Текст книги "Больше чем шеф (СИ)"
Автор книги: Лиза Лэйн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)
Глава 7. Агата
Папка лежит на столе, и я ощущаю себя ее пленницей. А еще я чувствую себя преданной и обманутой. И, несмотря на все высокие мотивы Марка, мне не легче от его лжи. Он манипулировал Темой, мной и все это довольно низко.
Я хочу взять папку со стола, но чувствую как в кармане вибрирует телефон. Номер неизвестен.
– Алло, – настороженно отвечаю я.
– Агата Александровна, это Василий из сервиса. Ваш Порше готов и вы можете его забрать.
– Отлично, – я испытываю огромное облегчение. – Сегодня можно будет?
– Да, до десяти вечера выдача возможна.
– Спасибо, тогда сейчас приеду.
– Ждем вас.
Я стремительно собираюсь и снова открываю приложение для аренды машины. Сервис, в который Марк отгонял Порш, находится примерно в двадцати километрах от моего дома. Я спокойно успею к ним и заберу свою машину. Чувство потерянности немного отступает. У меня есть план на ближайший вечер, а поэтому думать о поступке Марка я буду позже. Когда немного успокоюсь.
Выбор машин в нашем районе оказывается невелик, и я арендую совсем потрепанное Поло. Машина дребезжит, подскакивает на всех кочках, и я начинаю волноваться о том, доеду ли до места назначения. Но, вопреки ожиданиям, Фольксваген меня не подводит, и, спустя час, я добираюсь до сервиса.
Когда все формальности улажены, я сажусь в Порш и с наслаждением нажимаю на кнопку запуска двигателя. Ремонт машины полностью оплатил Марк, моя рука тянется к телефону, чтобы написать ему сообщение с благодарностью, но перед глазами встает это чертова папка на кухонном столе, и ладонь так и зависает над сумкой.
Обида гложет меня. А самое главное, во мне горечью разливается чувство от которого потом слишком сложно избавиться – недоверие. Я не знаю как теперь доверять Марку и надо ли это мне. Больше всего я ненавижу ложь. А наши отношения начались именно с нее.
За этими размышлениями, я, практически, на автопилоте веду Порш в сторону дома. Вечерний Питер полон туристов, которых с наступлением темноты становится только больше. Город предлагает огромное количество развлечений на любой вкус: бары, дискотеки, ночные экскурсии, разводные мосты. С теплоходов плавающих по Неве доносятся музыка и крики радостной толпы. Внутри меня острым когтем что-то царапается, и я с удивлением понимаю, что это зависть. Я все-таки достаю телефон и ищу в контактах знакомый номер.
– Пойдем смотреть как разводят мосты?
– Подруга, ты пьяная? – удивленно спрашивает Вера.
– Я серьезно. Когда ты в последний раз видела как разводят Дворцовый мост? А по Неве на теплоходе когда каталась? Давай поедем, а?
– Агат, ты с Марком поругалась?
Я замолкаю, но через минуту все-таки отвечаю.
– Не хочу об этом.
– Я-я-ясно, – тянет Верка. – Через сколько тебя ждать?
Я смотрю на часы на приборной панели и мысленно подсчитываю время на дорогу.
– В девять буду у твоей парадной.
– Хорошо, – Вера ненадолго замолкает. – Машину не бери.
Я смеюсь, сбрасываю звонок и нажимаю на педаль газа. Стрелка спидометра подбирается к восьмидесяти, и точно так же мое настроение медленно ползет вверх.
Мы плывем на теплоходе по Неве, перед нами на столике стоит бутылка шампанского Ruinart, тарелка с закусками из рыбы и мяса и блюдо с устрицами. Скоро начнется развод мостов и экскурсовод надрывается в микрофон об истории города, для людей, которые его почти не слушают. На верхней палубе ветер треплет волосы туристов и заставляет их зябко ежиться в тоненьких маечках. Но лето в Питере обманчиво.
Мы говорим с Верой о чем угодно, но только не о Марке. Подруга не спрашивает, а я не начинаю этот разговор. С того момента, как он ушел из моей квартиры, мы с ним не общались, если не считать двух смс. Он порадовался, что я забрала Порш из ремонта, а я поблагодарила за помощь. Вот и весь разговор. После второго бокала шампанского, мысли о Марке уходят на второй план. Мы вспоминаем нашу прогулку на теплоходе на выпускном вечере и заливисто смеемся. Я восторженно наблюдаю как подсвеченные яркими огнями величественные мосты медленно распадаются на две половины, в окружение грузовых судов, теплоходов и маленьких катеров. Баржи проплывают по Неве, преодолевая мост за мостом, туристы бесконечно фотографируются на фоне реки, а экскурсовод с ловкостью дирижирует этой толпой.
– Хочешь у нас переночуешь? – Верка смотрит на меня сквозь пузырьки в бокале.
– Да ну. Мне что каждый раз к вам переезжать, когда случается какая-то неприятность?
– Почему бы и нет. Ты нам, как родная, – подруга пожимает плечами и делает глоток вина.
– Спасибо, Вер. Вы мне, конечно, тоже, как родные, но я домой.
– Ну смотри.
Еще час мы катаемся на теплоходе, а потом пришвартовываемся у Дворцовой набережной. Она полна людей, и, кажется, что этот город никогда не спит. Мы вызываем с Веркой такси и, слегка навеселе, садимся на заднее сидение подъехавшего Мерседеса.
– Ты расскажешь мне, наконец, что за повод был у нашей вечеринки? – Вера смотрит в окно, и я вижу ее размытое отражение в стекле.
– Как-нибудь в другой раз.
– Все наладится, Агат.
Она берет меня за руку и несильно сжимает ладонь.
– Что бы не случилось, это пройдёт. Ты со всем справишься и…
Вера не успевает договорить, потому что ее прерывает звонок моего телефона. Я смотрю на дисплей и перевожу взгляд на время. Сердце тревожно сжимается от дурного предчувствия.
– Алло, папа, что случилось?
– Я тебя не разбудил? – голос отца звучит устало.
– Нет, мы тут с Верой гуляем. Ты почему так поздно звонишь?
– Агаточка, ты только не волнуйся. Тут с мамой не очень хорошо. Врачи говорят, что опасность, вроде, миновала.
Я выпрямляюсь на сидении и сильно сжимаю телефон. Сердце начинает бешено колотиться, а паника накрывает меня с головой.
– Что с ней? – голос срывается.
Вера подается ко мне и на ее лице отчетливо проступает тревога.
– Сердце прихватило, она сейчас в кардиологическом отделение Покровской больницы. Доченька, ты прости, что я вот так ночью звоню.
– Ты сейчас где?
– Да тут же, сижу в больнице.
– Я сейчас приеду.
Верка вопросительно смотрит на меня, и я в двух словах описываю ей ситуацию. Таксист без лишних слов забивает в навигаторе новый маршрут, а я отрешенно откидываюсь на спинку сидения. Мысли вихрем крутятся в голове, но кроме страха ни одна не задерживается хоть на сколько-то. Страх потерять родителей, ужасный, мучительный, выработанный с детства. Он парализует и лишает способности трезво рассуждать. Сколько горьких детских слез было пролито, когда однажды в мою маленькую головку пришло осознание – родителей однажды не станет. И с возрастом этот страх никуда делся. Он трансформировался, но прочно поселился в душе. А сейчас он снова выбирается наружу и ледяными пальцами ужаса лишает меня кислорода.
Такси едва тормозит, а я уже выскакиваю на улицу перед входом в больницу. Отец сидит в приемном покое и выглядит так словно постарел на десяток лет. Я бросаюсь к скамейке с сиденьями и сажусь на корточки перед ним.
– Пап? Ты как?
– Дочка, – он кладет руку мне на голову, грустно кивает и смотрит куда-то за моей спиной. – Ой, Верочка, и ты тут.
– Здравствуйте, Александр Михайлович, – Верка садится рядом с отцом. – Как Нина Петровна?
– Не знаю, Верочка, доктор еще на приходил.
– Пап, – я поднимаю на него взгляд и понимаю, что он словно где-то не здесь. – Что с мамой?
В этот момент к нам подходит молодой врач, судя по всему, мой ровесник и задумчиво смотрит на нас.
– Я по поводу пациентки Самсоновой, – он опускает взгляд на документы и снова поднимает на нас, – Нины Петровны.
– Да, – я поднимаюсь и становлюсь между доктором и отцом, – Я ее дочь. Что с ней?
– У вашей мамы случился геморрагический инсульт. Другими словами, произошло внутримозговое кровоизлияние. Судя по всему, у нее была в анамнезе гипертоническая болезнь, что и привело к более серьезным последствиям.
Он сочувственно окидывает взглядом нашу скорбную процессию и продолжает.
– Вашу маму довольно быстро доставили в больницу, что позволило нам оперативно оказать ей первую помощь. Мы уже провели операцию, и сейчас опасность миновала, но пациентке Самсоновой нужно какое-то время провести в больнице. А дальше вам предстоит долгий путь восстановления. Сейчас вам стоит отправиться домой. Завтра можно будет навестить ее.
Кивнув нам в знак прощения, врач уходит. Я сажусь рядом с отцом и обхватываю голову ладонями. Все это похоже на какой-то непрекращающийся кошмар. Только это не сон и мне нужно собраться. Я выпрямляюсь и перевожу взгляд не отца.
– Поедем ко мне, пап?
– Спасибо, дочка, но дома Люська голодная. Да и неудобно как-то.
– Тогда давай я к тебе.
– А хулигана своего ты куда денешь? Он же там один затоскует.
– Но пап…
– Нет, Агата. Я понимаю, что ты переживаешь, но все со мной будет хорошо. Ты лучше завтра заедь за мной, и вместе в больницу приедем. Хорошо?
– Хорошо, – я киваю и сжимаю руку отца.
Пока я вызываю такси, Вера успевает найти автомат с кофе и теперь отвратительная на вкус жидкость разливается по моему пищеводу. Бодрить она меня не бодрит. Глаза слипаются под действием выпитого ранее шампанского, усталости и нервов. Очень хочется забраться в постель, проснуться утром и оказаться в другой реальности. Где моя мама здорова, а отец бодрый и жизнерадостный. Посадив Веру в первую машину, я обнимаю отца.
– Мы что-нибудь придумаем, пап. Со всем справимся.
– Я знаю, дочка, – отец вздыхает. – Знаю.
– Ты уверен, что не хочешь остаться у меня?
– Уверен. Дома оно как-то спокойнее. Да и я не беспомощный старик.
– Ты же понимаешь, что если передумаешь, в любой момент можешь приехать и жить у меня сколько понадобится?
– Конечно. Спасибо, Агата.
Мы садимся в такси и едем. Путь до дома отца мы преодолеваем в полной тишине. Я смотрю в окно и перебираю в голове всех знакомых кто может хоть как-то мне помочь. В голову приходит слишком мало имен. Поцеловав отца на прощание, я, наконец, еду в сторону дома. Над Питером занимается рассвет. Бледным розоватым цветом окрашивается серое небо, постепенно высвечивая крыши домов. Метр за метром все становится золотым. Просыпаются первые работяги, автомобили с сонными шоферами за рулем лениво едут по проспектам. Дворники выходят на свою извечную войну с мусором. Город просыпается и живет.
К моей парадной такси подъезжает, когда день уже вовсю вступает в свои права. Я выбираюсь из машины и вдыхаю утренний прохладный городской воздух. Впереди меня ждет длинный и сложный день. Встреченная радостным лаем Марсика, я прохожу на кухню, где варю себе большую кружку кофе. Папка, которую принёс Тема, все так же лежит на кухонном столе. Я недолго смотрю на нее, а затем беру в руки. Открываю дверцу шкафа и засовываю папку в мусорное ведро. С этим я буду разбираться позже. Как бы мне не было обидно от того, что Марк действовал таким образом, это не причина для того, чтобы рушить наши отношения. Сделав глоток крепкого кофе, я сажусь на стул и достаю телефон. После третьего гудка мне отвечает сонный голос.
Глава 8. Марк
Я разворачиваю кресло и сажусь напротив Кристиана. Кладу руки на колени и пристально смотрю на своего со-инвестора. Он активно жестикулирует, пытаясь доказать свою правоту. Честно говоря, ни разу не видел его таким взволнованным. Даже, можно сказать, взбешенным. Обычно всегда спокойный, разумный, интеллигентный француз предлагает какие-то совершенно дикие вещи.
– Ребрендинг – это огромная сумма денег. Это сплошной геморрой! Ну как ты этого не поймешь? – говорит Кристиан, тряся обеими руками передо мной. – Мы только зря потеряем время. Новая концепция, новый интерьер, весь персонал разбежится. Где ты потом их будешь собирать?
– Я-то как раз все это понимаю, – спокойно отвечаю я. – И то, что Мишлен нам уже не светит тоже. Но твое предложение еще более безумное. Я не могу так рисковать.
– Да почему? Ты что мне не доверяешь? – почти рвет на себе волосы Кристиан.
Собственно говоря, нет. Хочу так ответить, но не могу. Мне еще с ним работать. Полчаса назад он предложил мне два варианта решение проблемы – продать ему ресторан (причем сумму предложил весьма посредственную), либо сделать вид, что я продал ему ресторан. План был прост. Я пишу ему фиктивную бумагу, и мы во всеуслышание об этом говорим. После трагичного инцидента, хозяин «Есенина» продает свой ресторан и все в таком духе. СМИ поднимает шумиху, в ресторане якобы проводится небольшая чистка, и новый хозяин больше не допускает подобных оплошностей. План хорош всем, только вот я не горю желанием продавать свой главный проект. Я вложил в него душу, в конце концов. С другой стороны, мертвый актив всегда будет тянуть меня назад. И я пока не знаю, как его оживить.
– Дело же не в доверии, – цыкаю я. – Продать тебе свою долю я не могу. Просто, потому что не хочу. Возможно позднее у меня и будут возникать такие мысли, но пока я вижу для себя непаханое поле возможностей. Да, придется попотеть. Да, придется вложиться, чтобы отмыть свое честное имя. Но сдаваться не в моих правилах. А что касается твоего фиктивного плана. Так одни СМИ будут кричать о том, что я ушел из проекта, а другие найдут информацию, что я все еще числюсь в соучредителях. Спасибо интернету, сейчас это нарыть, как два пальца об асфальт. Тем более, учитывая количество «доброжелателей» вокруг, – я рисую кавычки в воздухе двумя руками. – Даже если никто не захочет искать эту информацию, им помогут это найти.
– Блядь, ты же бизнесмен, – вскакивает с места Кристиан. – Почему ты… как это по-русски? Твердолобый! Вот – такой твердолобый? Я же предлагаю выгодную схему…
– Выгодную для себя, – перебиваю его я, глядя снизу вверх. – Я в проигрыше, как ни крути. И ресторан потеряю, и имя, и честь перед собой.
– Ты уже проиграл, Марк, – цедит Кристиан. – Вчера ко мне приходили влиятельные люди. Они с тебя не слезут же.
Так вот почему ты так занервничал. «Влиятельные люди» надавили на тебя. Смотри-ка как быстро они везде успели. Давят со всех сторон. Суки!
– Что же они сказали? – цинично спрашиваю я.
– Неважно, – вдруг потухает Кристиан. – Это совершенно неважно. Они много чего говорили.
Я вскакиваю с места и подхожу к нему вплотную. Недобро смотрю на него, наклонив голову и пытаясь заглянуть в глаза.
– Нет, важно, Кристиан. Что ты им пообещал? – начинаю скрипеть зубами я.
– Не нависай надо мной, – Кристиан несильно пихает меня двумя руками в грудь, отчего я делаю полшага назад, чтобы удержать равновесие. Его глазки бегают, а дыхание сбивается. Боится, но все равно строит из себя героя. Безумный французишка. Я могу уложить тебя с одного удара. Его расхлябанное алкоголем и праздным образом жизни здоровье не выдержит и дуновения питерского ветерка. Но делать этого не собираюсь. Зачем?
– Я задал простой вопрос. Он все-таки касается меня, не находишь? – спокойно говорю ему я.
– У меня нет ответа на него. Смирись с этим, – выплевывает Кристиан.
– Окей, – поднимаю руки я. Разворачиваюсь, иду к своему креслу во главе стола и сажусь на него. – Тогда и ты смирись с тем фактом, что все твои схемы идут в жопу, – презрительно говорю я. – Ресторан я не продам. Точка!
– Прекрасно! – фыркает Кристиан. – Тогда это сделаю я.
Он показывает мне средний палец и стремительно выбегает из кабинета, столкнувшись в дверях с Ильей.
Прекрасно. Ссоры с бизнес-партнером мне сейчас только и не хватает. Сомневаюсь, что Кристиан пойдет на такой шаг, как продажа доли. Продать ее в текущих условиях можно только за сущие копейки. А он же утверждает, что он БИЗНЕСМЕН! Хотя, если «Есенин» будет приносить одни убытки, то его продажа станет лучшим способом избавиться от мертвого актива.
– Тут это, – говорит Илья, морщась. Он слегка удивлен таким поведением Кристиана, но ничего не говорит. – К тебе арендодатель пришел. Вернее, его представители. Мнутся там у входа.
– А что они хотят? – вскидываю бровь я.
– Без понятия, – пожимает плечами управляющий и усмехается. – Со мной говорить не пожелали. Видимо, слишком мелко для них. Кстати, я эту парочку раньше не видел.
– Ясно, что ничего неясно, – вздыхаю я. – Ну пусть заходят.
Через три минуты на пороге появляются двое – парень и девушка. Дорого одетые и ухоженные. Девушка сжимает в руках папку.
– Добрый день, – почти синхронно говорят они.
– Да, здравствуйте, – отрывисто отвечаю я.
– Не буду ходить вокруг да около, – продолжает девушка. – Мы повышаем вам аренду в два раза, – она кладет папку на стол. – Здесь все подробности.
Как меня задолбали эти папки! Одни проблемы от них. В этой вот, например, новый договор с просто кабальными для меня условиями. Аренда вырастает в два раза. Ресторан, и так, терпит убытки!
– Мне казалось, в нашем договоре четко прописаны условия подъема аренды, – задумчиво говорю я, перелистывая страницы. – Не более пяти процентов в год.
– Да, у нас будут издержки, – кивает девушка. Они, кстати, так и не представились. Но сомнений в том, что они от арендодателя у меня не возникает. С Максом – хозяином здания – мы давно дружим. Но сейчас он живет на Бали, если мне не изменяет память. И связь с ним только через посыльных. – Но мы готовы на это, с учетом новых вводных, – продолжает девушка. – Сомневаюсь, что даже в текущих условиях, ваш ресторан продержится здесь хотя бы квартал.
Да они просто выживают меня отсюда! Либо подписывай и плати им конский ценник, либо не подписывай и собирай манатки отсюда. В любом случае они в выигрыше. Желающих открыть на этом месте ресторан будет пруд пруди. Да жирный хряк Боровиков засверкает пятками и откроет здесь заведение назло мне.
Я кладу папку и хмуро смотрю на своих визитеров.
– Все понятно. Вы свободны, – говорю я.
– Нам нужен ответ сейчас, – пытается возразить девушка.
– Ответ будет завтра, – настаиваю я. – И возражения не принимаются, – затыкаю я, открывшую рот девушку.
Они в смятении удаляются, а я остаюсь наедине с самим собой. Я беру телефон и хочу набрать Агате. Есть огромное желание поехать к ней, лечь рядом и уткнуться носом в ее мягкие волосы. И спать так до утра. Днем мы списывались, она сказала, что забрала машину из сервиса, но на этом все. Я тогда посчитал это хорошим знаком – лед начал таять. А теперь даже не знаю.
Да черт с ним!
Я открываю недавние вызовы и выбираю ее номер. Телефон выключен. Что ж, это ожидаемо. Скорее всего легла спать и отключила, чтобы не будил. Значит еще немного злится. Ну ничего, утренний букет с курьером должен благотворно повлиять на ее настроение. К тому же, у меня будет повод написать ей, поинтересоваться понравился или нет. Ну или она первая поблагодарит, что будет еще лучше.
Мысли о творящемся вокруг пиздеце, я сознательно гоню прочь от себя. Мне нужно отвлечься, расслабиться. Если долго думать об одном и том же, хороших идей мозг не родит. Думая об Агате и завтрашнем дне, я решаю отправиться домой, где тут же валюсь на кровать и засыпаю.
Настойчивая трель телефона выводит меня из сна, но только наполовину. Я туго соображаю, что происходит и где я нахожусь. Хватаю смартфон – Агата.
– Алло, – говорю в трубку.
– Я тебя разбудила? Прости, – слышу такой родной голос в трубке.
– Нет, что ты, – пытаюсь успокоить ее я. – Я почти не сплю.
– Понимаешь, – мнется Агата. – У меня большая проблема.
– Говори, не тяни, – тут же просыпаюсь я и сажусь в кровати.
– Мама попала в больницу…
– Что с ней? В какую? Где ты сейчас? – не даю ей договорить и засыпаю ее вопросами.
– Я дома, – отвечает Агата. – Только что от нее. Я подумала, может ты как-то можешь поспособствовать? Я очень переживаю за нее, а лечащий врач такой молодой, говорил так неуверенно. У меня сомнения может ли он вообще правильно поставить диагноз.
– Я тебя понял. Скоро буду. Никуда не уходи.
Не дожидаясь ответа, я вешаю трубку и смотрю на часы – начало восьмого. Утро начинается с сюрпризов. Натягиваю первые попавшиеся под руку джинсы и бегу в ванную сполоснуть зубы после сна. Уже через десять минут выбегаю из дома, прямо на прохладный утренний воздух Питера. Какая же в этом городе отвратительная погода. Может и права была Агата, когда говорила, что этот город не для меня, и я зря к нему привязался. Почему-то именно эта мысль мелькает у меня в этот момент.
Я прыгаю в Мерседес и несусь по улицам Питера к дому Агаты. В пути перебираю знакомых, которым можно позвонить в такой ранний час, но для любого из них это будет как минимум неэтично. После девяти можно будет озадачить этим вопросом Малиновского, у него своя огромная частная клиника, но сейчас я точно знаю, что он спит.
Резко торможу у парадной Агаты и буквально забегаю в любезно открытую пожилой соседкой дверь. Перепрыгивая через две ступеньки, я в два счета оказываюсь на нужном этаже и нажимаю на кнопку звонка.
Агата открывает дверь. Вид у нее неважный, похоже не спала всю ночь. Синяки под глазами и отекшие скулы – все спрятано под наспех сделанным макияжем. Волосы стянуты в тугой пучок на затылке.
Я без лишних разговор тут же обхватываю ее руками. Девушка прижимается ко мне всем телом, и я чувствую, как она расслабляется в моих объятьях.
– Марк, я так боюсь, – шепчет она, прижимаясь щекой к моей груди.
– Что сказал врач? – кладу подбородок на ее макушку.
– Инсульт, – тихо произносит девушка. – Я вообще мало что поняла, врач сыпал каким-то терминами, как будто лекцию в институте читал. Вот просто по бумажке.
Я чувствую, как футболка становится влажной на груди.
– Эй, – я отстраняюсь и смотрю на Агату. Та поднимает голову. По ее щекам текут слезы перемешанные с тушью. – Отставить слезы!
Я наклоняю голову и легко целую ее в мягкие губы. Девушка отзывается, но без страсти. Рядовой поцелуй, чтобы снять стресс и дать понять, что она больше не злится на меня. Мне это греет душу, но я в любом случае помог бы ей.
– Так, собирайся. Я сам хочу поговорить с этим врачом.
