Текст книги "Влечение (ЛП)"
Автор книги: Лиза Джейн Смит
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)
25
Гнев – все, что у меня осталось, и он действовал так же, как человеческая кровь в первые недели, когда я стал вампиром. Я не верил в безразличие Дамона, не понимал, что с ним происходит. Но его отказ помочь мне не изменит моей цели: я должен спасти Лекси.
На другой улице джентльмен на угольно-черной кобыле дружелюбно беседовал с хозяином магазина. Когда хозяин зачем-то зашел внутрь, я схватил лошадь под уздцы и, второй раз за последние двадцать четыре часа нарушая запрет, велел наезднику спешиться и наслаждаться долгой прогулкой до дома.
Хотя в нормальном состоянии я бы бежал быстрее лошади, сейчас я был голоден и измучен, так что, шепотом подгоняя лошадь и отдав вожжи, я несся громким галопом по улицам Нью-Йорка. Кобыла оказалась прекрасным животным, чутко реагировала на малейшее движение, на прикосновение колена. Волосы развевал ветер, в руке я сжимал повод – я снова почти почувствовал себя живым.
Небо начало светлеть, и в хрустальной голубизне раннего утра я гнал и гнал кобылу – от этого могла зависеть жизнь Лекси.
Влетев на аллею, ведущую к особняку Ричардсов, и свернув на тропинку к часовне, я понял, что принял правильное решение. Я чувствовал запах древнего – застарелую вонь крови, смерти и гнили, следовавшую за ним, как тень. Лошадь заржала в ужасе.
Я соскочил на землю, пока лошадь не остановилась, и шлепнул ее по крупу:
– Домой.
Она попятилась, как будто не хотела терять новоприобретенную свободу, потом развернулась и унеслась.
Я вбежал в зал, где женился, отодвинув со своего пути одинокого слугу.
Лекси была здесь, привязанная к алтарю, как жертва древним богам. Ноздри обжег запах вербены – веревки были явно в ней вымочены. Солнце встало, залив кроваво-красным выходящее на восток витражное окно. Свет медленно полз к ее ногам, она корчилась и пыталась отползти. Дымок поднимался там, где смертоносный свет все же коснулся ее пальцев, запах горящей плоти заполнил часовню.
– Лекси! – закричал я.
– Стефан! – В ее крике были и боль, и облегчение.
Я соображал. У меня уйдет слишком много времени на поиски способа снять пропитанные вербеной веревки, закрыть окно мне нечем – ни занавесок, ни ковров. Не думая о себе, я надел собственное лазуритовое кольцо на ее тонкий белый палец.
– Стефан! – запротестовала Лекси.
– Оно тебе понадобится, если ты будешь и дальше следить за мной и меня спасать. – Я сдирал веревки. Вербена жгла пальцы, но Лекси осталась невредима. Несмотря на боль в пальцах, на душе было легко. Я это сделал. Я спас Лекси.
– А теперь…
Пропитанная вербеной сеть накрыла нас обоих, обжигая каждый дюйм кожи.
– Беги! – крикнул я, отпихивая Лекси в сторону.
Она перекатилась по полу, взялась за край скамьи. Когда она поднимала руку, то попала в столб света. Кожу не обожгло, дым не пошел. И Лекси вдруг исчезла, покинув место действия с вампирской скоростью.
Я поднял руки, пытаясь отвести сеть от лица; при прикосновении отравленных веревок я не мог сдержать крика.
Древний вампир вышел на свет – кожаные перчатки на руках и улыбка на бледном лице.
– Здравствуй. – Углы губ разъехались, открывая ряд крепких белых зубов и гниющие клыки. – Так… предсказуемо. Примчаться спасать даму в беде.
Мерзкий запах бойни обволакивал, как горячий ветер в августе: неизбежный, вездесущий и ужасный. Я рвался из сети, наплевав на ожоги.
Он издал смешок.
– Где же тот, кто всегда рядом с тобой, на расстоянии вдоха, как тень? Где твой брат?
Я сжал зубы. Насколько я знаю Дамона, он пьет третью бутылку виски, готовясь закусить девочкой или двумя.
Люций изучающее смотрел на меня – кажется, он принял молчание за браваду.
– Впрочем, неважно. В конце концов я доберусь и до него. Твой брат больше похож на настоящего вампира, чем ты, ничем не интересуется за пределами своего мирка, не собирается делать ничего хорошего. Пусть проживет немного подольше.
– Что ты собираешься сделать со мной? – Честно говоря, теперь, когда Лекси была в безопасности, за себя я не боялся. Я хотел только получить шанс убить его, лишить его возможности мстить и охотиться на людей. Но вербена высасывала из меня Силу, и я понимал, что, если я хотя бы дотронусь до древнего, это уже будет большой победой.
Он сгреб меня и перекинул через плечо, как будто я был не тяжелее мешка с перьями.
– Мои планы не слишком эффектны. – Он отнес меня в боковой придел. На полу все еще лежали розовые лепестки, высохшие до полной невесомости. Цветы в вазах завяли – после смерти невест все оставили как есть. – Но зато долгосрочны. Вампиры живут очень, очень долго. Без еды. Мучаясь веками, но все никак не умирая. – Когда он пожал плечами, сеть сдвинулась. – Может быть, в конце концов они и умирают. Никогда такого не видел, но думаю, мы проверим.
Он повернул налево, в укромный уголок часовни, остановился перед двойными дверьми – я внезапно в ужасе понял, что они вели в склеп. Хотя двери были вырезаны из массивного мрамора, Люций распахнул их без труда, вынул меня из сети и втолкнул в крохотную каменную комнату, где с трудом помещалась дюжина гробов.
Краткое мгновение я наслаждался ощущением холодного ветерка на обожженной коже.
А потом он прорычал:
– Когда жажда крови сожжет тебя изнутри и сведет с ума, я буду здесь. Буду слушать, смотреть и смеяться.
Я бросил последний взгляд на древнюю церковь, на яркий свет живого мира. Потом он захлопнул двери с таким грохотом, что тот явно дошел до небес, и я остался в глухой черноте.
Я бросился на двери всем телом. Они не шевельнулись. Пытаясь подавить крик, я обошел влажную, пахнущую плесенью комнату, ища какое-нибудь отверстие, секретный выход, хотя голос где-то в голове твердил: «Это склеп, Стефан! Единственный выход отсюда – смерть».
Я пробирался среди гробов и саркофагов. Даже в панике я отмечал резьбу и бронзовые петли. На одной из гробниц был вырезан портрет молодой девушки. У нее были огромные глаза и губы, изогнутые как лук. Я упал на рельеф, как будто мог обнять покоящуюся под ним девушку.
По крайней мере Лекси в безопасности. По крайней мере я проведу эти века, зная, что она где-то живет своей жизнью, защищенная моим кольцом. И может быть, может быть, она попытается найти меня.
– Так долго, – пожаловался я Лекси в тишине своей могилы.
И как будто по сигналу, двери склепа еще раз открылись, и изящная блондинка влетела внутрь, рухнув у моих ног.
– Лекси! – закричал я, а двери захлопнулись, снова оставив нас во тьме.
– Привет, – слабо сказала она, – рада встретить тебя здесь.
26
– Что ты здесь делаешь?
Лекси подняла бровь:
– То же, что и ты. Готовлюсь к долгой и очень болезненной вечности.
– Я имею в виду, почему ты не убежала? – Я изо всех сил сопротивлялся желанию взять ее за плечи и как следует потрясти.
– Конечно, я убежала, идиот. Но он ждал этого… и я даже не заметила, что он пошел за мной.
Я чувствовал, как она дрожит.
– Он появился из ниоткуда. – Ее голос сделался страшным. – Наверное, так чувствуют себя люди, когда встречают нас. Если мы выберемся отсюда, клянусь быть с ними милой. С людьми. А этот вампир… я хочу его убить.
Я положил руку ей на предплечье, успокаивая:
– Надеюсь, нам выпадет случай.
– Нам надо выбраться отсюда. – Она резко развернулась и выбросила ногу, ударив каблуком прямо в центр двери.
Дверь громко загудела, но не дрогнула.
Она еще раз ударила по двери с разворота. И еще раз. И еще раз.
Ничего не происходило.
– Вместе! – велела она.
На счет «три» мы ударили оба.
– Может быть, камень натерт вербеной? – предположил я.
– Вербена не сделала бы его прочнее, – угрюмо сказала Лекси. – Но есть другие способы запереть что-нибудь навеки. Как насчет стен?
Следующий час мы прощупывали белые стены, потолок и пол, замечая даже самые мелкие отверстия. Мы открыли гробы и перевернули тела в поисках чего-то, пригодного в качестве инструмента.
– Ни ножей, ни алмазных крестов, ни Библий в серебряном окладе, ни монет для Харона, ни амулетов. Ничего! – Я опустил руки.
– Не слишком-то это радостно, – только и сказала Лекси.
Через двадцать четыре часа в церкви служили. Мы слышали службу своим обостренным слухом. Служили молебен по Сазерлендам, по двум убитым невестам, по их гордым родителям… а заодно поносили двоих молодых людей, которые сделали это, сбежав с приданым. Убийцы, головорезы, мошенники, грабители…
Единственное так и не прозвучавшее обвинение – «демоны».
Но оскорбления не остановили нас – мы кричали.
– Помогите! – орал я. – Мы здесь, внутри!
Лекси визжала то же самое так высоко, что у меня чуть не лопались барабанные перепонки. В какой-то момент я услышал шепот Хильды:
– Вы ничего не слышите?
Мы воспрянули духом.
…и ничего. Служба закончилась, люди разошлись, и мы снова остались одни.
Лекси со вздохом вернула мне кольцо:
– Спасибо, – тихо сказала она, надевая его мне палец, – но, боюсь, теперь оно ни мне, ни тебе не пригодится.
Я крепко ее обнял и прошептал на ухо:
– Не сдавайся.
Слова эхом отдались в склепе, запертые в нем так же, как и мы.
27
В склепе без окон не было никакого способа отмерять прошедшие часы – даже под дверь не пробивались солнечные лучи. Дни превращались в недели, а может, и в месяцы. Казалось, что, даже если вечность закончится, перед нами будет новая.
Мы с Лекси перестали разговаривать. Не от злости или безнадежности – просто говорить мы больше не могли. У нас не хватало сил заставить себя кричать, если кто-то приходил, а тем более на попытки открыть двери нашей могилы. У нас не было сил сопротивляться тьме, не было сил держаться. Если бы мое сердце до сих пор билось, у него не было бы сил качать кровь по сосудам.
Мы тихо лежали рядом. Если кто-нибудь найдет нас через сто лет, мы будем похожи на попавших в плен к ведьме брата и сестру из злой сказки.
Каждая секунда высасывала Силу. Я больше не видел в темноте. Тишина стала абсолютной – звуки из внешнего мира сюда не доносились. Осталось только осязание. Я чувствовал восковую руку Лекси, шершавые доски разбитого гроба, прохладный металл бесполезного теперь кольца.
Я чувствовал себя почти человеком. Сила истощалась, и с ней уходило бессмертие. Я никогда не замечал его, пока оно не начало исчезать, оставив кости и мышцы, мозг и жидкости тела, но лишив меня всех сверхъестественных составляющих моего существа.
Всех, кроме голода.
Вампир во мне умирал от голода. Челюсти горели так, что я плакал бы, если б мог. Я мог думать только о крови. Я вспоминал каплю крови, похожую на драгоценный камень, на порезанном пальце Келли. Дымный привкус крови одной из первых моих жертв Клементины Хэйверфорд. Отца, умиравшего на полу кабинета, и лужу крови, растекавшуюся вокруг него, похожую на жадные ищущие пальцы, красящую все вокруг в глубокий красный цвет. Все сводилось к крови. Вампиры – это просто воплощенный голод, мы созданы только для того, чтобы пить кровь. Наши глаза заставляют жертв нам верить, наши клыки рвут их вены, наши рты высасывают из них источник их жизни.
Кровь…
Кровь…
Кровь…
Кровь…
Я снова и снова повторял это слово, как привязавшуюся песню. Оно захватило все мысли, пропитывало все воспоминания своим убийственным запахом.
А потом со мной заговорил очень знакомый голос.
– Здравствуй, Стефан.
– Катерина? – с трудом каркнул я.
Я сумел повернуть голову и увидел ее, раскинувшуюся на шелковых подушках. Она выглядела так же, как в ночь охоты, пока ее не убили, – красивая и почти обнаженная; полные губы кривились во всезнающей улыбке.
– Ты… жива?
– Тссс, – она наклонилась и потрепала меня по щеке, – ты плохо выглядишь.
Я закрыл глаза. Пьянящий запах лимона и имбиря окутал меня – такой знакомый и почти осязаемый, что у меня закружилась голова. Она, должно быть, недавно ела, потому что жар, исходивший от ее кожи, грел ледяную могилу.
– Я хочу помочь тебе, – прошептала она, приблизив свои губы к моим.
– Ты. Виновата, – выдохнул я.
– Стефан, – поморщилась она, – ты не такой усердный, как твой брат, но ты вовсе не был инструментом…
Чтобы подчеркнуть свои слова, она наклонилась и прижалась мягкими губами к моей щеке. И еще раз… и еще… губы спустились до шеи. Она дразнила меня, касаясь кожи кончиками клыков.
Я застонал. Голова шла кругом.
– Но ты сгорела, – пересохшие губы не слушались, – я видел церковь.
– Ты желаешь моей смерти? – Ее глаза вспыхнули. – Хочешь, чтобы я сгорела, чтобы лежала в земле кучкой пепла, просто потому, что ты не смог меня спасти?
– Нет! – запротестовал я, пытаясь оторвать ее от своей шеи. – Ты превратила меня в чудовище.
Она смеялась легко и мелодично, как колокольчик, который мама повесила в дверях Веритас:
– Чудовище? Господи, Стефан, однажды ты поймешь, что ты был прав тогда, в Новом Орлеане. Это дар, а не проклятие.
– Ты сумасшедшая. Как… Клаус.
Она выпрямилась. Вокруг янтарных глаз пролегли морщинки, а нижняя губа задрожала:
– Как ты узнал о К…
Дверь склепа разлетелась на тысячу осколков камня и дерева, как будто в нее выстрелили из пушки.
Я закрыл лицо руками – свет обжигал, как кислота. Когда я снова открыл глаза, Катерина исчезла, а в развороченном дверном проеме маячила расплывчатая фигура в черном, осиянная жестоким светом.
– Клаус? – прошептала Лекси в ужасе, сжимая мою руку.
– Простите, что разочаровал, – раздался сухой ответ.
– Дамон! – Я попытался сесть.
– Стефан, тебе не кажется, что пора уже перестать ждать, когда придет старший брат и тебя спасет?
Он вошел внутрь, схватил меня за запястье и выкинул из склепа. Я врезался в противоположную стену и обрушился на мраморный пол. С Лекси Дамон обошелся аккуратнее, но ненамного. Она приземлилась рядом со мной – невесомое тело, неуклюже разбросавшее ноги.
Пыль и каменная крошка висели туманом в воздухе. Я моргнул, пытаясь сориентироваться среди одинаковых стен.
– Держи, – Дамон протянул мне серебряную фляжку, – без этого вы не убежите.
Я приложился к горлышку фляжки. Кровь. Сладкая, сладкая кровь. Внутренний голос кричал, что кровь человеческая, на я залил его глотком густой жидкости. Я пил и пил ее и закричал, когда Дамон отобрал у меня фляжку.
– Оставь немного для леди.
Лекси пила жадно и тихо, кровь капала с подбородка и размазалась вокруг губ. Кожа, высохшая и побледневшая, как у старухи, налилась жизнью, стала розовой и гладкой.
– Спасибо, парень, – выдохнула она, – мне это было нужно.
Как лампа заливает погреб светом и теплом, Сила потекла по телу, возвращая мне чувства, наполняя меня легкостью, которой я не чувствовал с того момента, как начал питаться животными.
Когда зрение вернулось в норму, я чуть не задохнулся. За Дамоном стояла черноволосая женщина. Одна ее рука касалась виска а вторая была сжата в кулак. Глаза были закрыты, а все тело слегка дрожало. Как будто ей было очень больно, а на месте ее удерживали мучения одновременно духа и тела.
Маргарет.
Она была не одна. Перед ней на полу извивался от боли еще один человек, и я в ужасе понял, что мучили не ее. Что это она мучила кого-то. Люция. Сверхвампира, такого могущественного, что он стал личным слугой Клауса, демона пришедшего прямиком из ада. Люций убил целую семью, поймал меня и Лекси, как мышей. И он сжимал голову руками и кричал так, что вся часовня тряслась.
– Это Маргарет? – ошарашенно спросил я.
Дамон поднял меня и толкнул к двери.
– Мы не можем ее бросить!
– С ней все будет хорошо.
– Но…
– Все вопросы потом! Беги!
И, еще раз взглянув на женщину, которая бросила к своим ногам сам ад, я выбежал из своей тюрьмы под лунный свет.
28
Мы втроем выбежали из часовни и, покинув поместье Ричардсов, оказались в лесу. Подлесок опутывал ноги, пока мы бежали вниз с холма по сырой земле, а высокие сосны закрывали от нас лунный свет, пробивавшийся сквозь облака. Если бы мы были людьми, то оскальзывались бы и падали на гниющие листья. А, не видя ничего дальше ярда перед собой, влетели бы в какое-нибудь огромное дерево.
Вместо этого мы скользили в ночи, как хищники, как сотни лет делали вампиры, стремительно летевшие по лесу в поисках следующего поселения будущих жертв, преследуя тех, кто самонадеянно отделился от стада и решил отправиться в путь в одиночестве.
Несколько унций человеческой крови, плескавшиеся в моих жилах, почти заставили меня потерять голову и забыть, от чего мы бежим.
Потом раздался шум.
Он начался как долгий раскат грома, перешедший в крещендо нечеловеческого воя, и закончился отчаянным визгом. Шум был везде, стоял в ушах, заливал долину, в которую мы спускались, заполнял небо над головами.
Испугавшись, мы остановились.
– Думаю, вампир свободен, – пропыхтел Дамон.
– Маргарет… – начал я.
– Поверь, с ней все в порядке. Ты видел, что она с ним сделала?
– Кем надо быть, чтобы сотворить такое?
– Ведьмой.
– Как Эмили? – Моя теория подтвердилась. Мир что, полон ведьм, вампиров, демонов и черт знает кого еще, кого не замечают люди?
– Я понял, что она не такая, как все, когда не сумел зачаровать ее, – объяснил Дамон, – тогда я спросил. Она ответила, прямо и честно.
– Так она…
– Наложила защитные чары на себя и свою семью. И жгла Люция с помощью какого-то дара, чтобы дать нам немного времени. Немного. Надеюсь, защитные чары все еще действуют.
Снова раздался рев.
– Пошли, – велела Лекси, и мы побежали дальше.
Деревья чернели, как будто сама природа в ужасе ожидала приближения древнего вампира. Земля дрожала под его шагами.
Мы с Дамоном прыгнули через глубокий овраг, и на какое-то мгновение наши движения идеально синхронизировались. Но потом мы втроем поспешно затормозили, чтобы не свалиться с края утеса, нависшего над Манхэттеном.
– Гм. – Дамон с сомнением глянул вниз.
– Нужно найти другой путь, – я обернулся, глядя туда, откуда мы пришли, – тропинку или…
Лекси с криком бросилась вниз с утеса.
Я смотрел на нее в ужасе.
– Найти другой путь? – В голосе Дамона слышалось разочарование. – Все еще думаешь как человек? – Он последовал за ней.
Когда я увидел, как он исчез в кустах внизу, у меня перехватило дыхание. А потом и я прыгнул.
Хотя падать было очень страшно, падение подарило мне невероятное чувство свободы, Я ничего не весил и словно плыл в воздухе. Ветер свистел в волосах и растопыренных пальцах. Я почти летел.
Я упал на толстый слой листвы, перекатился и встал, отделавшись вывихнутой лодыжкой, которая, впрочем, тут же прошла сама собой.
Дамон и Лекси стояли на месте. Девушка подняла голову, вслушиваясь во внезапную тишину.
– Он нас потерял, – триумфально заключил Дамон, – не понял, что мы спрыгнем. Он…
– Он перед нами, – выдохнула Лекси. К югу от нас тишина была полнейшей, как будто все живое умерло или затаилось. Мы подождали, не зная, что делать, хотя, наверное, было уже поздно.
Потом мы услышали, как согнулась и сломалась травинка.
– БЕЖИМ! – закричала Лекси.
Мы рванули с места. Я сделал ошибку – обернулся. Видел я одно, а слышал другое. Казалось, что за мной с неожиданной быстротой бежит старик. Но тень в лунном свете принадлежала чему-то огромному и не похожему на человека. Кусты и деревья ломались и падали от одного его прикосновения.
Я удвоил скорость.
У нас не было выбора – мы бежали на юг. Лес редел, цивилизация подняла свою уродливую голову: одинокая ферма, брошенные хозяйства, большое поместье, отель, земляные тропинки сменились мощеными улицами, запруженными лошадьми, повозками, кэбами и даже людьми, несмотря на поздний час.
За нами, восстанавливая силы в каждом пятне тени, следовал древний.
Мы завернули за угол, обрушив корзины с фруктового лотка; гнилая вонь дыхания древнего обжигала мне шею. Мы неслись через трущобы, пытаясь не запутаться в бельевых веревках и не свалиться в мусорные ямы, а он отбрасывал в стороны любые препятствия и даже людей, чтобы добраться до нас. Мы подумали, что оторвались в узких переулках и кривых улочках, но мы чувствовали его Силу и напряжение, дрожавшее в ночи.
Лекси вела нас. Ее ли Сила тому причиной или знание города, но она всегда находила нужные пожарные лестницы и мусорные кучи, за которыми можно спрятаться. Может быть, она не в первый раз бежала от подобного чудовища.
– Порт, – выдохнула она, – наш единственный шанс.
Дамон кивнул, впервые в жизни не возражая, чтобы командовал кто-то другой. Мы повернули на запад, к улицам, выходившим на Гудзон.
Неожиданно Лекси прищурилась и ткнула пальцем в маленький клипер – симпатичное, крашенное в голубой цвет суденышко, только что вышедшее из дока и загруженное всеми товарами, которые только мог предложить Нью-Йорк.
Выбросив руки вперед, Лекси огромным прыжком перелетела с причала на палубу, как кошка, бросающаяся на дичь. Мы с Дамоном последовали за ней, тихо приземлившись на темную палубу. К тому моменту, как мы пришли в себя, она уже зачаровала матроса, наблюдавшего наше появление.
– Мы пассажиры. У нас с братьями есть места. Мы не прыгали на борт.
Дамон с большим интересом осматривал корабль.
Я оглянулся назад, на берег. Там стоял одинокий, вполне безобидный на вид мужчина, опершийся на перила. Он был бледен, словно его кожа впитала в себя лунный свет. Он просто стоял, как будто собирался немного посмотреть на корабли и идти домой.
Но взгляд его глаз сулил смерть и не сулил прощения.
