Текст книги "Замуж за байкера (ЛП)"

Автор книги: Лия Уайльд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

– Я не хочу жениться. Я не хочу быть чьим-то мужчиной.

– Я понимаю.

– Райли, ты знаешь, на что похожа моя жизнь. Ты знаешь, кем был мой отец, – его глаза сфокусировались на вмятине, которую он сделал. Да, это были стена и пепельница, но что если в один день все изменится? Что, если однажды это будет милое девичье лицо или даже ребенок? – я не хочу быть таким.

– Твой отец был грубым чертовым пьяницей, – фыркнул Райли. – И ты ни капли не похож на него.

– Ты не знаешь этого.

– Кто, если не я, мальчик мой?

Юлий провел руками по волосам и приложил ладони к глазам:

– Ты знаешь, каково это было для меня.

– Да, парень, знаю. А также знаю, что с тех пор как ты был ребенком, ты следишь за этим дерьмом. Знаю, что этому пора прекратиться. Не успеешь и оглянуться, как прикрепишь на свой жилет мой президентский патч, и ты знаешь, что это значит.

 – Это значит, что я должен соответствовать.

Райли фыркнул и покачал своей лысой головой:

– Очень легко сказать, Джулс. Но что это значит?

– По-видимому, это значит, что я должен жениться на горячей блондинке, которая ненавидит меня и все, что со мной связано.

Райли кивнул, начиная засыпать:

– Если твоя жена ненавидит что-нибудь в тебе, дерьмо, мужик, ты делаешь что-то неправильно.

Юлий оставил старика спать и бродил по дому. Он был симпатичнее, чем трейлер, который был у его семьи. Как удавалось засунуть туда четырех взрослых и вдвое больше детей, он никогда не узнает. Все он были там, в атмосфере охоты, виски и ярости.

Что он собирается делать, умереть? Что случилось в первый раз, когда Келли кивнула ему, перевернув все с ног на голову? Он прекрасно помнил, что отец делал с его матерью, когда та приходила поговорить с ним. Неважно, какие слова она использовала или насколько была права, его отец всегда ее избивал.

Юлий оказался перед барным шкафчиком. Тот не был заперт, потому что в доме не было детей, а у Цезаря вряд ли был интерес к виски. Юлий сорвал с полки бутылку и налил себе немного, прежде чем убрать ее назад, наслаждаясь ожогом, который переходил с его языка в живот, а затем распространился по всему телу. Он налил себе еще, а затем побрел по коридору.

Он остановился у двери в свою комнату, вспомнив, что сейчас Келли спит там.

Она выглядела ангелом. Он знал многих парней, которые говорили так о девчонках, но что касалось Келли, это было правдой. У нее были светлые, немного волнистые волосы. На ее лице была вся эта мягкость, с оттенком розового на щечках, чтобы она не выглядела как кусок копировальной бумаги. Девушка была красивой и неприкасаемой, и Юлий всегда знал, что с ней ему ловить нечего.

Но она сказала «да».

Он пробормотал проклятие и сделал второй глоток. Ожог потряс его до самых пальцев ног.

Келли Форстер сказала, что выйдет за него. Это была самая сумасшедшая часть ночи. Да, она сказала это в расстроенных чувствах, но сказала же! Он не ожидал этого. Более того, он не ожидал, что будет чувствовать себя из-за этого хорошо.

Мужчина покачал головой и пожалел, что не оставил бутылку в гостиной.

Она выглядела хорошо. Даже в том страшном свитере и ужасных бесформенных джинсах она выглядела на миллион долларов, что было слишком дорого для него, чтобы прикасаться своими уродливыми руками. «Нет, нет, жениться на принцессе было плохой идеей по миллиону причин».

Тихий скулеж отвлек его мысли от девушки.

– Давай, – сказал Юлий, указывая своим подбородком. – Нам не нужно спать на диване, – Цезаря больше не надо было поощрять. Он устремился в комнату и вскочил на кровать. В полудреме Келли перевернулась и обняла зверя. Она издала негромкий звук, который заставил его желудок перевернуться, когда девушка свернулась в более плотный калачик.

Она была такой маленькой. Это поразило его. Когда Келли поднималась и двигалась, крича на всех, то казалась вдвое больше и в десять раз жестче. У ее отца было такое же качество. Это придавало человеку особый вид свечения, за которым хотелось бы следовать и защищать.

Он мог бы защитить ее лучше, деля с ней кровать. Было слишком легко представить, как он взбирается на эту кровать и наваливается сверху, оборачиваясь вокруг нее, словно змея. «Она из тех девушек, которые хныкают и дрожат или из тех, кто стонет и требует больше?»

Он был змеей. Юлий почувствовал, как его брюки стали ему тесны, после чего последовала волна отвращения.

– Дерьмо, – огрызнулся он, покачав головой, и крепко закрыл за собой дверь.

Глава 4

Келли проснулась, когда солнце светило высоко в небе, отбрасывая длинные тени в незнакомую комнату. Рядом с ней лежала собака, от которой веяло теплом. Ее тело окаменело от долгого лежания в одном положении. Девушка повернулась и получила слюнявый собачий поцелуй.

– Привет, Цезарь, – она похлопала его по бокам, и он ответил ей низким ворчанием.

Келли свесила свои затекшие ноги с края кровати и оглядела комнату. Всё здесь точно принадлежало Юлию. Синее покрывало, календарь с полуголой девушкой на байке, висящий на одной стене, и беспорядок просто кричали о том, что здесь живет мужчина. Охотничья винтовка, случайно повешенная на спинку стула, была неопровержимым доказательством. Ее отец не был охотником, а Юлий – был.

Любопытство и нежелание выходить из комнаты и попадать в реальность побудили ее рассматривать неприметные детали комнаты. В конце концов, это был ее будущий муж. В комнате сердитого мятежного мужчины была стопка компакт-дисков с музыкой 1990-х годов, а еще iPod, который был настолько новым, что у наушников все еще были волны от упаковки. Наполовину пустая бутылка геля после бритья стояла рядом с несколькими простыми украшениями: широкое кольцо и цепочка с крестом.

Там было фото, стоящее между пустой пачкой сигарет и книгой, которая неожиданно выглядела прочитанной. На фотографии был изображен молодой Юлий. Может, девятнадцати или двадцати лет, моложе, чем он сейчас. Его волосы были такими же короткими и такими же непослушными, как и сейчас. Он был таким юным с такой же широкой улыбкой, когда поднял свой жилет только с одним патчем. Рокер, как они его называли (Прим. верхняя дугообразная часть патча, указывающая названия клуба). Он стал только что стал проспектом.

Фотография сделана в тот день, когда он стал ценным членом клуба.

Она вспомнила, когда он впервые пришел сюда. Он был таким худым, таким изможденным, и на его лице было достаточно синяков, чтобы понять, что он подвергся насилию. Ее отец забрал его, видя в нем сына, и начал его путь становления членом клуба «Адских Гончих».

«Клуб, – подумала она, – хорошее слово для банды». Она отложила фото и вздохнула. Как глупо.

Маленькие кусочки жизни Юлия были разбросаны по всей грязной комнате.

– Глупо, – пробормотала она едва слышно.

Жужжание в кармане напомнило девушке о телефоне. Вытащив его, она увидела три непрочитанных сообщения. Первое из деканата, сообщающее, что ей надо забрать все свои вещи до пятницы, два других от Моники, которая ничего от нее не слышала с прошлого вечера.

Келли понятия не имела, как с помощью смайликов выразить «пострадала от нападения» и «помолвлена», так что она просто отправила ей сообщение «семейные проблемы». Достаточно близко по смыслу, особенно, когда речь заходит о ее семье.

– Давай, малыш, – сказала она собаке, потирая глаза. – Сообразим что-нибудь на завтрак.

Он ответил ей радостным лаем и выскочил из кровати, виляя хвостом. Пес покружился дважды и плюхнулся перед дверью спальни. Кто-то закрыл ее. Она задавалась вопросом – кто.

Девушка стащила свою толстовку и позволила ей присоединиться к другим кучам одежды, запах дождя и земли не лучше аромата немытого мужика. Темно-зеленая майка, которую она носила под верхней одеждой, была тем еще вариантом, но пахла не так ужасно.

Келли открыла дверь, и Цезарь помчался вперед. За ним раздался крик, видимо, пес кого-то сбил. Она улыбнулась. Собака улучшала ситуацию.

Девушке потребовалось несколько минут, чтобы умыться в ванне. Долгий взгляд в зеркало сообщил, что ее бледность выдавала усталость. У ее золотистых волос был блеск двухдневного картофеля. Она выглядела хуже, чем когда-либо.

– Ну, доброе утро тебе, красотка, – пробормотала она.

Вздохнув, девушка несколько раз прополоскала рот. Может быть, она должна принять душ, прежде чем отправиться навстречу своему умирающему отцу и новоиспеченному жениху. Урчание желудка подсказало, что еда важнее гордости. Келли задавалась вопросом, была ли ее жизнь когда-либо более странной.

– Именно так, – услышала она слова Юлия, открыв дверь ванны. – Я не коснусь ее.

Из кухни раздался грубый голос ее отца.

– Парень, ты никогда не лгал мне. Так не начинай сейчас.

– Мужик, это же твоя малышка.

– Ни в коем случае не напоминай мне, что она выросла.

Запах жареных яиц и тостов сразил ее. Она не понимала, насколько голодна, пока ее рот не наполнился слюной. Келли заглянула за угол, радуясь, что из коридора ее не видно. Зеркало дало ей возможность увидеть Юлия без рубашки, стоящего перед плитой. У нее во рту пересохло.

На одно бронзовое от загара плечо было небрежно наброшено полотенце, маленький ручеек пота скатывался по длинной мускулистой линии спины, лаская контур татуировки в виде языков пламени. Пламя танцевало при каждом движении плеч, пока он перекладывал яйца со сковороды в тарелку.

– Мы оба знаем, что она слишком хороша для меня, Райли. Я имею в виду, она образована, встала на правильный путь и все такое. Это не просто большие голубые глаза, которые все переворачивают внутри. Дело в ее мозгах.

Смех ее отца был полон гордости:

– Я рад, что ты знаешь это. Но если она будет твоей женой…

– Мужик, я не смогу удержать ее. Она сказала это вчера ночью после дерьмового разговора.

– Тогда предложи ей что-нибудь, и все наладится.

Келли решила, что пора показаться.

– Доброе утро, – сказала она, выходя из коридора. – Есть что-нибудь для меня?

Юлий поднял глаза. Она видела, как его взгляд пробежал вниз по ее майке. Его рот на мгновение открылся, как будто он хотел что-то сказать, но не смог. Даже Келли должна была признать, что уже не похожа на ту угловатую восемнадцатилетнюю девочку, которой она была. Райли тоже это видел, потому что он фыркнул что-то вроде: «Не прикоснется к ней. Ага».

Келли неловко прочистила горло:

– Яйца?

– Хмм? А, яйца, тосты, бекон.

– Звучит неплохо.

– Стараемся питаться правильно, – сказал Райли, поставив свою тарелку на колени, и повернулся к столу. – Это хорошо на меня влияет.

Келли положила руку ему на плечо, а он накрыл ее своей ладонью. Так они стояли какое-то время. Это не разрушило семилетнюю стену между ними, но явно был шаг вперед. Мужчина наклонил голову и поцеловал ее в ладонь, а она ласково провела по его щеке.

– Что ж, – сказала Келли, положив тост себе на тарелку, – пора планировать свадьбу.

– Твою ж… – сказал Юлий.

Райли рассмеялся:

– Да, совсем скоро.

– Послушай, нам надо обсудить это.

Она посмотрела на него, отрывая кусочек бекона:

– Женитьба сохранит мою жизнь?

Юлий посмотрел на Райли.

Райли поднял руки в капитуляции, жест явно предназначался молодому человеку:

– Она твоя невеста. Ответь на вопрос леди.

– Да, – наконец ответил он. – По крайней мере, ты будешь в большей безопасности, чем раньше.

– Будет ли у меня место, где я смогу остановиться, пока это все не закончится? – откусив, она медленно пережевывала кусочек тоста, глядя на Юлия. Она видела морщины у него на лбу, пока он искал аргументы, чтобы поспорить.

– Келли, у тебя было бы это в любом случае. Если не здесь, то с Чарли или любым другим братом. Клуб не оставил бы тебя, – он снял сковороду с плиты и наполнил последнюю тарелку едой.

– Достаточно справедливо, но, женившись на мне, поможешь ли ты погасить мои студенческие ссуды? Оплатил бы последний семестр в колледже?

– Э-э... – он почесал затылок. – Я не знаю.

Но тут вмешался ее отец:

– Хорошо, если вы поженитесь, то получите наследство от меня, этого должно хватить на колледж и на заначку.

Юлий посмотрел на своего Президента:

– Ты серьезно? Это нечестно.

– Человек имеет право быть нечестным, когда дело касается безопасности его детей.

– Дерьмо, – фыркнул Юлий. – Ладно, ладно. Да, предполагаю, что женитьба на тебе сделает меня богатым.

– Значит, мы женимся.

Райли рассмеялся:

– Это моя девочка.

Юлий снова посмотрел на нее, но на этот раз ее майка не имела к этому никакого отношения:

– Это немного отличается от того, что ты говорила мне вчера.

 – Вчера я сказала, что выйду за тебя, – она сделала бутерброд и откусила от него кусок. – Не такой уж большой скачок до планирования свадьбы.

– Это глупо.

Келли дернула одним плечом:

– Если ты думаешь, что найдешь кого-то лучше меня, то иди. Может быть, одна из тех маленьких байкерских зайчишек подойдет. Уверена, что они запрыгнут прямо на тебя, если ты поманишь их пальцем.

– Они мне не нужны, – его тон был безжалостным и холодным, как сталь.

– Хорошо, потому что я не одна из них, – отрезала Келли, глаза ее наполнились негодующим огнем.

– Скажи правду, почему ты хочешь выйти за меня? – он сделал шаг вперед, сокращая расстояние между ними. Одной рукой он ударил по столу, а другой схватился за спинку ее стула.

Келли не дрогнула. Она просто смотрела на него пристальным взглядом.

– Почему тебе так сложно понять это?

Он не отводил от нее взгляда, она же смотрела мимо Юлия.

Мужчина внезапно улыбнулся:

– У тебя есть яйца, ты это знаешь?

– Нет, – сказала она, хватая свою тарелку и снова отправляясь в спальню. – Но я уверена, что скоро мы оба узнаем, так ли это.

Глава 5

Девчонки всегда тратили кучу времени на планирование свадьбы. Они отдавали предпочтение глянцевым журналам и магазинным прилавкам. Все женщины из обеспеченных семей собирались вместе, чтобы дать свои советы насчет выбора платьев, обуви и остальной мишуры. Келли, как и Юлий, не занимались такими вещами.

Плюхнувшись на его кровать, она вытащила блокнот, чтобы составить список тех дел, которые было необходимо выполнить. В это время пес с горящими глазами пытался заигрывать с ней, бросив свою любимую игрушку у ее босых ног. Ее волосы, до сих пор влажные от душа, cпускались по спине, оставляя влажный след на футболке, которую она взяла у отца. Пижамные штаны, в которых она просто тонула, принадлежали Юлию.

– Твой отец послал Чарли и Кена собрать твои вещи. Они тебе понадобятся.

– Кена? – она посмотрела вверх. Ее глаза были не просто голубыми, они были как драгоценные камни, яркие и сияющие, от них трудно было отвести взгляд.

– Он – наш кандидат. Я думаю, его настоящее имя Фронапл или что-то вроде того. Он ммм… швед второго поколения. Большой чувак, блондин, и слишком симпатичный для своего же блага. Даже ходит и говорит как кукла Кен.

– А, мило, – ответила она, возвращая свой взгляд на лист, находящийся перед ней. Ручка царапала бумагу, оставляя аккуратные буквы. – Твое свидетельство о рождении у тебя?

– Что? А, да. Где-то здесь. Зачем тебе? – он сделал шаг в комнату и убрал всю грязную одежду со стула. А еще мысленно сделал пометку, что нужно провести уборку. Если она останется здесь, то он, по крайней мере, не должен превращать дом в братское общежитие.

– Завтра утром нам надо сходить к мировому судье, чтобы получить свидетельство о заключении брака. Священник должен подписать это. Ты не знаешь, у отца сохранились связи в местной церкви?

– Насколько я знаю, да. Келли, послушай… – он попытался закрыть лист рукой. Она вытащила его из-под его руки. Пес залаял.

– Мы сможем провести там прием, может, сделать барбекю, что-то вроде этого. У нас нет времени заказывать еду или одного из этих ди-джеев, и, в любом случае, никто из клуба не будет танцевать под такую музыку …

Она так легко прервала его, будто он и не начинал говорить. Единственный человек, который мог так делать, был Райли. Юлий не знал, раздражало его это или удивляло. Возможно, и то, и другое.

– Подожди. Прием? – переспросил он.

 Она посмотрела на него ледяным взглядом. Похожим она одарила его на кухне:

– Вместо этого ты хочешь пойти в дешевый мотель? Я имею в виду, мне говорили, что я горяча, но, по крайней мере, сделай мне одолжение: устрой хоть какой-то праздник, прежде чем запрыгнешь на меня.

Биение его сердца участилось. Раздражительность явно помогала расположить к себе. Как малышка Келли так просто могла говорить о сексе с ним? Не то чтобы она была недостаточно горяча для него. Наоборот, было очень просто представить, как ее длинные ножки обхватывают его бедра:

– Иисус, Келли. Боже. Просто остановись. Ты меня видела?

Она глубоко вздохнула и отложила ручку. Ее длинные пальцы опустились на желтую бумагу. Она расправила свои изящные плечи, будто готовилась к битве. С кем, интересно. С ним?

– Юлий, я никогда не думала о тебе плохо. Ты всегда был немного, не знаю, дерзким? Да, я думаю, дерзость отлично подходит. И это нормально. Я и не думала, что ты забываешь об этом.

Она рассоединила пальцы и опустила их на список, чтобы проследить черты букв.

– Подожди, что? – ему казалось, что она начала говорить на каком-то другом языке.

– Боже, ты до сих пор не понимаешь, – она оттолкнула блокнот в сторону с достаточной силой, чтобы скинуть ручку. Цезарь весело гавкнул и последовал за ручкой. Девушка выхватила ее, прежде чем он успел пошевелиться.

– Не понимаю что, женщина? – он решил, что она определенно говорит на другом языке. Келли напоминала раздраженную женщину, а он был слишком молчалив.

Она серьезно посмотрела на него. Затем дважды медленно моргнула. Вновь заговорив, она использовала твердый тон учителя или человека из высшего общества:

– Юлий, я наблюдала за тобой с тех самых пор, как отец привел тебя через эти двери.

Он проследил за ее рукой. Его мозг перестал работать:

– Ты что делала?

– Судя по твоему лицу, могу сказать, что ты правильно услышал меня.

– Подожди, что ты имеешь в виду под «наблюдала за тобой»?

Она поднялась на ноги. Несмотря на то что Келли была ниже его, каким-то образом она смогла посмотреть на него свысока.

– А ты как думаешь? Тогда ты был таким темноволосым и сердитым, и мое бедненькое юное сердечко просто не справилось с этим.

– Ты теперь не подросток, Келли. Ты превратилась в женщину.

– Да, – сказала она, – в женщину. И эта женщина хочет свадебный прием.

Он не знал, что будет дальше. Он чувствовал себя идиотом, потому что не понимал ее чувства, не понимал, почему быстрой росписи у судьи для нее недостаточно.

Она не хотела острых ощущений от езды с тем, кто носит нашивку.

Он убеждал себя, что она хорошая. Она была хорошей женщиной, которая только что выразила свои старые чувства. Вот и все. Он не мог винить ее, но мог сдерживать ее подростковые фантазии.

– Келли, пойми. Это временно. Мы делаем это для твоей защиты, чтобы твой отец был спокоен. Прекрасно. Но однажды, когда все устаканится, это закончится. Ты уйдешь, будешь жить той жизнью, которой жила раньше, а я вернусь к своим делам.

Девушка пристально посмотрела на него:

– Это все хорошо, Юлий, но ты думаешь, что отец переживет это?

– Вероятно, нет, – у него было ощущение, что ему не понравится то, к чему она ведет.

– Тогда не будь кретином и позволь моему отцу довести меня до алтаря.

Он понял, что только что проиграл бой. Она попросила его таким тихим и мягким голосом, что он почти не услышал в нем дрожи.

– Черт возьми, Келли.

– Так ты согласен на барбекю? – она села обратно на кровать, а Цезарь улегся ей на ноги.

– Там могут быть, по крайней мере, фрикадельки?

Она улыбнулась, и лед в ее глазах растаял:

– Да, там могут быть фрикадельки.

Юлий подумал, что он сделает все, что угодно, лишь бы она снова посмотрела на него так.

***

Платье принадлежало ее матери, но подошло Келли лучше, чем она ожидала. Оно было не белым, а цвета шампань, который идеально подходил для людей со слишком бледной кожей. На воротнике мерцал бисер, а юбка, сделанная из нескольких слоев светлой ткани, струилась как шелк.

Келли должна была признать, что именно такое платье выбрала бы для себя. Она сделала поворот перед зеркалом в полный рост, наблюдая, как движется ткань.

– Боже мой, – прошептал ее отец, – ты так на нее похожа.

Келли провела рукой по подолу платья.

– Я не ожидала, что оно сядет так идеально.

Ее отец появился в комнате в окружении двух мужчин, которых она не узнала, по крайней мере, не сразу. Один был таким высоким и рыжеволосым, что он должен был быть Кеном. Другой был на несколько лет старше ее, и в его глазах мерцал знакомый блеск.

– Микки? – спросила она.

– Эй, сестренка, – он развел руки и сграбастал ее в объятия. Майкл – не ее кровный брат, он был единственным сыном Чарли. Он был тем мальчиком, который повел ее на выпускной, когда ее свидание сорвалось. Они пробовали встречаться непродолжительное время. Все закончилось после их первого поцелуя. Это было так нелепо.

– Как ты? Где ты был? – спросила она.

– Хорошо, хорошо. Женился два года назад. Есть дочь, – его улыбка стала такой глупо счастливой, что Келли почувствовала радость за мальчика, который пытался облегчить ей жизнь много лет назад.

– Ты серьезно? – от удивления ее глаза стали больше. – На ком?

– Ты помнишь Беверли Хант? – немного застенчиво сказал он.

– Бобер Бев? – спросила Келли. – В самом деле? Чувак, эта девушка всегда надеялась, что ты обратишь на нее внимание.

– В тот год, когда ты ушла, она сильно изменилась. И, наконец, сообщила мне о своих чувствах. Она просто ошарашила меня и потащила к алтарю. И я не могу быть более счастливым.

Она еще раз обняла его:

– Я так рада за тебя, Микки.

– Мы придем на барбекю, она принесет пироги.

Келли издала звук, полный одобрения. Это не было похоже на пасту, фаршированную картофелем и сыром, это не пойдет на пользу ее фигуре, и она не сможет надеть свадебное платье, но кого это волнует? Положа руку на сердце, она сказала:

– Клянусь, я больше никогда не назову ее Бобром.

– Я был бы признателен, сестренка, – ответил он, целуя ее в лоб.

Золотой мальчик вышел вперед и протянул свою руку:

– Меня зовут Эрик, но все зовут меня…

– Кен, – предположила она, отвечая на его рукопожатие. Он реально выглядел как кукла. На нем не было шрамов, и пока он носил одежду с длинными рукавами, она не могла увидеть его татуировки. Если бы он надел костюм, то прекрасно бы смотрелся в офисе на Уолл-Стрит или в журнале GQ: – Я слышала.

– А я слышал, что у тебя тоже есть высшее.

– Ты ходил в колледж? – она старалась выглядеть не слишком удивленной.

– Финансов и бизнеса, – он поднял безупречные брови. – Я решил, что работа с «Адскими гончими» довольно прибыльная.

– О, конечно.

– Он делает невероятное, благодаря этим книжкам, – сказал Райли. – Бизнес – далеко не простое дело.

– Но это не моя цель на сегодня. Мы здесь для того, чтобы убедиться, что этот день пройдет гладко. Мы здесь для того, чтобы дать тебе все, что ты хочешь и в чем нуждаешься, – предложил Кен. Его губы сложились в идеальную улыбку. – Мы – твои личные подружки невесты, одетые в кожу.

– Это все, что я когда-либо хотела, – рассмеялась Келли. – Что ж, начнем с того, что надо убедиться в том, что мой муж приедет.

– Мой отец занимается этим, – сказал Микки. – Он решил, что это меньшее, что он мог сделать.

Это было обоснованным беспокойством:

– Это здорово, ребята. Я, эмм, не знаю.

Микки фыркнул:

– Не ври, Келли. Если я знаю тебя, то у тебя точно есть три листа необходимых вещей. Тебе надо отдать нам хотя бы два и позволить все сделать.

Кен взглянул на нее:

– Блокнот.

Келли дружелюбно ответила:

– Я могу…

– Справиться с этим, – закончил Микки за нее. – Она говорила это большую часть своей жизни. И всегда была такой занудной. Келли, позволь помочь нам.

– Келли, – сказал ее отец, – позволь им помочь. Они твоя семья.

В клубе принято ассоциировать все, связанное с ним, с семьей. Она могла сказать «нет», сказать, что может сделать все сама, но дело в том, что осталось еще тридцать вещей, которые нужно сделать, но у нее не было времени.

– Хорошо, – сказала она, наконец. – Хорошо, побалуем меня.

Кен рассмеялся своим пугающе идеальным смехом:

– Декорация и приготовление закусок. Это та жизнь, для которой я был рожден.

– Вы получили указания, парни. У нас мало времени, – приказал ее отец.

Микки в последний раз обнял ее, а Кен похлопал по руке. Они пообещали, что все будет идеально выполнено для бракосочетания. Кен фактически использовал слово «бракосочетание». Затем они оставили ее наедине с отцом и воспользовались тем, что у нее было немного косметики.

– Хочешь, чтобы я занялся твоими волосами? – спросил Райли.

Она взглянула на него через зеркало:

– Ты не делал этого с тех пор, как мне исполнилось одиннадцать лет.

– Тринадцать, – исправил он. – Твой первый день в старшей школе. На тебе была какая-то футболка со стразами и рваные джинсы.

Она смущенно провела языком по зубам:

– Это было стильно.

– Стиль требует больших затрат. Но я до тех пор заплетал твои волосы.

– Хорошо, – сказала она. – Да, коса бы подошла. Мы могли бы прикрепить ее к голове.

– Как корону? – спросил он. – Собираешься быть принцессой в день своей свадьбы?

Она улыбнулась:

– Да, буду принцессой.

Он усмехнулся и опустился на ковер на колено. Она не спрашивала его, сможет ли он это сделать. Он не слишком сильно дрожал, принимая нужное положение, и его рука, которую он положил ей на плечо, была решительной. Она протянула ему расческу, и он провел ей по волосам.

Он принарядился по этому случаю. Надел свои лучшие джинсы и рубашку с воротником под кожаный жилет. Все выглядело на два размера больше, но он пытался выглядеть хорошо.

– Я хотел сказать спасибо за то, что ты делаешь, – сказал он, разделяя ее волосы на три части. – Я знаю, это не то, что ты хотела от жизни.

– Не то, – подтвердила она, – но я не злюсь. Я злюсь из-за того, что не знала ничего, что здесь происходит после того, как я ушла.

– Келл, ты ушла.

– Да, – признала она. – Это… тогда это казалось отличной идеей.

Он был спокоен, когда закреплял конец косы:

– Твоя мать ушла по тем же причинам, что и ты. Я был так зол, когда она сделала это, но тебя я понял.

– Почему? – спросила Келли, протягивая ему несколько заколок.

– Она была влюблена в идею любить меня, но на деле… Я должен был понять это.

– Ты не женился вновь.

Ее отец пожал плечами и стал оборачивать косу вокруг головы, пока она не легла как золотая корона. Он заправил оба конца. Несмотря на то что его руки были старыми и дрожащими от боли, он все еще мог причесать и уложить волосы:

– Да, не женился. У меня был клуб, была ты. Этого было достаточно.

Он наклонился и поцеловал ее в макушку. Она потянулась и коснулась его руки.

– Папа, я не должна была разрывать с тобой связь.

Он покачал головой:

– Нет, сладкая, это я отдалялся. По чуть-чуть. Я сделал многие вещи, которые не должен был делать. Я был таким идиотом.

– Мы оба были идиотами, папа.

Он поднял ее и обнял. Он был тоньше, чем она. Келли чувствовала каждое ребро, когда она уткнулась лицом в его грудь:

– Мы сделаем все правильно, милая.

Он не сказал того, что у них мало времени все исправить, но она согласилась с ним, закивав головой. Она потеряла семь лет рядом с ним и не собиралась тратить следующие несколько минут, чтобы спорить.

 – Отлично, – он отступил на шаг и провел рукой по волосам: – Дай-ка посмотреть.

Она немного покрутилась:

– Ну как?

– Он будет кретином, если не увидит, что ты выглядишь на миллион долларов.

– Юлий всегда был идиотом.

Отец рассмеялся и направился к гардеробной:

– Знаешь, я не дурак.

 Келли ухмыльнулась:

– Я думала, мы только что выяснили, что оба идиоты.

 Его хихиканье эхом отозвалось из шкафа:

– Тебе надо было указать на это, дочь моя. Позволь перефразировать. Я не слепой. Я знаю, что ты заглядывалась на этого мальчишку с самого начала.

– Боже, все об этом знали?

– Все, кроме него. Он даже не догадывался.

Келли фыркнула:

– Это правда. Когда я сказала ему это, он выглядел совершенно ошеломленным.

– Ха! Я бы все отдал, чтобы увидеть это.

Ее отец вышел из гардеробной. Он держал маленькую коробку для украшений:

– Ты уже надела ее платье, но думаю, это подойдет к нему.

 Когда она открыла ее, коробка начала играть мягкую знакомую мелодию, но Келли не помнила ее. Внутри находились ювелирные изделия из необработанных кристаллов с бабочками – были ожерелья, заколки для волос и браслеты.

– Ей нравились бабочки.

– Я помню.

Повернувшись обратно к зеркалу, она увидела, что отец смотрит на нее. Падающий свет из гардеробной мешал ей увидеть его полностью, но она была уверена, что в его глазах были слезы, а плечи дрожали.

– Папа, что такое? – она не хотела поворачиваться, пока нет. Это могло все испортить.

– Знание того, что скоро умрешь, заставляет смотреть на вещи в другом свете, – он положил руку на свой комод, чтобы успокоиться. От его движений звенели монеты в карманах. Она начала вставать, но он махнул рукой: – То, что она ушла, – моя вина. Она не могла справиться с такой жизнью, Келли. Как и ты. Во всем виноват я.

Она повернулась:

– Папа, нет.

Он опустился на стул. Его хрупкое тело сложилось, как мятая бумага. Морщины вокруг глаз, казалось, углублялись, заставляя его выглядеть даже старше, чем он был. Слезы скользили по его щекам, падая на кожаный жилет.

 – О, папа… нет, – она опустилась на колени перед ним и взяла его руки в свои.

– Меня не было рядом с тобой, и из-за меня у тебя не было мамы. Ее нет сегодня. Ее не будет завтра. Дерьмо, я даже не знаю, жива ли она.

– Мне все равно, – Келли держала его за руки.

– Неправда.

– Выслушай меня, папа. Пожалуйста. Ты делал много вещей, которые я ненавидела. У тебя была плохая привычка ставить дела клуба на первое место, а не меня. Но ты никогда не уходил. Когда я ушла – это был мой выбор. Но я знала, что если когда-нибудь буду нуждаться в тебе, то ты придешь.

Слезы не останавливались, он сжал ее руки:

– Я люблю тебя, малышка. Я люблю тебя так чертовски сильно.

– Я знаю, папа. Знаю, – она старалась не плакать и почти справилась с этим.

– Прости, что отталкивал тебя, – он обернул свою слишком тонкую руку вокруг ее тела и притянул к себе.

– Я знаю это. Сейчас ты здесь. Настолько долго, насколько сможешь.

Она вытащила несколько маленьких заколок и предложила их ему:

– Так ведь?

– Конечно.

***

Келли выглядела, как сказочная богиня, когда отец вел ее к алтарю. Она сделала что-то, чтобы глаза ее выглядели большими и сверкающими. Юлий наблюдал, как она идет к нему, и чувствовал, как его желудок сжимается.

– Разве она не красавица? – прошептал Чарли позади него. Чарли, Микки и Кен выстроились рядом с ним. Он был уверен, что они были там, чтобы убедиться, что он сделает все правильно.

Может быть, они выйдут за дверь и сделают так, чтобы все было закончено. Это было бы весело.