Текст книги "Нарисованные воспоминания (ЛП)"

Автор книги: Лони Флауэрс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Глава 24

Я смотрю на него, слишком потрясенная, чтобы сформулировать предложение. Это не тот ответ, которого я жду, и его мягкий голос и грустные глаза говорят мне, что он собирается присоединиться к моему празднику жалости. Но я не хочу этого праздника, он мне не нужен, или, по крайней мере, я не заслуживаю его. Несмотря на то, насколько сильно у меня разрывается сердце при звуке этих слов, я не хочу, чтобы он чувствовал, будто именно их я хочу услышать.

– Дрю, ты слышал, что я тебе сказала?

– Да. Каждое слово.

– Ты уверен, потому что я только что сказала, что Я УБИЛА СВОЕГО БРАТА! – кричу я. – Мой отец хочет, чтобы я умерла. Все мои друзья перестали общаться со мной после аварии. Мама жалеет меня, поэтому не нужно, чтобы и ты это делал.

Сильный порыв ветра вызывает холод по телу. Я смотрю на Дрю и замечаю, как его волосы раздувает ветерок, и думаю о том, как же сексуально он выглядит в костюме. Галстука и след простыл, три верхние пуговицы расстегнуты, а футболка под пиджаком выглядит слегка помятой. Холодные слезы скатываются по щекам, когда я понимаю, что он пропускает свою вечеринку дома. Вместо этого он стоит рядом со мной на кладбище. Я отхожу, поворачиваюсь к нему спиной и крепко обхватываю себя руками, замерзая на морозном воздухе.

– Ты когда-нибудь возвращалась назад и думала о том, в чем тебя обвиняет отец? – непонимающе спрашивает Дрю.

Я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на него.

– Прости? – спрашиваю я, как будто это самый глупый вопрос на свете. – Последние пять лет я только и думала о том, что он говорит мне. Каждый. Божий. День. – Я смотрю на него, пока мои зубы скрипят от холода.

Он сокращает между нами дистанцию, смахивает большим пальцем слезы с моей щеки, а затем стягивает с себя пиджак и набрасывает мне его на плечи. Я мгновенно чувствую облегчение, когда его тепло окутывает меня. Запах его средства после бритья ударяет мне в ноздри, и я счастливо вздыхаю, пока впитываю его.

– Спасибо.

– Давай спрячемся от ветра. – Дрю бредет в сторону машины, и я следую за ним. Он открывает пассажирскую дверь. – Садись, я поведу.

Дрю садится на водительское сиденье и тут же разворачивается ко мне. Странно чувствовать его так близко. Боюсь, что он в любую минуту разозлится на меня из-за того, что я не сказала ему всей правды. Поэтому прижимаю рукав пиджака к щеке, чтобы вытереть оставшиеся слезы.

– Извини, что я кричала на тебя, – шепчу я, нарушая тишину между нами.

Он игнорирует мои извинения.

– Это была чудовищная авария, Лили. Я уверен, что это могло и даже случалось и с другими людьми. Ты не просила лося выпрыгивать перед машиной. Ты дернула руль, многие бы так поступили. Но ты не можешь винить себя за то, что случилось. Если бы все было наоборот, ты хотела бы, чтобы Джесс думал, что убил тебя? – мягко спрашивает Дрю.

Он прав, конечно же, он прав; но то, что я начинаю укладывать это в голове и произносить вслух, не меняет ситуацию.

– Нет, мне не хотелось бы, чтобы он так думал. Но знаешь, когда твой отец снова и снова говорит, что ты разрушила чью-то жизнь… Думаю, в конце концов это становится заезженной пластинкой. Я знаю, что не убила его намеренно, но это не отменяет моей вины.

– Это не меняет того, что ты была за рулем, но ошибки случаются, и ты должна научиться их отпускать. Я не говорю, что ты должна забыть то, что случилось, просто посмотри на это как на аварию и отпусти.

Я киваю, понимая, что он пытается донести до меня. Психотерапевт говорит то же самое, но я никогда не признавалась ей, что мой отец обвиняет меня. Может быть, наши встречи были бы более продуктивными, если бы я призналась в этом.

Дрю проводит тыльной стороной ладони по моей щеке.

– Ты в порядке? Тебе до сих пор больно?

– Он ранит мои чувства, как никто другой. Отец никогда раньше не бил меня, и это застало меня врасплох.

– Мне потребовалось собрать всю свою волю в кулак, чтобы сдержаться и не подойти к тебе, когда он это сделал. Если бы не твоя мама, я бы надрал ему зад. Вынужден сказать, что твой отец – настоящий мудак.

– Скажи мне то, чего я не знаю, – сержусь я. – Я просто надеюсь, что с мамой будет все в порядке, когда она останется с ним наедине. Сегодня он находился в худшем состоянии за все время, когда я его видела.

– Похоже, она довольно хорошо научилась справляться с ним.

– Да, она, должно быть, стала стержнем в последнее время, потому что я никогда раньше не видела ее такой напористой с ним. Это заставляет меня задуматься, с чем ей пришлось иметь дело с тех пор, как я ушла. Знаю, было плохо, но может быть было хуже, чем я представляла.

Дрю только кивает, соглашаясь с новым мнением о маме. Между нами снова повисает тишина. Дрю оглядывается, отворачиваясь от меня, его плечи опускаются, когда он упирается руками в колени и прислоняется к двери машины. Я смотрю в ту же сторону, но слышу только шелест деревьев и вижу вдалеке черный фон неопределенности.

– Извини, что я испортила тебе вечер. Тебе не нужно было проделывать весь этот путь, чтобы отыскать меня, – тихо произношу я.

Он вздыхает и смотрит на меня.

– Видеть тебя такой подавленной… Боже, Лили, это убивает меня. Было неправильно с моей стороны отпускать тебя одну.

– Я не хотела так драматизировать, но те картины абсолютно застали меня врасплох.

– Я полностью тебя понимаю. Поэтому и не показывал их тебе.

Я трясу головой и начинаю задумываться, как простая проблема с общением может вызвать все эти вещи. Не знаю, может все так и должно быть. Может, мне нужно было поскандалить с отцом. Я чувствую облегчение, потому что Дрю все знает.

– Дай мне свои ключи, я отвезу тебя домой к родителям, – говорит Дрю, протягивая ко мне руку.

Я вынимаю их из кармана и передаю Дрю. Он заводит машину и включает обогреватель. Впервые он работает так, как должен, и я благодарна ему, когда протягиваю руки, чтобы согреть их. Дрю выезжает на дорогу, и мы направляемся прочь от кладбища. Дорога до дома родителей занимает всего десять минут. Единственное, для чего я открываю рот – дать Дрю указания.

Мы почти подъезжаем, когда я осознаю, где мы. Впереди возвышается резкий поворот, и я могу почувствовать, как мои руки начинают трястись. Я проезжала мимо места аварии лишь несколько раз с тех пор, как она произошла.

– Остановись Дрю, – говорю я вслух.

– Остановиться… зачем?

Я хватаю его за плечо.

– Сейчас же останови машину. Пожалуйста.

Он делает, как я прошу, и сворачивает на обочину. Включает аварийку и поворачивается ко мне.

– Что произошло? В чем проблема?

– Разверни машину. Я покажу тебе другую дорогу. Мы можем объехать это несколькими дорогами.

– Объехать что? Почему мы не можем поехать прямо? Я клянусь, твоя мама показывала мне эту дорогу.

Я чувствую себя глупой и, определенно, еще глупее, когда произношу это вслух.

– Впереди, немного дальше, это и случилось. Я была там лишь несколько раз со времен аварии. Однажды я случайно проехала мимо, когда не обратила внимания, и еще два раза вместе с психологом. С психологом поездки прошли не так хорошо, поэтому я отказывалась возвращаться. С тех пор я объезжаю.

Дрю смотрит на меня, его грустные глаза блуждают по моему лицу в поисках ответа, и я не могу сказать, жалость ли это или что-либо еще. Он берет меня за дрожащую руку и сжимает её, утешая.

– Я знаю, – продолжаю я. – Ты не должен мне ничего говорить. Я сумасшедшая. И нормально к этому отношусь.

Дрю тяжело вздыхает, выпускает мою руку и снова берется за руль.

– Я, конечно, рад, что ты знаешь, о чем я думаю, – говорит он с капелькой сарказма.

– Но я не хоте…

– Просто скажи мне, где повернуть, – прерывает он, надавливая на газ и разворачиваясь посреди дороги.

Я делаю, как он просит, и говорю только тогда, когда это необходимо. После нескольких дополнительных поворотов мы сворачиваем на подъездную дорогу и направляемся вниз по вымощенной тропе. Нас ослепляют приближающиеся фары. Мы слегка притормаживаем, пока не подъезжаем стеклом к стеклу к парню мамы.

– Эрл? – спрашиваю я.

Он неловко кивает в знак приветствия.

– Лили.

Прекрасно, он помнит меня по продуктовому магазину.

– Вы случайно не знаете, мой отец еще там?

– Да. Я помог твоей маме уложить его в кровать в одну из комнат на верхнем этаже.

В полном шоке я думаю, как отец вообще может допустить такое, особенно в его состоянии.

– Ох. Спорю, было весело, – говорю я, наклонившись к Дрю, чтобы поговорить.

– Уверен, так и было, особенно после того, как я врезал ему в челюсть за то, что он нес херню о твоей маме.

– Вы что?!

Эрл пожимает плечами.

– Это не первый раз, и уверен, что не последний. Во всяком случае, он будет в отключке до утра, и, когда проснется, будет чувствовать себя как персик.

Я не могу сдержать улыбку, расползающуюся по лицу. Мне все еще не нравится, что мама с папой разошлись, и я не уверена насчет этого Эрла, но начинаю думать, что смогу привыкнуть к нему. Любой, кто может справиться с отцом, получает дополнительные очки.

Когда мы отъезжаем, то направляемся прямо к гостевому домику, а затем выходим из машины. Я иду к дому, прежде чем замечаю, что Дрю не следует за мной.

– Я поеду обратно, – заявляет Дрю, когда встает перед автомобилем. – Поблагодари, пожалуйста, маму за меня. Я очень ценю то, что она сделала, особенно для незнакомого человека.

Я спешу назад и встаю перед ним.

– Ты уезжаешь?

– Да. У меня из вещей только этот костюм, и я не захватил никакой другой одежды. К тому же, эту проблему ты должна решить только со своей семьей, без меня на горизонте.

– Нет. Прошу, не уходи, – говорю я и тяну его за рубашку. Я смотрю ему в глаза, когда мой взор затуманивают слезы. Поэтому оборачиваю руки вокруг его пояса, подхожу ближе и прислоняюсь щекой к его груди. – Прошу, скажи, что ты останешься, я не хочу, чтобы ты уходил.

Его рука проходится по моим волосам, и он целует меня в макушку. Затем вздыхает, тяжело дыша в мои волосы, и мы просто стоим, обнявшись и ничего не говоря, пока Дрю перебирает пальцами мои волосы.

– Ладно, – наконец отвечает он.

Когда я вытаскиваю сумку из машины и вхожу в гостевой домик, то удивляюсь, что в нем не так много изменений с тех пор, как мы с братом здесь ночевали и устраивали вечеринки. Домик маленький, с двумя спальнями и ваннами, кухней и гостиной. Одна из спален переоборудована в игровую комнату. В целом, он идеально подошел бы для маленькой семьи. Я понятия не имею, зачем родителям нужен еще один дом с выкопанным бассейном, и думаю, что это немного неразумно. Забавно, я никогда об этом не задумывалась, когда зависала здесь с друзьями. Полагаю, с возрастом я становлюсь более рациональной.

В дальней спальне я заглядываю в шкаф, чтобы найти какую-нибудь одежду Джесса, которую он оставил здесь, когда ночевал, будучи старшеклассником. Когда он начал работать и приходить домой поздно ночью, папа подумал, что будет лучше, если он узнает, как это – жить самостоятельно, и разрешил ему использовать гостевой домик. Слишком плохо, что его не заставляли платить по счетам, пока он жил здесь. Ему повезло. Я ненавидела это. И спорила, что это несправедливо, но мне пообещали, что я могу поступить так же, когда стану старшеклассницей. Поэтому мне просто нужно было смириться.

По какой-то причине мне ненавистна мысль отдать его одежду, даже если и Дрю. Я заглядываю в другой шкаф и нахожу пару шорт и несколько футболок отца. И передаю их Дрю на примерку.

– Попробуй вот это. Старые футболки отца. Не уверена, подойдут ли они, но выглядят неплохо.

Он нерешительно берет их.

– Ты уверена?

– Конечно, тебе более чем рады. Ванна находится вниз по коридору, если хочешь принять душ.

Дрю берет у меня одежду и начинает спускаться по коридору.

– Нет, я приму душ утром.

Пока он переодевается, я надеваю спортивные штаны и майку и вытаскиваю целую горсть шпилек из волос, а затем сворачиваюсь клубочком на диване под одеялом. Проходят замечательные двадцать минут, прежде чем я слышу, как Дрю возвращается.

– Лучше? – спрашиваю я.

Дрю садится рядом со мной на диван.

– Да. Извини, я решил все-таки принять душ. Сейчас чувствую себя гораздо более расслабленным. Одежда немного велика, но удобная. Спасибо.

– Пожалуйста.

– Джесс поднимал тяжести? Я заметил гантели в комнате.

– Да. Он постоянно и много поднимал веса. Хотя телосложением был похож на тебя. Джесс говорил, что не стремился выглядеть, как Геракл, а просто хотел быть подтянутым. Вокруг него постоянно крутились девушки. – Я зеваю, чувствуя, как от истощения и всех пролитых слез горят глаза.

– Я тоже устал. Долгий день. Может быть, тебе тоже нужно принять душ, чтобы почувствовать себя лучше.

– Нет, у меня даже нет настроения. Я лучше немного посплю. У меня предчувствие, что завтра будет не таким приятным, как только папа проснется и узнает, что я здесь. Я почти боюсь находиться сейчас рядом с ним. Невозможно предугадать, что он сделает… он может снова ударить меня.

– Иди… Иди немного отдохни. Не волнуйся об отце. Если он посмеет лишь подумать о том, чтобы ударить, то окажется на спине прежде, чем поймет, что ударило его.

Я наклоняюсь и оборачиваю руки вокруг его шеи.

– Спасибо. Спасибо, что остался и нашел меня… за все, – бубню я ему в шею. – Спасибо за понимание. – Впервые я замечаю, что он не обнимает меня. Вместо этого его руки безвольно висят по бокам. Я отстраняюсь и приподнимаю брови. – Ты в порядке? – спрашиваю я.

– Да. Все хорошо. Просто устал. Думаю, нам с тобой нужно отдохнуть.

– А, ладно. Тогда пошли в кровать. – Я начинаю отходить и беру его за руку, но он делает шаг назад.

– Я лягу на диване, а ты спи на кровати.

– Нет, это бред. Кровать большая, и тем более, мы уже спали вместе. Мне с трудом верится, что сейчас то время, когда нужно об этом беспокоиться.

– Я не говорю, что сейчас подходящее время. Просто, поскольку это дом твоих родителей, я предпочитаю спать на диване.

Я немного озадачена, почему это сейчас его волнует. Мы оба взрослые люди, и мама, очевидно, может определить, что у нас с Дрю отношения. Я сомневаюсь, что ее это будет волновать, не говоря уже о том, что мы уже спали в одной кровати.

– Ладно, тогда спокойной ночи, – шепчу я, пока наклоняюсь к нему для поцелуя.

Дрю поворачивает голову, когда я собираюсь прижать губы к его губам, и вместо них получается поцелуй в щеку.

– Спокойной ночи, Лили. Увидимся утром. – Его пальцы проходятся по моей щеке, а затем он берет одеяло и выключает лампу.

Что-то не так. Дрю никогда не отказывался целовать меня. Я больше ничего не говорю и спотыкаюсь в темноте, возвращаясь обратно на кровать. Приятно, что Дрю остается, но мне все как-то некомфортно спать в одиночку. Я стягиваю брюки, бросаю их на стул рядом с кроватью и забираюсь под покрывала. Мне лучше спится таким образом. В комнате прохладно, поэтому я натягиваю покрывало к шее и закрываю глаза в надежде, что сон унесет меня. Мне не хочется думать о том, что случится завтра, или что скажет отец мне или Дрю, когда узнает, что мы остались на ночь. Что касается Дрю, я не уверена: он правда такой уставший, или лишь изображает, будто его не волнует, что я убила Джесса. Может быть он скрывает все эмоции в моем присутствии. Если проблема в этом, то я надеюсь, что он уедет отсюда, вернется к своей нормальной жизни и сбежит как можно дальше от моей сумасшедшей.

Глава 25

Когда я просыпаюсь испуганная и натягиваю покрывало на лицо, сквозь занавески уже просачивается солнечный свет. Я, должно быть, хорошо спала; по крайней мере мне не снились кошмары, но я все равно чувствую себя измотанной. Ночь пролетает незаметно, как будто я только на одну минуту закрываю глаза, а в другую уже снова открываю их. Смотрю на пустое место рядом с собой и хочу, чтобы Дрю спал рядом со мной, но он выбрал диван. Я очень надеюсь, что его настроение было таким из-за усталости, и утром оно улучшится.

Пока я спускаюсь по коридору, вижу пустой диван, и мое сердце дрогнуло. Одеяло и одежда, которые я вчера дала ему, аккуратно сложены. Глаза мгновенно наливаются слезами, когда я понимаю, что ошибалась. Он все равно не может справиться с моими проблемами и уходит даже не попрощавшись.

Мое внимание привлекает громкий гогот, и я следую за звуком через кухню на закрытую террасу за домом. Мама с Дрю сидят друг напротив друга и пьют кофе. На Дрю снова надет его серый костюм, за исключением пиджака. Когда я появляюсь на пороге, они оба поворачиваются ко мне.

– Доброе утро, – произносит мама задорным тоном.

Ее голос звучит слишком оптимистично таким ранним утром. Я смотрю на часы на плите и не могу поверить, что уже половина десятого.

– Где папа? – спрашиваю я.

– О, не волнуйся о нем. Он в отключке с тех пор… ну, неважно. Уверена, он встанет только после обеда. – Мама встает и хлопает Дрю по плечу, когда проходит мимо него. Затем встает передо мной и прижимает руку к моей щеке. Ее глаза смягчаются, когда она смотрит на меня. – Я очень скучала по тебе, Лили. Рада, что ты согласилась прийти домой, какой бы не была причина.

Она смотрит в сторону Дрю, и у меня возникает такое чувство будто они уже обсудили то, что произошло на благотворительном вечере.

– Почему ты не сказала мне, мама? Почему ты не сказала мне, что происходит с отцом?

Мама гладит меня по щеке.

– Мы поговорим об этом позже. Поешь что-нибудь и одевайся. Раз ты здесь, мне нужно, чтобы ты кое-что сделала.

Мама проходит мимо меня и выходит за дверь, оставляя меня наедине с Дрю. Я хмурюсь ему, все еще обиженная на него за то, что он собирался улизнуть. Я поворачиваюсь и направляюсь обратно в гостиную на диван. Когда слышу его шаги позади себя, беру одежду, которую ему одолжила, и поворачиваюсь. Он останавливается на кухне и смотрит на меня. По моей щеке скатывается слезинка, но я смахиваю ее.

– Ты же собирался просто поспать и уйти, разве нет? Чтобы, когда я проснулась, тебя уже не было? Даже не собирался попрощался со мной? – мои чувства разрушены от одной мысли, что он может так поступить. Дрю не может сказать в лицо, какая у меня паршивая семья, не упоминая мою жизнь. Вместо этого он выбирает путь труса.

Дрю пригвождает меня к месту своим тяжелым взглядом.

– Я не мог заснуть, поэтому рано встал. Здесь не было ничего из еды, поэтому я переоделся и отправился в магазин. На улице холодно; я не собирался выходить в футболке и спортивных шортах. И подумал, что ты будешь в вялой, когда проснешься, и тебе не помешает горячий шоколад. Твоя прекрасная мама встретила меня у двери, когда я возвращался, и мы до сих пор разговаривали.

В горле образовывается ком, и я едва могу проглотить его, когда чувствую, как на глазах выступают слезы стыда. Дрю пересекает кухню, берет стакан с подставки и со стуком опускает его на стойку. Я подпрыгиваю от звука.

– Я, – подчеркивает Дрю, – никогда не уеду из города, не попрощавшись с самым близким мне человеком. – Он спешно проходит мимо меня, слегка толкая плечом. – Твой горячий шоколад на стойке. Я пойду помогать твоей маме.

Слезы текут по моим щекам, и я снова подпрыгиваю от звука хлопающей двери. Как будто мне нужно было дать ему еще одну причину, чтобы ненавидеть меня, а я просто думала, что он собирается бросить меня. Может, ему станет лучше, если он уйдет.

Я стою на месте, смотря на двери. Кажется, чем дольше Дрю находится здесь, тем более раздраженным становится. Или, может быть, я являюсь побочным действием его плохого отношения. Так или иначе, я чувствую себя ужасно, что обвиняла его. Я подхожу к стойке, чтобы наполнить кружку, и чувствую себя еще хуже, когда вижу на тарелке свежую булочку и кекс, а рядом с ними в маленьком контейнере сливочный сыр. Если бы я только увидела их прежде, чем выйти на террасу, то не стала бы болтать своим длинным языком. Я хмурюсь и оставляю все на месте. Потому что не заслуживаю их утешения. Я направляюсь в ванну, чтобы принять душ, а урчащий желудок оставляю в качестве напоминания о своем отстойном поступке.

Тело немного расслабляется после того, как я испытываю его самой горячей водой, которую только могу вытерпеть. Я пытаюсь выкинуть Дрю из головы и размышляю, какая же помощь нужна моей маме от него. Насколько я помню, всю трудную работу по дому они оставляют домработнице. Как бы там ни было, я надеюсь, что отец еще не проснулся. Я не готова с ним разговаривать и не знаю, что мне еще сделать, чтобы улучшить наши с ним отношения. Кажется, что это гиблое дело. У нас были нормальные отношения отца и дочери во время взросления, за исключением ситуаций, когда ему не удавалось ставить семью на первый план, но это было лишь из-за его работы. После аварии все полетело к чертям. Постепенно он стал отдаляться от нас с мамой и начал выпивать. Он не мог справиться с тем, что случилось, или с тем, что я сделала, и вместо того, чтобы искать помощи, его лучшим другом стал алкоголь.

Я взбираюсь по винтовой лестнице на второй этаж дома моих родителей; рука скользит по перилам из вишневого дерева, пока я поднимаюсь. Солнечный свет ловит кристаллики на люстре, создавая радугу цветов, которая отражается на стенах и деревянных полах. Похоже, ничего не меняется с момента моего ухода. С одной стороны мама хочет, чтобы все выглядело по-другому, это как способ жить дальше, но с другой стороны дом отражает уют в своей узнаваемости.

Когда я поднимаюсь на вершину лестницы, то зову маму и Дрю.

– Мы здесь, – слышу я в ответ голос мамы.

Она стоит справа в конце коридора перед открытой дверью, свет падает по пол, на котором вокруг нее разбросаны сумки и коробки. Я бреду к ней и заглядываю в открытую комнату. Это большая кладовка с выходом на чердак. Дрю стоит на стремянке в центре комнаты.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я.

– Использую лучшее, применяя силу мышц, пока она здесь. Я избавляюсь от вещей, упаковываю то, чем не пользуюсь, чтобы потом отдать или сделать еще что-то.

Дрю слезает со стремянки и подходит к другой коробке, я замечаю, что он одет в совсем другую одежду. Футболка плотно облегает его грудь и плечи, поэтому я понимаю, что на нем одежда не отца. Джинсы отлично прилегают к его заднице, а обувь, похоже, просто идеально ему подходит. Я не могу отвести взгляда от его футболки, как она растягивается, когда он поднимает коробку. Трудно не смотреть. Я вспоминаю ту нашу ночь, как его нежные руки очерчивали мое тело, а его горячая плоть прижималась ко мне. Теперь я думаю, удастся ли мне когда-нибудь снова так прикоснуться к нему. Его глаза встречаются с моими на несколько мгновений, и я слегка ему улыбаюсь, пытаясь изо всех лишь одним взглядом извиниться. Он не показывает, что понял меня, или что готов даже попытаться.

– Лили, – окликает мама, вырывая меня из иллюзий. – Раз ты здесь, можешь пойти в спальню брата и посмотреть, что стоит сохранить, а что отдать на благотворительность?

Я смотрю на нее так, будто у нее только что выросла третья голова.

– Эмм… мне так не кажется. Я ни за что не смогу этого сделать.

– Ты должна, Лили. Ты была ему ближе всех и лучше знаешь, что мы должна оставить, а от чего избавиться.

– Но, мама! – хнычу я. – Я не могу. Я не заходила туда с момента его смерти. Как ты можешь заставлять меня это делать?

Она успокаивающе проводит рукой по моей спине:

– Милая, я знаю, что это тяжело. Поверь мне. Я знаю. Но мне стало легче, когда я заставила себя зайти туда… это принесло облегчение. Для нас пришло время двигаться вперед, отложить то, что произошло, и вспомнить все хорошее, что мы получили за то короткое время, проведенное с ним.

Конечно, я понимаю. Я все это понимаю… в теории. Но как она может вывалить все это на меня так неожиданно? Это требует времени, я не могу просто наклониться и начать копаться в его вещах. Все в его комнате драгоценно. У каждой вещи есть определенный смысл, особенный для него в некотором роде. Как она может ожидать от меня, что я так просто отпущу это?

– Не знаю, мам. Я просто не знаю, смогу ли сделать это. Ты ведь знаешь, как тяжело я все переживаю.

– Может, мне самой это сделать? Несмотря на вероятность, что я выкину то, что ты хотела бы сохранить? Я сомневаюсь. Ты будешь сожалеть об этом, если не сейчас, то в один прекрасный день. Тебе нужно это, Лили, – говорит она твердым, но добрым тоном. Затем смотрит на Дрю, который спускается со стремянки и встает рядом с ней. – Может, тебе поможет Дрю? – предлагает она и поворачивается за ответом к нему.

Дрю кладет руку на шею и морщится. На щеках появляются глубокие ямочки, когда он качает головой.

– Сомневаюсь, что это хорошая идея, миссис Морган. Думаю, Лили недостаточно мне доверяет, чтобы я помог ей с настолько личными вещами.

Он смотрит на меня, и черты его лица ожесточаются, а глаза кажутся такими грустными, когда он отворачивается и тянется к другой коробке. Мама выгибает на меня бровь, как будто спрашивая, в чем дело. Я качаю головой, как бы отбрасывая мысль того, что между нами происходит что-то не то, но решаю, что Дрю злится, потому что думает, что я не доверяю ему. Я не уверена, из-за чего он делает такой вывод, но знаю, что мне нужно поговорить с ним сегодня и выяснить, что же его беспокоит.

– Ладно. Я пойду туда, – выпаливаю я. – Но я не буду делать это одна; ты должна помочь мне. Папа тоже должен… но я лучше остановлюсь на этом.

– Спасибо, милая. Тебе правда станет легче после этого. И, конечно же, я помогу. Подожди, я спущусь в гараж и возьму сумки.

Она целует меня в щеку и направляется к лестнице. Я замечаю, что Дрю наблюдает за мной. Молча я поворачиваюсь и иду вниз по коридору. Прохожу три комнаты, прежде чем добираюсь до комнаты Джесса в конце коридора. Чем ближе я подхожу к двери, тем сильнее у меня дрожат руки. Я не переступала невидимый порог его комнаты со дня аварии. Когда мама говорила, что мне нужно зайти сюда, это казалось смешным. Я берусь за ручку, делаю глубокий вдох, поворачиваю ее и открываю дверь.

В нос ударяет аромат освежителя воздуха с запахом яблочного пирога, и из глаз мгновенно текут слезы. Я моргаю, зная, что это любимый аромат Джесса. Мама привыкла наполнять дом запахами свежести или постельного белья, но Джесс хотел другого. Мама, должно быть, заполняла его освежитель воздуха для своего личного утешения, потому что невозможно, чтобы старый до сих пор работал.

Когда входишь в его комнату, то сразу же понимаешь, каким был его любимый цвет. Голубые стены, темно-синий коврик, прямо как и его постель, которая представляет смешение синих клеток. В дальнем углу располагается его огромная полка с книгами, и я не могу побороть желание посмотреть, что же скрывается за ними. Хотя здесь присутствует гора книг по праву, которые ему отдал отец, все равно больше художественной литературы и комиксов. Я улыбаюсь фигуркам из «Звездных войн», стоящим на верхней полке. Когда я подхожу к столу, то замечаю коробку со словом «университет», написанным в углу черным маркером. Заглядываю внутрь и обнаруживаю несколько книг и кучу фильмов. Сверху лежит диск «Индиана Джонс и Храм Судьбы». Я беру его очень осторожно, как будто он может сломаться, и прижимаю к груди. Затем подхожу к кровати, сажусь на край и закрываю глаза, отчаянно пытаясь не разрыдаться. На секунду мне кажется, что он лишь спустился вниз за соком, а не исчез из моей жизни навсегда. Я задумываюсь, сколько раз приходила к нему в комнату, и он нависал надо мной, объясняя последнюю компьютерную игру. Или вечера, которые мы проводили, играя в скрэббл на его кровати, а я подглядывала в словарь, чтобы выиграть. Много раз мы ложились спать лишь после четырех утра, потому что смотрели глупые фильмы, которые должны были нас напугать, но сюжет был такой нереалистичный и смешной, чтобы вызвать у меня страх. У нас были такие отношения, что нам нравилось проводить время друг с другом, нежели с нашими друзьями и порознь. Я всегда думала, что было забавно, что ни одна из моих подруг не понимала, почему мы так хорошо ладим, потому они все ненавидели своих братьев.

Матрас прогибается, и я вижу, что рядом со мной сидит Дрю.

– Ты в порядке? – шепчет он.

Я киваю, и в тоже время по щекам начинают течь горячие слезы. Он обнимает меня рукой за плечи, притягивая к себе, и затем проводит другой по волосам. Его утешение заставляет меня потерять контроль, и я всхлипываю на его плече, пока тело трясется в его объятиях. Дрю меня крепко держит, целует в макушку и говорит что-то в волосы про то, «что это нужно отпустить».

После того, как мы рыдания постепенно стихают, Дрю мягко отстраняет меня, чтобы взглянуть в лицо.

– Может, хочешь выйти на улицу… подышать свежим воздухом? – его рука касается моей щеки, а ладонь прижимается к лицу, смахивая слезы большим пальцем.

– Нет, – говорю я, всхлипывая и хватая ртом воздух. – Мне нужно остаться… Мне нужно смириться с этим. Чем скорее, тем лучше.

Дрю кивает и убирает руку с моего лица.

– Ладно, тогда я оставлю тебя. – Он встает, выражение его лица серьезное, как никогда.

– Ты не останешься? – спрашиваю я.

– Думаю, я спущусь на кухню. Мне не помешает еще одна чашка сладкого чая твоей мамы.

Я расцениваю это, как нет. Он, должно быть, был серьезен, когда говорил ранее, что думает, что я недостаточно доверяю ему, чтобы поделиться таким личным. В одну минуту он обижается на меня, а в другую уже утешает. Начинает казаться, что он применяет на мне метод кнута и пряника. Мне нужно заглянуть глубже и узнать, что же его гложет.

– Дрю? – говорю я, останавливая его, прежде чем он доходит до двери. – Мы можем поговорить о вчерашнем вечере?

Дрю вздыхает и проводит рукой по своим каштановым волосам. Он выглядит уставшим и истощенным, а ещё слегка раздраженным. Все из-за меня, я уверена.

– Нам действительно есть, о чем говорить, Лилли? Что сделано, то сделано, так?

– Да… нет… то есть, да, нам нужно поговорить. Что-то не так, я же вижу.

– Я думаю, что сейчас проблемы в твоей семье намного важнее, чем проблемы с нашими отношениями.

Дрю дает мне секунду ответить, но мне нечего сказать. Он поворачивается и молча выходит за дверь.

– Куда он идет?

Я перевожу взгляд на маму, стоящую на пороге, ее руки заняты сумками.

– На кухню, или, по крайней мере, он так сказал. Если он умный, то даст деру и умчится к себе в квартиру. Я бы на его месте так и сделала. – Знаю, что говорю мрачные вещи, но так я себя чувствую. Не только я ощущаю, что что-то не так, но он подтверждает мои подозрения, когда говорит, что у нас есть проблемы в отношениях.

– Ох, не говори так, – говорит она, присаживаясь рядом со мной. – Он же любит тебя, или его бы здесь вообще не было.

– Любит меня? Нет, мам, я так не думаю. Да, он заботится обо мне, но чтобы любить? Мне так не кажется, особенно после того, что произошло вчера. И едкий комментарий, который он бросает потом.