Текст книги "Искушай меня в сумерках (новый перевод)"

Автор книги: Лиза Клейпас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

Незнакомец замешкался с ответом, как будто ему не нравились ситуация, при которой он был вынужден давать о себе информацию.

– Первое ноября.

– Тогда вы родились под знаком Скорпиона, – сказала она, переворачивая в своих руках астролябию.

– Вы верите в астрологию? – спросил он тоном, в котором слышалась насмешка.

– А почему я не должна верить?

– У нее нет никакого научного обоснования.

– Мой отец учил меня не быть предубежденной в любых вопросах. – Она водила кончиком пальца по карте звездного неба и смотрела на него с хитрой улыбкой. – Скорпионы весьма безжалостны, как вы знаете. Именно поэтому Артемида послала одного из них убить ее противника Ориона. И в качестве награды, она поместила Скорпиона на небе.

– Я не безжалостен. Я просто делаю все возможное, чтобы добиться своей цели.

– Это не безжалостно? – спросила, смеясь, Поппи.

– Это слово подразумевает жестокость.

– А вы не жестоки?

– Только в случае необходимости.

Веселость Поппи пропала.

– Жестокость никогда не бывает необходимой.

– Вы не видели мир, если утверждаете такое.

Считая ненужным продолжать эту тему, Поппи, став на носочки, стала рассматривать содержимое другой полки. Там находилась любопытная коллекция предметов, напоминающих игрушки из белой жести.

– А это что?

– Механизмы.

– Какие?

Он достал один из разукрашенных металлических предметов и дал ей.

Взяв предмет за круглое основание, Поппи внимательно его рассматривала. Это была группа крошечных скаковых лошадей, закрепленная каждая на своем месте. Увидев конец шнура, выглядывающий из основания, Поппи аккуратно за него потянула. Это вызвало работу внутренних механизмов, включая маховое колесо, которое заставило лошадок вращаться по кругу, как будто они мчались.

Поппи восхищенно засмеялась.

– Как умно! Жалко, что моя сестра Беатрис не видит этого. А откуда это?

– Мистер Ратледж собирает их в свободное время для своего развлечения.

– Можно мне посмотреть другие?

Поппи была очарована предметами, которые были не столько игрушками, сколько гениальными миниатюрными механизмами. Там был адмирал Нельсон на корабле, обезьяна, карабкающаяся на банановое дерево, кошка, играющая с мышами, укротитель львов, поднимающий свой кнут, в то время как лев качал головой.

Заметив неподдельный интерес Поппи, незнакомец обратил ее внимание на картину, изображающую вальсирующие на балу пары. Перед ее удивленно распахнутыми глазами картина, казалось, пришла в движение: джентльмены повели своих партнерш в танце.

– Как это сделано?

– Принцип часового механизма. – Он снял картину и показал ей заднюю сторону. – Вот это прикреплено к маховому колесу той группы механизмов. А эти штыри работают, как передаточные рычаги... здесь... которые в свою очередь активизируют другие рычаги.

– Замечательно! – В своем энтузиазме Поппи совсем забыла, что нужно остерегаться и быть бдительной. – Очевидно, мистер Ратледж одаренный механик. Это напоминает мне биографию Роджера Бэкона, средневекового монаха-францисканца, которую я недавно прочитала. Мой отец был большим почитателем его трудов. Будучи монахом, Бэкон сделал много открытий в механике, за что некоторые обвиняли его в колдовстве. Там рассказывалось, что он как-то построил механическую бронзовую голову, которая... – Поппи резко оборвала свою речь, понимая, что заболталась. – Вот видите? Это то, что я всегда делаю на балах и суаре. И одна из причин, почему меня не выбирают.

Он начал улыбаться.

– Я считал, что это поощряется.

– Но не то, о чем я говорю.

Раздался стук в дверь.

Они оба обернулись на звук. Вернулась горничная.

– Мне нужно уходить, – беспокойно сказала Поппи. – Моя компаньонка будет очень расстроена, когда проснется и не будет знать, куда я пропала.

Темноволосый незнакомец одарил ее долгим внимательным взглядом.

– Я еще не закончил с вами, – сказал он с ошеломляющей небрежностью. Как-будто никогда и ни в чем не знал отказа. Как будто решил удерживать ее, пока он этого желает.

Поппи глубоко вздохнула.

– И все же, я ухожу, – сказала она спокойно и направилась к двери.

Он оказался там в то же самое мгновение, как ее рука потянулась к дверной ручке.

Тревога охватила девушку, она обернулась, чтобы быть к мужчине лицом. Быстрое, безумное биение пульса, зародившееся в горле, распространилось к запястьям и даже к лодыжкам. Он стоял слишком близко, его высокое, твердое тело почти касалось ее. Она прижалась к двери.

– Прежде, чем вы уйдете, у меня есть для вас небольшой совет, – сказал он мягко. – Молодой женщине небезопасно одной блуждать по гостинице. Не рискуйте так глупо снова.

Поппи напряглась.

– Это уважаемая гостиница, – сказала девушка. – Мне нечего бояться.

– Конечно, есть, – пробормотал он. – Сами убедитесь.

И прежде, чем она смогла осознать его слова, или пошевелиться, или хотя бы вздохнуть, мужчина завладел ее ртом.

Ошеломленная, Поппи застыла от его мягкого, обжигающего поцелуя, столь искусного в своей требовательности, что она упустила момент, когда раскрыла свои губы. Охватив ее лицо ладонью, он поднял ее голову выше.

Другая рука скользнула вокруг талии, прижимая ее тело ближе к своему, твердому и напряженному. С каждым вздохом Поппи все больше тонула в его соблазнительном аромате, состоящем из запахов янтаря и мускуса, льняного крахмала и кожи мужского тела. Она должна была бы сопротивляться... но его рот был настолько нежным, убедительным, эротичным, дарящим обещания и сулящим опасности. Губы мужчины скользнули по ее горлу и остановились в том месте, где бился пульс, а потом опустились ниже, даря ощущение скользящего шелка, отчего она задрожала, и отпрянула от него.

– Нет, – слабо прошептала Поппи.

Незнакомец взял ее за подбородок, вынуждая посмотреть на него. Они оба еще не отдышались. Когда Поппи встретила его ищущий взгляд, она заметила в нем что-то похожее на вспышку раздражения, словно он только что сделал для себя неприятное открытие.

Мужчина осторожно освободил ее и открыл дверь.

– Заноси, – сказал он горничной, которая ждала у порога с большим серебряным чайным подносом.

Служанка быстро повиновалась, слишком хорошо обученная, чтобы проявлять любопытство к присутствию Поппи в комнате.

Мужчина пошел, чтобы взять Доджера, который заснул на его стуле. Вернувшись со спящим хорьком, он отдал его Поппи. Она взяла Доджера с успокаивающим шиканьем, покачивая в руках, как в колыбели. Глаза хорька оставались закрытыми, они полностью слились с маской черного цвета, которая украшала его мордочку. Кончиками пальцев девушка чувствовала биение его крошечного сердца, шелковистость подшерстка под более жестким верхним мехом.

– Что-нибудь еще, сэр? – спросила горничная.

– Да, я хочу, чтобы вы проводили эту леди в ее номер. И вернитесь, чтобы сообщить мне, что она благополучно добралась.

– Да, мистер Ратледж.

Мистер Ратледж?

Поппи почувствовала, что ее сердце пропустило удар. Она оглянулась на незнакомца. Его зеленые глаза загадочно блестели. Он, казалось, смаковал ее неприкрытое удивление.

Гарри Ратледж... таинственный затворник – хозяин гостиницы. Который был совсем не таким, каким она его себе представляла.

Изумленная и расстроенная, Поппи отвернулась от него. Она вышла и услышала за собой мягкий щелчок закрывающегося замка. Как потешался он, развлекаясь за ее счет! Девушка утешала себя тем, что никогда больше не увидит его снова.

Она спускалась с горничной по лестнице... даже не подозревая, что все течение ее жизни только что изменилось.

Глава 3
(перевод – Паутинка, бета-ридинг – Ilona, вычитка – Фройляйн)

Гарри подошел к камину и засмотрелся на огонь.

– Поппи Хатауэй, – прошептал он, словно произносил волшебное заклинание.

Дважды он видел ее издали: первый раз, когда девушка садилась в карету напротив гостиницы, и во второй раз – на балу в отеле "Ратледж". Сам Гарри не участвовал в знаменательном событии, но имел возможность в течение нескольких минут наблюдать за ним с выгодной позиции – с балкона верхнего этажа. Несмотря на изысканную красоту и волосы цвета красного дерева, девушка не удостоилась его повторного взгляда.

Знакомство с ней оказалось настоящим открытием.

Гарри начал опускаться на стул, но заметил разодранный бархат и вылезшие комки обивки, оставшиеся после посещения хорька.

Его губы изогнула вымученная улыбка, и Гарри направился к другому стулу.

Поппи. Насколько безыскусной она была, рассматривая его диковинки, мимоходом обсуждая астролябию и монахов-францисканцев. Она рассыпала яркие грозди слов, словно разбрасывала конфетти. Излучаемая девушкой жизнерадостная проницательность должна была раздражать, но вместо этого дарила неожиданное удовольствие. Было в ней что-то особенное, что французы называют "esprit" – живость ума и духа. А выражение лица... открытое, невинное и неискушенное.

Гарри ее хотел.

Обычно Джей Гарри Ратледж получал желаемое до того, как становилось понятно, что он этого хочет. В его занятой и тщательно распланированной жизни еда появлялась раньше, чем он успевал проголодаться, галстуки менялись до первых признаков износа, отчеты ложились на стол до того, как он их требовал. И женщины его окружали повсюду, готовые услужить в любое время, и все как одна готовые говорить только то, что, по их мнению, он хотел слышать.

Гарри точно знал, что пришло время жениться. По крайней мере, большинство знакомых уверяли, что для этого наступило лучшее время, хотя он подозревал, что они сами, сунув голову в петлю, теперь желают ему того же. Идея не вызывала у Гарри особого энтузиазма, но Поппи Хатауэй оказалась слишком неотразимой, чтобы ей сопротивляться.

Гарри достал из левого рукава сюртука письмо Поппи. Оно было адресовано ей почтенным Майклом Бэйнингом. А ведь этот молодой человек был ему знаком. Бэйнинг учился в Уинчестере, который прекрасно подходил его прилежной натуре. В отличие от других молодых студентов университета, Бэйнинг никогда не влезал в долги и не ввязывался в скандалы. Его приятная внешность привлекала внимание многих леди, но еще сильнее прекрасный пол привлекали состояние и титул, который он однажды унаследует.

Нахмурясь, Гарри начал читать.

"Дражайшая возлюбленная!

Вспоминая нашу последнюю беседу, я целовал то место на своем запястье, куда упали ваши слезы. Как вы можете не верить, что и я плачу каждый день и каждую ночь, которые проходят вдали от вас? Вы сделали невозможным для меня думать о чем-то другом. Мои мысли только о вас. Можете не сомневаться, я обезумел от страсти к вам.

Потерпите совсем немного, и я найду возможность переговорить с отцом. Как только он поймет, что я решительно и всецело вас обожаю, то благословит наш союз. Я в этом уверен. Мы очень близки с отцом, и он упоминал, что желает видеть меня таким же счастливым в супружестве, каким был он сам с моей матушкой. Да примет Господь ее душу! Как бы она наслаждалась знакомством с вами, Поппи. Вашим чувствительным и жизнерадостным характером, любовью к семье и дому. Если бы только она могла помочь убедить отца, что для меня не найдется лучшей жены, чем вы.

Ждите меня, Поппи, как я жду вас.

Навсегда, околдованный вами,

М."

Гарри насмешливо хмыкнул и снова уставился в огонь. Его лицо застыло, хотя голова была полна планов. Одно из поленьев переломилось с громким треском, разбрасывая вокруг жар и блестящие искры. Бэйнинг просит Поппи подождать? Непостижимо! Каждую клеточку тела Гарри переполняло нетерпеливое желание.

Сложив бумагу с осторожностью, достойной самого ценного документа, Гарри опустил письмо в карман сюртука.

Как только Поппи оказалась в безопасности семейных апартаментов, она положила Доджера в его любимое место для сна – корзинку, которую ее сестра Беатрис выложила мягкой тканью. Хорек сразу расслабился и заснул.

Поппи, прислонилась к стене, и закрыла глаза. Из горла вырвался тяжелый вздох.

Почему он это сделал?

Еще важнее, почему она позволила это сделать?

Мужчина не смеет так целовать невинную девушку. Поппи унижала мысль о том, что она поставила себя в двусмысленное положение, и в особенности, что повела себя таким образом, который бы резко осудила у другой леди. Она была совершенно уверена в своих чувствах к Майклу.

Тогда почему она ответила на поцелуй Гарри Ратледжа?

Как бы ей хотелось посоветоваться с кем-нибудь, но инстинкт подсказывал, что подобную тему лучше не поднимать.

Согнав с лица обеспокоенное выражение, Поппи постучала в дверь комнаты компаньонки.

– Мисс Маркс?

– Я не сплю, – раздался изнуренный голос.

Поппи вошла в маленькую спальню и увидела мисс Маркс в ночной рубашке возле умывальника.

Молодая женщина ужасно выглядела – посеревшее лицо, под спокойными синими глазами глубокие тени. Светло-каштановые волосы, обычно заплетенные и тщательно уложенные в узел, свисали спутанными прядями. Развернув бумажку с лекарственным порошком и высыпав его себе в рот, она сделала большой глоток воды.

– Бедняжка, – мягко произнесла Поппи. – Могу я чем-то помочь?

Мисс Маркс покачала головой и вздрогнула.

– Ничем, Поппи. Спасибо, что спросили. Вы очень добры.

– Снова кошмары? – с беспокойством в голосе спросила Поппи, направляясь к комоду в поисках белья, чулок и подвязок.

– Да. Я не должна была так долго спать. Простите меня.

– Мне нечего прощать. Просто хотелось бы, чтобы ваши сны стали более приятными.

– Чаще всего так и бывает, – слабо улыбнулась мисс Маркс. – В самых приятных снах я снова в Рэмси-Хаусе, цветет бузина, в живой изгороди снуют поползни. Тишина и покой. Как же я скучаю по всему этому!

И Поппи скучала по Рэмси-Хаусу. Со всеми своими утонченными развлечениями и наслаждениями, Лондон не мог сравниться с Гемпширом. Она не могла дождаться встречи со старшей сестрой, Уин, муж которой, Меррипен, управлял поместьем Рэмси.

– Сезон почти закончился, – успокоила Поппи. – Скоро мы вернемся домой.

– Если я до этого доживу, – пробормотала мисс Маркс.

Поппи сочувственно улыбнулась.

– Почему бы вам не вернуться в кровать? Я принесу холодный компресс для головы.

– Нет, я не сдамся. Лучше выпью чашку крепкого чая.

– Я знала, что вы так скажете, – с кривой усмешкой ответила Поппи.

Мисс Маркс в очередной раз проявила известный британский характер, относясь ко всему сентиментальному с глубоким подозрением. Молодая женщина, чуть старше Поппи, отличалась сверхъестественным самообладанием, которое позволяло ей, не моргнув глазом, смотреть в лицо любым неприятностям, как ниспосланным небесами, так и сотворенным человеческими руками. Единственный раз, когда Поппи видела ее раздраженной – это в компании своего брата, Лео, чьи остроумие и сарказм, похоже, выводили мисс Маркс из себя.

Два года назад мисс Маркс наняли гувернанткой, но не для того, чтобы продолжить образование девочек, а для обучения их бесчисленным правилам этикета, обязательных для молодых леди, рискнувшим появиться в высшем обществе. В настоящее время она выполняла обязанности платной компаньонки.

По началу Поппи и Беатрис привела в уныние перспектива учить множество правил поведения в обществе.

– Мы сделаем это в виде игры, – объявила мисс Маркс и написала несколько стихотворений, чтобы облегчить девочкам учебу.

Например, за столом:

 
Если леди хочешь стать,
Спину научись держать.
За обеденным столом
Не путай вилку с гарпуном.
Не называй жаркое мясом,
Не говори со всеми разом,
С едой в тарелке не играй,
И голосок не повышай.
 

Для прогулок в общественном месте:

 
Нельзя по улице бежать,
Над лужей юбку поднимать,
Чуть вверх и вправо подтяни,
Лодыжки от нескромных глаз таи.
Вам не знаком сей господин?
И леди не знакома?
А вы без маменьки одни
И далеко от дома?
Не беспокойтесь, не тряситесь,
К дуэнье тотчас обратитесь.
 

Специальная ода для Беатрис:

 
Если хочешь нанести визит,
Проверь, сначала внешний вид.
Перчатки, шляпку дома не забыла?
И носовой платочек захватила?
Не стоит брать с собою белку или крысу,
Иначе ты рискуешь пострадать от визга.
Оставь четвероногих в мире и покое,
И леди с радостью начнут дружить с тобою.
 

Нетрадиционный подход к обучению сработал, Поппи и Беатрис чувствовали себя достаточно уверенно, чтобы не опозориться во время сезона. Старшее поколение поблагодарило мисс Маркс за находчивость. Только Лео остался недоволен и издевательски заметил, что Элизабет Барретт Браунинг нечего опасаться. Мисс Маркс не осталась в долгу и усомнилась в достаточности умственных способностей Лео для суждения о достоинствах того или иного поэтического произведения.

Поппи не могла понять, почему брат и мисс Маркс проявляли друг к другу подобную враждебность.

– Я думаю, они тайно нравятся друг другу, – снисходительно пояснила Беатрис.

Поппи настолько удивилась этой мысли, что не смогла сдержать смех.

– Они воюют друг с другом, едва оказываются в одной комнате, что, слава Богу, происходит не часто. Как ты могла такое предположить?

– Если рассматривать особенности поведения некоторых животных в период спаривания, – например, хорьков – оно отличается грубостью и частыми драками...

– Беа, пожалуйста, не стоит рассуждать об особенностях спаривания животных, – попросила Поппи, пряча усмешку. Ее девятнадцатилетняя сестра постоянно и охотно забывала о пристойности и уместности. – Я уверена, это вульгарно и... как ты вообще узнала об особенностях спаривания?

– В большинстве случаев из ветеринарных книг и немного из наблюдений. Животные не очень осмотрительны, не так ли?

– Так, но держи язык за зубами, Беа. Если мисс Маркс тебя услышит, то сочинит очередное стихотворение.

Беатрис посмотрела на сестру невинным взглядом синих глаз.

– Молодая леди никогда не обратит внимания на спаривающихся животных...

– Иначе ее компаньонка будет крайне недовольна! – Закончила за нее Поппи.

Беа усмехнулась.

– Не вижу причины, почему они не могут друг другу нравиться. Лео – виконт и можно сказать красавчик, а мисс Маркс – умница и хороша собой.

– Никогда не слышала о желании Лео жениться на умной женщине, – заметила Поппи. – Но я с тобой согласна, мисс Маркс – очень симпатичная. Особенно в последнее время. Раньше она была настолько худая и бледная, что я не обращала внимания на ее внешность. Но сейчас она немного набрала в весе.

– Не меньше стоуна, – подтвердила Беатрис. – И выглядит намного счастливее. Когда мы познакомились, я думала, что с ней произошло что-то ужасное.

– Я тоже так думала и до сих пор гадаю, узнаем ли мы когда-нибудь правду?

Поппи не была в этом уверена. Глядя утром на утомленное лицо мисс Маркс, она подумала, что, скорее всего, кошмары компаньонки связаны с ее таинственным прошлым.

Поппи рассматривала в платяном шкафу ряд опрятных, тщательно отутюженных платьев неброских тонов с накрахмаленными белыми воротничками и манжетами.

– Какое платье вы хотите надеть сегодня? – спокойно поинтересовалась она.

– Первое попавшееся. Не имеет значения. – Ответила мисс Маркс.

Поппи выбрала темно-синее платье из шерстяного твилла, и положила его на не заправленную кровать. Затем она тактично отвернулась, пока компаньонка снимала длинную ночную рубашку и надевала нижнюю сорочку, панталоны и чулки.

Меньше всего ей хотелось бы беспокоить мисс Маркс, когда та страдала от головной боли. Однако пришло время признаться в том, что произошло. Если в общество просочиться хоть один намек на ее несчастную встречу с Гарри Ратледжем, то лучше компаньонке оказаться во всеоружии.

– Мисс Маркс, – осторожно начала Поппи. – Не хотелось бы добавлять вам головной боли, но я должна кое-что сказать...

Ее голос затих под мимолетным, страдальческим взглядом мисс Маркс.

– Что случилось, Поппи?

Поппи решила, что время абсолютно неподходящее. На самом деле, разве так уже необходимо все рассказывать? Если повезет, она больше никогда не увидит Гарри Ратледжа. Он не появляется на общественных мероприятиях, куда приглашают Хатауэев. И с какой стати ему доставлять неприятности девушке, которая намного ниже его по положению. Ратледж не имел никакого отношения к ее миру, а она – к его.

– Я немного запачкала лиф своего розового муслинового платья во время последнего ужина, – импровизировала Поппи, – и теперь на нем жирное пятно.

– Дорогая моя, – мисс Маркс замолчала, затягивая спереди края корсета. – Мы решим эту проблему при помощи воды, нашатыря и губки. Надеюсь, это поможет.

– Превосходная идея.

Чувствуя крошечный укол вины, Поппи взяла ночную рубашку мисс Маркс, и аккуратно сложила ее.

____________________

1. Уинчестер, Уинчестерский колледж – одна из девяти старейших престижных мужских привилегированных средних школ Англии; основана в 1382 епископом Уинчестерским

2. ЭЛИЗАБЕТ БАРРЕТ БРАУНИНГ (Browning, Elizabeth Barret) (1806-1861) – английская поэтесса, прославившаяся сонетами с португальского, посвященными мужу, поэту Р. Браунингу

3. Стоун – мера веса; равен 14 фунтам, или 6,34 кг

4. Твилл – вид ткани с узором в виде диагональных параллельных линий