Текст книги "Первородный грех (ЛП)"

Автор книги: Лиза Дероше

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

Глава 26
Шоссе в ад

Фрэнни

Я смотрю в глаза Тейлор, не в состоянии дышать. Она прислоняется к Марку, который стоит, опираясь о сарай. Ее губы растягиваются в улыбке.

– Привет, Фи. Забавно встретить тебя здесь.

Я не знаю, как называть ее. Тейлор? Лилит?

– Привет. – Я едва могу сказать хоть слово.

– Рада, что ты смогла прийти.

Я почти забыла, зачем я здесь, когда смотрела в ее глаза. Они принадлежат Тейлор, но также и не ей. Когда я всматриваюсь в них, завитки некой темной силы начинают ползти через меня, заставляя видение из моего сознания сбываться.

Она улыбается.

– Ты чувствуешь меня, верно?

Марк тоже почувствовал ее.

Его глаза как у голодного хищника, когда он тянется к ней, чтобы поцеловать, но она отталкивает его. Он испускает стон, что-то между болью и удовольствием, когда она отходит от него, оставляя стоять там, и скользит через поляну ко мне.

– Я тоже тебя чувствую. Ты готова, Фи?

Марк откидывается назад к сараю, и просто стоит, сложив руки на груди, в ожидании.

Беги!

Но я не могу заставить себя сделать это. Где-то в глубине моего сознания находится мысль, что я пришла не просто так, что у меня есть план.

Но какой?

Я просто стою, как вкопанная, не в силах пошевелиться, когда Тейлор подходит ближе, медленно и плавно, как гремучая змея. Она останавливается всего в нескольких дюймах от меня, и я чувствую тепло, исходящее от нее, вместе с другими, более темными чувствами. Ее улыбка исчезает, когда она начинает скользить пальцами по моей щеке. Я прижимаюсь к ней, не в силах остановить себя.

– Ты хочешь меня так же, как я тебя. Я чувствую это, – мурлычет она.

И она права. Я поражена мыслью о том, чтобы быть с ней. Она продолжает гипнотизировать меня своими темно-зелеными глазами, когда медленно обводит пальцем линию моих губ. Когда я не вырываюсь, она продолжает путь вниз по моей шее к груди. В ответ на ее прикосновения, покалывание внизу живота взрывает каждую частичку меня, заставляя задыхаться.

Затем она вытаскивает нож из заднего кармана своих джинсов. Это зрелище выводит меня из транса. Это мой план. Мне нужно коснуться ее и убедить Лилит покинуть тело Тейлор и перейти в мое.

Я глубоко дышу и повторяю мантру в голове, а затем произношу ее вслух.

– Моя душа отмечена для ада. Ты не хочешь Тейлор. Тебе нужна я.

Ее тело застывает, и она начинает отступать, но я хватаю ее за руку и тащу обратно к себе.

– Ты не..., – начинает она.

– Да. Я помечена для Ада. – Я обнимаю ее, чувствуя холодную сталь клинка между нашими телами.

Она снова давит на меня, и я должна бороться, чтобы сохранить мои чувства.

– Ты отмечена для ада, – повторяет она.

– Я отмечена для ада, – подтверждаю я.

Затем все происходит одновременно.

Тейлор тянет меня в поцелуе, когда Анжелика выходит из-за сарая. Она смотрит и видит нас в объятиях друг друга. Ее челюсть падает от удивления, а глаза расширяются, прежде чем на лице появляется скептическая ухмылка.

– Вы, должно быть, издеваетесь.

Она направляется к нам.

– Вы двое – би! Невероятно.

Марк прочищает горло, и Анжелика оборачивается вокруг. Он опирается на сарай и поднимает бровь с наводящий полуулыбкой.

– Присоединишься к нам?

Анжелика в недоумении переводит взгляд с Марка на нас и обратно.

– О, Боже! Вы ребята ...? У вас трио, что ли? Святое дерьмо!

Я продолжаю контролировать Тейлор. Я не могу рисковать, давая ей уйти. Мой пульс скачет в ушах, я не слышу свой голос.

– Уходи, Анжелика.

– Не терпится снять трусики, Кавано? Я просто потеряла свою цепочку.

Она нагибается и поднимает тонкую золотую цепочку из папоротника, около сарая, едва взяв ее, ее глаза расширяются глядя на нас.

– Брендану бы это понравилось, – говорит она, искоса глядя на Тейлор.

И тогда Тейлор посмотрела на Анжелику.

– Убирайся отсюда, – снова говорю я.

Но уже слишком поздно.

Прежде чем я смогла остановить ее, Анжелика сократила расстояние между нами. Она останавливается, когда видит нож в руках Тейлор, и тут же выражение ее лица меняется и улыбка исчезает. На ее лице я вижу, что ей нужно – голая похоть – и она не может добраться до Тейлор достаточно быстро.

Она спотыкается, когда доходит до нас. Я выбрасываю руку, чтобы оттолкнуть Анжелику назад, когда Тейлор толкает меня свободной рукой. Она хватает Анжелику и, в то же самое мгновение, погружает нож в свой собственный живот.

Я стою, ошеломленная, на долю секунды, когда тело Тейлор падает на землю у моих ног. Я слышу собственный крик, когда падаю на землю рядом с Тейлор, которая зажимает руками рану в животе.

Здравый смысл пытается не позволить мне проверить ее состояние. Но я борюсь, чтобы сосредоточиться на Тейлор.

Она смотрит на меня в замешательстве, и хриплый стон вырывается из ее горла, когда ее глаза закрываются. Я оглядываюсь вокруг в панике, надеясь на помощь, но вместо этого нахожу Анжелику, стоящую около сарая в объятиях Марка с окровавленным ножом в руках.

– Иди, позови на помощь! – кричу я ей.

Она качает головой.

– Это был единственный способ, Фи. Ты не оставила мне выбора.

У меня сбилось дыхание, пока я пыталась зажать рану Тейлор. Но она нуждалась в большем, чем это. Я смотрю вниз и вижу лужу крови на земле под ней.

– О, Боже, – слезы горячим потоком струятся по моим щекам, скатываясь на бледное лицо Тейлор.

Она кашляет, и кровь извергается из ее рта. Окровавленной рукой я нахожу свой телефон в кармане. Он дважды выскальзывает из моих рук и падает в грязь, прежде чем я успеваю набрать 911 трясущимися пальцами.

– У моей подруги ножевое ранение, – рыдаю я трубку, когда мне отвечают.

Они хотят больше информации, но я не успела дать им ее, потому что телефон вытаскивают из моих рук. Когда я поднимаю взгляд, Марк стоит рядом со мной. Он улыбается и смотрит на меня, затем отключает мой телефон и бросает его в лес.

– О Боже, – снова произношу я. – Тейлор, не вздумай умирать, – шепчу я. – Помогите! – кричу я со всей силой, что могу собрать.

Но это все равно, что кошмар, где, как ни старайся, тебя никто не услышит. Мой крик звучал сдавленно и сухо.

– Никто не услышит тебя. Не с такой музыкой, – говорит Анжелика.

И в этот момент мое внимание привлекла песня. Фрай «Как спасти жизнь», звучала из динамиков.

Я не могу прекратить рыдания. Они звучали настолько жалко и слабо – как своего рода бесполезное, слабое, раненое животное. Я такая жалкая. И настолько глупая, чтобы думать, что мое Влияние что-то значит.

Оно ничего значит.

– О, Боже, – я хныкала, наблюдая, как мои слезы смешались с кровью на рубашке Тейлор.

И в этом момент я понимаю, что ее влажное, хриплое дыхание остановилось.

– Нет! Ты не можешь умереть.

Я повторяю это снова и снова, когда нажимаю ей на грудь, затем дышу ей в рот, чувствуя металлический вкус ее крови. Каждый раз, когда я поднимаю голову, кричу о помощи.

– Да, она умерла.

Голос Анжелики звучит почти грустно, когда она смотрит на Тейлор. Она выглядит более человечной, чем была до того, как Лилит завладела ею. Она делает шаг вперед.

– Я чувствую твой гнев. Ты хочешь убить меня, не так ли?

И неожиданно я делаю это.

Слезы ярости жгут меня и, издав яростный крик, я бросаюсь на нее, прижимая к земле. Она брыкается подо мной, но ее мягкое тело не может дать отпор мне с и восьми годам занятий дзюдо. Мне даже не нужно стараться, чтобы удержать ее.

Нож.

Рука, держащая нож парит над грудью Анжелики.

Моя? Моя ли это рука?

Я не могла сказать.

Видения мимолетны, и мое сознание не может их обработать. Но потом я слышу, как Анжелика шепчет:

– Сделай это, Фи. Просто сделай это.

Я встряхиваю головой, чтобы очистить ее, затем смотрю на Анжелику.

Она больше не сопротивляется. Она улыбается мне, удерживая ладонью мою руку на рукоятке клинка. Я оборачиваю ноги вокруг ее шеи и переношу свой вес на них, наблюдая, как лезвие разрезает кожу. Капли крови стекают с ножа, затем скатываются с ее груди алой струйкой. Ее рука сжимает крепче, сжимая мою руку на ноже, и я чувствую дрожь, когда представляю, как втыкаю в нее клинок. Другой рукой она хватает меня за волосы. Я начинаю вырываться, но затем понимаю, что она не собирается драться со мной. Она притягивает меня ближе, и я понимаю, что она пытается сказать мне что-то, но, когда мое лицо приближается к ней, она поднимает голову и целует меня. Электрический огонь наполняет меня. Моя страсть к ней внезапна и всепоглощающа.

Я переношу свой вес на лезвие, чувствуя, как оно скользит между костей в более мягкие ткани между ее ребрами. Ее руки тянут меня за шею, углубляя наш поцелуй, а нож все глубже входит в тело. Когда я наваливаюсь, жажда крови переполняет меня. Я наваливаюсь на ее бедра и беру рукоятку ножа обеими руками, поднимая высоко над ее сердцем. Она стонет, но это не агония или страх. Ее глаза вспыхивают, когда ее руки тянутся ко мне.

– Сделай это, – умоляет она.

Неописуемо приятное потрескивание проходит через мое тело. Я закрываю глаза и замахиваюсь ножом. Но прежде, чем я готова нанести удар, я падаю на землю на бок. Нож вылетает из моих рук и катится через папоротник в кустарники около сарая.

– Нет, – кричу я.

И я слышу крик Анжелики, эхом разносящийся над ритмом музыки.

Нежный голос Люка звучит возле моего уха сквозь дымку. Я медленно начинаю осознавать, что меня окружает. Холод от земли проникает внутрь моего тела снизу, тепло Люка согревает в меня сверху, прожигая мою одежду, когда он наваливается на меня, прижимая к земле.

– Отвали, – кричу я.

Мои босые ноги зарылись во влажный папоротник, я пытаюсь выбраться из него. Даже при сильном запахе леса мой нос режет соленый медный запах крови Тейлор, заставляя мой желудок свернуться. Животный стон вырывается из меня.

– Отвали от меня, – кричу я, отталкивая его снова.

– Фрэнни, остановись. Это то, чего хочет Лилит.

Его руки убирают волосы с моего лица, его щека около моей.

– Она хочет, чтобы ты убила Анжелику. Она пытается изменить твою метку.

– Нет! – сильнее вырываюсь я, пытаясь выбраться из-под него.

Когда он не отпускает меня, я оборачиваю ноги вокруг него и перекатываюсь, прижимая его к земле. Он смотрит на меня нежным взглядом, когда я наседаю на него.

– Слушай меня, Фрэнни. Мне надо, чтобы ты услышала меня.

Мир, кажется, возвращается в реальность. Мое дыхание сбивается, мне не хватает воздуха. Он продолжает смотреть на меня, как будто ничего не имеет значения.

– Если ты сделаешь это, она победит. Если ты убьешь Анжелику, твоя душа будет помечена для ада и Лилит сможет забрать твое тело. Ты будешь принадлежать ей.

Запах корицы – запах Люка – вытаскивает меня из тумана. Я моргнула и огляделась вокруг. Два демона стоят по обе стороны сарая, их светящиеся красные кулаки направлены друг на друга.

Марк и Рен.

Я не могу оценить эту сцену, но мне все равно.

Тейлор лежит на земле, ее рубашка пропитана алой кровью, тяжелый запах заполняет воздух. Я отпустила Люка и перевернулась, садясь рядом с ним. Мой желудок снова скручивает и меня выворачивает в кусты.

– Я не смогла спасти ее... – судорожно говорю я шепотом, еле слышно.

– Ты ничего не смогла бы сделать, Фрэнни.

– Мое Влияние. Я должна была воспользоваться, чтобы вернуть ее обратно.

– Но не из Ада. Уже нет. Не сейчас. Вероятно, когда-нибудь, твое Влияние будет сильнее.

Я шатаюсь на своих ногах, вспоминая, что последний раз сказала Тейлор и затем падаю на Люка, он придерживает меня за талию.

Отправляйся в ад, сказала я. Я сказала ей отправляться в ад.

Я наклоняюсь, и меня снова выворачивает.

Затем я слышу, как шуршит листва, и поворачиваюсь, чтобы увидеть – Анжелика, сидит, прислонившись к сараю, ее рубашка насквозь пропитана кровью, она смотрит на меня с вымученной улыбкой.

– Он не понимает, Фи. Он не понимает, что мы нужны друг другу. – Она лезет в кусты и возвращается с ножом. – Мы принадлежим друг другу. Ты одна из нас, Фи.

Она немного наклоняется и протягивает мне нож, рукояткой ко мне. Руки Люка обнимают меня.

– Нет, Фрэнни.

Ее взгляд ненасытный. Я делаю шаг в ее сторону.

– Фрэнни. – Люк разворачивает меня в своих объятиях и пристально смотрит в мои глаза. – Просто смотри на меня.

Я начинаю оглядываться через плечо на Анжелику, но пальцы Люка на моем подбородке тянут меня назад.

– Только сюда, Фрэнни, – говорит он, показывая указательным и средним пальцами его свободной руки на свои глаза.

Я теряюсь в его черных глазах, когда он ведет меня обратно в сторону музыки во двор Галлахеров, подальше от Тейлор. Периферическим зрением я замечаю, как Рен светящимся кулаком прикрывает нас. Я в замешательстве.

Почему он помогает нам?

Анжелика призывает за нашими спинами.

– Фрэнни, не позволяй ему забрать тебя у меня. Мы принадлежим друг другу.

Я стону, и... мои ноги отказываются нести меня. Люк поднимает меня на руки и выходит из леса на задний двор. Я роняю голову на его плечо и пытаюсь подключиться к его силе.

Кто-то кричит. Кейт?

Но я продолжаю вдыхать запах корицы Лука, блокируя все остальное. Я слышу, как Люк просит кого-то позвонить в полицию. Люди толпятся вокруг нас. Я прижимаюсь к Люку. Кто-то тянет меня за руку, пытаясь оттащить от него. Я хватаюсь за него изо всех сил, что могу найти.

– О, Боже! Что ты с ней сделал? Отдай ее мне!

Этот голос принадлежит Риферу. Он кричит на Люка.

Я пытаюсь повернуть голову и сказать, чтобы он остановился, но это так трудно – трудно двигаться.

Оставь его в покое, думаю я. Пожалуйста.

И тогда я сжимаюсь в руках Люка, сидя на ступеньках крыльца. Люк так горяч, что я пытаюсь притянуть его поближе, мне так холодно, и я не могу унять дрожь. Наконец-то, я заставляю глаза открыться.

И я замечаю кровь – кровь Тейлор – она на мне везде. На моих руках. На моей одежде.

О, Боже – Тейлор.

Крик Баньши вырывается из моей груди.

Я думаю, что Люк обнимает меня – может быть – но я не могу перестать кричать. Люди вопят, кричат – нет... подождите, это все еще я.

А потом все исчезает в небытие.

* * *

Я просыпаюсь в своей постели, теплый утренний ветерок, развевает занавески, а запах холодного зимнего солнца окутывает меня. Когда я фокусирую свое зрение, я вижу Гейба, сидящего на моем столе, поставив ноги на кровать. Он улыбается я и трогает мою ногу сквозь одеяло.

– Привет.

И тогда все воспоминания возвращаются, сокрушающей тяжестью происшедшего, готовые поглотить меня снова. Я закрываю глаза.

– Тейлор?

Мой голос звучит как кваканье. И, когда я произношу это, холодный ужас пронзает мое сердце.

– Я так сожалею, Фрэнни. Я должен был быть там.

В его голосе боль...

Почему он не говорит, что его не было там по моей вине? Я не могу подавить сдавленное хныканье, появляющееся в моем горле, когда я стараюсь сдержать слезы. Гейб сжимает меня в объятиях, успокаивая меня. Ему нечего сказать, я зарываюсь в шею Гейба и плачу. К моменту прихода мамы, я успокаиваюсь, но гнев все еще горит как кислота в моем сознании, направленный в основном на себя. Гейб стирает слезы с моих щек и садится в кресло. Папа стоит в двери, когда мама присаживается на край кровати и пожимает мне руку.

– Как ты, милая?

Что за дурацкий вопрос.

– Дерьмово.

Она хочет сделать мне выговор за мой язык, я вижу это, но мне на самом деле плевать. Потому что я действительно чувствую себя дерьмово и хочу, чтобы все остальные тоже чувствовали себя так же.

Она глубоко вздыхает.

– Тебе что-нибудь нужно?

Я глубже зарываюсь в подушки, стараясь растаять в них.

– Тейлор.

– О, детка...

Я поворачиваюсь на бок, к стене.

– Фрэнни, – говорит она. – Мне очень жаль.

Если еще хоть один человек скажет это, я снова начну кричать. Кровать качается, когда она встает, и затем я слышу звук закрывающейся двери. Я едва ощущаю, как Гейб опускается на кровать, но я знала, что он рядом, потому что чувствую, что мой гнев затихает.

– Я знаю, это грубо, но, если ты будешь ругаться с мамой, лучше не станет.

Я не хотела, чтобы гнев исчезал. Мне необходимо ненавидеть себя.

– Просто заткнись! Убирайся!

Вместо этого он закидывает ноги на кровать и прислоняется к спинке кровати. Я уставилась на стену, не в состоянии блокировать воспоминания из леса, которые играют в моей голове, словно ужасный фильм.

– О Боже. – Из меня вырывается рыдание. – Я убила ее.

Он знает, что я права. Я это чувствую, когда он поворачивается позади меня.

– Фрэнни, это не твоя вина.

Мой голос такой же измученный, как и мое сердце.

– Я знаю, ты не можешь лгать.

– Тогда ты должна верить мне.

Он действительно успокаивает меня. Я утопаю в летнем снегу. Мое дыхание замедляется и я, кажется, успокаиваюсь. Но я не могу избавиться от видений в моей голове.

Тейлор. Анжелика. Люк ...

Я поднимаю голову от подушки и смотрю на него.

– Где Люк?

– Он думал, что будет лучше, если он... уйдет.

Мое сердце ...

– Что с Анжеликой? – спрашиваю я, боясь ответа.

– Лилит забрала ее. Она умерла.

Медленный стон вырывается из меня. Я испортила еще одну жизнь. Мои чувства к ней перепутались. Ненависть. Чувство вины. Похоть.

– Я хотела ее, нуждалась в ней. Но я не... я не... с девушками.

– Лилит – суккуб. Пол не имеет значения. Она может манипулировать твоими темными мыслями и желаниями – самыми низменными эмоциями. Заставит тебя взглянуть на это, хотеть этого. Это ее предназначение, и она сделает все что угодно, чтобы получить это.

– Ее предназначение?

– Она существует за счет похоти. Без нее она не выживет.

Я закрываю глаза, прижимая веки плотно, видение формируется в моей голове. Я сделала бы все из-за ее похоти, даже пошла бы на убийство Анжелики. В сознании мелькают картинки – Лили в постели Люка, его ошеломленный взгляд.

– Люк не знал, что делает... – говорю я себе, впервые осознавая произошедшее.

– Нет. Я уверен: он не понимал.

Моя голова опускается на подушку. Слишком тяжело, чтобы держаться дольше. Мой разум отключается, и я ощущаю пустоту, как вакуум. Когда я понимаю, что со мной делает Гейб, на мгновение я хочу разозлиться, но затем я просто позволяю ему делать это. И я не думаю ни о чем.

Глава 27
Слезы с небес

Фрэнни

Следующие пять дней проходят как в оцепенении.

«Люди приходят и уходят», думаю я.

Размытые образы Райли и Тревора. В них Тревор выглядит таким же холодным, какой я себя чувствую. Часть меня хочет достучаться до него... другая – помнит потерю Мэтта. Но я ничего не делаю.

Мама приносит еду, но я не могу есть. Чем больше она наседает на меня, тем глубже я ухожу в себя.

Я слышу бормотание в зале.

Мама? Гейб? Отец? Может быть, полиция... может быть.

Дни проходят в размытых видениях, все плывет, и, в итоге, я вижу себя одетой в черное, сидящей на церковной скамье. Там люди, некоторые из них плачут. И Люк. Я больше чувствую его, чем вижу. Гейб со мной, всегда на моей стороне. Который, я думаю, является единственным объяснением, почему я оцепенела. В противном случае, я уверена, крик, что стоит у меня в горле, вырвался бы наружу. Дедушка держит меня за руку. Я чувствую его грубую, теплую кожу и запах сладкого табачного дыма, когда опираюсь на его плечо. Единственный человек, который мне нужен. Единственный, кого я смогу вынести. Другие люди подходят к нам, но дедушка почему-то держит их на расстоянии. Это хорошо. Потому что, если я открою рот, чтобы заговорить, я закричу...

Затем все оставляют нас в покое, и все становится спокойно. Отец О’Доннелл начинает речь. Я смутно осознаю, что родители Тейлор и Тревор идут по проходу впереди деревянного гроба.

Гроб.

Тейлор.

Все начинается как низкий стон в моей груди. А затем даже Гейб ничего не может сделать с криком.

Люк

По дороге домой она не произнесла ни слова. Она просто откинулась в кресле и смотрела на приборную панель.

Я погружаюсь в кресло, когда Гейб ведет машину, желая оказаться в этом гробу.

Как я мог позволить этому случиться?

Каждый мучительный стон, который вырывается из груди Фрэнни, разбивает мое сердце. Если бы я мог забрать ее боль, я бы сделал что угодно. Габриэль паркует свой Чарджер на подъездной дороге рядом с машиной ее семьи. Фрэнни долго сидит, потом выбирается из машины и начинает бродить по двору. Ее родители наблюдают за ней с крыльца, и ее отец начинает спускаться, но Габриэль кладет ему руку на плечо и кивает мне. Я следую за ней по лужайке на тротуар, когда она поднимается вверх по улице в сторону дома Тейлор.

Я иду рядом с ней.

– Фрэнни?

Она просто бредет по тротуару, не обращая ни на что внимания. Я начинаю тянуться к ней, но останавливаюсь. Я не уверен, что могу прикоснуться к ней без...

Я обгоняю ее и иду спиной вперед, смотря в ее глаза.

– Фрэнни... ты меня слышишь?

Ничего.

– Я знаю, это...

Горячий сырой комок в горле не дает мне говорить. Да и что я могу сказать? Тяжело? Это больше чем тяжело. Это невозможно.

Я останавливаюсь, когда чувствую, как пальцы Фрэнни гладят мою щеку. Я поднимаю взгляд, и она смотрит мне в глаза. Ее пальцы мокрые.

– Ты плачешь, – говорит она.

Это невозможно.

– Нет. Я демон сейчас... в большей степени.

Она растирает большим пальцем кончики ее пальцев.

– Ты демон.

Она подносит влажные подушечки пальцев к губам, когда слезы начинают струиться по ее щекам. Она поворачивается и садится на бордюр, опуская голову в свои руки. Ее пальцы запутываются в волосах, закрывая ее лицо. Я сажусь рядом с ней, соблюдая дистанцию между нами.

– Мне жаль, Фрэнни.

Это неподходящие слова.

– Я не смогла спасти ее. Она в... аду, Люк. – Ее голос перерастает в рыдания. – И я не могу вернуть ее.

– Это не твоя вина.

Она поднимает голову от ее рук и смотрит на меня, пряди волос прилипли к ее мокрому лицу.

– Конечно моя. – Ее низкий голос переходит на рык.

Но затем ее глаза расширяются.

– Ты демон?

Я киваю. Черты ее лица меняются, когда она говорит:

– Ты можешь забрать ее? Из ада, я имею в виду?

В эту минуту, глядя на запечатленную на лице Фрэнни боль, я был готов попробовать, хоть и нет никакого способа сделать это успешно, я мог бы попробовать.

– Если ты этого хочешь, Фрэнни, я постараюсь.

Ее глаза закрыты, и, когда она их открывает, в них на мгновение вспыхивает надежда. Но затем они снова затухают.

– Ты бы не смог спасти ее, так ведь?

Я опускаю взгляд. Меня убивает видеть ее такой.

– Нет.

– Они и тебя убьют.

– Образно говоря.

Я встаю с бордюра, потому что находится в такой близости к ней для меня тяжело и иду по улице. Я поднимаю руки над головой, делая глубокий вдох, размышляя. Когда оборачиваюсь к бордюру, Фрэнни уже стоит, и по ее щекам бегут слезы. Я возвращаюсь обратно, стараясь не смотреть на нее, но, когда я подхожу к тротуару, она протягивает мне руку.

– Люк, прости. Я знаю, это не твоя вина... с Лили.

Я напряженно стою и смотрю прямо перед собой, руки сжаты в кулаки, чтобы не потянуть ее к себе. Потому что я не могу это сделать, как бы сильно я этого не хотел. Я не могу вернуться. За все свое существование я никогда не знал боли, как эта, – боль, когда имеешь все и теряешь это.

Но это меньшее, что я заслужил. Потому что она ошибается. Это моя вина. Все, что произошло с Фрэнни с момента моего появления в Хэйден, – это моя вина. Я уничтожу ее, если останусь. Я пожимаю плечами и отодвигаюсь.

– Фрэнни...

Она снова садится на бордюр.

– Слишком поздно, правда? Я все испортила.

Она прижимает лицо к коленям и сплетает пальцы за головой.

– Я не думаю, что... – начинаю я, но стук моего сердца, отдающийся в горле, не дает словам вырваться. Я иду по тротуару, пока не могу найти слов. – Фрэнни, я просто не могу сделать это снова.

Она не поднимает голову, но звук, что я услышал, был всхлипыванием, и моя кровь похолодела.

– Это... – я пытаюсь подобрать слова, пока она не смотрит на меня, – ... это ошибка, для нас всех. Ты должна понимать, так будет лучше. Я не могу остаться здесь.

Наконец, она поднимает лицо от ее коленей. Она не смотрит на меня.

– Так, это все? Все кончено? – Она смотрит на меня, и ее глаза темнеют. – Думаю, я смогу попытаться не хотеть тебя... если это то, чего ты хочешь.

– Так и есть.

Это то, что я должен сказать, но каждая клетка внутри меня кричит в знак протеста. Я смотрю в сторону дома Фрэнни, чтобы не смотреть на нее, и вижу Габриэля, наблюдавшего за нами с конца дороги. Я наклоняюсь и целую ее в макушку, затем киваю Габриэлю, прежде чем перейти улицу и сесть в Шелби.

Фрэнни

Он ушел. Я почувствовала это. Мое сердце сжимается в жесткий мяч, когда нечто важное в моей... в моей душе? ... скручивается и умирает, оставляя меня холодной и пустой.

Конечно, он больше не любит меня. Как после всего, что произошло, я могла думать иначе? Он предпочел быть демоном, чем быть со мной, и я его не виню.

Я обнимаю руками свои колени и притягиваю ближе к груди, стараясь держать себя в руках.

– Зайди в дом, Фрэнни. Пожалуйста.

Голос Гейба мягкий и низкий, когда он подошел ко мне. Я смотрю на него, потерянно. Он протягивает мне руку, и я принимаю ее. Он помогает мне встать с тротуара и отводит обратно в дом, затем поднимает меня по лестнице и ложит на кровать.

– Тебе надо отдохнуть. Я приду позже.

Паника сбивает мое дыхание, и я торопливо сажусь.

– Пожалуйста, не уходи.

Он смотрит в сторону открытой двери, а потом вытаскивает мой рабочий стул и садится рядом с кроватью.

– Хорошо, – говорит он, сжимая мою руку.

Я ворочаюсь несколько часов, боясь закрыть глаза, потому что каждый раз, когда я это делаю, образы Тейлор, Анжелики, Люка, играют в моей голове. Часто мимо моей открытой двери проходят мама или папа. Наконец, папа выключает свет в гостиной, и комната погружается в темноту. Когда Гейб встает, скрипучее хныканье вырывается из моего горла.

– Я здесь, Фрэнни. И никуда не уйду.

Он вытаскивает мою футболку, в которой я обычно сплю, из под подушки.

– Я просто думал, что ты будешь лучше спать, если тебе будет комфортно и уютно. Я буду за дверью.

Он вышел в гостиную. Дрожь во всем теле не унимается, и я с трудом могу раздеться. Наконец-то, стянув платье и одев футболку, я забираюсь под одеяло.

– Я все, – говорю я, мой голос похож на кваканье.

Гейб возвращается в комнату, закрывая за собой дверь. Он ложится на кровать позади меня.

– Ты будешь в порядке, Фрэнни. Я не позволю ничему случиться с тобой.

Меня охватывает дрожь, когда я думаю обо всем, что случилось со мной – и с теми, кого я люблю – и я знаю, что он лжет, даже если он этого не делает.

Дрожь не проходит. Даже присутствие Гейба не может остановить его. Я прижимаюсь спиной ближе к нему. Но, несмотря на его близость и спокойствие, которое он дает мне, мое сердце по-прежнему колотится в груди. Потому что я знаю, если закрою глаза... снова появятся ночные кошмары о Тейлор и Анжелике.

– Пожалуйста, постарайся уснуть, Фрэнни, – шепчет он мне на ухо.

– Я не могу.

Я дрожу, и он притягивает меня к себе ближе. Я поворачиваюсь в его объятиях и прижимаюсь к нему. Его прохладное дыхание в моих волосах пугает меня, я боюсь потерять контроль над собой. Я прижимаюсь лицом к изгибу его шеи и вдыхаю его запах летнего солнца, стараясь забыть обо всем. Он целует меня в макушку, и дрожь пробирает меня.

Я поднимаю лицо от его шеи и всматриваюсь в его глубокие голубые глаза, светящиеся в бледном лунном свете, и я стараюсь потеряться в них. Чем ближе я к нему прижимаюсь, тем более спокойной я себя чувствую – я знаю из опыта. Он – единственное, что может блокировать боль.

– Фрэнни..., – говорит он, когда я провожу пальцем по его губам.

Я чувствую его дрожь.

Когда я поднимаю лицо к его, и мои губы касаются его губ, его умиротворение окутывает меня, и я прибываю в нежном онемении. Боль в моей груди мгновенно смягчается. Вдруг мое опустошенное сердце ощущается наполненным, потому что он любит меня. Я чувствую это слишком сильно и безоговорочно.

Вот где я хочу быть. Я хочу потерять себя в его мире и любви. Я хочу потеряться, и чтобы больше никто не смог меня найти. Я просто хочу, чтобы обо мне забыли.

Его поцелуй становится менее осторожным. Его губы поглощают меня, помогая мне исчезнуть. Чем дальше я погружаюсь в него, тем меньше я существую. Я нащупываю пуговицы на его рубашке. Он стягивает мою футболку через голову, а его руки и рот продолжают их мягкое прохладное исследование, каждым прикосновением унося меня от себя.

Мое сердце все еще колотится, но теперь уже не от паники. И мое прерывистое дыхание не от страха.

С каждым шагом по направлению к неизбежному я становлюсь на один шаг дальше от боли. Когда он нависает надо мной, я стаскиваю его рубашку с плеч и чувствую его кожу– не прохладную, а горячую. Я целую его в плечо и пытаюсь стянуть с него брюки, желая всего – всего его.

Его горячие губы на моей шее, и он шепчет:

– О, Боже... Фрэнни.

И тогда его рот находит мой, и снова я чувствую медленный огонь под моей кожей, мой жар сочетается с его. Мы вместе движемся к кровати – всего один шаг.

Я оборачиваю ноги вокруг него, давая ему разрешение сделать этот последний шаг и освободить меня от моего несчастья, говоря ему своим телом, что хочу его. И я чувствую его отклик, прижимаясь сильнее, позволяя потерять последние сомнения. Я провожу рукой спереди по его брюкам и чувствую, как он вздрагивает. Он целует меня глубже и в этом есть что-то отчаянное, как будто он задыхается, а я воздух. Он нуждается во мне так сильно, как я нуждаюсь в нем. Я это чувствую. Это то, что спасет нас обоих. Друг друга.

Я почти пропала.

Всего один шаг.

Когда я пытаюсь справиться с кнопкой его брюк, его губы скользят по моим, прокладывая горячий путь вниз по подбородку, шее, плечу и обратно к моему уху.

Его дыхание становится прерывистым, когда он шепчет:

– Пожалуйста, Фрэнни. Пожалуйста, остановись.

Волна вины накатывает на меня, когда я осознаю, что я делаю с ним. Он стонет, когда я отталкиваю его и перекатываюсь, ложась рядом с ним на постели. После нескольких глубоких вдохов он открывает глаза. Он соскальзывает с кровати и встает на фоне лунного света, падающего из моего окна.

Я все глубже погружаюсь в подушки, пытаясь исчезнуть.

– Я... – Он не заканчивает.

Вместо этого он хватает свою рубашку и выходит в холл, закрыв за собой дверь. И ничего. Тишина, как всегда, и я лежу здесь, пытаясь решить, что делать.

Когда становится ясно, что Гейб не вернется, я закрываю глаза и искренне молюсь Богу, чтобы он просто убил меня сейчас. Я сажусь, когда открывается дверь, я оборачиваюсь простынями, неожиданно смутившись, когда входит Гейб.

Он поворачивается спиной ко мне.

– Я думаю, что смогу контролировать себя сейчас, но это будет проще сделать, если ты оденешься.

Я наклоняюсь и поднимаю свою футболку с пола.

– Ты не обязан оставаться, – говорю я, когда одеваюсь, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. Я в отчаянии, и хочу, чтобы он остался, но я слишком уязвлена.

– Если это будет трудным для тебя...

Он поворачивается, идет к краю кровати и садится. Он обхватывает мое лицо руками и пристально смотрит на меня.