Текст книги "Замуж за байкера (ЛП)"
Автор книги: Лия Уайльд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)
Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!
Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения.
Спасибо.
Лия Уайльд
«Замуж за байкера»
Серия: вне серии
Автор: Лия Уайльд
Название на русском: Замуж за байкера
Серия: вне серии
Перевод: Анастасия Кириченко
Бета-коррект: Ясмина
Редактор: Eva_Ber
Вычитка: Екатерина Лигус
Обложка: Таня Медведева
Оформление:
Eva_Ber
Аннотация
Я застряла у алтаря в своем самом худшем кошмаре. Все, чего я хотела, это выбраться из этой жизни. Никаких байкеров, никакой кожи, никаких преступлений. Но быть дочерью президента МК означает, что эта беда никогда не останется позади.
Когда на меня напал неизвестный мужчина накануне моего последнего семестра в колледже, я точно знала, где смогу найти ответы на свои вопросы. Мне нужно было вернуться домой к своему дорогому старому папе.
Но возвращение домой принесло мне намного больше, чем я рассчитывала. Все пошло не так раньше, чем я смогла это остановить.
Предательство на каждом шагу.
Враги приближаются.
Рак пожирает тело моего отца.
И когда он умирает, он оставляет мне свой последний подарок.
Брак, о котором я никогда не просила.
Теперь я смотрю сквозь белую вуаль на неуклюжего татуированного грубого парня.
Он выглядит так, словно хочет съесть меня или сломать, в зависимости от того, что предпочтительнее.
И все же, часть меня хочет отдать ему каждый дюйм моего тела.
Я просто хотела нормальной жизни. Но так не бывает, если ты замужем за байкером.
Данная книга содержит темные и тревожные темы и чрезмерную сексуальность, которая может быть не подойдет для некоторых читателей.
Глава 1
Если бы не дождь, Келли смогла бы увидеть мужчину, следующего за ней. Не помогало и то, что в восемь вечера было достаточно темно. С упорством орегонской девчонки и заносчивостью студента Келли тащила свое уставшее тело в отведенную ей квартиру при колледже, не подозревая о внедорожнике позади.
Как любая разумная женщина, живущая в двадцать первом веке и совмещающая несколько дел одновременно, она держала пальцами ключи, параллельно проверяя телефон. На экране светился значок, уведомляющий о трех непрочитанных сообщениях. Первое было от университета, сообщавшее девушке о том, что весь кампус, включая общежитие, закрывается с субботы, и что все, что останется в жилых помещениях, может стать собственностью школы.
– Да, – пробурчала Келли, – как будто вам и так мало.
Второе сообщение было от Моники, или, как любила называть ее Келли, «хорошего» соседа. Большая часть сообщения состояла из смайликов, однако Келли поняла, что темноволосая мегера наслаждается своей первой неделей дома и что Келли должна перестать скучать и скорей присоединиться к ней.
Однако Келли любила скуку. Ее детство было достаточно впечатляющим; скука была желаемой перспективой и в обозримом будущем.
«Скоро буду, – написала она. – Постарайся не разбить чьи-нибудь сердца, пока я не приеду».
Третье сообщение было от Бренди, также известной как «плохой» сосед. Девчонка с дикими волосами, казалось, ненавидела купание, общение, но предпочитала употреблять в пищу то, что приготовлено другими. Сколько бы раз Келли не писала свое имя на чем-нибудь, все равно кусочки, а иногда и вся еда просто исчезала. И Келли знала, что это не Моника. Эта девчонка употребляла только ликер, ликер и еще больше ликера.
«Я ничего не оставила?» – спросила Бренди.
Келли так не думала и не хотела проверять это. Из-за проблем с ванной у Бренди в комнате стоял ужасно неприятный запах.
«Я посмотрю», – ответила она и со вздохом аккуратно положила телефон в рюкзак, спасая его от дождя. Он лежал между «Анатомией собак» и четвертым изданием «Ветеринарией внутренних болезней».
Честно говоря, мысли Келли были совсем не о дожде. Он лишь слегка раздражал. Они не были о последнем куске лазаньи, спрятанном в холодильнике, и не о том, что квартира будет в ее распоряжении целых два дня. Наоборот, мысли были сконцентрированы на следующем семестре, который мог стать для нее последним, ведь она не знала, как будет за него платить.
Бережливость не помогала ей. «Насколько экономной еще я могу быть?» – думала она, делая первый шаг под дождь. Рюкзак тяжело свисал с ее плеча. Студенческая диета, состоящая из лапши, чипсов и венских колбасок, сделала ее тело тощим и маленьким, хоть и не по ее желанию. Каждая зарплата из «Ветеринарной клиники Чармикейла» откладывалась, и хотя она была благодарна за готовность доктора Кармайлала работать с ее безумным графиком в этом году, минимальная зарплата Келли не могла оплатить последние недели в колледже. Черт, она даже не могла оплатить ее учебники.
Сбережения Келли помогли оплатить большую часть семестра, но сейчас они закончились. Если бы она была очень прилежной, денег на ее сберегательном счете было бы достаточно, чтобы заплатить за ее долю в арендной плате и за книги, в которых она нуждалась, чтобы закончить образование. И тогда, если будет сопутствовать удача, она окажется на шаг ближе к открытию собственной практики.
Когда-нибудь на главной улице будет работать «Ветеринарная клиника Форстер», и это будет очень хороший день.
– Келли! Эй, Келли! Эй!
Молодой мужской голос прорвался сквозь ее мечты об офисе, носящем ее имя. Вздохнув, Келли остановилась под навесом своего многоквартирного дома, когда длинноногий парень подбежал к ней. Она почти могла видеть, как он говорит себе, что играет круто. Грант, первокурсник и главный шахматист, может стать крутым однажды, но сегодня не тот день.
– Как поживаешь? – дождевые капли собирались на его костлявых изможденных щеках, усиливая естественную бледность. Келли, такая же бледная, не имела права думать плохо о чьей-либо внешности. По крайней мере, она выглядела так, будто видела солнце один или два раза со дня своего рождения.
– Отлично, Грант, – ответила девушка, поднимая свой рюкзак выше. Дождь усиливался, и она хотела скорее попасть в уют макаронных изделий и сыра «Пармезан». – А ты как?
– Хорошо, хорошо, я… мм... Я собираюсь домой завтра. И хотел бы знать, занята ли ты сегодня. Может, мм, ну, мы могли бы потусоваться. Ну, типа того. Не знаю.
Он пытался идти вольготной походкой крутого парня, но у него не получилось. Келли постаралась натянуть вежливую улыбку, но она скорее была вымученной, а не милой. Грант не был парнем номер один, в котором были бы заинтересованы все девушки в колледже. Ее же светлые волосы и голубые глаза, по не зависящим от нее причинам, побуждали парней использовать различные способы, чтобы подкатит к ней.
– Извини, – сказала она. Как прекрасно, когда всего лишь одно слово может сбить спесь с человека. – Но я должна собрать вещи. Я уезжаю рано утром. Так что…
– Куда ты едешь? – спросил он, пытаясь занять расслабленную позу, прислонившись к перилам. Возможно, это сработало бы, если бы вода, стекавшая с крыши, не капала на его плечи.
– Моника пригласила меня в их семейный домик у реки во Флоренции.
Он скрестил руки на груди.
– Звучит круто. Реально круто.
– Ага, – она дала ему время понять, что не принимает его предложение, но, казалось, что он не осознал этого. – Что ж, я пойду собираться.
– А, да. Хорошо. Я имею в виду… Я мог бы помочь. Я сильный, ты знаешь.
Глядя на его тонкие руки и грудь, совершенно лишенную каких-либо мышц, Келли задавалась вопросом, с кем он себя сравнивал. Девушка не была мелочной, и у нее не было проблем, чтобы встречаться с парнями подобного телосложения, но только в том случае, пока у них было что-то общее. К тому же Грант мог бы с энтузиазмом относиться к науке, но именно там все и закончилось. Он хотел быть проктологом. Было много восемнадцатилетних ребят, которые хотели изучать задницы, но только Грант вывел это на новый уровень.
– Нет, спасибо. Я справлюсь.
– Нет, серьезно. Я могу помочь.
– Грант…
Он положил руку ей на плечо, и она отдернула его. Внезапно все, что раздражало ее, расстраивало и пугало, прорвалось наружу, и Келли рявкнула:
– Грант, может, мое айкидо и запущено, но я непременно воспользуюсь парой приемов, если ты не отвалишь.
Он посмотрел на нее одновременно со злостью и со смущением.
– Хорошо, только не будь сукой.
– Ага, – сказала она, размахивая ключами. – Видимо, я сука.
Он отвернулся от нее и стремительно ушел в холодную влажную ночь. Плечи парня были опущены, а дождь лил прямо ему на голову. Он выглядел жалко. Маленькая часть Келли чувствовала себя ужасно, но этого было недостаточно, чтобы пригласить его в свою квартиру.
Открыв дверь, она не заметила ничего подозрительного. Не заметила, когда большое мускулистое тело последовало за ней. Она была сфокусирована всего лишь на нескольких вещах: макароны, сборы и вечер, полностью посвященный себе.
– Келли Форстер?
– А?
Она успела повернуться лишь наполовину, когда почувствовала острое и холодное лезвие у своего горла. Капля воды мерцала, как бриллиант, спускаясь с лезвия по руке и дальше вниз. Это была мужская рука, сильная и с крупными пальцами. Вены выделялись под золотисто-коричневой кожей, которую вы могли получить с рождения или же от хорошей жизни. На одном из пальцев было семь татуировок – кресты на всю фалангу, набитые черными чернилами.
Она знала, что кресты означали убийства.
– Если ты подумываешь кричать о помощи, я перережу твое маленькое горло. Поняла?
Она кивнула. На ее плечо упала прядь волос, слишком темная, чтобы быть ее собственной. Ее живота коснулась вторая рука. Девушка почувствовала, как все в ее желудке превратилось в свинец, и от этого стало больно и тяжело.
Рука согнулась, и Келли попыталась избавиться от захвата. Она слышала свое сердцебиение. Это был не бледный тощий мальчишка из колледжа. Это был мужчина. Она сопротивлялась настолько, насколько ей позволял нож, но его хватка была безжалостной. Он знал, как использовать свое тело, словно оружие. Девушка с трудом сглотнула, что только заставило ее почувствовать лезвие гораздо сильнее.
– Открой дверь, – его голос был низкий, с латиноамериканским акцентом. – Медленно.
Келли засомневалась. Она не хотела пускать его в свою квартиру, где он мог сделать с ней намного больше, чем в подъезде. Недостаток места между ним и ее дверью, как бы то ни было, давал ему преимущество. Трясущимися, как листья на ветру, руками она открыла дверь в свои слишком пустые апартаменты.
Он по-прежнему держал лезвие у ее шеи, а свободной рукой вырвал ее сумку и бросил в коридор. Звук мокрого материала и тяжелых книг, проскользивших по полу, отозвался эхом.
– Пожалуйста, – зашептала она, представляя худшее. – Не делайте этого. Что вы хотите?
Девушка почувствовала его щетину своей щекой. Она где-то читала, что если человек не надевает маску, когда атакует тебя, то он собирается тебя убить. Хныканье вырвалось из ее горла. Келли осознала, что плачет, и не поняла, когда это началось.
– Шаг вперед, – прошептал он ей в ухо. Она могла почувствовать в его дыхании запах алкоголя и сигарет вперемешку. Келли почувствовала, как в горле поднялась желчь.
Калейдоскоп ужасающих картин каждого сенсационного заголовка, который она когда-либо читала, крутился у нее в голове, оставляя ее задыхающейся и дрожащей. Найдут ли ее утром? Будет ли она еще жива? Или ее найдут по кусочкам?
– Я не понимаю. Кто вы? – умоляла она.
– Чертова Зубная фея.
Девушка сделала единственный шаг в свою квартиру. Ее разум кричал «Беги!», но тело не слушалось. Она даже не могла вспомнить все, что изучала на своих тренировках по айкидо. Все было просто размытым страхом и неуверенностью.
– Продолжай идти.
Он закрыл за собой дверь. Единственный свет в ее квартире – от уличного фонаря. Тусклое мерцание, приглушенное дождем, мало было похоже на освещение. Хотя темнота помогала ей думать. Она не видела его, совсем. Просто расплывчатый контур большого тела.
Мужчина схватил ее за волосы и отдернул голову назад, обнажив длинную шею. Лезвие сначала оцарапало, а затем порезало ее кожу. Кровь, горячая и яркая, потекла по горлу. Келли извивалась, но он крепко держал ее.
– Пожалуйста, остановитесь.
– Скажи своему папочке, что ему следовало бы оборачиваться.
Мало вещей могли удивить Келли. Но ее отец? Она не видела и не разговаривала с ним с восемнадцати лет. С тех пор прошло уже семь лет. Она сделала все возможное, чтобы жить как можно дальше от него, чтобы он не вмешивался в ее жизнь, но это не имело значения. Оказалось достаточно резкого нажатия лезвия, чтобы это не имело значения.
– Я не разговариваю со своим отцом, – ей с трудом удалось это выговорить. Она надеялась, что это заставит нападающего уйти. Но нет. Его тело прижалось к ней сильнее, обволакивая ее ароматом дешевых сигарет. – Я не видела его несколько лет.
– Ага, стоит начать, сука, – рука на ее животе скользнула вверх. Она прищурилась. Сначала она подумала, что у его рубашки были короткие рукава, но вгляделась и поняла, что его рука украшена темными чернилами татуировок. Самая большая из них изображала Деву Марию с двумя ангелами, образующими защитное кольцо над молящейся святой. Крылья татуировки двигались, когда его рука остановилась прямо под грудью Келли. Он дернул своими бедрами, и ее желудок подпрыгнул к горлу.
«Нет, – подумала она, — только не это». Ей хотелось лишь уйти. Внезапно ее тело отреагировало независимо от разума. Руки легли поверх рук нападающего, которые держали ее под грудью. Сердце замерло, а бег крови по венам ускорился.
Он шептал слова, которые она не понимала и не хотела слышать. Она отвела бедра назад. Он воспринял это как приглашение, и его рука скользнула вверх. Девушка отступила, и его тело качнулось вперед. Использовав этот момент, она перебросила крупное тело нападающего через себя. Он упал.
Не дожидаясь, пока он придет в себя, она распахнула дверь и вытащила ключи из замка. У Келли было достаточно ума, чтобы прихватить свой рюкзак, а затем она полетела вниз по лестнице обратно в дождь. Автостоянка располагалась в паре кварталах от ее дома. Ее белый «Бьюик» мерцал под тусклыми огнями, как маяк безопасности.
Ледяная вода стучала по ее лицу, руки дрожали, когда девушка изо всех сил пыталась разблокировать дверь древнего авто.
Келли сунула ключ в зажигание и почувствовала дрожь рева машины. Она увидела, что дверь многоквартирного дома открыта, одинокий фонарный столб высвечивал силуэт человека, стоящего в тени. Она направила машину в противоположном направлении.
Чем дальше она отъезжала от колледжа, тем спокойнее себя чувствовала. Слезы испарились, и ее сердце замедлилось до нормального ритма. Постепенно дрожь ужаса сменила дрожь гнева. Ее кровь вскипела. В ее собственной квартире. В ее доме. Кто-то напал на нее и из-за чего? Из-за ее проклятого отца!
– Черт, – зарычала она, ударяя по рулю. – Черт!
Под визг шин Келли направилась в круглосуточную закусочную. Часы показали 23:00, но все места были заняты. От этого она неожиданно ощутила нечто вроде комфорта. Как правило, Келли предпочитала компанию животных людям, но одиночество прямо сейчас ее не привлекало.
Она дождалась меню и стакан воды, прежде чем достать телефон.
– Папа? – сказала она, когда услышала, что кто-то поднял трубку. – Нам надо поговорить.
Глава 2
Древний «Бьюик», словно белый призрак, ехал по пустым улицам маленького американского городка. После четырехчасовой поездки от кампуса в пригород его двигатель мурлыкал, как страдающий астмой котенок. Знакомые очертания домов и торговых центров окутали ее. Улицы, названные в честь деревьев, цветов или когда-то известных людей, хорошо освещались, а дома были темными, так как было почти два часа утра. Где-то между Поплар и Оуком (Прим. poplar – тополь, oak – дуб) была Дхалия Лейн. Со вздохом Келли повернула направо.
Она считала почтовые ящики, которые проезжала. Хотя это было лишним. Она жила здесь восемнадцать лет, и даже если каким-то образом забыла бы адрес, то узнала бы нужный дом по пяти припаркованным «Харлеям». Это точно отцовский дом. Дверь, ведущая в гараж, была открыта, и свет освещал улицу.
Трава, которая через три дня будет нуждаться в покосе, была зеленой. Обшарпанный садовый гном занял место в заросшем саду. Соседи, должно быть, были в ужасе.
Ашленд, штат Орегон, был маленьким пятнышком на карте, запрятанным между живописными горами и менее живописными автомагистралями. С населением в двадцать тысяч он официально считался городом. Здесь была одна средняя школа, два супермаркета и двадцать церквей. Идеальное место, что растить детей. А если вы отец Келли, то и вести криминальную жизнь.
Келли направилась к подъездной дорожке, любезно пустой, и сделала еще один глубокий вдох, прежде чем выключить двигатель.
«Ты можешь сделать это. Точно можешь. Не хочешь, но можешь».
Она не выходила из машины. Внезапно визит сюда показался ей плохой идей. Худшей.
Сотни воспоминаний о годах, проведенных дома, навалились на нее. Как полицейские сидели на улице, пока она пыталась покататься на своем новом розовом велосипеде Барби. Как на ее седьмой день рождения не пришли друзья, потому что их родители боялись пускать их в дом преступника. И самое любимое, когда на выпускной ее парень не дошел до двери, так как был сильно напуган всем тем, что слышал об ее отце. Парень оставил ее, потому что отец потребовал, чтобы он подошел к двери и встретил ее.
Это то, что происходит, когда ваш папа – президент местного печально знаменитого мотоклуба «Адские гончие». Те годы не были нормальными, и Келли не могла назвать их счастливыми, но это до сих пор было ее детством. Она хотела оставить все это позади, но что-то не сработало.
Резкий стук в окно вытолкнул ее из задумчивости. Ей не надо было видеть лицо, чтобы понять, что это человек отца. Кожаный жилет с эмблемой, изображающей собаку, окруженную пламенем, был немного дешевым. Она вытащила ключи из замка зажигания и вышла из машины.
– Келли? – голос звучал приглушенно через стекло, но знакомо. – Это ты?
– Привет, Юлий.
Конечно, это должен быть он. Единственный из всех парней, кто мог выйти и проверить как она. Не вечно взволнованный старик Вик или дружелюбный Чарли. Она могла бы справиться с этим, может, даже получить удовольствие, но это? Она опустила взгляд на свою бесформенную толстовку с капюшоном и потертые джинсы. Такой вид был идеальным для последней экзаменационной недели и прогулки под дождем. Но это не то, в чем Келли хотела бы быть одета при новой встрече с Юлием.
Он был тем, с кем она хотела пойти на выпускной. Образ бедного Гранта под дождем заполнял ее разум, и ироничность ситуации, в которой она оказалась, не покидала ее.
– Нихрена себе, ты выросла, – его шок был явным и почти болезненным.
Свет из гаража размывал все его черты, но Келли не нужно было видеть его. Она знала, как он выглядит: от корней его черных волос и широких плеч до длинных ног.
Юлий был из тех парней, с кем Келли должна была расстаться из-за своего отца, и тем парнем, который, как говорила ее мама, принесет только проблемы. Не имело значения, кто что скажет или подумает. Она была подавлена настолько, насколько могла быть девушка, еще верящая в то, что Ромео и Джульетта – до сих пор любовная история.
Келли потратила приличную часть своих подростковых лет, восхищаясь жесткой линией его челюсти и вечной легкой щетиной. Она могла бы представить шрам, идущий от его плеча к локтю с закрытыми глазами. Она даже наслаждалась видом татуировок, которые постоянно появлялись на его руках. Даже тогда он казался взрослым и большим, но за то время, пока она была в колледже, он стал еще больше.
– Да, – она скрестила руки, стоя в толстовке, которая до сих пор пахла дождем и долгой поездкой. «Прекрасно». – Да, действительно. Слушай, я хотела бы зайти внутрь. Хорошо?
– Да, конечно. Извини. Ты в порядке?
Он подошел ближе, покинув круг гаражного освещения, и вдруг она увидела его карие глаза. Он был так же красив, как она и запомнила: все те же угловатые черты и волевой подбородок. Но появился новый шрам, он рассекал щеку. По форме шрам напоминал кошачий хвост, нависающий над челюстью и заканчивающийся у подбородка. Это должно было бы испортить его идеальную внешность. Но нет.
– Да. Я в порядке. Только устала, хочу есть, неплохо было бы принять душ, сменить одежду, и, возможно, я хорошенько поору на своего отца.
Неважно, что он хотел сказать – он был прерван гавканьем. Голова Келли повернулась в тот момент, когда из гаража выскочила огромная собака, плотная, с шерстью разных оттенков серого и коричневого. Его темные уши свисали по бокам важной морды. Он выглядел как мастифф, бульдог и самая большая крыса в мире одновременно. И это была самая уродливая дворняга, которую она когда-либо видела.
– Ну, привет, – Келли сразу опустилась на одно колено, когда собака засопела с любопытством. – Что это за красивый парень?
– Это Цезарь, – сказал Юлий. – Он… мм… он мой.
Она подняла глаза на него, ее золотистая бровь приподнялась.
– Ты назвал свою собаку Цезарем? Как Юлий и Цезарь?
– Да, ну, тогда это казалось хорошей идеей, – он выглядел смущенным. – Не знаю.
По привычке она провела рукой по собаке, обследуя. Он с радостью плюхнулся на бок и подставил свой круглый живот. Короткий кончик хвоста вилял так сильно, что оставил мелкую бороздку в земле. На подбородке и плече пса были шрамы. Девушка долго смотрела на них. Они выглядели так, как будто были получены в борьбе. И все же, все эти шрамы были старыми и хорошо залеченными.
– О нем хорошо заботятся, – она последний раз потрепала его, и он плюхнулся обратно.
– Он хороший пес, – Юлий гордо поднял подбородок.
– Но он привык драться, – сказала она, проводя пальцем по одному из старых шрамов.
– Больше нет, – сказал Юлий, опускаясь на колени рядом с ней. Его тон был уверенным. Он повторил. – Он хороший пес.
Байкер в шрамах оказался достаточно близко к ней, чтобы она могла почувствовать тепло, которое исходило от его тела. Это было приятно, приятней, чем она хотела признавать. Сильное плечо коснулось ее руки, когда он провел пальцем под подбородком Цезаря и почесал его. Потребовалось усилие воли, чтобы не опереться на него.
Юлий всегда вызывал у женщин похотливые мысли. И дело не в его привлекательности, которая бросалась в глаза. Что-то притягивало к нему, стоило лишь оказаться поблизости. Он, как и Цезарь, обладал мощной силой истребителя, скрытой под маской привлекательной внешности. Хотя для Келли все было не просто и без того. Несмотря на то, что он был милым, он до сих пор был одним из друзей ее отца.
– Я уверена в этом! – она почесала мускулистые бока зверя, чем привела его в восторг.
– Ты всегда была добра к дворнягам, – Юлий усмехнулся и склонил свою голову к ней. Его губы были достаточно близко, чтобы она могла почувствовать его теплое дыхание на своей брови, когда он продолжил, – к кошкам, даже к птицам. Детка, я помню, что ты притаскивала домой каждое бездомное животное, что находила.
Она рассмеялась и покачала головой. Он откинулся на корточки, и вдруг она снова смогла дышать. Стресс стал потихоньку уходить.
– Ну, это компенсировало отсутствие братьев и сестер. По крайней мере, немного.
Он посмотрел на нее.
– У тебя был я.
– Юлий, ты никогда не был моим братом.
– Слава Богу.
– Я не в этом смысле, – его усмешка была наполнена мальчишеским обаянием и смущением. Он снова толкнул ее плечом.
– Но я понимаю.
Их глаза встретились, и она снова почувствовала удар, который поразил ее всей силой, словно она по-прежнему была девочкой-подростком. Кровь загудела в венах. Их пальцы натыкались друг на друга, когда они рассеянно гладили шерсть животного. На долю секунды Келли подумала, что увидела, как его взгляд блуждает по ее губам. Она почти наклонилась к нему.
Почему она не должна целовать его? Сегодня была бурная ночь. Окей, конечно, он был одним из людей отца. И да, также он был преступником, но это же Юлий, и он не собирался причинять ей боль. Может, быстрый перепих поможет ей избавиться от страха? Она вздохнула. Плохое решение все равно остается плохим решением.
К счастью, дворняга выбрал нужный момент, чтобы напомнить о необходимости гладить его. И она рада была угодить.
– Я имел в виду всех нас. Клуб, понимаешь? – он оглянулся назад.
– Ага, – сказала она, уверенная в том, что это лишь ее воображение. Все из-за стресса. Она опустила взгляд вниз. – Я знаю.
Несмотря на любовь ко всем животным, у Келли было особое нежное чувство к большим страшным дворнягам, и Цезарь был, пожалуй, самым большим, самым страшным из всех, с кем она когда-либо сталкивалась. Когда она закончила осмотр и продолжила гладить его, он откинулся на лапы, вскочил на ноги и плюхнулся на нее.
– Ты ему нравишься.
– Ну, меня легко полюбить, – она похлопала ладонью по широкой голове собаки. – Я должна пойти внутрь. Извини, щеночек.
– Он не щенок, – возразил в защиту своего питомца Юлий, вставая и засовывая руки в карманы джинсов.
– Все собаки – щенки, все, – она старалась говорить так же легко и весело, но напоминание о том, для чего она здесь, выбивало ее из колеи. Девушка вцепилась себе в плечи и постаралась вернуть суровое выражение лица. Ее отец не избежит этого. – Теперь, если ты меня извинишь…
Юлий положил руку ей на плечо, когда она проходила мимо него. Она чувствовала запах металла, собаки и грязи на его коже. И это не было не слишком привлекательное сочетание. Она и не думала, что мужчины заинтересуют ее так скоро после нападения, но это же Юлий, ее подростковая влюбленность, так что ностальгия предоставляла ей свободу действий. Жар от его руки распространялся вниз. Что вообще происходит с ее телом сегодня?
– Послушай, Келли, насчет этого. Я понимаю, что ты злишься…
– Злюсь? – переспросила она, отдернув плечо из его хватки и довольно сильно покачав головой, от чего ее конский хвост затанцевал. – Нет, Юлий, я злилась после нападения. Я злилась, смывая кровь со своей шеи и объясняя все какой-то благодушной официантке. Я злилась, осознав, что мне придется бросить все в своей квартире и возвращаться сюда. Я так зла.
Цезарь переводил взгляд с одного человека на другого, пытаясь понять, почему веселье закончилось. Его уши поднялись в беспокойстве – голоса звучали слишком громко. Он сделал шаг к Юлию.
Мужчина встал перед ней с кошачьей грацией. Как она могла забыть, с какой скоростью может двигаться это большое тело?
– Я понимаю, правда. Просто отложи все на время. Твой отец прошел через многое. Я серьезно.
– О да, я уверена в этом, – огрызнулась Келли, скрещивая руки на груди. – Конечно, ведь так сложно быть преступником.
Юлий сплюнул в сторону. Его невероятные глаза сильно прищурились, и он дернул подбородком в ее сторону.
– Откуда ты знаешь? Я имею в виду, не похоже, что ты беспокоишься, ты никогда не звонишь.
– Ты что, моя мама?
– Нет, но я знаю, что твой отец проходит через многое. Все, о чем я прошу, это быть с ним полегче, пока ты не услышишь все. Это не так много, правда?
Она толкнула его.
– Без разницы.
Это больше было похоже на временну́ю капсулу, чем на дом. Гараж был забит разной механикой и рождественскими украшениями с 80-х годов. Боковая дверь по-прежнему имела смещенный шарнир, поэтому ей пришлось немного подтянуться, чтобы войти. Ностальгия поразила ее, как удар топором.
Все было так, как она помнила. Коридор между гаражом и гостиной был наполнен картинами, которые в большинстве были ее собственными. Это было похоже на хронику ее первых восемнадцати лет, сделанную на полароиде: школьные картины и портретные фотографии. Ее мать, блондинка скандинавского типа, как и сама Келли, была на картинах, сделанных в первое десятилетие. Для Келли не было потерей, что с тех пор, как она пошла в колледж, здесь больше не появилось новых фотографий.
Она остановилась у самой большой. Там была она, одиннадцатилетняя или двенадцатилетняя, стоящая рядом с научным проектом. Она сияла от гордости. Ее отец стоял по другую сторону классной доски, настолько высокий, что едва вписывался в фотографию. Все в ее отце было больше, чем жизнь, от смеха до аппетита. Он распоряжался всеми, как король.
«Король, – подумала она. – Не слишком далеко от правды».
Гостиная была в полном беспорядке, но и это не стало для нее сюрпризом. Ее отец никогда не был прилежным хозяином. Все горизонтальные поверхности были украшены чеками, старыми газетами или бумажными тарелками. Она не увидела только одной вещи – пустых пивных банок. В воздухе не было даже едва ощутимого запаха сигарет. Это странно.
Единственный алкоголь, который она могла видеть, держали в руках члены «Адских гончих», которые заняли, казалось, все места в гостиной. Вот это не странно. Келли задавалась вопросом, случалось ли им отрываться от важных дел в два часа ночи, чтобы ответить на любые вызовы ее отца. Единственным пустым местом был отцовский «Лэй-Зи-Бой» (Прим. Lay-Z-Boy, кресло-трансформер). Когда она была маленькой девочкой, то думала, что это трон. И в двадцать пять лет она по-прежнему так думала.
Все уставившееся на нее лица были знакомы, только на несколько лет старше, как и вся форма, которую они все носили. Джинсы, различающиеся уровнем комфорта и белые футболки. Крепкие сапоги и прочные ремни были почти всех оттенков черного. Могли бы вы стать крутым байкером, если бы вместо черного носили коричневый? Жилеты из кожи или денима завершали ансамбль. Келли думала, что они выглядели, как сброд из какого-нибудь криминального телевизионного шоу. Некоторые заулыбались, увидев ее, и поприветствовали. Некоторые приветствия были теплее остальных.
– Келли, девочка! – особенно большой человек лет пятидесяти, с бородой настолько длинной, что можно почти засунуть ее ему за пояс, поднялся на ноги и крепко обнял ее. Его улыбка была шириной в милю, и он даже не пролил свое пиво, когда повернулся к ней. – Черт, сладкая, только посмотри на себя.
– Привет, дядя Чарли, – с трудом ответила она, когда ее дыхание вернулась в легкие. Несмотря на все это она поняла, что улыбалась ему. – Как дела?
Он отпустил ее и наклонился настолько, чтобы увидеть рану на ее шее. Его губы, частично спрятанные в бороде, сжались в неодобрительную линию.
– Я здесь, чтобы спросить тебя о том же. У меня есть глаза, не так ли? И я вижу, что ты потрясена, – он подождал. – И слишком худая.
Был хор мужского смеха и несколько благородных шуток на ее счет. Из всех дружков-байкеров ее отца дядя Чарли был самым любимым. Он был высоким, как дуб, и худым, как горлышко пивной бутылки, которую он держал. Он всегда был рядом, когда отец не мог, что было довольно часто.
– Я буду в порядке, – сказала она, похлопав его по небритой щеке.
Его хмурый взгляд превратился в усмешку. На его голове стало гораздо меньше волос, а на брови она заметила какие-то темные пятна, которых раньше не было.
