела пригнуться. Она услышала, как Хару сказала:

– Нет. Там такая суматоха, что меня не хватились. "Даже сейчас она врет", – усмехнулась про себя Рэйко.

Кое-кто обязательно заметил бы ее отсутствие, и этого девчонка не могла не знать.

– Анраку-сан, я так счастлива снова быть с вами! – прозвенел голос Хару, но тут же осекся. – А вы разве не рады?

– После того как ты выболтала все наши тайны?! – поразилась Дзюнкецу-ин.

Рэйко поняла, что секте известны подробности суда над Хару.

– Ты предала нас, а теперь ждешь, что тебя примут как родную? Ха!

Рэйко рискнула посмотреть в окошко и увидела, что Анраку, ничего не говоря, вдумчиво разглядывает девушку, в то время как та пытается его разжалобить:

– Прошу, выслушайте! Я бы ни за что... но меня заставили!

И хотя Рэйко не видела ее лица, воображение быстро нарисовало молящий взор и выражение поруганной добродетели. "Хару и здесь пытается оправдаться, – презрительно подумала она, – и все так же валит вину на других".

– Маленькая дрянь, – прошипела Дзюнкецу-ин.

– Сейчас она у меня замолчит, – сказал Кумасиро, подходя к Хару и хватая ее за руку.

– Пустите! – захныкала Хару. Пока Кумасиро волок ее к двери, она взмолилась Анраку: – Я не вынесу, если меня разлучат с вами! Если вы выгоните, они найдут меня и убьют! Мне очень жаль, что я причинила вам неприятности! Простите, пожалуйста! Если вы позволите мне остаться, я докажу свою преданность. – Хару рыдала, и Рэйко удалось мельком увидеть ее перепуганное лицо. – Обещаю!

Анраку произнес – тихо, властно:

– Отпусти ее.

Кумасиро замешкался, недовольно насупившись, но все же подчинился. Хару рухнула на пол.

Первосвященник вытянул руку и поманил ее:

– Подойди.

Хару с радостным криком подползла к нему, схватила его ладонь и прижала к щеке.

– Я знала, вы меня не бросите! – Теперь она лила слезы счастья. – Я отблагодарю, я все сделаю, что вам будет угодно!

– Повелитель, разве вы не видите? Она просто давит на жалость, как всегда! – проронила Дзюнкецу-ин. – Как можете вы не замечать ее гнусности? – Она наклонилась к Анраку и встревоженно зашептала: – Не берите ее назад! Она все испортит... если уже не испортила!

– Боюсь, настоятельница права, – робко поддакнул доктор Мива, звучно втягивая воздух.

Анраку подманил Хару ближе. Его единственное око грозно сверкнуло.

– Не смейте обвинять меня в слепоте или слабости, – сказал он. – Я вижу и понимаю то, чего глупцы вроде вас понять не в состоянии.

Мива и Дзюнкецу-ин съежились от его гневных слов. Хару сидела у края возвышения, прильнув к ногам Анраку.

– Хару сыграла роль, уготованную ей судьбой. Ее кровавая жертва привела в действие космические силы. Она дала повод гонениям, сплотившим Черный Лотос духовно. А теперь и приблизила третье знамение, возвещающее день нашей славы: осаду храма!