Текст книги "Когда ты станешь моей"

Автор книги: Лиза Хигдон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Глава 5

– Надеюсь, комната вам понравилась, мисс?

Вопрос был задан лишь потому, что так полагалось.

На самом же деле седовласого представительного дворецкого нисколько не интересовало, довольна ли она помещением для ночлега – роскошной спальней на третьем этаже городского дома Локвуда. Во взгляде вышколенного слуги при всей его учтивости и предупредительности угадывалось невысказанное неодобрение. Он встал навытяжку у дверного косяка и следил за каждым ее движением так пристально, словно был уверен: стоит ему зазеваться, как она тотчас сбежит прочь, прихватив дорогую табакерку и пару серебряных подсвечников.

– Вполне, благодарю вас, – равнодушно бросила Лаура, стараясь не показать виду, что задета столь холодным приемом. Пусть себе думает о ней что угодно. В конце концов, у старика были все основания считать нежданную гостью падшим созданием.

Слегка наклонив голову, дворецкий ретировался и затворил за собой дверь. Наконец-то она осталась наедине со своими мыслями. В этот поздний час вся челядь Локвуда, за исключением старика дворецкого и молоденькой горничной, мирно почивала. Лауре стало неловко, что их побеспокоили из-за нее посреди ночи, но она утешила себя мыслью, что завтра же покинет особняк и впредь не доставит никаких хлопот никому из прислуги.

Она обвела взглядом роскошную комнату. Полог над кроватью был раздвинут. Под одеяло, как приказал дворецкий, горничная положила медную грелку. В камине уютно полыхал огонь. Но Лаура запретила себе даже помышлять о том, что может здесь остаться дольше, чем на эту ночь. Ей вовсе не хотелось уподобляться Персефоне, угодившей в подземный мир и обреченной коротать там вечность. Широкая удобная кровать, камин, грелка – все это опасный, губительный соблазн, совсем как гранатовое зернышко для бедняжки Персефоны.

И все же… Как здесь все пленяет взор! Толстый ковер на полу, тяжелые портьеры, высокие потолки, украшенные лепниной, деревянные панели стен. Черт бы побрал этого Локвуда! Он знал, какое впечатление произведут на нее роскошь и уют особняка. Он вообще слишком много О ней знает, поэтому ей нужно постоянно быть начеку.

Очнувшись от своих раздумий, она подошла к саквояжу и присела на корточки. Проклятый Макфин! И надо же ему было сыграть с ней такую злую шутку именно нынче, в присутствии Локвуда! Однажды он уже пытался проделать подобное, нагло заявив, что она не заплатила за прошедшую неделю. Сказал, что ее выселяет, но тогда за нее вступились соседки по комнате и дружно уличили толстяка во лжи.

Лаура расстегнула пряжку на своем старом потрепанном саквояже. На фоне роскошной обстановки он стал казаться еще более убогим, чем прежде. Девушка была почти уверена, что жадный Макфин ее обворовал, а теперь хотела в этом убедиться.

Однако все ее имущество оказалось в целости и сохранности. Она вынула ночную сорочку тонкого полотна, привезенную с собой из Парижа, корсет из китового уса, панталоны из индийского хлопка и даже одни батистовые (их она очень берегла и собиралась надеть в день прибытия к берегам Америки). А вот и розовые чулки, шелковая нижняя юбка, льняная блузка… За все это жадный Макфин мог бы выручить неплохие деньги. Так почему же он не позарился на ее имущество? И как могло случиться, что его неряшливая жена все это выпустила из своих рук? Едва дыша от волнения, она вытащила со дна саквояжа свое нарядное платье из белого муслина, украшенное атласными зелеными лентами, с пелериной, отороченной мехом. В подкладке пелерины были зашиты монеты – ее скромные сбережения. Дрожащей рукой она пересчитала их на ощупь. Все до одной были в сохранности. Из груди ее вырвался вздох облегчения. Ведь она уже совсем было уверилась, что придется теперь возвращаться в Америку оборванной и без гроша в кармане.

Распустив узел веревки, стягивающей дорожный мешок, и заглянув внутрь, она выпрямилась и прошептала:

– Лорд Локвуд! Вот кто за этим стоит.

Ибо в мешке обнаружились и ее серебряная щетка для волос, и гребень, и зеркало, и даже полупустой флакон розовой воды, который чья-то заботливая рука завернула в тряпицу.

Лаура прикинула: «Скорее граф не самолично упаковал мое имущество, а поручил это своему лакею».

Даже если допустить, что на Макфина нашло затмение и он на миг стал порядочным человеком, тот просто не способен был сложить все так аккуратно.

Теперь ей вдруг стало ясно, отчего это вдруг толстяк решил ее выгнать и заявил, что место уже занято, когда Локвуд предложил уплатить ее долг. Она вспомнила, с какой подозрительной торопливостью он это выпалил. Так, словно отвечал урок, который прежде добросовестно вызубрил. Ай да Локвуд! Завтра же поутру она заставит его сознаться в содеянном.

Лаура вздохнула. На нее вдруг навалилась каменная усталость. Сил не было даже на то, чтобы рассердиться на коварного лорда. Вместо досады в ее душе затеплилось иное чувство, что-то сродни признательности. Она поднялась на ноги и с минуту смотрела на саквояж и дорожный мешок. В них содержалось все, что уцелело, осталось от ее прежней жизни, не было продано за эти тяжкие два года лишений и ежеминутной отчаянной борьбы за существование. Завтра она решит, как быть дальше, а сегодня впервые за два года всласть выспится на мягком ложе, застланном чистыми простынями.

Солнечный луч скользнул в комнату между тяжелыми бархатными шторами и заиграл на лице Лауры. Веки ее дрогнули. Она открыла глаза и в первые секунды после пробуждения не могла понять, где очутилась. Но вскоре недоумение и испуг рассеялись. Она узнала гостевую спальню особняка Локвуда.

Ей было тепло и уютно под пуховым одеялом. Камин давно погас, в комнате стало прохладно, но она совсем не замерзла, как это бывало с ней обычно промозглым утром в каморке Макфина. Там дыхание вырывалось изо рта клубами пара, тонкие одеяла совсем не грели, а о том, чтобы затопить с утра маленькую печку, она и ее соседки по комнате даже и мечтать не смели. Лаура нежилась в теплой постели, стараясь запомнить это ощущение безмятежной неги, покоя и уюта. Ей хотелось сохранить его в душе как можно дольше, чтобы прибавить сил для борьбы с новыми лишениями.

А силы понадобятся в самые ближайшие часы. Надо будет серьезно поговорить с Локвудом, возомнившим, что может манипулировать ею как пожелает, и проститься с ним.

Репетиция должна начаться в три. Единственный вечерний спектакль сегодня был в шесть, а до этого следует во что бы то ни стало найти новое жилье. Конечно, Селия не откажется в случае чего приютить ее, но в небольшом домике, снятом на деньги Белгрейва, можно будет остановиться разве что на несколько дней. Вряд ли тому понравится, что содержанка решила за его счет облагодетельствовать подругу.

В дверь негромко постучали.

– Войдите, – сказала Лаура, сев на постели и закутавшись в одеяло.

Дверь распахнулась, и в комнату под аккомпанемент позвякивания фарфора вплыла горничная с подносом в руках.

– Его светлость сказал, что вы наверняка предпочтете позавтракать в своей комнате, мисс. – Она поставила поднос на лакированный столик у окна и церемонно осведомилась: – Не прикажете ли раздвинуть шторы, мисс?

– О, сделайте одолжение, – приветливо улыбнулась Лаура.

Тяжелые бархатные шторы разъехались в стороны, и в комнату хлынули потоки солнечного света. Лаура зажмурилась и сразу же ощутила соблазнительный запах, распространившийся от подноса с завтраком. Она не могла дождаться, когда горничная наконец уйдет и можно будет наброситься на угощение. Но девушка сперва разожгла огонь в камине, а после, не поднимая глаз, пробормотала:

– Что еще прикажете, мисс?

– Ничего! – Лаура выразительно посмотрела на нее. Когда за девушкой затворилась дверь, она спрыгнула с кровати и босиком бросилась к столу. Паркет был холодный, и ее зазнобило. Она поежилась и перешла на мягкий ковер, а потом стала поднимать крышки с серебряных блюд. Ей было предложено поистине царское угощение: жареные колбаски, печеные яйца, несколько ломтиков пирога с сушеными абрикосами, почки с беконом, корзиночка миниатюрных круассанов, намазанных маслом, ломтики копченого лосося. И над всем этим гордо возвышался чайник, а рядом – наполненный густыми сливками молочник.

«И как можно было так проголодаться после съеденного вчера вечером пирога с мясом и почками? – размышляла Лаура, придвигая к столику стул с гобеленовой обивкой. – Хотя серьезный разговор с Локвудом лучше все же вести на сытый желудок».

Джулиан прибыл в дом номер восемьдесят один по Пиккадилли-стрит, что на углу с Болтон-стрит, намного раньше, чем обычно, и поприветствовал нескольких знакомых. У двух-трех из них были помятые лица игроков, привыкших коротать ночи за картами.

Он решил, что лучше всего будет исчезнуть из дома к тому времени, как мисс Ланкастер проснется. Крэнфорд позаботится о том, чтобы во все время его отсутствия девушка ни в чем не нуждалась. Малькольму же было строго-настрого приказано удерживать ее в доме до его возвращения.

Он не сомневался, что она разгадает его хитрость, но рассчитывал, что за несколько часов, проведенных под его кровом в окружении заботливых слуг, ее гнев и досада улетучатся без следа. Надеялся, что она примет его предложение.

На ее месте любая женщина не раздумывая ухватилась бы за возможность разом покончить с нищетой, ничем при этом не поступившись. Она же вовсе не выглядела счастливой и польщенной, когда он изложил ей условия сделки, и потребовала время на размышление. Слов нет, девица очень хорошо держалась, совсем как леди из общества. Возможно, все дело именно в воспитании, куда более тонком, чем у прочих особ такого рода. У нее есть принципы, она привыкла себя уважать. Но… Так ли все обстоит в действительности? Не ломает ли мисс Ланкастер комедию, чтобы подороже себя продать?

И он решил во что бы то ни стало разгадать эту загадку. Жизнь бросила ему своего рода вызов, а он не из тех, кто боится трудностей. Он примет вызов и завоюет награду – ее зеленые, как морские волны, глаза, медно-рыжие волосы…

– Привет, Джулиан.

Он поднял глаза от своей тарелки и ласково прищурился.

– Что-то ты сегодня рано, Рэндал. Не припомню, чтобы довелось встретить тебя в клубе раньше трех пополудни.

Вопрос не предполагал ответа, и младший брат Джулиана молча придвинул стул к столу, уселся и кивнул в сторону фарфорового прибора:

– Осталось на мою долю хоть немного чаю?

– Я пью кофе.

Рэндал скорчил гримасу, и Джулиан невольно усмехнулся, глядя на него.

– Прямо как заправский житель колоний! Уж лучше бы ты потягивал шоколад, если не настолько цивилизован, чтобы пить чай по утрам. Все эти лондонские кофейни, между нами говоря…

Джулиан откинулся на спинку стула и нетерпеливо перебил его:

– Ты явился сюда в такую рань, чтобы критиковать мой выбор напитка к завтраку? Или мне посчастливилось лицезреть твою физиономию из-за чего-то иного?

– Во всем тебе сознаюсь, если ты меня накормишь.

Джулиан подозвал официанта. Когда тот принес Рэндалу заказанные им чай и тосты, он обратил к брату вопросительный взгляд.

Однако Рэндал не произнес ни слова, пока не покончил с завтраком. Лишь запив последний из нескольких тостов второй вместительной чашкой чаю, он нарушил молчание:

– Представь себе мое удивление! Мне передали, что ты интимничаешь со своим секретарем, пока твоя жена развлекается в Европе.

Джулиан как раз отрезал кусок жареной колбаски, но его рука не дрогнула.

– В хороших же местах ты бываешь, брат, если до тебя доходят такие мерзкие и вдобавок лживые слухи. Удивляюсь, как у тебя хватает духу их повторять.

– Не будь я твоим братом, и рта не раскрыл бы, – хмыкнул Рэндал. – Ты ведь у нас скор на расправу, это всем известно.

– Не советовал бы и тебе считать себя особой неприкосновенной, – сквозь зубы процедил Джулиан. – Я могу хоть сию минуту отправить тебя в нокаут, имей в виду!

Рэндал усмехнулся.

– Кстати, это мне Крэнфорд подсказал, где тебя искать.

– Ты был у меня? В такую рань? – встревожился Джулиан. – Выходит, тебе и в самом деле что-то от меня нужно. Так в чем же дело? Говори побыстрее. Не надо только сочинять «Кентерберийские рассказы».

– Какие там рассказы! Все просто: я опять на мели.

– Сколько? – вздохнул Джулиан.

– Пятьсот фунтов.

– Так мало? – Джулиан изогнул бровь. – Ты наверняка покинул игру прежде всех.

– Макао, – помрачнел Рэндал. – Бо Браммелу просто дьявольски везло.

– Это ему ты должен пустяковую сумму в пятьсот фунтов? – В голосе Джулиана зазвенел металл.

– Ему. В случае чего я всегда могу одолжить у ростовщиков, – понурился Рэндал.

– Блестящая идея. Верный путь увязнуть в долгах по самую шею. В общем, решим так: деньги я тебе дам, но только в счет твоей доли доходов с имения.

К Рэндалу вмиг вернулось веселое расположение духа. Он счастливо улыбнулся:

– По гроб тебе обязан, Джулиан. И ведь в который уже раз! Да ты и сам, должно быть, привык то и дело вытаскивать меня.

– Ты прав, – нахмурился Джулиан. – В последнее время это, к сожалению, вошло у меня в привычку. Твоими денежными делами займется Малькольм.

Рэндал вытянул под столом длинные ноги и закивал с насмешливой улыбкой:

– Ах этот Малькольм! На все-то он горазд, если верить молве.

– Довольно! – строгим тоном осадил его Джулиан. Улыбка на лице Рэндала тотчас же погасла.

– Я тоже считаю, что довольно. Мне не по душе, что ты становишься притчей во языцех. Неужто ничего нельзя сделать, чтобы прекратить эти сплетни, Джулиан? Верни Элинор в Англию, покажись с ней пару раз в обществе, а после отправь ее в деревню, запри в винном погребе. В общем, действуй!

Джулиан пристально посмотрел на брата. Негодование Рэндала не было напускным. Он искренне пекся о сохранении имени лорда Локвуда незапятнанным. Возможно, его долг Браммелу был лишь предлогом, чтобы во время встречи со старшим братом обсудить внезапно возникшую угрозу его репутации. Джулиан, который был на десять лет старше двадцатилетнего Рэндала, привык считать его ребенком, зеленым юнцом, у которого на уме одни забавы. Но в последнее время Рэндал все чаще вел себя как вполне сложившийся взрослый человек. Вот и сегодня он рассуждал весьма трезво и зрело.

– Все эти глупые слухи скоро утихнут сами собой, – уверенно произнес Джулиан. – Вот увидишь, рано или поздно кто-нибудь другой даст повод для злословия, тогда сплетники оставят меня в покое и помчатся за свежей дичью.

– И не надейся, – мрачно буркнул Рэндал, взъерошив свои светлые как солома волосы. – Тебя не скоро оставят в покое, если ты не примешь никаких ответных мер. Уж больно ты для них лакомый кусочек, дорогой мой брат. Впрочем, тебе решать. – Он встал и отодвинул стул. Следом за ним из-за стола поднялся и Джулиан.

– Я на аукцион «Таттерсоллз». Составишь мне компанию?

Лицо Рэндала просветлело.

– С удовольствием. Купить пару-другую рысаков – что может быть лучше?

– Покупать буду я. А ты постоишь рядом, – возразил Джулиан.

Рэндал весело расхохотался.

Лаура едва успела закончить утренний туалет, как в дверь постучали.

– Войдите! – крикнула она, силясь унять бешеное биение сердца. Вот и наступила решающая минута разговора, но она вдруг снова почувствовала себя маленькой, глупой и беззащитной. И куда только подевались все те умные слова, которые она собиралась сказать ему?

Но в комнату вошел вовсе не тот, кого она ждала. Это был незнакомый худощавый темноволосый мужчина среднего роста с узким лицом и острым подбородком. Карие глаза скользнули по ее фигуре. Мужчина вежливо поклонился:

– Доброе утро, мисс Ланкастер.

– Доброе утро, мистер…

– Я Малькольм, секретарь лорда Локвуда. Хорошо ли вы спали, мисс Ланкастер? Довольны ли вы завтраком, который вам подали?

– Да, вполне. – Лаура не знала, как к нему обратиться. Если это его фамилия, то назвать его так было бы вполне уместно, но вдруг это имя? Тогда подобное обращение звучало бы слишком фамильярно.

– О! – Секретарь вскинул тонкие брови. – Что я вижу?! Поднос, на котором был подан завтрак, до сих пор не убран? Какое досадное упущение. Оно будет тотчас же исправлено.

Лаура едва заметно пожала плечами, давая понять, что ей это безразлично. Странный человек. Неужто он пришел сюда, чтобы представиться ей и потолковать о подносе?

Несколько секунд прошло в молчании. Затем Малькольм деликатно кашлянул и без обиняков перешел к цели своего визита:

– Лорд Локвуд поручил мне обговорить с вами и окончательно согласовать условия вашего с ним соглашения. Я готов ответить на все ваши вопросы и разрешить любые недоумения. – Он церемонно поклонился.

– В самом деле?.. – «Вот ведь трус! – презрительно подумала она. – Подослал вместо себя какого-то Малькольма».

– О, доподлинно так, – кивнул секретарь. – Мои полномочия в данном вопросе с соизволения его светлости весьма широки. Вы ведь по профессии актриса, не так ли?

Лаура молча кивнула.

– В таком случае, привыкнув читать, учить и переписывать роли, вы легко разберете мой почерк, тем более он довольно четкий. Это вполне достойное деловое соглашение, а условия я изложил на бумаге, чтобы было нагляднее. Лорд Локвуд желает, чтобы вы сопровождали его на балы, приемы и в театры – словом, исполнили бы роль его возлюбленной, не рассчитывая ни на какое вознаграждение, кроме денежного. Что касается последнего, то лорд Локвуд обязуется щедро оплачивать ваши услуги, а сверх того еще выплатить вам солидную сумму по благополучном завершении сделки.

Лаура не могла не отметить про себя, как ловко секретарь избежал упоминаний о некоторых щекотливых моментах делового соглашения. Она решила восполнить этот пробел. Набрав полную грудь воздуха, она произнесла:

– Простите меня за прямолинейность. Это касается моих предполагаемых обязанностей… я желала бы точно знать, что пребывание в постели лорда Локвуда не входит в их число. И чтобы это было мне гарантировано.

Малькольм был потрясен. Он вскинул брови так высоко, что те почти коснулись кромки его волос. На мгновение он лишился дара речи, и Лаура мысленно поздравила себя с тем, что сумела его смутить. Но секретарь Локвуда быстро взял себя в руки.

– Если пожелаете, я внесу этот пункт в письменный вариант соглашения, мисс Ланкастер.

– Пожелаю.

Она была разочарована. Ей представлялось, что Малькольм обязательно заявит о необходимости проконсультироваться по столь важному вопросу со своим господином, а она воспользуется этой заминкой как предлогом, чтобы уйти.

– Будут ли у вас еще какие-либо предложения, мисс Ланкастер? – Он был само внимание, сама предупредительность.

– В данную минуту нет, но, если мне что-нибудь придет на ум, я вам об этом сообщу. Прошу также учесть: рассматривая предложение лорда Локвуда, я не беру на себя обязательства непременно его принять. Просто с моей стороны было бы крайне невежливо отказаться от обсуждения этого вопроса после того, как его светлость выручил меня из большой беды минувшим вечером.

– Разумеется, мисс. – Малькольм с достоинством поклонился и, пятясь, вышел из комнаты, но на пороге задержался, чтобы прибавить: – Я сию же минуту внесу изменения в документ и представлю его вам для прочтения.

Лаура смотрела невидящим взором на затворившуюся за ним дубовую дверь. В голове ее теснились тысячи мыслей. Не совершает ли она роковую ошибку? Что, если лорд Локвуд ее обманет? Сумеет ли она, если ему вдруг вздумается нарушить условия соглашения, отстоять свою честь и вырваться из этого дома? С другой стороны, отказавшись от сделки, она снова останется один на один со всеми своими проблемами, решить которые ей не под силу. Ведь если Локвуд не замышляет никакого подвоха, то жить в его доме в качестве мнимой любовницы, сопровождать его на балы и в театры будет для нее совсем не трудно. Выгоды такого положения очевидны: она будет каждый день сыта без борьбы и усилий, ей не надо будет заботиться о ночлеге, о том, чтобы согреться. Да, репутация ее погибнет, но разве это будет иметь значение, когда она по истечении срока договора вернется в Америку?

Лаура размышляла о личности самого Локвуда, такого высокого, мужественного, красивого. Темнокудрый Аполлон предлагал ей защиту от жестокостей судьбы… Так и Плутон некогда предложил Персефоне гранатовое зернышко.

Она выглянула в окно. Ветер свирепо раскачивал деревья, а те взмахивали оголенными ветвями. По тротуару почти бежали два джентльмена, придерживая на головах котелки. В противном случае их бы сбросило очередным порывом. Да, за окном были деревья, джентльмены, а вовсе не кучи зловонных отбросов, не воры и попрошайки, как в Севен-Дайалсе. В камине полыхал огонь, и холоду с улицы нипочем не пробраться в этот уютный и прочный дом.

Лаура вдруг заметила поднос с остатками завтрака. Как ни голодна она была, справиться со столь обильной трапезой оказалось ей не под силу. Гранатовое зернышко…

Легкий стук в дверь вывел ее из задумчивости. Внутренне подобравшись, она сказала:

– Войдите.

Но это снова оказался не Локвуд. В комнату торопливо вошла молоденькая служанка в белом чепце, из-под которого выбивались светлые кудряшки, и в белоснежном фартуке, надетом поверх василькового платья.

– Прошу прощения, мисс, я за подносом.

– Конечно-конечно, – с ласковой улыбкой кивнула Лаура. – Забирайте.

Не ответив на ее улыбку, девушка быстро пересекла комнату и взяла в руки поднос. Глаза ее были опущены долу. Она казалась смертельно напуганной.

– Как ваше имя? – спросила Лаура.

Служанка вскинула голову. На щеке ее красовался багровый след чьей-то пятерни. Так вот почему она держалась так робко.

– Бекки, мисс.

– Это… Малькольм вас ударил? – Возмущению Лауры не было предела.

От такого предположения темные глаза Бекки едва не вылезли из орбит.

– Что вы, мисс… Маль… Нет, он даже никогда и не говорит с нами. Нам старшая кухарка отдает приказания. А я забыла вовремя убрать ваш поднос. Простите меня, это больше не повторится, мисс… – Она уставилась на остатки завтрака Лауры, красовавшиеся на подносе, едва удерживая его тонкими руками. Худенькая, бледная, на вид лет четырнадцати, она явно была голодна.

– Бекки, – с мягкостью и нежностью проговорила Лаура, – эти кусочки пирога, на которые вы смотрите, через несколько минут окажутся в мусорной корзине, верно? Не лучше ли вам положить их в свой карман, а?

Фарфоровая посуда на подносе тихонько зазвенела. У бедняжки дрожали руки. Бекки пугливо покосилась на Лауру:

– Что вы, мисс. Этого нам не велят делать. Старшая кухарка, коли узнает, еще не так мне всыплет.

– Ах вот, значит, как! Не удивлюсь, если она забирает себе все, что остается на тарелках господ!

Розовые губы Бекки раздвинулись в улыбке, как ни силилась она ее сдержать.

– Не знаю, мисс. Не моего ума это дело.

«Ох, еще как знаешь! – подумала Лаура. – Хотелось бы взглянуть на эту кухарку. Наверное, чудовище в женском обличье!»

Вслух же она сказала:

– Прежде чем унесешь поднос, подбрось немного угля в камин.

Девочка повиновалась.

Когда она снова повернулась к Лауре в ожидании новых приказаний, та держала на вытянутых ладонях несколько кусков пирога. Их она по давней привычке припасла на обед, не будучи уверена, что останется в доме Локвуда.

– Давай-ка на этот раз обманем кухарку.

– Нет, мисс, что вы, как можно?!

– Очень даже просто. Ты ведь обязана выполнять мои приказания, верно?

– Да, мисс.

– Вот и ешь на здоровье. Я тебе приказываю.

Бекки не заставила себя долго упрашивать, а с таким азартом набросилась на лакомство, что у Лауры сжалось сердце.

«Бедное дитя! Так вот как выглядит со стороны изголодавшийся человек. Ведь сама я всякий раз, как Селия приносила мне пироги, насыщалась с такой же торопливой жадностью…»

Не переставая жевать, Бекки пугливо оглянулась на дверь.

– Если старшая кухарка или Крэнфорд узнают, что я тут пироги ела, мне не поздоровится, мисс.

Лаура повернула ключ в двери.

– Можешь быть спокойна, никто ничего не узнает! Но даже если оба они умеют видеть сквозь стены, – она весело подмигнула, – я скажу, что сама приказала тебе доесть пирог.

Девочка кивнула с набитым ртом и быстро покончила с угощением.

– Вот видишь, – улыбнулась Лаура. – Ничего страшного не произошло. А ты боялась.

– Ваша правда, мисс.

– Я-то уж точно знаю, каково это – быть голодной… Ну а теперь можешь идти. Если кухарка вдруг станет бранить тебя за то, что задержалась, скажи, что я приказала растопить камин пожарче.

– Слушаюсь, мисс.

Когда служанка ушла, унося с собой поднос, Лаура снова подошла к окну. Глядя на тихую широкую улицу, она вспоминала героиню пьесы Ханны Мор «История Салли-грешницы». Та, несчастная, стремительно спускалась вниз по лестнице разврата. На первом этапе этого пути она волею обстоятельств сделалась содержанкой богатого господина. Впервые с тех пор, как прочла пьесу, Лаура ощутила в душе нечто сродни сочувствию к беспутной Салли…