Текст книги "Нарисованные воспоминания (ЛП)"

Автор книги: Лони Флауэрс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Его глаза остекленевшие, дикие и отчаянные. Он хочет, чтобы я поверила в него, но смог бы он это сделать? По правде говоря, я действительно не знаю. До сих пор ничто не дает мне понять, что он готов к этому, готов двигаться дальше по жизни, не говоря уже о надежде на возрождение общения со мной. Но, если ему нужно, чтобы я поверила, что это сработает, и дам ему силы и надежду, тогда, во что бы то ни стало, я сделаю это. Он все еще мой отец, и я все еще люблю его. Если бы я этого не сделала, значит мне было бы все равно. Я нуждаюсь в этом так же сильно, как и он; и я хочу этого гораздо больше, чем думала. Да, он может это сделать. Он должен.

Я киваю, словно в тумане.

– Я люблю тебя, папа… ты должен преодолеть это. Я знаю, ты справишься. – Я оглядываюсь через его плечо и вижу маму, стоящую в дверном проеме. Слезы текут по ее лицу, когда она наблюдает за нами.

Папа притягивает меня к себе, чтобы еще раз обнять, и кладет подбородок мне на макушку.

– Я тоже люблю тебя, малышка.

Я не настолько глупа, чтобы верить, что в мире все правильно, когда дело касается моей семьи. У нас все еще есть история, и наши проблемы не решаются в одночасье, но теперь у нас появляется новое чувство – уважение друг к другу. Мы также понимаем, что любим друг друга и нуждаемся друг в друге больше, чем можем признать. Помимо всего этого нам еще предстоит разобраться со многими проблемами.

Наверное, это не самая лучшая идея – ехать обратно к себе домой, зная, что устала, как физически, так и эмоционально. Но все равно я решаю это сделать после того, как мы втроем заканчиваем болтать, сидя в гостиной и вспоминая о старых временах, когда Джесси был жив, и о том хаосе, который мы устраивали в доме. Это было горько-сладко, но в некотором смысле очищало. Это то, чего мы никогда раньше не делали, но что всегда должны были, чтобы сохранить о нем хорошие воспоминания.

Папа набирается храбрости, делает серьезное, решительное лицо, и мы все поднимаемся в комнату Джесси. Ему тяжело. Он все плачет и плачет; и хотя я ожидаю увидеть какие-то эмоции, никогда не думала, что это будет так всепоглощающе и душераздирающе грустно. Это слишком для всех нас, и мы плачем уже вместе. Я не знаю, каким образом во мне еще есть слезы. Папа забирает несколько вещей Джесси, которые хочет сохранить, и к тому времени мы все совершенно без сил. Он обещает, что будет звонить до отъезда в Юту и периодически во время лечения. Я даже обещаю приехать к нему, если понадоблюсь. Я бы сделала все, чтобы вернуть то, что было между нами раньше. Не могу говорить за своих маму или папу, но у меня словно гора падает с плеч.

Уже почти двенадцать, когда я ухожу. Мама изо всех сил старается уговорить меня остаться до ночь, но я знаю, что и тогда она будет тянуть время. Она задержит меня до обеда, и я проведу с ней полдня, хотя могу быть в школе, уговаривая своего бывшего босса или ища работу в другом месте.

Долгая дорога домой оказывается тяжелее, чем я ожидаю. Из чистой злости я заставляю себя проехать по тому участку дороги, где произошла авария. Если мой отец может пережить всю ту душевную боль, которую испытывал несколько часов назад, то, конечно, я смогу проехать по одному пустынному участку дороги. Возможно, я еду со скоростью всего пять миль в час, опасаясь, что слишком быстро пройду поворот или передо мной выскочит животное, но я справляюсь. Я не разбиваюсь, ни во что не врезаюсь и не погибаю… считаю это успехом.

Я открываю окна, чтобы не заснуть. От холода меня бросает в дрожь, и я знаю, что не усну за рулем, потому что буду стучать зубами. Кроме того, включаю музыку так громко, что басы вибрируют в зеркале заднего вида, отчего все в нем расплывается. Впрочем, это не имеет значения, поскольку на дороге почти нет машин.

Наконец, добравшись до своей квартиры, я паркую машину и, спотыкаясь, выхожу из нее, чувствуя себя ходячим мертвецом. Мои волосы растрепаны. Я приглаживаю их, чтобы не выглядело так, словно я сунула палец в розетку. Не то, чтобы это имело значение, все равно никто не ложится спать так поздно. Нормальные люди уже спокойно спят в своих теплых постелях. У меня щиплет глаза, они опухшие, без сомнения, от бесконечных слез. Пальцы на ногах, руки и губы просто ледяные, и я чувствую, что одеревенела… Мне нужно в теплую постель.

Я бросаю сумки на кухонный стол и остаюсь стоять в своей пустой квартире. Так тихо, что я слышу тиканье часов на кухне. Поднимаю глаза и вижу время – почти два часа ночи, и понимаю, что являюсь идиоткой. Неужели я бы умерла, если бы осталась у мамы еще на одну ночь? Нет, но я готова вернуться домой. Хотя теперь, когда я здесь, мне кажется, что этого недостаточно. Я хватаю ключи, запираю за собой дверь и выхожу обратно на лестничную площадку.

Слегка стучу в дверь Дрю, стараясь не потревожить соседние квартиры. Я усмехаюсь, думая об иронии всей этой ситуации. Я не хотела будить его звонком и сообщать, что вернусь домой раньше, но все же дожидаюсь гораздо более позднего времени, чтобы постучать в дверь.

После еще нескольких стуков она слегка приоткрывается, и Дрю выглядывает в щель, пытаясь сосредоточиться. Когда он открывает дверь шире, я улыбаюсь. На нем спортивные штаны и футболка, волосы взъерошены и торчат во все стороны, отчего у меня внутри все трепещет. Только он может выглядеть сексуально в полусонном состоянии.

– Привет, – говорю я.

Глаза Дрю расширяются, когда он узнает меня, и тут же распахивает дверь настежь. Парень оглядывает меня, подходит ближе и берет мое лицо в ладони.

– Ты замерзла, и у тебя посинели губы. – Он проводит своими теплыми, гладкими ладонями по моим щекам. – Твои глаза… что случилось?

– Папа приходил ко мне домой. У нас был момент, когда мы сблизились, поплакали и сказали друг другу: «Я все еще люблю тебя». Это было потрясающе. Можно войти? Мне холодно.

– Да, да, конечно. – Он втаскивает меня внутрь и закрывает дверь. – А потом? Что он сказал, и какого черта ты так поздно вернулась домой? Что, что-то случилось?

Я оставляю его стоять у двери и вхожу в его спальню. Его шаги тяжело отдаются по полу, когда он следует за мной. Я снимаю ботинки и носки, прежде чем забраться к нему в постель. Он стоит у края кровати и в замешательстве смотрит на меня.

– Я вымотана, у меня щиплет глаза, и мне холодно. Мы можем поговорить о моем отце завтра утром?

Его взгляд мгновенно смягчается.

– Все, что захочешь, детка, – отвечает он, забираясь в постель рядом со мной.

Я двигаюсь ближе, прижимаюсь к нему и переплетаю свои ноги с его. Тепло Дрю окутывает меня, и я мгновенно расслабляюсь и чувствую себя в безопасности в его объятиях.

Его рука ложится на мою щеку, когда он приподнимает мое лицо, чтобы заглянуть в глаза.

– С тобой точно все в порядке?

– Вот почему я пришла домой пораньше. Я безумно скучала по тебе. Просто хотела, чтобы ты обнял меня, пока я не засну. Это нормально?

Тепло обжигает мои губы, когда он целует меня. С моих губ срывается слабый стон, и я растворяюсь в нем, приоткрывая губы для большего. Его язык слегка переплетается с моим, прежде чем он нежно отстраняется и улыбается.

– Я тоже скучал по тебе.

Я кладу голову ему на грудь и сворачиваюсь калачиком под одеялом. Чувствую себя такой разбитой, мои глаза щиплет от слез, но я отказываюсь плакать. Насовсем… наконец-то вселенная на моей стороне. В тот момент, помимо поиска работы, я и представить себе не могу, что жизнь может стать хоть как-то лучше.

Глава 30

Я смотрю на кофейный столик, заваленный бумагами. Оттуда торчит красный конверт. Я улыбаюсь, вытаскивая его из кучи. Папа регулярно присылает мне письма с тех пор, как ложится на реабилитацию, и с каждым новым его письмом они становятся все длиннее. Мы иногда разговариваем по телефону, но не часто, в основном общаемся с помощью писем, написанных от руки. Это по-другому, и мне нравится их читать, в то же время я с нетерпением ожидаю, когда в моем почтовом ящике появится что-нибудь, кроме счетов. Всякий раз, когда мне требуется немного ободрения, я могу достать одно из его писем и перечитать. Он уже через многое прошел, и эти последние два месяца являются, вероятно, самыми тяжелыми в его жизни с тех пор, как он решил пройти курс реабилитации. Если он смог пройти через это, то, конечно, и я смогу справиться со своей проблемой и найти достойную работу. Я достаю лист из конверта, чтобы еще раз перечитать его последнее письмо.

Лилли,

Я прихожу к выводу, что мы никогда по-настоящему не оценим использование технологий, пока их не отберут. Мы живем в мире, полностью погруженном в электронные устройства; трудно приспособиться, когда не можешь воспользоваться ими в любую секунду дня. Нам разрешено пользоваться нашими персональными устройствами всего полтора часа в день. Кстати, о экстренном звонке! Довольно трудно привыкнуть к здешним правилам, но я смог выжить и отнестись к этому непредвзято. Однако другим это дается нелегко. Фрэнк, психотерапевт, говорит нам, что мы должны освободиться от своих установок, потому что они только сдерживают и не дают нам по-настоящему общаться с людьми. Он предлагает писать письма. Вот чем я и занимаюсь. Надеюсь, ты еще от них не устала, я заметил, что в последнее время мне есть что сказать.

Хотя это неплохо и нравится мне гораздо больше, чем я думал, приятно вернуться к основам и водить ручкой по бумаге, а не пальцами по клавиатуре. Я понял, что написание этих писем тебе и твоей матери дает возможность «подумать», прежде чем говорить, и осознать силу своих слов, когда я их пишу. Это путь, о котором я могу с уверенностью свидетельствовать.

Я до сих пор жалею, что пропустил День благодарения с вами и Дрю, но знал, что мое присутствие здесь послужит мне лучше, чем набитый живот. Я знаю, что твоя мама, как обычно, приготовила праздничный ужин, и мне очень не хотелось его пропускать! Помимо всего прочего, я скучаю по ее кулинарным творениям, но не буду вдаваться в подробности. Хандрить из-за этого никому не стоит.

Два месяца, Лилли! Ты можешь в это поверить? Я здесь уже два месяца и никогда не думал, что зайду так далеко. У меня хорошие новости! Когда мы разговаривали в последний раз, они не были уверены, когда я «официально» выйду. Я рад сообщить, что приеду домой на Рождество. И смогу продолжить еженедельные сеансы терапии там, и вам будет проще присоединиться ко мне, если захотите.

Ты не представляешь, как сильно я хочу провести Рождество с тобой, если ты этого хочешь, разумеется. Прошло так много времени с тех пор, как мы проводили праздники вместе, и я обещаю, что никогда не стану таким монстром, каким был раньше.

Я зашел так далеко, потому что верю, что у нас есть шанс восстановить утраченное, и благодарю тебя за то, что ты даешь мне второй шанс, которого я никогда не заслуживал.

Я люблю тебя, скоро увидимся.

Папа

Папа скоро должен вернуться домой, а я до сих пор не рассказала ему о том, что потеряла работу. Думаю, я боюсь, что у него начнется рецидив, и он расскажет мне, каким нестабильным и ужасным является преподавание, и если бы я не пошла работать, то не попала бы в такую передрягу с самого начала. Другая часть меня просто не хочет выглядеть неудачницей в его глазах. Он является таким состоявшимся человеком и продолжает дело своей семейной фирмы. Я не хочу, чтобы меня называли дочерью, которая ничего из себя не стоит и толком так ничего и не добилась.

Я ищу другую работу преподавателя, устав после целого дня поисков на компьютере. Там просто ничего нет. И я знаю, почему. Конец учебного года, а значит, учебный год подходит к концу. Пока школа не заработает снова, не будет необходимости нанимать новых учителей. Но я не могу столько ждать. Проходит почти два месяца с тех пор, как миссис ЛаНор увольняет меня, и моих сбережений может надолго не хватить. Я ни за что на свете не стала бы просить своих родителей о помощи, хотя и знаю, что они непременно помогут. Дрю все время говорит мне, что со мной все будет в порядке, что мы скоро что-нибудь придумаем и не будем сдаваться, и что? Я не очень-то хочу работать в индустрии быстрого питания. Конечно, я бы пошла, если бы пришлось; это не ниже моего достоинства. Я готова сделать все необходимое, чтобы остаться в своей квартире и рядом с Дрю.

До Рождества остается всего восемь дней, а у меня есть только один подарок для Дрю, но не для остальных. Дрю убьет меня за это. Он заставляет меня пообещать, что я ничего ему не куплю, и я обещаю… скрещивая пальцы за спиной. Может, у меня и нет работы, но он определенно получит от меня подарок, нравится ему это или нет. Кроме того, я уверена, что ему понравятся новые часы, как только он их увидит.

Я смотрю на часы и улыбаюсь, зная, что он скоро закончит работу и вернется домой. Он заезжает за мной и отвозит в студию. Там настолько чисто, насколько это вообще возможно в мастерской художника. Я расставляю для него все по цветам, украшаю стены его прекрасными работами и сижу без дела, наблюдая за его работой. Когда у меня нет работы в другом месте, находиться с ним и наблюдать, как он создает новые миры на холсте, становится самым лучшим занятием. Несколько часов, проведенных с ним, пролетают как один миг. Мне никогда не скучно, и даже пианино в углу пригодилось. Это похоже на командную работу: я играю, а он рисует. Это прекрасно. Часто я сижу и мечтаю о том, что студия будет нашей; о веселом месте для совместной работы, которое нам обоим понравится. Он преподает искусство или выполняет заказы, в то время как я преподаю музыку и занимаюсь с детьми. Что может быть лучше? Но эта мечта является всего лишь фантазией, а нам обоим нужно оплачивать счета. Теперь у Дрю, по сути, есть две работы. Он ходит из дома в школу, в студию и обратно каждый день. Теперь это становится его обычным делом, и я не вижу для него каких-либо перспектив лучше в ближайшем будущем. Если я в ближайшее время не найду работу, то не знаю, что буду делать. После Рождества я планирую начать поиски в близлежащих районах. Если поездки на работу будут долгими, придется смириться с этим, пока не подвернется что-нибудь получше.

Я слышу стук в дверь, прежде чем Дрю кричит:

– Я дома, – и открывает дверь.

Раздраженно захлопывая ноутбук, я откидываюсь на спинку дивана и скрещиваю руки на груди.

– Привет, – сухо отвечаю я. – Как прошел день?

Он подходит ко мне с сумкой на плече и берет меня за руку. Поднимая меня на ноги, он говорит:

– Орущие дети, клеевые палочки и конфетти – не самое приятное сочетание, особенно когда кому-то приходит в голову блестящая идея посыпать конфетти руку другого ребенка.

– О, это был один из тех дней. – Я хихикаю.

Он с усмешкой на мгновение касается моих губ своими.

– Да, веселые были времена. Пойдем со мной.

Дрю тащит меня по коридору в мою спальню и кладет сумку поперек кровати. Теперь, когда я могу разглядеть ее полностью, то понимаю, что это не просто сумка, а пакет для одежды.

– Знаю, мы должны были пойти в студию сегодня вечером, но я решил, что вместо этого мы пойдем гулять. Ты расстроена из-за своей работы и из-за всех этих смешанных чувств, которые испытываешь к своему отцу. Я думаю, тебе нужно провести вечер наедине со мной, чтобы забыть обо всех своих тревогах.

Я благодарна ему за то, что он пытается сделать, правда, но не хочу, чтобы он тратил на меня деньги, когда он и так работает на двух работах, а у меня нет ни одной.

– Сегодня рабочий день, Дрю. Тебе не следует задерживаться из-за меня.

– Не волнуйся, бабуля, я верну тебя до того, как мы превратимся в тыквы, – дразнит он.

Я закатываю глаза.

– Ты же знаешь, я не это имела в виду. – Я смотрю на кровать. – Что в пакете?

Дрю ухмыляется.

– Твой наряд на вечер.

– Мой что?

– Я облегчил тебе задачу. Приглашаю тебя куда-нибудь. У нас будет приятный ужин, и ты не будешь беспокоиться обо всех своих проблемах или переживать из-за того, что происходит в твоей жизни.

– Но…

Он прижимается губами к моим, обрывая мои слова. Его зубы слегка прикусывают нижнюю губу, прежде чем он отстраняется.

– Завей волосы и распусти их. Я вернусь и заберу тебя через два часа.

Еще раз Дрю целует меня в губы, после чего разворачивается на каблуках и выходит из моей квартиры. Я ошеломлена его быстрым уходом прежде, чем у меня появляется возможность возразить, что, вероятно, и является причиной его столь поспешного ухода. Я снова смотрю на сумку, лежащую на кровати, и у меня внезапно кружится голова. Мужчина делает для меня покупки и выбирает наряд. Я взволнована и напугана одновременно. Мужчины бывают разными: они хотят, чтобы ты была либо полностью прикрыта, не обнажаясь, либо полуголая, со всеми драгоценностями напоказ. Чутье подсказывает мне, что Дрю нравится и то, и другое. Он, конечно, хотел бы обнажить немного кожи, но только настолько, чтобы увидеть больше.

Предвкушение убило бы меня, если бы я не заглянула в пакет, но мне удается подавить это желание. Я приму душ и уложу волосы, как он просил, прежде чем открыть его подарок. Я только надеюсь, что у меня есть подходящие аксессуары и обувь.

Я не спеша принимаю душ, брею ноги новой бритвой, увлажняю каждый сантиметр своего тела и сушу волосы феном. Закончив, даю себе пару минут, чтобы успокоиться, прежде чем взяться за завивку. На это уходит гораздо больше времени, чем ожидалось.

Я смотрю на часы – остается всего сорок пять минут, чтобы одеться и накраситься до его прихода. Подойдя к сумке с одеждой, я беру ее и вешаю на крючок за дверью ванной. Я медленно расстегиваю молнию на сумке и раскрываю ее. Красное сияние отражается на моей коже и стене позади меня. Блестки покрывают всю поверхность платья. Я провожу рукой по переду, ощущая прохладные гладкие пайетки под своей ладонью. Тонкий черный атласный пояс с крошечным бантиком, обернутым посередине. Я достаю платье из сумки и ахаю от его красоты. Оно висит на красной шелковой вешалке на тонких шнуровидных бретельках. Я осторожно снимаю его с вешалки и надеваю через голову. Смотрю на себя в зеркало в полный рост и оцениваю, что вырез достаточно низкий, чтобы иметь возможность разглядеть мою грудь, но не настолько, чтобы я чувствовала себя обнаженной. Платье короткое и заканчивается примерно на три дюйма выше колен.

Что-то привлекает мое внимание на дне сумки, и я присматриваюсь повнимательнее. Внутри лежат две серебряные коробочки, одна маленькая, другая большая. Я достаю их и сажусь на стул рядом с кроватью. В большой коробке лежит пара туфель на высоком каблуке. Носок у туфель черный, а остальная часть стопы остается открытой. Золотистые ремешки обернуты вокруг верхней части стопы и лодыжки. Когда надеваю их, становлюсь почти на четыре дюйма выше. Они потрясающие и наводят на мысль, что, возможно, Дрю ценит мои ноги немного больше, чем я думаю.

Затем я открываю коробочку поменьше и ахаю, видя ее содержимое, а затем крепко зажмуриваюсь. Я не хочу плакать и держу глаза закрытыми, пока позыв не проходит. Внутри коробки лежат браслет с рубиновыми камнями, ожерелье в тон и пара сережек. Я теряю дар речи. Открытка из коробки падает на пол, я наклоняюсь и поднимаю ее, чтобы прочитать надпись.

Да, рубины настоящие, и НЕТ, я не верну их, так что не проси меня об этом. Люблю тебя. Увидимся через некоторое время.

Когда я чувствую, что слезы наворачиваются на глаза, снова крепко зажмуриваюсь. Он не заставит меня плакать. Нет. Не сегодня.

Уже почти шесть часов, и я меряю шагами гостиную, ожидая его. Мне удается сдержать слезы, и большую часть оставшегося времени я трачу на то, чтобы сделать макияж как можно более безупречным и естественным. Порывшись в шкафу, я нахожу черный клатч и плащ в тон, чтобы накинуть его на плечи, избавившись от необходимости надевать пальто. Возможно, мне все равно было бы холодно, но в таком платье, как это… Я бы с радостью выдержала.

Когда раздается стук в дверь, я замираю и жду, что он войдет, как обычно, но на этот раз он этого не делает. Я очень нервничаю, сама не зная почему. Мне кажется, что в животе порхает рой бабочек. Я понятия не имею, куда он меня ведет, но, судя по выбранному им платью, это должно быть какое-то шикарное место.

Дрю открывает дверь и предстает передо мной в угольно-черном костюме-тройке с красным атласным галстуком и единственной красной розой на лацкане пиджака. Он такой красивый, я никогда его таким не видела. Костюм, в котором он был на благотворительном мероприятии, придавал ему великолепный вид, но что-то во всем, что он делает до сих пор, – в украшениях, одежде и во всем, что я переживаю со своими родителями и горюю по Джесси, – делает его похожим на моего прекрасного принца, на единственную настоящую любовь моей мечты. Еще до этого момента я знала, что нет ни одного человека, которого я могла бы любить больше, чем его.

Дрю резко вдыхает, когда его взгляд скользит по мне. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрывает его. Мне не нужно слышать ни слова; его глаза говорят мне все, что нужно знать. Я шагаю ближе, прижимаюсь к нему всем телом и целую его. Он рукой обхватывает мою шею, и я таю в его объятиях, когда мои ладони ложатся ему на грудь. Дрю ощущает вкус сладкой мяты, когда наши языки, скользкие и теплые, скользят друг по другу в медленном танце. Он целует меня мягко и нежно, прежде чем слегка отстраниться. Отступая на шаг, Дрю пристально смотрит мне в глаза, его большой палец, легкий, как перышко, проводит по моей щеке.

– Ты поразительна, – шепчет он.

– Спасибо. Ты правда не можешь…

Он прижимает палец к моим губам и приподнимает бровь.

– Я сделал это, потому что так мне хотелось. Хорошо?

Да, потому что мне приятно, что ты тратишь на меня все эти деньги, в то время как сам надрываешься на двух работах. Это то, что я хочу сказать, но ограничиваюсь простым:

– Хорошо.

– Может, пойдем? – спрашивает он.

Я киваю:

– Только возьму свою сумочку.