Текст книги "Обретая Эвана (ЛП)"
Автор книги: Лиза Свеллоу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)
– Я знаю, нам многое нужно обсудить, но мы можем провести несколько часов без разговоров? – спрашиваю я.
– О ребенке?
Я морщусь от слова, слетевшего с губ Эвана, и на моем лбу выступает пот. Он сказал это. Сделал это реальным.
– Давай посмотрим на бабочек. Иначе, зачем мы здесь?
Мгновение Эван смотрит на меня, затем берет меня за руку и сжимает ее.
– Хорошо, давай поговорим об этом позже.
Честно говоря, я хочу домой, потому что с каждым шагом головокружение становится сильней. Эмоции, вызванные последним разговором и возвращением Эвана, не помогают. Но мы не можем уйти, не вернувшись в место, которое связывает нас с прошлыми Несс и Эваном.
Жара в секции бабочек спирает мое, и без того учащенное, дыхание, и мир то расплывается, то снова появляется перед глазами, когда я прислоняюсь к деревянному поручню, стараясь не упасть в обморок. По влажному помещению летают разноцветные бабочки. Большая голубая бабочка опускается на розовый гибискус. Я оборачиваюсь на Эвана, чье лицо сияет так же, как в наш первый приезд сюда, его рука обнимает меня за плечо. Наши отношения еще не склеены, но я надеюсь, больше они не разобьются на кусочки.
– Кажется, мне нужно присесть, – шепчу ему я.
Взгляд Эвана наполняется беспокойством, и он трогает мой лоб.
– Ты выглядишь хуже, здесь слишком жарко. Я принесу воды.
Режущая боль в пояснице усиливается, и я хватаю Эвана за руку.
– По-моему я сейчас потеряю сознание.
Мир погружается во тьму.
ГЛАВА 29
ЭВАН
Плакат в приемном отделении больницы предупреждает о вреде курения. Я прочел слова на нем десятки раз, в попытке не думать. Я должен позвонить Эбби, но ее номера у меня нет, а телефон Несс забрали врачи. Они нашли в мобильном телефон ее родителей и связались с ними, но они находятся на расстоянии целой вечности отсюда. Так что я сижу один и жду известий.
Когда Несс отключилась, я думал, что она просто потеряла сознание, но, когда она не пришла в себя, я запаниковал. Она не пришла в себя ни с приездом медиков, ни в скорой, ни, когда они привезли ее на каталке в больницу. Все, что мне оставалось, это наблюдать за кошмаром, который разворачивался на моих глазах. Что-то действительно не так, однако, каким бы спокойным ни казался медицинский персонал, я знаю, что это серьезно. Я хочу спросить их, умирает ли она, но не могу выдавить ни слова.
Из отделения скорой помощи сквозь раздвижные двери в комнату ожидания входит доктор. Она выглядит не старше меня. Несс через несколько лет? Меня проводят в помещение рядом. Это нехорошо. Пожалуйста, пусть с ней все будет в порядке.
Светловолосая доктор садится на стул напротив места, на которое я осторожно опускаюсь.
– У Несс эктопическая беременность.
Я тупо смотрю на нее, пялясь на улыбающуюся фотографию доктора Луизы Гринвуд на бейдже. Интересно, надевают ли они их там, где лежат дети. Я понятия не имею, о чем она говорит.
– При эктопической беременности эмбрион растет не в матке, а в фаллопиевой трубе, – продолжает она. – Выявить выкидыш на ранних стадиях сложно, хотя у нее были все симптомы. Она недавно не упоминала о болях в пояснице или кровотечении?
Мне не нужна гребанная научная лекция. Я просто хочу знать, что Несс в порядке.
– Она узнала, что беременна пару дней назад. Собиралась на УЗИ. Я не понимаю, о чем вы говорите. Как она?
Доктор невозмутимо улыбается. Интересно, их этому учат в мед академиях – тому, как расслабить человека прежде, чем сообщить ему плохую новость?
– Она в хирургии. Произошел разрыв фаллопиевой трубы и началось внутреннее кровотечение. Поэтому она отключилась.
Я обхватываю голову руками и зарываюсь пальцами в волосы. Внутреннее кровотечение. Как будто они новости читают. О том, как гибнут люди.
– С ней все будет в порядке?
– Мы позаботимся о ней.
Я поднимаю взгляд.
– Это не ответ на мой вопрос.
– Она в очень плохом состоянии, но она жива, и мы присматриваем за ней.
Образ Несс, лежащей на полу в скорой, а потом на операционном столе стискивают мою грудь. Я вздыхаю.
– Вы могли бы оставить меня одного, пожалуйста, – тихо прошу я. Не хочу, чтобы врач говорила мне что-то еще. Этого достаточно.
– Хорошо, я сообщу вам, когда ее переведут из хирургии.
Врачебная униформа шуршит, пока она встает, дверь пикает, и она уходит.
Жить без Несс, когда знаешь, что она где-то в городе ужасно, но мир, в котором Несс не существует вовсе, просто невыносим. Я сжимаю челюсти, сдерживая крик, который рискует вырваться наружу и зажмуриваю глаза. Я не могу плакать. Не хочу. Но плачу.
***
Жидкокристаллические часы, висящие над ресепшеном, подсвечивают огромные цифры. Время тянется, пока люди то, входят, то выходят из приемного отделения. Больные малыши со встревоженными мамами, ребенок в школьной форме с перевязанной ногой, пожилой мужчина с дочкой… так много людей. Я злюсь, потому что они уходят, а Несс все еще тут.
День сменяется вечером, но я едва замечаю это по неоновому свету. Никто больше не говорит со мной о Несс, кроме доктора, с которой я общался несколько часов назад. Я сижу напрягшись, снова и снова повторяя про себя: “пусть все будет хорошо”.
Появляются родители Несс. Та же доктор проводит их в комнату, а я сижу на том же стуле в приемной, перечитывая один и тот же плакат. Как они отреагируют? Я не только сделал их дочь беременной, но еще и беременность чуть было не убила ее. Я хочу убежать, но остаюсь на месте.
Они снова выходят, лицо матери Несс заплаканное и одутловатое. Я ерзаю и встаю на ноги, когда они подходят.
– Она знала? – Голос отца звучит сурово, и он смотрит на меня так, будто я что-то, что он отскреб от своего ботинка.
– Да. Она только что узнала. Она в порядке? Мне они не говорят.
– Она будет в порядке. Но не благодаря тебе.
Мне все равно. Он может выволочь меня из этой комнаты и избить до кровавых соплей за то, что я сделал с его дочерью. Все, что я чувствую, это облегчение от того, что с Несс все будет хорошо.
Мама Несс хватает его за руку.
– Джеймс... не устраивай сцен. Не здесь. Эван не один виноват в этом.
– Долбанные глупые дети!
Женщина с ребенком на коленях оглядывается на нас, и я встаю, переместившись в противоположный конец приемной. Подальше от нее. Подальше от них. Мать Несс идет за мной.
– Он расстроен.
А я нет?
– Когда мы сможем увидеть ее?
– Джеймс не хочет, чтобы ты был там.
– Что? Я нужен Несс! Я должен ее увидеть!
– Ты должен дать ему время успокоиться. Можешь поехать домой и вернуться утром.
Я, что, на иностранном языке говорю? Как ей, блять, такое в голову вообще пришло?
– Я никуда не поеду!
Мать Несс прикусывает нижнюю губу. По крайней мере ее взгляд полон сочувствия.
– Я не думала, что вы двое снова сойдетесь.
– Мы тоже. Но сошлись.
– Потому что…
Я смотрю в ее полные слез глаза.
– Потому что я люблю ее. Потому что не вынесу, если ее потеряю.
Она оглядывается на мужа.
– Прости. Может, когда Несс придет в сознание, она сможет объяснить Джеймсу, что хочет быть с тобой.
Пока она идет обратно, я падаю на стул, обхватываю голову руками и борюсь с собственными слезами.
ГЛАВА 30
НЕСС
Я сплю? Я стараюсь проснуться, но мои глаза не желают открываться. Незнакомые голоса и звуки заполняют привычную тишину моей спальни, и я отчаянно пытаюсь понять, где я. Подушка, на которой я лежу продавлена, это не моя подушка. И я не могу двигать руками, я прикована к чему-то.
Сфокусировав расплывающийся взгляд, я вижу белый потолок и поворачиваю голову, утыкаясь взглядом в аппарат, следящий за моим состоянием. Больница. Я цепляюсь за последние осознанные воспоминания, но они ускользают от меня. Как я здесь оказалась? Может, я попала в автоаварию и потеряла память, потому что чувствую я себя так, будто угодила под автобус. Я хочу сесть, но не могу пошевелиться.
Нет. Вспомнила. Я была с Эваном. Среди бабочек. И упала в обморок.
– Несс?
Неожиданно среди чужих голосов в палате, я узнаю мамин.
Я поворачиваюсь на этот голос. Мама сидит на оранжевом кресле рядом с кроватью.
– Что случилось? – Мой голос звучит очень тихо.
Мама наклоняется и гладит меня по голове, и я замечаю, стоящего в углу папу со скрещенными на груди руками и напряженным выражением лица.
– Ты учишься на медицинском и не заметила симптомов эктопической беременности? – Она улыбается сквозь слезы. – Ты потеряла сознание. Тебя прооперировали.
Эктопическая беременность? Все это кажется нереальным. Звуки вокруг искажаются, и я совершенно не могу сосредоточиться на мамином лице. Кажется, будто я наблюдаю за собой в каком-то нелепом кошмаре.
– Где Эван? – спрашиваю я.
Мама поворачивается к папе, и он качает головой. Эван бросил меня? Нет, он не мог.
– Он снаружи. Твой отец очень зол, – говорит она, будто его нет в комнате.
– Я хочу видеть его.
Родители тихо, но напряженно переговариваются, пока я смотрю в потолок и борюсь со слезами, отчаянно нуждаясь в Эване. Конечно, они не остановят его. Не близкие ли родственники решают, кто может навещать меня? Несколько поцелуев, неловкое прощание, и они уходят. Мы не самая показательная семья, если кто и подарит мне душевный покой, то точно не они.
Несколько минут спустя появляется Эван. Как только он заходит в палату, я начинаю плакать, и он колеблется. Бедный мальчик выглядит ужасно: волосы торчат в разные стороны, по-видимому, от того, что Эван постоянно проводил по ним руками, как делает всякий раз, когда нервничает. Он бледен и под ярким больничным светом его покрасневшие глаза кажутся больше, когда он переводит на меня взгляд. Моя любовь к этому юноше оттесняет на задний план боль в теле.
– Я прождал в больнице всю ночь на случай, если ты захочешь видеть меня. Я не был уверен, что ты захочешь, но…
– Я захотела этого, как только открыла глаза, – перебиваю я.
– Тебе будет больно, если я дотронусь до тебя? – хрипло спрашивает он. – Потому что, если я сделаю это, не уверен, что смогу остановиться и отпустить тебя.
– Подойди сюда пожалуйста.
Эван садится на кровать и осторожно обнимает меня, словно я могу сломаться. Я прячу лицо на его груди, вдыхая его запах, переносящий меня из больничной палаты в более счастливые места. Руки отзываются болью, когда я обнимаю его, боль пронзает бок, но не обнимать его еще больнее. Я плачу в его футболку и трусь носом о мягкий материал. Не хочу, чтобы он уходил.
– Я думал, что потерял тебя, – шепчет он мне в волосы, – По-настоящему потерял.
Мой затуманенный мозг не выдерживает, безопасность его рук останавливает слезы и погружает в сон прежде, чем я успеваю ответить.
***
Я резко просыпаюсь, когда кто-то дотрагивается до меня, и в голове начинается борьба. Где я? Молодая медсестра с коротко стриженными каштановыми волосами улыбается мне, и ее дружелюбный взгляд утихомиривает мою тревогу.
– Я просто хочу измерить твое давление, – спокойно говорит она, обматывая вокруг моей руки манжету. – Прости, что разбудила.
Я тру лоб второй рукой, вспоминая. Я просыпалась раньше, и тут был Эван.
Медсестра отходит и отцепляет доску-планшет от спинки моей кровати.
– Кто этот спящий красавец? – спрашивает она, пока пишет.
– Кто?
Она мотнула головой в угол палаты. Эван. Спит на оранжевом кресле, опустив голову.
– Я просила его пойти домой, когда заходила в последний раз, но он отказался.
Все сомнения в любви Эвана отпали, когда я увидела его спящим в моей палате. В ожидании моего пробуждения.
– Это Эван. Долго он здесь?
– Он был тут с того момента, как ты поступила к нам два дня назад. Бедняге правда нужно пойти домой, отоспаться. Мы говорили ему, что ты в порядке. Может, он тебя послушает? – Она усмехается. – Преданный паренек.
Ее слова жалят. Да что я делала с ним в течение нескольких недель.
– Можете разбудить его?
– Конечно. – Медсестра подходит к Эвану и мягко дотрагивается до его плеча. Он непонимающе смотрит на нее, затем бросает взгляд на меня. Послав мне еще одну улыбку, медсестра выходит из палаты.
– Выглядишь дерьмово, – говорю я.
– Ты тоже не в лучшей форме. – Он трет глаза и усмехается.
– Мило…
Эван подхватывает кресло и садится рядом с моей постелью. Он чмокает меня в щеку.
– Как ты себя чувствуешь?
– Усталой. Растерянной. Больной. – Боль охватывает меня, когда я смещаюсь, чтобы посмотреть на него, и его глаза расширяются от волнения, когда она отражается на моем лице.
– Я заходил к тебе раньше. Не уверен, помнишь ли ты?
Я протягиваю руку, дотрагиваясь до его прохладной щеки.
– Помню. Это было сегодня?
– Нет. Два дня назад.
Я сощуриваюсь. Одно только допущение, что я могла выпасть из жизни так надолго ужасает меня. Насколько плохо все было?
– Ты здесь уже два дня? – спрашиваю я хриплым голосом.
– По большей части. – Плечи Эвана опадают. – Последние два дня были настоящим адом. Не хочу больше проходить через такое.
– Будешь смеяться, но я тоже.
Взяв меня за руку, Эван целует мою ладонь.
– Не только через последний день. Или последние два дня. Но и через последние шесть недель. Без тебя.
– Я слишком устала, Эван. Чтобы говорить о прошлом.
Он качает головой.
– Прошлое позади. Меня больше интересует будущее. – То, как он произносит это, дает понять, что говорит он не только о нас.
– Наше будущее?
– Если ты все еще хочешь, теперь ты больше не… – Эван опускает взгляд на постельное белье.
– Беременна?
Не думаю, что специально, однако при звуке этого слова он вздрагивает.
– Да.
Не уверена, что готова к разговору об этом. Я замечаю графин с водой на прикроватном столике.
– Можешь дать мне попить, пожалуйста?
Минуту Эван пребывает в замешательстве, затем наполняет стакан водой и протягивает мне. Я пью маленькими глотками. Несмотря на то, что вода теплая, избавиться от сухости во рту очень приятно. Взгляд Эвана прикован ко мне, словно я могу исчезнуть, если он отведет его в сторону. Я глубоко вздыхаю. Он заслуживает объяснений и ждет их уже очень долго. Я призываю на помощь всю свою энергию.
– Когда ты рассказал о Рождестве, я поняла, насколько глупой и упрямой была, настолько, что почти избавилась от всего, что у нас было. – Касаясь моей щеки кончиками пальцев, Эван просто смотрит на меня. Не говоря ни слова. Но ему и не нужно. Я накрываю его руку своей. – Кое-что ты не смог скрыть от меня даже, когда думал, что все похоронил – свои чувства. Я вижу их в твоем взгляде. Каждый раз.
– И что же ты видишь сейчас? – тихо говорит он.
– Твое сердце.
Эван прищуривается.
– Это потому, что с момента нашей встречи я влюблялся в тебя все больше и больше, и не было ни дня, когда бы я не думал о тебе. Поэтому, когда я смотрю на тебя, не могу прятаться. Мое сердце мне не позволяет.
Мои глаза наполняются слезами.
– Само собой, ты бы объяснил это куда красноречивее, чем я. Боже. – Я откидываюсь обратно на подушку.
Эван пододвигается ко мне.
– Это так, Несс. Я люблю тебя. Я цитировал тебе стихи сотни раз, но любовь, о которой я читал в книжках не имела смысла, пока я не встретил тебя. Я нашел девушку, которая придала этому слову значение.
– Я не представляю жизни без тебя, – шепчу я, признаваясь себе и ему в том, что знала все эти недели. – Я люблю тебя.
Взгляд Эвана наполняется знакомой болью, и я не понимаю почему, пока он не говорит:
– Я провел несколько часов, представляя самое худшее, думая, что вынужден буду жить без тебя. Больше я никуда не уйду.
Эван стирает слезинку, которая незаметно скатилась по моей щеке, поцелуями.
– Знаешь, где я больше никогда не хочу оказаться? – спрашиваю я.
– Где?
– Никогда больше не вози меня к бабочкам. Никогда.
– Но ты ведь все еще моя бабочка? – спрашивает он, нахмурившись, однако смутная улыбка так и рвется наружу.
– До тех пор, пока ты будешь использовать поэзию, я не смогу устоять перед твоими чарами. По всей видимости.
Эван склоняется над кроватью и целует меня в щеку. Я закрываю глаза, и его мягкие губы касаются моих век прежде, чем сместиться ко рту. Он нежно целует меня, и я обхватываю его шею отяжелевшими руками, желая, чтобы он остался.
– Сейчас тебе придется смириться с отсутствием поэзии, ибо мой мозг немного поломан, – шепчет он.
В этот самый момент я чувствую, что все изменилось и, что бы ни происходило, мы связаны друг с другом. Накрепко. Всякий раз, когда мы отдаляемся, мир сталкивает нас сильнее. Не думаю, что это когда-нибудь изменится. Мы можем рассыпаться на куски, но сдается мне, каким-то образом, мы всегда будем держаться вместе. У нас никогда не будет счастливого конца, потому что – я верю в это – как бы ни старался мир, мы никогда не закончимся.
ГЛАВА 31
МАРТ
НЕСС
Разговоры в зале становятся громче, пока зрители тянутся к проходу между рядами. Эван крепко прижимает меня к себе, положив руку на мое плечо. Когда мы вместе, он редко отпускает меня, во время спектакля он все время держал меня за руку, рассеянно поглаживая большим пальцем тыльную сторону моей ладони. Мне все равно. Я не хочу, чтобы он отпускал меня.
Все изменилось. Выписавшись из больницы, я оставила позади часть себя. Ту часть, которая стояла на пути у нас с Эваном так же, как Люси. Думаю, доктора преуменьшили серьезность моего недуга, однако несколько недель спустя, я отодвинула произошедшее так далеко, как только смогла. Но это преследует меня – беременность, выкидыш и опасность, в которой я оказалась. Они хотели, чтобы я поговорила с кем-то, врач терпеливо объяснила мне, что потеря фаллопиевой трубы в будущем может вызвать проблемы с зачатием. Я и так знала это, и не особенно об этом думала. Поэтому я не пошла на прием, желая оставить все позади и двигаться дальше. Жизнь приобрела новую перспективу, лежа в больнице, я подсчитала все хорошее, что со мной происходит и оставила позади плохое. Отпустила Несс, которая никого не подпускает на случай, если ей сделают больно. Раз Эван готов измениться, то и мне стоит. Я тоже внесла свою лепту в неразбериху в наших отношениях.
– Вина? – спрашивает Эван, подводя меня к бару.
– Спасибо.
Я стою рядом с высоким столиком, наблюдая за тем, как Эван делает заказ и умираю от любви к нему. Не могу смотреть на него без избытка чувств. Как будто мои глаза наконец увидели, что у меня есть – Эван. Любящий, нежный, верный и… адски сексуальный. Я улыбаюсь сама себе: полный набор. Я провожу оценивающим взглядом по его облегающим джинсам и останавливаюсь на мускулистых предплечьях, пока он оплачивает выпивку. Руки, которые обнимают меня, руки, которые меня оберегают. Когда он оборачивается и, хмурясь, смотрит на меня, я поджимаю губы, скрывая улыбку. Эван догадывается, что я делаю, и в уголке его рта появляется понимающая усмешка, когда он подходит ко мне.
– Сегодня хорошо себя чувствуешь? – спрашивает он, протягивая большой бокал белого вина.
– Хорошо. А ты, похоже, нет.
– Почему?
Я указываю на бокал вина в его руке.
– Ты пьешь вино только, если не можешь достать пиво.
Он чокается со мной.
– Я смотрю Шекспира в театре со своей восхитительной девушкой. И окультуриваюсь.
Я поперхнулась.
– Не думаю, что ты окультуривался, когда на середине выступления твоя рука скользнула мне под платье.
– Не могу сдержать себя, когда ты рядом, – шепчет он, щекоча дыханием мое ухо.
– Это очень отвлекало!
Отодвинув лицо от моего уха, он запечатлевает на моих губах целомудренный поцелуй и начинает потягивать вино.
– Нравится спектакль?
– Мне нравится главный герой.
– Напоминает тебе кто-нибудь? – Он приподнимает бровь.
В прошлом году Эван цитировал строчку из “Много шума из ничего”, обезоружив меня еще до нашего первого поцелуя. Тогда я держала его на расстоянии вытянутой руки, обмениваясь с ним колкостями. До того, как он сломал мою защиту, и я влюбилась в него.
– Нет, – надулась я.
Он смеется и притягивает меня к себе.
– Мы прошли долгий путь с прошлого года.
– Это мягко сказано.
Больше о произошедшем в прошлом месяце я не заговаривала. Естественно, эта тема всплывала, но всего раз. Зачем зацикливаться на прошлом?
– Ты изменилась, – спокойно произносит Эван. – В последнее время.
– Нам обоим следовало измениться. Надеюсь, ты подразумеваешь изменения к лучшему. – Я знаю, что так оно и есть, и не сомневаюсь в его чувствах. Больше не сомневаюсь.
– Ты открылась. И уже не та чопорная мадам, которой была, – поддразнивает он.
– Какая дерзость! – Я пихаю его в грудь, и он перехватывает мою руку, целуя ладонь.
– Новая Несс мне нравится намного больше.
Как долго он сдерживался, не говоря, что я разочаровываю его? До того дня, когда мы поругались, и Люси вышла из себя на наших глазах, я никогда о нем не думала. Поэтому спряталась в свою раковину на случай, если он снова сделает мне больно. И смотрела к чему это приведет. Холодная, неразумная Несс, которая отвергала его попытки объяснить, в чем дело. Я знаю, что Люси всегда будет неподалеку и признаю, что иногда Эван нужен ей. Но когда я нуждаюсь в нем, он всегда рядом. И любит меня.
– Новый Эван тоже не так плох.
– Я не изменился. Я все тот же человек, которого ты встретила впервые, – Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но он прикрывает его своей ладонью. – Не тот человек, которого, как ты думала, ты встретила. Ну разве что более трезвый. – Я многозначительно смотрю на его бокал с вином, и он улыбается, убирая руку. – На данный момент.
Я отпиваю из своего бокала.
– Кстати, мама сегодня звонила. По поводу вечеринки на следующей неделе.
Счастливое выражение на лице Эвана меркнет. Он не виделся с моими родителями со встречи в больнице.
– Я приглашен?
– Конечно! Глупенький! Это же мое двадцатиоднолетие. Кстати, они не обсуждают произошедшее. – Я смотрю на свой бокал вина, борясь с желанием осушить его.
К чести Эвана, он оставляет это без комментариев.
– Юбилей.
– И шумная вечеринка.
Мне этого совсем не хочется. Очередной повод для родителей пригласить всю деревню в дом, очередная экстравагантная вечеринка, на которой мне будет некомфортно.
– Брось, новая Несс – веселая Несс. – Я бросаю на него грозный взгляд. – Раз уж я готов поехать и встретиться с твоими родителями, то и ты, я уверен, сможешь пережить ужасы в виде подарков, угощения и танцев в твою честь.
Эван наклоняется, чтобы поцеловать меня, и как только он делает это, я прикусываю его нижнюю губу, и он отстраняется снова.
– Я люблю тебя, – тихо говорю я.
Убрав волосы с моего лица, он изучает меня, и в его глазах отражается то, что на сердце.
– Я люблю вас больше всего на свете. Не странно ли это?
Цитата из пьесы заставляет меня фыркнуть.
– Не можешь удержаться, да?
– Я мог бы выбрать другую строчку. Ту, которая могла бы не так сильно тебе понравится. – Он ждет от меня реакции, и я отвечаю ему пустым взглядом. – Ты когда-нибудь читала эту пьесу?
– Нет. Но они не очень-то милы друг с другом, судя по тому, что я уже видела. Так что, полагаю, ты мог бы процитировать что-то более ужасное. – Я тычу его под ребра.
– Хм-м. Я не это имел в виду. – Эван прикусывает уголок губы, словно сдерживаясь, чтобы не сказать что-то не то. – Что ж, не стану портить концовку.
Звенит звонок, возвещая о том, что мы должны вернуться на свои места. Я допиваю вино, беру Эвана за руку, и мы возвращаемся в зал.
Когда мы заходим, Эван притягивает меня к себе и целует в щеку.
– Я люблю тебя, Несс. И буду любить вечно.
ГЛАВА 32
МАРТ
НЕСС
Я выглядываю из окна своей спальни, устремляя взгляд через лоскутные поля в сторону Котсуолдса. Деревья, выстроившиеся вдоль родительской подъездной дорожки, зацвели, их розовые лепестки всегда напоминают мне о детских днях рождения. На зеркале висит кулон, который Эван подарил мне зимой, я надеваю его на шею, касаюсь стеклянной поверхности и улыбаюсь. Я знаю, что он внизу, ждет, испытывая неудобство, но я хочу подготовиться в одиночестве. Без чьих бы то ни было соблазнений. Разглаживая зеленое платье, я поправляю перед, не до конца довольная количеством обнаженного тела, выставленного на обозрение.
Через несколько недель после воссоединивших нас событий Эван доказал, что его заявление насчет Люси правда. Не было ни одного упоминания о Ланкастере и ни одного звонка от Люси. Что может быть лучше? Эван четко обозначил свою позицию, и она остановилась. Естественно, все не может быть так просто, представьте, сколько боли мы могли бы избежать. Сияющий Эван, с глазами полными любви и жизни показывает, насколько лучше он стал. На этот раз я верю, что он не побежит к Люси, если только ей реально не понадобится его помощь и, думаю, она тоже приняла это.
Жизнь развернулась совсем другой стороной. Для нас обоих. Я никогда не понимала, насколько сильно мое стремление к независимости граничит со страхом сближения. Насколько одержима я была своей учебой. Вырванная из одной реальности другой и в итоге угодившая в больницу, я увидела наконец то, что почти потеряла. А Эван ждал. Иногда мне кажется, что расставание сделало нас сильнее. Только люди, которым предназначено быть вместе, могут пройти через то, через что прошли мы, и остаться вместе.
Лицо Эвана превращается в одну огромную улыбку, когда я вхожу в комнату. Я останавливаюсь, приседаю перед ним в шутливом реверансе и кружусь на месте, расправляя платье.
– Выглядите превосходно, мисс Армстронг.
Подойдя к нему, хватаю его за голубой галстук и притягиваю к себе.
– Также, как и вы, мистер Хайд.
Эван отстранился от меня и скользит по моей фигуре нарочито медленным взглядом. Зеленое платье облегает мою талию, собирается под грудью и шифоновой юбкой струится по коленям. Как и ожидалось, его взгляд поднимается к декольте.
– Пялишься на мою грудь? – интересуюсь я, хлопая его по руке.
– Нет, у тебя очень красивый кулон. – Он проводит рукой под подвеской в виде бабочки, пальцы легко скользят по моей коже, заставляя ее гореть, когда он приподнимает кулон.
– Да-да, какой-то проныра подарил мне его в баре.
Эван несильно ударяет меня под ребра.
– Эй!
Я пробегаю рукой по его предплечью, разглаживая свежую рубашку.
– Бедный Эван.
– Почему это?
– Всякий раз, как ты приезжаешь в этот дом, тебя заставляют надевать подходящую одежду.
– Вредная ты сегодня. Все из-за дня рождения… – Он шлепает меня по попе, наслаждаясь моими округлившимися от шока глазами. – Я привожу себя в порядок по особым случаям.
– Еще раз шлепнешь меня, и у тебя будут неприятности.
Мое лучшее из недовольных лиц не срабатывает, он смеется и сгребает меня в охапку, отрывая от пола.
– Мне не страшны неприятности, если ты рядом.
– Эти тебе не понравятся.
– Хорошо. Но мне нравится, когда ты меня прощаешь. И мы занимаемся чумовым сексом.
– Эван!
Он отступает и поправляет мое платье.
– Я не буду тебя целовать. Не стану портить безупречный макияж. В котором ты, кстати говоря, не нуждаешься.
Показав язык, я беру Эвана за руку.
– Готов?
– Если ты готова.
Мы подходим к застекленным дверям и попадаем на праздник. Серебряные и голубые воздушные шары украшают стены со вкусом, на который способны только воздушные шарики, и в самом центре, над столом, заваленным подарками, висят, сделанные из серебряных шариков цифры “2” и “1”. Я испускаю стон. Куча подарков. В противоположном конце комнаты примостился длинный стол с едой, напитками и бокалами, сгрудившимися в уголке. Мои родители машут нам из проема напротив, где мама встречает гостей. Огромная комната уже наполовину заполнена, и люди с любопытством осматриваются по сторонам. Я подготавливаю себя к шквалу поздравлений.
Врывается Эбби и едва не сбивает меня с ног в момент, когда я подхожу к двери. Она возвращает себе равновесие и целует меня в щеку.
– Упс! С Днем рождения, Несс!
– Я принесу нам выпить. Шампанского, само собой. – Эван приподнимает бровь в ответ на мое краснеющее лицо и идет через комнату к столу.
– Хорошо выглядишь, – говорит она.
Я кружусь на месте, также, как и перед Эваном чуть раньше.
– Спасибо. Джаред приедет?
– Они оба приедут. И угадай что. – Она заговорщически наклоняется вперед и до меня доносится знакомый цветочный запах ее духов. – Олли приведет свою девушку!
– Серьезно? – Я сканирую комнату взглядом.
– Они еще не приехали.
Я помню двадцать первый день рождения Джема – еще более важное событие, чем восемнадцатилетие в нашем доме – так что, должна была понять, что праздник станет в деревне событием огромного масштаба с включенным питанием. Эвана забавляло мое ворчание на тему того, что я бы предпочла тихий ужин в его обществе. До прошлого года, когда мой день рождения обернулся катастрофой.
– Как ты? – спрашивает Эбби, кивая головой на моих родителей.
– Они не упоминают о случившемся. Можно подумать, мне аппендикс удалили.
Когда она навестила меня в больнице в первый раз, Эбби винила себя, жалея, что не заставила меня пойти к врачу раньше. Я ответила, что она ведет себя глупо. Мы говорили о моем недомогании и о том, с чем мне довелось столкнуться, но обсуждать беременность я стеснялась. На смену первоначальному облегчению приходила грусть. Мы словно потеряли частичку нас.
– Это куда серьезнее аппендицита. У тебя могут быть проблемы с зачатием.
Я склоняю голову набок.
– Эбби, тема детей стоит от меня так далеко, что нет смысла думать об этом.
– Однажды эта тема уже коснулась тебя и в будущем коснется снова. Это не шутки, Несс. Фоллопиевая труба – это тебе не аппендикс! Думаю, ты еще не до конца поняла это.
Я ощетиниваюсь.
– Ладно, давай закончим этот разговор.
– Прости. – Она целует меня в щеку. – Если захочешь поговорить об этом, только позови.
– Все в прошлом, Эбби.
Эбби смеряет меня особым взглядом, которым глядит на меня всякий раз, когда я чего-то не догоняю. Она не единственная, с кем я не хочу обсуждать эту тему, новые мы с Эваном, однажды коснувшись ее, больше никогда о ней не заговаривали. С тех пор, как беременность прервали, я отказывалась говорить о ней. Вместо этого я занялась лечением и приведением своей жизни в порядок. Жизни с Эваном. Эван, будучи Эваном, не затрагивал эту тему. Он всегда знает, когда отступить. Но однажды она всплывет снова.
Эван возвращается с тремя бокалами шампанского, и я смотрю на него, изогнув бровь.
– Шампанское? С каких это пор ты пьешь его?
– Хочу выпить за именинницу.
Эван обнимает меня за плечи, а я обвиваю рукой плечи Эбби. В момент чистого счастья я праздную жизнь и будущее со своими лучшими друзьями.
***
ЭВАН
Несс не до конца осознает, как повлияло на меня то, что я едва не потерял ее. Да, она не преуменьшает значения случившегося, но не она с ужасом смотрела на лежащее на полу безжизненное тело своего возлюбленного. И боролась с ужасной мыслью, что, возможно, уже никогда не сожмет его в своих объятиях.
Подобное дерьмо меняет людей. Последние несколько месяцев многое изменили в моей жизни. Расставание, беременность и практически потеря Несс навсегда отрегулировали расплывчатый курс моих мыслей. Начиная с Рождества и после консультаций психолога, я признал часть своей вины в проблемах, возникавших в наших с Люси отношениях. Моя потребность помочь человеку, которого я люблю, зашла слишком далеко. Связь брата с сестрой, подкрепленная несчастливым детством и ее недугом, взяла контроль над нашими жизнями. Контроль, который сейчас мне удалось вернуть.
