Текст книги "Искушай меня в сумерках (новый перевод)"

Автор книги: Лиза Клейпас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

Парализованная сознанием ужасного положения, Поппи беспомощно смотрела на Гарри. И в какой-то момент ей показалось, что она увидела вспышку хищного удовлетворения в его глазах. Но затем их выражение изменилось.

– Наверное, будет трудно все объяснить, – сказал он.

Глава 10
(перевод – Milli, бета-ридинг – Москвичка, вычитка – Фройляйн)

Проходя по особняку Норбери, Лео был крайне удивлен, встретив некоторых своих приятелей – молодых лордов, по сравнению с распутством которых, даже его былые кутежи казались безобидной забавой – теперь же они были аккуратны и сдержанны, с безукоризненными манерами. Не впервые Лео отметил, насколько несправедливо было то, что мужчинам спускалось с рук гораздо больше, чем женщинам.

Это искусство манер, например... Он видел, как его сестры изо всех сил пытались запомнить сотни пунктов этикета, которые требовались в высшем обществе. Это при том, что главным интересом в правилах этикета для самого Лео было ломать их. И ему как мужчине с титулом прощалось, что угодно. Леди же во время вечерних трапез критиковали за их спинами, если они взяли не ту вилку для рыбного блюда, в то время как мужчины могли злоупотреблять алкоголем или сделать неуместное замечание, и все до единого делали вид, что не замечают этого.

Лео беспечно прошел по бальному залу и остановился поблизости от дверного проема тройной ширины, осматриваясь по сторонам. Уныло, уныло, уныло. Его окружал бесконечный ряд девственниц с компаньонками и группки сплетничающих дам, все это напомнило ему курятник. Его внимание было привлечено видом мисс Маркс, наблюдающей как Беатрис и ее партнер танцуют.

Маркс, как обычно, выглядела напряженной, ее стройная, облаченная во все темное, фигура была пряма, словно она аршин проглотила. Компаньонка никогда не упускала возможности продемонстрировать свое презрение к Лео, и относилась к нему так, словно его интеллектуальный уровень не превосходил уровня устрицы. И она категорически не воспринимала его заигрывания и юмор. Как любой здравомыслящий человек, Лео прикладывал максимум усилий, чтобы избегать ее.

Но к своему огорчению он никак не мог перестать задаваться вопросом, как она будет выглядеть после ночи, полной страстных любовных утех.

Ее очки полетят прочь, волосы рассыпятся свободным водопадом, а бледное тело освободится от этого хитроумного изобретения – корсета и шнуровок.

Внезапно все в зале перестало интересовать его в такой степени, в какой заинтересовала компаньонка его сестер.

Лео решил пойти побеспокоить ее.

– Привет Маркс, как...

–  Где вы были?– разъяренно прошипела компаньонка, а ее глаза гневно сверкнули за стеклами очков.

– В комнате, где играют в карты. А затем я немного поужинал. Где я еще должен был быть?

– Вообще-то вы должны были помогать Поппи.

– Помогать как? Я обещал, что буду танцевать с ней, и я здесь, – Лео осмотрелся вокруг. – А где она?

– Я не знаю.

Рэмси нахмурился:

– Как вы можете не знать? Вы хотите сказать, что потеряли ее?

– В последний раз, когда я ее видела, примерно десять минут назад, она шла танцевать с мистером Ратледжем.

– Владельцем гостиницы? Он не появляется на таких мероприятиях.

– Этим вечером появился, – сказала мисс Маркс, сохраняя пониженный тон. – И теперь они исчезли. Вместе. Вы должны найти ее, милорд. Сейчас. Иначе она погубит себя.

– Почему вы не последовали за нею?

– Кто-то должен следить за Беатрис, иначе она тоже исчезнет. Кроме того, я не хотела привлекать внимание к исчезновению Поппи. Пойдите найдите ее, и побыстрее.

Лео продолжал хмуриться.

– Маркс, если вы не заметили, другие слуги не отдают приказы своим хозяевам. Так что, если вы не возражаете...

– Вы не мой хозяин, – задохнувшись от его нахальства, Кэтрин все же сумела ответить надменно.

"О, я хотел бы им быть", – подумал Лео, сердито ощущая просыпающееся возбуждение, каждый волосок на его теле становился дыбом. Как и одна особенность его анатомии. Он решил удалиться прежде, чем эффект от этого станет очевиден.

– Хорошо, пригладьте перышки, я найду Поппи.

– Начните искать в тех местах, куда бы вы утащили женщину, чтобы скомпрометировать ее. Их не так уж много.

– Да нет, много. Вы были бы поражены разнообразием мест, которые я бы...

– Пожалуйста, – пробормотала компаньонка, – мне и так уже тошно.

Окинув взглядом бальный зал, Лео заметил ряд французских дверей в дальнем конце комнаты. Он достиг балкона, пытаясь идти с такой скоростью, которая не привлекала бы внимание. Благодаря его проклятой "удаче" Лео дважды останавливали, втягивая в разговор, один раз его друг, который хотел узнать его мнение по поводу одной леди, а второй – вдова, которая полагала, что пунш был несвежим и хотела узнать пробовал ли Лео этот пунш. Наконец, ему удалось проскользнуть через одну из дверей наружу.

Глаза виконта расширились, когда он увидел ошеломляющую картину.

Поппи, сжатая в объятиях высокого черноволосого мужчины... и наблюдающая за ними небольшая группа людей, вышедших на балкон через другие двери. Одним из этих людей был Майкл Бэйнинг, бледный от ревности и дерзого посягательства на его территорию.

Мужчина с черными волосами поднял голову, пробормотал что-то Поппи, и бросил невозмутимый взгляд на Майкла Бэйнинга.

Триумфальный взгляд.

Это длилось всего одно мгновение, но Лео увидел и понял все, как надо.

– Черт, – прошептал Лео.

Его сестра попала в большую передрягу.

Если Хатауэи вызывали скандал, они никогда не делали этого на половину.

К тому времени, когда Лео привел Поппи обратно в бальный зал и забрал мисс Маркс и Беатрис, сплетни уже начали распространятся. В мгновение ока их нашли Кэм и Амелия, и семья дружно сплотилась вокруг Поппи.

– Что случилось? – спросил Кэм, как обычно выглядя обманчиво расслабленным, но его ореховые глаза выражали тревогу.

– Гарри Ратледж, – пробормотал Лео. – Я объясню все коротко. Пока, давайте, уедем отсюда поскорее и встретимся с Ратледжем в гостинице.

Амелия наклонилась, чтобы прошептать в ярко-красное ухо Поппи:

– Все в порядке, дорогая. Чтобы там ни было, мы со всем разберемся.

– Вы не сможете, – прошептала Поппи. – Никто не сможет.

Лео смотрел поверх голов своих сестер и видел приглушенно-перешептывающуюся толпу. Все уставились на них.

– Такое чувство, будто наблюдаешь за волнующимся океаном, – заметил он. – Можно буквально лицезреть зарождение скандала через всю комнату.

Кэм выглядел ироничным и покорным.

–  Gadjos!– пробомотал он. – Лео, почему бы вам не проводить сестру и мисс Маркс к своему экипажу? А мы с Амелией попрощаемся с Норбури.

Ошеломленная, Поппи позволила Лео вывести ее на улицу и усадить в экипаж. Все они молчали, пока экипаж, резко накренившись, не отъехал от особняка.

Беатрис заговорила первой.

– Тебя скомпрометировали, Поппи? – спросила она обеспокоенно. – Как Уин в прошлом году?

– Да, – ответил Лео, в то время как Поппи испустила тихий стон. – Это плохая привычка, которую подхватила наша семья. Маркс, вы должны написать поэму об этом.

– Этой катастрофы можно было бы избежать, – коротко ответила ему компаньонка, – если бы вы нашли ее раньше.

– Этого, может быть, можно было избежать, если бы вы изначально не потеряли ее, – парировал Лео.

– Это моя вина, – вступила в разговор Поппи, ее голос приглушенно звучал в плечо Лео. – Я ушла с мистером Ратледжем. Я увидела Бэйнинга в зале, и словно обезумела, а мистер Ратледж попросил меня танцевать, но мне был нужен свежий воздух, поэтому мы вышли на балкон...

– Нет, я виновата, – перебила мисс Маркс, выглядя жутко подавленной. – Я позволила вам танцевать с ним.

– Так мы не найдем виноватого, – сказал Лео. – Что сделано, то сделано. Но если кто и ответственен за все, то это – Ратледж, который, очевидно, приехал на бал с определенной целью.

– Что? – Поппи подняла голову и посмотрела на него в замешательстве. – Вы думаете, он... нет, это была случайность, Лео. Мистер Ратледж не намеревался скомпрометировать меня.

– Все произошло преднамеренно, – сказала мисс Маркс. – Иначе Гарри Ратледж никогда бы не попался. Если он был замечен в компрометирующей ситуации, то лишь потому, что хотел быть замеченным.

Лео подозрительно посмотрел на компаньонку:

– Откуда вы столько знаете о Ратледже?

Компаньонка вспыхнула. Казалось, даже для нее нелегко было выдержать его пристальный взгляд.

– Наслышана о его репутации, конечно же.

Внимание Лео было отвлечено, потому что Поппи уткнулась ему в плечо:

– Я умру от унижения, – сказала она.

– Не умрешь, – ответил Лео. – Я – эксперт по оскорблениям, и если бы это было фатально, я бы уже давно умер с десяток раз.

– Нельзя умереть десяток раз.

– Можно, если ты – буддист, – вмешалась Беатрис.

Лео пригладил волосы Поппи.

– Я надеюсь, что Гарри Ратледж им является.

– Почему? – спросила Беатрис.

– Потому что мне больше ничего так не хочется, как прикончить его несколько раз кряду.

Гарри принял Лео и Кэма Роана у себя в библиотеке.

Любая другая семья в подобной ситуации была бы предсказуема... они потребовали бы, чтобы он поступил по правилам, были бы обговорены сроки и сделаны все необходимые приготовления. Из-за огромного состояния Гарри большинство семей приняло бы такое положение вещей охотно. Он не был пэром, но обладал большими средствами и был влиятельным человеком.

Однако, Гарри знал, что от Кэма и Лео не следует ожидать предсказуемой реакции. Общими мерками их мерить не следует, поэтому вести с ними дело следовало более осторожно. Но Гарри совершенно не беспокоился. У него бывали переговоры и гораздо более трудные, влекущие более серьезные последствия, чем честь женщины.

Обдумывая события ночи, Гарри был преисполнен безнравственным чувством триумфа. Нет, не триумфа... эйфории. Все оказалось намного проще, чем он предполагал, особенно с непредвиденным появлением Майкла Бэйнинга на балу у Норбури. Этот идиот фактически вручил ему Поппи на серебряном блюде. И когда возможность предоставилась, он ею воспользовался.

Кроме того, он чувствовал, что заслужилПоппи. Любой мужчина, который позволил сомнениям помешать обладанию такой женщиной, как она, был дураком. Он вспомнил, какой она была в бальном зале: бледная, хрупкая, сломленная. Когда Гарри к ней приблизился, он ни на минуту не усомнился в том, что она испытала облегчение. Девушка доверилась ему и позволила себя увести.

А когда Гарри вывел ее на террасу, его удовлетворение быстро сменилось новым ощущением... желанием облегчить ее боль. Тот факт, что он может принести ей новое горе, был прискорбен, но цель оправдывает средства. И как только Поппи станет его, он окружит ее всем самым лучшим, станет заботиться о ней так, как никогда не смог бы Майкл Бэйнинг.

Сейчас же ему необходимо уладить дело с семьей Поппи. Они, естественно, оскорблены тем, что он скомпрометировал ее. Что нисколько его не волновало. Он не сомневался, что сможет убедить Поппи выйти за него замуж. И не зависимо от того, сколько Хатауэи будут возмущаться, в конечном итоге они все равно достигнут соглашения.

Бракосочетание с ним будет единственной возможностью восстановить честь Поппи. Все это понимают.

С невозмутимым выражением лица, Гарри предложил вина Лео и Кэму, когда они вошли в библиотеку, но те отказались. Лео подошел к каминной полке и оперся о нее, скрестив руки на груди. Кэм уселся на обитый кожей стул, вытянув перед собой ноги.

Гарри не обманул их небрежный вид. Гнев, мужская агрессивность так и витали в воздухе. Сохраняя спокойствие, Гарри ждал, пока один из них начнет разговор.

– Вы должны знать, Ратледж, – сказал Лео вкрадчивым тоном, – что я собирался убить вас сразу же, но Роан говорит, что для начала нам нужно поговорить хотя бы несколько минут. Я думаю, он хочет остановить меня, чтобы получить удовольствие убив вас самолично. И даже если я или Роан не убьем вас, то вряд ли мы будем препятствовать нашему шурину Меррипену осуществить это.

Гарри полусидел на краю письменного стола из красного дерева.

– Я предлагаю вам подождать, пока мы с Поппи поженимся, таким образом, она, хотя бы, станет почтенной вдовой.

– И с чего это вы взяли, – спросил Кэм, – что мы позволим вам жениться на Поппи?

– Если она не выйдет замуж за меня, то потом на ней уже никто не женится. А посему, сомневаюсь, что кто-то из вашей семьи будет желанным гостем в любой лондонской гостиной.

– Не думаю, что сейчас мы там слишком уж желанны, – ответил Кэм, сузив ореховые глаза.

– Ратледж, – начал Лео с обманчивой небрежностью, – до того, как я унаследовал титул, Хатауэи так долго жили вне лондонского общества, что нам ровным счетом наплевать – будут нас принимать или нет... Поппи не должна выходить замуж по какой-либо другой причине, кроме как ее собственного на то желания. И, по мнению самой Поппи, вы с ней друг другу не подходите.

– Мнения женщин часто меняются, – ответил Гарри. – Позвольте мне поговорить с вашей сестрой завтра. Я смогу убедить ее согласиться с лучшим выходом из ситуации.

– Прежде, чем уговорить Поппи, – сказал Кэм, – вам следует сначала убедить нас, потому что то немногое, что я о вас знаю, чертовски меня беспокоит.

Конечно, у Кэма Роана имелись некоторые сведения о нем. Его прежнее положение в игорном клубе давало Роану возможность доступа ко всякого рода личной информации. Гарри было интересно, как много тому известно.

– Почему бы вам не сказать, что вы разузнали, – лениво предложил Гарри, – а я скажу, правда это или нет.

Ореховые глаза смотрели на него оценивающе, не мигая:

– Вы родом из Нью-Йорка, где ваш отец был хозяином гостиницы среднего класса.

– Буффало, если точно.

– Но вы не работали с ним. Вы нашли себе других наставников. Вы поступили на обучение в механические мастерские, где вы прославились своими способностями как инженер-конструктор. Вы запатентовали несколько новшеств в разработке клапанов и котлов. В возрасте двадцати лет вы уехали из Америки в Англию по неизвестным причинам, – Кэм сделал паузу, чтобы оценить эффект от его декламации.

Непринужденность Гарри испарилась, его плечи судорожно напряглись. Он постарался расслабиться и не поддаться искушению пожать ими, чтобы ослабить судорогу, которая свела его затылок.

– Продолжайте, – предложил он спокойно.

Кэм продолжил:

– Вы объединили группу частных инвесторов и купили целый ряд зданий обладая незначительным собственным капиталом. Вы арендовали здания, сносили их, скупали остальную часть улицы, и построили эту гостиницу. У вас нет семьи, за исключением вашего отца в Нью-Йорке, с которым вы не поддерживаете отношений. У вас есть горстка преданных друзей и уйма врагов, многим из которых вы, кажется, нравитесь несмотря ни на что.

Гарри отметил, что у Кэма, должно быть, очень влиятельные связи, если он сумел раскопать такую информацию.

– Есть только три человека в Англии, которые так много обо мне знают, – пробормотал он, задаваясь вопросом, кто же из них проболтался.

– Теперь пять, – заметил Лео. – Но Роан забыл упомянуть об очаровательном открытии, что вы стали любимчиком в военном министерстве после того, как произвели кое-какие усовершенствования стандартной армейской винтовки. Но мы предполагаем, что вы не только связаны с британским правительством, вы также поддерживаете деловые отношения с иностранцами, членами королевской семьи и преступниками. И все это наводит на мысль, что единственные интересы, которые вы когда-либо защищали, это ваши собственные.

Гарри холодно улыбнулся:

– Я никогда не лгал ни о себе, ни о своем прошлом. Но я пытаюсь сохранить все в тайне, если такое возможно. И я никому ничем не обязан.

Гарри подошел к буфету и налил себе бренди. Держа бокал в руке, он посмотрел на мужчин. Он готов был побиться об заклад, что Кэм знал куда больше, чем только что сообщил. Но это обсуждение, резюме так сказать, ясно дало понять, что со стороны семьи не будет никаких попыток сделать Поппи "честной женщиной". Хатауэи ни черта не заботились о приличиях и при этом не нуждались ни в его деньгах, ни в его влиянии.

Именно в том, что он, собственно, и мог предложить Поппи.

– С вашим одобрением или без, – сказал он Кэму и Лео, – но я собираюсь сделать предложение вашей сестре. Выбор за ней. И если Поппи согласится, то никакая сила на земле не помешает мне жениться на ней. Я понимаю ваши сомнения, но позвольте мне заверить вас, что она ни в чем не будет нуждаться. Ее будут холить, лелеять, даже баловать...

– Вы не имеете ни малейшего представления о том, как сделать ее счастливой, – сказал Кэм спокойно.

– Роан, – Гарри скупо улыбнулся, – я преуспел в том, чтобы делать людей счастливыми или, по крайней мере, заставлять их думать, что они счастливы, – он помолчал, чтобы посмотреть на выражение их лиц. – Вы собираетесь запретить мне поговорить с нею? – спросил он будничным тоном.

– Нет, – ответил Лео. – Поппи не ребенок и не домашнее животное. Если она захочет поговорить с вами, то так и будет. Но знайте, что все, что вы сделаете или скажете, чтобы убедить ее выйти за вас замуж, будет идти вразрез с мнением ее семьи.

– И есть еще кое-что, – вступил Кэм с обманчивой мягкостью, которая маскировала все чувства. – Если вы преуспеете в том, чтобы жениться на ней, мы не потеряем сестру. А вот вы получите полноценную семью, готовую защищать ее в любом случае.

Этого было почти достаточно, чтобы охладить пыл Гарри.

Почти.

Глава 11
(перевод – Janina, бета-ридинг – Москвичка, вычитка – Фройляйн)

– Вы не нравитесь моему брату и мистеру Роану, – сказала Поппи, когда они c Гарри на следующее утро медленно прогуливались по розарию, расположенному позади отеля. Поскольку сплетни о скандале распространились по Лондону подобно лесному пожару, необходимо было что-то предпринять. Поппи понимала, что как джентльмен Гарри Ратледж был обязан сделать ей предложение, дабы восстановить ее честное имя. Однако не была уверена, что жить в браке с нелюбимым мужчиной предпочтительнее, чем быть парией. Поппи недостаточно хорошо знала Гарри, чтобы судить о его характере. К тому же, ее семья решительно была настроена против него.

– Вы не нравитесь и моей компаньонке, – продолжила девушка. – А моя сестра Амелия говорит, что не знает вас достаточно хорошо, чтобы что-то утверждать, но склоняется к тому, что вы ей не симпатичны.

– А как насчет Беатрис? – спросил Гарри. В его волосах заиграли солнечные блики, когда он, наклонив голову, посмотрел на нее.

– Беатрис вы нравитесь. Но ей также нравятся ящерицы и змеи.

– А вам?

– Я не выношу ящериц и змей.

Улыбка коснулась его губ.

– Не нужно сегодня увиливать от прямого ответа, Поппи. Вы понимаете, о чем я спрашиваю.

Она ответила неуверенным кивком.

Прошлая ночь была ужасной. Она говорила и плакала, и спорила со своей семьей до самого утра, а потом так и не смогла заснуть. А нынешним утром последовали новые споры и разговоры, продолжавшиеся до тех пор, пока все чувства в ее груди не смешались в беспорядке.

Ее привычный безопасный мир оказался перевернут вверх дном, и сейчас тишина сада явилась для Поппи непередаваемым облегчением. Удивительно, но в присутствии Гарри Ратледжа девушка почувствовала себя лучше, невзирая на то, что именно он был частично ответственен за ту неприятность, которая с ней приключилась. Он излучал спокойствие и уверенность, а в его манере вести себя чувствовались симпатия вперемешку с прагматизмом, которые действовали на нее умиротворяюще.

Они остановились около длинной, увитой розами беседки. Это был настоящий тоннель из розовых и белых цветов. По соседней дорожке, окаймленной с обеих сторон живой изгородью, прогуливалась Беатрис. Поппи настояла на том, чтобы ее сопровождала именно Беатрис, а не мисс Маркс или Амелия, которые не позволили бы ей даже малейшего уединения с Гарри.

– Вы мне нравитесь, – застенчиво призналась Поппи. – Но для брака этого недостаточно, не так ли?

– Это гораздо больше, чем имеют многие, начиная свою семейную жизнь.

Гарри внимательно посмотрел на нее.

– Уверен, что ваша семья поговорила с вами.

– Весьма обстоятельно.

Ее семья обрисовала перспективу брака с Гарри Ратледжем в таких мрачных тонах, что Поппи решила отказать ему. Она скривила губы в извиняющейся гримасе:

– И выслушав их, с сожалением должна вам сказать, что я...

– Подождите. Прежде, чем вы скажете о своем решении, я хотел бы услышать о том, каковы ваши чувства.

Ну что же. В этом было хоть какое-то разнообразие. Поппи моргнула в замешательстве, подумав о том, что ее семья и мисс Маркс, действовавшие из лучших побуждений, указали ей как, по их мнению, она должна поступить. При этом ее собственные мысли и чувства никого особо не интересовали.

– Ну что же... вы для меня – незнакомец, – сказала девушка. – И не думаю, что мне следует принимать решение о своем будущем в то время, когда я все еще влюблена в мистера Бэйнинга.

– Вы все еще надеетесь выйти за него замуж?

– О, нет. Это невозможно. Но чувства никуда не делись, и потребуется время, чтобы забыть его, а до тех пор я не могу судить здраво.

– Все это очень разумно. За исключением того, что с принятием некоторых решений нельзя медлить. И боюсь, что это как раз такой случай.

Гарри немного помолчал, прежде чем тихо спросить:

– Вы знаете, что вас ожидает, если вернетесь в Гемпшир с запятнанной репутацией, не так ли?

– Да. Будет весьма неприятно... если не сказать больше.

Это было очень умеренное определение для того презрения, жалости и насмешек, которые она, как "падшая" женщина, навлечет на себя. И что еще хуже, это могло уничтожить и все шансы Беатрис на удачное замужество.

– И моей семье не удастся оградить меня от всего этого, – вяло добавила Поппи.

– Но мне бы это удалось, – сказал Гарри, дотронувшись до локона на ее макушке и кончиком пальца слегка подправив шпильку в прическе. – Удалось, если бы вы вышли за меня. В противном случае я бессилен сделать что-либо для вас. Не слушайте ничьих советов, Поппи. Ведь именно на вас ляжет вся тяжесть скандала.

Поппи попыталась выдавить из себя усталую улыбку, но у нее это плохо получилось.

– Я всего лишь мечтала об обычной спокойной жизни. А приходится выбирать между жизнью парии и жены владельца отеля.

– Неужели последний вариант столь непривлекателен для вас?

– Это не то, о чем я мечтала, – откровенно призналась девушка.

Гарри обдумывал ее слова, проводя пальцами по кустам с розовыми бутонами.

– Да, это не будет похоже на спокойную жизнь в сельском коттедже, – признал он. – Большую часть года нам придется жить в гостинице. Но на некоторое время мы могли бы уезжать в деревню. Если пожелаете, то получите в качестве свадебного подарка дом в Гемпшире. К вашим услугам также будут личный экипаж и четверка лошадей.

Это было в точности тем, что, по словам ее близких, попытается сделать Ратледж, подумала Поппи, искоса взглянув на него.

– Пытаетесь подкупить меня, Гарри?

– Да. У меня получается?

Его полный надежды тон заставил Поппи улыбнуться.

– Нет, хотя это была очень хорошая попытка.

Услышав шуршание листьев, Поппи позвала:

– Беатрис, ты здесь?

– Через две дорожки от тебя, – последовал радостный ответ сестры. – Медуза нашла червяков.

– Отлично.

Гарри окинул Поппи ошеломленным взглядом.

– Кто... или, осмелюсь спросить, что такое Медуза?

– Ежиха, – ответила Поппи. – Она немного растолстела, поэтому Беатрис занимается с ней зарядкой.

К его чести, Гарри остался невозмутимым, заметив лишь:

– Знаете, я плачу своим служащим целое состояние, чтобы в этом саду не было никаких ежей.

– О, не беспокойтесь! Медуза – это ежик-постоялец. Она никогда не сбежит от Беатрис.

– Ежик-постоялец, – с улыбкой повторил Гарри. Он сделал несколько нетерпеливых шагов, прежде чем повернуться к Поппи. В его голосе снова послышалась настойчивость.

– Поппи. Скажите мне, что вас беспокоит, и я попытаюсь рассеять эти сомнения. Мы сможем договориться.

– Вы весьма настойчивы. Меня предупреждали об этом.

– Да, я – именно такой, как вам сказали, и даже хуже, – без колебаний согласился Гарри. – Но о чем они не упомянули, так это то, что вы – самая желанная и очаровательная женщина, какую я когда-либо встречал, и я сделаю что угодно, лишь бы заполучить вас.

Было чрезвычайно лестно, что ее добивается мужчина, подобный Гарри Ратледжу, особенно после той боли, которую ей причинил Майкл Бэйнинг.

Щеки Поппи окрасил жгучий румянец удовольствия, как если бы она слишком долго пробыла на солнце. Она обнаружила, что уже начала обдумывать эту мысль, хотя бы на мгновение, чисто гипотетически. Гарри Ратледж и она...

– У меня есть вопросы, – заявила девушка.

– Спрашивайте.

Поппи решила действовать без обиняков:

– Вы – опасный человек? Все говорят, что это так.

– Для вас? Нет.

– А для других?

Гарри невинно пожал плечами.

– Я – владелец гостиницы. Насколько опасным я могу быть?

Ничуть не введенная в заблуждение, Поппи одарила его скептическим взглядом.

– Я могу быть доверчивой, Гарри, но я не глупа. Вам известны слухи... вы знаете о своей репутации. Действительно ли вы настолько беспринципны, как о вас говорят?

Гарри молчал довольно долго, пристально глядя на цветущие в отдалении кусты. Солнечные лучи проникали сквозь их ветви, рассеивая тень от листвы над парой в беседке.

Наконец он поднял голову и взглянул прямо на нее. Его собственные глаза казались зеленее молодой, только начинающей прорастать под жарким солнцем, листвы.

– Я не джентльмен. Ни по рождению, ни по характеру. Очень мало людей могут позволить себе быть благородными, пытаясь самостоятельно добиться успеха в жизни. Я не лгу, но редко говорю все, что мне известно. Я не религиозен. Действую в своих интересах и не делаю из этого секрета. Тем не менее, я держу слово, не жульничаю и плачу свои долги.

Помолчав, Гарри пошарил в кармане своего сюртука, вытащил оттуда перочинный ножик и потянулся, чтобы срезать распустившуюся розу. Аккуратно перерезав стебель, маленьким острым лезвием он начал удалять шипы.

– Я никогда не применил бы физическую силу против женщины или того, кто слабее меня. Я не курю, не нюхаю и не жую табак. Я умею пить, не пьянея. Я страдаю от бессонницы. И я способен справиться с любым делом.

Удалив последний шип, Гарри протянул ей розу и незаметно засунул ножик обратно в карман.

Поппи уставилась на шелковистый розовый бутон, скользя пальцами по краям его лепестков.

– Мое полное имя – Джей Гарри Ратледж. Единственным человеком, называвшим меня Джеем, была моя мать, и именно поэтому я не люблю это имя. Она бросила нас с отцом, когда я был еще очень маленьким. С тех пор я не видел ее.

Поппи смотрела на него, широко раскрыв глаза и понимая, что это было деликатной темой, которую Гарри Ратледж не часто, если вообще когда-либо, обсуждал.

– Я сожалею, – тихо сказала девушка, постаравшись, чтобы в ее тоне не было жалости.

Он пожал плечами, как если бы это не имело значения.

– Это случилось очень давно. Я едва помню ее.

– Почему вы приехали в Англию?

Опять пауза.

– Я решил заняться гостиничным бизнесом. И в независимости от того, ждал ли меня успех или провал, мне хотелось быть подальше от отца.

Поппи могла лишь догадываться о том, какое количество невысказанной информации таилось за этими скупыми фразами.

– Это не вся история, – скорее заявила, нежели спросила девушка.

Тень улыбки коснулась его губ.

– Нет.

Поппи вновь посмотрела на розу, чувствуя, как пылают ее щеки.

– Вы... вы... хотите детей?

– Да. Будем надеяться, что их будет больше, чем один. Мне не нравилось быть единственным ребенком.

– Вы бы хотели растить их в отеле?

– Да, конечно.

– Полагаете, что здесь подходящая обстановка?

– У них будет все самое лучшее. Образование. Путешествия. Обучение всему, что их заинтересует.

Поппи попыталась представить: каково будет детям находиться в отеле? Возможно ли в таком месте, как это, когда-нибудь почувствовать себя дома? Кэм как-то сказал ей, что для цыган домом был целый мир. До тех пор, пока с тобой твоя семья, ты всегда будешь дома. Она посмотрела на Гарри, размышляя, на что это было бы похоже – жить вместе с ним. Он казался таким замкнутым и неуязвимым. Было сложно представить этого мужчину, делающим обычные вещи, такие, как, например, бритье или стрижка волос, или пребывание в постели с простудой.

– Будете ли вы верны своим брачным клятвам?

Гарри выдержал ее пристальный взгляд.

– В противном случае, я бы не стал их произносить.

Поппи решила, что опасения ее семьи по поводу того, чтобы разрешить ей лично переговорить с Гарри, были совершенно оправданы. Потому что он был столь убедителен и трогателен, что она начала всерьез рассматривать идею брака с ним.

О сказочных мечтах придется позабыть, если она будет вынуждена вступить в брак с мужчиной, которого не любила и едва знала. Но взрослые люди должны нести ответственность за свои поступки. И так уж случилось, что Поппи не была единственной, кто рисковал в этой ситуации. У Гарри не имелось никакой гарантии, что в конечном итоге он получит такую жену, какая была ему нужна.

– Это нечестно, что только я задаю вопросы, – сказала Поппи. – У вас они тоже должны иметься.

– Нет. Я уже решил, что хочу вас.

Поппи не смогла сдержать ошеломленного смешка.

– Вы все решения принимаете столь импульсивно?

– Как правило, нет. Но я знаю, когда следует доверять своим инстинктам.

Казалось, что Гарри собирался добавить что-то еще, когда боковым зрением он заметил какое-то движение на земле. Проследив за его взглядом, Поппи увидела Медузу, невинно ковылявшую по дорожке сквозь розовую беседку. Маленькая коричнево-белая ежиха была похожа на разгуливающую жесткую щетку. К удивлению Поппи, Гарри опустился на корточки, чтобы привлечь ежика.

– Не дотрагивайтесь до нее, – предупредила Поппи. – Она скрутится в клубок и вонзит в вас свои иголки.

Но Гарри опустил руки на землю, ладонями вверх, по обеим сторонам от любознательного ежика.

– Привет, Медуза.

Он осторожно подвел руки под ежика.

– Прости, что вынужден прервать твою зарядку. Но поверь, тебе не захочется столкнуться с кем-либо из моих садовников.

Поппи с недоверием наблюдала как, успокоившись, Медуза с готовностью устроилась на теплых мужских ладонях. Ее иголки опустились, и она позволила Гарри поднять и перевернуть ее животиком вверх. Гарри гладил мягкий белый мех у нее на брюшке, в то время как изящная мордочка Медузы поднялась, и ежиха со своей неизменной улыбкой стала внимательно разглядывать Гарри.

– Я никогда не видела, чтобы кто-то, кроме Беатрис, брал ее на руки подобным образом, – сказала Поппи, вставая рядом с ним. – У вас есть опыт обращения с ежами?

– Нет, – Гарри с улыбкой наклонился к ней. – Но у меня имеется некоторый опыт в обращении с колючими женщинами.

– Простите меня, – голос Беатрис прервал их разговор, и она появилась в туннеле из роз. Девушка была взъерошена, обрывки листьев прилипли к платью, волосы растрепаны. – Я, кажется, сбилась со следа... ох, ты здесь, Медуза!