Текст книги "Влечение (ЛП)"

Автор книги: Лиза Джейн Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

4

5 ноября 1864 года

Кажется, что это било так давно, но на самом деле совсем немного времени прошло с того дня, как мой отец меня убил. Не больше месяца минуло с того момента, как мы с Дамоном пытались спасти жизнь Катерины, а ее кровь спасла наши жизни. Всего месяц назад я был живым человеком с теплой кровью, ел мясо и овощи, сыр и вино – и спал на пуховой перине, застеленной чистыми льняными простынями.

Мне до сих пор кажется, что это и есть жизнь.

После Нового Орлеана судьба заставила меня вести жизнь бродяги и спать в парке, а теперь я сижу за столом, над головой у меня витражное окно, а под ногами толстый ковер. Как быстро я вернулся в те дни, когда был человеком!

Сазерленды производят впечатление добрых людей. Буйная Бриджет и ее терпеливая старшая сестра кажутся мне отражениями Дамона и меня самого. Я не когда не понимал, насколько безобидны били ссоры Дамона с отцом в те времена, когда их причиной были только лошади и девушки. Я боялся что брат или отец скажет или сделает что-то, что навсегда разрушит жалкие остатки семьи. Теперь когда отец мертв, а мы с братом стали… тем, кем стали, я понял, насколько все теперь серьезнее и какой простой была жизнь раньше.

Я не должен оставаться здесь даже на одну ночь. Я должен выбраться через окно и бежать в свою нору. Тепло и уют дома Сазерлендов опасны и обманчивы, сколь малым ни был бы срок. Я чувствую, что как будто вернулся в мир людей. Они не понимают, что впустили хищника. Если я на мгновение потеряю контроль над собой, то в тот же миг выскользну из комнаты и утолю свой голод одним из них. Их жизни наполнятся горем – как наполнилась моя, когда на пороге появилась Катерина.

Семья всегда была для меня самым важным, и я не стану лгать, будто меня не радует пребывание среди любящих друг друга людей. Пусть даже и на одну ночь…

Впервые с того дня, как я оставил Новый Орлеан, я встал вместе с солнцем, надеясь выскользнуть из особняка и растаять в утреннем тумане, пока никто не пришел будить меня. Но покинуть сладкий плен хрустящих простыней, мягкого матраса, книжных полок и расписного потолка оказалось так сложно…

Полюбовавшись на фреску с херувимами, я откинул мягкое одеяло и заставил себя вылезти из постели. Каждый мускул вибрировал, наполненный Силой, но бледная кожа обтягивала ребра. Сазерленды забрали мою одежду в чистку, но не дали мне ночную рубашку. Мне нравилось ощущение теплых лучей на коже; яркий свет потихоньку согревал комнату. Я никогда не прощу Катерине то, что она превратила меня в чудовище, но я благодарен ей за лазуритовое кольцо, защищающее от солнечных лучей.

Окно было слегка приоткрыто, и прохладный ветерок колыхал прозрачные занавески. Хотя холод теперь никогда не досаждал мне, я закрыл окно, с трудом разобравшись с защелкой. Я мог бы поклясться, что вчера все окна были закрыты. Прежде чем я успел об этом подумать, рядом раздался предательский стук сердца, и дверь открылась. Лидия сунула голову в дверь, но тут же покраснела и отвернулась – я был почти голый.

– Отец боялся, что вы убежите, не попрощавшись. Он послал меня узнать, не уговорили ли вы горничную помочь с побегом.

– Вряд ли я могу убежать, – я скрестил руки на голой груди. – Для этого мне нужны штаны.

– Генри скоро принесет ваши выглаженные брюки. – Она не поднимала глаза. – Кстати, дверь в ванную справа. Освежитесь, а потом выходите к завтраку.

Я кивнул, чувствуя себя в ловушке.

– И, Стефан, – Лидия посмотрела мне в глаза, – надеюсь, рубашку вы тоже наденете. – Она улыбнулась и убежала.

Когда я наконец спустился вниз к завтраку, меня встретил весь клан Сазерлендов, даже Бриджит, которая была вполне жива и запихивала в рот тост с таким видом, как будто не ела две недели. Если бы не едва заметная бледность, никто бы не сказал, что она чуть не умерла вчера ночью.

Когда я вошел, все обернулись, как один человек. И то сказать, я мало походил на вчерашнего оборванного героя. Свеженачищенные итальянские туфли, аккуратные брюки, новая чистая рубашка и пиджак, который мне одолжил Уинфилд, – я выглядел джентльменом с головы до ног. Я даже вымыл лицо и зачесал волосы назад.

– Кухарка приготовила вам овсянку, если пожелаете, – миссис Сазерленд указала на миску комковатой белой субстанции. – Мы обычно ее не едим, но подумали, что у гостей с юга другие вкусы.

– Благодарю, мадам. – Я занял пустой стул рядом с Бриджит и оглядел стол. После смерти матери мы с отцом и Дамоном завели обычай обедать вместе с работниками с плантации. Завтрак обыкновенно был очень простым – мамалыга и бисквиты, хлеб и сироп, ломтики бекона. То, что предлагали за столом у Уинфилда, затмило бы меню лучшего ресторана Виргинии. Английские тосты на изящных подставках, пять сортов джема, два вида бекона, лепешки, даже свежевыжатый апельсиновый сок. Тонкий фарфор тарелок украшал голубой голландский узор, а серебряной посуды было больше, чем на некоторых официальных обедах.

Вообразив, что у меня до сих пор есть человеческий аппетит, – и игнорируя огонь в горле, который может затушить только кровь, – я собрался приступить к завтраку.

– Весьма обязан.

– Итак, это и есть спаситель моей сестренки? – спросила женщина, которую я не знал.

– Позволь мне представить тебе мою старшую дочь, – вмешался Уинфилд, – это Маргарет. Она уже вышла замуж, и, надеюсь, мы скоро увидим внуков.

– Папа, – закатила глаза Маргарет, а потом снова обернулась ко мне: – Рада с вами познакомиться.

Бриджит была полна жизни и юношеского задора, Лидия казалась элегантной и ухоженной, а в голубых глазах Маргарет читались практичность, здравый смысл и некоторая приземленность. Черные волосы были гладко зачесаны назад.

– Мы все еще думаем, что заставило дочь поступить так опрометчиво, – Уинфилд снова перевел разговор на предыдущую ночь.

– Я не знаю, почему я убежала. – Бриджит надула губы и спряталась за стакан с соком. Ее старшие сестры переглянулись, но отец наклонился ближе – лоб прорезали морщины. – Я просто почувствовала, что должна убежать, и убежала.

– Это глупо и опасно, – возразила ее мать, складывая салфетку, – ты могла умереть!

– Я рад, что сегодня вам лучше, – вежливо сказал я.

Бриджит улыбнулась, демонстрируя застрявшую в зубах мякоть апельсина.

– Да, – вмешалась Маргарет, положив ложечку для яиц на край тарелки, – вы утверждаете, что нашли ее в парке залитую кровью?

– Да, мадам, – осторожно ответил я, кладя на тарелку самый маленький ломтик бекона. Эта сестра выглядела умнее остальных, и я опасался неудобных вопросов.

– Там было много крови, а платье Бриджит было разорвано, – не замолкала Маргарет. – Вам не показалось странным, что на ней нет ран?

– Ну… – начал я. Мозг бешено заработал. Что я могу сказать? Что это была не ее кровь?

– Мне показалось, что ее ранили ножом. – Миссис Сазерленд поджала губы, размышляя. – Но кровь только слегка сочилась, а когда мы ее вытерли, под ней оказалась чистая кожа.

Маргарет устремила на меня пронзительный взор.

– Может быть, кровь текла из носа? – неуклюже пробормотал я.

– Вы утверждаете, что рядом с сестрой никого не было?

– Боже мой, Мегги, прекрати расспросы, – вмешался Уинфилд, – это просто чудо, что Бриджит осталась жива. Хвала Господу, что Стефан ее нашел.

– Да. Конечно. Хвала Господу. А что вы делали в парке ночью? – ровным голосом спросила Маргарет.

– Гулял, – я ответил то же, что сказал ночью ее отцу.

Ясным утром мне показалось странным, что Уинфилд спросил у меня только имя и причины прогулки в парке. В наше время, да еще после того, как на его дочь напали, пустить ночью в дом незнакомца… Хотя вот мой отец предоставил убежище Катерине, когда она приехала в Мистик-Фоллз, разыгрывая из себя сироту.

Кто-то во мне заворчал, что наша история могла бы закончиться по-другому, что вся семья Сальваторе могла бы остаться в живых, если бы мы только спросила Катерину о ее прошлом, а не ходили бы на цыпочках вокруг трагедии, которая якобы унесла жизни ее родителей. Хотя, конечно, Катерина настолько заморочила нам с Дамоном головы, что правда могла бы ничего и не изменить.

Маргарет наклонилась вперед и не слишком вежливо продолжила расспросы, от которых вчера отказался Уинфилд.

– Насколько я понимаю, вы нездешний?

– Я из Виргинии.

Она открыла рот, чтобы задать следующий, сам собой разумеющийся вопрос. Странным образом возможность сообщить этой семье часть правды придала мне уверенности. В конце концов, скоро я уйду из этого дома и из их жизней, так что, какая разница, что, они обо мне знают?

– Откуда конкретно? – не уступала она.

– Мистик-Фоллз.

– Никогда не слышала об этом месте.

– Это очень маленький городок. Одна улица и плантации.

Под столом что-то зашуршало – я мог только предположить, что Бриджит или Лидия пытаются пнуть сестру. Даже если у них получилось, Маргарет не подала вида.

– Вы получили образование? – продолжала она.

– Нет, мэм. Я собирался учиться в Университете Виргинии, но война положила конец моим планам.

– Война никому не принесла пользы. – Уинфилд ткнул вилкой ломтик бекона.

– После войны путешествовать между штатами стало труднее, – добавила Маргарет.

– Что вы имеете в виду? – вмешалась Бриджит.

– Ваша сестра полагает, что я выбрал довольно странное время для путешествия на север. Но мой отец недавно умер…

– Погиб на войне? – Бриджит перестала дышать. Лидия и миссис Сазерленд смотрели на нее.

– Не совсем. – Я задумался. Жизнь моего отца унесла война, война против вампиров. Против меня. – Мой город… сожгли. У меня никого не осталось.

– И вы отправились на север, – утвердительно сказала Лидия.

– Чтобы попробовать себя в бизнесе? – с надеждой предположил Уинфилд.

Человек с тремя дочерьми, тремя красавицами, не имел сыновей. Не с кем выпить бренди или выкурить сигару, некого направлять и вдохновлять в мире бизнеса. Меня одновременно напугал и удивил блеск в его устремленном на меня взгляде. Конечно, на Манхэттене было немало семей, отпрыски которых стали бы более завидными женихами.

– Я собираюсь пробиваться в жизни сам, – отозвался я, отпивая кофе. Мне придется. Теперь у меня нет ни Катерины, ни Лекси. И даже если я когда-нибудь увижу Дамона, единственное, что он сможет мне предложить, – хорошо заточенный кол.

– Где вы живете? – продолжала Маргарет. – У вас есть здесь родственники?

Я прочистил горло, но, прежде чем я успел впервые солгать по-настоящему, Бриджит возмутилась:

– Мегги, я устала от этого допроса!

Тень улыбки скользнула по губам Лидии, и она быстро прикрыла рот салфеткой:

– О чем же ты предпочла бы поговорить?

– О себе? – изогнула бровь Маргарет.

– Конечно. – Бриджит оглядела стол. Глаза у нее были такие же зеленые, как у Келли, но из-за своих капризов она перестала напоминать мне мою потерянную любовь. – Я до сих пор не понимаю, почему я убежала с приема.

Маргарет закатила глаза. Лидия покачала головой.

– Вы должны были заметить, как на меня смотрели, – начала она, в волнении взмахивая ножом. – На Флоре было ужасное платье! А ведь она только что вышла замуж! А мой новый пояс! Он потерялся вчера? Это кошмар! Мама! Когда Стефан принес меня домой, на мне был пояс? Мы должны вернуться в парк и поискать его!

– А может быть, вернуться в парк и поискать человека, который пытался тебя убить? – предложила Маргарет.

– Мы говорили с инспектором Уорреном. Он обещал провести тщательное расследование, – вмешалась миссис Сазерленд. – Но, Бриджит, ты должна пообещать, что не сбежишь сегодня с бала у Нестеров, иначе тебе придется остаться у себя в комнате под присмотром.

Бриджит обхватила себя за плечи в припадке раздражения.

– И ты никуда не убежишь, – сказала миссис Сазерленд Лидии. Средняя сестра зарделась.

– Лидия влюблена в итальянского графа, – доверительно сообщила Бриджит. Ее надутый вид сразу куда-то делся. – Мы все надеемся, что он попросит ее руки. Разве это не прекрасно? Тогда мы все будем вроде как знатью, а не просто богатыми торговцами. Представьте, Лидия будет графиней!

Уинфилд нервно рассмеялся:

– Бриджит!..

Бриджит захлопала густыми ресницами:

– Это так здорово, что у Лидии есть поклонник, тем более граф! Когда Мегги вышла замуж, я стала бояться, что мама и папа последуют традиции и не позволят мне выйти замуж, пока не выдадут Лидию, а это могло продлиться сколько угодно.

– Лидия… особенная, – пояснила миссис Сазерленд.

– О боже, мама, – закатила глаза Бриджит. – Как будто кто-то на нее раньше хотя бы смотрел. А теперь у нее граф. Это просто… нечестно. Вы сами поймете, если подумаете. Если бы вы устроили мой дебют по-другому…

Я поерзал на стуле, очень смущенный, но довольный тем, что стал свидетелем обычной семейной ссоры. Я был не один впервые с тех пор, как расстался с Лекси в Новом Орлеане.

– В наше время кругом столько симпатичных чужестранцев, – протянула Маргарет одновременно капризно и обеспокоенно. – Такое странное совпадение, мистер Сальваторе. Хотя, возможно, мне просто не стоило столько путешествовать.

– Замолчи, Маргарет, – велел Уинфилд.

– И разумеется, мне совершенно не с кем пойти к Честерам, мама, – продолжала Бриджит, краснея и пытаясь не заплакать. Все это время она искоса смотрела на меня. – Я уверена, что после вчерашнего Милаш откажется меня сопровождать… кто же меня спасет…

Бриджит посмотрела на отца широко раскрытыми зелеными глазами. Уинфилд нахмурился и погладил бакенбарды. Казалось, что Бриджит обладает Силой вроде вампирской и может заставить отца выполнить любое свое желание. Маргарет сжала пальцами виски, как будто у нее заболела голова.

– Мистер Сальваторе тебя сопроводит, – решил Уинфилд, указывая на меня зажатым в руке бисквитом. – Он уже спас тебя однажды; я уверен, что он джентльмен и не оставит тебя в беде и на этот раз.

Все обернулись ко мне. Бриджит сияла и улыбалась мне, как котенок, которому только что дали миску сметаны.

Я медлил.

– Боюсь, у меня нет соответствующего костюма… – начал я.

– Это несложно исправить, – с понимающей улыбкой заверила меня миссис Сазерленд.

– И снова, – пробормотала Лидия так тихо, что ее никто не услышал, кроме меня, – бедный мистер Сальваторе обязан нам всем. Начиная со штанов.

5

После завтрака горничные убрали со стола голландский фарфор, Уинфилд занялся делами, а я остался в залитой солнцем гостиной с женщинами семьи Сазерленд. Бриджит, Лидия и миссис Сазерленд расположились на парчовом диване, а я пристроился на краешке зеленого бархатного кресла и делал вид, что изучаю семейный портрет маслом. На самом деле я прикидывал, как бы сбежать отсюда. Последняя пустяковая кормежка была уже очень давно, и становилось все труднее игнорировать сладостную симфонию биения человеческих сердец.

Во время еды я несколько раз пытался отвлечь от себя внимание Сазерлендов, чтобы сбежать через окно или через помещение слуг. Но, как будто мои намерения были написаны у меня на лбу, мне никак не удавалось остаться одному хотя бы на две минуты. Даже когда я извинился и вышел якобы в уборную, меня сопровождал дворецкий. Когда я сказал, что пойду к себе и немного полежу, миссис Сазерленд предложила мне прилечь на диван в гостиной. Я знал, что они благодарны мне за возвращение Бриджит в отчий дом, но не мог понять, почему они принимают меня у себя. Особенно если учесть, в каком виде я тут появился: грязный, оборванный, растрепанный и окровавленный.

– Мистер Стефан, – Маргарет прислонилась к колонне, отделявшей гостиную от фойе, – с вами все в порядке?

– Все прекрасно. А почему вы спрашиваете?

– Вы трясете ногой так сильно, что кресло дрожит.

Я прижал колено рукой:

– Обычно я начинаю утро с прогулки, – солгал я, поднимаясь. – Прошу прощения, но я, пожалуй, прогуляюсь по парку.

Маргарет подняла идеальную бровь:

– По-моему, вы уже провели довольно времени в парке.

– Я считаю его своим вторым домом, – криво улыбнулся я, вспоминая свою пещеру со статуями, – природа всегда меня успокаивала.

– Отличная идея, – миссис Сазерленд захлопала в ладоши. – Вы ведь не будете против, если мы к вам присоединимся? Прекрасный денек, и нам всем не помешает свежий воздух.

– Мама, я думаю, что мне будет лучше отдохнуть. – Бриджит приложила ладонь ко лбу, хотя выглядела совершенно здоровой.

– Ты имеешь в виду остаться дома, принимать гостей и рассказывать им о своих приключениях, – покивала Маргарет. – Мама, боюсь, я тоже вынуждена отказаться. Мне есть чем заняться дома, раз уж сестра здорова. Муж по мне скучает.

– Не могу себе этого представить, – нетерпеливо пробормотала Бриджит.

Лидия метнула в сторону младшей сестры выразительный взгляд и шлепнула себя по руке. Миссис Сазерленд проигнорировала пикировку, драпируя плечи легкой шалью.

– Пойдемте, мистер Сальваторе. Мы отлично проведем время втроем.

С трудом сдержав крик – как, как выдраться из когтей этой семьи? – я изобразил улыбку и предложил миссис Сазерленд руку.

Когда массивная дверь открылась, меня ослепило. На идеально голубом небе сияло яркое лимонно-желтое солнце. Для северного ноября было очень тепло. Если бы солнце не стояло так низко над землей, можно было бы вообразить, что на дворе весна.

Мы пошли на юг, потом пересекли Шестьдесят шестую улицу и прошли в парк через кованые ворота. Несмотря на события прошлой ночи, ни Лидия, ни миссис Сазерленд не выказывали ни малейших признаков страха. Наверное, их успокаивало мое присутствие. Я глубоко вдохнул утренний воздух, который после ночного происшествия казался особенно чистым и свежим, как будто солнце омыло весь мир своими лучами, Сухие высокие травы качались, цветы тянулись к солнцу, к последнему в этом году яркому свету. Капли росы уже высохли.

Мы были не единственными, кто вышел на прогулку в этот ясный денек. В парке было полно семей и прогуливающихся пар. Я еще раз поразился разнице между севером и родным югом. Женщины-янки одевались в такие яркие цвета, каких на юге никто не носил уже многие годы, – алый, желтый, пронзительно-синий. Шелк, бархат, дорогое европейское кружево, тонкие чулки, крошечные кожаные ботиночки.

Даже природа здесь была другой. Вместо наших роскошных густых дубов, тянущих ветви к солнцу, на севере росли клены с причудливыми кронами. Сосны здесь были не такие, как вырастают под южными ветрами – высокие, с мягкими иглами, а колючие и голубые.

Миссис Сазерленд и Лидия завели разговор о погоде, но я их не слышал – белка перебежала нам дорогу. В глазах потемнело, как будто облака закрыли солнце. Проснулись инстинкты хищника. В ее глазах-бусинках или пушистом хвосте не было ничего привлекательного, но я почти чувствовал вкус крови. Запах жертвы достиг моих ноздрей, и горло сжалось.

– Прошу меня простить. Я… я, кажется, знаю того человека, – неуклюже извинился я и сорвался с места, обещая вернуться как можно быстрее, но не собираясь этого делать. Я чувствовал, как Лидия и миссис Сазерленд провожают меня глазами, пока я бежал к кустам.

Там моя жертва предстала моим глазам, такая же невинная, какой вчера показалась Бриджит своему охотнику. Она смотрела на меня, но не двигалась. Я мгновенно оказался рядом с ней и еще быстрее схватил ее. В горло полилась кровь – звериная, но все равно кровь – я прислонился к стволу и расслабился. Я не понимал до этого момента, что уже дошел до грани, не понимал, как меня пугал собственный голод. Я боялся своих инстинктов и того, как они могли в любой момент подчинить меня своей власти.

Я настолько забыл обо всем, что даже не заметил Лидию. Моя надежда на побег испарилась.

– Стефан? – Она оглянулась, видимо желая увидеть человека, с которым я побежал здороваться.

– Я все-таки ошибся, – промямлил я, снова присоединяясь к Лидии и ее матери. Они вернулись к вежливой беседе, а я плелся рядом, проклиная себя за низкую скорость реакции. Что со мной не так? Я вампир. Даже в нынешнем моем состоянии побег от Сазерлендов не должен составить труда. На краю сознания пробежала неприятная мысль, что я до сих пор с ними, потому что хочу этого.

– Мистер Сальваторе, вы такой тихий, – заметила миссис Сазерленд. Я взглянул на Лидию, которая улыбнулась мне. Она прекрасно знала, что ее мать тонкостью манер не отличается.

– Простите. Я давно не был с людьми, – покаялся я, когда мы свернули на дорожку для верховой езды.

Миссис Сазерленд ободряюще сжала мне руку. Если она заметила мою ледяную бледность, она, вероятно, пыталась меня согреть.

– С тех пор как вы потеряли отца? – мягко спросила она.

Я кивнул. Это было проще, чем сказать правду.

– Мой брат погиб на Мексиканской войне, – поведала мне миссис Сазерленд, пока мы остановились пропустить девочку с отцом и длинношерстной таксой. – Среди девяти братьев и сестер он был мне ближе всех. Их у меня еще много, но того брата никто заменить не сможет.

– Дядюшка Исайя, – пробормотала Лидия, – я его почти не помню. Но он был добрый.

– Мне жаль. Простите, я не хотел вызывать у вас грустные воспоминания, – извинился я.

– Память и траур необязательно грустны, – возразила миссис Сазерленд. – Это… просто есть. Их жизни сохраняются в нашей.

Ее слова лучом света пронзили мрачные мысли, клубившиеся в моей голове: как сохранить в себе человека, если я вампир, как не потерять душу. Важнее всего сберечь прошлое живым. Как память о Келли не позволила мне напасть на Бриджит, так и моя связь с семьей, с жизнью, которая когда-то была моей, поможет мне остаться человеком.

Хотя миссис Сазерленд совсем не напоминала мою мать, на мгновение, когда солнечные лучи подсветили ее седеющие волосы, а жесткий взгляд синих глаз смягчило чувство, я подумал, что она могла бы быть моей матерью. При других обстоятельствах я был бы счастлив в ее доме.

Боже мой, насколько же я скучал по матери. Хотя острое горе ослабло за годы, боль никогда не уходила из сердца. Если бы мать осталась жива, сумели бы мы избежать трагедии, поглотившей наши жизни?

Я скучал и по отцу. Я любил и уважал его до того самого момента, как убил его. Я хотел пойти по его стопам, унаследовать поместье, хотел, чтобы отец был мною доволен. Больше всего я хотел, чтобы он тоже мог любить и уважать меня.

Я скучал даже по брату, точнее, по тому, кем он был раньше. Хотя он поклялся отомстить мне за то, что я сделал его вампиром, при жизни он был моим лучшим другом, соперником и наперсником. Интересно, где Дамон сейчас, и какие ужасы творит? Я не мог его осуждать – я сам поддавался жажде крови после трансформации.

Я просто надеялся, что рано или поздно человек в нем возьмет верх, как это случилось со мной.

– Вы очень мудрая женщина, миссис Сазерленд. – Я вернул ей рукопожатие. Она улыбнулась.

– Вы интересный юноша, – заметила она. – На месте вашей матери я бы вами гордилась. Конечно, у меня нет сыновей и всего один зять… – Она вздохнула.

– Но, мама, Маргарет и я занимаемся каждая своим делом. – Лидия проигнорировала ремарку насчет зятя. – Она делает книги для Уолли. Я работаю в благотворительном фонде для матерей без источника дохода.

Миссис Сазерленд улыбнулась мне, и в этот момент я осмелился надеяться. Возможно, я смогу остаться здесь, стать частью этой семьи. Эта игра опасна, но, может быть, я смогу в ней выиграть. Я буду сдерживать свою жажду и каждый день гулять с Лидией и миссис Сазерленд, составлять им компанию за чашечкой кофе или жарко спорить с Уинфилдом о войне.

Лидия продолжала говорить о своей независимости, заставляя мать вздыхать, несмотря на явную гордость дочерью. Теплело, мы шли на запад, не выбирая дорожки, пока не набрели на знакомую тропинку в середине парка, ведущую в деревню сенека. Мой дом.

Может быть, моя внезапная рассеянность заставила миссис Сазерленд взглянуть на меня пристально.

– Мистер Сальваторе, – в голосе были одновременно страх и интерес, – у вас… пятно на воротничке.

Совсем не заботясь о том, чтобы правильно себя вести, Лидия потянулась и провела пальцем совсем рядом с моей шеей. От ее близости на меня нахлынули страх и возбуждение. На кончике ее пальца была кровь.

Я посерел. Такова моя жизнь. Несмотря на постоянный самоконтроль и причиняемую им боль, на вечные попытки соблюсти тайну, одной капли крови хватит, чтобы нарушить равновесие. Они увидят, кто я на самом деле: лжец, убийца, чудовище.

Звонкий смех Лидии нарушил молчание.

– Просто варенье, – беззаботно сказала она, вытирая палец о низко склоненную ветку. – Мистер Сальваторе, – поддразнила она, – я понимаю, что вы чувствуете себя как дома, но, пока вы в гостях, может быть, вспомните о правилах поведения за столом?

Миссис Сазерленд заворчала на дочь, но, увидев облегчение на моем лице, тоже улыбнулась. Вскоре мы все дружно смеялись над Стефаном Сальваторе, ночным героем, превратившимся в неосторожного гостя, и шли домой по солнечной улице.