Текст книги "Господство Выживших (ЛП)"

Автор книги: Лиза Смедман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Лиза Смедман
Господство Выживших

ПРОЛОГ

Доска сава висела в воздухе, словно мост.

По одну его сторону лежали Ямы Паутины Демонов, широкая равнина выжженных скал под фиолетово-чёрным небом. Огромный чёрный паук с красными глазами возвышался над этим пейзажем: богиня Лолс, в одном из своих восьми воплощений. Липкие белые нити тянулись от её тела до разных мест в её владениях. Паутина вилась зигзагами между шпилями чёрных скал, обращённых к небу, и заполняла множество трещин, которыми была испещрена земля вокруг. Крошечные выпуклости пульсировали в полых нитях – смертные и иные существа, поклонявшиеся Паучьей Королеве, что нашли путь в её владения, либо умерев, либо придя сюда намеренно. Приглушённые крики и стоны раздавались изнутри, просачиваясь в серный воздух.

С другой стороны доски простирался лес – владения Эйлистри. Ветер проносил шёпот песни сквозь высокие деревья, шелестя ветвями, тяжёлыми от лунных камней. Половина фруктоподобных шаров сохранила свою первоначальную окраску – молочно-белую с искрами мерцающего голубого. Остальная часть была чёрного, как тень, цвета, впитывающего лунный свет, заливающий лес. Плоды источали сладкий аромат.

Под ветвями стояла сама богиня – высокая, гибкая фигура с угольно чёрной кожей и светлыми, как луна, волосами, достающими ей до лодыжек. Когда-то она гордо ходила по своим владениям нагой, но теперь богиня облачилась в свободную чёрную рубашку и штаны, которые скрывали её женские округлости. Маска – чёрная, но отсвечивающая лунным светом, стоило пошевелиться или вздохнуть – скрывала лицо, оставляя видимыми только глаза.

Два меча Эйлистри висели на бёдрах, держась при помощи магии песни. Пока богиня рассматривала доску сава, она поигрывала кинжалом ассасина, рассеянно вращая его на удавке.

Что-то заметив, она напряглась.

– Что это, Лолс? Ещё один твой отвлекающий манёвр?

Паучья Королева прекратила плести сети, оторвала своё брюхо от липких нитей, и придвинулась ближе. Слабые вопли полились из оборванных нитей паучьего шёлка, трепещущего по её следу. Богиня опустила голову и коснулась лапами доски.

– Я не вижу ничего неуместного.

Эйлистри подкинула кинжал и поймала его за рукоять. Она направила оружие на доску сава.

– Там.

– Ах, это, – паучья пасть Лолс растянулся в улыбке.

На доске стояли сотни тысяч игровых фигур. Рабы, Жрицы, Маги и Воины стояли поодиночке или группами на линиях, расходящихся от Домов играющих. На том месте, куда указала Эйлистри, и которое было расположено тревожно близко к сердцу её Дома, доска стала зыбкой. Одна из её фигурок Жрицы медленно погружалась в это пятно. Она увязла уже по лодыжки.

Лолс хихикнула.

– Похоже, ты собираешься потерять гораздо больше, чем одну фигуру.

Ещё несколько багряно-красных пятен появилось на доске, всё ближе к дому Эйлистри. Они вздулись и из них выросли фигуры: фигурки жрецов, которых раньше не было в игре. Все они имели лица дроу, но с телами, похожими на капли затвердевшего воска.

Гнев сверкнул красным в глазах Эйлистри.

– Гонадор, – проворчала она. – И его фанатики.

Мечи на её бёдрах пропели в знак неудовольствия богини. Она, обвиняя, указала кинжалом на Лолс.

– Никто не давал и не спрашивал разрешения на принятие в игру третьего.

– Не обвиняй меня в обмане, дочь, – ответила Лолс. – Древний не нуждается в Хозяйке. Гонадор был стар уже во времена Ао. Бог слизи уходит и приходит, когда сам пожелает. Я ни командую им, ни заставляю его.

– Прежде ты вывела его из Абисса.

– И как нарыв он снова поднимается. Может, и на этот раз, ты сразишь его для меня?

Эйлистри вскипела. Она не сомневалась, что за этим стоит Лолс. Пока она смотрела, несколько из её фигурок погрузились уже до колена в зыбь на доске. Гниющие пятна, такие же тёмные как битые бока фруктов, расползались, сливаясь вместе. Если их не остановить, они полностью окружат Дом Эйлистри, отрезав множество её фигурок на оставшейся части доски.

Лолс, должно быть, вывела Гонадора, выбрав именно этот момент для удара, но почему? Эйлистри тщательно изучала доску сава, ища ответ.

А потом она увидела его: ход, который, как, вероятно, надеялась Лолс, её дочь не заметит.

Эйлистри потянулась к своей самой сильной фигурке Жрицы, той, что держала изогнутый меч. Увидев, как Лолс вздрогнула, она поняла, что сделала правильный выбор. Эйлистри двинула фигурку вдоль пути, который позволит ей проникнуть в самое сердце Дома Лолс. Ход не был атакой на фигуру Матери Лолс, но сулил ещё больше выгоды. Богиня Танца полностью заблокировала фигурку Матери, препятствуя её перемещению. Если Лолс не найдёт способ устранить Жрицу, её Мать будет выведена из игры.

Взять фигуру Жрицы Эйлистри, однако, не выглядело возможным. Она была неприступна в своей позиции, защищённая со всех сторон.

Эйлистри откинулась назад, удовлетворённая.

– Твой ход.

Жвала Лолс щёлкнули. Её брюхо беспокойно запульсировало, и паучьи сети на её уровне дрогнули в ответ. Богиня немигающим взглядом изучала доску. Наконец она качнулась назад на восьми паучьих ногах и опустила своё разбухшее брюхо на землю.

– Возможно, удача будет сопутствовать мне, – сказала она.

Она приняла облик дроу и потянулась за костями. Они были такими же, как и когда Эйлистри делала свой бросок, ранее в игре: два октаэдра из прозрачного лунного камня, каждый с пауком, пойманным в ловушку в их глубине. Семь сторон были отмечены числами; на восьмую было нанесено изображение полной луны, олицетворяющей цифру один. Одина из единиц была цельным белым диском полной луны, а другая – тёмной, с узким серпом белизны с одного края.

– Один бросок за игру, – сказала Лолс. – И я беру его сейчас.

– Я думала, ты предпочитаешь самой плести свою судьбу.

– Именно это я и делаю, дочь, – произнесла Лолс шёлковым голосом.

Она гремела костями в сложенных чашечкой руках.

Эйлистри ждала, напряжённая и молчаливая. Если Лолс выкинет дубль, Эйлистри будет вынуждена принести в жертву одну из своих фигур. Она знала, какую выберет Паучья Королева: Жрицу, угрожающую Матери Лолс. И всё же для волнений было мало причин. Вероятность того, что обе кости приземляться вверх лунным кругом, была шестьдесят три к одному. Невозможный бросок. Кроме разве того, что Эйлистри самой удалось сделать это ранее, заставив Лолс пожертвовать своим Чемпионом, Селветармом. И теперь был черёд Лолс испытать судьбу.

Эйлистри кивнула на кости, гремящие между тонкими чёрными ладонями Лолс.

– Никаких трюков, – предупредила она. – Если я увижу хоть одну нить паутины, прилипшую к костям, я потребую перебросить.

Лолс изогнула безупречную белую бровь. Она носила лицо Данифай, своей Избранной – женщины, которую она поглотила в конце своего Безмолвия. Её черты были прекрасны: обольстительные губы, высокие скулы, глаза необычного оттенка. И всё же выражение лица было столь же холодным, как и лёд зимой.

– Никакой паутины, – пообещала Лолс.

Затем она бросила кости.

Октаэдры ударились о доску между фигурками. Одна кость сразу остановилась, символом полной луны вверх. Вторая замерла напротив фигурки Жрицы Лолс. Кубик стоял на ребре, балансируя между восемью и единицей.

– Кубик остановился, – сказала Эйлистри. – И знак…

Паук внутри дёрнулся.

Кубик свалился набок, луной вверх. Новолунием. Медленно, его окраска распространилась на весь кубик, делая его столь же тёмным, как сердце Паучьей Королевы.

– Ты жульничаешь! – вскричала Эйлистри.

– Конечно, – улыбнулась Лолс.

Эйлистри обратила своё лицо ввысь.

– Ао! Я требую вас в свидетели, Повелитель Всего, и вашего правосудия, Лолс нарушила правила и должна покинуть игру.

Ответ Ао не был ни словом, ни жестом, но внезапным озарением. Кубик, показал он, всегда был неправильным. Лунный свет склонил чашу весов в первый раз. Лолс устроила это – обман, это верно, первый результат был в пользу Эйлистри. Второй вращавшийся кубик тоже остановился.

Ао высказал своё решение.

Эйлистри уставилась на пустое место на доске сава, где когда-то стоял чемпион Паучьей Королевы.

– Ты хотеласмерти Селветарма. Ты подстроила это.

Лолс лениво пожала плечами.

– Конечно. И теперь твоя очередь потерять фигуру, которую явыберу.

– Нет. – Прошептала Эйлистри.

Слёзы выступили на глазах Богини Танца, выцветших до унылого жёлтого цвета. Солёные капли скатились вниз по лицу богини, и были поглощены маской Ваэрона.

– Да, – ответила Лолс.

Жестоко улыбаясь, она протянула покрытую паутиной руку к фигурке Жрицы.

– Эту. Я требую её в жертву. Сейчас.

ПЕРВАЯ ГЛАВА

Месяц Чес

Год Котла (1378 ЛД)

Т'лар тихо скользнула в тёплую как кровь реку и зацепилась за скрюченный корень дерева, чтобы её не уносил слабый поток. Река мягко скользила по её коже без какого-либо сопротивления; со времени принятия её в ряды Велкин Велв, женщина обрила тело с головы до лодыжек, чтобы избежать предательских белых вспышек, способных выдать её. Плывя на спине, Т'лар натянула переплетение мёртвых виноградных лоз поверх своего нагого тела, маскируя себя. Она смотрела вверх на небо, усеянное огнями тысяч звёзд, слушала шорох шагов хищников в ночи и испуганный визг их добычи. Мир Наверху был шумным местом по сравнению с холодной тишиной Подземья, но даже сквозь эту какофонию женщина могла слышать тихий ропот голосов: дикий эльф и женщина, убить которую послали Т'лар.

Она отпустила корень, и течение подхватило её. Как только женщина подплыла ближе к источникам голосов, скрытая переплетением лоз, она удобнее перехватила своих шипастых пауков – два металлических метательных шара размером с грецкий орех, заполненных ядом и покрытых полыми металлическими иглами. Укол любой из них заставит онеметь её руки. Используемые против кого-то, кто не имеет иммунитета к этому яду, они сделают тело столь же твёрдым, как и окаменевший лес.

Сквозь завесу виноградной лозы, Т'лар наблюдала за своей целью: женщина дроу стояла на берегу реки, повернувшись боком к воде, её внимание было сфокусировано на странного вида мужчине, что сидел на корточках возле её ног. Женщина была примерно такого же роста что и Т'лар, но на этом их сходство и заканчивалась. У жрицы были длинные белые как кость волосы, завязанные в тугой узел и схваченные чёрной сеткой на затылке. Чёрные перчатки, с вышитым на них белым рисунком паутины, закрывали её ладони и руки до локтя. Она носила тонкую шёлковую робу, стянутую на талии поясом, на котором висели церемониальный кинжал и плеть. Три змеиные головы плети обвились вокруг бёдра жрицы, пробуя раздвоенным языком воздух, готовые предупредить об опасности.

Цель Т'лар была из благородного Дома Мизз'ринтарл. Т'лар немного знала её. Она когда-то тоже принадлежала к этому Дому, и даже играла с Нафай, когда они были ещё девочками – в игру «Преследующий Паук и Раздираемый Раб». Но она оставила все свои привязанности в день, когда её остригли. Со второго десятилетия жизни она служила только Лолс.

И Лолс решила, что Нафай должна умереть.

Т'лар не спрашивала почему, совершить такую дерзость, было сродни самоубийству. Но она слышала шёпот: что Нафай, совсем недавно присоединившаяся к храму Тёмной Матери, служит Лолс лишь для вида. Что её истинная преданность принадлежит кому-то ещё – Ваэрону, как было известно по слухам – хотя то, что женщина примет веру в Лорда в Маске так же маловероятно, как и то, что луна обернётся пауком и удерёт с неба.

Всё же, Нафай сделала что-то, что вызвало гнев Лолс. Что-то побудило валшаресспослать Т'лар на охоту за ней. И сколь же долгим было это преследование. Гуаллидурз лежал более чем в четырёхстах лигах отсюда, если считать паучьим подъёмом. Что заставило Нафай подняться в Мир Наверху и побудило её искать компании столь странного мужчины?

Дикий эльф был крепко сложён, почти такой же мускулистый, как и женщина дроу. У него была более тёмная кожа, чем у большинства поверхностных эльфов. Под глазами жёлтой краской были нарисованы круги, волосы были стянуты в крошечные косички, к каждой из которых крепился пучок пушистых белых перьев. Его единственной одеждой была подобная сумке набедренная повязка, которая обрисовывала его гениталии. С неё на бечёвке свисал чёрный мешочек. Он сидел на корточках перед жрицей, руки лежали на коленях, держа трубку для дротиков. Эльф говорил высоким мелодичным голосом, напоминающим Т'лар стрекот пещерных сверчков.

Жрица ответила ему на том же языке.

Т'лар отдала мысленную команду. Её мочку уха защекотало, когда чёрный опал в форме паука на её серёжке зашевелился, пробудившись к жизни. Она немного наклонила голову, направляя паука в ухо, и ждала, пока он сплетёт сеть, напевающую как вторая барабанная перепонка при звуке голоса. Затем она прислушалась.

– … отведи меня к нему, – сказала жрица.

Мужчина покачал головой.

– Они убьют тебя. Незнакомцам не разрешают появляться в лесу, не говоря уж о ватзалахаун.

Слово было взято из Высшего языка Дроу. Паучья серёжка Т'лар перевела его как «храм первого обучения».

– Всё же я здесь, в Туманной Долине.

– Да.

Жрица склонилась ближе к нему.

– И ты отведёшьменя к храму.

Мужчина вздохнул.

– Да, – прошептал он.

Он окинул женщину замученным и в равной степени ожидающим взглядом, как если бы она обещала ему что-то – нечто такое, за что придётся дорого заплатить.

Т'лар уже подплыла к месту, где стояла Нафай; спустя момент или два, течение унесёт её прочь. Она выдохнула и погрузилась под воду, позволив путанице виноградных лоз плыть дальше в одиночестве. Женщина оттолкнулась, послав своё тело к берегу, затем повернулась так, что её ступни коснулись дна. Она вырвалась из воды руками вперёд и в тот же самый момент лёгким движением швырнула шипованных пауков. Один ударил мужчину по лбу. Тот тут же напрягся и упал набок. Второй шар полетел к жрице. Прежде, чем он ударил, одна из змеиных голов плети Нафай взметнулась вверх. Она схватила шип в воздухе и проглотила его.

Гадюка дико извивалась, когда шипы вонзились в её глотку. Две другие змеиные головы шипели в ярости.

Нафай завертелась. Священный диск, свисающий с её шеи, болтался на её шее как маятник. Она выкрикнула молитву и сплела руки вместе, впившись взглядом в Т'лар через переплетение пальцев.

Т'лар почувствовала, как заклинание задело её тело. Оно стянуло её живот, противоестественно надувая его. Оно вытянуло две нити её плоти с левого бока, пытаясь скрутить их, вместе с её левой ногой и рукой, в тонкие насекомоподобные ноги. Разум жрицы рванулся к Т'лар, словно перебирая липкими от паутины пальцами мысли противницы, пытаясь подчинить её воле Нафай.

Т'лар сопротивлялась изо всех сил. С толчком, её тело вернулось к нормальному состоянию. Она выпрыгнула из воды. В прыжке она мысленно использовала дро'зресс, чтобы стать невидимой. В воздухе она кувыркнулась и оттолкнулась от ствола дерева, перемещаясь в место, где жрица не будет ожидать её появления. Она ткнула пальцами в грудь жрицы слева выше живота, в жизненно важную точку над сердцем. Другая рука сомкнулась на горле Нафай.

Жрица задохнулась и упала на колени, не способная дышать и захлёбывающаяся кровью. Она схватила свой священный символ и попыталась сложить свои пальцы в бессловесной молитве, но Т'лар обернулась и обрушила на висок Нафай свою пятку. Жрица упала без сознания.

Одна из голов плети набросилась на неё. Т'лар отпрыгнула назад. Заполненные ядом клыки змеи щёлкнули в воздухе. Т'лар осторожно обошла вокруг плети и присела рядом со жрицей. Она сильно нажала на артерию на шее, и блокировала приток крови. Ноги Нафай дёрнулись один раз, а затем её тело расслабилось. Она была мертва.

– Лолс тлу мала, – прошептала Т'лар, отдавая ритуальную хвалу за успешное убийство. – Ял ультринан зах ксандус.

Две из змеиных голов плети яростно плевались на неё. Третья сильно напряглась; два паучьих шипа проткнули её чешуйчатую кожу изнутри и высунулись из её тела. Т'лар подняла духовую трубку дикого эльфа и использовала её, чтобы отодвинуть плеть в сторону. Позже, после того, как соберёт своё оружие, она положит плеть в сумку и отнесёт её назад в Гуаллиндурз как доказательство своего убийства, вместе со священным символом Нафай. Она сняла кулон с мёртвой женщины и повесила на свою шею.

Затем она обратила своё внимание на дикого эльфа. Его тело выглядело напряжённым, но его руки дрожали, а веки затрепетали. Он был сильнее, чем предполагала Т'лар. Яд скоро перестанет удерживать его. Т'лар встала на колени рядом с мужчиной и положила руки на его горло, но заколебалась. Она знала, что должна убить его сейчас. Закончить работу. Но её снедало любопытство. Женщина очень хотела узнать, что привело Нафай в это место, что было настолько важным для жрицы здесь, на поверхности. Храм, сказал дикий эльф.

Вместо того чтобы усилить хватку, Т'лар отпустила горло эльфа. Она не станет убивать его, пока. Для начала, она заставит его показать этот храм. Женщина знала, что это грозит раскрытием тайн, которые валшаресспредпочла бы похоронить, но если это означало смерть Т'лар по её возвращении в Гуаллиндурз, так тому и быть. Она охотно пошла бы на алтарь, зная, что служила Лолс хорошо.

Она выдернула шипованных пауков изо лба дикого эльфа, сняла мешочек с его набедренной повязки, высыпая отравленные дротики, и откинула их в сторону. Затем женщина вытащила метательный кинжал Нафай в виде паука и использовала его, чтобы отрезать полосу от шёлковой одежды жрицы, использовав её, чтобы связать запястья дикого эльфа за его спиной и обездвижить лодыжки. Она затолкала ещё больше шёлка в его рот и плотно привязала этот самодельный кляп. Затем Т'лар стала ждать. Время от времени она похлопывала пленника по щекам. Когда мужчина наконец-то очнулся, она схватила его за волосы.

– Моргни дважды, если понимаешь меня, – сказала она.

Она говорила на Высоком языке Дроу, серьга помогала ей только понимать язык дикого эльфа, но не говорить на нём.

Дикий эльф пристально смотрел на неё. У белков его глаз был желтоватый оттенок, сигнализируя о недуге более значительном, чем яд, недуге, который действовал на его органы достаточно долгое время. Женщина перевернула пленника, проверяя тело. Она нашла то, что искала на его левом бедре и икре: серия маленьких, вздувшихся красных бугорков. Паучьи укусы. Она дотронулась до одного из них, и ощутила его теплоту. Без лечения эльф умрёт к восходу солнца.

Т'лар указала на жрицу.

– Она обещала вылечить тебя, не так ли?

Женщина дотронулась пальцами до платинового диска, что висел на её обнажённой груди, лаская выгравированного паука, затем указала на укусы.

– Ты хотел бы, чтобы явылечила тебя? –

Дикий эльф уставился на неё. Он не мог говорить, пока во рту был кляп, но Т'лар уловила, как расширились его зрачки. Эльф понял её намерения, если не само значение её слов. Он верил, что она может вылечить его. Очевидно, он не имел дел с дроу до этого. Пленник проворчал что-то сквозь кляп и отрывисто кивнул.

Женщина подняла его на ноги.

–  Ясалахаун, – приказала она, грубо толкнув его.

Эльф кинулся прочь от реки, в лес. Т'лар отправилась следом.

Они шли некоторое время, шаги дикого эльф был короткими и прерывистыми из-за связанных ног, а из-за скрученных за спиной рук, он часто падал. Т'лар поднимала его каждый раз и заставляла продолжать идти. Луна поднималась в небе, круглая и полная, погружая лес в равные доли света и тени. Т'лар, прищурившись, смотрела сквозь этот свет и запоминала маршрут, которым они движутся. Позже ей предстояло найти обратную дорогу к ведущей в Подземье расселине возле реки.

К счастью, этот регион Мира Наверху имел множество ориентиров. Они несколько множество холмов, каждый из которых был увенчан переплетением деревьев и винограда, и кусками раздроблённого наполовину зарытого в землю камня. Т'лар вскарабкалась на поваленную колонну из обсидиана, вырезанную в форме человека с четырьмя руками, сложенными на груди. Было ли это изображением мужчины или женщины, Т'лар разобрать не смогла. Лунный свет отбросил тень на глифы, высеченные на лбу фигуры. Т'лар не была учёным – она не могла читать сами глифы – но она узнала их, это была архаичная форма Эспруара. Она оглядела холмы вокруг и поняла, что находиться среди руин древнего строения. Таким упрямым и плодородным был Мир Наверху, что почва и растительность полностью скрыли разбросанные обломки зданий под толстым слоем глины.

Дикий эльф остановился перед одним из холмов и указал кивком головы куда смотреть. Одно из деревьев, растущих на холме, упало, открывая дыру в насыпи, которая обнажила каменную кладку под ней. Т'лар всмотрелась в дыру и увидела вспышку металла: адамантиновая дверь. Её петли были на поверхности рушащегося камня, позволив двери рухнуть внутрь. Сейчас металл образовал естественный спуск в темноту в центре полой насыпи.

Дикий эльф оглянулся на женщину, очевидно отказываясь входить туда. Т'лар покачала головой. Она сбила его с ног, поставив на колени, и приказала:

– Внутрь.

Дикий эльф впился в неё взглядом, но подчинился. Он чувствовал себя так, словно в его животе копошатся черви, когда шёл вперёд к дыре. Т'лар присела и осторожно последовала за ним с кинжалом Нафай в руке. Она чувствовала запах сырой земли и мускусный запах паука. Паутина облепила её лицо. Но атаки, которую она ожидала, не последовало. Хотя паутина была повсюду, внутри древнего здания не было ни единого паука.

Пространства внутри комнаты было достаточно, чтобы стоять. Т'лар огляделась. Чёрный мраморный пол имел круглыю выемку в центре. Узор белых жил вился по камню: тонкие как волос линии, напоминающие запутанную паутину. Стены были покрыты рельефами, три из них были испещрены глифами, которые она не могла прочитать, и которые бежали от потолка до пола узкими рядами. Четвёртая стена представляла собой фреску, озаглавленную глифом, который Т'лар узнала: Арошни. Настоящее имя Лолс.

Это точно было древним храмом.

Т'лар упала на одно колено и повернула свою голову, открывая шею.

– Тёмная мать всех дроу, твоя слуга предлагает себя Вам.

Завершив ритуал, она поднялась и стала изучать фреску. На ней был изображён огромный паук с лицом дроу, нарисованным на брюхе. Восемь рук дроу радиально расходились от его тела. Каждая оканчивалась ладонью с восемью пальцами. Линии простирались от каждой руки, связывая центральную фигуру с четырьмя парами пауков поменьше, каждый с лицом на его брюхе. Лица первой пары были скрыты масками, в то время как вторая пара имела исхудалые лица, больше напоминающие голые черепа, и пустые глаза. Лица у третьей пары можно было сравнить с расплавленным воском, провисшие и искажённые, а у четвёртой были открыты рты и подняты паучьи ноги, словно они пели хвалебный гимн самому крупному пауку. Восемь меньших пауков были подвешены от пальцев центральной фигуры на сети, как будто недавно вылупились из кокона, раскачивающегося на ветру.

Изображение было не похоже ни на что, что Т'лар когда-либо прежде видела. Оно было старым, древним. Не совсем верным. И всё же странно интригующим. И ведь Лолс сплела путь, чтобы привести её сюда. Зачем?

Используя кинжал Нафай, женщина проколола каждый из пальцев. Она прижала их кончики пальцев к брюху самого большого паука, оставляя небольшие кровавые отметины.

– Услышь меня, Тёмная Мать. Покажи мне свою волю.

Она слышала приглушённый голос позади неё: дикий эльф, пытающийся сказать что-то сквозь свой кляп. Женщина обернулась и увидела паука размером с кулак, спускавшегося с потолка на нити шёлка. Паук был чёрным как ночь с красным рисунком в виде песочных часов на брюшке. Когда он спускался с потолка, фееричное пурпурное пламя ореолом расцвело вокруг его тела. Дикий эльф бросился в сторону, стараясь откатиться в сторону.

Лолс дала о себе знать.

Т'лар шагнула к дикому эльфу и поймала его за волосы, подтаскивая его к полукруглому углублению. Паук остановил спуск, покачиваясь на своей нити прямо над головой Т'лар. Он наблюдал. Т'лар подняла кинжал Нафай и поцеловала лезвие. Затем она откинула назад голову дикого эльфа, выгибая его тело дугой и открывая горло. Он закричал – дикий вопль, пробившийся даже сквозь кляп. Он боролся с Т'лар изо всех сил, пытаясь отпрыгнуть от неё, вырваться и сбежать, но её хватка была стальной.

Женщина дотронулась своим кинжалом до горла мужчины и уколола, слегка повредив кожу.

– Прими эту жертву, Тёмная Мать, – прошептала она.

Дроу снова уколола пленника. Немного глубже, чем в первый раз. Его приглушённый вопль стал более пронзительным. Мужчина сражался с безумством пойманного в ловушку зверя, но хватка Т'лар была столь же крепкой, как и адамантин. Дикий эльф изворачивался и пинал её по ногам. Женщина плавно уклонилась от ударов.

– Насладись его страхом.

Ещё укол, немного глубже.

– Испытай наслаждение от него.

Кровь сочилась из раны. Дроу ударила в четвёртый раз.

– Испытай наслаждение от его крови.

Укол.

– Поглоти его.

И ещё раз.

– Разорви его душу.

Она ударила снова. Достаточно глубоко, на этот раз, чтобы проткнуть трахею. Дыхание эльфа ускорилось, стало паническим. Кровь пузырилась в уголках рта.

– Возьми его!

На её восьмом и финальном ударе лезвие погрузилось по самую рукоять. Т'лар дёрнула его, чтобы освободить, выпустив горячие брызги крови. Она повернула голову мужчины набок, позволяя крови хлынуть на фреску. Потом дроу повернула слабо дёргающуюся жертву к выемке в полу. Дикий эльф умер, и кровь перестала бить из раны. Т'лар положила его к своим ногам и ждала, пока вытечет кровь. Выемка в полу заполнилась багряной жидкостью. Женщина оттолкнула труп в сторону и поцеловала окровавленный кинжал во второй раз, пробуя кровь эльфа. Потом она посмотрела, как подсвеченный фиолетовым паук возобновил свой спуск.

Он погрузился в углубление с кровью. Магический огонь вспыхнул на поверхности ярко-красного бассейна, и его оттенок сменился на цвет старого ушиба. Затем кровь высохла. Выемка в полу стала такой же, как и до принесения жертвы: пустая и ожидающая.

Т'лар услышала звук трущихся друг о друга камней, раздающийся от фрески. Она обернулась, всё ещё держа кинжал в руке. Брюхо Лолс оседало в стене. Резко оно отвалилось, разбившись об пол какой-то комнаты, лежащей за этой, и подняло облако пыли. Несколько секунд царила тишина. Потом Т'лар услышала скребущий звук. Она напряглась, готовя себя к чему бы то ни было, посланному богиней. Лолс любила проверять своих верующих – и провал обычно означал смерть.

Из отверстия в стене донёсся рокочущий женский голос, столь же сухой как старая кожа, и слишком низкий, чтобы Т'лар могла разобрать все слова. Однако одно было достаточно чётким: имя богини. Лолс.

– Паучья Королева! – торжествующе закричала Т'лар. – Я твоя преданная слуга.

Что-то двигалось в пространстве за фреской, что-то большое и тёмное, протискивая себя в дыру, которую образовала жертва Т'лар. Оно проскользнуло головой вперёд, но плечи были слишком широки, чтобы пройти. Звериное лицо, больше демоническое, чем эльфийское, уставилось на Т'лар и зарычало. Кровь сочилась из отверстия и стекала в лужу у основания стены. Внезапно дыра расширилась, а затем сжалась, выплюнув демоническое существо. Оно приземлилось на землю, тяжело дыша.

Демоническое существо было женщиной-дроу в два раза выше Т'лар, из груди росли восемь паучьих ног. Волосы были спутаны, что делало их похожими на старый паучий шёлк. Под каждым глазом был волосатый бугорок, из которого высовывались полые на концах клыки. Клыки скрежетали, пока демон, постанывая, лежала на полу.

Т'лар была уверен, что демон-дроу принадлежала Лолс, хотя она никогда не видела ничего подобного ей.

– Что ты? – спросила она. – Одна из служанок Лолс?

Демон-дроу подняла взгляд.

– СлужанкаЛолс? – прокаркала она.

Слова были исковерканы. Её дикое хихиканье заполнило пустой храм и отозвалось холодком в спине Т'лар. Смех был самим хаосом, безудержный и столь же опасный, как обвал.

Демон-дроу начала петь.

Песня была грубой, как будто горло существа было сухим и выжженным. Всё же ноты заполнили храм магией, которая ударила в паутины и заставила их вибрировать, как струны лиры. Т'лар могла почувствовать её на своём собственном теле: гудящий скачок силы. Демон-дроу была иссушена и измождена, когда упала на пол из дыры, но она встала на ноги увеличившаяся и заметно посвежевшая. Когда песня закончилась, сил у неё заметно прибавилось. Демон взглянула на Т'лар.

– Какой сейчас месяц? Какой год?

Т'лар без страха встретила пристальный взгляд демонической дроу. Лолс ненавидела слабость, так же как и демоны, служащие ей.

– Месяц Чес, Год Котла – 1378 по счёту Мира Наверху.

Демоница покачала головой.

– Пять месяцев, – она посмотрела вниз на свои ладони и руки, потом резко сжала их в кулаки. – Кто ты?

Т'лар поклонилась.

– Т'лар Мизз'ринтарл из Велкин Велв, ассасинов Храма Тёмной Матери.

Демон-дроу взглянула на неё с выражением искреннего веселья на лице.

– Ассасин? – переспросила она. – Тебя послали убить меня?

– Конечно, нет! Я служу Лолс.

– Это удачно, – голос демонической дроу упал до низкого шёпота, и она склонилась ближе. – Ни один смертный не может убить меня, хотя многие пытались.

Она разогнулась и закричала.

– Сама пустота не оказала на меня никакого эффекта!

Т'лар начала подозревать, что существо было кем-то намного более могущественным, чем йоклол. Какая-то новая форма демона, что породила сама Лолс.

– Как мне обращаться к тебе, Госпожа?

Демон молчала несколько мгновений. Её паучьи клыки скрежетали. Наконец она ответила.

– Кающаяся Леди.

Это звучало как титул некоего могучего существа.

– Вы хозяйка демонов?

Кающаяся Леди рассмеялась. Её взгляд стал диким.

– Больше чем это. Гораздо больше, – она махнула деформированной рукой в сторону фрески. – У меня есть даже свой собственный храм.

Т'лар кивнула, её грудь тяжело вздымалась от волнения. Не сыграла ли она роль в возрождение некоего древнего и давно забытого божества? Она старательно сохраняла непроницаемое выражение лица, несмотря на бурю эмоций, что заставили её стать почти легкомысленной. Паучья Королева, должно быть, наблюдала, когда Нафай умерла. И снова, когда Т'лар предложила ей свою жертву. Лолс была известна своими капризами. Это не было чем-то неслыханным, чтобы наградить простого ассасина властью, которая заставит плакать даже жрицу. Служение аватаре полубога, например.

– Ваша песня, – сказала Т'лар. – Я почувствовала её силу.

– Тёмной хор Лолс? Баэ'квэшэл?

Т'лар никогда ранее не слышала этого слова, но не признала этого, чтобы не показать слабости. А божество, порождённое хаосом и кровью, презирало слабость. Женщина кивнула, и смело произнесла.

– Я хочу научиться ей. Научите меня.

Кающаяся Леди подняла голову. На какой-то момент выражение её лица стало меланхоличным. Почти как у смертного.