Текст книги "Больше чем шеф (СИ)"
Автор книги: Лиза Лэйн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)
Глава 17. Агата
Я смотрю на человека перед собой и вижу будущее Марка. Он так похож на отца, что по спине бегут мурашки. Только мужчина стоящий в гостиной почти полностью седой, и на его лице застыло хмурое выражение. Он стоит у камина спиной к двери, но когда мы заходим в комнату, оборачивается. В его руке бокал с виски, я ухмыляюсь про себя, понимая, что у Марка с отцом больше общего, чем ему кажется.
– Отец, – кивает Марк и протягивает мужчине ладонь.
– Сын, – в тон ему отвечает тот и пожимает протянутую руку.
– Познакомься, – разворачивается ко мне Марк. – Агата Лушкевич, моя девушка. Агата, мой отец – Давид Иосифович.
Я делаю шаг вперед и протягиваю мужчине руку. Его рукопожатие крепкое и уверенное. Он с интересом оглядывает меня.
– Приятно познакомиться, – стараюсь я не тушеваться под его взглядом.
– Взаимно, Агата, взаимно, – кивает отец Марка и выпускает мою ладонь. – Выпьете? – немного поднимает он бокал.
– Нет, благодарю, – мотаю я головой.
– Как дела, Марк? – теряет ко мне интерес мужчина.
– Все так же, – пожимает тот плечами.
Мы стоит напротив друг друга и вся ситуация выглядит довольно неловкой, но тут в комнату, словно вихрь, врывается мама Марка, широко улыбаясь.
– Давид, Маркуша, чего же вы стоите, как два столба, и девочке сесть не предложили? – она переводит укоризненный взгляд с мужа на сына и обратно. – Но впрочем, ладно. Пойдемте к столу.
Ни слова не произнося, Марк разворачивается, берет меня за руку и ведет за собой. Пока мы идем, я оглядываю интерьер дома, восхищаясь вкусом его хозяев. Дом оформлен в современном стиле и пастельных тонах. Мраморная плитка на полу сияет чистотой, на стене встречается парочка картин абстракционистов, и готова поспорить, это подлинники. В доме большие окна, за счет чего свет буквально пронизывает его, дополняя ощущение уюта. Видно, что хозяева любят свой дом и счастливы в нем.
Мы проходим в столовую, где я восторженно оглядываю огромный стол, полностью заставленный едой. Посередине стола гордо возвышается блюдо с запеченным гусем. Кроме него я замечаю несколько закусок, пару салатов, блюдо с запеченным картофелем и несколько тарелок с нарезками.
– Мама! – восклицает позади меня Марк. – У нас будет званый ужин?
– Ну что ты, – машет на него рукой Дина Натановна. – Посидим скромно по семейному.
– Я вижу, – слышу я в голосе Марка улыбку.
– Ну же, не стойте, подходите, – машет руками женщина. – Агата, милая, садись поближе ко мне.
Вокруг стола начинается суета, мы рассаживаемся, Дина Натановна раскладывает еду по тарелкам, не забывая комментировать каждое блюдо. Обстановка становится менее напряженной, и я ободряюще улыбаюсь Марку через стол.
– Агата, – поворачивается ко мне Давид Иосифович, когда все тарелки наполнены. – Расскажите о себе, где вы работаете? А то наш Марк такой скрытный, совершенно ничего не рассказывает.
Мне слышится в его словах скрытый упрек, и если судить по лицу Марка, так оно и есть. Я широко улыбаюсь мужчине и поворачиваюсь к его отцу.
– Я шеф-повар в ресторане.
– Надо полагать, в ресторане Марка? – вскидывать бровь он.
– Вы не ошиблись, – улыбаюсь я и делаю глоток воды.
– А ваши родители? Тоже повара?
– Нет, – я ощущаю себя, как на допросе и начинаю нервничать. – Мой отец военный в отставке, а мама, – я немного запинаюсь, – учитель в школе.
– Благородные профессии, – с одобрением кивает Давид Иосифович. – Марк, – снова поворачивается он к сыну, – как дела идут в «Есенине»?
– Неплохо, – стискивает зубы Марк, а затем переводит взгляд на меня и широко улыбается. – Благодаря Агате нам удалось улучшить положение дел.
– Да? – удивлённо смотрит на меня его отец. – И как же, если не секрет?
Я снова смущаюсь под его пристальным взглядом, но Марк отвечает за меня.
– Агата предложила несколько отличных идей, связанных с благотворительностью.
– Интересный ход, – задумчиво кивает Давид Иосифович.
– Мальчики, – вступает в разговор Дина Натановна. – Ну что вы все о работе, да о работе. Агата, – поворачивается она ко мне. – Скажите как повар, как вам гусь? – лукаво улыбается она.
– Шикарный, – совершенно искренно говорю я. – Мне кажется, или вы мариновали его в белом вине?
– Ты совершенно права, моя дорогая, – качает головой она. – Не будет наглостью, если я попрошу тебя поделиться со мной парочкой профессиональных секретов?
– Конечно, нет, – смеюсь я и расслабляюсь.
Дальше вечер проходит довольно в непринужденной обстановке. Я замечаю, что Марк с отцом почти не разговаривают, обмениваясь сухими и отрывистыми фразами, но со мной Давид Иосифович предельно вежлив и, кажется, что я даже ему понравилась. Когда приходит время прощаться, Дина Натановна порывисто обнимает меня.
– Я рада познакомиться с тобой, дорогая, – улыбается мне женщина. – Будет здорово если вы приедете к нам еще. А то Маркуша так редко заезжает в последнее время, – в ее словах мне слышится тоска, и я ободряюще улыбаюсь в ответ.
– Конечно, Дина Натановна. Мы с удовольствием. Спасибо большое за ужин, все было восхитительно.
Мама Марка гладит меня по плечу и поворачивается к сыну.
– Хорошо, что вы нашли время, – грустно улыбается она ему.
Марк обнимает мать, целует ее в щеку и поворачивается у Давиду Иосифовичу.
– Отец, – сухо говорит он.
– Сын, – вторит ему отец.
Еще один обмен рукопожатием.
– Рада была с вами познакомиться, – улыбаюсь я мужчине.
– Я тоже, Агата, – кивает он мне.
Наконец, с прощанием покончено и мы садимся на заднее сидение Майбаха.
– У тебя чудесные родители, – смотрю я но Марка.
Он морщится как от зубной боли и берет меня за руку.
– Когда отец не устраивает перекрестный допрос.
Я хочу ответить ему, но из сумочки раздается звонок телефона, и я лезу внутрь, чтобы достать его. На экране высвечивается телефон лечащего врача моей мамы, и меня накрывает паника.
– Алло?
Я чувствую как от страха сердце подскакивает куда-то к горлу.
– Агата Александровна, простите, что беспокою так поздно, но сотрудники скорой сообщили, что все документы я смогу запросить у вас.
– Какие документы? – непонимающе произношу я в трубку.
– Отказ от пребывания в больнице, разумеется.
Не понимая ни слова из того что он говорит, я перевожу взгляд на Марка. Он выглядит встревоженным и жестом показывает мне включить громкую связь. Я нажимаю на экран.
– Пётр Аркадьевич, – вкрадчиво говорю я. – Давайте с самого начала. Я совершенно ничего не понимаю.
– Подождите, – тушуется врач, – но разве?
В трубке повисает недолгое молчание, но затем он продолжает.
– Сегодня утром приехала скорая, с разрешением от вас на транспортировку пациентки Самсоновой. Я не смог сразу до вас дозвониться, но в документах все было правильно, а санитары очень торопились. Поэтому мы все оформили и вашу маму увезли в другую клинику. Я, конечно, удивился, что вы не предупредили меня заранее, но это ваш выбор, – в голосе доктора мелькает обида. – Санитары только сказали, что отказ будете писать лично вы и подъедете в течении дня. Мы вас не дождались, собственно, поэтому я и звоню.
Я чувствую, как дрожат мои руки и перевожу полный ужаса взгляд на Марка. Он забирает у меня смартфон и цедит в трубку:
– Пётр Аркадьевич, вы не в себе? Что вы несете?
– Марк Давидович, рад слышать вас, – бормочет доктор. – Ничего не понимаю.
– Мы тоже! – злится Марк.
– Но, получается, если вы не забирали Нину Петровну, то кто ее забрал?
– Очень хороший вопрос! Вы в клинике? Мы сейчас будем! – не дожидаясь ответа, произносит Марк.
– Да, да, конечно, – бормочет Пётр Аркадьевич.
Марк отключается и возвращает мне телефон. На его лице читается злость вперемешку с решимостью.
– Олег, в кардиологический центр, – бросает он.
– Принял, шеф.
Я забираю из рук Марка смартфон и чувствую как слеза стекает по моей щеке.
– Марк, – шепчу я, кусая губы. – Что же это такое?
Он кладет ладонь мне на руку, но я ничего не ощущаю. Ужас пронзает меня и вгрызается в каждую клеточку тела. Смартфон издает звук входящего сообщения, и я опускаю взгляд на дисплей. На экране незнакомый номер и всего два слова.
«Тебя предупреждали»
Я перевожу взгляд на Марка и из моей груди вырываются рыдания.
Все происходящее далее я воспринимаю словно через какую-то пелену. Слезы безостановочно льются из глаз, а руки трясутся. В голове бьется только мысль о том, как должно быть маме сейчас страшно.
Мы паркуемся у клиники и Марк, практически на ходу, выскакивает из машины. Я рывком открываю дверь и бегу вслед за ним. В дверях мнется Пётр Аркадьевич, заламывая руки.
– Мы посмотрели камеры, – говорит он, едва завидев Марка. – Лица видно хорошо, да и номер скорой помощи тоже.
– Это ничего не даст, – отмахивается Марк. – Как вам вообще хватило ума отдать пациентку?!
– Понимаете, – запинается доктор, – они были так убедительны. Говорили, что Агата Александровна очень занята на работе, поэтому сама не может приехать. Все документы были вроде впорядке. Даже копия паспорта с собой была.
– Это все равно не давало вам никакого права! – звереет Марк.
Я понимаю, что здесь мы ничего не добьемся и без сил опускаюсь на стоящее рядом сидение. Слезы с новой силой начинают литься из глаз. Марк раздраженно отмахивается от доктора и опускается передо мной на корточки.
– Агата, милая, не плачь. Я со всем разберусь. Мы найдем ее, – отрывисто говорит он. – Я уверен, что она в порядке. Все это сделано с одной целью – напугать нас, выбить из равновесия.
– План сработал, – всхлипываю я. – Что теперь делать?
– Я вызову полицию. Твоя мама скорее всего в какой-то больнице. Не думаю, что они станут причинять ей вред. Полиция отыщет ее.
– А если не найдут? – обреченно спрашиваю я.
Марк вздыхает, садится рядом и крепко прижимает меня к себе.
– Все будет хорошо, – шепчет он мне в макушку. – Я обещаю тебе.
Я прижимаюсь к мужчине всем телом и даю волю слезам.
Полиция третий час опрашивает персонал больницы, не добыв никакой новой информации. Они изымают записи с камер, протоколируют показания и, наконец, уезжают, оставив нас ни с чем. Меня бьет крупная дрожь, и я не знаю как сообщить обо всем отцу. Несколько раз пытаюсь позвонить, то так и не набравшись смелости убираю телефон в сумку.
Подготовленные бандиты. Даже паспорт мой где-то раздобыли. Я не знаю, что мы может им противопоставить. Семенов очень высоко сидит и скорее всего нам его оттуда не достать. Но он уже переходит все границы.
Ко мне подходит Марк, устало потирая лицо.
– Поехали, домой. Здесь мы больше ничего не узнаем.
Я киваю и молча поднимаюсь ему навстречу. Марк берет меня за руку и ведет к Майбаху, стоящему на парковке. На Питер уже опустилась ночь, но я совершенно не чувствую усталости. Только беспросветный ужас.
– Там Марсик не выгулян, – невпопад говорю я.
– Приедем, я с ним погуляю, – гладит меня по руке мужчина.
– Марк, – поворачиваюсь я к нему. – Мне кажется Семенов победил. Я так больше не могу. Мне страшно и у меня больше нет сил бороться.
– Он не победил и не сможет, – стискивает мужчина зубы. – Ему не удасться нас уничтожить. Я с ним разберусь.
Марк сжимает ладони в кулаки и отворачивается к окну. Я смотрю на его профиль на фоне ночного Питера и закусываю губу.
Глава 18. Марк
Мелкий дождик противно окропляет шевелюру так, что хочется надеть капюшон, которого нет. Я держу поводок Марсика и жду пока он сделает свои дела, с каждым новым порывом ветра все сильнее втягивая голову в плечи. Мне не хотелось оставлять Агату одну, но брать ее с собой на прогулку по такой погоде я не стал. Дома она тут же начала вручную мыть посуду, хотя для этого у нее есть посудомойка. Понимаю как ей тяжело. Мне не легче. Даже наверно тяжелее, потому что я осознаю, что все это из-за меня. Не появись я в ее жизни, все было бы по-другому. Больше всего на свете не могу выносить женские и детские слезы. Сразу хочется сделать все, лишь бы они не плакали.
Я крепко сжимаю рулетку поводка.
Мне нужен Семенов! И чем быстрее, тем лучше.
Острое желание порвать его в клочья не оставляет меня ни на секунду. Как это сделать – вопрос важный. И на него у меня нет ответа.
Вибрирует телефон. Я достаю аппарат из кармана. На экране мелькает сообщение почтового клиента и тут же исчезает. Я открываю программу, но там пусто. Ни одного нового сообщения. Лезу в папку спам – там тоже. Что за чертовщина?
Снова вибрация и снова всплывающее сообщение.
«Письмо будет приходить и тут же удаляться» – только и успеваю прочитать я.
«Читай быстрее и внимательнее» – всплывает и через секунду удаляется.
«Не отвлекайся!»
«Готов воспринимать информацию?»
«Видим, что готов»
«Мы пробили номера телефонов, которые ты просил»
«Естественно, это тот, о ком ты думаешь. Через десятые руки»
«Но ему это не пришьешь»
«Этих жучек, что угрожали твоей девушке, прессовать смысла нет. Забудь»
«Кто украл матушку мы не знаем. Действовали профессионалы»
«Но у тебя есть шанс пообщаться с народным избранником лично»
«Сегодня он будет в одной своей резиденции»
«Ориентировочно через полчаса, но пробудет там, где-то час. У тебя не так много времени»
«Так что поторопись»
«Он тебя не ждет, но мы уверены, что ему интересно будет побеседовать»
«Сейчас сбросим адрес»
«Не пытайся запомнить, сделай сриншот»
«Готов?»
«Три»
«Два»
«Один»
«Поселок Северный, улица Ленина, д. 7/3»
Я едва успеваю зажать кнопки захвата экрана, как сообщение исчезает.
«Надеюсь успел»
«Ну все, бывай»
«PS Посмотри уже флешку, что мы тебе дали. Как ребенок, чесн слово»
Я улыбаюсь. Мирон, значит. Спасение пришло откуда не ждали. А говорил, что пути-дорожки наши расходятся навсегда. Вот так бывает, когда с человеком хорошо обходишься. Все-таки карма есть. Люди помнят добрые дела.
Так, время не ждет. Марсик вроде сделал все свои дела. Да даже если и не сделал. Я подтаскиваю пса к себе на поводке, хватаю его подмышку и несусь с вырывающимся псом в руках в сторону дома Агаты.
Врываюсь в квартиру, как метеор.
– Агата!
– Что? – доносится из кухни.
– Мне нужно срочно отъехать! – кричу я, ставя Марсика на пол. – Помой ему лапы.
– Откуда такая срочность? Уже ведь поздно! – Агата выбегает с кухни, на ходу вытирая руки полотенцем, перевешанным через плечо. – Ты узнал, где мама?
– Нет. Не совсем. Я потом объясню. Сейчас некогда, честно, – я чмокаю ее щеку и передаю поводок. – Дверь никому не открывай кроме. НИ-КО-МУ! Поняла? – девушка кивает. – Отлично. Надеюсь, я быстро.
Я выхожу из квартиры, дожидаюсь пока обалдевшая девушка закроет дверь на все замки и через три ступеньки спускаюсь вниз.
– Олег, в поселок Северный, – бросаю я водителю, закрывая за собой дверь Майбаха.
– Принял, шеф. Далековато, конечно, – удрученно говорит Олег, мягко трогаясь с места.
– Насколько далековато?
– Километров восемьдесят. Навигатор показывает полтора часа езды.
– Блядь! – восклицаю я. – У нас столько нет. Надо быть там через полчаса край.
– Миссия невыполнима, шеф. Мы же не на вертолете, – резонно говорит водитель.
– Давай, гони. Хотя бы за час успеть, – умоляюще произношу я.
– За час, можно попробовать. Пристегивайтесь, шеф.
Олег переводит коробку передач в режим «Спорт» и резко утапливает педаль газа в пол. Майбах рвет с места так, что меня отбрасывает на спинку сиденья. Безумная гонка по ночному городу начинается. Олег, не глядя на навигатор, едет по улочкам Питера. В таких местах даже я никогда не бывал, но он на огромной скорости выворачивает руль то вправо, то влево, временами сигналя тихоходам и пешим туристам. Три раза мы пересекаем сплошную, два раза заезжаем под кирпич. Олег сосредоточенно смотрит вперед, но ни один мускул не напрягается на его лице. Временами мы выезжаем на дороги общего пользования, но перед самым светофором снова ныряем во дворы.
На очередной придворой дороге, Олег, истошно сигналя, не дает выехать из двора наглухо тонированному Гелендвагену. Хозяева этих машин обычно считают себя королями мира, которым можно всё и все должны их пропускать. Этот оказался не исключением. С диким ревом и свистом шин он устремляется за нами вслед.
Вспышка сзади. Я оборачиваюсь. Гелендваген утыкается к нам в багажник и истерично моргает дальним светом. Постоянно виляет рулем, чтобы обогнать то слева, то справа, но не может из-за встречного потока и припаркованных машин.
– Ну что за мудак-то? – в сердцах вопрошает Олег.
Гелику, наконец, удается прорваться и обогнать нас по встречной полосе. Машина равняется с нами. Пассажирское стекло опускается и оттуда показывается морда с абсолютно лысой головой, которая в гневе брызжет слюной.
Олег невозмутимо достает из плечевой кобуры пистолет, показывает его морде и жмет кнопку стеклоподъемника. Стекло даже на половину не опустилось, а морда что-то кричит в салон, и водитель Гелика жмет по тормозам, уводя машину обратно во дворы.
– Эх и дебилы, – осуждающе говорю я.
– Все смелые, а как до дела, так в кусты, – усмехается Олег.
Гонка продолжается и спустя пятьдесят пять минут мы стоим у обозначенного адреса. Олег останавливается у въезда, которым перекрыт шлагбаумом. За ним метрах в пятидесяти виднеется непонятного вида трехэтажное здание. Что оно за собой скрывает, понять трудно.
– Может с вами сходить? – спрашивает Олег, осматривая через лобовое стекло данный пейзаж.
– Нет, я сам.
Я выхожу из машины и по брусчатой дороге иду ко входу. Когда я подхожу к крыльцу, двери здания открываются. Из них появляются два охранника, а за ним тот, кого я жажду увидеть последние три недели.
Семенов смотрит на меня сверху вниз с высоты десяти ступенек. Его лицо так искажает злоба, что рот кривится от отвращения. Охранники тут же бросаются ко мне.
– Стоять, – обрывает их на полпути депутат.
Те послушно замирают на лестнице.
– Какая встреча, – цедит Семенов. – Боюсь представить, чего тебе стоило оказаться здесь.
– Оказалось не так трудно, как я думал, – сквозь зубы произношу я.
– С чем пришел? – бросает Семенов.
– Мы здесь будем разговаривать? – поднимаю бровь я.
Семенов хохочет в голос, картинно задирая голову вверх.
– С чего ты вообще решил, что я хочу с тобой разговаривать? – спрашивает он.
– Ты можешь не разговаривать, но выслушай меня. Прошу, – умоляюще говорю я. Он этого хочет. Надо играть в его игру, иначе меня вышвырнут отсюда, как щенка. А другого шанса с ним поговорить, может и не представится.
– Вот, так другое дело, – довольно кивает Семенов. – Ты всегда теперь должен жалобно просить, запомни, – он разворачивает и лениво машет мне рукой. – Пойдем.
Я поднимаюсь по лестнице, но упираюсь в твердые силуэты охранников. Оба смотрят на меня пристально, а когда их хозяин уходит на приличное расстояние, разворачиваются и идут следом. Я рассерженно плетусь за их спинами.
Внутри здания полумрак. Мы проходим большую залу, сплошь увешанную занавесками и тюлями. За ту минуту, что я прошел по ней, кажется, увидел все существующие оттенки красного. Исключительно пошлая, порочная обстановка. Мы заходим в длинный коридор с большим количеством дверей. Здесь царит еще больший полумрак, только утыканные по стенам слабо светящие лампы дают глазам хоть что-то разглядеть. Я чувствую приятный восточный запах, но не могу разобрать что это. Где-то вдалеке слышится звон цепей. Одна из дверей приоткрывается и оттуда выходит абсолютно голая девушка. Красивое гладкое тело, красивое лицо, черные волосы, но абсолютно стеклянные глаза. Она слабо улыбается мне и пытается дотронуться рукой. Я сторонюсь ее, мы идем дальше.
Да это бордель! Странно, что не слышно стонов и криков. Может специфическое место? Звон цепей-то был. Или Семенов выкупил его полностью на час, чтобы никто не видел. Скорее всего.
Мы заходим в какой-то обеденный зал с длинным столом, вокруг которого расставлено немыслимое количество стульев. Он ломится от всевозможной еды. Стены подпирают колонны и статуи, между ними красуются дорогие гобелены и картины. Дорого-богато.
Семенов садится во главе стола и, положив правую ногу на соседний стул, закидывает в рот огромную оливку. На его самодовольной роже мелькает улыбка. Похоже он неплохо оторвался этим вечером. А тут еще я пришел с кошачьими глазами смотреть на него. От этой мысли я сжимаю руки в кулак. Верхняя губа нервно подергивается.
– Садись, не стой в дверях, – величественным тоном произносит Семенов.
– Я постою, – сухо говорю я, подходя ближе к столу. Берусь за спинку стула и с силой сжимаю ее.
– Рассказывай чего хотел, – чавкая новой оливкой, говорит депутат.
– Тебе не кажется, что ты перешел все границы? – осторожно начинаю я, по-прежнему сжимая спинку стула.
– Пха, – усмехается Семенов. – Я только начал, а ты говоришь, что я уже куда-то перешел. Нет! Я же сказал, что раздавлю тебя. Но ты, видишь, сам пришел. На своих двоих. Раздавленным совсем не выглядишь. Все еще впереди.
– Со мной понятно. Но девушка причем?
– Она же твоя девушка. Значит, причем.
– Ее мать тоже причем? – срываюсь я.
– Злишься? Злись сколько угодно. Я тоже злился. А потом страдал. И ты будешь страдать. Сильнее, чем сейчас будешь. Я видел, как страдал мой сын. Самое дорогое что у меня есть… было… А теперь ты мучайся. Хоть узнаешь какого это – видеть муки того, кто тебе дорог. Так что мать твоей бабы еще как причем.
Не понимаю откуда он мог видеть, как страдал его сын, ведь в ресторане его тогда не было. Может у него фантазия богатая? Но эта фраза меня несколько обескураживает. Где-то в глубине я понимаю – что-то не так. Пытаюсь собраться с мыслями и найти подходящие слова.
– Скажи, что ты хочешь и мы покончим с этим, – говорю первое, что приходит в голову.
– Я же уже сказал, чего я хочу.
– Я не виноват в смерти твоего сына.
– О, я много думал над этим, – рука Семенова с оливкой замирает на полпути. – Очень много. Да, ты не клал орехи моему сыну, не заставлял его есть этот сраный десерт, тебя даже не было рядом в тот момент. Но видишь какая штука. Ты – ответственный за все, что происходит у тебя в ресторане. Ты нанимал этих людей, обучал их. Ты платишь им. Фактически они делают то, что говоришь им ты. А получается, что они убивают людей. Оплошность, случайность, роковая ошибка – называй это как хочешь. Ты за них отвечаешь, тебе и наказание нести.
– Логика неоспоримая, – цежу сквозь зубы я.
– Кто-то должен пострадать. Менты ведь так никого и не нашли. Мои люди тоже искали и не нашли. Значит, отдуваться тебе. И, кстати, очень забавно получилось, что ты встречаешься со своей шеф-поварихой. Она в иерархии пониже тебя рангом, но тоже свою руку приложила. Так что получается двух зайцев.
– Слушай, если хочешь на ком-то отыгрываться, делай это на мне. Не трогай Агату, – снова умоляюще прошу я. Искренне. Боюсь, что он может еще сделать. – Раз ты меня обвинил во всем, то пусть только я несу эти твои муки и страдания. Не впутывай девушку.
– Ну ты же с ней. Она с тобой, – пожимает плечами Семенов, снова закидывая в рот оливку. – Вместе вы трудности преодолеваете. У меня такой роскоши нет. Так что, – вздыхает депутат. – Терпи, Михельсон. Бог терпел – нам велел.
– Это все какой-то бред, – я рывком отстраняю от себя стул. Охранники бросаются в мою сторону, но непоколебимый Семенов делает им жест рукой. – Я сочувствую тебе в гибели твоего сына, сказал тебе об этом в первый же день, – я начинаю ходить из стороны в сторону, неловко жестикулируя. – И да, я в какой-то степени осознаю свою вину в произошедшем. Кто бы там ни готовил этот долбанный десерт, отвечать мне – пускай.
– Хорошо, что ты это осознаешь, – удовлетворенно кивает Семенов.
– Ну так и делай плохо только мне. Зачем впутывать невинную мать девушки сюда?
– С матерью все в порядке. За ней присматривают должным образом. Я не настолько плох, как может показаться.
– Но тогда, что ты хочешь? – нервно восклицаю я.
– Ты страдаешь, баба твоя страдает – я доволен, – пожимает плечами Семенов.
Я внимательно смотрю на него, сжимая кулаки. Стискиваю зубы от злости, потому что безумная идея, которая пришла мне в голову – единственное что я могу ему предложить. Слова застревают в горле и приходится прилагать неимоверные усилия, чтобы выдавить их из себя.
– Если я расстанусь с Агатой, ты вернешь ей мать и оставишь их в покое?
Семенов на секунду задумывается.
– Она тебе дорога, я это знаю. Вдали друг от друга вы тоже будете страдать. В принципе меня устроит.
Я облегченно выдыхаю.
– Увижу, что вы снова вместе – тогда пощады не жди, – продолжает Семенов. – Узнаю, что вы договорились и произошедшее покажется вам цветочками. Страдайте поодиночке. Как я.
– Я тебя понял, – киваю я, опустив голову и положив руки на пояс. – Как я могу искупить свою вину? – осторожно спрашиваю.
Семенов замирает и пронзительно смотрит на меня.
– Никак, – коротко отвечает он.
Дальнейший разговор бесполезен. Он упрямо верит, что вершит справедливость. Скорее всего ему даже легче от этого.
Я разворачиваюсь и, не говоря ни слова, иду к выходу. Когда прохожу охранников, Семенов окликает меня.
– Михельсон.
Я останавливаюсь, но, не разворачиваюсь, а только слегка поворачиваю к нему голову. Не вижу его, но чувствую взгляд на своей спине.
– Лучше закажи себе броневик.
Я угрюмо киваю и выхожу, по пути осмысливая все сказанное сегодня. Безысходность положения накрывает меня одна волной за другой. Это все не кончится. Если удастся спасти Агату и ее мать, расставшись с ней, что ж, хотя бы их это не заденет.
Уже на улице я набираю полную грудь холодного ночного воздуха. У ворот стоит Майбах, возле которого нервно курит Олег. Увидев его, я вспоминаю последние слова Семенова про броневик. Придется задаться этим вопросов всерьез.
Олег поворачивает голову, видит меня и удовлетворенно кивает. Похоже, наконец, успокоился. Нервничал, пока я был в этом заведении. Я ускоряю шаг, хочется побыстрее убраться отсюда. Олег выбрасывает наполовину выкуренную сигарету и тянется к ручке двери.
Я не успеваю дойти шагов двадцати до автомобиля, как…
Б-А-А-А-Х!
Майбах разрывает взрывом на части.
