Текст книги "Мое тело – Босфор"
Автор книги: Лола Бокова
Жанры:
Современная проза
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)
– Вы не подскажете, где ресторан С.?
Я указываю на вход в пяти метрах от меня.
Они гордо проходят мимо.
Мне жаль этих богатых девчонок. Их планка задрана настолько, что круг поиска партнера сужается до территории пуговицы на пиджаке. Подобрать себе любовь с тугим кошельком несложно раз, два, но – много ли их, этих потенциальных любовников, искушенных олигархов? А эта постоянная борьба за свое счастье и страх перед лишним жирком на животе?
Легко ли найти себе хозяина, имея в кармане миллион?
И только нищему пожар не страшен.
«Все включено»
Восток умеет обобрать до нитки доверчивого человека. Но многое дает взамен, если почувствует, что твоя любовь тоже чего-то стоит. Тогда держись. Взаимной любви такой силы не следует ждать ни от Запада, ни от странной земли между Западом и Востоком. Она поглотит тебя как огромная волна, как цунами, как рыба-кит. Это тот случай, когда от любви можно погибнуть. Я хочу погибнуть от этой любви.
Я встречаю Кубика после двух месяцев разлуки. Мы не можем встретиться третий день, к нам надо далеко ехать, а мы то поздно прибыли, то он разболелся…
– Скажи, я приеду!
– Нет уж, сначала поправься, зачем ты мне больной?
Он приезжает со Спичкой. Нам с Кубиком не нужно слов. Ниф со Спичкой на заднем сиденье выясняют отношения и дальнейший маршрут.
– Тормози, тормози!
– Что такое? Мы едем в пансион!
– Какой пансион??!!! Я хочу пить, гулять и веселиться!Вон, вижу бар! Давай, давай. Останавливай! Никаких пансионов!
Кубик захлопывает дверцу и мы пропускаем буйного Нифа вперед.
Наконец-то мы вдвоем. Одни. Бар надрывается музыкой турецких страстей. А на улице другая жизнь. Здесь темно, и только машины проносятся мимо, как ветры с огоньками. Мы стоим, обнявшись. Язычки пламени вырываются из моей груди и облизывают наши руки. Время, прощай. Мы молчим вечность, и слушаем треск пылающего костра. Поцелуй сбивает нас с толку и мы опять замираем, страшась спугнуть мучительную сладость. Не будем спешить. Вечность в нашем распоряжении. По капле, мы будем утолять жажду медленно и бережно, чтобы не расплескать себя неосторожными движениями. Новый поцелуй уносит нас далеко от улицы и бара. Ниф, должно быть, уже сыплет проклятиями, куда это мы запропастились. Сомнамбулами мы проходим в бар.
ххх
Почему только женщины занимаются поисками идеальных мужчин? Не припомню, чтобы мужчины были столь привередливы. Может, потому что и в самом деле мы так сильно зависим от мужиков?
Кубик недоумевает, почему Ниф отказалась от его брата Спички. Ведь они же были вместе в марте? Я не могу ему объяснить, что в марте она была не только с его Спичкой, кроме того, не смогу объяснить, что значит спать за компанию, да еще вдали от отеля, когда надо хотя бы где-то переночевать.
– Да не такая уж у них была безумная любовь! – неожиданно заявляю я.
– И потом это все понятно, ну может же человек просто не понравиться, вот смотри: тебе же здесь не все подряд нравятся? Ты бы не пошел встречаться с каждой девушкой из этого бара?
Я оглядываю бар и не без удовольствия отмечаю, что идеальная фигура в сочетании с красивым и уж тем более умным лицом – действительно редкость.
Но взгляд у Кубика становится подозрительно лукавый.
– Ну почему же? Так и есть, мне нравятся ВСЕ! Все девушки красивые!
Вот он, турецкий козырь.
Вот почему бабам так хорошо в Турции.
Мы им нравимся, независимо от того, как мы одеты, какого размера у нас грудь и есть ли у нас талия.
Нам не понять этих мужиков. Турки – всего лишь утрированная, сгущенная до невероятия схема мужских черт. Мужчина любой страны легче относится к выбору, чего не скажешь про женщину. Мы-то не хотим встречаться ни с толстыми, ни с маленькими, ни с некрасивыми, ни с жадными. Нам нужны только идеальные мужчины.
Всю неделю отбиваюсь от единственного аниматора. Анимацию еще не набрали к сезону и бедняга Али, не знающий русского, отдувается за всех. В этом дешевом отеле одни русские бабы. Пьяные и трезвые, блондинки, шатенки, стройные, длинноногие, из Саратова, Ярославля, Луганска и откуда хочешь. Он демонстративно целует меня во время общественного завтрака: с добрым утром, ашкым! Все на пять минут перестают жевать и устремляют на нас недобрые взгляды. В глазах, уставленных на меня, читаю: ну что он нашел в этой сучке? Ниф сбивает паузу хриплым наездом: коджа (то есть муж), почему вчера на нашей дискотеке почти не было турецкой музыки? Бедняга Али оправдывается.
– Молоденькие русские девушки – прелесть, – говорит Серхат, его страшненький помощник с золотым зубом. Мы называем его Квазимодо. – Но лучше встречаться с теми, кому под тридцать! И на все согласны, и еще за свой счет в ресторан сводят.
От такой наглости мы всей грудью набираем воздух. Хотели бы мы увидеть ту соотечественницу, которая водила Квазимодо в ресторан!
Али называет меня Казановой, хотя лично ни с кем не застукал. Может, надеется, что я впишу его в свой список казановьих побед, оттого и говорит. Но, дорогой, ты слишком положительный. Тебя жалко оттого, что ты тонешь среди русских баб. Тебе следует вести себя по-другому. Надо воспользоваться своим положением!
Не приведи господь еще хоть раз появиться в таком турецко-русском отеле,с его очередями за жареной картошкой, опустевшими винными бочками и вечернею грустью-тоской!
На самом деле мы уже просто разучились жить в питомнике для туристов, обнесенном оградой.
Свободы нет ни в 3-х, ни в 4-х, ни тем более в 7-звездочном отеле. Тебя всегда накормят и спасут от жары, ты всегда спрячешься и выспишься в мягкой кроватке. Выхолощенный стерильный мир, далекий от реальной жизни.
В таких условиях напрочь пропадает зависимость от мужиков и уж совсем невозможно оценить их по достоинству: готов ли твой canim взвалить на себя все твои потребности?!! Насколько он близок к званию идеального мужика?
В системе «все включено» мужик и сам превращается в один из пунктов «all inklusive», в котором вряд ли разглядишь человека.
А нам хочется его разглядеть.
А еще потеряться в чужой стране и выжить силами наших возлюбленных. Без риска и адреналина секс непривлекателен и похож на полуфабрикат.
Нас вычисляет Маха. После прозвона в моем телефоне появляется надпись заглавными буквами: ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ! ТУРЦИЯ СОСКУЧИЛАСЬ ПО ТЕБЕ!
Что ж, Турции все равно, а мне приятно. Но отвечать Махе нельзя: он решит, что я готова с ним встретиться, но скрываю это под фразами обычной вежливости.
А тогда от его посланий и звонков не будет спасения.
Неожиданно звонят Кеды. Я слегка привираю о нашем местонахождении и дне приезда. Через пару часов они с Малышкой приезжают за нами в Аланью, где нас не было и нет. Кеды звонят ежеминутно. Он пишет где же ты, ашкым? Я опять источаю ложь: прости, уже спим. Так получилось.
Какой счет? – надрывается Нафа из Москвы. Узнав о наших единичках, она от возмущения путает слова и буквы. Возьмите хоть за меня новых мужиков! Я запишу их на свой счет! Мне здесь плохо! А вы…
Я убеждаю Нифа, что ее Эрол-дирол ниже плинтуса, потому что приходит на наш пляж в страшных шортах и босоножках, с рюкзаком за спиной и еще с этим противным Ножиком, который преследует меня в воде со словами, полными укора: «Сибель! (это я представилась по-турецки) Сибель! Почему же ты не хочешь встретиться со мной? Ведь я так сильно люблю тебя!» Ниф и сама недоумевает: «в темноте он вроде ничего показался!И на руках носил!»
Ну да, Ножик тоже в темноте был «ничего».
Кубик далеко. Мы встретимся только завтра.
Выпив еще и еще, а потом еще и еще, мы продвигаемся на заветное диско за пределами отеля. Шеф этой дискотеки даже не стал затрудняться с названием: ДИСКО-БАР, и все. Так гласит придорожная иллюминация, призванная созывать всех ночных мотыльков.
Мы с нифом летим в правильном направлении, но уже на полпути нас ловят в свои сачки два говорливых турка. «У вас «культур йок!» кричим им со смехом после кратких переговоров, вспомнить бы из-за чего, кажется, они с первой секунды утверждают, что мы принадлежим только им. Мы знакомимся осторожно и без особого энтузиазма, так как еще не осмотрели танцпол и еще не знаем, что наутро отпишем в список Нафе этих двоих. Хайдар и …ну вот, и я стала забывать имена…
С утра я не могу определить свое местонахождение. Пытаюсь улизнуть незаметно, но он снова заводит шарманку о предстоящем завтраке и безумной любви. Я не краснея обещаю встречу через несколько часов (а ведь мы будем уже далеко). Он решается меня отпустить ненадолго, раз я так хочу. Но не забывай, сени севиорум чоок! Женюсь на тебе! У нас будет ребенок!!! Севиорум ЧООК! Он обводит воздух руками.
Я выхожу в неизвестность. Уборщица и служащие на ресепшэне играют со мной в хорошую игру «я – невидимка». Очень приличный отельчик для своих. Наверно, у него есть деньги. В кои-то веки встретишь приличного человека, и тут же надо исчезать. Хорошо, что время раннее. На улице почти никого, и все магазины еще закрыты. Солнечные лучи ласково скользят по мне и греют душу. Неужели я замерзла? Меня слегка колотит изнутри. Но это только кажется.
В Кумкое мы с Нифом разговариваем шепотом.
Здесь нас все знают, и при первой встрече как будто рассматривают под лупой.
Из магазина выглядывает Кубик.
Мимо проходит и машет рукой Логопед, кузен Маугли.
В баре «Лила» Нифа ожидает Уур-Мур. Что же ты наделала в прошлом году, говорит он, я же хотел жениться на тебе. – А где же та золотая цепочка, которой ты так гордился, подарок старой немки? – Продал, нужны были деньги. – ??? – Сидел несколько месяцев в тюрьме за драку.
Снова прозванивает Маха. Он звонит по несколько раз в день. У него нет никаких шансов, хотя он и пишет в sms, что полюбить кого-либо после меня просто невозможно.
Навстречу идет наш старикан Али с ведром красных роз. Он зорко высматривает потенциальную жертву, убеждая купить цветочек даме. Все уже бегают от него. Он не знает покоя и всегда появляется неожиданно. Сегодня благодаря ему мы сидим в море цветов.
Кубик побивает все рекорды.
Он лидер сезонов. Он удерживает меня уже четвертую ездку, которая длится почти месяц. Он устраивает шоу ревности на дискотеке и погоню на машинах, пикник в горах и катание на мотоцикле. Он старается быть жестче, чтобы не избаловать меня, но чувства теперь прорываются в нем помимо его воли. Я засыпаю у него на плече и сплю самым безмятежным в своей жизни сном. Я делаю ему массаж спины. Я вижу цветы, солнечные лучи и яркие планеты, когда он находится во мне. Когда он рядом, мне не нужен никто. Ниф ужасно злится на меня и, кажется, уже готова вычеркнуть меня из списка своих лучших подруг. Я больше не гожусь для отрыва и в глазах Нифа превратилась в послушную женушку. Мне и самой противно, но… не хочется жертвовать ни одним «семейным» вечером, а уж тем более ночью.
На один из вечеров Кубик уезжает к родителям, и я чувствую себя круглой сиротой. От безделья мы с Нифом проводим всю ночь в баре «Черная лошадь». К утру посетители расходятся, и с нами остаются родственники Маугли – Логопед и Хасан, его очередной кузен. Внешне они безукоризненны, и слегка моложе нас. На фоне модника Логопеда, обвешанного серебром, Хасан в черной рубашке, высокий, подтянутый и скромный, выглядит очень интеллигентно. Добрых два часа Хасан промывает мне мозги.
– Юсуф – замечательный парень! Понял, понял, ты этого не отрицаешь. Ну почему же вы не можете снова встречаться? Зачем тебе этот…этот…Сефа??! Ну чем он так хорош? Ему же только двадцать три!
– Ха! А Юсуфу сколько? Уже двадцать? Или ты с собой сравниваешь?
Ниф пытается перевести разговор в другое русло.
– А кто споет мою любимую «Яр геледжек»?
У Хасана волнующий голос с хрипотцой. Он так душевно поет за столиком с горящей свечой…Сейчас я умру, шепчу я Нифу, и она понимающе кивает. Свет в баре потушен, а Логопед все приносит и приносит нам горячее вино за счет заведения. Мы с Нифом с трудом сопротивляемся массированной атаке.
– Ниф, я больше не могу! Если я сейчас начну падать в объятия Хасана, ты меня хватай, бей по лицу и тащи в апарт. Обещаешь? Мы не должны подпасть под их чары! Или завтра об этом узнают все и доложат Кубику!
– Тамам, тамам.
Помню эпизоды. Ниф сидит в обнимку с Логопедом, Хасан придвигает ко мне стул и поет мне в ухо незнакомую песню. Вместо перевода – выразительные жесты рук. Он касается своего обнаженного сердца. Догорающая свечка. Откуда-то новый бокал с вином. Нифа кто-то целует. Глаза Хасана. Сладкое ощущение. Суета. Ниф кричит и ругается, рассвет. Мы подбегаем к апартам, Ниф запирает дверь изнутри.
Когда я открываю глаза, рядом уже поют «Яр геледжек». Ниф наливает мне кофе и пялится в наш музыкальный телевизор.
– Ниф, мы ведь не запятнали свою честь?
– Я еле вырвала тебя у этого Хасана! Надо же, весь вечер защащал своего Маугли, а потом как накинется на тебя! Вот они, родственнички! Пришлось и Логопеда отложить до следующего раза.
– У него такой голос…он так пел…
– Да знаю, я сама растаяла.
Ты проснулась? Соскучился, пишет Кубик, когда придешь? Я принимаю душ и бегу к нему в магазин. Такое ощущение, что мы расставались на месяц.
Я смотрю на его обрезанный член Г ладкий минарет О рудие власти Он легко правит миром Красиво Любуюсь Сильно отличается от родных сморчков О н не опускается даже после всего что между нами только что прои зошло Он стоит гордо без тени сомнения ровный отполированный человек Кажется из него как с минарета вот вот польется молитва Вот он хозяин жизни Он велик и великолепен в своей безликости Я принимаю в себя его жизнетворную силу и становлюсь бессмертной
К вечеру в магазин заглядывает бармен из «Черной лошади». Они с Кубиком что-то долго обсуждают, и мне это совсем не нравится.
Но Кубик улыбается мне как обычно, и я успокаиваюсь. Через час он закрывает магазин.
– Погуляем по берегу?
Я с восторгом соглашаюсь.
Кубик болтает обо всем на свете и срывает мне цветочки с каждого куста. Что-то сегодня он не похож на самого себя.
– Что с тобой случилось?
– Ничего, все в порядке.
Кубик борется сам с собой. Когда мы проходим мимо лежаков, он грубо заваливает меня на лежак и достает презерватив. Это все равно, что пойти купаться в море в шапке-ушанке и с тележкой продуктов из Мигроса.
– Черт возьми, да что с тобой происходит??!
– Я хотел бы послушать тебя. Рассказывай!
– О чем?
– Как ты провела вчерашнюю ночь.
– Мы с Нифом сидели в баре.
– И все?!!
– А зачем презерватив?
– Так у нас принято делать, если любимая изменила. И что вы делали в баре?
– Пили вино.
– ??!
– Пели песни.
– А потом?
– Потом пошли спать.
– Спать?
– Да.
– С кем?
– Одни. А если тебе что-то донесли, то это все вранье! С нами сидели ребята из бара, мы просто разговаривали.
– А почему вы остались с ними разговаривать?
Мое терпение лопается. Мы идем обратно по пляжу, и я кричу.
– Да что это за гребаная страна, черт подери, что это за страна, где нельзя посидеть за столиком и с кем-то поговорить?!! Чтобы не было подозрений! Во Франции можно, в Англии можно, в России можно! Просто общаться!
– А в Турции нельзя! НЕЛЬЗЯ! Понимаешь? Во Франции можно, в Англии можно, в России можно! А у нас нельзя!!!
В этот момент мы выходим на дорожку и замечаем возле кустов два безмолвно спаривающихся человеческих тела. Это такое весомое подтверждение словам Кубика, что мы не можем удержаться от смеха.
– Ладно, не злись. Ничего не было.
– Сейчас мы это проверим. Идем в «Черную лошадь».
Не могу сказать, что мне очень нравится эта идея. Но возразить – значит проявить свою неуверенность.
– Ты молчи, а я буду сидеть и наблюдать. Поняла?
– Поняла.
– Обещаешь, что будешь молчать?
– Обещаю.
За одним из столиков я обнаруживаю родного Нифа в компании мужчин и кидаюсь к ней с радостью и возмущением.
– Представляешь, мой устроил мне скандал!
– Из-за вчерашнего?
– Да. Кто-то ему нашептал, что мы тут без него переспали со всеми подряд!!!
Ниф делает круглые глаза и яростно трясет головой, по ее мнению, это должно успокоить моего любимого. Но он впадает в еще большую ярость.
– Что я тебе сказал?!! Ни с кем ничего не обсуждать! Ты мне обещала?
– Обещала.
– И что??! Я тебя спрашиваю?!!
Он уволакивает меня на улицу и продолжает кричать.
Я смотрю на него с восторгом. Вот единственный в моей жизни мужчина. Он впадает в первобытный гнев, заподозрив меня в измене. Он бы легко поставил меня на место. Вот что мне нужно. Боже, как я его люблю.
– Ты меня слышишь? С тобой невозможно серьезно разговаривать! Я тебя ругаю, а ты улыбаешься!
– Просто я тебя очень люблю. Хочешь, я встану перед тобой на колени?
– Нет, это невозможно. Ты просто кошка! Просто кошка.
– Да. Просто кошка.
Все, я больше не могу себя сдерживать. Я набрасываюсь на него, и мы целуемся так, что я теряю сознание.
Крошка Ру
Я с грустью представляю себе, что могла бы купить на эти деньги.
Завтра я отдам их за билет, чтобы всего на несколько дней и ночей снова оказаться вместе с Кубиком.
Можно было бы купить желтый плюшевый диванчик, которого так не хватает в комнате или целый десяток классных сумочек, новое пальто или … я убираю деньги с глаз подальше.
Когда же наконец это безумие обретет плодотворные формы? Когда же я перестану отстегивать и отдавать?
Почему в нынешнем мире женщины летают и мчатся к любимым, а не наоборот?
Я смотрю на свою подругу с неподдельным изумлением.
Вот уже четвертый час она рассказывает мне о своем романе с турком. Ну, а она-то когда успела??!!! С момента оформления половых признаков наша крошка Ру никогда не проявляла склонности к диким, как ей казалось, темнокожим и необразованным южанам.
Сейчас ей тоже тридцать. Она сидит на краешке дивана и, нервно покачивая ногой, произносит слова, которые мне страшно от нее слышать:
– Пускай он женат, господи, пускай он женат. Но слава богу, что он у меня есть, слава богу, что он вообще у меня есть. Пусть такой. Женатый. Пусть в другой стране. Но он есть.
Поясняю. Две любовных, еще русских, истории, съевших добрые десять лет крошкиной жизни, закончились не самым лучшим образом. Первый, немолодой, увлек, влюбил, обещал, но развелся с женой только лет через семь. А потом взял и вообще умер. Второй подобрал, спас от одиночества, заклинил на себе свет, пообещал жениться и ушел к другой спустя неделю после обещания. Чтобы снять стресс, Ру с головой ушла в сеть, нисколько, впрочем, не рассчитывая на спасение. В сети встретился интересный турок, говорящий по-английски. Турков там вообще много, но этот ее привлек. Внешностью, неожиданным поворотом мысли. Ненавязчивостью. Стали созваниваться. Крошка Ру составила фотоколлаж, где она и он стояли вместе в его родной Анкаре.
Он не отвечал несколько дней, а потом прислал безумные извинения, признаваясь, что он женат.
Крошка оказалась в клинике неврозов.
– Твоего как зовут? То есть имя в переводе?
– Сефа. Радость и удовольствие.
– А моего Умит. Это значит надежда!
И молчит.
Я смотрю на нее во все глаза. И что дальше?
– Вышла из больницы и решила поехать к нему. Он не знал, куда я пропала, завалил почту испуганными письмами, мольбами и заверениями в том, что он без меня жить уже не может. Я сообщила название отеля, в который еду, он приехал туда на час раньше. Спустя какое-то время написал: в каком ты номере? Я ответила. Он прислал sms: мы с тобой на одном этаже, иду к тебе! В эти минуты я сидела и тряслась от страха. Он вошел в номер и присел на кровать. Мы молча смотрели друг на друга. Я увидела его добрые теплые глаза и мне сразу стало спокойно, я поняла, что ничего плохого со мной больше не случится. You have very kind eyes, сказала я, и он сразу полез в карман за англо-турецким словарем. Что ты хотела сказать? У kind несколько значений. Глаза что ли разные?
Никогда не считая доброту мужской добродетелью, он не мог поверить, что Крошка выбрала в нем именно это.
– Мы могли бы поселиться у моего брата! – Еще успеем, – отвечала Крошка, роясь в чемодане. Умит понравился. Они сели на кровати, скрестив ноги по-восточному. Умит взял ее за руки и Крошка вспомнила, что за последний год ни разу не красила ногти. Они поцеловались.
Крошка называет его Бондом. Он всегда носит с собой маузер и нож: его ювелирный магазин в Анкаре накладывает на него такую ношу. В отеле он сдает свой маузер в сейф. Бонд – бывший тренер по тайскому боксу, в важные моменты своей жизни он облачается в красный спортивный костюм, подаренный ему спортивной федерацией. На первую встречу с Крошкой он приходит в своем красном костюме – словно обернутый в турецкий флаг, Бонд – мусульманин с головы до пят.
Местные турки с уважением спрашивают: откуда вещичка? Пошито в Португалии для лучших спортсменов, – гордо отвечает он.
В текстильной стране модно носить вещи заграничного пошива.
Крошка фотографирует его в красном костюме, и он с удовольствием позирует ей на балконе. У Бонда длинные черные волосы, задумчивые глаза и правильный нос, сломанный в борьбе. Идеальную фигуру можно назвать у турков стандартной – до тридцати пяти все они загорелы, подтянуты и в меру упитаны. Ему пока двадцать восемь. Бонд носит черные очки и закидывает волосы назад. Он мужчина, который не угождает женщинам. Он умело поддерживает их любовь к себе.
Вечером Бонд вспоминает о футбольном матче. В отеле нет нужного канала, и он сажает Крошку на мотор и возит по всем кафешкам, где стоят большие телевизоры. Он спрашивает совета у местных жителей, но те пожимают плечами.
Бонд, столичная штучка, приходит в ярость.
– У этих турков в голове только женщины и деньги! Никаких интересов!
Ради его интересов Крошка готова забыть о своих.
ххх
Дальше что?
Хочу быть с ним!
А где жить?
А разве ты не хотела бы жить со своим?
Это смешно. Мы смешны там, они ужасно смотрятся здесь. Гоги в неволэ нэ размножаются.
Боже, какая чушь. Понимаю, что говорю пошлость и вовсе не то, что думаю.
И что, ты не хочешь даже помечтать?
Она права, но я не хочу себе признаваться в том, что тоже мечтаю. Это же, в конце концов, третий мир!!! Не Франция, не Англия, и даже не Америка! Да мне стыдно будет говорить, что у меня муж – турок!
Мы с тобой не одни такие! Таких баб, влюбленных в турков, в одной Москве сотни! А в России – тысячи! А туда и Германия, и Англия, и Голландия ездит! И все к себе мужиков увозят! А кто-то просто трахается в свое удовольствие! И все довольны!!! Зачем делать из этого бог знает что? Играть в вечную любовь?
Зачем???!!!
Я замолкаю, потому что слышу, что уже не разговариваю, а кричу.
Потому что я сама не знаю, что делать.
Крошка Ру уже отвернулась и украдкой изучает раскрытый на диване русско-турецкий словарь. Теперь она будет учить эти сладкие слова. Ведь ни на каком другом языке мира так чудесно не звучит «я тебя люблю». Сени севьорум.
Самым решительным образом Крошка покупает билет до Анталии: куда он меня повезет – туда и поеду, с ним хоть на край света! Если он предложит мне выйти за него замуж, я не задумаюсь ни на секунду! Уеду к нему навсегда. Жить надо там, где живет любимый человек. Крошке отпущен большой срок – целая неделя.
Крошка не хочет верить в то, что ее Бонд никогда не бросит свою жену. «Глазки-то развелся!» Только ведь у Глазок не было своего ребенка.
– I love you, – говорит Крошка Бонду.
– I know, – спокойно отвечает он.
Где-то в далеком Кызылааче она каждый день моет полы и посуду.
В перерывах между купанием, любовью и добровольными домашними обязанностями мне высылаются сочные сообщения.
«Он солнце и море это ли не рай?!!»
« Французские поцелуи надо переименовать в турецкие »
«Загар украшает тело волосы сами укладываются на голове»
« Крышу сносит капитально »
Ночью Бонд вентилирует воздух полотенцем, потому что вдвоем с Крошкой им становится очень жарко. Они остановились у брата. За день до ее приезда Бонд купил две подушки и алую простыню с резинкой.
Этим же полотенцем они бьют москитов – «севирснеков», всех до последнего. Стукнув по дохлому комару, раскрасневшаяся Крошка оборачивает полотенцем свое личико, выставив наружу одни серые глаза.
– Смотри, я турецкая женщина!
Бонд бледнеет.
– С чего ты это взяла?! Где ты видела у нас женщин в паранже?
– Не помню.
– Это все mass-media! Ты насмотрелась телевизора у себя дома?!! А знаешь ли ты, что наши женщины свободны и работают наравне с мужчинами?
Бонд одержим единением Турции с Европой. Крошка молчит, не желая рушить иллюзии Бонда о его демократичной родине. Она уже поняла, что перед ней фанатик.
– И знаешь, что еще. Bir sey daha. По турецкому телевидению все время говорят, что все русские девушки по имени Наташа – проститутки! Но я-то знаю, что это не так! Или раз ты Наташа, я должен считать тебя проституткой?
Крошка понимает, что ей нечем крыть. Она решает по приезду домой открыть сайт «Наташа-точка-ру», чтобы собрать под одной крышей всех девушек с именем Наташа, которых может обидеть турецкое mass-media.
Поутру, завтракая вместе с Бондом в одном из уличных кафе, Крошка замечает женщину, закрытую одеждой с головы до пят. Из-под платка видны красивые глаза, судя по всему, эта девушка – предел мечтаний многих турецких мужчин. Но они на нее даже не смотрят.
– Гляди-ка вон туда, – говорит Крошка своему Бонду.
Он поджимает губы.
– Во всех правилах бывают исключения.
«Я попала на большой религиозный праздник»
«Мой говорит что мне нужно принять мусульманство»
«Приеду в платочке и с мыслями под ним сама знаешь о чем ))»
« Бонд говорит что только мусульмане попадают в рай»
«Говорит что это надо сделать немедленно»
Получив в середине ночи последнее sms, я начинаю бегать по кухне. Бог ее знает, в каком она сейчас состоянии. Крошка легко поддается мужскому гипнозу. Только не делай этого, Крошка Ру, он все равно не разведется!
«Мы разругались стал раздражаться на пустом месте причины раздражения неясны»
« С казал что все делает а я неблагодарная и не доверяю Хотел научить плавать а я жутко боюсь ЖИТЬ НАДО ИСКЛ-НО ЗА СВОЙ СЧЕТ!!!»
«Постоянно звонит жене»
«Едем в аэропорт настроение испорчено любовь окончена Еще говорит, чтоб не забывала его»
«Даже не сказал заветное seni seviyorum »
Крошка возвращается красивая и просветленная.
– Представляешь, после того как мы поругались, он ушел с братом на дискотеку, но оставил мне нож!
Я не могу ничего понять и представляю себе огромный кухонный нож ростом с Крошку Ру. Он оставил нож, чтобы Ру зарезала себя в муках совести или чтобы этот нож преграждал ей вход и выход?
– Какой еще нож?!!
– Чтобы со мной ничего не случилось! Представляешь, он не мог оставить меня без охраны! Наш бы ушел, сиди как хочешь, а этот позаботился…
Ну так я и знала, волшебный нож-саморез, который сам нападает на нежданных гостей. Встречается же в восточных сказках ковер-самолет.
«Разбирала сейчас чемодан обнаружила что утащила его майку ))»
«Он спрашивает когда я приеду снова»
«Он зовет меня в Анкару»
Мы сидим в кафе и смотрим на московскую улицу.
– Это было preview нашей семейной жизни, говорит Крошка. Она не может говорить ни о чем другом. – Первые три дня пристального внимания, а потом спад интереса. У него своя жизнь, в которую он меня не пускает, может, языковой барьер, а может восточная дистанция. Выходить мне из дома не положено, даже на балконе сидеть одной нельзя, надо сесть рядом и на коврике возле его ног смотреть, как хозяин болеет за футбольную команду. Первым же делом он выучил меня: ФЕНЕРБАХЧЕ. Это его любимая команда. Everything for you, – говорит он, а мне надо только, чтобы он наконец оторвался от своего телевизора. Моя роль – сидеть и слушать, как он трепется со всеми своими родственниками: маму optum, жену optum, сестру optum. Самое лучшее – это короткие встречи по три дня, яркие и счастливые.
– Замуж уже раздумала? – вместе с пирожным я чуть не откусываю собственный палец.
– Нет. Жду, пока он разведется. Он обещал, что мы будем жить вместе через год или два.
Ни о ком другом Крошка и слышать не хочет.
Турецкий гамбист
– Покажите руки! Повернитесь в профиль, а потом посмотрите в камеру. Улыбнитесь! Произнесите фразу: мы встретимся с тобой завтра. Обязательно встретимся!
– Мы встретимся с тобой завтра! Обя – за – тель – но.
– Все, спасибо.
Не знаю, как я оказалась на этом кастинге, и на что я надеюсь. Даже если меня выберут в массовку, я не смогу посвятить съемкам несколько месяцев. В моих ближайших планах Анталия и Кубик, билет зарезервирован за месяц, и я пожираю глазами числа на календаре, разделяющие нас. Может, стереть пару дней ластиком?
Славик уезжает на гастроли, а мы с Крошкой коротаем выходные в глухой деревеньке под Ярославлем. Там живет святая Фекла, крошкина бабушка. Она крошит капусту в деревянном корыте и после печет вкусные пироги.
– Вставайте, девочки, пироги готовы!
Вот так бы просыпаться каждое утро.
– Смотрите, мне билет принесли из сельского клуба. Бесплатно фильм показывать будут, сегодня день сельского хозяйства! Название только мудреное – турецкой гамбит! Вот и идите. Вы же любите этих гамбистов.
Мы с Крошкой переглядываемся, выпучив глаза. Ни дня без турков!
Зачарованные судьбой, мы плетемся в местный клуб – избушку на курьих ножках. В карманах у нас по пирогу с капустой. Да не будет никакого гамбита, думаем мы, не застав людей у входа. Но фильм начинается, и никто не заставляет нас покупать билеты.
С первых кадров у меня начинается паника и шизофрения. За кого болеть? Крошка тоже смотрит на меня вопросительно. Но турки не прорисованы и схематичны, а потом и вовсе исчезают из сюжета, и переживать за своих становится легко.
Где-то в середине фильма, улетая на шаре, героиня кричит: Митенька, спаси-ите, нас несет к туркам!
Мы с Крошкой помираем со смеху. Контекст – волшебная вещь.
Дома бабушка прыскает на нас святой водой.
– Привиделось мне, будто кто-то из вас кровушку сосет. Не к добру это!
Крошка открывает рот, чтобы возразить, но тут ей на мобильный звонит Бонд. Она разговаривает с ним на смеси английского и турецкого. – What? Ankara? Tamam tamam!!! I want! Бабушка Фекла пересаживается от Крошки на другую кровать и не знает, плакать или смеяться. Какой-то проклятый гамбист, но звонит ведь, и внучка-то как радуется! Она в растерянности: никогда и не видела их, турков-то ваших! Дак ведь и у тебя, чай, такой гамбист имеется? Чего молчишь? Мне приходится признаться, и у меня есть.
– Вот дела-то! А что ж, наши мужики не нравятся?
– Пьют они много, бабушка!
– Ну и то правда. Дак всегда то было, гляди, фотокарточка, вот мама моя с папой, 25-й год, вот они на тарантасе на рынок собираются, а в центре что? Бутылочка!
Пока мы жуем пироги и запиваем их топленым молоком из печки, бабушка Фекла сидит и думает.
– Чай, культурный, раз по-аглиски куролесит. Нет, ну как же он сюда, в деревню-то дозвонился? Али денег у него много?
