Текст книги "Мое тело – Босфор"

Неискушенный любовью русских Кошка уже запасся двумя бутылками джина.

– А где твоя древняя немка?

– С ними покончено!

Может, и правда, чем черт не шутит. У Кошки-Серкана взгляд деловой и осмысленный, а любовь с нашей Тигрой совсем преобразила его. После того, как она поцеловала Кошку в нос, он долго не мог поверить, что такое бывает. Может, он женится на нашей Тигре, и у них будет счастливое семейство кошачьих. Должен же состояться хоть один хэппи-энд.

Вместе с Кошкой и Ботиком нас ожидает и щупленький Орхан:

– Чаю? Нет? Кофе? Нет? Джина? Нет!!! Почему бы вам не работать с нами на Watter Sports? Будете зазывать русских туристов, мы же русского не знаем.

Мы дружно морщимся.

– Вот если бы нам надо было бы собирать турецких туристов…это еще ничего, хорошая работка…а с русскими мы работать не будем! Всех распугаем. И с немцами – не будем!!!

Наши турки смеются.

Они выносят круглый стол и устанавливают его посреди песка. Сверху светит полная луна. Как здесь важны и фактурны небесные светила. Что-то не припомню, чтобы в Москве я часто замечала луну или солнце. В городе их просто не видно, за плотными облаками и нагромождением машин, проблем и ресторанов. В городе ты запечатан сверху сургучом, словно почтовая бандероль, которую носит безумный почтальон, позабывший нужный адрес.

И только если посылка дойдет сюда, тебя наконец-то распечатают.

Мы с удовольствием потягиваемся, разминая свои застывшие конечности.

Бесконечный сон в летнюю ночь: полюблю того, кого первого увижу – того, кто меня распечатает!

Без сомнения, нас рассылают боги-шутники.

Времени до того, как мой турецкий «муж» закроет свой магазин, еще много, а здесь на пляже так весело. Кошка включает музыку, Орхан приносит высокие бокалы.

– Откуда они в вашей прибрежной палатке?

– В этой палатке есть все! Вот подумай, что ты хочешь, и скажи! Если я там этого не найду…зато если найду…

Он подбрасывает бровки к небу и делает многозначительные глаза. Хитрющий Орхан – Шер-хан.

– Подумай!

Он садится чуть ли не мне на коленки и тараторит без устали.

– Приезжай ко мне в Измир! У нас так красиво.

– Да уж наслышаны. И море у вас есть. У вас вообще все есть, только женщины made in Russia, made in France, made in Germany!

Мы пьем на брудершафт и целуемся. Каким-то образом я выпиваю не только свой джин, но и тот, что налит у Нифа и у Тигры. Они очень заняты разговорами, не могут понять, когда успели все выпить, и освежают порцию. Все повторяется. Мы с Шер-ханом помираем со смеху и чокаемся в тридцатый раз, только у него в руках почему-то все время пустой бокал.

Откуда-то из небытия звонит телефон. Неуверенной рукой я вылавливаю из сумки возмущенную маленькую технику. Сорок первый вызов. Коджаджим, Кубик, муж!!! Я сбегаю из веселого общества не по-английски, а по-турецки: на ватных ногах, всех расцеловав, под недовольное рычание Шер-хана.

Подбираюсь к дому, там почему-то темно. Из темноты выплывает лицо Кубика, и какие-то решетки, которые бьют меня по лицу. Или это мне только кажется, и мой несчастный муж просто потрясает решетками для мангала у меня перед носом. Он кричит что-то, искал меня по всем местам, ездил в Гюль-бюль-оглы и куда-то еще, и шашлыка мне теперь не видать, потому что я плохо себя веду. А что я такого сделала? Мурлыкаю.

Муж кладет меня в машину, откуда то там появляется его брат Спичка. И чего вечно родственников повсюду таскать? Мы едем на дискотеку «Sammy», потом гуляем по Сиде. Дожевываем дорогой «дюрун» (шаурма в Москве в сто раз вкуснее и дешевле) и возвращаемся домой…

Три часа дня, самое пекло. Я закрываю глаза и слушаю стенания сердца.

Вчерашний вечер надолго запомнится местным жителям. Кубик притащил Спичку к нам домой и в тот же момент, как назло, вернулись с гулянки Тигра и Ниф. Было 4 часа ночи, могли бы и остаться, где были. Спичка же предназначался или одной, или другой. Ох уж эти кузены и кардеши! Каждый норовит пристроить к нам всю свою семью. Крик о пристающей к Нифу Спичке перерос в русско-турецкий скандал и даже драку.

Робко пробираюсь в магазин к мужу, стараясь не наткнуться на «знающих» лиц. Ночью все домики выслушивали наши крики и наблюдали мое демонстративное одевание штанов посреди улицы. Интересно, успели ему рассказать о моих поцелуях с Шер-ханом и нашем веселом походе за джином? Кубик ищет правильную стратегию: стукнуть меня посильнее или нежно поцеловать, но поскольку и сам вчера наворотил дел, выбирает последнее.

–Ты думаешь, мне не хочется познакомиться с красивой девушкой? Тут их столько в магазин заходит.

Ну вот, значит, уже все доложили.

– Но я не знакомлюсь с ними. Знаешь, почему? Потому что у меня есть ты!

Он говорит все это очень спокойно, подозрительно спокойно.

– Или, например, мне хочется красивую машину…

Ну, это из другой оперы. Никто не мешает тебе зарабатывать на красивую машину! Я смелею.

– Да ладно, перестань. Давай сегодня возьмем «мотор».

– Я не могу, ты же видишь, мне работать надо.

Он снимает с меня мои модные очки от солнца и одевает на себя.

– Да сколько можно хватать мои очки? Отдай, я не могу без них, слишком много солнца! Ты давно обещал мотор, а сегодня последний день! И потом ты все равно по полдня на моей кровати валяешься.

– Я???

– Ну, а кто же?

Он напряженно и с каким-то скрытым восторгом смотрит на меня.

– Ладно, я отпрошусь, и возьмем.

Я иду собирать вещи, чтобы это не пришлось делать как всегда – в последнюю минуту.

Укладывая сотую майку поверх десятой пары туфель (куда столько набирать, на каждый день по паре туфель, но не жалко, должен же быть выбор!), я с тоской вспоминаю наш мотоциклетный променаж в июне. Как было здорово! Мы с Кубиком сдуру залетели на территорию крутого отеля, и на обратном пути перед нами вырос злобный охранник. Мы показали ему «фак» и прибавили скорости. Потом ужинали в кафе и говорили по душам. Он сказал, что всегда «ялныз», одинокий, а я сказала, чтобы не привирал, потому что с сентября он не одинок! Когда мы разгонялись на нашем «вип-моторе», я целовала его в шею, а он вовсю крутил головой и изворачивался, чтобы поцеловать меня. Нет, такое уже не повторится, и нечего обманывать друг друга и делать вид, что все по-старому.

Набираю своего турецкого мужа.

– Ты где?

– Я в аренде мотоциклов, скоро буду.

– Знаешь что? Не надо никаких мотоциклов! Не нужно ничего.

Он отключается.

Через минуту муж у меня в комнате. Надо же, как скор, когда не надо!

– Что случилось?

Я молчу.

– Я отпросился у брата, отдал Полоске свою машину, потому что думал, что сегодня она не понадобится, почему ты так… Он проглатывает слезу.

А как я объясню ему на плохом турецком? что все поздно, что дело не в «моторе», и я боюсь испортить прежние впечатления?

Он уходит.

Я спускаюсь к девченкам со второго этажа. Они, как обычно, курят и потягивают пиво, уставившись в экран с турецкими клипами. Всем своим видом они пытаются показать, что жить здесь мы будем вечно, как будто уже не наступил последний вечер.

– Я зачем-то отказалась кататься с мужем на моторе…

Ниф с Тигрой в изумлении таращатся на меня.

– С ума сошла? Почему?

– Сама не знаю. Дура. Дура, и все! Чем теперь будем заниматься?

– Ну, мы то идем на дискотеку с Кошкой и Ботей. Ты же все равно с нами не пойдешь?

Тигра пытается спасти ситуацию: Иди к мужу и проси все вернуть на место! Сегодня получится все! Нас же покатали на парашюте, несмотря на то, что деталь потеряли! А я уже снимала с себя ремни, думала – все отменяется!

Я криво улыбаюсь. Нет, это не парашют. Уже поздно.

Да нет, сколько же можно ему голову морочить, поддакивает Ниф, ставший на минуту здравомыслящим. Я в спешке пытаюсь запихать ногу в туфлю.

–Ты куда?

– Сейчас, через пару минут буду!

Девчонки безнадежно смотрят мне вслед.

Я прихожу в магазин и плюхаюсь к мужу на коленки. К моему удивлению, он улыбается и выглядит счастливым. Только что удачно продал то-то и то-то. Ну вот, видишь, а если бы мы уехали, ничего бы не получилось. Я встаю. Нет, нет, сиди, дорогая, так хорошо! Я же тебя раздавлю? Не раздавишь. Я плюхаюсь обратно. Мы опять любим друг друга. Он тоже молодец, не дуется. Знаешь что? Что? Давай возьмем мотор! Он смотрит мне в глаза. Уже поздно, и все закрыто. Я пойду посмотрю. Кудаааа?!! Но я срываюсь и бегу в аренду. Она недалеко. Там стоят два новеньких мотора, и двери бюро еще открыты. Ура! Я прибегаю обратно: есть!!! Он страшно зол: куда ты убежала? Я же кричал, подожди меня! Да? А я ничего не слышала! Теперь мы точно никуда не едем!!! Ты меня не слушаешь! Я с грустью опускаю голову. Ну все, нет сил бороться, ничего не получается.

Он смотрит на меня и улыбается. Застегивает сумку, берет меня за руку. Пойдем! Куда? За мотором!

Я знаю, какая русская сказка самая гениальная. «Лиса и журавль». Нет истории правдивей об отношениях мужчины и женщины. То лиса пытается накормить журавля из плошки, то журавль – лису из кувшина. И так по несколько безуспешных попыток. Оба остаются ни с чем.

Мы зачем-то заезжаем к магазину и натыкаемся на многочисленных родственников, Кубик словно почуял их издалека. Они шумно набрасываются на нас, что-то спрашивают меня, но я чувствую, что меня трясет от них всех. Цыганский табор, черт знает что. Мне главное не свалиться с нашего «мотора». Видя наши безрадостные лица (все-таки последняя ночь, зачем нам родственники?!), они отмахиваются от нас и бредут в ночь толпою, с детьми, которые машут мне на прощание тонкими ручонками.

Мы с ревом летим к морю, высаживаем свой винный десант на бережку, подтягиваем лежак и любуемся полной луной. Это она виновата во всех наших дрязгах и моих дурных снах. Не успеваем мы выпить по одному «еноту», как противный охранник уже пытается стряхнуть нас с лежака, хотя мы мирно сидим в трех шагах от пляжа. Кубик вступает в перепалку, и вот-вот начнется драка. Луна-то полная. Я пытаюсь утянуть его от охранника. Садимся в другое место, и минут через пять получаем очередное замечание, на этот раз в более миролюбивой форме. Чертова Турция!

Улыбаясь, убеждаю Кубика, что сидеть на карачках у самой воды тоже романтично. Вот они, карачки!!!

В пустую бутылку мы шепчем пожелания, закрываем пробкой и бросаем подальше в ночное море.

Пусть найдет Джинн и сделает то, что мы хотим.

ххх

И снова аэропорт. За то время, пока мы летаем, здесь успели построить еще одно здание. Слишком много желающих попасть сюда.

Отдаю Кубику свои любимые очки – унисекс. Это самое дорогое, с ними я расстаюсь с трудом, но без широких жестов обойтись не могу. Все-таки он любит меня больше.

– Знаешь, в этот раз было много ссор и скандалов, и все-таки было хорошо.

Я с удивлением смотрю на своего черноволосого мужа. В глазах у него загорается лукавый огонек.

– Ты уверен, что все хорошо?

– Да.

– Нам бы не помешала еще одна ночь, правда?

Он кивает и что-то мычит, не в силах оторваться от моих губ.

Я уезжаю вверх по эскалатору без слез и сожаления.

Он не уходит и посылает мне самый сентиментальный из всех воздушных поцелуев.

Увидимся ли мы еще?

Этого я пока не знаю.

Наверно, любовь в наше время – это роскошь, в которой нельзя жить постоянно.

Мне нравятся истрепанные временем колонны старинных зданий на улицах Москвы. В центре их так много.

Мне нравится, что в нашем метро такая красивая мозаика, и неправда, что в спешке ее никто не замечает – еще как замечают. Пусть говорят, что это непрактично и никому не нужно. В это й непрактичности есть особы й кайф. А кто сказал, что использовать человека или вещь на все сто – это высшая добродетель??!

Мне нравится, что все проходящие мимо девушки такие красивые. Что из того, что повезет не всем ? Бог с ними, с мужиками, и бог с ней, с этой разумной практичностью. Оказывается, и у нас бывает такое высокое небо, а я и не замечала.

Я удерживаю себя полгода, прежде чем поехать опять. Ищу тысячи способов, чтобы привязать себя к той реальности, в которой мне приходится существовать большую часть жизни. Ведь Турция – это вспышки, след от которых еще долго застилает глаза и мешает четко видеть, что происходит вокруг. Переписка с Кубиком как-то увядает, я обижаюсь, и мы оба замолкаем. Вместо него пишут все остальные, но это как послания из царства теней, трудно вспомнить их лица.

Меняю свою десятку на новую Мазду и покупаю желтый плюшевый диван. Перехожу на другой канал, на котором не принято вырезать сексуальные сцены, а значит, там больше жизни. Снимаюсь в эпизодах того самого сериала, в который меня приглашали на главную роль. Иногда встречаюсь со Славиком, мы ходим вместе в кино, и один раз, прогуливаясь по Арбату, чуть не решаем вернуть все обратно. Я делаю все, чтобы привить себе интерес к своей жизни, и несколько раз появляюсь в церкви. Ниф не очень довольна происходящим, но тихо ожидает, когда мои эксперименты прекратятся.

– Скоро март, мы с Тигрой решили поехать. Ты с нами?

Я спокойно откидываюсь на спинку стула. Приходится признать свой нок-аут. Все это время я жила ради одного этого момента, и просто маскировала свое ожидание активной деятельностью.

Мы опять выбираем бинго – куда забросит нас судьба, там и будем, ей виднее.

Кажется, на этой трассе до Аланьи мы знаем каждую кочку.

Никаких старых знакомых, – договариваемся мы. Не будем портить себе отдых!

Я прячусь от подруг в волшебном саду и набираю Кубика. Мои руки предательски дрожат, он долго не берет трубку. Джаным? Ты в Турции? Где? Сейчас заеду за тобой.

– Ах вот ты где! – Тигра и Ниф выпрыгивают на меня чуть ли не из-за кустов. Вот шпионки. – Пойдем скорее, мы с такими ребятами познакомились! Тысяча и одна ночь!

– Я жду Кубика.

Подруги смотрят на меня, будто я на их глазах превращаюсь в насекомое. В этот момент я кажусь им безнадежной.

– Ладно, ну хоть завтра-то появишься?

– Наверно.

Кубик похудел и стал совсем взрослым. Наши немые объятия длятся и длятся. Нам так много хочется сказать друг другу, что мы не можем ничего произнести. Кубик молча открывает дверь, а я молча сажусь в машину. Мы едем минут десять, и Кубик притормаживает.

– Не знаю, можем ли мы встречаться как раньше. Куда поедем? Не хочется рисковать твоей жизнью.

– А что такое?

– Вернулся из армии твой Юсуф.

Я смотрю ему в глаза, пытаюсь понять что там, за глазами, которые точь-в-точь как у меня. Маугли вернулся из армии. Ну и что???

– Он собрал всех своих братьев и пришел ко мне. Говорит, брось ее, увижу вас вместе – убью обоих. Брось ее, она все равно моя, я увезу ее к себе в Мараш, она обещала. Ты обещала?

– Не думаю. Ты от меня отказался?

– Нет. Но…

Он задирает свою кофту, показывая мне большой розовый шрам.

– Пришлось месяц поваляться в больнице.

Я боюсь наступить на землю, мне кажется, подо мной – пепелище.

Телефон издает какие-то звуки, я вырываю его вместе с карманом, алле? Но это sms от Славика. «Возвращайся все будет по-другому я сам начал эту войну». На мгновение все остальные персонажи становятся вымышленными и эфемерными. Но только на мгновение. Если он и может начать все по-другому, то я уже не могу. И ведь знал, какой момент выбрать!

Я поднимаюсь в номер и выхожу на балкон. Ниф и Тигра где-то гуляют. Пытаюсь представить себе Турцию без Кубика: она выглядит пустой и малонаселенной. Чужая планета, на которую нас непонятно как занесло.

Девчонки открывают дверь.

– А, ты уже здесь? Сейчас чего расскажем! Давай, собирайся, нас ждут!

Я снимаю рубашку с оторванным карманом и надеваю любимую майку для дискотеки, черную с белыми буквами:

ЕЩЕ НЕ ВРЕМЯ СДАВАТЬСЯ

2005 г.

Араба – машина

Аркадаш (arkadas) – бойфренд. Не путать с другом в нашем понимании, один раз я выбирала футболку в подарок Власе, сказала, что аркадашу. На меня тут же замахали руками: то «иш партнер»! То есть коллега по работе.

Ашк – любовь

Ашкым (askIm) – возлюбленный (ая). Не уверена, что имеет множественное окончание «лер», но Ниф умудряется использовать это слово и во множественном числе.

Джаным (canIm) – дорогой (ая). Укореняется в нашем просторечьи, так же как и ашкым.

Дуа (dua) – молитва

Кызлар (kIzlar) – девушки. По звучанию «кыз» – девушка, и «кыз-мак» – злиться, похожи, словно однокоренные слова. Крошка Ру решила, что это оттого, что все турецкие бабы злые. Что поделаешь, ревность!

Мерхаба (merhaba) – привет, здравствуй

Пара (para) – деньги. Не последний пункт в русско-турецких отношениях.

Тамам (tamam) – ОК, ладно. Это слово – как паразит, произносишь его по сто раз на дню, хорошо прививается и на нашей почве.

Сени севьерум (seni seviyorum) – я тебя люблю. Фраза разучивается уже в первые дни пребывания в Турции.

Шейтан – черт

Эркек (erkek) – парень. Это «золотой запас» Турции, полезные ископаемые, приносящие стране прибыль, как у нас нефть или газ.

* Симеон Лехаци. «Путевые заметки», записанные в 1619-1635 гг.