Текст книги "Обретая Эвана (ЛП)"
Автор книги: Лиза Свеллоу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)
– Эван замерз и у него нет джемпера. – Косой взгляд в мою сторону с едва заметной хитринкой пробуждают во мне желание вцепиться в нее. Но она знает – я не могу сделать этого.
– Мне не холодно! Ты ведь сказала, что это традиция.
Отец Несс смеется.
– Это подло, Несси.
– Вот именно, Несси.
Она меняется в лице, и ее отец подмигивает мне, мне нравится наш тайный сговор и амуниция, которую он мне предоставил.
– Папа!
– Уверен, Эван и без твоих выходок чувствует себя среди нас не в своей тарелке. – Он качает головой и направляется к кофемашине.
Как ни странно, его шутка помогает, потому что теперь я знаю, что ее отец относится ко мне хорошо. Прошлой ночью его окружили гости, и он почти не говорил со мной. Сдается мне, среди поместий он большой человек. Он высокий, седеющий и некая настороженность в его внешности смешивается со странным дружелюбием. Может, это связано с профессией врача.
Несс издает смешок и проводит тыльной стороной ладони по моей щеке.
– Пойду лучше оденусь. И тебе стоит. Тебе нужно побриться. – Она накидывает джемпер мне на плечи и торопливо выбегает из кухни.
***
НЕСС
Мне нехорошо. Реально нехорошо. Я потеряла счет бокалам шампанского, которое пила прошлым вечером. Я не конченный алкоголик, но шампанское – один из тех напитков, от которого я быстро пьянею. Ясные воспоминания о мудаке Джоше смешались с размытыми воспоминаниями о том, как я крадусь в комнату для гостей, чтобы увидеть Эвана. Я проснулась в его постели и едва воспоминания о том, как я там оказалась, и чем мы занимались, всплыли в голове, я застонала. Не из-за того, что мне было стыдно за свой поступок, а потому, что нас могли застукать, и тогда шанс на то, что мама с папой полюбят его, обратился бы в прах. Не думаю, что они поверят, будто виновницей ситуации стала их пьяная, помешанная на сексе дочь.
Видя, как неуютно Эвану на кухне, я теплею к нему еще больше. Он делает это ради меня и, что бы он ни говорил мне, я знаю, что делать этого он не хотел. Эван мечтал остаться в Лидсе вдвоем.
Мне не терпится показать Эвану окрестности деревни и не готовить рождественский ужин вместе со своей нервной мамашей. Так что, надев на нашего лабрадора Сэма поводок, мы выдвигаемся в сторону деревни. Я убеждена, что живу в лучшей части Англии, учитывая количество снега, выпавшего на Рождество. Я знаю, что туристам нравятся живописные коттеджи Котсуолда, превращенные в уютные рождественские укрытия, а маленькие магазинчики, продающие традиционную английскую рождественскую еду, только добавляют атмосферы. Тишина, царящая в деревеньке в рождественский день, добавляет умиротворения и счастья в возможность провести этот день с Эваном. Мы шагаем по ветреным деревенским улочкам, мимо ряда заснеженных крыш к любимому полю Сэма. Сэм бежит рысью, виляет хвостом и тянет меня туда, куда хочет пойти. Также он без конца подскакивает и лижет лицо Эвана, которому это явно не по душе.
– Ну хоть кому-то в твоей семье я нравлюсь, – говорит он, стирая собачьи слюни со своего лица.
– Ты всем нравишься.
– Они меня пока еще не знают. – Он натягивает мою вязаную шапку мне на уши.
Я останавливаюсь и накрываю его щеки, облаченными в перчатки руками.
– Ты им нравишься. Но если по какой-то нелепой причине это не так, мне плевать.
Я закрепляю свое заявление, касаясь поцелуем его холодных губ.
Эван притягивает меня к себе и помещает руки в задние карманы моих джинсов.
– Что ж, чуть позже я хочу обменяться с тобой подарками. Когда это по плану? Или мы можем развернуть их наедине?
На его лице появляется сексуальная ухмылка, в голосе слышится намек, обжигающий мою холодную кожу. В ответ, я притягиваю к себе его лицо и трусь холодным носом о его нос.
– Мой ты уже получил. Этим утром.
– Этим утром? Ты имеешь в виду в час ночи? Хоть мы и договорились, что секса не будет… – Он сильнее стискивает мои бедра, и его горячее дыхание у моего уха заставляет меня заерзать.
– Хочешь сказать, что я женщина без моральных принципов? – притворно ужасаюсь я и толкаю его в грудь.
Эван натягивает на лицо такое же притворное выражение боли и отступает.
– Что? Да я мечтаю, чтобы ты была женщиной без моральных принципов.
– Сказав “этим утром”, я имела в виду джемпер. И мне ужасно грустно, что ты не надел его! – Я упираю руки в боки и обиженно надуваю губы.
– Ты поставила меня в неловкое положение перед своим отцом!
Когда я начинаю смеяться над ним, Эван наклоняется и поднимает немного снега. Прежде, чем я успеваю понять, что происходит, мне в грудь летит снежок.
– Ты просто большой ребенок! – выкрикиваю я и наклоняюсь за своей порцией снега.
Следующие несколько минут мы кидаемся друг в друга снежками, хотя Эван оказывается лучшим стрелком, чем я, и к концу меньше напоминает снеговика. Сэм с лаем скачет вокруг нас, хватаясь за наши лодыжки. Момент ребячества делает жизнь такой же яркой, как зимнее солнце на снегу.
– Хватит! – кричу я сквозь смех, поднимая руки в качестве защиты.
Эван останавливается, зажав в ладони снежок.
– Сдаешься?
– Ты победил.
– Отлично! Я могу выбрать приз? – В его взгляде вновь появляется блеск, и покрасневшие щеки сияют под заснеженными волосами.
Я скрещиваю руки на груди.
– Нет.
Эван приближается, сжимая в руке снежок.
– Опусти снежок вниз! – требую я.
Запустив его в ближайшее дерево, Эван обхватывает меня руками.
– Я хочу просто поцелуй. – Я чмокаю его в щеку. – Ты способна на большее…
Я медленно облизываю губы и смеюсь, когда он подается вперед, чтобы обхватить ртом мою нижнюю губу. Его язык переплетается с моим, и он вовлекает меня в поцелуй, способный растопить снега своей горячностью. Полностью отдавшись моменту, Эван не замечает снежок, все еще зажатый в моей руке. До тех пор, пока я не провожу им по его шее.
Эван отдергивает руки и хватается за пальто.
– Несс! – Озадаченное выражение на его лице стоит снежной атаки, которая, я знаю, последует за этим.
Хихикая, я бегу по полю вместе с Сэмом, и Эван гонится за мной. Вскоре он догоняет меня и валит на землю, мы падаем в мягкий снежный сугроб. Эван сдергивает с меня шапку и набивает ее снегом.
– Нет! – протестую я.
– На этот раз целуй по-настоящему и без шуточек, или я надену шапку тебе на голову! – говорит он и приближает ко мне лицо.
Волосы Эвана взмокли от снега и налипли на лицо, так что я снимаю перчатку и убираю их.
– Так поцелуй же меня, мой поэт.
Эван перехватывает мою руку и слизывает воду с моего пальца.
– Конечно, бабочка.
Его губы холодны, но поцелуй теплый и нежный. Мы лежим в снегу, но с тем же успехом мы могли бы лежать на солнечном пляже, в постели или даже посреди дороги, потому что поймавший нас в свои сети момент стер весь остальной мир вокруг.
ГЛАВА 24
НЕСС
Растопленный снег начинает капать на пол холла, едва мы заходим в дом. Стоит нам отлипнуть друг от друга, как я сразу начинаю дрожать в своей мокрой холодной одежде и думаю, что целоваться с Эваном в сугробе так долго было не лучшей идеей.
Я стаскиваю перчатки, стряхивая снег на пол, Эван делает то же самое. Из кухни доносятся рождественские песнопения, и ко мне вновь возвращается ощущение праздника. Заправляя замерзший завиток волос за мое холодное ухо, Эван мягко целует меня.
– Такая Несс мне по душе.
Я не отвечаю, но знаю, что он имеет в виду. Счастливая и расслабленная. Позволяющая ему быть ближе, доверяющая его любви.
– Я приму душ и займусь рождественским обедом, – сообщаю я Эвану, расстегивая пальто.
Его глаза округляются.
– А мне можно с тобой?
Я приподнимаю бровь.
– Ну-ну, мечтать не вредно.
Мы проходим через холл наверх, там я останавливаюсь и целую его.
– Переоденься. Я спущусь через пятнадцать минут.
– Поспеши, – шепчет он.
– Мои родители не такие страшные!
Эван улыбается.
– Знаю. Просто хочу быть с тобой каждую минуту.
***
ЭВАН
Этот мир отличается от того, к которому я привык. Кажется, будто мы снова в Европе, только вместо солнца снег. Реальность далеко, и мы вновь оказались в месте, окутанном счастьем. Ну ладно, пусть и с ее родителями, но все равно есть только я, она и снежная английская рождественская деревня. Сколько еще романтических клише могут вместиться в одну неделю?
Скинув сырую одежду, я ухмыляюсь, вспоминая сочетание игривой Несс с Несс сексуальной. Сексинесс. Она злится, когда я называю ее так, но возможность добавлять “Несс” к словам заводит ее. И веселит меня.
Глядя на висящие в шкафу брюки и рубашку, я потираю бровь. Нужно приодеться. По случаю Рождества. Странный мир – идеальный не только снаружи.
Побрившись, я беру полотенце и иду в ванную, совмещенную с туалетом. Совмещенный санузел? У нас только одна ванная. В доме Несс, должно быть, не меньше трех. Да-да. Разные миры.
Звонит мой телефон.
Я медленно подхожу к нему и опускаю взгляд на экран, кто бы ни звонил, придется подождать. Люси. Кто же еще? Я испускаю стон, знаю, она злится на то, что я не встречаю Рождество дома, но я обещал позвонить, как только выпадет возможность. Сбросив вызов, иду в душ.
После десяти минут борьбы с мыслями о Несс в душе и о том, как неприлично думать об этом в душе ее родителей, я заворачиваюсь в полотенце и иду облачаться в нежеланную униформу. Часть меня хочет, чтобы забавные джемперы и впрямь оказались обязательным дресс-кодом. По крайней мере мне было бы удобно.
Снова звонит мобильный, и на экране вспыхивает имя Люси. Я сажусь на кровать и беру телефон, ожидая, когда тот перестанет звонить. Я позвоню ей, когда мне будет удобно. Звонок заканчивается, загорается экран: восемнадцать пропущенных и десять сообщений. За два часа. И все от Люси.
Миры снова сталкиваются. Нет. Люси не сделает этого.
А я не стану этого терпеть.
Злясь на свои дрожащие руки, я быстро одеваюсь, параллельно набирая номер сестры. Гудков не слышно, затем раздается голос Люси.
– Эван?
Когда я звоню или говорю с Люси, сразу узнаю этот тон ее голоса. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что это. Паника. Я переключаюсь на режим “успокойся-Люси-мать-твою”.
– Знаю, ты уже отчаялась, пытаясь пожелать мне счастливого Рождества, но…
– Мне нужна твоя помощь.
Четыре слова. Четыре гребанных слова, которые швыряет мне Люси. Снова. Я всасываю воздух сквозь зубы.
– С чем? Я освобожусь через несколько дней. Я же сказал, что приеду между Рождеством и Новым годом.
– Я поехала навестить Фэй и наших брата и сестру, но, когда приехала, в доме был только он, дом холодный, а ее нет и, черт… он там совсем один, Эван! Потом пришла Джейд и сказала, что мамы нет уже два дня, и я хотела отвезти их к отцу, но машина заглохла, и вот я здесь.
Комната вокруг меня замирает, пока я пытаюсь понять бессвязную речь Люси.
– Повтори еще раз. Что случилось? Где ты?
Люси раздраженно вздыхает и начинает говорить медленнее.
– Я поехала в Шеффилд, чтобы отдать им подарки. В доме я нашла одного Брэндона. А Джейд сказала, что не знает, где мама, точнее где Фэй.
– Я не понимаю, о чем ты.
– Твой трехлетний брат сидит один в холодном доме в Рождество! – Голос Люси надламывается.
– Где она? Фэй?
– Я только что сказала – никто не знает!
– А ты где?
Она фыркает.
– В Макдональдсе.
– Почему?
– Эван, ты вообще меня слушаешь? Я не могу оставить его одного в доме, там все замерзло. Клянусь, даже окна заледенели изнутри. А мать бросила его – он совсем один в Рождество. Какая мать так поступает?
Мне хочется закричать: “наша мать”, так как данная ситуация шокирует, но не удивляет меня.
– Так от меня-то ты чего хочешь? Я более, чем в двух часах езды оттуда, Люси!
– Я собиралась отвезти их домой в Ланкастер, но моя машина не заводится. Думаю, из-за снега. Не знаю. Так что я повела их туда, где тепло. Кого еще мне просить о помощи, Эван?
Дежавю. Чертово дежавю. Люси чего-то хочет, и я должен разорваться надвое.
– Папу?
– То есть, по-твоему, рассказать ему о маме и прочем – хорошая идея? Не самый лучший способ сообщить об этом.
– Раз ты собралась везти их в Ланкастер, шанс, что он ничего не заметит крайне мал, – саркастично говорю я.
– Папа, должно быть, уже пьян. Ты же знаешь, в Рождество он начинает пить с утра пораньше. Так что я не могу попросить его.
Нет, ты просишь меня. Вырывая меня из счастливого мыльного пузыря Несс и Эвана. Снова.
Я меняю тактику.
– Не думаю, что похищение чужих детей хорошая идея!
– У меня есть номер Фэй. Я пыталась дозвониться до нее… много раз. – О да, в этом ты профи. – Мы не можем оставаться здесь. Мы должны отвезти их в безопасное место. Хотя бы на сегодня или до тех пор, пока я не свяжусь с Фэй.
– Тебе стоит связаться с гребанной социальной службой или полицией, или тем, кто разгребает подобное дерьмо в Рождество, Люси. Не лезь в это.
Но перед моими глазами стоит маленький мальчик, которого я встретил в доме Фэй. И маленький мальчик с фотографии на стене в комнате Люси. Он одинок.
Люси плачет. Я слышу знакомые всхлипывания.
– Они в порядке? Брэндон и Джейд? – спрашиваю я.
– Расстроены. Но в норме. Эван, пожалуйста. Просто отвези нас обратно в Ланкастер, а потом возвращайся к Несс. Я ни о чем больше не прошу.
Ни о чем больше? Ты просишь меня принять участие в катастрофе по имени Фэй. Сегодня. В рождественский день. В важный для Несс рождественский день. Я мысленно прикидываю: до Шеффилда больше двух часов езды и еще два часа до Ланкастера. И еще четыре часа на возвращение сюда. Если повезет с погодой, и я не застряну в снегу. Иначе придется остаться в Ланкастере до утра.
Я готовился к этому – к тому, что Люси прибегнет к шантажу, чтобы вернуть меня в Ланкастер на Рождество. Несс тоже намекала на такую возможность. С момента их ссоры в тот день, Несс снова избегает разговоров о Люси. Так что ситуация куда хуже, чем обычно.
Но может Несс поймет? Все-таки речь о детях. Не вешая трубку, я замолкаю и подхожу к окну. На улице искрится снег, и солнце сияет из-за серых снежных туч, оставшихся с прошлого вечера. Наши с Несс следы тянутся от подъездной дорожки к полю вдалеке.
Что же мне, черт подери, делать?
***
НЕСС
Вытирая волосы полотенцем, я выхожу из ванной в своей комнате. Рядом с одеждой, которую я выложила на кровать сидит Эван. Я останавливаюсь.
– Эван! – шипя, произношу я.
Что-то не так. Нет ауры озорства, которая появляется всякий раз, когда он видит меня полуголой, он сидит, сцепив руки на коленях, и с опаской смотрит на меня. Он прокрался сюда явно не для того, чтобы заняться сексом.
– Мне нужно поговорить с тобой.
– Это может подождать, пока я оденусь? – Я бросаю полотенце на стул и надеваю халат. Ни соблазнительного взгляда, ни ответа, его глаза четко смотрят в мои.
– Мне нужно уехать, Несс.
Его слова, точно пощечина, бьют по моему лицу.
– Уехать? Куда? – Ответ врывается в мою голову и вылетает изо рта. – К Люси?
– Нет. То есть, да, но нет.
Он всегда так делает. Пытается быть честным в ситуациях, касающихся Люси. Я плюхаюсь на стул прямо на влажное полотенце.
– Пожалуйста, не говори мне, что ты всерьез, Эван.
– Я должен. Она застряла.
– Застряла? Это что-то новенькое!
Его глаза округляются, когда он слышит неприязнь в моем голосе.
– Знаю, ты не в восторге от этого, но…
Разочарование из-за того, что мы вернулись к событиям двухнедельной давности, ударяет в голову и, прежде чем я успеваю осознать что-либо, перехожу на крик:
– Не в восторге? Ты не можешь просто уехать на Рождество. У нас были планы, провести сегодняшний день вместе с моей семьей. Каким неблагодарным нужно быть, чтобы уехать после всего, что для тебя сделали!
– Несс…
К словам примешиваются слезы, и я сглатываю рыдания. Это важно. Важно. Он знал, как много значит для меня этот день.
– Один день! Я думала, ты подаришь мне один долбанный день! Завтра можешь ехать к ней. Может же она подождать всего день?
– Все не так просто, она застряла и…
Я не слушаю. Не хочу слушать.
– Это я застряла! Застряла в иллюзии, что значу для тебя больше, чем она. Черт подери, это даже хуже измены!
– Ты значишь для меня очень много, – спокойно говорит Эван, вставая и приближаясь ко мне.
Я впиваюсь в него взглядом, заставляя увидеть мои слезы и злость.
– Тогда останься.
Эван не выдерживает моего взгляда. Он отводит глаза и не говорит ни слова пару минут. Сердце бешено бьется, я молюсь о том, чтобы он передумал. Но чем дольше он думает над ответом, тем больше я сомневаюсь в этом.
– Отчего такая важность? – требовательно спрашиваю я. – Она щелкнула пальцами. Или это очередная слезливая история о том, как она в тебе нуждается, и помочь ей кроме тебя некому?
– Несс! Ты неправа.
Я стою и смотрю на него.
– Всегда она. Каждый ебучий раз!
Эван делает шаг назад, меняется в лице, его черты сливаются с чертами непостижимого, закрытого Эвана.
– Не надо так…
Мои мысли устремляются дальше, к точке невозврата. Не думала, что скажу это так скоро после наших последних разборок, но выхода нет. Может, это слишком эгоистично, но я так больше не могу. Это слишком больно.
– Я или она, Эван.
– Что?
– Я так больше не могу. Если ты хочешь уехать в важный для меня – для нас – день, поезжай. Но только не вздумай возвращайся!
– Господи, Несс! Это всего один день. Я вернусь завтра…
Я хватаюсь за волосы, чтобы не наброситься на него.
– Это доказывает только то, что ты совсем меня не понимаешь и не в состоянии оценить, как важен для меня этот день, как важно для меня провести Рождество с тобой. Я не могу объяснить, я чувствую себя так, словно ты отказываешься быть частью моей жизни. Снова.
Эван смотрит на меня, стиснув зубы.
– Я готов для тебя на все.
– Нет, не готов. Это чуть ли ни самый важный для меня день в году!
– Не будь дурой! – Как только эти слова срываются с его губ, его лицо каменеет, и он понимает, что сказал что-то не то.
– Дурой? – фыркаю я. – Да, очевидно, дура я и есть. Дура, которая думает, что однажды ты предпочтешь меня своей долбанной сестре!
– Дело не только в ней… – Эван зарывается пальцами в волосы и вцепляется в них, как делает всякий раз, когда готов закончить разговор. – Ладно, забудь. Я не могу говорить с тобой, пока ты в таком состоянии. И не хочешь меня слушать.
Он подходит к двери спальни.
– Куда ты идешь? – спрашиваю я.
– Собирать вещи.
Моя спина снова ударяется о спинку стула. Он сделал свой выбор. И он не в мою пользу.
– Ладно, забудь. И да, я серьезно. Если ты можешь уехать сегодня после всего, о чем мы говорили, то и не возвращайся нахрен! Никогда!
Он замирает и смотрит на меня. Я так хочу, чтобы он сказал что-нибудь, но он поворачивается и уходит, хлопнув дверью.
Пару минут я тупо смотрю на дверь, шок, вызванный его уходом, сдерживает слезы. Но стоит им наконец политься и мне кажется, что я уже не смогу остановиться.
Потому что его я остановить не смогла.
***
ЭВАН
Я уезжаю примерно час спустя, и Несс со мной не разговаривает. Объяснение с ее родителями – сплошное мучение, мне удается только извиниться и пробормотать, что моей сестре нужна помощь. В детали я не вдаюсь.
Как в тумане я еду по автостраде к Шеффилду, радуясь, что дороги свободны. Реакция Несс без конца прокручивается в моей голове. Пока я ждал ее из душа, я хотел четко объяснить ей, почему должен уехать. Но ее реакция сбила меня с мыслей. У меня не было шанса сказать ей, что я бы вернулся, и что речь идет о детях, потому что у нее началось что-то вроде истерики. Да, Несс может раскричаться, и недавно я сам был жертвой ее криков, но такого с ней не было еще никогда. Я мог бы рассказать ей всю историю целиком, но стоило ей перейти на крик, как я сделал то, что делаю всегда, когда не могу справиться с людской реакцией: я заткнул ее. Возможно, она права, возможно, я не понимаю ее. После ее слов о том, чтобы я не возвращался, я думаю, что на этот раз испортил все окончательно.
В центре Шеффилда безлюдно, яркие огни и тепло ресторана быстрого питания, стоящего меж двух магазинчиков, манят к себе. Я вхожу, ослепленный пестрыми красками и удивленный количеством клиентов. Ух-ты. Отличное место для рождественского ужина. Люси сидит в углу вместе с двумя детьми. Вокруг них разбросаны пустые упаковки, и стоят полупустые стаканы, Брэндон играет с ужасной пластиковой игрушкой из хэппи-мила. Девочка, должно быть Джейд, сидит, уставившись в пространство. Люси приложила к уху телефон. Увидев меня, она сбрасывает вызов.
– Я все еще не могу до нее дозвониться, – сообщает она, когда я сажусь на пластиковое сидение рядом.
Девочка смотрит на меня с подозрением.
– Это Эван, твой брат, – говорит Люси.
С трудом подавляю желание запретить Люси называть меня так. Глаза Джейд округляются, и она отводит взгляд в сторону.
– Привет, – шепотом произносит она.
Брэндон смотрит на меня.
– Мой папа сказал, что побьет тебя.
– И где твой папа? – спрашиваю я.
Брэндон крутит игрушку.
– Не знаю.
– Он не так часто бывал рядом, – говорит Джейд.
– А что насчет вашей мамы? – интересуюсь я так мягко, как только могу. Джейд тощая, будто недоедает, лицо бледное. Она сидит, прижавшись к брату и возится с упаковками, складывая их в аккуратные квадраты.
– Ее не было дома пару дней.
Я смотрю на Люси.
– Ты звонила в больницы?
– Не волнуйтесь. Она всегда так делает, – спокойно говорит Джейд. – Но, естественно, возвращается.
В моей пульсирующей голове поднимается ярость, когда я понимаю, во что втянула меня Люси. Мне нужно уйти до того, как я обескуражу их криком.
– Кто-нибудь хочет есть или пить?
– Я буду колу, – подает голос Брэндон.
– Нет, ты выпил уже очень много колы, – произносит Джейд, сурово глядя на брата.
Он надувается, затем начинает ерзать.
– Писать хочу.
– Я же говорила, что ты много выпил. Идем. – Взяв его за руку, Джейд встает, и они вдвоем идут в конец ресторана.
Дождавшись, пока эта парочка окажется вне зоны слышимости, я поворачиваюсь к Люси.
– Ты звонила кому-нибудь? Хоть в одну службу?
– Может, позвоним им завтра? Мы ведь семья. Мы можем присмотреть за ними сегодня. Могут они хотя бы Рождество провести с нами? А когда Фэй объявится, мы с ней поговорим.
Семья. И почему она никак не усвоит, что никакая мы не семья? Однако я чувствую, что вру себе. Если мы не семья, тогда почему я здесь? Не из-за своего ли младшего брата? И мальчика с фотографии на стене спальни Люси.
– Все не так просто. Откуда ты знаешь, как она поступит, когда узнает, что ты украла ее детей?
– Я их не крала! Я за ними присматриваю. Я говорила тебе, что в доме все замерзло. Так что мы не можем оставить их там.
Спорить с Люси бесполезно, как всегда.
– А папа? Что мы ему скажем?
Люси крутит в руке стакан с напитком.
– Правду, полагаю.
– Вау. Это добавит веселья в мое, и без того, волшебное Рождество. – Я откидываюсь на спинку сидения и достаю телефон, надеясь, найти пропущенный от Несс.
Люси следит за мной.
– Спасибо, что приехал. Не знаю, что бы мы делали без тебя. Прости, что оторвала тебя от твоего дня. И Несс.
– Даже не начинай, – фыркаю я.
Рождественские песнопения звучат неестественно радостно, а за миллионы миль отсюда, в заснеженной деревеньке, словно сошедшей с поздравительной открытки, остался человек, который является центром моего мира. На душе снова становится тяжело, стоит мне вспомнить слова, которые она говорила, и злость, которая мерцала в ее глазах. Уверен, она говорила серьезно, она не хочет, чтобы я возвращался. Да и можно ли винить ее за это?
ГЛАВА 25
НЕСС
Канун Нового года. Я планировала пригласить Эвана с Эбби на вечеринку к Тамаре. Но учитывая, что мы с Эваном не разговаривали с Рождества, возможность вечеринки даже не рассматривается. Я не с ним. А заливать одиночество алкоголем я не хочу. Оставленная Эваном дыра в моей груди с каждым днем становится все больше. В своей обычной манере, вечером, после ухода, Эван отправил мне смс, чтобы разведать обстановку, но я была слишком подавлена, чтобы ответить. На данный момент мы не общаемся уже несколько дней, что одновременно злит и расстраивает меня. Но не удивляет. В конце концов, я и сама не знаю, хочу ли говорить с ним, не могу больше ездить на американских горках, которые мне постоянно организует Эван.
Так что я планирую провести канун Нового года дома в обнимку с кино и бутылкой вина. Я попросила Эбби не приезжать и сказала, что ей следует пойти на вечеринку Тамары, однако она заявилась ко мне с вином, попкорном и мелодрамами. Знаю, она старается помочь, а мелодрамы – ее способ пережить разрыв, но я не хочу проводить вечер глядя на влюбленные парочки.
– Мы с тобой отвязные тусовщицы, – ухмыляется Эбби, ставя между нами огромную миску с попкорном.
– В сексуальном прикиде, – бормочу я.
На мне фланелевая пижама, скрытая под одеялом, а на Эбби штаны для йоги и объемный свитер. Я смеюсь, заметив на ней большие розовые тапки-зайчики, которые я подарила ей на Рождество.
– Может, лучше посмотрим это? – спрашиваю я, кидая ей пару дисков.
– Это из прошлого века?
– Мне не хочется смотреть что-то другое. А это классика. Никогда не поверю, что ты не видела Клуб “Завтрак”.
– Так и быть, но только, если ты пообещаешь посмотреть на фейерверки в полночь.
– Заметано.
Эбби наполняет вином два бокала и протягивает один мне.
– Так ты еще не говорила с ним?
– Нет, – отрезаю я. Не хочу обсуждать эту тему.
– Знаю, он поступил плохо, но стоит ли расставаться из-за этого?
Я сильнее натягиваю одеяло.
– Дело же не только в Рождестве. Дело в выборе, который он сделал.
– И что же означает его выбор?
– Что Люси ему важнее меня. Думаю, мы разобрались. Я предупреждала, что не могу находиться в отношениях с ними обоими.
– Не думаю, что она ему важнее. Он любит тебя. – Эбби потягивает свой напиток. – Вы, ребята, особый случай, я уже говорила.
– Да, точно. С тех пор, как мы вернулись из Европы, большую часть выходных мы проводили порознь из-за его стремления к прошлому. А в будни мы не могли видеться из-за моей учебы. А теперь и Рождество профукано. Мне такие отношения не нужны. Это чересчур. Или недостаточно.
– Но он ведь нашел свою мать, Несс. Должно быть, это сильно его подкосило. Дай ему шанс.
Я закидываю горсть попкорна в рот. Я могу смириться с его экстренными выездами на помощь Люси и нездоровой ревностью, но Рождество стало для меня последней каплей. У него был шанс доказать, что все дерьмо осталось позади, что наши отношения важнее. Он знает, когда Люси на самом деле нуждается в нем, а когда может разобраться сама. Он не смог посвятить мне даже дня. Я слишком молода, чтобы взваливать на себя это. Примерно такие мысли на повторе вертятся в моей голове, убеждая старую, логически мыслящую Несс в том, что она поступает правильно.
Но я люблю его сильнее, чем думала. Точно снег, о котором он говорил, он точно так же изменил мой мир. Случайное воспоминание о тех словах заставляет слезы заструиться по щекам. Никогда не подумала бы, что расставание скажется на моем физическом состоянии, однако я почти не ем, хочу спрятаться и все время чувствую слабость и головокружение. В сообщении он написал, что хочет поговорить – объясниться – но мы уже проходили через это. И я больше так не могу. Слезы текут по щекам, боль пробивается сквозь апатию.
– Ох, Несс… – Эбби обнимает меня, и я зарываюсь лицом в ее колючий свитер. Она все еще пользуется парфюмом, которым душилась в подростковом возрасте, и его запах возвращает меня в те дни. В дни, когда я успокаивала ее и никогда не понимала, от чего она так эмоциональна.
Я отстраняюсь и вытираю лицо рукой.
– Как дела с Джаредом?
– Неплохо. Он уехал в Шотландию на Новый год.
– В Шотландию?
– Вот и я подумала. Ехать в какой-то холодный каменный замок? Нет, спасибо. У него там вроде встреча выпускников, так что, думаю, он рад, что я отказалась поехать с ним. – Она останавливается. – К тому же, там будут только парни. Думаю, Олли за ним присмотрит.
На ее лице мелькает беспокойство прежде, чем она встает и берет диск. Наше единодушное молчание знаменует окончание разговоров о парнях. Бывших парнях.
***
– Несс!
Я вскакиваю, роняя на пол полупустую миску с попкорном. Эбби стоит надо мной, а в отдалении с треском взрываются салюты.
– Мы проспали! Это все ты со своими жуткими фильмами из восьмидесятых!
– Или вино? – Я указываю на две бутылки на столе, одна из которых наполовину пуста.
– Идем, а то пропустим! – Эбби хватает меня за руку и тянет к раздвижным дверям в конце комнаты.
Сквозь подтаявший снег проглядывают островки травы. Я выхожу на задний двор, накинув на плечи одеяло. Мы пропустили полночь. Фейерверки разливаются по небу, привнося краски в мой темный мир.
Эбби хлопает – ну просто большой ребенок, обожающий салюты.
– С Новым годом, Несс! – Она обвивает меня руками и целует в щеку.
– С Новым годом! – слегка улыбаюсь я.
– Я должна позвонить Джареду! – Она выпускает меня из объятий и скрывается внутри.
Звуки фейерверков затихают с началом Нового года. Пока Эбби болтает и хихикает по телефону с Джаредом, я раздумываю над тем, чтобы позвонить Эвану, затем ругаю себя за слабость. Но телефон все-таки достаю.
Там пропущенный звонок и смс. От Эвана.
“С Новым годом. Я скучаю. И люблю тебя”.
Из горла вырывается всхлип, не хочу снова плакать перед Эбби. Я очень устала и выпила больше вина, чем положено. Я знаю, что, если поговорю с Эваном, все закончится новой ссорой, с которой я не смогу справиться.
Я лежу на диване и болезненная пустота, оставленная Эваном, снова настигает меня. Я не могу позволить ему вернуться, потому что пустота с каждым разом становится все глубже.
Салюты все еще гремят, но не так часто.
Новый год. Новое начало.
ГЛАВА 26
ЯНВАРЬ
ЭВАН
Как может жизнь быть такой беспросветной?
Вина за то, что я оставил Несс одну на Рождество, перетекает в растерянность из-за ее нежелания говорить со мной. Знаю, то, что я сделал, кажется ей неправильным, но, если она не дает мне возможности объясниться, как же мне все исправить?
Почему Несс не хочет разобраться?
Я думал, что через пару дней она успокоится, и мы поговорим. С Рождества до Нового года я постоянно оставлял ей голосовые сообщения. Затем послал ей смс в канун Нового года. Смс, на которое она так и не ответила.
Хоть я и понимаю, что неправ, понять, почему мы расстались, я не в состоянии. Как она может утверждать, что любит меня, а затем так легко охладеть. Да, я облажался, но неужто этого достаточно, чтобы все перечеркнуть?
В голову закрадывается уже знакомая тревога. К концу дня я решаю, что недостаточно хорош для нее. Слишком сложно. Она сделала последний шаг в мир, за пределами которого я болтался, оставив меня позади. Боль переходит в злость – детскую злость на нее. Думаю, у Несс большие проблемы со сближением с людьми. Мне ли не знать, я и сам прошел через это. Видел, как она держит всех на расстоянии вытянутой руки. Не только меня, но и друзей тоже. Несс просила впустить ее в мою жизнь, но никогда до конца не впускала меня в свою. Почему я должен разрываться на куски? Что это еще за хрень?
