Текст книги "Искушай меня в сумерках (новый перевод)"
Автор книги: Лиза Клейпас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)
Лиза Клейпас
Искушай меня в сумерках
Глава 1
(перевод – книгоман, бета-ридинг – Ilona, вычитка – Фройляйн)
Терезе Медейрос
На жизненной дороге Вы исправляете мои прошлые ошибки, уберегаете от ухабов и ярко освещаете путь.
Мир становится лучше, поскольку в нем есть Вы. Навсегда с любовью
Л. К.
Лондон.
Гостиница «Ратледж».
Май, 1852 год.
Ее шанс вступить в приличный брак будет вот-вот уничтожен, и все из-за хорька.
Поппи Хатауэй преследовала Доджера в гостинице "Ратледж", прежде чем на полпути с огорчением вспомнила важный факт: для хорька прямой путь состоял из зигзагов.
– Доджер, – с отчаянием воззвала Поппи. – Вернись. Я дам тебе булочку, любую из моих лент для волос, да что угодно! О, клянусь я сделаю из тебя воротник...
Как только она поймает домашнего питомца своей сестры, поклялась себе Поппи, она тут же уведомит управляющего "Ратледжа" о том, что Беатрис держит диких животных в их семейных апартаментах, что определенно было нарушением гостиничных правил. Конечно, это могло привести к тому, что вся семья Хатауэй будет принудительно выселена из гостиницы.
Но в настоящее время Поппи это не заботило.
Доджер украл любовное письмо, которое ей прислал Майкл Бэйнинг, и ничего в мире не было важнее его возвращения. Вся беда была в том, что Доджер мог спрятать украденную вещь в каком-нибудь общественном месте, где ее легко можно было обнаружить. После этого возможность бракосочетания Поппи с уважаемым и совершенно замечательным человеком будет навсегда уничтожена.
Доджер бежал через роскошные помещения гостиницы вприпрыжку, оставаясь на виду, но вне досягаемости. Письмо он держал между своими длинными передними зубами.
Поппи молилась о том, чтобы никто не заметил ее бегущей следом за ним. Несмотря на то, что гостиница была уважаемой, молодая респектабельная леди все равно не должна была покидать свой номер без сопровождения. Однако, мисс Маркс, ее компаньонка, была все еще в постели. А Беатрис с утра уехала на прогулку с их сестрой, Амелией.
– Ты заплатишь за это, Доджер!
Вредное создание было совершенно уверено, что все в этом мире создано для его личного развлечения. Ни одна корзина или коробка не оставались без внимания: будучи опрокинутыми и исследованными; ни одна сумочка, расческа или носовой платок не оставлялись в покое. Доджер воровал личные вещи и оставлял их валяться под стульями или диванами, так как предпочитал спать в ящиках для одежды, и хуже всего было то, что он был так забавен в своем непослушании, что вся семья Хатауэй была склонна попустительствовать его поведению.
Всякий раз, когда Поппи возмущалась по поводу выходок хорька, Беатрис смиренно просила прощения и обещала, что Доджер никогда больше так не сделает, и искренне удивлялась тому, что Доджер не обращал внимания на ее поучения. И только потому, что Поппи любила свою младшую сестру, она старалась терпеть совместное проживание с несносным домашним животным.
Однако на сей раз, Доджер зашел слишком далеко.
Хорек остановился и повернулся, чтобы убедиться, что преследование продолжается, и от радости станцевал небольшой боевой танец с кувырками, что выражало высшую степень его восторга. Даже сейчас, когда Поппи горела желанием прибить его, она не могла не признать, что он был восхитителен.
– Ты все еще можешь умереть от моей руки, – сказала она ему, приближаясь как можно менее угрожающе. – Дай мне письмо, Доджер.
Хорек промчался мимо ряда колонн, поддерживающих стеклянный потолок, через который лился солнечный свет, вплоть до бельэтажа. Поппи мрачно задавалась вопросом, как далеко она готова зайти в своем преследовании. Зверек мог бегать на дальние расстояния, а "Ратледж" занимал целых пять кварталов в театральном районе.
– Это всегда случается, если ты – Хатауэй, – бормотала она, задыхаясь от бега. – Несчастные случаи... дикие животные... пожары... проклятия... скандалы...
Поппи очень любила свою семью, но для себя желала тихой, нормальной жизни, которая была невозможна для Хатауэев. Она хотела мира. Предсказуемости.
Доджер забежал в дверь офиса управляющего третьим этажом отеля, принадлежащего мистеру Бримбли. Управляющий был пожилым человеком с пышными белыми усами, аккуратно расчесанными и смазанными на концах воском. Поскольку Хатауэи неоднократно останавливались в прошлом в отеле "Ратледж", Поппи знала, что Бримбли сообщал обо всех, даже самых незначительных деталях того, что происходило на его этаже, своему начальнику. Если управляющий узнает, что она заходила в его офис, то письмо, наверняка, заберут, и таким образом, отношения Поппи и Майкла будут выставлены на всеобщее обозрение. Если будет хоть малейший намек на скандальное поведение, связанный с ней, тогда отец Майкла, лорд Андовер, ни за что не одобрит их союз.
Поппи затаила дыхание и прижалась к стене, потому что в этот момент Бримбли выходил из своего офиса с двумя сотрудниками "Ратледжа".
– ...идите сразу в главный офис, Харкинс, – говорил управляющий. – Я хочу, чтобы вы определили ущерб в номере мистера Ви. У него есть привычка заявлять, что обвинения против него несправедливы, хотя, на самом деле все совершенно точно известно. С этого момента, я думаю, лучше всего будет делать так, чтобы он подписывал счет всякий раз, когда будет обнаружен ущерб.
– Да, мистер Бримбли.
Трое мужчин прошли дальше по коридору, не доходя до Поппи.
Она осторожно подошла к двери офиса и заглянула внутрь. Две смежные комнаты, казалось, были пусты.
– Доджер, – прошептала она и увидела, что он пробежал под стул. – Доджер, немедленно иди сюда!
Это привело к еще более взволнованному подпрыгиванию и танцу.
Прикусив нижнюю губу, Поппи переступила через порог. Главная комната офиса была просторной, в центре стоял массивный стол, заваленный бухгалтерскими книгами и бумагами. Возле него стояло кресло, обтянутое кожей цвета бургундского вина, другое, такое же, находилось возле камина с мраморной полкой.
Доджер ждал около стола, глядя на Поппи блестящими глазками. Его усы поддергивались над желанным письмом. Он держался настороженно, пристально наблюдая, как Поппи медленно подходит к нему.
– Правильно, – успокаивающе заговорила девушка, медленно протягивая к зверьку руку. – Какой хороший мальчик, прекрасный мальчик... постой спокойно, я возьму письмо и тебя, и отнесу к нам в номер, и дам тебе... черт бы тебя побрал!
В тот самый момент, когда Поппи могла схватить письмо, Доджер скользнул под стол.
Покрасневшая от злости, Поппи огляделась вокруг в поисках какого-то предмета, чего угодно, что она могла бы использовать, чтобы ткнуть в Доджера и заставить его вылезти из убежища. Обнаружив подходящий предмет, – серебряный подсвечник на каминной полке, – она схватила его. Но он не сдвинулся с места. Подсвечник был прикреплен к поверхности.
Перед удивленным взглядом Поппи камин бесшумно отъехал. Она восхитилась механическому колдовству автоматического устройства, открывшего дверь. То, что на вид было кирпичом, на самом деле оказалось его имитацией.
Доджер радостно рванул из под стола и юркнул в открывшийся проход.
– Час от часу не легче, – затаив дыхание, сказала Поппи. – Доджер, не смей этого делать!
Но хорек не обратил на нее ни малейшего внимания. И хуже всего было то, что она услышала голос приближающегося к комнате господина Бримбли.
– ...конечно, мистеру Ратледжу нужно сообщить. Когда будете докладывать. И во что бы то ни стало, не забывайте...
Не имея ни времени, ни возможности, чтобы обдумать возможные варианты или последствия, Поппи бросилась в обнаруженную за камином дверь, закрывшуюся за ней.
Она оказалась, в полной темноте, напряженно прислушиваясь к тому, что происходит в офисе. Очевидно, ее не заметили. Мистер Бримбли продолжал говорить кому-то что-то о дополнительных проблемах и ущербе.
Поппи пришло в голову, что ей, возможно, придется довольно долго ждать, когда управляющий снова выйдет из своего офиса. Или можно поступить по-другому. Конечно, она могла просто вернуться в комнату и обнаружить свое присутствие. Однако девушка боялась даже представить, сколько объяснений ей придется дать, и насколько неловкой будет ситуация.
Повернувшись, Поппи увидела, что находится в длинном коридоре, тускло освещаемом откуда-то сверху. Она пригляделась внимательней. Источником света был люк дневного света, подобный тем, которые древние египтяне использовали для определения месторасположения звезд и планет.
Она услышала неподалеку от себя шорох, издаваемый хорьком.
– Отлично, Доджер, – пробормотала она. – Ты втянул нас в эту переделку. Почему бы тебе не помочь мне найти выход?
Доджер двинулся вдоль прохода и исчез в тени. Поппи вздохнула и последовала за ним. Она не собиралась паниковать, научившись во время многочисленных бедствий Хатауэев, что потеря самообладания никогда не помогает в подобных ситуациях.
Пробираясь в темноте, Поппи держалась за стенку, чтобы не потерять ориентир. Она прошла всего несколько ярдов, когда услышала громкий шорох. Застыв на месте, Поппи стала внимательно прислушиваться.
Все было тихо.
Но ее нервы натянулись до предела, а сердце бешенно заколотилось, когда она увидела впереди свет лампы. А затем он погас.
Она была здесь не одна.
Шаги приближались все ближе и ближе с целенаправленностью хищника. Кто-то шел прямо к ней.
Теперь, решила Поппи, наступило самое подходящее время, чтобы запаниковать. Ощущая самый настоящий страх, она круто развернулась и рванула назад, откуда пришла. Быть преследуемой неизвестным человеком в темном коридоре было новым опытом даже для Хатауэев. Девушка проклинала свои тяжелые юбки, хватая их в охапку и пытаясь бежать быстрее. Но преследователь был слишком ловок, чтобы можно было сбежать.
Крик не успел сорваться с ее губ, как она оказалась в жестких, крепких объятиях. Это был мужчина, огромный – он схватил ее за талию и прижал спиной к своей груди. Другая его рука резко повернула ее голову в сторону.
– Вы должны знать, что еще немного усилия, и я могу свернуть вам шею, – послышался низкий, пугающий голос возле ее уха. – Назовите мне ваше имя, и что вы здесь делаете.
Глава 2
(перевод – книгоман, бета-ридинг – Ilona, вычитка – Фройляйн)
Поппи едва могла думать из-за шума в ушах и боли от жесткой хватки. Грудь незнакомца была твердо прижата к ее спине.
– Это – ошибка, – удалось ей произнести. – Пожалуйста...
Он повернул ее голову еще сильнее в сторону, пока она не почувствовала как болезнено натянулись мышцы между шеей и плечом.
– Ваше имя, – настаивал он.
– Поппи Хатауэй, – задыхаясь, ответила она. – Мне очень жаль. Я не собиралась...
– Поппи? – Его хватка ослабла.
– Да. – Почему он произнес ее имя так, как будто знал ее? – Вы... Вы, наверное, один из служащих гостиницы?
Мужчина проигнорировал вопрос. Его рука прошлась по ее рукам и груди, как будто в поисках чего-то. Ее сердце колотилось. Как крылья маленькой птички.
– Не надо, – прошептала она между судорожными вздохами, отстраняясь подальше от его прикосновений.
– Почему вы здесь? – Он повернул ее к себе лицом. Никто из знакомых Поппи никогда не находился к ней так близко. Они были так прижаты друг к другу, что Поппи могла видеть резкие, жесткие черты его лица и блеск глубоко посаженых глаз.
С трудом восстанавливая дыхание, Поппи вздрогнула от острой боли в шее. Она потерла саднящее место, стараясь успокоить боль, не переставая говорить.
– Я была... Я преследовала хорька... а камин в офисе мистера Бримбли открылся... и мы зашли внутрь... а потом я пыталась найти другой выход...
Несмотря на очевидную бессмыслицу услышанного, незнакомец довольно эффективно ее рассортировал.
– Хорек? Одно из домашних животных вашей сестры?
– Да, – изумленно ответила Поппи. Она снова потерла шею и вздрогнула. – Но откуда вы знаете... мы прежде встречались? Нет, пожалуйста, не трогайте меня... ай!
Он развернул ее и положил руку на основание ее шеи.
– Постойте спокойно, – его прикосновения были ловкими и уверенными, когда он нежно разминал ее пострадавшие мышцы. – Если вы снова попытаетесь от меня сбежать, то я просто опять вас поймаю.
Дрожа, Поппи терпела его массирующие прикосновения и задавалась вопросом: не попала ли она в руки сумасшедшего. Он нажал сильнее, вызывая ощущение, которое не было ни приносящим удовольствие, ни болезненным, но непостижимым образом являлось смесью того и другого. Она застонала, беспомощно вздрагивая. К ее удивлению, острая боль в мышцах ослабла, и все мускулы облегченно расслабились. Она все еще была напряжена, поэтому с опаской сделала глубокий вдох.
– Лучше? – спросил он, теперь уже обеими руками разминая ее шею, и при этом круговыми движениями больших пальцев едва не заходя под мягкий высокий ворот ее платья.
Глубоко расстроенная, Поппи попыталась отступить от него подальше, но его руки тут же крепче сжали ее плечи. Она откашлялась и сделала попытку достойно выйти из положения.
– Сэр, я... я хотела бы, чтобы вы вывели меня отсюда. Моя семья вознаградит вас. Не задавая никаких вопросов...
– Конечно. – Он медленно освободил ее. – Никто не использует этот проход без моего разрешения. Я полагаю, что появление здесь постороннего привело бы к печальным последствиям.
Его объяснения походили на извинения, хотя в его тоне не прозвучало ни капли сожаления.
– Я уверяю вас, что у меня и в мыслях не было ничего, кроме как поймать это мерзкое животное. – Она почувствовала, что Доджер зашуршал по полу, рядом с ее юбкой.
Молниеносное движение и хорек был пойман. Держа Доджера за загривок, незнакомец вручил его Поппи.
– Спасибо, – мягкое тельце хорька послушно расслабилось в ее руках. Как она и подозревала, письмо пропало. – Доджер, чертов воришка, где оно? Что ты с ним сделал?
– Что вы ищете?
– Письмо, – огорченно ответила Поппи. – Доджер украл его и притащил сюда... оно должно быть где-то рядом.
– Позже найдется.
– Но это важно.
– Вероятно, если учесть на какие меры вы пошли, чтобы вернуть его. Идемте.
Поппи неохотно пробормотала согласие и позволила ему взять себя под локоть.
– Куда мы идем?
Ответа не последовало.
– Я бы предпочла, чтобы никто об этом не узнал, – рискнула продолжить Поппи.
– Уверен, что так.
– Я могу положиться на ваше слово, сэр? Мне необходимо избежать скандала любой ценой.
– Молодые женщины, которые стремятся избегать скандалов, вероятно должны оставаться в своих гостиничных номерах, – справедливо указал он.
– Я была бы рада остаться в моей комнате, – защищалась Поппи. – Это из-за Доджера мне пришлось выйти. Мне необходимо вернуть письмо обратно. И я абсолютно убеждена, что моя семья компенсирует ваш ущерб, если...
– Тише.
Он находил дорогу в темном проходе без малейших усилий, его рука поддерживала локоть Поппи нежно, но непреклонно. Они направлялись в противоположную сторону от офиса мистера Бримбли, и шли, казалось, бесконечно долго.
Наконец, незнакомец остановился, повернулся к стене и открыл дверь.
– Входите.
Поппи нерешительно прошла вперед в хорошо освещенную комнату с окнами в стиле Палладиан, выходящими на улицу. Рабочий стол из тяжелого дуба занимал большую часть одной из сторон комнаты, книжные полки заполняли практически каждый дюйм стенного пространства. Чувствовалась приятная и удивительно знакомая смесь запахов восковых свеч, бумаги, чернил и книжной пыли – пахло как в старом кабинете ее отца.
Поппи повернулась к незнакомцу, который вслед за ней зашел в комнату и закрыл потайную дверь.
Было трудно точно определить его возраст – ему, казалось, было где-то около тридцати, но в нем не было ощущения молодости, как будто он уже достаточно повидал в этой жизни, чтобы перестать удивляться чему-либо. У него были густые, хорошо подстриженные черные, как ночь, волосы, светлая кожа, на которой резко выделялись темные брови. И он был так же красив, как Люцифер, со своими четко очерченными бровями, прямым носом и чувственным ртом. Волевой подбородок, решительно выдвинутый вперед, говорил о том, что его обладатель относится ко всему в жизни слишком серьезно.
Поппи смотрела в его изумительные глаза... глубокого прохладного зеленого цвета с темной радужной оболочкой, затененные густыми черными ресницами и чувствовала, что ее будто затягивает в омут. Его взгляд, казалось, поглощал ее, не опуская ни малейшей детали. Она заметила темные круги под глазами, но они нисколько не портили его суровую красоту.
Любой джентльмен на его месте произнес бы какую-то банальную шутку, чтобы разрядить обстановку, но незнакомец молчал.
Почему он так странно на нее смотрит? Кто он такой и какой властью обладает в "Ратледже"?
Она должна была хоть что-нибудь сказать, чтобы прервать напряженное молчание.
– Запах книг и восковых свеч, – заметила она, – это напоминает мне кабинет моего отца.
Мужчина шагнул к ней ближе, отчего Поппи инстинктивно отступила назад. Они оба шагнули одновременно. Казалось, что вопросы заполнили воздух между ними, словно были написаны невидимыми чернилами.
– Ваш отец скончался некоторое время назад, я так понимаю, – его голос был под стать его внешности, – низкий, густой, звучный. В нем слегка чувствовался какой-то акцент: он несколько растягивал слова, добавляя гласные там, где это не требовалось.
Поппи удивленно кивнула.
– А вскоре после этого и ваша мать, – добавил он.
– Как... откуда вы знаете?
– Это мой бизнес – знать о постояльцах гостиницы все, что только возможно.
Доджер стал вырываться из ее рук. Наклонившись, Поппи отпустила его. Хорек поскакал к небольшому стулу около маленького камина, и удобно обосновался на его бархатной обивке.
Поппи заставила себя снова присмотреться к незнакомцу. Он был одет в красивую одежду темных тонов, отличного покроя. Прекрасная одежда, отменного качества, но при этом он носил простой черный шелковый шейный платок без булавки, на его рубашке не было никаких золотых пуговиц и других украшений, которые бы говорили о нем, как о джентльмене со средствами. Только простенькая цепочка для часов на сером жилете.
– Вы похожи на американца, – сказала она.
– Буффало, Нью-Йорк, – ответил он. – Но я живу в Лондоне уже некоторое время.
– Вы работаете на мистера Ратледжа? – осторожно спросила она.
Легкий поклон стал ответом.
– Вы – один из его помощников, я так понимаю?
Его лицо оставалось непроницаемым.
– Что-то вроде того.
Она начала медленно двигаться к двери.
– Тогда я оставлю вас исполнять ваши служебные обязанности, мистер...
– Вам нужна подходящая компаньонка, чтобы вернуться обратно.
Поппи задумалась. Должна ли она попросить, чтобы он послал за ее компаньонкой? Нет... Мисс Маркс, вероятно, еще спала. У нее была трудная ночь. Мисс Маркс периодически посещали ночные кошмары, оставляющие ее на утро слабой и опустошенной. Это случалось не очень часто, но, когда происходило, Поппи и Беатрис старались обеспечить ей после этого максимально возможный отдых.
Незнакомец моментально понял ее.
– Я пошлю за горничной, чтобы сопровождать вас?
В первое мгновение Поппи была склонна согласиться. Но она не хотела ждать здесь с ним, даже в течение нескольких минут. Она не доверяла ему.
Мужчина заметил ее нерешительность и его рот сардонически скривился.
– Если бы я собирался доставить вам неприятности, – заметил он, – то уже сделал бы это.
Внимание девушки привлекло его обманчивое простодушие.
– Это вы так говорите. Но кто знает, возможно вы следуете какому-то хитрому плану.
Он на мгновение отвел взгляд, а когда снова посмотрел на нее, в его глазах плескалось веселье.
– Вы в безопасности, мисс Хатауэй, – голос мужчины подрагивал от сдерживаемого смеха. – Правда. Позвольте мне послать за горничной.
Веселье изменило выражение его лица, придав ему такую теплоту и обаяние, что Поппи оказалась совершенно очарована. Она чувствовала, как ее сердце забилось чаще от этого нового и приятного ощущения, пронизывающего все ее тело.
Пока она наблюдала за тем, как он идет к шнуру с колокольчиком, ей вспомнилась проблема с пропавшим письмом.
– Сэр, пока мы будем ждать, не могли бы вы поискать письмо, которое потерялось в проходе? Мне необходимо получить его обратно.
– Почему? – спросил он, возвращаясь к ней.
– По личным причинам, – кратко ответила Поппи.
– Оно от мужчины?
Она приложила все усилия, чтобы изобразить презрительный взгляд, который наблюдала у мисс Маркс: та одаривала им зарвавшихся, на ее взгляд, господ.
– Это вас не касается.
– Все, что происходит в гостинице, меня касается, – он сделал паузу, изучая ее. – От мужчины, иначе вы говорили бы по-другому.
Хмурясь, Поппи отвернулась от него. Ее внимание привлекла одна из множества полок, заставленных специфическими предметами, ей захотелось рассмотреть их поближе.
Она обнаружила позолоченный, эмалированный самовар, большой кинжал в ножнах, инкрустированный жемчугом, коллекцию примитивных каменных резных фигурок и глиняную посуду, египетский подголовник, экзотические монеты, шкатулки, сделанные из самого разнообразного материала, нечто, напоминающее железный меч с лезвием, подвергшимся коррозии, венецианское увеличительное стекло.
– Что это? – не смогла сдержать любопытства Поппи.
– Мы находимся в кунсткамере мистера Ратледжа. Большинство экспонатов он собрал сам, другие – подарки иностранных гостей. Смотрите, если вам интересно.
Поппи была заинтригована, размышляя об огромном количестве иностранцев, останавливающихся в гостинице, среди которых были и представители европейских правящих династий, и аристократы, и члены дипломатического корпуса. Не вызывало сомнений, что господином Ратледжем было получено немало необычных подарков.
Изучая содержимое полок, Поппи остановилась, чтобы рассмотреть украшенную драгоценными камнями серебряную статуэтку лошади: ее копыта словно застыли во время галопа.
– Как прекрасно.
– Подарок от наследного принца Китая Йицу, – сказал мужчина у нее за спиной. – Астрономическая лошадь.
Очарованная, Поппи провела кончиком пальца вдоль спины животного.
– Теперь принц коронован как Император Ксянь Фэнгь, – сказала она. – Звучит достаточно иронично, вы не находите?
Подходя к ней, незнакомец вопросительно посмотрел на нее:
– Почему вы так говорите?
– Потому что это имя означает "абсолютное процветание". И не подходит для той ситуации, в которой он оказался – вооруженное восстание.
– Я бы сказал, что в настоящее время, угроза со стороны Европы представляет для него еще большую опасность.
– Да, – с сожалением подтвердила Поппи, возвращая статуэтку на место. – Все задаются вопросом: как долго продержится китайский суверенитет под таким давлением.
Ее собеседник стоял достаточно близко, чтобы она могла почувствовать запах крахмального порошка и крема для бритья. Он пристально смотрел на нее.
– Я знаю очень немного женщин, которые в состоянии обсуждать дальневосточную политику.
Она почувствовала, как к ее щекам прилила краска.
– У моей семьи довольно необычные темы для бесед за ужином. Во всяком случае, необычны мои сестры, ну и я всегда принимаю участие в обсуждении. Моя компаньонка говорит, что это очень хорошо для дома, но посоветовала мне не выглядеть слишком осведомленной в обществе. Иначе это может отпугнуть поклонников.
– Тогда вы должны быть осторожны, – улыбаясь, сказал он. – Было бы позорно, если бы какой-нибудь интеллектуальный комментарий прозвучал в неподходящий момент.
Поппи замерла, когда услышала осторожный стук в дверь. Горничная пришла скорее, чем она ожидала. Незнакомец подошел, чтобы ответить на стук. Приоткрыв дверь, он что-то тихо приказал девушке, которая, слегка присев в реверансе, исчезла.
– Куда она пошла? – спросила Поппи – Я предполагала что она сопроводит меня в номер.
– Я послал ее принести нам поднос с чаем.
Поппи на мгновение онемела.
– Сэр, я не могу пить с вами чай.
– Это не займет много времени. Они доставят его на одном из кухонных подъемников.
– Не имеет значения. Даже если бы у меня было время, я не могу! Я уверена, что вы и сами понимаете, насколько это было бы неуместно.
– Почти так же, как гулять без сопровождения по гостинице, – тут же легко согласился он, на что она нахмурилась.
– Я не гуляла, а преследовала хорька, – услышав из собственных уст столь нелепое утверждение, она почувствовала, что краснеет. Девушка попыталась придать своему голосу уверенность. – Ситуация от меня не зависела. У меня будут очень... серьезные... неприятности... если в ближайшее время я не вернусь в свою комнату. Если мы проведем вместе еще какое-то время, вы можете быть вовлечены в скандал, и я уверена, что господин Ратледж этого не одобрит.
– Верно.
– Тогда, пожалуйста, позвоните еще раз горничной.
– Слишком поздно. Теперь нам остается только ждать, пока она принесет чай.
Поппи вздохнула.
– Сегодня очень тяжелое утро. – Посмотрев на хорька, она увидела летящие в разные стороны обрывки ткани и клочья конского волоса, и тут же побледнела. – Нет, Доджер!
– Что случилось? – спросил мужчина, увидев, что Поппи бросилась к хорьку.
– Он ест ваш стул, – несчастно ответила она, вытаскивая хорька. – Или, скорее, стул мистера Ратледжа. Он пытается свить себе гнездо. Я так сожалею. – Она уставилась на зияющее отверстие в центре роскошного стула с бархатной обивкой. – Я обещаю, что моя семья заплатит за принесенный ущерб.
– Ничего страшного, – заверил мужчина. – В статье расходов гостиницы есть ежемесячная графа для ремонта.
Опускаясь на колени – практически подвиг, если на тебе затянут корсет, и масса нижних юбок – Поппи стала подбирать раскиданные обрывки и запихивать их обратно в отверстие.
– В случае необходимости, я готова дать письменное объяснение случившемуся.
– А как же ваша репутация? – спокойно спросил незнакомец, помогая ей подняться.
– Моя репутация – ничто по сравнению со средствами к существованию человека. Вас могут уволить за это. У вас, несомненно, есть семья – жена, дети, которых нужно содержать. И как я смогу спокойно жить дальше, зная, что из-за меня вы не сможете их обеспечить.
– Это очень любезно с вашей стороны, – сказал мужчина, забирая из ее рук хорька и отправляя обратно на стул. – Но у меня нет никакой семьи. И я не могу быть уволен.
– Доджер, – с тревогой воскликнула Поппи, увидев вновь полетевшие во все стороны обрывки. Хорек явно был счастлив.
– Стул уже испорчен. Позвольте ему продолжать.
Поппи была смущена легкомысленным отношением незнакомца к порче животным дорогой гостиничной мебели.
– Вы не похожи на других управляющих, – заявила она.
– А вы не похожи на других молодых леди.
Это утверждение вызвало у Поппи кривую улыбку.
– Да, мне об этом говорили.
Небо приобрело цвет олова. Крупные капли дождя застучали по булыжной мостовой, прибывая густую пыль, поднятую многочисленным транспортом.
Не желая быть замеченной в окне, Поппи отошла немного в сторону, наблюдая за спешащими пешеходами. Некоторые из них открывали на ходу зонтики.
Коммивояжеры заполнили тротуары, распродавая свой товар с нетерпеливыми криками. Они торговали всем на свете, начиная от пучков лука, заварных чайников, цветов, спичек до заключенных в клетки жаворонков и соловьев. Последние представляли для Хатауэев особую проблему, потому что Беатрис была настроена, спасти каждое живое существо, попавшее в поле ее зрения. Множество птиц было неохотно куплено их шурином, мистером Роаном, и было выпущено на свободу в их поместье. Роан клялся, что к настоящему времени он заплатил за половину птичьего населения Гемпшира.
Отвернувшись от окна, Поппи увидела, что незнакомец стоит, сложив руки на груди, опираясь одним плечом о книжную полку. Он наблюдал за ней с озадаченным выражением лица, как-будто не мог понять, что с ней делать. Несмотря на его расслабленную позу, у Поппи мелькнула мысль, что, если бы она сейчас попыталась убежать, то он немедленно поймал бы ее.
– Почему вы не замужем? – спросил он с потрясающей прямотой. – Вы вращаетесь в обществе два, три года?
– Три, – словно защищаясь, ответила Поппи.
– Ваша семья, судя по всему, располагает средствами, поэтому можно предположить, что у вас солидное приданое. Ваш брат – виконт, еще одно преимущество. Почему вы до сих пор не вышли замуж?
– Вы всегда задаете такие личные вопросы людям, которых только что встретили? – изумленно спросила Поппи.
– Не всегда. Но я нахожу вас... интересной.
Она задумалась над заданным ей вопросом и, пожав плечами, ответила:
– Ни один из господ, которых я встретила в течение прошлых трех лет, мне не понравился. Ни один из них даже отдаленно мне не подходил.
– Какой же мужчина подойдет вам?
– Тот, с которым я смогу разделить тихую, обычную жизнь.
– Любая молодая женщина мечтает о чувствах и романтике.
Она грустно улыбнулась.
– Подозреваю, что у меня есть все основания ценить покой.
– А вам не приходило в голову, что Лондон это не то место, где нужно искать тихую, обычную жизнь?
– Конечно. Но у меня больше нет возможности искать в нужных местах. – Ей нужно было остановиться на этом. Не было необходимости объяснять что-то еще. Но одним из недостатков Поппи была любовь к беседе. Так же как Доджер не мог оставить в покое ящик, полный повязок, так и она не могла сопротивляться соблазну поговорить. – Проблемы начались, когда мой брат, виконт Рэмси, унаследовал титул.
Брови незнакомца удивленно поднялись.
– Это было проблемой?
– О, да, – искренне ответила Поппи. – Видите ли, никто из Хатауэев не был готов к этому. Мы были дальними родственниками предыдущего лорда Рэмси. Титул перешел к Лео только после целого ряда несчастных случаев со смертельным исходом. У нас не было никаких знаний об этикете, – мы ничего не знали о жизни высшего света. И мы были счастливы в Примроуз Плейс.
Она сделала паузу, предавшись воспоминаниям о детстве: веселый домик с соломенной крышей, цветник, где ее отец занимался разведением трав для своей аптеки, пара вислоухих бельгийских кроликов, которые жили в клетке возле задней двери, груды книг в каждом углу. Теперь дом лежал в руинах, а сад был заброшен.
– Но пути назад нет, – не то спросила, не то сказала она. Девушка обратила внимание на предмет, стоящий на нижней полке. – Что это? О. Астролябия.
Она взяла в руки медный диск, с прикрепленными к нему выгравированными пластинами, в зубчатой оправе с подвесным кольцом.
– Вы знаете, что такое астролябия? – переспросил незнакомец.
– Да, конечно. Инструмент, используемый астрономами и навигаторами. А также астрологами. – Поппи осмотрела крошечную карту звездного неба, изображенную на одном из дисков. – Она персидская. Я сказала бы, что ей приблизительно пятьсот лет.
– Пятьсот двенадцать, – медленно сказал он.
Поппи не смогла подавить удовлетворенную усмешку.
– Мой отец был кем-то наподобии средневекового ученого. У него их была целая коллекция. Он даже объяснил мне, как можно сделать астролябию при помощи доски, веревки и гвоздя. – Она тщательно перебрала диски. – Какая у вас дата рождения?
