Текст книги "Возвращение: Тень души"
Автор книги: Лиза Джейн Смит
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц)
Когда она потянулась, чтобы забрать золотистый квадрат ткани из его руки, мощное, доставляющее наслаждение ощущение электрического тока распространилось от ее ладони вверх руки и, казалось, пронзит ее сердце насквозь.
Деймон коснулся ее пальцев лишь на миг, когда она забирала ткань, и Елена поняла, что все еще чувствует электрическую пульсацию, исходящую от кончиков его пальцев. Оборотная сторона ее вуали наполнилась белым и мерцающим, как будто покрылась бриллиантами.
«Боже, может это и есть бриллианты», – подумала она. «Как еще можно было разговаривать с Деймоном?»
– Возможно это твоя свадебная фата? – прошептал Деймон ей на ухо.
Веревка вокруг запястий Елены ослабла, и она беспомощно провела по воздушной ткани, чувствуя, как крошечные драгоценные камни отдают холодным при прикосновении ее пальцев.
– Как ты узнал, что тебе понадобятся все эти вещи? – из чувства практичности спросила Елена. – Ты не знаешь все, но ты, кажется, знаешь достаточно.
– О, я разузнал в барах и других местах. Я отыскал нескольких людей, которые бывали здесь, и которым удалось вновь отсюда убраться – или же которых выставили отсюда, -
Дикая усмешка Деймона стала таковой еще больше. – Ночью, пока ты спала. В небольшом скрытом от глаз магазинчике я купил их.
Он склонился над ее вуалью и добавил:
– Тебе не обязательно накрывать ею лицо или что-то еще. Прижми ее к своим волоса, и она закрепится на них.
Елена так и поступила, надев вуаль золотом наружу. Она упала ей до пят. Она перебрала пальцами вуаль, уже видя в ней возможности для кокетства, а также для выражения презрения.
Если бы только она могла избавиться от этой проклятой веревки на запястьях… Через минуту Деймон вновь принял образ хладнокровного хозяина и сказал:
– Ради всех нас, мы должны быть строги в отношении этих вещей. Хозяева трущоб и дворянство, управляющее этим омерзительным беспорядком, которое они называют Темным Измерением, знают, что находятся в паре дней от революции, и если мы вмешаемся как-нибудь в состояние равновесия, то из нас сделают Общественный Пример.
– Хорошо, – ответила Елена. – Вот, придержи мою веревку, и я заберусь в паланкин.
Но в веревке не было смысла, не теперь, когда они сидели в одном паланкине. Его несли четверо мужчин – небольшие, но выносливые, все одного роста, что было залогом спокойной и плавной поездки.
Если бы Елена была свободным гражданином, она бы никогда не позволила, чтобы ее перевозили четыре человека, которые (как она предположила) были рабами.
В действительности, она бы подняла большую шумиху из-за этого. Но смысл разговора, который она вела сама с собой на перевалочной станции, наконец, дошел до нее. Она была рабыней, хотя Деймон никому не платил, чтобы купить ее. Она не имела права поднимать шумиху из-за чего-либо. В этом красном зловонном месте она могла бы догадаться, что если начнет скандалить, то только создаст проблемы для самих носильщиков паланкина – заставив их хозяина, ну или кто там управляет фирмой по паланкинным перевозкам, наказать их, будто это была их вина.
Сейчас лучший План «А» – это Держать-Рот-На-Замке.
Тут было на что посмотреть, сейчас, когда они проходили по мосту через плохо пахнущие трущобы и переулки полные ветхих домов. Показались магазины, высоко огражденные и построенные из неокрашенного камня, потом более респектабельные дома, и вдруг их путь пролег прямо через базар. Но даже здесь на большинстве лиц проявлялся отпечаток нищеты и изнеможения. Во всяком случае, Елена ожидала холодный, черный, отмытый до блеска город с безэмоциональными вампирами и демонами с горящими глазами, разгуливающих по улицам.
Вместо этого, все кого она видела, выглядели как люди, и они продавали разные вещи: от лекарств до еды и напитков – то, что вампирам не нужно.
«Хорошо, возможно китцунам и демонам это нужно», – рассуждала Елена, содрогнувшись при мысли о том, чем питаются демоны.
В закоулках были суровые, полураздетые мальчики и девочки и одетые в лохмотья, изможденные люди держащие душераздирающие таблички: «Воспоминание за еду».
– Что это значит? – Елена спросила Деймона, но он ответил ей не сразу.
– Это то, как свободные люди города проводят большинство своего времени, – сказал он. – Так что запомни это, перед тем как начнешь одну из своих кампаний…
Елена его не слушала. Елена смотрела на одного из тех, кто держал такую табличку. Этот человек был страшно худым, с редкой бородой и плохими зубами, но хуже всего был его отчаянный взгляд. Время от времени он вытягивал дрожащую руку с маленьким, прозрачным шаром, который он взвешивал в своей ладони, бормоча:
– Летний день моей молодости.
Летний день десяти налогов в пользу короны. Чаще всего рядом с ним никого не было, когда он это произносил.
Елена сняла с пальца кольцо с лазуритом, которое Стефан дал ей, и протянула ему.
Она не хотела раздражать Деймона слезанием с паланкина, и ей пришлось сказать:
– Подойдите сюда, пожалуйста, – протягивая кольцо бородатому мужчине.
Он услышал и достаточно быстро подошел к паланкину. Елена увидела, как что-то двигается в его бороде, возможно вши, она заставила себя смотреть на кольцо, и сказала: – Возьмите это. Быстрее, пожалуйста!
Старый мужчина разглядывал кольцо так, как будто это было угощение.
– У меня нет сдачи, – простонал он, поднимая руки и вытирая рот рукавом. Казалось, что он сейчас без сознания упадет на землю. – У меня нет сдачи!
– Мне не нужна сдача! – сказала Елена, с трудом проглатывая огромный комок в горле. – Возьми кольцо. Быстрее, или я выброшу его.
Он выхватил его из ее пальцев, когда носильщики палантина снова двинулись вперед.
– Да благословят вас Стражи, госпожа, – сказал он, пытаясь не отставать от быстрого шага носильщиков. – Услышьте меня! Да благословят Они вас!
– Тебе на самом деле не следовало, – сказал Деймон Елене, когда голос за ними затих. – Знаешь, он не купит себе на это еды.
– Он был голоден, – тихо сказала Елена. Она не могла объяснить, что он напомнил ей о Стефане, только не сейчас.
– Это было мое кольцо, – добавила она, обороняясь. – Предполагаю, сейчас ты скажешь, что он спустит его на алкоголь и наркотики.
– Нет, но он также не купит на него и еду. Он закатит банкет.
– Что ж, так много…
– В своем воображении. Он купит пыльный шар с каким-нибудь воспоминанием Румынского пира старого вампира, или воспоминание какого-то современного из города.
И будет постоянно смотреть его, пока медленно не умрет от голода.
Елена была потрясена.
– Деймон! Быстро! Я должна вернуться и найти его…
– Боюсь, ты не можешь, – Деймон лениво поднял руку. Он жестко схватил ее веревку. – Кроме того, он уже давно ушел.
– Как он может? Как кто-либо может это делать?
– Как может больной раком легких отказываться бросить курить? Но я согласен, что эти шары больше всего остального могут вызывать привыкание. Вини китцунов за то, что они принесли сюда свои звездные шары и сделали их самым сильным объектом одержимости.
– Звездные шары? Хоши-но-тама? – выдохнула Елена.
Деймон посмотрел на нее, он выглядел удивленным.
– Ты знаешь о них?
– Я знаю только то, что нашла Мередит. Она сказала, что китцуны часто изображаются со своими ключами, – она подняла на него свои брови, – или со Звездными шарами. И что в мифах говорится, они могут вкладывать часть или всю свою силу в шары, так что если ты найдешь их, ты сможешь контролировать китцуна. Она и Бонни хотят найти Звездные шары Мисао и Шиничи и взять над ними контроль.
– Спокойно, мое небьющееся сердце, – сказал драматично Деймон, но в следующую секунду он полностью был поглощен делом. – Помнишь, что сказал тот старик? Летний день за еду? Он говорил об этом.
Деймон поднял маленький стеклянный шар, который старик бросил в паланкин, и прижал к виску Елены.
Мир исчез. Деймон пропал. Достопримечательностей и звуков, да и запахов базара уже не было. Она сидела на зеленой траве, колышущейся от легкого ветерка, и смотрела на плакучую иву, что склонилась над ручьем – медная и в то же время насыщенно-зеленая.
В воздухе был сладкий аромат – жимолости, а может быть фрезии? Было нечто восхитительное в том, что взволновало Елену, когда она прилегла, чтобы понаблюдать за картинно-идеальными облаками, плывущими по лазурному небу.
Она чувствовала – Елена даже на знала, как это выразить словами. Она чувствовала себя молодой, но где-то в душе знала, что в действительности она гораздо моложе этой чужой личности, которая ей овладела. Тем не менее, эта весенняя пора взбудоражила ее чувства, и каждый золотисто-зеленый листик, каждый маленький упругий камыш, каждое невесомое белое облако, казалось, радуются вместе с ней.
А потом ее сердце сильно забилось. Она уловила звук шагов позади. В один радостный момент она поднялась на ноги, широко раскрыла руки, показывая свою любовь, неограниченную преданность этой… этой молодой девушке? Что-то внутри незнакомого ей разума, казалось, пришло в замешательство.
Большая часть которого была отдана определению совершенных качеств девушки, которая легко бежала по колышущейся траве: темным завиткам на ее шее, блестящим зеленым глазам под дугообразными бровями, ровной светящейся коже ее щек, когда она смеялась со своим возлюбленным, притворяясь, что убегает. Ее шаг был легким, как у эльфов!..
Преследуемая и преследователь упали вместе на мягкий ковер высокой травы… а потом все стало таким чувственным, что Елена, ее сознание в глубине разума незнакомца, начала подумывать как можно было все это, черт побери, прекратить.
Каждый раз, когда она прикладывала руку к своему виску, нащупывая его, ее обнимала и целовала, пока дыхание не сбивалось… Аллегра… так звали девушку, Аллегра.
И, конечно, Аллегра была красива, особенно если смотреть на нее глазами незнакомца.
Ее нежная кремовая кожа…
А потом шокированная также, когда она поняла, что базар исчез, он снова появился.
Она была Еленой, она ехала в паланкине с Деймоном, ее окружала какофония звуков – и тысяча различных запахов. Но она тяжело дышала и часть ее сознания все еще перекликалась с разумом Джона – так звали незнакомца – с любовью Джона к Аллегре.
– Но я по-прежнему не понимаю, – она причитала.
– Все просто, – сказал Деймон. – Ты прикладываешь пустой Звездный Шар, какого хочешь размера к виску, и вспоминаешь время, которое хочешь записать. Все остальное делает сам Звездный Шар.
Он махнул, не дав ей перебить, и наклонился вперед с озорством в его бездонных черных глазах.
– Возможно, тебе попался особенно жаркий летний день? – добавил он с намеком. – В этих паланкинах есть занавески, которые можно задернуть.
– Не глупи, Деймон, – ответила Елена, но чувства Джона перекрыли ее собственные, как волна, накрывающая прибрежный песок.
Она не хотела поцеловать Деймона, сказала она себе строго.
Она хотела поцеловать Стефана.
Но поскольку несколько мгновений назад она целовала Аллегру, это уже не казалось таким непререкаемым аргументом, как раньше.
– Не думаю, – начала она, все еще задыхаясь, когда Деймон приблизился к ней, – что это очень хорошая…
Легким движением дернув за веревку, Деймон освободил ее руки. Он бы снял веревку с обоих запястий, но Елена сразу же развернулась, поддерживая себя одной рукой. Она нуждалась в опоре.
В нынешних обстоятельствах, действительно, не было что-либо более значимого – или более волнующего – чем то, что сделал Деймон.
Он не занавесил паланкин, но Бонни и Мередит ехали позади и не могли ничего видеть.
не могли проникнуть в разум Елены.
Она почувствовала теплые руки, обнимающие ее, и инстинктивно устроилась в них поудобнее. Она почувствовала, как ее накрыла волна чистой любви и обожания по отношению к Деймону, к его пониманию, что она никогда не смогла бы сделать, если бы была рабыней, а он – ее хозяином.
«Мы с тобой никому не подчиняемся», – услышала она его голос в своей голове и вспомнила, что когда притупляла свои «читающие чужой разум» способности, она забыла перекрыть доступ для него.
Ох, ну может это как раз пригодится…
«Нам обоим нравится поклонение», – телепатически ответила она и почувствовала его смех на своих губах, как подтверждение своей правоты. Не было ничего слаще в ее жизни в эти дни, чем поцелуи Деймона. Она могла бы дрейфовать как сейчас вечно, забыв о внешнем мире. И это было хорошо, потому что у нее было впечатление, что там, во внешнем мире, очень много депрессии и не слишком много счастья. Но если бы она всегда могла возвращаться к этому, этому желанному, этому сладостному, этому экстазу…
Елена резко двинулась в паланкине, так внезапно нагрузив своим весом, что перевозчики, пошатнувшись, чуть было не упали от тяжести.
– Подонок, – прошептала она злобно.
Они были по-прежнему психически связаны, и она была рада видеть сквозь глаза Деймона, что она была похожа на мстительную Афродиту: ее золотые волосы поднялись и развевались позади нее, как во время грозы, ее глаза сияли фиолетовым светом в стихийной ярости. И теперь, что хуже всего, эта богиня от него отвернулась.
– Даже на один день, – сказала она, – ты не можешь сдержать свое обещание.
– Я ничего не делал! Я не Воздействовал на тебя, Елена!
– Не зови меня так. У нас теперь, профессиональные отношения. Я называю тебя – господин. Ты называешь меня: «рабыня», «собака», или как тебе заблагорассудиться.
– Если теперь у нас профессиональные отношения рабыни и господина, – сказал Деймон раздраженно, – тогда, я могу просто приказать тебе…
– Попробуй! – Елена приподняла уголки губ, что на самом деле, не было улыбкой. – Почему бы тебе не сделать так, и просто увидеть, что из этого получится?
Глава 15
Деймон явно решил отдаться на милость правосудия и принял тот жалостливый вид человека, лишенного душевного равновесия, который отлично удавался ему в любой ситуации.
– Я на самом деле не пытался влиять на тебя, – повторил он, но потом добавил быстро: – Может, я просто сменю тему и расскажу тебе поподробнее о Звездном шаре?
– Это, – сказала Елена ледяным тоном, – может быть хорошей идеей.
– Что ж, шары делают запись прямо с твоих нейронов, понимаешь? С нервных клеток твоего мозга. Все, что ты когда-либо испытывала, хранится где-то там, а Шар просто записывает.
– Получается, можно всегда помнить что-то и пересматривать снова и снова, как кино? – спросила Елена. Она теребила свою вуаль, закрывая лицо от Деймона, и думала о том, что можно было бы отдать Звездный Шар Аларику и Мередит перед их свадьбой.
– Нет, – сказал Деймон угрюмо. – Не так. Во-первых, воспоминания уходят от тебя, мы говорим об игрушке китцуна, помнишь? Если шар заберет что-то у тебя, ты сама уже не будешь ничего помнить об этом событии. Во-вторых, «запись» на шаре постепенно исчезает, от времени, из-за использования, и еще каких-то факторов, которые никому до конца не известны. В любом случае, шар становится мутным, ощущения, слабеют, и, в конце концов, остается простой хрустальный шарик.
– Но тот бедный мужчина продавал день своей жизни! Прекрасный день! Я думаю, он хотел бы сохранить его.
– Ты его видела.
– Да.
Елена снова представила себе грязного, измученного, серолицего старика. При мысли о том, что когда-то он был тем самым смеющимся, счастливым молодым Джоном, которого она ощутила благодаря Шару, девушка почувствовала, словно по спине провели кубиком льда.
– Как грустно! – продолжила она, имея в виду совсем не воспоминание.
Однако Деймон не следил за ее мыслями:
– Да, – сказал он. – Здесь много жалких стариков. Они заработали себе свободу от рабства, а, может, их благородный хозяин умер… в любом случае, вот как они заканчивают свои дни.
– Но как же Звездные Шары? Они сделаны только для бедняков? Богачи могут отправиться на Землю и узнать, что такое настоящий летний день, так?
Деймон невесело усмехнулся:
– О, нет, они не могут. Большинство из них привязано к этому месту.
Он так странно произнес слово «привязано»…
Елена решила уточнить:
– Слишком заняты для того, чтобы отправиться в отпуск?
– Слишком заняты, слишком могущественны, чтобы пройти сквозь защитные заклинания, оберегающие Землю, слишком обеспокоены тем, что их враги могут сделать в их отсутствие, слишком немощны физически, слишком известны, слишком мертвы…
– Мертвы? – казалось, что Елену вот-вот окутает зловонный туман, он которого несет мертвечиной.
Деймон одарил ее одной из своих дьявольских ухмылок:
– Забыла, что твой бойфренд сам не слишком живой? И то же самое относится к твоему благородному господину? Большинство людей после смерти отправляются на другие уровни: гораздо выше или гораздо ниже того, где мы сейчас находимся. Это место для плохих, но это только самый верхний уровень. Еще ниже… что ж, никто не хочет попасть туда.
– Ад? – выдохнула Елена: – Мы в Аду?
– Скорее – Лимбо, [11]11
Limbo у католиков: область между раем и адом, где пребывают души праведников, умерших до пришествия Христа, и души некрещеных младенцев.
[Закрыть]по крайней мере, то место, где мы сейчас находимся. Кроме того, есть еще «Другая Сторона».
Он кивнул в сторону горизонта, где все еще заходило солнце.
– Другой город, в котором ты, возможно, провела свои «загробные каникулы».
Здесь его называют «Другая Сторона», но могу поделиться с тобой двумя слухами, которые донесли мои информаторы: там они называют свой город «Небесный Двор», и над ним чистое голубое небо, с которого всегда светит солнце.
– Небесный Двор… – Елена забыла, что говорит вслух.
Перед ее мысленным взором уже шествовали дамы, рыцари и маги, она представила место, похожее на Камелот. Произнесенные слова вызвали ноющую тоску и… нет, не воспоминания, но уверенность в том, что память о чем-то спрятана за дверцей внутри ее головы. Однако эта дверца была надежно заперта, и все, что Елене удавалось разглядеть сквозь замочную скважину – это множество женщин похожих на Стражницу: высокие, золотоволосые, голубоглазые. Среди них выделялась одна, она была гораздо ниже остальных, словно ребенок рядом со взрослыми, она подняла голову и встретилась взглядом с Еленой.
Паланкин двигался прочь от базара, направляясь в еще большие трущобы, которые Елена осматривала, бросая быстрые взгляды по обеим сторонам паланкина из-под скрывающей ее вуали.
Они выглядели так же, как земные трущобы, только еще хуже. Дети, волосы которых стали рыжими в лучах заходящего солнца, толпились возле носилок и протягивали руки в универсальном просительном жесте. У Елены внутри все сжималось от осознания того, что она не может дать им ничего действительно ценного.
Она хотела бы построить тут дома, позаботиться о том, чтобы у детей всегда была еда и чистая вода, дать им образование, и будущее, в которое можно было бы смотреть с надеждой. Но, поскольку она понятия не имела, как обеспечить им все это, она лишь наблюдала, как они уносятся прочь с такими сокровищами как ее жевательная резинка «Джуси Фрут», расческа, блеск для губ, бутылочка воды и серьги. Деймон только качал головой, но не пытался остановить ее, пока Елена не потянулась к кулону с лазуритом и бриллиантом, который подарил Стефан.
Она плакала, пытаясь расстегнуть замок, когда веревка, охватывающая ее запястья, неожиданно дернулась.
– Хватит, – сказал Деймон.
– Ты ничего не понимаешь.
– Мы еще не пересекли черту города. Почему бы тебе не посмотреть на архитектуру, вместо того, чтобы беспокоиться о бесполезном отродье, которое в любом случае умрет?
– Как жестоко, – сказала Елена, но она даже не попыталась заставить его понять, она была слишком зла на него.
Тем не менее, она прекратила теребить цепочку и посмотрела поверх трущоб, как ей и предложил Деймон. Там она могла увидеть захватывающий вид горизонта, и здания, которые казалось, тянулись до бесконечности, сделанные из камня и выглядевшие так, как Египетские пирамиды и постройки Майя выглядели, если бы они были новые.
Хотя все было окрашено солнцем, сейчас скрытым мрачными багровыми облаками, в черные и красные цвета. Это огромное красное солнце – оно придавало атмосфере разный облик под разные настроения.
Временами оно даже, казалось, приобретало романтический оттенок, мерцая на большой реке, которую Елена и Деймон оставили позади, украшая мелкую рябь на медленно текущей воде. В другие моменты оно казалось чуждым и зловещим, четко вырисовываясь на горизонте как чудовищное предзнаменование, окрашивая строения, не имеет значения в насколько прекрасный, кровавый цвет. Когда они отвернулись от него, носильщики паланкина как раз внесли их в город, который заполнили высокие здания, Елена могла видеть длинные, зловещие тени, которые они отбрасывали впереди себя.
– Ну? Что ты думаешь? – казалось, Деймон старается ее успокоить.
– Я все еще думаю, что это походит на Ад, – медленно произнесла Елена. – Мне бы очень не хотелось здесь жить.
– Ах, но кто сказал, что мы должны жить здесь, моя Принцесса Тьмы? Мы вернемся домой, туда, где ночь бархатисто черная, и где луна, освящает землю, покрывая все цветом серебра.
Деймон медленно провел пальцем от кисти ее руки до плеча. Елена ощутила внутренний трепет от этого прикосновения. Она старалась поддерживать вуаль как преграду между ней и Деймоном, но она была слишком прозрачной. На его лице все еще сияла великолепная улыбка, ослепляющая сквозь усыпанную бриллиантами белизну, ну, в оболочке розового, конечно, из-за света – такой была обратная сторона вуали.
– Здесь есть луна? – спросила она, пытаясь отвлечь его.
Она боялась: боялась его, боялась себя.
– О, да, три или четыре штуки, я думаю. Но они очень маленькие и, конечно, из-за никогда не садящегося солнца, ты их не увидишь. Никакой… романтики.
Он снова улыбнулся ей, но в этот раз медленно, и Елена отвернулась. И отвернувшись, она увидела перед собой что-то, что завладело всем ее вниманием. В переулке перевернулась телега, из которой выкатились огромные рулоны из кожи и меха. Возле этой самой телеги была пожилая, худая и голодная на вид женщина, она лежала на земле, а высокий разгневанный мужчина, стоящий над ней, усыпал ее незащищенное тело ударами плети. Лицо женщины было обращено к Елене. Ее лицо искажала гримаса боли, когда она безуспешно пыталась свернуться в клубок, ее руки были на животе. Она была по пояс голой, но с тем как плеть хлестала ее плоть, тело ее от горла до талии покрывалось слоем крови.
Елена чувствовала, как расправляются Крылья Силы, но почему-то они не появились.
Она приказала всему круговороту своей жизненной силы сделать что-нибудь, чтобы освободить плечи, но ничего не вышло. Может быть, к этому имели отношение следы от рабских оков. Может, это был Деймон, находящийся рядом с ней и убедительным голосом приказывающий не вмешиваться. Для Елены его слова были не более чем звуком, который чередовался со звуком биения ее сердца в ушах. Она резко вырвала веревку из его руки и слезла с паланкина. В шесть или семь прыжков она достигла человека с кнутом. Он был вампиром, его клыки удлинились при виде крови перед ним, но он ни разу не остановил своей бешеной порки. Он был слишком силен, чтобы Елена могла с ним справиться, но… С еще одним шагом Елена закрывала женщину, руки ее были раскинуты как жест защиты и неповиновения. С одного запястья свисала веревка.
Рабовладелец не был впечатлен.
Вот он уже замахнулся кнутом, который ударил Елену по щеке и одновременно разорвал ее тонкую летнюю кофточку, рассекая нижнее белье и оставляя отметины на теле под ним. Она ахнула, хвост кнута разрезал на ней джинсы, как если бы они были маслом.
Невольно на глаза Елены навернулись слезы, но она не обращала на них внимания. Ей удавалось больше не издавать звуков, подобных первоначальному вздоху. И она продолжала оставаться там, где встала на защиту. Елена могла чувствовать хлестанье ветра на своей рваной блузке, а ее нетронутая вуаль развевалась позади, как бы защищая бедную рабыню, бессильно упавшую напротив телеги.
Елена по-прежнему пыталась вызвать Крылья.
Она хотела бороться с настоящим оружием, и оно у нее было, но она не могла заставить Крылья спасти ее и бедную рабыню позади. Даже без них Елена знала одну вещь. Этот гад перед ней не тронет свою рабыню, пока сначала не порвет Елену на кусочки. Кто-то остановился посмотреть, другие подбегали, выходя из магазина…
Когда дети, следовавшие за ее паланкином, окружили ее, плача, собралась своего рода толпа.
* * *
По-видимому, наблюдать за тем, как купец избивает свою измученную рабыню, было для окружающих обычным делом. Но посмотреть на эту новую красивую девушку с разрезанной одеждой, эту девушку с золотыми, как шелк волосами под вуалью, золотого с белым цвета, и глазами, цвет которых возможно напомнил некоторым из них о практически забытом цвете неба – это было совсем другое.
К тому же, девушка, очевидно, была новой варварской рабыней, которая явно унизила хозяина, оборвав веревки, и теперь словно в насмешку стояла с нетронутой вуалью.
Потрясающий уличный театр. И даже учитывая все это, рабовладелец готовился к новому удару, занося руку и готовясь опустить ее.
Несколько людей в толпе открыли рот от изумление, другие негодующе бормотали.
Еленин новый усилившийся слух мог уловить их шепот. Такая девушка совсем не подходит для того, чтобы быть рабыней, она призвана быть сердцем города.
Только ее аура уже доказывала это. В действительности, с ее золотыми волосами и ясными голубыми глазами, она могла бы быть Стражницей с Другой Стороны.
Кто знает?..
Уже занесенный удар плетью так и не опустился. Его прервала вспышка черной молнии, чистой Силы, она отбросила половину толпы. Вампир, внешне молодой, в одежде из верхнего мира, Земли, подойдя, встал между златовласой девушкой и рабовладельцем, или скорее угрожал теперь съежившемуся рабовладельцу.
Те немногие в толпе, не волновавшиеся за девушку, тут же почувствовали участившееся сердцебиение при виде него. Конечно, он был хозяином девушки, и теперь он будет разбираться с этой ситуацией.
* * *
В тот момент Бонни и Мередит достигли места действия. Они сидели, откинувшись в своем паланкине, благопристойно завернутые в вуали, Мередит в цвета звездной ночи, а Бонни в вуаль мягкого бледно-зеленого оттенка. Они, могли бы быть иллюстрацией Арабских Ночей. Но когда они увидели Деймона и Елену, они спрыгнули с полонкина самым неблагопристойным образом. Сейчас толпа стояла настолько плотно, что пробираясь сквозь нее им пришлось использовать локти и колени, но уже через секунду они были рядом с Еленой, с вызывающе развязанными руками или дерзко болтавшейся веревкой, и вуалями развивающимися на ветру.
Когда они в действительности оказались возле Елены, у Мередит перехватило дыхание.
А Глаза Бонни расширились и замерли в таком положении.
Елена поняла, что они увидели. Кровь свободно стекала с пореза по ее скуле, и ее блузка распахивалась на ветру, демонстрируя рваный и кровавый лифчик. На одной ноге джинсы быстро краснели. Но в тени Елены находилась еще более жалкая фигура. И когда Мередит накинула на Елену ее прозрачную вуаль, чтобы прикрыть распахнувшуюся блузку и еще раз закутала ее для приличия, женщина сама подняла голову, посмотрела на трех девушек взглядом бессловесного, затравленного животного.
Позади них Деймон тихо сказал:
– Я буду весьма наслаждаться этим, он поднял одной рукой тяжелого мужчину в воздух, а затем впился в его горло как кобра.
Последовал чудовищный крик, который все не прекращался. Никто не пытался вмешаться, и никто не призывал рабовладельца отбиваться. Елена, пробежав взглядом по лицам в толпе, поняла почему. Она и ее друзья, уже привыкли к Деймону – как, к примеру, если стать для него наполовину укрощенной атмосферой жестокости. Но эти люди в первую очередь видели молодого человека, одетого во все черное, среднего роста, с изящной фигурой, который компенсировал недостаток мускулов гибкостью и убийственной грацией.
Все это лишь усугублялось окружавшей его аурой силы, поэтому Деймон без труда становился везде заметной фигурой – так же как и черная пантера, лениво прогуливающаяся по многолюдному городу.
Даже здесь, где на каждом углу подстерегала опасность, а жестокость была обычным явлением, этот молодой человек представлял большую угрозу, и это заставляло людей не попадаться ему на глаза и вообще держаться от него подальше.
В это время Елена, Мередит и Бонни оглядывались вокруг, ища что-нибудь, чтобы оказать медицинскую помощь или хотя бы что-то чистое, чтобы перевязать раны. Спустя минуту они поняли, что ничего не найдут, и Елена обратилась к толпе.
– Кто-нибудь знает врача? Лекаря? – прокричала она.
Публика только смотрела на нее. Они, казалось, не желали связываться с девушкой, очевидно бросившей вызов демону в черном, который сейчас сворачивал шею рабовладельцу.
– Значит, вы все думаете, что это просто развлечение, – кричала Елена, слыша потерю контроля, отвращение и ярость в своем голосе, – для таких ублюдков, как этот – пороть голодающую беременную женщину?
Несколько глаз опустились, последовало несколько рассеянных фраз на подобие: «Разве он не был ее хозяином?»
Но один довольно молодой мужчина, опираясь на стоявшую телегу, выпрямился:
– Беременна? – повторил он.
– Она не выглядит беременной!
– Да она ждет ребенка!
– Ну, – медленно сказал молодой мужчина, – если это правда, то он только портил свой собственный товар.
Он нервно взглянул туда, где стоял Деймон над покойным рабовладельцем, чье лицо выражало жуткую гримасу боли. Елена все еще оставалась без помощи для женщины, которая, как она боялась, умирала.
– Кто-нибудь знает, где я могу найти доктора?
Теперь из толпы доносился шепот разной громкости.
– Мы сможем продвинуться дальше, если предложим им деньги, – говорила Мередит.
Елена тут же потянулась к кулону, но Мередит была быстрее, расстегивая изящное аметистовое ожерелье на своей шее и протягивая его.
– Это достанется тому, кто первый покажет нам хорошего доктора.
Наступила пауза, в которую все, казалось, оценивали вознаграждение и риск.
– А у вас нет звездных шаров? – спросил хриплый голос, но высокий чистый голос прокричал:
– Мне подойдет это!
Ребенок – да, настоящий уличный сорванец – бросился вперед толпы, схватил Елену за руку и указал направление, сказал:
– Доктор Меггар, прямо по улице. Отсюда всего пара кварталов; мы можем дойти пешком.
Ребенок был закутан в рваное старое платье, но его могли носить лишь для теплоты, так как на нем или на ней были еще штаны. Елена не могла понять мальчик перед ней или девочка, пока малышка не одарила ее неожиданной улыбкой и не прошептала:
– Я – Лакшми.
– А я Елена, – сказала Елена.
– Лучше поторопиться, Елена, – сказала Лакшми. – Сюда скоро прибудут Стражницы.
Мередит и Бонни подняли потрясенную рабыню на ноги, но, казалось, ей было слишком больно, чтобы понять, собирались ли они помочь ей или убить. Елена вспомнила, как женщина сжималась в тени елениного тела. Она положила свою руку на окровавленную руку женщины и спокойно сказала:
